Текст книги "АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука"

Здесь вы зря на Людендорфа сослались, после прочтения этого отрывка создается впечатление, что сам великий Людендорф просветил радующегося красивому фейерверку кайзера, что есть такой план Шлиффена. А на самом деле на тот момент он был всего лишь заместителем начальника штаба армии и к кайзеру не мог даже на кривой козе подъехать. И без всяких зам. нач. штабармов Вильгельм знал про свои военные планы, так что не пил он шампанского в тот день, повода у него не было.

Дальше вы, Николай Викторович, доказываете-доказываете, что Германию толкали к войне с одной Россией, чтобы война сразу была затяжной, почти уже доказали, и вдруг читаем у вас:

«…стройная немецкая военная логика приводила к необходимости наносить удар по Франции. И не просто, а именно нарушив нейтралитет Бельгии! Это правильно, ведь настоящим противником Германии является Франция, поэтому германский Генштаб планирует именно ее разгром в первую очередь. Россия немцев интересует во вторую очередь, если война с ней начнется, на Восточном фронте лучше уйти в оборону. Вот и получается, что если пустить дело на самотек, то немецкая армия начнет громить сначала французов, а не русских! Просто потому, что именно к этому она готовилась более двадцати лет и не может за один день все поменять».

Далее:

«Разведка существовала во все времена, поэтому выводы, которые сделал фон Шлиффен, секретом не являлись. То, что немцам придется нарушить нейтралитет Бельгии, было абсолютно ясно. Именно поэтому и приходит из Лондона еще до начала боевых действий гарантии нейтралитета Бельгии. Это еще одно напоминание о том, как правильно должна поступать Германия. Путь к разгрому Франции лежит через Бельгию, но тогда в войну вступит Англия. Если Берлин хочет британского нейтралитета, надо наносить удар на Востоке вопреки германским планам, вопреки здравому смыслу, вопреки всему! Только загнав Германию в угол, можно добиться, чтобы она реально начала воевать с Россией».

Давайте рассуждать логически о том, что вы написали. Немцы знают, что если нападут сначала на Россию, то это затяжная война (и очень-очень вероятное поражение. – Авт.), поэтому у них есть план Шлиффена, по которому они сначала разберутся с Францией. И за один день план поменять не могут (а зачем менять его на план собственного поражения? – Авт.). Англичане о плане Шлиффена знают, поэтому заставляют немцев от него отказаться вопреки «здравому смыслу, вопреки всему!».

У вас, г-н Стариков есть сведения, что в германском штабе действовал агент Великобритании, обладавший способностями гипнотизера, и поэтому бритты надеялись, что немецкие офицеры под воздействием гипноза поступят вопреки здравому смыслу? И побегут в угол, хотя знают, что в том углу их прихлопнут тапком?

«В Лондоне сидят не дураки, они прекрасно понимают, что самое умное, что может сделать царское правительство – это, готовясь к войне, не воевать фактически, а тихо стоять на своей границе и наблюдать за схваткой немцев и французов. Формально готовиться к борьбе, реально ее не вести. Тогда ослабевать будут французы, которые при выжидательной позиции русских будут разгромлены. Война пойдет совсем не тем путем, что нужно ее организаторам! Далее Германия может с Россией и примириться, так как повода для дальнейшей войны с Петербургом у нее нет. Тогда не будет мирового катаклизма, не будет морей крови, не будет РЕВОЛЮЦИИ в Берлине и Петербурге! Этого допустить нельзя: Германия и Россия должны взаимно уничтожить друг друга. Именно поэтому и толкают англичане немцев объявить войну только России».

В Лондоне, конечно, не дураки, но только с какого перепугу должна быть схватка между французами и немцами? Из-за чего? Напоминаю участников: Сараево – Сербия – Австрия – Россия – Германия! Где здесь французы? С чего бы вдруг Германия начала с ними свалку?

А куда вдруг повод для войны с Россией делся? Фердинанд воскрес или еще что чудесного произошло? В Лондоне не дураки, а в Петербурге? Русские будут на гармошках играть и лаптями щи хлебать, пока немцы не разгромят их союзников, а потом, получив все ресурсы Франции и Европы (вспомните 1940 год), не жахнут по России? Вы уж русских совсем за людей не считаете…

Англичане толкают немцев объявить войну только России… Вроде бы, как вы сами написали, они не дураки, а получается, что не знают об обязательстве Франции объявить войну стране, напавшей на Россию. И не знают, что у французов при одном упоминании о немцах начинается боевая истерика (Эльзас и Лотарингия!).

«В 1914 у немцев все неправильно: Германии по планам надо разбить Францию, а она объявила войну России. Поэтому надо направить войска на Восток, но можно их направить только на Запад! Поведение немцев выглядит полным идиотизмом. С одной оговоркой – если на время забыть о «намеках» сэра Грея».

Причем здесь сэр Грей и его «намеки»? Чтобы разбить Францию, нужно объявить ей войну! А повод где? Из-за чего объявлять? Вы бы сначала этот повод придумали, что ли…

А поведение немцев стало выглядеть идиотизмом после того, как Россия не купилась на Сараевскую ловушку и не поспешила объявить войну, я уже писал, что русский ход с мобилизацией без объявления войны – гениальный. Пока австрияки дерутся с сербами, русские войну не объявляют ни им, ни немцам, но при этом проводят всеобщую мобилизацию. А время идет, мобилизация тоже.

По планам немцев Россия должна была объявить войну первой и сразу! После чего Германия ударит по Франции, связанной с Россией союзными обязательствами. И сделать это надо быстро, пока Россия армию не отмобилизует, иначе сил на два фронта не хватит. Но Россия, начав мобилизацию, войну-то не объявила. А время идет. Берлин в панике.

Это не англичане кайзера в угол загнали, это ему подкузьмил его кузен Никки! И пришлось Вильгельму принимать «идиотское» решение – первым объявить войну России. Всё, на Востоке теперь Германия агрессор.

А что же было на Западе? Что там у вас дальше?

«Однако пока кайзер ругался со своими генералами, старый довоенный план немецкой мобилизации выполнялся, и армия продолжала концентрироваться на западных, а не на восточных границах. Начальник генерального штаба Мольтке пытался объяснить своему монарху очевидную истину. В случае переброски немецкой армии на Восток, Германия останется абсолютно беззащитной, если Франция все же решит напасть!»

Франция тоже не нападает! Уже и России война объявлена, а французы ждут чего-то. Причем по этому поводу в Петербурге и не нервничают (сговорились, черти). И оказываются пруссаки в очень интересном положении – светит им быть агрессорами со всех сторон. А это значит, что Англия, которая руки оставила свои свободными, этими руками будет хлестать по наглой тевтонской роже.

«Вместо того чтобы прямо объявить войну Берлину, как того требует союзнический долг, французы ломают настоящую комедию. Мотивация наших соратников по Антанте похожа на детский лепет. Русский посол в Париже Извольский, доносил 1 августа (19.07): «По политическим соображениям… для Франции весьма важно, чтобыее мобилизация не предшествовала германской, а явилась ответом на таковую», что «было бы лучше, если объявление войны последует со стороны не Франции, а Германии». Французский маршал Жоффр уже 2 августа (20.07.) писал своим командирам, что «по национальным, соображениям морального порядка и по настоятельным соображениям дипломатического характера необходимо возложить на немцев полную ответственность за открытие враждебных действий». На самом деле все куда как проще – наши верные «союзники» не оставляют надежды натравить Германию исключительно на Россию».

Какие надежды натравить на Россию?! Уже война объявлена, куда уж дальше-то травить?! Французы ждут, когда Германия окончательно залезет в ловушку, которую другим готовила – сама объявит войну теперь и Франции.

«Может быть, так бы и получилось, и вошли бы в историю французы предателями, если бы лицо Парижа не спасли немцы. В условиях, когда французское правительство отвечало Берлину туманно и невнятно, ждать удара в спину было бессмысленно. Французы не обещают ничего конкретного и совершенно непонятно, воздержатся ли они от вступления в войну. Британцы готовы не воевать при условии ненападения немцев на Францию. Но и для нарушения всех своих планов развертывания германское командование и сам Вильгельм должны получить официальные французские гарантии нейтралитета. Поэтому 2-го августа (20.07.) германское правительство предъявило ультиматум Бельгии с требованием пропустить германские войска через свою территорию к французской границе, как того требовал «План Шлиффена». 3 августа (21.07.) Бельгия отвергла требование Германии и обратилась за помощью к Англии. В тот же день, понимая, что тянуть больше нечего, Германия объявила войну Франции, представ перед всем миром как отпетый агрессор. Затем уже Англия предъявила ультиматум Германии с требованием не нарушать суверенитет Бельгии. Как мы уже понимаем, выполнить его немцы никак не могли. 4 августа (22.07) Великобритания вступила в войну в «белых» одеждах защитника бельгийской свободы…»

Вот и всё! Начав Сараевскую авантюру, немцы закончили ее войной на два фронта в самых неблагоприятных условиях, их противники уже вовсю вели мобилизации. Нейтральная Англия тоже ушла в лагерь противников. Исход войны был почти предрешен.

А могли ли немцы избежать этой ловушки? Могли легко. Просто могли взять и отменить свою мобилизацию, отозвать ультиматумы, цыкнуть на Австрию. И все. Но…

Дальше-то как? К 1917 году Россией будет реализована военная программа, французы тоже не только дамские платья шьют… и что? Сидеть ровно в ожидании кризиса экономического, ведь колоний не прибавится, рынки сбыта новые не появятся…

А теперь прочтите еще вот это:

«Глава английского штабного колледжа генерал Вильсон свободно говорил по-французски и (как и военный министр Холдейн) дружил с главой Высшей военной школы Франции генералом Фошем. Вильсон задал Фошу краткий и главный вопрос: «Сколько английских войск хотела бы видеть Франция на своей территории в случае войны?» – «Одного англичанина, а мы позаботимся, чтобы он сразу погиб».

Вильсон и его коллеги на велосипедах объехали границу Франции с Германией. В его кабинете во всю стену многозначительно висела карта Бельгии. В присутствии премьера Асквита 23 августа 1911 г. Вильсон, указывая на большую карту Бельгии, в течение нескольких часов «развеял множество иллюзий, объяснив, что Германия, рассчитывая на медленную мобилизацию России, пользуясь преимуществом в живой силе, направит основную часть своих сил против французов. Он правильно раскрыл сущность немецкого плана охвата французских войск правым крылом.

В 1913 г. генерал Вильсон каждый месяц посещал французский генеральный штаб, а весной 1914 г. было завершено создание франко-британского плана прибытия во Францию британского экспедиционного корпуса. Он был выработан в строжайшей тайне, о нем знали лишь десять офицеров. Программа Вильсона состояла из трех пунктов: «Первое: мы должны объединиться с французами. Второе: мы должны провести мобилизацию в один день с Францией. Третье: мы должны отправить на фронт шесть дивизий».

Кайзер и его окружение неверно поняли общую линию британской политики. Паузу в британской дипломатической игре 1 августа 1914 года в Берлине восприняли как обещание развязать руки Германии на Востоке. Кайзер воскликнул: «Теперь мы можем начать войну только с Россией! Мы просто отправим всю нашу армию на Восток!» Но отрезвление пришло быстро. В 11 часов вечера того же дня от посла Лихновского пришла уточняющая телеграмма: «Позитивных предложений со стороны Англии в целом ожидать не следует». Разочарованный кайзер обратился к высокому, грузному, лысому Мольтке (прибывшему в спешке во дворец в неподобающем виде – в военной шинели, накинутой на ночную рубашку): «Теперь вы можете делать все, что хотите». Это «все, что хотите» означало санкцию на реализацию «плана Шлиффена» (Уткин А. И. Первая мировая война).

Генерал Вильсон каждый месяц, как на дежурство, ездит во Францию штаны протирать в Генштаб, а германская разведка об этом не знает? Ладно, один раз на подводной лодке тайно через Ла-Манш перебрался, второй… А вам не кажется, что уже одними этими поездками англичане кайзеру намекали: никакого нейтралитета быть не может? Не понял намека – его проблемы.

А как вам это:

«Вильсон, указывая на большую карту Бельгии, в течение нескольких часов «развеял множество иллюзий, объяснив, что Германия, рассчитывая на медленную мобилизацию России, пользуясь преимуществом в живой силе, направит основную часть своих сил против французов»"?

И где здесь желание направить Германию на одну Россию?

Еще про то, как островитяне мечтали направить Вилли воевать только с кузеном Никки: «В 11 часов вечера того же дня от посла Лихновского пришла уточняющая телеграмма: «Позитивных предложений со стороны Англии в целом ожидать не следует». Разочарованный кайзер обратился к высокому, грузному, лысому Мольтке (прибывшему в спешке во дворец в неподобающем виде – в военной шинели, накинутой на ночную рубашку): «Теперь вы можете делать все что хотите». Это «все что хотите» означало санкцию на реализацию «плана Шлиффена».

Похоже, что они его как раз за фалды мундира схватили, когда тот намылился в поход исключительно на восток? Или нет?

А это: «Кайзер воскликнул: «Теперь мы можем начать войну только с Россией! Мы просто отправим всю нашу армию на Восток!».

Где ж фатальность плана Шлиффена, который никак нельзя изменить?

И не появляется ли у читателя ощущение, что вот как раз именно Великобритании Первая мировая война нужна была меньше всех? А?

Ну и чтобы не нарушать традицию, прочтите ещё вот это:

«Любопытно, что если в беседах с Бенкендорфом Грей выдерживал пессимистический тон, то в те же дни, при встречах с Лихновским, он был уже оптимистом».

Вы скажите, а чего это я начал цитировать Старикова повторно? Да дело в том, что меня как-то зацепило его выражение о Грее, который, где надо – оптимист, а где надо – пессимист. Такое чувство было, что уже встречал такую характеристику английского министра. И не ошибся. Выше я привел цитату из книги «История дипломатии» 1959 года выпуска, из статьи Вениамина Хвостова.

«Великий актер пропал в Эдуарде Грее: перед германским послом он оптимист, перед русским – пессимист каких мало» – это уже наш Николай Викторович. Некрасиво как-то, мне кажется, такими делами заниматься. И вообще, посмотрите в «Истории дипломатии» статью, из которой Стариков позаимствовал характеристику англичанина, полезно для общего развития и для понимания того, как некоторым авторам легко книги писать, если не стесняться особо.

* * *

Ну и, наконец, разоблачение сеанса черной магии, т. е. фокуса с обрезанием кролику ушей. Как вы думаете, зачем автор эпиграф в начале книги или ее главы помещает? Конечно же, чтобы привести высказывание знаменитого и особо осведомленного человека в поддержку своих мыслей и идей, разве не так?

Эпиграфов Н. Стариков использовал два. Один особенно интересный:

«Если бы Принцип не покушался на жизнь австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, международные сторонники войны изобрели бы другой повод.

Великий князь Александр Михайлович Романов».

Пришиваем кролику одно ухо и получаем: «Если бы Принцип не покушался на жизнь австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, международные сторонники войны изобрели бы другой повод. Вильгельму II было необходимо, чтобы война началась до выполнения русской военной программы, намеченной на 1917 год».

Но нам-то зачем одноухое животное? Штопаем дальше:

«Причиною мирового конфликта являлись соперничество Великобритании и Германии в борьбе за преобладание на морях и совокупные усилия «военных партий» Берлина, Вены, Парижа, Лондона и С.-Петербурга. Если бы Принцип не покушался на жизнь австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, международные сторонники войны изобрели бы другой повод. Вильгельму II было необходимо, чтобы война началась до выполнения русской военной программы, намеченной на 1917 год».

И о чем же написал Великий князь? Да о том же, о чем и я распинаюсь: не было в 1914 году в Европе, среди основных игроков, голубков невинных. Там орлы (даже двуглавые), львы да прочие хищники обитали, и все смотрели на соседние вольеры – как бы оттуда мясо слямзить.

Так что г-н Стариков на своем описании начала Первой мировой войны сидит как в луже. Только одна проблемка есть – он же патриот. Но как быть патриотом народа, которого коварный альбионец может, как бычка, взять и отвести на бойню, при этом бычок еще и радостно хвостиком помахивает? Что это за народ такой, если его, конечно, запланировав всё, можно так подставить? Очень уж сильно народ в представлении г-на Старикова напоминает деревенского дурачка, человека больного олигофренией в тяжелой форме. Ходит такой безобидный человек по селу, глупо улыбается, пока не попадет на глаза извергу рода человеческого.

По мне так лучше, если патриот в своем воображении представляет правящие круги России в 1914 году бандой головорезов, которые на стрелке с другими бандами не легли под английского авторитета, а свою тему работать начали, как Великий князь и рассказал после всех разборок. Или нет, мужики?

Нет, конечно, можно воспринимать патриотами и толпу, которая пришла с транспарантами «Профсоюз граждан России» и «Партия Великое Отечество» к посольству США и там стоит с воплями: «Ы-ы! Ы-ы! Нас эти аглосаксы чмы-ырят!»

Пусть и дальше стоят, а мы пока развлечемся чтением следующей главы труда их гуру.

Глава 4. Забавное «братство по оружию», или Как у русских закончились снаряды

Великий мастер слова пропадает в лице г-на Старикова, романы бы ему писать… А он и не дает таланту сгинуть, любит он в начале главы выкладывать результаты своих опытов в беллетристике. Особенно поражает воображение кавалерийская атака Врангелем немецкой батареи.

«Снаряд с яростью врезался в землю», – так и представляешь, как летит такой снаряд, весь из себя злой-презлой, зубы оскалил, глаза красные, да как даст яростно по земле, аж на три вершка вглубь вошел.

«Мозг лихорадочно, на полном скаку искал решение», – какая экспрессия! Мозг даже скакал, полным скоком! Да, конечно, после всего этого мы простим великому знатоку стратегии, тактики и всяческой политики незнание элементарных в военном деле вещей: прицел в артиллерии не опускают, как пишет наш писатель в придуманных им приключениях барона Врангеля, а уменьшают. Был прицел 200, уменьшают до ста… да и не мог видеть барон, со своим скачущим мозгом, манипуляций с прицелом, эти действия наводчика орудия скрыты от него орудийным щитком. Мог он только широко открытыми глазами наблюдать поворот ствола в его сторону. Ну да ладно, так за мелочами великое можем не разглядеть…

А после того как будущий черный барон Врангель доскакал до немецких позиций и порубил в капусту пулеметчиков, начинается великое.

То, что беллетрист наш удивляется, почему 16 дней после объявления войны русские не воевали – это ладно, он имеет привычку, как мы уже видели ранее, быстро забывать некоторые факты, которыми сам же и оперировал, как, например, сроки мобилизации. Но зачем же так шокировать:

«Пытаясь остановить мощный напор русской армии, пытавшейся прорваться в глубину немецкой территории, германская армия испытала серьезные трудности. Приходилось импровизировать на ходу словно карточный шулер, вытаскивая неизвестно откуда новые воинские подразделения.

Германия к войне не готовилась.

Не будем считать немецких военных пацифистами и уточним:

Германия не готовилась к нападению на Россию! У немецких генералов действительно не было отдельного плана сокрушения России.

Германский генштаб имел планы на случай войны с Францией, которую поддержит Россия, но не против России»?

Ведь среди читателей могут быть и люди с больным сердцем, как им такое пережить? Вы же, Николай Викторович, ранее почти весь план Шлиффена изложили?! И сами там написали, что немцы планировали русских сдерживать, а французов разгромить на первом этапе! Или вы решили, что в военном плане сдерживание – это увещевание добрым, ласковым словом, а к войне готовиться не надо?

«Поэтому своим объявлением войны германский кайзер в Петербурге всех невероятно удивил. В недоумении были и его собственные, и русские военные. В тяжелом положении оказались и будущие историки, занимающиеся историей возникновения конфликта. Полное изумление охватило и русского императора…»

Где фамилии удивленных? И также фамилии этих историков, которые в тяжелом положении? Вот вы, Николай Викторович, любите М. Палеолога цитировать, только, видимо, читали его даже не через строчку, а через страницу как минимум, а мы сейчас посмотрим на одного «удивленного». М. Палеолог передает разговор с Николаем Вторым после начала войны:

«…он напоминает мне начало войны, предшествовавшую ей тревожную неделю с 25 июля по 2 августа; он восстанавливает малейшие подробности; особенно охотно он вспоминает те личные телеграммы, которыми он обменялся с императором Вильгельмом.

– Ни одного мгновения он не был искренен. В конце концов, он сам запутался в своей лжи и коварстве… Так могли ли бы вы когда-нибудь объяснить себе телеграмму, которую он мне послал через шесть часов после того, как мне было от него передано объявление войны? То, что произошло, на самом деле непонятно. Не знаю, рассказывал ли я вам об этом… Была половина второго ночи на 2 августа. Я только что принял вашего английского коллегу, который принес мне телеграмму короля Георга, умолявшего меня сделать все возможное для спасения мира; я составил с сэром Джорджем Бьюкененом известный вам ответ, заканчивавшийся призывом к вооруженной помощи Англии – поскольку война была уже навязана нам Германией. По отъезду Бьюкенена я отправился в комнату императрицы, уже бывшей в постели, чтобы показать ей телеграмму короля Георга и выпить чашку чая перед тем, как ложиться самому. Я оставался около нее до 2-х часов ночи. Затем, чувствуя себя очень усталым, я захотел принять ванну. Только что я собрался войти в воду, как мой камердинер постучался в дверь, говоря, что должен передать мне телеграмму: «Очень спешная телеграмма, очень спешная… Телеграмма от Его Величества императора Вильгельма». Я читаю и перечитываю телеграмму, я повторяю ее себе вслух – и ничего не могу в ней понять. Как – Вильгельм думает, что еще от меня зависит избежать войны?.. Он заклинает меня не позволять моим войскам переходить границу… Уж не сошел ли я с ума? Разве министр Двора, мой старый Фредерике, не принес мне меньше шести часов тому назад объявление войны, которое германский посол только что передал Сазонову? Я вернулся в комнату императрицы и прочел ей телеграмму Вильгельма. Она захотела сама ее прочесть, чтобы удостовериться. И тотчас сказала мне: «Ты, конечно, не будешь на нее отвечать?» – Конечно, нет… Эта невероятная, безумная телеграмма имела целью, конечно, меня поколебать, сбить с толку, увлечь на какой-нибудь смешной и бесчестный шаг. Случилось как раз напротив. Выходя из комнаты императрицы, я почувствовал, что между мною и Вильгельмом все кончено и навсегда. Я крепко спал… Когда я проснулся в обычное время, я почувствовал огромное облегчение. Ответственность моя перед Богом и перед моим народом была по-прежнему велика. Но я знал, что мне нужно делать».

Где здесь «полное изумление»? Или кто-то еще сомневается, что эти кузены доверяли друг другу так же, как пауки в банке?

«Давайте на минутку передохнем, выйдем из кровавого кошмара, охватившего Европу, и зададимся очень простым вопросом: а действительно, почему русская армия стала атаковать немцев? Зачем вслед за этим начала она наступление на Австро-Венгрию?»

Ну давайте передохнем, хотя из кровавых кошмаров пока была только ваша фантазия о не успевших опустить прицел немцах. Но вопрос интересный, как загадка про трех летящих на юг красных крокодилов. Вроде же немцы и австрийцы войну России объявили? И что, с ними воевать не надо?

Если верить Старикову, то, конечно, не надо. Они же ничего плохого еще не сделали. Только на союзника русских напали главными силами и громят его. Поэтому куда спешить? Понимаете логику стратега?

«У англичан и французов в самом начале войны было две реальные проблемы, имевшие одно и то же решение. Первая – это возможность германо-русского замирения. Такое развитие событий надо было раз и навсегда перечеркнуть. Вариант «войны без войны» путал все карты англичан и сводил на нет всю их хитроумную комбинацию. Нужна была кровь германских и русских солдат, море крови и тогда замирение между противниками будет уже невозможно. Немцы и австрийцы наступать не собираются, значит – наступать должны русские армии».

С чего бы это вдруг замиряться надумали? Австрияки из Сербии ушли? Или русские с ума сошли окончательно, командование бросило вверенные им части и поехало смотреть балет, в котором блистала панталонами Кшесинская? Не встречалось мне и намека, что русские собирались вести «войну без войны», в Петербурге даже посольство немецкое погромили и в лавках немецких стекла перебили, так что не было у наших войск никакого повода спокойно харчи народные потреблять, а свой долг по защите Отечества игнорировать. Это у г-на Старикова такая логика.

А на самом деле в Генштабе русской армии сидели не клинические идиоты, чтобы ждать, когда рак на горе свистнет. Что творится у союзников, и что немцы запланировали и в жизнь воплотить пытаются, видно было отчетливо, весь план Шлиффена во всей его оперативной красе предстал наглядно.

«Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич написал 10 августа (28.07) 1914 года командующему армиями, сосредоточенными против Германии, Я. Г. Жилинскому:

«Принимая во внимание, что война Германией была объявлена сначала нам и что Франция как союзница наша считала своим долгом немедленно поддержать нас и выступить против Германии, естественно, необходимо и нам в силу тех же союзнических обязательств поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев».

Никаких ссылок на плаксивые просьбы французов в этом письме Янушкевича я не вижу, нет здесь и горьких вздохов: эх, не хотелось воевать, да придется, – только ясная аргументация необходимости ударить по немцам в связи с тем, что их главный удар пришелся по союзнице – Франции.

У меня даже есть такая надежда, что сам автор «Кто убил РИ?» это смог бы понять, если бы не травмировал свою логику англосаксонским планом революции. Все настолько просто, что даже стыдно писать об этом: если немцы разобьют французов, то у Германии освобождаются все войска плюс ресурсы Франции (не самая последняя страна в те годы была), и всем этим – ка-а-к – хрясь по России! Мало бы не показалось.

Традицию не нарушаем, традиции святы, даже если это традиционный плагиат:

«Французский посол Палеолог со своей стороны «умолял» Государя повелеть наступление, таккак иначе Франция будет «неминуемо раздавлена»» (А. А. Керсновский. История русской армии).

«…посол в России Морис Палеолог «умолял» Николая II «повелеть наступление», так как иначе Франция будет «неминуемо раздавлена» (Н. Стариков «Кто убил РИ?»).

Какая зеркальная комбинация одних и тех же слов. Удивительно, не правда ли?

Ладно, умолял так умолял, в чем проблема? Это дело посла «умолять», он делал ту же работу, что и любой патриот Франции – противостоял вторжению. Солдаты французские противостояли огневыми средствами поражения врага, рабочие – у станков, вытачивая корпуса снарядов, а посол – этими мольбами.

Конечно, д'артаньяны к войне подготовились, мягко говоря, легкомысленно, даже красные штаны с пехоты не сняли. Но не сдрейфили, всех, вплоть до таксистов своих, запрягли на оборону работать. Если бы тогдашняя немецкая армия так же навалилась на наших, то неизвестно еще, кто бы лучшие показатели в беге по пересеченной местности показал – мы или французы. На что уж гитлеровские войска были сильны, и то наши солдаты Великой Отечественной войны, которые видели и фашистов, и кайзеровцев, были единодушны – не тот немец пошел, в 1914 посильнее у него бойцы были…

И не надо бить себя лаптем в грудь, никакую Францию не бросились спасать, ради себя самих двинули две армии в район Мазурских озер, в самое сердце фатерлянда, прямо в Пруссию, чтоб немцам было больнее всего. Их империя оттуда зародилась, там поместья почти всех генералов германских. С одной надеждой туда двинули, чтобы кайзер как можно больше войск с западного фронта снял, не было других надежд, потому как рухнет Франция – такие проблемы будут!

Я непатриотичные мысли излагаю? Коробит от того, что вроде бы не так по-рыцарски выглядит наше наступление в 1914-м? Конечно, более патриотично жить с образом карикатурно-глупого русского командования, которое все действия по собственному спасению могло предпринимать только после истерик посла союзнической державы.

И теперь я совершу очередной акт «убийства» г-на Старикова с его песнями о спасении Франции. Цитата из «Кто убил РИ?»:

«Генерал Брусилов, несомненный герой той войны, автор знаменитого Брусиловского прорыва, вспоминает: «С начала войны, чтобы спасти Францию (главнокомандующий)… решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий».

А теперь «ушастый кролик»:

«С начала войны, чтобы спасти Францию, Николай Николаевич совершенно правильно решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий. Потом это ставилось ему в вину, но в действительности это было единственно верное решение. Немцы, действуя по внутренним операционным линиям, естественно, должны были стараться бить врагов поочередно, пользуясь своей развитой сетью железных дорог. Мы же с союзниками, действуя по внешним линиям, должны были навалиться на врага сразу со всех сторон, чтобы не дать немцам возможности уничтожать противников поочередно и перекидывать свои войска по собственному произволу».

Почувствуйте, как говорится, разницу. Ну и фокусник вы, Николай Викторович! Но и этого мало, тремя абзацами ниже в мемуарах Брусилова читаем:

«Францию же необходимо было спасти, иначе и мы с выбытием ее из строя сразу проиграли бы войну».

Теперь вопрос к Николаю Викторовичу: а зачем он это утаил? И себя спросим: так кого же спасали, себя или только союзников?

Вот так скоропостижно тонет версия о бескорыстной помощи союзникам. И вся эта баллада о русском неподготовленном наступлении в виде жертвы на алтарь союза – яйца выеденного не стоит. Не так ли?