Текст книги "Розанна"

XXIV

Дом был очень похож на его собственный дом в Багармуссене. Неуютная лестничная клетка, на дверях стандартные таблички с именами и на каждом этаже лючок мусоропровода. Мартин Бек находился на Фрегатгатан в Будале, он приехал сюда пригородным поездом.

Время визита он выбрал очень тщательно. В четверть второго трудолюбивый шведский служащий сидит в своем кабинете, а вероятный грудной ребенок спит после обеда. Хозяйка приглушила поп-музыку по радио и попивает кофе.

Женщина, открывшая ему дверь, была маленькой голубоглазой блондинкой. Очень красивая. Еще нет тридцати. Она нервничала и держала дверную ручку, словно собиралась захлопнуть дверь перед его носом.

– Полиция… что-то случилось? Муж…

Лицо ее было растерянным и испуганным. И очень красивым, подумал Мартин Бек. Он показал ей удостоверение; это, как ему показалось, немного ее успокоило.

– Пожалуйста, проходите, но я совсем не понимаю, в чем могу вам помочь.

Обстановка в комнате приличная, но какая-то скучная, впрочем, вид из окна прекрасный. Прямо под окном залив Лилла Вертан, отделяющий остров от центра Стокгольма, два буксира у противоположного берега толкают большое грузовое судно к причалу. Он бы охотно поменялся с ней квартирами.

– У вас есть дети? – спросил он, чтобы как-то начать разговор.

– Да, дочь, ей десять месяцев. Я только что уложила ее.

Он вынул фото.

– Вы знаете этого мужчину?

Она мгновенно покраснела, глаза у нее забегали, она неуверенно кивнула.

– Да, я знала его. Но… прошло уже много лет. Что он сделал?

Мартин Бек не отвечал.

– Для меня это очень неприятно. Понимаете, муж… Она, очевидно, не знала, как продолжить.

– Может, мы присядем? – сказал Мартин Бек. – Не сердитесь, что я предлагаю это сам.

– Да. Нет. Конечно.

Она присела на краешек тахты и напряженно выпрямилась.

– Вам не нужно бояться и нервничать. Все очень просто: этот человек нас интересует как свидетель. К вам это дело не имеет никакого отношения. Нам нужна всего лишь общая информация о его характере, а ее мы можем получить только от того, с кем он был близок.

Она еще больше разнервничалась.

– Мне очень неловко, – сказала она. – Понимаете… муж… я уже два года как замужем, а он не знает… ничего о Фольке, я никогда ему об этом человеке не рассказывала… да, конечно, он знает, что у меня кто-то был… до него… – Она еще сильнее покраснела и совсем запуталась. – Мы об этих вещах никогда не говорим, – добавила она.

– Не волнуйтесь. Я хочу, чтобы вы всего лишь ответили на несколько вопросов. Ваш муж не узнает, что вы мне ответили, об этом больше никто не узнает. Никто из ваших знакомых.

Она кивнула, но смотрела куда-то в сторону.

– Так вы знаете Фольке Бенгтссона?

– Да.

– Когда и где вы с ним познакомились?

– Я… мы познакомились… четыре года назад… Мы оба работали в одной фирме.

– Транспортная фирма Эриксона?

– Да. Я работала там кассиром.

– И вступили с ним в интимную связь?

Она кивнула, не поворачивая к нему головы.

– Она долго длилась?

– Год, – прошептала она.

– Вам было хорошо вдвоем?

Она быстро и неуверенно взглянула на него и беспомощно развела руками.

Мартин Бек смотрел через ее плечо в окно, за которым было хмурое серое зимнее небо.

– Как это началось?

– Ну… мы… виделись ежедневно и начали вместе ходить на завтрак, а потом и на обед. А… он… несколько раз провожал меня домой.

– Где вы жили?

– В районе Ваза. На Уппландгатан.

– Вы жили одна?

– Нет, с родителями.

– Он иногда заходил к вам в квартиру?

Она энергично покачала головой, по-прежнему не глядя на него.

– А что было дальше?

– Он несколько раз приглашал меня в кино. А потом… ну, потом он пригласил меня на ужин.

– К себе домой?

– Нет… сначала нет.

– Когда же?

– В октябре.

– А сколько вы до этого встречались?

– Несколько месяцев.

– А потом вы вступили в интимную связь?

Она долго сидела молча. Наконец сказала:

– Я должна обязательно ответить на этот вопрос?

– Да, это в самом деле важно. Будет лучше, если вы ответите сейчас. Этим вы избавите себя от возможных неприятностей.

– Что же вы хотите знать? Что я должна ответить?

– Вы вступили в интимную связь, так?

Она кивнула.

– Когда это началось? Когда вы там были впервые?

– Нет… в четвертый или пятый раз. Кажется, в пятый.

– И это повторялось, так?

Она беспомощно посмотрела на него.

– Как часто?

– Не очень часто, насколько я помню.

– Каждый раз, когда вы приходили к нему?

– Что вы, вовсе нет.

– Чем вы еще занимались, когда были вместе?

– Ну… разным: ели, разговаривали, смотрели телевизор, наблюдали за рыбками.

– За рыбками?

– У него был большой аквариум.

Мартин Бек сделал глухой вдох.

– Вы были с ним счастливы?

– Я…

– Попытайтесь ответить.

– Но вы… это очень тяжелые вопросы. Да, думаю, что да.

– Он обращался с вами жестоко?

– Я вас не понимаю.

– Я имею в виду, когда вы были вдвоем. Он бил вас?

– Нет-нет.

– Оскорблял?

– Нет.

– Никогда?

– Нет, никогда, вовсе нет. А зачем ему нужно было это делать?

– Вы говорили о том, что поженитесь и будете жить вместе?

– Нет.

– Почему?

– Он о таких вещах никогда не заговаривал… как-то не получалось.

– Вы не боялись забеременеть?

– Да… боялась. Но мы всегда были очень осторожными.

Мартин Бек посмотрел на нее. Она по-прежнему сидела на самом краешке тахты, выпрямившись и сжав колени, мышцы ног у нее были напряжены. У нее покраснело не только лицо, но и шея и даже та часть плеч, которая видна. На лбу, где начинались волосы, выступили маленькие капельки пота. Он сделал еще одну попытку.

– Что вы можете сказать о нем как о мужчине? Сексуальной стороны.

Вопрос ее ошеломил. Она нервно стискивала руки. Наконец сказала:

– Он был милый.

– Что вы имеете в виду?

– Он… мне кажется, он очень нуждался в нежности. А я… я… я тоже.

Хотя он сидел не далее чем в полутора метрах от нее, ему пришлось напрягаться, чтобы ее расслышать.

– Вы его любили?

– Думаю, да.

– Он вас удовлетворял?

– Не знаю.

– Почему вы перестали встречаться?

– Не знаю. Просто это кончилось.

– И еще одно. Причем на этот вопрос вы должны ответить обязательно. Когда вы с ним вступали в интимную связь, инициативу каждый раз проявлял он?

– Ну… как вам сказать… скорее всего, да. Но я против этого никогда ничего не имела.

– Сколько раз вы вступали в интимную связь с ним за все это время?

– Пять раз, – прошептала она.

Мартин Бек сидел напротив и разглядывал ее. Ему еще хотелось спросить: «Он был вашим первым мужчиной? Вы каждый раз раздевались донага? Вы оставляли свет включенным? Случалось ли иногда, что…»

– До свидания, – сказал он наконец и встал. – Не сердитесь, что я вас побеспокоил.

Он сам за собой закрыл дверь. Последние ее слова были:

– Не сердитесь, но я чуточку стыдлива.

Мартин Бек ждал поезда и прохаживался по слякотной платформе, засунув руки глубоко в карманы, сгорбившись и фальшиво насвистывая. Наконец-то он знал, что нужно делать.

XXV

Хаммар слушал и рисовал на промокашке одного маленького человечка за другим. Говорили, что это хороший признак. Наконец он сказал:

– Где ты ее возьмешь?

– Возьмем кого-нибудь из наших сотрудниц.

– В таком случае нужно подыскать ее как можно быстрее.

Спустя десять минут спросил и Колльберг:

– Где ты ее возьмешь?

– Кто из нас двоих вот уже восемнадцать лет просиживает задницу на письменных столах наших женщин? Разве это я?

– Для этого дела любая не подойдет.

– Кто подходит для такого дела, не знает никто лучше тебя.

– Ну-ну. В любом случае мне нужно немножко подумать.

– Так думай.

Меландер не проявил к разговору, как казалось, ни малейшего интереса. Не повернувшись к ним и не вынув трубки изо рта, он сказал:

– Вибеке Амдал живет на Таможенной улице, ей пятьдесят девять, она вдова пивовара. Не помнит, чтобы видела Розанну Макгроу еще где-либо, кроме фотоснимка, который сделала на острове Риддархольмен. Карин Ларссон сбежала с судна в Роттердаме. Но полиция сообщает, что там ее уже нет, она, очевидно, уплыла на каком-то другом судне с фальшивыми документами.

– Как иностранка, естественно, – сказал Колльберг. – Мы найдем ее не раньше, чем через год. Или через пять лет. И все равно она ничего нам не скажет. Кафка еще но ответил?

– Нет.

Мартин Бек спустился на нижний этаж и позвонил в Муталу.

– Да, – спокойно сказал Ольберг. – Это единственная возможность. Но где ты найдешь эту девушку?

– Рассчитываю на какую-нибудь коллегу. Например, у вас.

– Нет. У нас такой нет.

Мартин Бек положил трубку. Телефон зазвонил. Это был один из тайных агентов с участка в округе Клара.

– Мы сделали точно так, как ты хотел.

– Ну и..?

– Парень выглядит самоуверенно, но ясно, что он насторожился. Напряжен, оглядывается и часто останавливается. Теперь уже будет трудно за ним следить так, чтобы он не заметил.

– Он мог обнаружить кого-либо из вас?

– Нет. Нас было трое, мы не ходили за ним, стояли месте и ждали, пока он пройдет. Кроме того, мы в этом деле специалисты. Он нас не обнаружит. Мы можем для тебя еще что-то сделать?

– Пока не нужно.

Следующий звонок был из округа Адольф-Фредерик.

– Это Хансон из пятого. Я наблюдал за ним на Броваллгатан утром и сейчас, когда он шел домой.

– Как он себя вел?

– Спокойно, но у меня такое впечатление, что он настороже.

– Он ничего не заметил?

– У него не было никаких шансов. Утром я сидел в автомобиле, а вечером везде толпы народу. Я только раз приблизился к нему, у газетного киоска на Санкт-Эриксплан, стоял в очереди за два человека от него.

– Что он покупал?

– Газеты.

– Какие?

– Разные. Четыре утренних и две вечерних сплетницы.

Меландер затюкал в дверь, как дятел, и заглянул.

– Ну так я пойду. Ты не имеешь ничего против? Иду покупать рождественские подарки, – объяснил он.

Мартин Бек кивнул, положил трубку и вдруг вспомнил: «О Господи, рождественские подарки!», но тут же забыл об этом.

Домой он ехал поздно, но избежать неприятной давки не удалось. Рождественская толкотня была в разгаре, и магазины закрывались позже чем обычно.

Дома жена сказала, что у него отсутствующий вид, но он ее не слушал и поэтому на замечание не отреагировал.

Утром за завтраком она спросила:

– У тебя на праздники будет выходной?

До четверти пятого ничего не происходило, как вдруг шумно ввалился Колльберг и объявил:

– Думаю, я нашел то, что нам нужно.

– У нас?

– Она работает в полицейском участке на Бергсгатан. Завтра в половине десятого придет тебе показаться. Если она подойдет, Хаммар договорится, чтобы ее к нам откомандировали.

– Как она выглядит?

– Я тебе уже говорил, немного похожа на Розанну. Фигура у нее получше, она красивее и, думаю, более ловкая.

– Что она умеет?

– Пару лет уже служит. Спокойная, здоровая и сильная.

– Ты настолько хорошо ее знаешь?

– Я почти ее не знаю.

– А она не замужем?

Колльберг вынул из нагрудного кармана лист бумаги с машинописным текстом.

– Здесь все, что тебе нужно знать. А я иду покупать рождественские подарки.

Рождественские подарки, подумал Мартин Бек и посмотрел на часы. Половина пятого. Тут же ему в голову пришла какая-то мысль, он придвинул к себе телефон и позвонил женщине в Будале.

– Ах, это вы. Послушайте…

– Я звоню не вовремя?

– Нет, дело не в этом… муж придет только без четверти шесть.

– Я хочу вас спросить еще об одной вещи. Тот мужчина, о котором мы говорили, получил от вас какой-нибудь подарок? Что-нибудь на память или просто так?

– Нет, мы никогда не дарили друг другу подарков. Понимаете, он был…

– Скупой?

– Нет, скорее экономный. Я тоже. Разве только…

Тихо. Он почти слышал, как она краснеет.

– Что вы ему дали?

– Такой… такой талисман… или медальон… очень дешевый.

– Когда это было?

– Когда мы расставались… хотел, чтобы я ему дала его… я его никогда не снимала.

– Он снял его сам?

– Но я с радостью его отдала ему. Человеку всегда приятно получить что-нибудь на память… даже если… я имею в виду воспоминания о тех временах…

– Огромное вам спасибо. До свидания.

Потом он позвонил Ольбергу.

– Я разговаривал с Ларссоном и советником. Начальник болен.

– Что они сказали?

– Одобрили. Им ясно, что другого выхода нет. Метод несколько неортодоксальный, но…

– Его уже использовали многократно, даже у нас в Швеции. Я хотел тебе предложить кое-что значительно более неортодоксальное.

– Это звучит многообещающе.

– Дай в газеты сообщение, что расследование близится к завершению.

– Сейчас?

– Да, сегодня же. Ты понимаешь мой замысел?

– Да, это был иностранец.

– Вот именно. Что-то в таком роде: мы получили сообщение, что американская полиция арестовала человека, которого уже длительное время разыскивал Интерпол в связи с убийством Розанны Макгроу.

– И мы все это время знали, что преступник находится не в Швеции?

– Что-то похожее. Главное, чтобы это было как можно быстрее.

– Ясно, понимаю.

– А лучше всего, если ты сам приедешь.

– Тоже как можно быстрее?

– Желательно.

В кабинет вошла курьерша. Мартин Бек прижал трубку к уху левым плечом и раскрыл телеграмму. Она была от Кафки.

– Что он пишет? – спросил Ольберг.

– Всего два слова: «Ставьте капкан».

XXVI

Служащая уголовной полиции Соня Хансон действительно немного напоминала Розанну Макгроу. Колльберг был прав.

Она сидела у Мартина Бека в кресле для посетителей, сложив руки на коленях, и смотрела на него спокойными серыми глазами. Ее темные волосы были подстрижены под мальчика, челка чуть прикрывала левую бровь. Лицо ее было свежим и открытым, казалось, она не пользуется косметикой. Выглядела она лет на двадцать пять, но Мартин Бек знал, что ей двадцать девять.

– Во-первых, – а это самое главное – я хочу, чтобы ты поняла, что это дело добровольное, – сказал он. – Так что можешь спокойно отказаться, если тебе не захочется. Мы выбрали тебя, потому что ты больше других подходишь для выполнения этой задачи. Прежде всего благодаря тому, как ты выглядишь.

Девушка в кресле отбросила челку со лба и с любопытством посмотрела на Мартина Бека.

– Во-вторых, – продолжил он, – ты живешь в центре и у тебя нет мужа и, насколько мне известно, друга, как это сейчас называется.

Девушка покачала головой.

– Надеюсь, что смогу вам помочь, – сказала она. – Но что плохого в том, как я выгляжу?

– Помнишь Розанну Макгроу, ту девушку из Америки, которую летом кто-то убил на Гёта-канале?

– Еще бы не помнить! Я занимаюсь у нас пропавшими женщинами, так что над этим делом тоже какое-то время работала.

– Мы знаем, кто ее убил, этот человек здесь, в городе. Я допросил его, он признается, что был на пароходе, когда это случилось, но утверждает, что об убийстве вообще ничего не слышал.

– Но ведь такое исключено. Об этом убийстве писали многие газеты.

– Он не читает газеты. Допрос зашел в тупик, он выглядит вполне заслуживающим доверия, а на все вопросы отвечает вроде бы честно. Задерживать его мы не могли, а теперь и следить прекратили. У нас есть единственная надежда, что он попытается сделать это снова. Именно поэтому ты нам и нужна. Конечно, если сама захочешь и если уверена, что справишься. Ты должна стать его следующей жертвой.

– Приятная перспектива, – сказала Соня Хансон и вытащила из кармана сигарету.

– Ты похожа на Розанну, и поэтому мы хотим попросить, чтобы ты побыла в роли подсадной утки. Это может выглядеть примерно так. Он работает диспетчером в транспортной фирме на Смоландсгатан. Ты пойдешь туда и сделаешь заказ на перевозку, немного с ним пофлиртуешь и, главное, постараешься, чтобы он записал твой адрес и телефон. У него должен возникнуть интерес к тебе. Будем надеяться, он клюнет.

– Но ты ведь его допрашивал. У него не возникнет подозрений?

– Мы дали в газеты сообщение, которое его абсолютно успокоит.

– Другими словами, я должна его соблазнить. Надо обдумать, как это сделать. А что будет, если мне это удастся?

– Можешь ничего не бояться. Мы все время будем рядом. Но сначала ты должна все это дело тщательно изучить. Прочесать огромный материал, который у нас есть. Это очень важно. Ты должна быть Розанной Макгроу. Я имею в виду, быть похожей на нее.

– В школе я играла в любительском театре, но в основном исполняла роли ангелочков или мухоморов.

– Ну, ничего, это пригодится.

Мартин Бек помолчал и добавил:

– Это наш единственный шанс. Ему нужен лишь импульс, и этот импульс должны ему предоставить мы.

– Хорошо, я попытаюсь. Надеюсь, мне это удастся. Но это будет нелегко.

– Ты должна сейчас все изучить: протоколы, пленки, показания свидетелей, письма, фотографии. Потом поговорим.

– Сейчас?

– Да, еще сегодня. Хаммар договорится, чтобы тебя отпустили с работы, пока мы тут не закончим. И еще. Мы должны посмотреть твою квартиру, изготовить дубликаты ключей. Впрочем, это мы сделаем потом.

Через десять минут он усадил ее в кабинете рядом с Колльбергом и Меландером. Когда он выходил, она уже сидела, положив локти на стол, и читала первое донесение.

После обеда приехал Ольберг. Он еще не успел сесть как следует, когда примчался Колльберг и начал так энергично хлопать его по спине, что едва не сбросил с кресла для посетителей.

– Гуннар завтра возвращается домой, – сказал Мартин Бек. – Ему тоже стоило бы до отъезда взглянуть на Бенгтссона.

– Ладно, только очень осторожно, – сказал Колльберг. – Мы могли бы успеть прямо сейчас, когда он будет возвращаться после работы домой. Конечно, если поторопимся. Весь город и еще половина страны бегает по улицам и скупает рождественские подарки.

Ольбсрг щелкнул пальцами и шлепнул себя ладонью по лбу.

– О Господи! Рождественские подарки! Я совершенно об этом забыл.

– Я тоже, – сказал Мартин Бек. – Вернее, иногда я об этом вспоминаю, но тут же забываю.

Пробки на улицах были просто ужасные. Без двух минут пять они высадили Ольберга на Нормальмсторг и он исчез в толпе на Смоландсгатан.

Колльберг и Мартин Бек припарковали автомобиль у ресторана «Бернс Салонгер» и остались ждать, сидя в машине. Через двадцать пять минут Ольберг уселся на заднее сиденье и сказал:

– Конечно, это человек из фильма. Он уехал автобусом номер пятьдесят шесть.

– На Санкт-Эриксплан. Потом покупает молоко, масло, хлеб и идет домой. Поест, поглазеет в телевизор и отправляется в постельку, – молол языком Колльберг. – Куда вас отвезти?

– Останемся здесь. Последняя возможность купить рождественские подарки, – сказал Мартин Бек.

Через час Ольберг простонал в отделе игрушек:

– Колльберг ошибается. Вторая половина страны тоже здесь.

Они потратили почти три часа на покупки и еще час, чтобы добраться до Багармуссена.

На следующий день Ольберг впервые увидел женщину, которая должна была играть роль подсадной утки. Она успела прочесть лишь малую часть материалов дела.

XXVII

Это было скучное рождество. Мужчина по имени Фольке Бенгтссон провел его в тишине и спокойствии у своей матери в Сёдертелье. Мартин Бек думал о нем непрерывно, даже в кирхе, и тогда, когда обливался потом под маской усатого деда-мороза, раздающего подарки. Колльберг объелся и провел три дня в больнице. Ольберг, чуточку пьяный, позвонил в день Святого Стефана[14]14
  В Швеции отмечается 26 декабря.


[Закрыть]. В газетах появилось несколько не очень ловко сформулированных сообщений, из которых следовало, что в Америке близки к раскрытию убийства на шведском канале и шведская полиция может больше не заниматься этим делом.

Традиционное новогоднее убийство на этот раз произошло в Гётеборге и было расследовано менее чем за двадцать четыре часа. От Кафки пришла поздравительная открытка гигантского размера, изображающая оленя в лучах заходящего солнца на отвратительном фиолетовом фоне.

Седьмое января было обычным январским днем. На улицах толпились бледноватые, замерзшие люди, не имеющие ни кроны в кармане. Начинались дешевые распродажи, но в магазинах еще почти не появились покупатели. Кроме того, стояли туманные холодные дни.

Седьмое января было днем X.

Утром Хаммар устроил смотр боевых сил. Потом сказал:

– Как долго будет продолжаться этот эксперимент?

– Пока успешно не закончится, – быстро ответил Ольберг.

Хаммар представил себе возможные ситуации, в которых он может оказаться. Ну, например, Мартин Бек и Колльберг могут понадобиться и для других дел. Это касается Меландера и Стенстрёма, которые иногда также вынуждены заниматься этим делом. Кроме того, вскоре начнет скандалить третий полицейский участок и требовать возвращения своей сотрудницы.

– Ну, ни пуха ни пера, ребята, – сказал он наконец.

Через минуту там осталась одна Соня Хансон. У нее была простуда, она сидела в кресле для посетителей и сморкалась. Мартин Бек смотрел на нее: серый свитер, спортивные брюки и бесформенные сапоги.

– Хорошо же ты нарядилась, – произнес он без особого энтузиазма.

– Не волнуйся, я пойду домой и переоденусь. Но мне бы хотелось обратить твое внимание на одну вещь. Третьего июля было лето, а сейчас у нас зима. Наверное, покажется несколько странным, если я заявлюсь в фирму по перевозкам в бикини и темных очках и спрошу, могут ли они перевезти комод.

– Тебе нужно приложить все силы. Главное, чтобы ты поняла, что именно от тебя требуется. – Он несколько секунд сидел молча, а потом добавил. – Если, конечно, я сам это понимаю.

Женщина неуверенно смотрела на него.

– Думаю, в общем я это поняла, – сказала она. – Я прочла каждое слово о ней, перечитывала снова и снова. Фильм я смотрела по меньшей мере раз десять. Подобрала себе одежду и часами тренировалась перед зеркалом. Но легко это не получится, потому что она была совсем не такая, как я, у нее был другой характер и другие привычки. Я не жила так, как она, и никогда так жить не буду. Но я сделаю все, что в моих силах.

– Отлично, – сказал Мартин Бек.

Она выглядела неприступной, и он чувствовал себя с ней не очень умным. О ее личной жизни он знал лишь то, что у нее есть пятилетняя дочь, которая живет в деревне у ее родителей. По-видимому, замужем она никогда не была. И все же, хотя он как следует ее не знал, она ему нравилась. Она умная и деловая девушка и к работе относится добросовестно. А это главное.

Она позвонила в четыре.

– Я там уже была. Оттуда пошла прямо домой, надеюсь, ты ничего не имеешь против.

– В любом случае он вот так сразу не примчится. Как все прошло?

– Думаю, хорошо. Вряд ли можно было ожидать большего. Комод привезут завтра.

– Ты ему понравилась?

– Не знаю, хотя мне показалось, что какая-то искорка у него в глазах промелькнула. Впрочем мне трудно судить, потому что я не знаю, как он ведет себя обычно.

– Это было нелегко?

– Вовсе нет. Мне показалось, что он выглядит вполне приятно. Он в самом деле привлекательный мужчина. Думаешь, это действительно он? Я вообще-то не очень часто имела дело с убийцами, но как-то не могу себе представить, что это именно он убил Розанну.

– Я абсолютно уверен, что это он. Что он говорил? У него есть твой телефон?

– Да, он записал мой адрес и телефон на листке бумаги. Кроме того, я сказала ему, что у меня есть домофон, но я не отзываюсь, если никого не жду, поэтому пусть предварительно позвонит мне и скажет, когда они приедут. В общем-то он немногословен.

– Вы были в кабинете вдвоем?

– Да. За стеклянной перегородкой сидела какая-то толстая женщина, но она не могла нас слышать. Она как раз разговаривала по телефону, и я ее не слышала.

– Ты пыталась поговорить с ним еще о чем-нибудь, кроме комода?

– Да, я сказала, что погода отвратительная, он согласился. Тогда я сказала, как хорошо, что рождество уже закончилось, он ответил, что у него такое же чувство. Потом я сказала, что когда человек так одинок, как я, то рождество вовсе не кажется веселым.

– Что же он на это ответил?

– Что тоже одинок, что рождество его особенно не развлекает, тем более что он проводит его у мамочки.

– Отлично, – сказал Мартин Бек. – Вы говорили еще о чем-нибудь?

– Нет, кажется, нет. – Несколько секунд в трубке была тишина, потом она добавила: – Да, еще. Я попросила его написать имя и адрес фирмы, чтобы мне не нужно было искать в телефонном справочнике. Он дал мне визитную карточку.

– И после этого ты ушла?

– Да. Не могла же я стоять там вечно и болтать с ним, но я и не особенно торопилась. Плащ я расстегнула, чтобы он видел, какой у меня облегающий свитер. Кстати, чуть не забыла, я еще сказала ему, что если комод привезут вечером, это не страшно, я по вечерам сижу дома одна и жду, чтобы мне хоть кто-нибудь позвонил. Но он ответил, что они приедут в первой половине дня.

– Прекрасно. Я уже тебе говорил, что сегодня вечером надо устроить генеральную репетицию. Мы будем в полицейском участке округа Клара. Стенстрём сыграет роль Бенгтссона и позвонит тебе. Как только положишь трубку, сразу же позвонишь мне в участок, мы приедем к тебе и подождем Стенстрёма. Понятно?

– Вполне. Я позвоню тебе сразу после того, как закончу разговор со Стенстрёмом. Когда это будет?

– Этого я тебе не скажу. Ты ведь знаешь, когда позвонит Бенгтссон?

– Ты прав. Послушай, Мартин…

– Да?

– Он в самом деле довольно милый человек. Вовсе не неприятный или странный. Наверное, Розанне он тоже казался таким.

Кабинет в полицейском участке пятого округа на Регерингсгатан был уютным, но расположились они там с трудом.

Было без четверти девять, Мартин Бек уже дважды с начала до конца прочел вечернюю газету, за исключением спорта и объявлений. Ольберг и Колльберг два часа разыгрывали шахматную партию и не обращали внимания на то, что происходит вокруг. Стенстрём сидел в кресле у двери и спал с открытым ртом. Никто его не упрекал, потому что всю прошлую ночь он занимался каким-то другим делом. Кроме того, ему предстояло сыграть роль злодея и он мог не находиться в полной готовности.

Время от времени сюда входили полицейские в форме, чтобы посидеть у телевизора. Некоторые с любопытством посматривали на людей из уголовного розыска.

В восемь минут десятого Мартин Бек встал, подошел к Стенстрёму и взял его за плечо.

– Начинаем.

Стенстрём проснулся, подошел к телефону и набрал номер.

– Привет, – сказал он. – Можно придти? Отлично.

Он вернулся в свое кресло и мгновенно задремал.

Мартин Бек смотрел на часы. Через пятьдесят секунд зазвонил телефон. Для этой цели им выделили одну прямую линию, которую никто не мог занимать.

– Бек слушает.

– Привет, это Соня. Он только что звонил. Будет здесь через полчаса.

– Хорошо.

Он положил трубку.

– Так, ребята, выходим.

– Ты уже можешь спокойно сдаться, – сказал Ольберг.

– Ладно, – кивнул Колльберг. – Один ноль в твою пользу.

Стенстрём приоткрыл один глаз.

– С какой стороны мне подойти?

– Это мы оставляем на твое усмотрение.

Они спустились к автомобилю, стоявшему во дворе полицейского участка. Это был личный автомобиль Колльберга, он же и сел за руль. Когда они выехали на Регерингсгатан, он сказал:

– Я буду стоять в гардеробе.

– Еще чего, это место Ольберга.

– Почему?

– Потому что он единственный из нас, кого Бенгтссон не узнает, если случайно встретит в доме.

Соня Хансон жила на третьем этаже на углу Рунебергсгатан и Эриксбергсплан.

Колльберг запарковал автомобиль между театром и Тегнергатан. Они разошлись в разные стороны. Мартин Бек пересек улицу, вошел в сквер и укрылся за бюстом Карла Стаафа.[15]15
  Стааф Карл (1860—1915) – шведский государственный и политический деятель, премьер-министр.


[Закрыть] Отсюда хорошо просматривались дом, Эриксбергсплан и начальные участки улиц, выходящих на площадь. Он видел, как по правой стороне Рунебергсгатан с беззаботным видом неторопливо приближается Колльберг. Ольберг сразу же направился к входной двери дома, открыл ее и исчез внутри. Он делал вид, что является обычным жильцом и сейчас возвращается домой. Через сорок пять секунд Ольберг должен был уже войти в квартиру, а Колльбергу следовало занять свой пост в подъезде на Эриксбергсгатан. Мартин Бек остановил секундомер. Прошло точно пять минут и десять секунд с того момента, когда он положил трубку после разговора с Соней Хансон.

Мартин Бек поднял воротник, чтобы защититься от пронизывающего холода, и грозно отогнал пьяного, пытавшегося выпросить сигаретку.

Стенстрём к своей роли отнесся серьезно: он пришел на двенадцать минут раньше и к тому же вовсе не с той стороны, откуда его ждали. Он вынырнул из-за угла и смешался с толпой, которая валила из кинотеатра. Мартин Бек заметил его только тогда, когда Стенстрём подкрадывался к дому.

Колльберг тоже, очевидно, его проворонил, потому что столкнулся к Мартином Беком прямо у входа в дом.

Они одновременно вошли в дом и открыли внутреннюю, стеклянную, дверь. Колльберг начал подниматься по лестнице. Он должен был остановиться на полэтажа ниже и дальше действовать только по условному сигналу. Мартин Бек нажал кнопку вызова лифта, однако лифт не работал. Он побежал наверх по лестнице и на первом этаже обогнал изумленного Колльберга. Естественно, лифт стоял на третьем этаже. Стенстрём неплотно прикрыл дверь шахты и вывел лифт из строя. Тем самым ему удалось нарушить ту часть плана, по которой Мартин Бек должен был подняться лифтом на четвертый этаж и спускаться сверху.

В квартире все еще было тихо, но Стенстрём, очевидно, не терял времени даром, потому что уже через тридцать секунд внутри раздался приглушенный крик и звук удара. Мартин Бек заранее держал ключ в руке наготове и через десять секунд уже стоял в спальне у Сони Хансон.

Девушка сидела на постели. Стенстрём стоял в центре комнаты и зевал, а Ольберг держал его, завернув руку за спину.

Мартин Бек свистнул, и Колльберг, как скорый поезд, ворвался в квартиру. В спешке он опрокинул столик в прихожей. Ему не нужно было тратить время на то, чтобы открывать дверь.

Мартин Бек потер нос и посмотрел на девушку.

– Отлично, – сказал он, – отлично.

Она избрала реалистический стиль исполнения, на который он и надеялся. Она была босиком, без чулок, в тоненьком летнем хлопчатобумажном платье, из-под которого виднелись колени. Под платьем на ней наверняка больше ничего не было.

– Я только немножко оденусь и сразу сделаю кофе, – сказала она.

Они вышли в другую комнату. Она появилась очень быстро, теперь на ней были джинсы, коричневый свитер и шлепанцы. Уже через минуту на столе стоял кофе.

– Тот ключ, который вы мне дали, нужно немного подогнать, – сказал Ольберг. – Мне пришлось повоевать с замком, прежде чем удалось открыть дверь.

– Это не страшно, – сказал Мартин Бек. – Ты намного сильнее нас.

– Я слышал твои шаги на лестнице, – заметил Стенстрём, – в тот момент, когда Соня открывала дверь.

– Резиновые подошвы, – объявил Колльберг.

– Щель в шкафу превосходная, – сказал Ольберг. – Я видел тебя почти постоянно.

– В следующий раз вытащи ключ из двери, – заметил Стенстрём. – У меня было огромное желание закрыть тебя там.

Зазвонил телефон. Все замолчали. Девушка взяла трубку.

– Алло… да, привет… нет, сегодня вечером нет… ну, в ближайшие дни, у меня сейчас очень мало времени… познакомилась ли я с каким-то мужчиной… ну, это можно и так назвать.

Она положила трубку и посмотрела на них.

– Обычные дела, – сказала она.