Текст книги "Остров душ"

Глава 67
Парк делле Гроане, Милан, 2014 год

Ева смотрела, как река Чиснара течет через парк, а ее лицо освещалось голубоватыми отблесками огней полицейских машин, машин «Скорой помощи» и приборов криминалистов. Река вздулась от дождей, вышла из берегов. Ева поймала себя на мысли, что некоторые люди – дамбы. В самом положительном смысле. Дамбы, которые взглядом, словом или даже просто своим присутствием дают твоему потоку существования течь, не переполняясь, без внезапных порывов, заставляющих тебя проливать слишком много жизни, слишком много сердца, слишком много слез. Дамбы. Чтобы течение не утратило силы. Дамбы. Чтобы фокусировать взгляд на горизонте желаний.

Но теперь ее дамбы исчезли одна за другой. Часть снесло время. Другие дамбы снесли непонимание, неумение прощать и разочарования. Самая большая из них, та, которая придавала смысл и направление ее существованию, была снесена болезнью. Больше ничего не осталось. Может быть, только работа – но, вероятно, ненадолго, учитывая тот беспорядок, который она только что устроила. Все, что осталось, – это бурный поток, который, выйдя из-под контроля, стал зловещим. Эмоциональная безмятежность превратилась в бурю, сметая все препятствия, в первую очередь ее совесть. Она, мятежная по натуре, в прошлом всем сердцем стремилась к такой свободе, а теперь испытывала жгучую потребность, чтобы ее сдерживали. Направляли. Чтобы над ней доминировали.

Жизнь расплескивалась в разные стороны, и Ева понятия не имела, как унять ее. Жизнь хлынула, как кровь из глубокой раны, и она уже потеряла слишком много, чтобы хватило сил остановить кровотечение хотя бы на несколько секунд, ровно на столько, чтобы понять, кто и что у нее есть.

Лоренцо Джансанте, ее коллега по мобильному подразделению Милана, жестом приказал офицеру в форме, следившему за ней, оставить их в покое, и сел рядом.

– Ты успокоилась? Могу я снять с тебя наручники?

Ева Кроче кивнула.

Он наблюдал за ней несколько секунд, чтобы понять, можно ли ей доверять, затем освободил ее запястья.

– Можем ли мы узнать, что, черт возьми, с тобой произошло? – спросил Лоренцо.

– Как она? – спросила инспектор.

Мужчина фыркнул:

– Ты как следует ее разукрасила. Она выздоровеет, но останутся шрамы… Не то чтобы она их не заслужила, но ты зашла слишком далеко, Ева. Мы никак не можем тебя прикрыть, было слишком много свидетелей.

– Я знаю. Это было сильнее меня.

Лоренцо на несколько секунд потерялся, наблюдая за игрой рыжих волос коллеги в электрическом свете: она была похожа на маленькую девочку, на лесного эльфа.

– Ты слишком рано вернулась к работе, – грустно сказал он. – Мы должны были остановить тебя.

– Если б я не вернулась к работе, то, наверное, уже выстрелила бы себе в голову, – сказала Ева.

– Не говори это даже в шутку, господи боже мой…

– Судья…

– В ярости, – перебил ее Джансанте. – Он боится, что твое вмешательство поставит дело под угрозу. Адвокаты защиты будут апеллировать к твоему поведению, чтобы похоронить обвинения против матери. Вполне вероятно, что при заключении сделки прокуратура будет стремиться к соглашению не подавать жалобу и не возбуждать гражданский иск о компенсации. Никаких денег в обмен на свободу.

– Ее место в тюрьме…

– Значит, ты должна была подумать, прежде чем кидаться на нее, – резко сказал мужчина.

– Она была того же возраста, что и Майя, – сказала Ева, как будто этот факт мог оправдать ее бурную реакцию.

– Я знаю… Вот почему мы не должны были привлекать тебя к расследованию, – ответил Джансанте. – В основном это наша вина.

Катя Джулиани, неполных восьми лет, пропала в северном пригороде Милана; мать, употребляющая наркотики более года, имеющая послужной список преступлений, связанных с проституцией, торговлей наркотиками и мелкими кражами, казалось, не хотела сотрудничать с полицейскими, как будто ей было плевать на дочь.

Ева вступила в игру из-за ее способности допрашивать подозреваемых и свидетелей, полученной во время ее работы в Центральной оперативной службе. Она надавила на женщину, заставив ее расколоться. Марлена, так звали наркоманку, призналась, что «сдала дочь в аренду» человеку, которого встретила возле леса Рогоредо, и тот щедро заплатил ей, что гарантировало неделю полнейшего кайфа. Через семь дней Марлена вышла из глубины беспамятства и вспомнила о дочери. Искала мужчину по парку: она с трудом могла вспомнить, как он выглядел. Полицейская машина остановила ее в явном волнении, и вот так всплыло исчезновение маленькой девочки.

После этого разоблачения Ева сумела сохранить хладнокровие и попыталась вытянуть из нее как можно больше подробностей, потому что теперь, когда известие об исчезновении достигло газет, телевизионных новостей и социальных сетей, счет шел на минуты: человек, который забрал девочку, видя активность СМИ, охваченный страхом быть пойманным за похищение, мог избавиться от Кати самым худшим из возможных способов. Такое уже случалось раньше.

Ева позволила себе полностью погрузиться в дело. Катя в ее глазах как-то заместила Майю, дочь; это была возможность, которую жизнь предлагала ей, чтобы искупить свою вину, чтобы спасти по крайней мере эту девочку.

Он должна была найти ее. И точка.

Вместе с коллегами из мобильного подразделения они запустили протокол новой системы оповещения о похищении детей и поручили своим коллегам проанализировать соцсети, которые часто посещают педофилы. Это была гонка на время.

Через несколько дней они опознали ублюдка благодаря изображениям, снятым системой видеонаблюдения в районе Рогоредо. Мужчина имел судимость: педофилия. Мобильное подразделение гудело. В коридорах полицейского управления стоял спертый воздух. Благодаря наводке они нашли его.

И никаких следов девочки.

Его отвезли в Центральное управление. Коллеги Евы, когда защитник начал входить в комнату для допросов со следователем и подзащитным, взяли адвоката под руку и велели идти погулять; когда тот пытался жаловаться, они шептали ему, что подставят его с ложными показаниями, наркотиками или детской порнографией, если он не уберется отсюда к черту. Адвокат немедленно почувствовал желание подышать свежим воздухом.

Ева знала свою работу. Через три часа мужчина плакал, стоя на коленях.

– Где? – спросила она, подавляя гнев, который заставлял ее голос и руки дрожать. Он признался ей. Он сказал бы что угодно, лишь бы избавиться от этого гнетущего груза и очистить совесть.

Через час они были в Парке делле Гроане, к северо-западу от Милана, с командой судебно-медицинских экспертов, которые копали в месте, указанном педофилом. Изморось, напомнившая ей о бесконечной ирландской осени, делала земляные работы еще более мрачными. Как раз вовремя – когда только что извлекли маленькое тело из-под земли соснового бора – прибыла мать ребенка в сопровождении своего адвоката.

– Я хочу ее увидеть! Я хочу увидеть свою малышку! – закричала она, подбежав в слезах навстречу полицейским.

За пределами ореола света, защищенная темнотой, Ева расстегнула кобуру, извлекла «Беретту» и, когда Марлена прошла менее чем в метре от нее, изо всей силы ударила ее, попав стволом в лицо. Женщина рухнула на землю. Со слезами на глазах Ева села на нее сверху и продолжала бить ее пистолетом, извергая на нее всю свою ненависть. Когда ее удалось оттащить, лицо наркоманки стало похоже на картину абстракциониста. Конец расследования.

– Думаешь, меня выгонят? – спросила она своего коллегу.

– Ну уж точно не дадут прибавки к жалованью…

Ему удалось добиться от нее улыбки. Лоренцо Джансанте смотрел на это лицо с тонкими чертами, испещренными черными линиями: текла обводка вокруг глаз, и он подумал: дело в дожде или в слезах Ирландки, как ее называли в команде?

– Да, скорее всего, тебя попытаются вышвырнуть, – ответил он.

Мужчина услышал приближающиеся шаги и обернулся. Большие шишки из управления двинулись в их сторону: взгляды палачей, позы убийц. Они выглядели как кучка головорезов из преступной группировки, переживающей кризис.

Лоренцо встал.

– Квестор идет. У него пена изо рта… Я попытаюсь перекинуться с ним парой слов, прежде чем тебя зарежут…

Ева Кроче продолжала смотреть прямо перед собой, рассматривая течение реки, как будто даже не услышала.

Пока он брел по мокрой земле, услышал, как Ева что-то сказала. Эти слова он не забудет до конца жизни.

– Только когда становишься матерью, понимаешь, насколько ты несовершенна как человек.

Лоренцо повернулся к ней:

– Что… Ева?

Та не ответила, блуждая взглядом по водной глади. Лоренцо покачал головой и подошел к начальству.

Глава 68
Поселение Ладу, Верхняя Барбаджа, 2016 год

Тетя открыла дверь еще до того, как Бастьяну поднялся по лестнице. От его веса деревянные доски заскрипели, как будто вот-вот обвалятся. Из дедовой комнаты доносился блеклый свет свечи и гнилое зловоние старости и болезней.

– Как он? – тихо спросил Бастьяну у женщины.

Старуха лишь покачала головой, опустив глаза. Впервые за долгое время он увидел ту женщину под вуалью, которая, как и все остальные в семье, принесла себя в жертву и превратилась в тень, утратила свою личность и стала призраком раньше времени. Она готовила, смотрела за домом, нянчила детей и дохаживала стариков, тихая и невидимая, как дух: неосязаемая, но всегда находящаяся рядом.

Перед тем как войти, мужчина погладил ее по плечу, словно придавая сил и благодаря за самоотверженность: она тоже служила Богине, хотя и иначе, чем он.

Дед, завершив маску, утратил силы. Как будто он потратил всю оставшуюся энергию на артефакт и стал уязвимым для мерзкой старости, которая воспользовались этой дырой в его защите.

Великан сел рядом с кроватью, где покоился Бенинью, который в юности был еще выше ростом, чем сейчас его внук; теперь он сморщился и походил на худенького ребенка. Казалось, что-то пожирало его изнутри. Он был укрыт тяжелым толстым одеялом из грубой шерсти, но дрожал.

«Насколько абсурдна жизнь, – подумал Бастьяну. – Говорили, что когда-то он имел тело быка, а посмотреть на него сейчас… Что осталось от этого зверюги?»

– Это ты? – пробормотал дед.

Бастьяну накрыл его руки своими. Кожа была настолько тонкой, что были видны вены и сухожилия. Эти руки идеально символизировали прошлое и будущее Ладу.

– Да, mannoi… Как дела?

– Как у человека, ожидающего смерти.

Бастьяну улыбнулся:

– Ты говорил это и в прошлом году. И в позапрошлом…

– На этот раз все по-другому. И ты это знаешь.

Другие в таких условиях давно дали бы себе умереть. Но не его дед. Эта упрямая привязанность к жизни выражала еще более лихорадочную настойчивость, чем просто бегство от боли: он хотел быть уверенным, что оставит тысячелетние традиции хранителей Богини в надежных руках. Пока у него не было неопровержимой уверенности в этом, он никогда не сдался бы своей кончине.

– Я знаю, – только и сказал Бастьяну.

– Где твой сын?

Внук подумал, нужно ли ему соврать в ответ. Он не сомневался, что, если сделает так, старик заметит. Пришлось сказать правду.

– Он наказан. Он поставил под сомнение мой авторитет, а значит, и твой.

В измученном дыхании старика Бастьяну почувствовал горечь и досаду. Если б в тот момент сын был рядом, он сломал бы ему руку, чтобы заставить его заплатить за страдания Бенинью Ладу. Этот человек вырастил его: для Бастьяну он был божеством во плоти.

– Ты помнишь, как впервые пошел со мной? – спросил старик с улыбкой на лице.

– Конечно, mannoi.

– Сколько тебе было лет?

– Меньше четырнадцати. Ребенок.

– И все же в тебе была стойкость мужчины. Лезвие не дрогнуло ни на миллиметр. И маска танцевала на твоем лице из-за того, что была велика. Сегодняшняя молодежь другая, они слабее. Вот что нас убивает.

– Он будет быстро зреть. Я позабочусь об этом, клянусь.

– Есть только один способ сделать его зрелым, и ты его знаешь.

Бастьяну легонько погладил его по рукам, чтобы успокоить.

– Я знаю, и я сделаю. Клянусь. Отдыхай, чтобы завтра встать пораньше.

Бенинью прохрипел, как будто его внук пошутил. Когда Бастьяну выходил из комнаты, хриплый голос деда заставил его остановиться.

– Бастья, расскажи мне… Напомни, каково это – спускаться туда и смотреть на нее. Ты не представляешь, сколько я бы отдал, чтобы увидеть ее в последний раз.

Бастьяну вернулся, встал на колени на деревянные доски, наклонившись к деду, и попытался рассказать ему о животных ощущениях, которые вызывала близость к Богине. Бенинью, слушая его, улыбался, погрузившись в воспоминания. Он как будто не замечал, что, пока внук говорил, сжимая его руки, обильные слезы омывали его иссохшее лицо.

Глава 69
Проспект Поэтто, Кальяри

Было трудно представить себе утро хуже этого: кто-то выложил прессе все.

С глазами, все еще опухшими после бессонной ночи, проведенной между горой Арчи и управлением, Ева уставилась на изображения. Мара отправила их после того, как позвонила, чтобы сообщить «хорошие новости».

– Извини, что разбудила тебя, но кто-то саботировал расследование, рассказав все СМИ, – сказала Раис несколькими минутами ранее.

– Что это значит? – недоверчиво ответила Ева.

– Все что угодно, черт возьми… Заткнись. Я пришлю тебе несколько фотографий, чтобы ты сама посмотрела. Потом перезвоню.

Она прислала ей изображение с первой страницы главной газеты острова. «Серийный убийца вернулся, чтобы нанести новый удар. После убийств 1975 и 1986 года в святилище Серри нашли новую жертву. Идет охота».

– Черт… – прошептала Ева, резко проснувшись.

«Долорес Мурджа – жертва, найденная у священного колодца Санта-Виттория-ди-Серри. Девушка, исчезнувшая неделю назад, была убита ночью во время жуткого ритуала».

– Какого хрена…

И еще хуже:

«Над островом нависла тень ритуальных убийств. Создана спецкоманда для выслеживания убийцы, вернувшегося спустя тридцать лет. Полиция бродит во тьме».

В центре страницы выделялось зернистое изображение – любительское, но очень cильное – трупа, окруженного людьми из отдела убийств; оно выглядело как фото с мобильного телефона, но очень эффектно передавало тревогу копов по поводу тела Долорес. Съемка человека, присутствовавшего на месте преступления, в этом не было никаких сомнений. А в то утро в Серри были одни копы.

– Сукины дети… – встревоженно прошептала Ева. Статья не была подписана: это означало, что газета защитила своего корреспондента, использовав законодательство о защите профессиональной тайны и сделав практически невозможным опознание «крота».

Телефон завибрировал. Снова Раис. Она прислала ссылки на сайты газет острова: все трубили об убийстве. Ева знала, что менее чем через час пресс-релиз станет вирусным, пересечет Тирренское море и распространится, как лесной пожар, по всему полуострову вплоть до Виминала[101]101
  Виминал – один из семи холмов Древнего Рима, а также обиходное название Министерства внутренних дел, расположенного там в наше время.


[Закрыть], откуда начнется давление на полицию провинции, что сильно усложнит задачу.

– Алло? – сказала она, отвечая напарнице.

– Ты видела это паскудство? Они сослались на нераскрытые преступления.

– Угу. Ты подозреваешь кого-то конкретного?

Мара фыркнула:

– Это действительно мог быть кто угодно… Кальяри – маленький провинциальный городок, здесь никогда ничего не происходит. Крупные убийства случаются каждые восемь или десять лет, к большому сожалению газет. Эта секретная информация, и если ее хорошо продать, ты можешь закрыть кредит на машину и у тебя еще останутся деньги, чтобы свозить семью в отпуск вместе с собакой и купить подарочки жене и любовнице. Ты прекрасно знаешь, какие гроши мы получаем…

– Здесь нечто большее, чем коррумпированный полицейский, Раис. Сначала кто-то предупреждает Мелиса и его людей, теперь эта хрень в газетах…

– И мы с минуты на минуту ожидаем известий об аресте неонурагистов и ордере на арест лидера секты.

– Это будет просто вишенкой на торте.

– Если б дела обстояли так просто, радость моя…

– Что ты имеешь в виду?

– Попробуй посмотреть на вещи с другой точки зрения: кто мог мстить своим коллегам из отдела убийств за то, что был отстранен от расследования? Кто имел терки с руководством, потому что их засунули в подвал разбирать пыльные дела?

– Дерьмо. Ты же не хочешь сказать…

– Конечно хочу. Угадай, кого, должно быть, материт спецкоманда?

– Но мы тут ни при чем!

– Поди объясни им…

– Кто-то настраивает всех против всех, – сказала Ева. – Хочет саботировать расследование.

– Эй проснись! Это уже сделано, Кроче.

– …

– Ты тут?

– Да. Что будем делать?

– Узнаем правду, найдем того, кто нас загнал в угол, и отплатим ему с процентами, – сказала Раис. – Под процентами я имею прибивание его яиц к двери отдела убийств.

Кроче улыбнулась:

– Приму душ – и в управление.

– С меня гвозди и молоток. Увидимся там, – сказала Мара.

Ева разделась перед фотографией Долорес Мурджа, висящей на стене, и направилась в ванную. Когда мобильник завибрировал, она вернулась, думая, что это снова Раис.

Но нет. Это был он.

Кроче несколько секунд смотрела на мигающий мобильник, затем отвернулась, а тот все продолжал звонить.

Глава 70
Земли Ладу, Верхняя Барбаджа

Ледяная струя воды из насоса резко разбудила его, заставив подпрыгнуть.

– Просыпайся, – произнес отец. – У тебя было время подумать?

Микели присел в углу коровника, грязный от навоза и сена, окруженный роем мух; его взгляд был потерянным и испуганным. Он не верил, что отец мог зайти так далеко. Его дяди связали ему руки за спиной, а затем приковали за лодыжку к кольцу, прикрепленному к стене, как животных, которые размахивали хвостами и мочились в нескольких дюймах от его лица. Запах, наполнявший коровник, был отвратительным. Судя по кашице в каменном желобе, его, должно быть, вывернуло несколько раз. Трудно будет забыть только что прошедшую ночь.

– Ты мне ответишь или оставить тебя здесь на весь день? – Бастьяну подталкивал его, а его дяди, молчаливые и суровые, как гранитные статуи, мрачно смотрели на племянника.

– Нет, папа, я подумал.

В то утро внезапный лед прихватил возделываемые поля. Лошадь и две коровы умерли, возможно, от холода, а другие животные голосили всю ночь; некоторые словно сошли с ума и начали биться головой о стены, раня себя. Даже дети начали болеть один за другим. Предзнаменования деда воплотились во всех красках. Бастьяну больше не мог терять время.

– И?.. – надавил он.

– Я сделаю то, что ты хочешь, – прошептал парень, склонив голову.

– Я тебя не услышал.

Микели посмотрел на родителя и повторил громче:

– Я сделаю то, о чем ты меня просил.

Бастьяну несколько секунд взвешивал пристыженный взгляд сына, затем кивнул:

– Ты сделаешь это сегодня вечером. Я зайду за тобой после ужина.

Микели, побежденный и униженный, согласился.

– Отпустите его и вымойте, – сказал Бастьяну своим братьям. Затем тихим голосом: – И заприте его в комнате до вечера. Я ему больше не доверяю.

Глава 71
Оперативный штаб, отдел убийств, полицейское управление Кальяри

Двое следовательниц собирались войти в оперативный штаб, когда мобильный телефон Евы начал вибрировать. Она бросила на него быстрый взгляд и увидела, что звонит Баррали.

– Раис?

– Что?

– Это Морено, – сказала она, указывая на телефон.

– Хорошо, ответь. Может быть, ему пришло на ум то, что может быть полезно для нас… Я зайду, разнюхаю обстановку.

Ева кивнула и отошла в конец коридора, подальше от дверей кабинета.

– Морено?

– Здравствуй, Ева. Я не вовремя?

– Признаюсь тебе, что с тех пор, как я поступила на службу, все постоянно не вовремя. Так что нет, примерно как обычно.

– Прости, Ева. Я видел эту жуть в газетах…

– Угу. Гадость какая… Мы еще не видели Фарчи, но у него явно глаза налиты кровью.

– Давление СМИ не пойдет на пользу расследованию. Есть риск совершить серьезные ошибки. Вам придется быть осторожными.

– Знаю. Но что касается меня и Мары, то на самом деле никакой опасности нет: нас не зачислили в спецкоманду, и мы должны были передать старые дела в отдел убийств.

– Обычные политические игры… Мне жаль, правда.

– Теперь нам нужно решить еще одну проблему, поскольку все думают, что это мы связались с газетами, чтобы отомстить… Ладно, забудь. Расскажи о себе: как дела?

– Конечно, лучше, чем вчера. Вот поэтому я тебе и звоню. Я на холодную голову порассуждал о месте преступления…

– Рассказывай все.

– На мой взгляд, это подражание. Несомненно, это тот, кто тщательно изучил старые случаи и очень хорошо знает культовое значение различных элементов. Но это не может быть тот же человек, который убивал тридцать и сорок лет назад. По возрасту, конечно, но не только…

– Есть ли какая-нибудь деталь, которая заставляет тебя склоняться к этой теории?

– Маска немного отличается от остальных. Старые были выполнены вручную, более грубо. Последняя, кажется, экземпляр массового производства, если ты понимаешь, о чем я…

– Определенно. Мы можем провести криминалистический анализ и посмотреть, сможем ли отследить до мастера, который ее сделал.

– Вы можете попробовать, конечно. Это может быть интересной зацепкой.

– Что-то еще?

– Да… Это больше личное ощущение.

– Все равно говори. Никто настолько не знаком с этими делами, так что…

– Это связано с тем, как сильно Долорес избили перед тем, как убить. Не совпадает с остальными жертвами. Когда я видел предыдущих девушек, могу тебя уверить, что… Не держи меня за сумасшедшего, но там было какое-то уважение к жертве, забота. По крайней мере, судя по тому, какими их находили. Вымытые и причесанные волосы, кожа без царапин и синяков… Было что-то вроде pietas, жалости, чуть ли не желание обеспечить уют. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Отлично понимаю.

– Я еще кое-что вспомнил, Ева. Что-то очень-очень важное, но я предпочитаю не говорить об этом по телефону и даже не хочу обсуждать это в присутствии Мары. Хочу поговорить об этом с тобой.

Если он собирался застать ее врасплох, то ему это удалось.

– Ева?

– Да, я здесь.

– Как думаешь, ты могла бы уделить мне несколько минут?

– Конечно, хорошо. Мы можем заняться этим вечером, после работы?

– Отлично.

– Спасибо за информацию. Я должна попрощаться, потому что идет Фарчи.

– Тогда до встречи.

Ева закончила разговор – и поймала мрачный взгляд начальника, который шел к ней. Прежде чем она успела открыть рот, Фарчи сказал:

– Кроче, в мой кабинет. Сейчас же.

– Хочешь, я позвоню Раис?

– Нет. Пойдем.

Женщина с тревогой посмотрела в сторону оперативного штаба и последовала за своим начальником.