Текст книги "Остров душ"

Глава 88
Фургон государственной полиции, Кальяри

Мара Раис взглянула на полицейских в тактическом снаряжении и мысленно прокляла Фарчи за то, что тот заставил ее делать за него грязную работу. Внутри напряжение нарастало до небес, что привело к всеобщей тишине. Первоначальный всплеск адреналина сменился почти парализующим чувством страха. Всем было хорошо известно, что последний рейд закончился кровавой баней с двумя телами на земле. Их коллега сейчас боролась за жизнь. Мара должна была подумать об этом: ее жизнь потенциально в опасности, и если что-то пойдет не так, ее дочь заплатит за последствия. Вместо этого глаза и уши продолжали фиксировать детали, обрывки разговоров, взгляды и нервный тик коллег; Раис пыталась понять, кто из них перешел на другую сторону баррикады.

«Этот ублюдок Фарчи хорошо все подготовил, – подумала она. – Они уже не доверяют тебе, а если к тому же узнают, что ты за ними присматриваешь, все кончено».

…После эпизода насилия и предательства коллеги, перешедшей на сторону Дель Греко, квестор – чтобы отомстить Маре – распространил слух, что ее «заявление о домогательствах» было попыткой обвинить начальника, подвергая сомнению его следственный метод. Полная чушь: Дель Греко был просто сексуальным хищником в парадной форме, но эта инсинуация пустила корни в отделе убийств, расползаясь, как ядовитое и плотоядное растение, по всему управлению. С тех пор ни один детектив-мужчина не хотел иметь с ней ничего общего, опасаясь, что при малейшем разговоре инспектор может снова обвинить кого-то в домогательствах. Что касается коллег-женщин, то они боялись, что, общаясь с Марой, окажутся в черном списке Дель Греко, что означало попрощаться с карьерой. Поэтому они полностью изолировали ее, как будто она болела чумой. В некотором смысле перевод в отдел нераскрытых преступлений был для нее благом…

«Помимо психопатов – у тебя уже есть этот ярлык – есть еще один вид людей, вызывающих ненависть, – подумала Мара. – Осведомитель. Шпион… И это то, о чем тебя попросил Фарчи. Ты действительно хочешь пойти на этот риск? Что ты хочешь доказать?»

Она наблюдала за своими молчаливыми коллегами, не в силах дать себе ответ.

Глава 89
Отдел убийств и преступлений против личности, полицейское управление Кальяри

Первая попытка не удалась: адепт ничего не сказал, предоставив слово своему адвокату, который, как попугай, повторял одну и ту же формулу:

– Мой клиент пользуется правом не отвечать.

Аделе Маццотта минут пятнадцать продолжала шквал вопросов, а затем, не увидев никакого сотрудничества, приказала доставить подозреваемого в тюрьму.

Судья сказала, что ему нужен перерыв, и Ева воспользовалась возможностью, чтобы позвонить Паоле Эрриу из комиссариата Карбонии, с которой она обменялась последними новостями о расследовании.

Как только разговор закончился, она взяла себя в руки и вышла на улицу, где Маццотта нервно курила. Ей было достаточно побыть рядом с ней несколько минут, чтобы понять, что женщина втянута в дело Долорес телом и душой и что тяжесть, которая давит на нее, подпитывается глубоким чувством вины перед девушкой.

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросила она.

– Конечно, конечно. Пожалуйста… Все не так, как я ожидала.

Ева кивнула. Они договорились, что Маццотта поведет допрос; инспектор была там главным образом для того, чтобы заставить свидетелей говорить в ее присутствии.

– С одной стороны, они как будто хорошо проинструктированы, как себя вести, – прокомментировала Кроче. – С другой стороны, хотя они хорошо это скрывают, я думаю, что они боятся говорить.

– Боятся… кого? – спросила женщина, внимательнее изучая Еву.

– До сегодняшнего утра я бы сказала, что Мелиса. Теперь, когда он покинул сцену – или ему помогли это сделать, – боюсь, за этим стоит кто-то еще. Кто-то важный…

– Это то же самое, что думает комиссар Ниедду. И это то, что я тоже рассматриваю в данный момент. Эти идиоты решают отбывать наказание за преступления на сексуальной почве, предпочитая молчать, потому что на кону серьезная угроза их жизни, – заявила судья. – Мне интересно, кто может обладать такой устрашающей силой.

Кроче заметила, что сомнения начали подтачивать уверенность судьи, и решила использовать ситуацию в своих интересах.

– Синьора, могу я позволить себе задать вам вопрос о расследовании прямо, рискуя показаться вам неразумной?

Аделе Маццотта выпустила дым в сторону и улыбнулась ей:

– А разве в этом деле есть что-нибудь разумное?

Ева тоже поймала себя на улыбке.

– Слушаю, – сказала Аделе, снова возвращая иерархию в их отношения.

– Вы действительно так уверены, что Мелис убил Долорес?

Аделе Маццотта в замешательстве уставилась на нее:

– Что вы имеете в виду, инспектор?

Глава 90
Серраманна, Южная Сардиния

Мара почувствовала, как прилив адреналина, вызванный охотой, резко спадает, когда полицейские вышли из дома с опущенным оружием.

– Что там? – спросила она.

Ей никто не ответил. Ее дурная слава, должно быть, проникла во все подразделения.

Раис обругала их по-сардински, убрала пистолет в кобуру и зашла в дом. Когда она дошла до спальни и увидела его, ее желудок сжался.

Он был совершенно голым, если не считать маски быка, скрывавшей его лицо. Он висел в полутора метрах над землей, руки вдоль тела; крепкая пеньковая веревка была привязана к одной из балок высокого потолка. Лужа мочи на полу, возле опрокинутой лестницы.

Мара надела галоши и подошла к повешенному. Она ясно видела рану на груди слева. Даже перед лицом смерти ее детективный ум не переставал работать: глядя на рану, она сделала вывод, что – поскольку было ясно, что Долорес защищалась, – настоящее избиение, то самое, которое довело ее до полукоматозного состояния, должно было произойти после изнасилования; информация, возможно, уже не такая важная, но она обязательно поговорит об этом с Фарчи и Евой, чтобы обновить информацию по делу.

Превозмогая отвращение, Раис приложила к ноге трупа тыльную сторону ладони.

– Еще теплый. Должно быть, это случилось не больше часа назад, – сказала она остальным. – Зовите криминалистов.

Все сделали вид, что не расслышали ее слова, и оставили одну. Мара услышала, как кто-то передразнил ее, а остальные расхохотались.

– Что за сволочи… – сказала она, качая головой. В последний раз взглянула на висящий труп и набрала номер на мобильном.

– Раис, – ответил Фарчи. – Все в порядке?

– Да нет, не совсем…

– Что, черт возьми, это значит?

– Мы прибыли слишком поздно.

– Ты будешь говорить или мне послать тебя на хрен?

– Оставайся на линии.

Женщина вернулась в спальню, сфотографировала убитого и отправила ее начальнику.

– Посмотри на уведомления.

Она слышала, как он поставил звонок на громкую связь, а через несколько секунд услышала его ругательство:

– Господи Иисусе… Скажи мне, что это шутка, пожалуйста.

– Ты знаешь, я бы хотела, но не могу.

– Это он? Куррели?

– Он все еще висит, и мы не сняли с него маску, но у него рана от укуса на груди, так что да, я так понимаю, это он.

– Черт… Тебе это кажется самоубийством?

– Выглядит так, да. Но есть ли в данном случае разница, так это на самом деле или кто-то инсценировал самоубийство?

– Мать твою за ногу…

– Посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы эта история попала в СМИ, – намекнула Раис.

– Пришли мне список всех, кто был на месте происшествия, – приказал Фарчи.

Если б он попросил ее о таком хотя бы несколько месяцев назад, Мара послала бы его куда подальше: она не стукачка. Однако в тот момент она даже не задумывалась о влиянии этого «сотрудничества с начальством» на карьеру – просто потому, что у нее таковой больше не было. Более того, ею двигала сильная жажда мести своей старой команде.

– Хорошо. Сию минуту.

– Дождись прибытия криминалистов. И не позволяй никому приближаться к телу, а самое главное, не давай фотографировать, понятно?

– Хочешь, я еще пол там подмету? – возмущенно спросила Раис.

– Мара, прекрати, давай хотя бы не сегодня… Пойду сообщу эту «радостную» новость, чтобы опять получить ушат дерьма. Увидимся позже.

– До скорого.

«Это послание всем остальным адептам, – подумала Мара, наблюдая за покачивающимся телом. – „Если вы попытаетесь заговорить, то закончите тем же“, – или что-то в этом роде».

Через несколько секунд она почувствовала, как завибрировал телефон, и увидела на экране имя дочери. Закрыла глаза, не обращая внимания на труп, который, казалось, смотрит на нее из темных полостей маски, улыбнулась и ответила девочке:

– Здравствуй, моя дорогая. Все хорошо?

Глава 91
Полицейское управление Кальяри

Перекур судьи превратился в нечто вроде сеанса прослушивания. Когда Ева закончила говорить, в маленьком пластиковом стаканчике, который держала Аделе, на палец заполненном остывшим кофе, плавали шесть окурков. И она только что закурила еще. Ева восприняла это как хороший знак: если б у судьи сложилось впечатление, что она тратит время впустую, то прервала бы ее при первой возможности.

– Итак, вы хотели бы изменить статус профессора: с человека, осведомленного о фактах, на подозреваемого, – сказала Аделе Маццотта.

– Да, синьора.

Судья повернулась и стала смотреть на движение городского транспорта. Она размышляла над информацией, полученной от инспектора. Затем, не оборачиваясь, спросила:

– Кто-нибудь, кроме вас, знает об этом и о ваших подозрениях?

– Да. Моя напарница, инспектор Мара Раис, и вице-комиссар Деидда также были проинформированы до…

– Я понимаю. Кто еще?

– Илария велела нам следовать зацепке, чтобы посмотреть, может ли та иметь какое-либо отношение к расследованию. Даже комиссар Ниедду знает об этом и поручил своей помощнице Паоле Эрриу выяснить, существуют ли какие-либо другие связи между Долорес и Ноннисом, помимо чисто академических отношений.

– И?..

– Профессор чист, если исключить слухи о том, что его карьера закончилась, потому что у него были сексуальные и романтические отношения со своими студентками.

– Вы работаете в отделе нераскрытых преступлений, – сказала Аделе, меняя тему разговора. – По-вашему, есть ли совпадения со старыми делами? Я имею в виду вне церемониала.

– По моему мнению и мнению моей напарницы, а также по словам следователя Баррали, который в настоящее время не работает по болезни, но занимался этими делами в прошлом, это убийство – имитация.

– Объясните.

– Мы полагаем, что кто-то хотел свалить убийство на неонурагистов, и конкретно на Мелиса, инсценировав ритуальную динамику старых преступлений. Убийство Долорес более садистское: вспомните синяки от побоев, которых в нераскрытых делах не было вовсе.

– Вы сказали, что во время вашего разговора Ноннис проявлял практически ненависть к Мелису.

– Точно. И имейте в виду, что именно он предложил нам попытаться проверить Монте-Арчи, когда Мелис был еще неуловим.

– Это достаточно подозрительно… И жена солгала вам сегодня утром.

– В этом нет сомнений.

Женщина выпустила клуб дыма с разочарованным видом и сказала:

– Я хочу быть честной: единственный достоверный факт, который привлек мое внимание, – это тот, что Ноннис располагал конфиденциальной информацией, касающейся расследования. Все остальное так себе. Это только догадки, и доказательства из них – если можно вообще использовать это громкое слово – могут получиться косвенные.

Ева почувствовала, что краснеет от смущения.

– Однако, – продолжила судья, обращаясь к полицейской, – в последний раз, когда строго следовала процедурам, я потеряла драгоценное время, и это, вероятно, способствовало убийству той девушки. Если б я была меньшей формалисткой, может быть…

Ева понимала, что, быть может, совесть будет беспокоить ее еще долго, травя ядом сожаления и вины.

– У меня есть дочь того же возраста, что и Долорес. Она учится в Болонье, и… в эти часы я много думала о ней и о том, что…

– Я могу себе представить, синьора, – вмешалась Ева, увидев ее в затруднении.

– Вот почему я хочу доверять вашей интуиции и интуиции вашей коллеги. Я подпишу прослушивание телефонных разговоров Нонниса и его жены. Я уделю этому первостепенное внимание и поговорю с Фарчи, чтобы начать как можно скорее.

Ева ощутила, как чувство поражения внезапно испарилось, унесенное приливом адреналина.

– Я также назначу скрытое наблюдение за профессором на… скажем, четыре дня, для начала. Для очистки совести я бы посоветовала еще посмотреть его соцсети, записи телефонных разговоров обоих и проследить перемещения мужчины через телефон…

– Великолепно, – промямлила Кроче, застигнутая врасплох.

– Думаю, для обыска и допроса здесь, в полиции, еще рано. Мы только потеряем стратегическое преимущество. Вместо этого я хотела бы, чтобы вы и ваша напарница нашли более веские доказательства в поддержку вашей теории… Большего я сделать не могу, инспектор.

– Это очень много, синьора. Большое спасибо.

– Не благодарите меня… Я хочу посадить любого, кто был причастен к этому зверскому преступлению. А теперь пойдемте – я подпишу бумаги, и вы можете идти.

Аделе утопила в смолянистой жидкости последний окурок и, подняв голову, увидела трупную бледность, покрывшую лицо инспектора.

– В чем дело? – спросила она встревоженно.

Ева показала ей изображение, которое Раис только что прислала ей из Серраманны.

– Боже мой… Только не говорите мне, что это…

Ева молча кивнула.

Глава 92
Оперативный штаб, отдел убийств, полицейское управление Кальяри

Смерть Долорес Мурджа прервала почти пятимесячный период, в течение которого в провинции Кальяри не было совершено ни одного убийства. Пауза, позволившая детективам отдела убийств перевести дух и закрыть старые дела; некоторые даже теряли навыки, забывая, как напряженно и тяжело работать над «горячим делом».

Фарчи оторвался от технических отчетов с места преступления и посмотрел на своих людей: многие из них вкалывали по двадцать четыре часа и падали с ног. Другие, напротив, продолжали держаться, как трудолюбивые пчелы, подпитавшись кофеином, адреналином и слишком надолго заглушенным охотничьим инстинктом. Четыре часа назад – после обнаружения повешенного, официально идентифицированного как Иван Куррели, – Джакомо созвал совещание со всем следственным отделом, во время которого проинформировал своих людей о последних событиях и распределил роли между отделом убийств и двадцатью агентами поддержки, которых ему удалось наскрести из других секций мобильного подразделения. Чтобы оптимизировать время, он разделил команду на три группы, каждая из которых состояла из двенадцати человек: первая должна была продолжить работу над убийством Долорес, распутать все концы и найти возможных соучастников, кроме Мелиса (который на тот момент был главным подозреваемым по официальной версии следствия); вторая занималась тюремным расследованием, пытаясь понять, кто и как способствовал предполагаемому самоубийству лидера секты; у третьей группы была задача прояснить динамику второго самоубийства – человека, найденного повешенным с лицом, скрытым маской, – и работать в обратном направлении, чтобы добраться до сути защиты, выстроенной адептами «Нураксии». Среди них все еще оставалась небольшая группа, на которую нужно было надавить. У Фарчи была тяжелая задача координатора, работа, которая вызывала у него улыбку, учитывая, что последним преступлением, с которым он лично столкнулся, было непредумышленное убийство после спора о жилье: тривиальное дело, которое было закрыто в течение нескольких часов. На самом деле существовала и четвертая группа, наделенная неофициальной функцией: работать над расследованием, отличным от того, которое рассматривало Мелиса как исполнителя убийства девушки. Последнюю группу составили Кроче и Раис, которые вернулись в комнату после полутора часов, проведенных в кабинетах айтишников, и к которым Фарчи присоединился с двумя мужчинами, взятыми из отдела пропавших без вести, – Джоэле Айелло и Паоло Феррари, помогавшими в анализе распечаток.

Увидев двух женщин, на данный момент освобожденных от своих обязанностей в отделе нераскрытых преступлений, Фарчи жестом подозвал их к месту, которое они определили как место для отдыха.

– Налегайте. Я заказал штук пятьдесят пицц навынос, но эти гиены почти ничего от них не оставили… Съешьте что-нибудь, у вас вид беспризорниц.

– Тут комплименты со всех сторон сыплются… – прокомментировала Раис, набрасываясь на еду.

– Как все прошло? – спросил Фарчи.

– Все в порядке. Перехват электронных писем и мобильных устройств супругов уже начался. Если вы не против, я потрачу несколько часов на анализ социальных сетей профессора, чтобы посмотреть, можно ли найти какие-либо прямые связи с девушкой, – предложила Ева.

Шеф кивнул:

– Координируетесь с Айелло и Феррари. Вы действительно думаете, что профессор причастен к убийству?

– Слишком рано говорить, – сказала Мара с набитым ртом. – Но что-то он знает и скрывает… Конечно, черт возьми.

– Паола Эрриу работает с кругом друзей Долорес, пытаясь выяснить, знают ли они что-нибудь о возможных отношениях между учителем и девушкой, – сообщила ему Ева.

– Отлично. Ты слышала что-нибудь от твоего осведомителя в университете?

Мара кивнула.

– Видимо, ректор очень серьезно отнесся ко всей этой истории со студентками. После этого семестра, кажется, Нонниса уже уведомили о том, что нужно найти другую работу. Он закончил с университетом, даже с преподаванием по контракту… Так что через несколько месяцев станет безработным. Интересно, хватило ли у него мужества сказать жене…

Краем глаза Фарчи заметил, что за ними наблюдают несколько человек. Это напомнило ему о другой задаче, которую он поручил двум инспекторам: осмотреться и попытаться выяснить, кто из его коллег организует утечки.

– Что касается другой истории: есть новости? – спросил он, понизив тон.

– Пока нет, – ответила Раис.

– Хорошо. Будьте бдительны, не забывайте… Надо мной начальник, который дышит мне в затылок из-за этой истории со СМИ.

Фарчи вручил им распечатку с именами и сменами агентов в штатском, которых он поставил наблюдать за профессором.

– Подумайте о том, чтобы быть с ними в контакте, чтобы получать все новости, – сказал он двум женщинам.

– Большое спасибо, синьор.

– Я искренне надеюсь, что это не пустая трата времени и ресурсов.

– Есть новости об Иларии? – спросила Ева.

– Ничего нового. Она – воин. Ее сердце продолжает сражаться.

– Хорошо.

– А что насчет той шлюхи, в которую стреляла Кроче? – спросила Раис почти легкомысленным тоном, но через секунду поняла по угрюмому выражению лица шефа, что совершила ужасную оплошность.

– Значит, вы не знаете… – почти смущенно прошептал Фарчи. Напарницы покачали головами. – Она не выжила. Умерла пару часов назад…

Кроче замерла. По скорости и силе, с которой напряглись лицевые мышцы, и по нервному тику, заставившему веки дрожать, оба коллеги поняли, насколько ее опустошила эта новость.

– Дерьмо… – прокомментировала Мара, потянувшись, чтобы погладить руку Евы, словно извиняясь за бестактность. – Мне жаль…

Та оттолкнула ее резким жестом. Затем попрощалась, сказав, что ей пора заняться социальными сетями профессора.

Фарчи кивнул и, как только миланка повернулась к ним спиной, гневно посмотрел на Мару и пробормотал:

– Поздравляю, Раис. Ты только что выиграла в номинации «Самая дерьмовая роль года».

Глава 93
Внутренняя Сардиния

Микели Ладу благословлял опустошенность маленьких деревень Барбаджи. Убедившись, что домик необитаем, он взломал замок и вошел. Обыскал дом с ресользой в руке, и только когда у него появилась абсолютная уверенность, что он один, снова закрыл ее и позвал Эздру, которая ждала его снаружи.

– Там безопасно? – спросила девушка.

Микели кивнул. Он нашел электрический щиток, и, к его удивлению, когда щелкнул рубильник, дом осветился так же ярко, как днем.

Двое молодых людей весело рассмеялись. Парень выключил весь ненужный свет, чтобы не привлекать внимания со стороны, хотя и выбрал уединенный дом за деревней.

– Думаешь, даже есть горячая вода? – спросила Эздра.

– Есть только один способ узнать, – ответил Микели, раздевая ее.

Горячая вода была.

Душ смыл с их дрожащих тел всю влагу, накопившуюся за ночь, проведенную верхом на лошади по тропам, которые Микели знал с детства. Отъехав где-то на тридцать километров от деревни Ладу, Микели при первой же возможности украл мопед пастуха, отпустив коня на произвол судьбы. Когда рассвело, они спрятались в заброшенном загоне и проспали большую часть дня, а с наступлением ночи снова отправились в путь. Пересекая одну из многих деревень-призраков в отдаленных районах, Микели, устав, решил остановиться и найти подходящее укрытие.

Пока девушка намыливала его, юный Ладу думал об унижении, которое нанес ему отец: он не забудет его до конца своих дней и будет ненавидеть Бастьяну за то, как тот с ним обошелся.

Позже, после занятий любовью, когда они уже собирались задремать в чужой постели, Эздра прошептала:

– До вчерашнего дня ты и думать не хотел о том, чтобы сбежать. Что заставило тебя передумать?

Микели вспомнил приказ, который дал ему отец, и почувствовал, как кровь стынет в жилах.

– Я подумал о том, что ты сказала, и понял, что ты была права. Я тоже хочу увидеть море, – солгал он, гладя ее волосы.

– Что же нам теперь делать?

– Нас будут искать. Несколько дней лучше побыть в укрытии.

– Здесь?

– Почему нет? Затем, как только все уляжется, мы можем отправиться в Кальяри, а оттуда на первом корабле – прямо на континент.

Эздра взволнованно рассмеялась.

– Жду не дождусь, – сказала она, прикрывая глаза от усталости.

Через несколько минут девушка уже спала. А Микели не находил себе места.

Суровый взгляд отца, казалось, нашел его даже в этом уединенном уголке.