Текст книги "Прокаженный король"

– Ну, – сказал Рафаэль, – не стоит даром терять время! Апсара, Максенс, вы ведь хотели сыграть в бридж. Пусть будет по-вашему. Гаспар готов, я готов, стол готов, все готово. Но как пить хочется!.. Максенс, надеюсь, вознаградит нас за нашу покладистость и собственноручно приготовит коктейль – никому это не удается так, как ей.

– Да, – сказал я, – «Алабаму». Она улыбнулась.

– Он, значит, знает?

– Ну, конечно, – сказал Рафаэль, – ну, старина Гаспар, знай же, что ты увидишь тот самый бокал, ангкорский. Это мой фетиш. Я не хочу другого.

– Як вашим услугам, – сказала Максенс, – но вы нам разрешите все же подняться на минутку в нашу комнату, немного поправить прическу. Давайте только вытянем карты сначала, чтобы знать, как усесться. Четверка, дама, валет, девятка. Отлично. Мы с мужем, профессор – с Апсарой. Пара против пары, браво! Расставьте стулья, стасуйте карты, велите, чтобы принесли бокалы, бутылки, все необходимое. Только пять минут. Через пять минут мы в вашем распоряжении. И они исчезли, обе легкие и веселые.

– Ну, – сказал Рафаэль, – как ты их находишь?

– Очаровательны, – пробормотал я, – изящны и очаровательны. Ах ты, счастливец!

Он взял меня за руку.

– Дружище Гаспар, а ведь знаешь, то, о чем я тебе сказал в начале вечера, теперь приобретает определенный смысл. Ты помнишь, о чем был разговор?

– Ты мне так много рассказывал!

– Без глупостей! Ты прекрасно знаешь, на что я намекаю.

– Ты говорил мне, что если бы я захотел…

– Вот именно. Ну, как?

– Я помню, но не понимаю.

– А я говорю, что прекрасно понимаешь. Ну, не будь ребенком. Как ты находишь Апсару?

– Я должен тебя побранить, – сказал я, – ты ни о чем меня не предупредил, и, когда твоя жена представила нас друг другу, я поклонился ей, бормоча черт знает что. Как это приятно! Как я должен ее называть? Королевское высочество? Я не хочу, понимаешь ли, быть в ее глазах каким-то дураком.

Рафаэль потирал руки.

– А! Значит, она тебе нравится? Я был в этом уверен.

– Согласись, что я был бы слишком требовательным… И поэтому…

– Ну, хорошо, называй ее сегодня просто мадемуазель. Здесь она сохраняет самое строжайшее инкогнито.

– Понимаю. Значит, дело в Рангуне не удалось?

– Ты задаешь совершенно идиотские вопросы… Иначе она не была бы с нами, бедняжка.

– Да, правда, но что же случилось?

– Завтра я тебе все объясню. Как тебе сказать? Произошла ошибка, но в настоящий момент речь идет не об этом. Она тебе нравится?

– Повторяю, что я был бы слишком требовательным… Он широко развел руками.

– Тогда, дорогой мой, могу тебя уверить, что счастье твое Устроено.

Я пролепетал:

– Мое счастье? Говори яснее. Я начинаю понимать все меньше и меньше.

– Правда, – сказал он, – прости меня, мои слова требуют пояснения. Счастье и состояние – в наше время одно ничто без другого.

– Рафаэль, умоляю тебя, я не шучу, не насмехайся!

Он подошел ко мне на цыпочках. С таинственным видом вытащил из бумажника карточку и протянул ее мне.

– Вот, сначала сделай мне удовольствие, прочти это.

Я увидел изящный квадратик из бристольской бумаги со следующей надписью:

«ПРОКАЖЕННЫЙ КОРОЛЬ»

22, улица ля Боэти Телефон: Елисейские поля, 21-20

Индоевропейские древности. Искусство кхмерское, дравидское, индусское, китайское, японское. Прямой импорт. Экспертизы. Прием заказов за границей.

ОТДЕЛЕНИЯ:

Лондон: Нью-Бонд Стрит, 17.

Нью-Йорк: 199, Вест 41 Рд. Стрит.

Я вернул карточку Рафаэлю.

– Прокаженный король, – пробормотал я, – заказы за границей, непосредственный импорт!..

Положа руку на сердце, я должен признаться, что понял, в чем дело.

Некоторые места из рассказа Рафаэля, до сих пор остававшиеся в тени, освещались теперь светом настолько же странным, насколько и неожиданным. Без сомнения, то представление, какое я мог себе составить об уме и ловкости Апсары, только выигрывало от этого испытания. Но несколько иначе обстояло дело с уверенностью в ее королевском происхождении. Вопреки моим пылким демократическим убеждениям, я чувствовал некоторое разочарование. Меня огорчало, что вся эта бирманская эпопея рассеивалась как дым и оставляла после себя только рассказ, не заключающий в себе ничего возвышенного и необычного.

Рафаэль смотрел на меня с беспокойством, смешанным с иронией. У меня хватило такта не требовать добавочных объяснений, теперь уже ненужных.

– Что же мне делать? – только спросил я слегка сдавленным голосом.

– Все предоставить своему течению и только. Я думаю, ведь ты не только сегодня понял всю несоразмерность между усилиями, которых университет требует от тех, кто жаждет какой-либо должности, и теми жалкими преимуществами, которые дает эта должность. Но тут-то вот и сказывается ужасная действительность современной жизни, тут-то и предъявляются требования, дающие тем, кто стоит этого, желание и возможность получить от судьбы большее, нежели какой-нибудь буфет в стиле Генриха III или бледно-зеленый абажур на лампу. Да что это у тебя вид побитой собаки, черт возьми? Успех дается путем самонадеянности, сметливости, наконец, дерзости!

– Я и не мечтаю о лучшем!

– Ты ведь видел эту девочку?

– Принцессу Манипурскую?

– Да, Апсару.

– Она очень хороша.

– Ну, уж не мне тебе об этом говорить. Она не только хороша, она еще и практична, она истое дитя своего века. Фирма, которую она создала в один год на улице Боэти…

– Прокаженный король?

– Да, Прокаженный король – сделалась одной из первых в мире фирм по торговле древностями. Имеется два отделения, одно в Лондоне, другое в Нью-Йорке.

– А восстановление Бирманской династии? – спросил я с горькой усмешкой.

– Тебе об одном говорят, а ты о другом. В данный момент обстоятельства неблагоприятны. Короче говоря, Апсара вынуждена была как-нибудь устроиться. Кто же ее может упрекнуть за это? Ведь не я же, не правда ли?

– И не я, конечно!

– Отлично. Теперь ты в курсе всех дел. А что бы ты ответил тому, кто предложил бы тебе связать свою судьбу с судьбой Апсары?

– Ах, Рафаэль, что я могу ей дать, я – маленький, ничтожный преподаватель…

– Глупый! Я уже с первого взгляда оценил положение, а он еще ничего не понимает! Что ты можешь ей дать? Да именно то, чего ей и не хватает. Оставим в стороне вопрос о чувстве – правда, и оно имеет значение – и то, что Апсару пора как-то пристроить, а это не легко при ее положении иностранки во Франции – ты же понимаешь, мы не можем взять для нее первого встречного! Коснемся лишь материального вопроса. В настоящий момент вся вселенная перевернута вверх ногами. Потрясено все с верхушки до основания. Что было наверху, очутилось внизу, и наоборот. Отсюда у этого вновь народившегося класса пристрастие ко всему античному, ко всяким безделушкам, которыми они пытаются замаскировать быстроту своей карьеры. Торговец древностями должен способствовать этим превращениям, вот почему теперь можно найти в аукционных залах все, для чего прежде нужно было ездить к святым местам. Антикварий – настоящий король. Но не думай, что это такое легкое ремесло! Для него необходимо очень трудное сочетание способности ученого и коммерсанта. У профессора – знание, у коммерсанта – практика, интуиция. Попробуй, смешай это вместе и увидишь результаты! Апсара даже одна, только с помощью наших советов, Максенс и моего, а мы не очень много могли дать ей в этом смысле, она одна заработала за год сотни и сотни тысяч франков. Ты ведь знаешь, я не люблю говорить о деньгах, но, несомненно, с твоей помощью ее заработок, ваш заработок, будет в десять раз больше. Что ты скажешь на все это?

– Превосходно, – произнес я мечтательно.

– Итак, по рукам?

– Ты, право, чудак. Все-таки надо бы и ее спросить. Она производит впечатление хитрой девочки, которую не так-то легко провести… И, наконец, – встает вопрос о мезальянсе. Принц Энао…

И я опять горько усмехнулся.

– Да не думай ты обо всех этих историях, – сказал Рафаэль, смеясь. – Говорю тебе, я ручаюсь за ее согласие.

– Значит, ты имеешь на нее такое влияние? – сказал я, отнесясь недоверчиво к такой уверенности и вспомнив некоторые подробности из его рассказа.

– Да, действительно, я имею на нее влияние, а моя жена еще большее. Разве я не говорил тебе, какой она друг для нас? Когда вы поженитесь, будете проводить все свободное время у нас на вилле.

– Прости меня, – сказал я с жаром. – Я веду себя непростительно. Ты заботишься о моем счастье, а я благодарю тебя подобными подозрениями.

Рафаэль был взволнован не меньше меня.

– Дружище Гаспар, ну, обними меня! Знаешь, нам ведь еще предстоит немало хороших дней впереди!

О, как горячо мы обняли друг друга! Готов поспорить со всяким, кто осмелится утверждать, что дружба – пустое слово.

– Завтра же, – сказал Рафаэль, первый освобождаясь из объятий, – я составлю письмо к министру о твоей отставке, мне это не впервые.

– А почему бы мне не попросить просто трехмесячный отпуск без сохранения содержания? – сказал я.

– Ты прав. Таким образом ты сохранишь свое звание. Адъюнкт-профессор – это звучит великолепно для клиентуры!

Наш разговор был прерван громкими восклицаниями Максенс.

Она стояла в своей комнате у окна, на фоне которого вырисовывался ее стройный силуэт. Она кричала:

– Извините меня! Мы сейчас идем! Апсара не виновата, виновата я!

– Что случилось?

– Ничего, милый. У меня в кабинете погас свет, должно быть, пробки перегорели.

– Это уже третий раз на этой неделе. Теперешние рабочие никуда не годятся. Нужно переменить монтера. Я скажу завтра об этом Монадельши. Вы готовы?

– Сейчас. Одну минутку.

– Вот уж что касается точности – все они одинаковы, – сказал, улыбаясь, Рафаэль.

– Монадельши? – спросил я. – Это имя я уже слышал.

– Да, это самое! Он здесь.

– Здесь? Значит, все здесь? Прокаженный король, миссис Вебб, Апсара, Монадельши! Не хватает лишь господина Бененжака.

– Ты бы не сказал этого дня два тому назад. Он доставил нам удовольствие, позавтракал с нами, возвращаясь из отпуска. Какой чудный человек! Мы вспоминали с ним многое… А что касается Монадельши, не удивляйся, что он здесь. У его друга Сарролы, бригадира из Самита, конечно, оказался слишком длинный язык. У Монадельши тоже случились неприятности. Он доложен был выйти в отставку. Максенс, в доброте которой ты будешь с каждым днем убеждаться все больше и больше, предложила ему сделаться нашим управляющим. Вот он и здесь, к своему и нашему удовольствию! Скоро ему будет доставлена большая радость – старик Барбару хлопочет для него об ордене Почетного Легиона.

– Старик Барбару? Он тоже здесь?

– Ну, вот еще что выдумал! Зачем ему быть здесь?!

– Я ведь не знаю. Ты с ним встречаешься?

– Конечно. Ты, право, чудак. Если я не женился на его дочери, нам все же нет никаких оснований быть с ним в плохих отношениях. Он был очень мил к нам – и неоднократно. Первым делом раздобыл для Максенс медаль в знак признательности Франции. Затем у Апсары могли быть затруднения с открытием ее магазина, эти господа из Французской Дальневосточной школы такие мелочные, такие злопамятные… Старик Барбару сумел замять все эти истории. Я забыл тебе сказать, что с апреля прошлого года он депутат Боны. И я буду принадлежать к его группе, если меня изберут через несколько недель.

– А… Аннет? – не удержался я, чтобы не спросить.

– Аннет? Она только что вышла замуж за молодого Лакапель-Мариваля, владельца одной из самых крупных местных фирм. Шелк, шелк и шелк! Прямо целый дождь из шелка!

Рафаэль сделал презрительную гримасу:

– Она вовсе неинтересна!

И добавил, смеясь:

– Она даже не ушла в монастырь.