Текст книги "Запасная книжка (сборник)"

Побольше счастья, поменьше горя

Человек деликатно постучал в дверь к демиургу Шамбамбукли.

– Простите великодушно, можно войти?

– А, это ты! Ну заходи, располагайся. Ты по делу или просто так?

– У меня просьба.

– А-а… Ну ладно, выкладывай, что там у тебя.

Человек примостился на краешке стула и вздохнул.

– Я знаю, что при жизни Вы мне благоволили…

– Можно на «ты».

– Спасибо, но мне так привычнее, если не возражаете.

– Не возражаю. Продолжай.

– Да, так о чем я… благоволили. Всячески опекали, избавляли от разных напастей, даровали успех в разных начинаниях… ну и так далее.

– Я же не просто так, – перебил Шамбамбукли. – Ты все это честно заработал. И вообще, гениям нужен особый уход, а ты, безусловно, гений.

– Спасибо, – серьезно кивнул человек. – Но я вот подумал… Если даже мне, при этом «особом уходе», иногда бывает и плохо, и больно, и одиноко, если даже на меня временами наваливаются проблемы, как то: болезни, безденежье и непонимание толпы, – то каково же остальным людям? Тем, кому Вы не оказываете особых благодеяний?

– Кому легче, кому тяжелее, – уклончиво ответил Шамбамбукли. – А что?

– Я подумал и осмелился попросить. Если будет на то Ваша воля, можно ли сделать так, чтобы счастья в мире стало побольше, а неприятностей – поменьше?

Шамбамбукли помолчал с минуту.

– Послушай, – наконец произнес он. – Вот ты – композитор, верно? На рояле умеешь играть. Как бы ты отнесся к предложению исполнить сложную симфонию на одних белых клавишах, не трогая черных?

О творчестве

– Я ведь вовсе не хотел ничего такого творить! – оправдывался демиург Шамбамбукли. – Думал обойтись всего парой фраз, что-нибудь эдакое, лаконичное и многозначительное. Скажем, «да будет Свет!» – и все, и хватит. Одно речение, максимум два. Ну ладно, пускай десять, но не больше того!

А оно как пошло-поехало…

Хрымбель

– Сейчас я буду творить, – предупредил демиург Шамбамбукли.

– А что именно? – заинтересовался демиург Мазукта.

– Не важно. Что-нибудь. У меня сегодня креативное настроение, не успокоюсь, пока чего-нибудь не натворю.

– Ну приступай, – Мазукта сел поудобнее и принялся наблюдать за работой товарища.

Шамбамбукли почесал нос. Потеребил себя за ухо. Потянул за губу. Помассировал веки.

– Рекорда скорости ты уже не поставишь, – заметил Мазукта, посмотрев на часы. – Шестнадцать пикосекунд прошло.

– Сейчас… крутится какая-то фраза, никак не могу сформулировать.

– Да будет Свет, – подсказал Мазукта.

– Ты бы еще предложил «жили-были»! – фыркнул Шамбамбукли. – Я хочу что-нибудь новое, оригинальное.

– Да будут Макароны, – не задумываясь, предложил Мазукта.

– Почему макароны?!

– Да так… Ново, свежо. До сих пор такого никто не говорил. Новое Слово в Творении.

– Какое же оно новое? Макароны – это макароны…

– Ну тогда да будет хрымбель.

– Чего?!

– Хрым-бель. Это точно новое слово, я сейчас придумал.

Шамбамбукли снова почесал нос.

– Как-то подозрительно звучит… он вообще кто такой? Или что такое?

– Не знаю, – беспечно пожал плечами Мазукта. – Сотвори, посмотрим.

– Не хочу хрымбель, – насупился Шамбамбукли. – Ты его придумал, ты и твори.

– Это у тебя настроение креативное, – напомнил Мазукта. – А у меня – созерцательное.

– Ну вот и созерцай молча. Не подсказывай.

Шамбамбукли принялся нервно расхаживать из угла в угол.

– Да будет е равно эмси квадрат?.. Да не будет… Будет или не будет… вот в чем вопрос… Да будет Свет и Тень?.. Да не будет фотон иметь массу покоя?.. Да будет Все-И-Сразу?..

– Так не бывает, – зевнул Мазукта.

– Знаю! – огрызнулся Шамбамбукли. – Не мешай. Хрым-бель, хрымбель… и откуда ты его выдумал такой?

Мазукта сотворил свежую газету и демонстративно принялся листать.

– Да будет… да будет…

– Ты, главное, про хрымбель не думай, – посоветовал Мазукта.

– Я и не думаю!

– И про макароны тоже.

– Да замолчи ты уже!

– Да я что, я молчу. Мне-то какая разница, розовый он там или зеленый…

– Кто?!

– Хрымбель. Да ты не отвлекайся, твори.

– Да будет…

– Хрымбель, – пробормотал Мазукта.

– Ты можешь помолчать?! – взвился Шамбамбукли.

– Да это я не тебе. Так просто, размышляю вслух.

Шамбамбукли сосчитал до десяти, сделал глубокий вдох и выдох и медленно разжал кулаки.

– Я. Пытаюсь. Что-нибудь. Сотворить. Не мешай. Пожалуйста.

– Да я и не мешаю, – пожал плечами Мазукта. – Я, наоборот, всячески стараюсь помочь.

– Не надо.

– Как скажешь.

Шамбамбукли снова принял сосредоточенное выражение лица.

– Да будет…

– Кхе-кхе, – отчетливо прокашлялся Мазукта.

– Да будет… ммм… гррр!

– Проблемы? – участливо спросил Мазукта.

– Б-бу… дет… све…ве…

– Свет? – догадался Мазукта. – Ну что ж… Тоже неплохо. Классический дебют. Это, конечно, не то, что…

Шамбамбукли заткнул пальцами уши.

– Хрымбель, – повысил голос Мазукта. – Или хотя бы те же макароны…

– Не будет никаких макарон, – медленно и внятно сказал Шамбамбукли. – И хрымбля никакого не будет. Ничего не будет. В другой раз.

– «Ни-че-го не бу-дет», – Мазукта покатал фразу на языке и довольно причмокнул. – «В другой раз». А что, по-моему, отлично звучит. Такого действительно еще не было.

Отцы и дети

– Здравствуй, сын мой, – сказал демиург Мазукта.

– Здравствуй, отец небесный, – ответил человек.

– Что же ты, сынок? – укоризненно покачал головой демиург. – Подводишь папашу.

Человек дерзко вскинул подбородок.

– М-да?

– Ага, – кивнул Мазукта. – Подводишь. Я же говорил, кажется, человеческим языком: убивать нехорошо, грабить нехорошо, прелюбодействовать – только в крайнем случае. А ты что же?

– А что я? – пожал плечами человек. – Мало ли, что ты там говорил. Сам, что ли, никого не убиваешь?

– Это моя работа, – нахмурился Мазукта.

– Угу. А еще ты заповедовал не предаваться беспричинному гневу, не быть злопамятными, забыть про ревность… Помнишь, да?

– Помню, да. Ты хочешь сказать, что я сам часто гневаюсь и не всегда прощаю?

– Именно так, папа. Как же ты после этого хочешь, чтобы мы, твои дети, не грешили?

– Очень хочу.

– Я вот, например, сколько раз говорил своему сынишке: «Не матерись!» А он мне: «Но папа, ты же сам научил меня этим словам!»

– Я тебя понял, – сказал Мазукта. – Но сынок, не надо брать с меня пример! Я же хочу, чтобы ты вырос большой, выучился чему-то хорошему, удачно устроился… чтоб человеком стал! А то так и будешь, как твой папаша, всю жизнь миры клепать.

Плата

– Вот, – сказал демиург Мазукта. – Это твоя доля в будущем мире.

Человек повертел свою долю так и сяк, покачал на ладони и поднял на демиурга недоумевающий взгляд.

– А почему так мало?

– Это я у тебя должен спросить, почему так мало, – парировал демиург. – Плохо старался, наверное.

– Я страдал! – с достоинством заявил человек.

– А с каких это пор, – удивился Мазукта, – страдания стали считаться заслугой?

– Я носил власяницу и вервие, – упрямо нахмурился человек. – Вкушал отруби и сухой горох, не пил ничего, кроме воды, не притрагивался к женщинам и мальчикам – хотя, сам знаешь, иногда очень хотелось. Я изнурял свое тело постом и молитвами…

– Ну и что? – перебил Мазукта. – Я понимаю, что ты страдал – но за что именно ты страдал?

– Во славу твою, – не раздумывая ответил человек.

– Хорошенькая же у меня получается слава! – возмутился Мазукта. – Я, значит, морю людей голодом, заставляю носить всякую рвань и лишаю радостей секса?

– Вообще-то, да, – тихо заметил сидящий в сторонке демиург Шамбамбукли.

– Не мешай, – отмахнулся Мазукта. – Тут другая ситуация, в этом мире я играю Доброго Дядю Небесного.

– А, понятно, – кивнул Шамбамбукли и замолчал.

– Так что с моей долей? – напомнил о себе человек.

Мазукта задумчиво почесал за ухом.

– Да как бы тебе объяснить, чтобы понял… Вот, например, плотник. Он строит дом и тоже иногда попадает себе по пальцам, через это страдает. Но он все-таки строит дом. И потом получает свою честно заработанную плату. Ты же всю жизнь только и делал, что долбил себе молотком по пальцу. А где же дом? Дом где, я спрашиваю?

Dungeon master

У демиурга Шамбамбукли был приемный день.

– Здравствуй, демиург, – вошедший человек склонил голову.

– Привет. Заходи, располагайся.

– Да я ненадолго, у меня всего один вопрос.

– Да-да, я слушаю.

– Я хотел спросить… как бы это сформулировать… Если ты такой милосердный, а мы все твои любимые дети, и ты нам искренне сочувствуешь – может, не будешь дожидаться условленного часа, объявишь Конец Света прямо сейчас? Чтобы уже наконец пришло царствие твое, мировая гармония и счастье для всех? Это же в твоей власти!

– Да понимаешь, – Шамбамбукли потеребил себя за мочку уха, – я бы и рад, тем более что и условленный час давно пришел, но… кхм, в моей власти… Вообще-то, да.

– Тогда в чем же дело?

– Сложный вопрос, – уклончиво ответил Шамбамбукли. – Так сразу не объяснишь. Знаешь что? Я пока приму остальных, а потом мы с тобой спокойно все обсудим за чашечкой чая, идет?

– Идет.

– Вот и славно! Кстати, чтобы тебе зря не скучать – там на столике лежит маленький игрушечный мирок, можешь поразвлекаться пока.

Человек взял мирок в руки и озадаченно повертел в разные стороны.

– А что тут надо делать?

– Да что угодно! Все, кхм, в твоей власти. Видишь эти четыре фигурки в лабиринте? Их нужно провести по коридору из этой двери в эту. Вот и все!

– Делов-то, – хмыкнул человек.

– Ну вот и ладно. Играй.

Шамбамбукли напутственно похлопал человека по плечу и занялся другими посетителями.

Человек немного поэкспериментировал с новообретенной силой. Наглухо замуровал все боковые ответвления коридора, лишние двери заложил кирпичом, на полу и стенах нарисовал светящиеся стрелки с надписью «ТУДА!», а над выходной дверью повесил вывеску «ВЫХОД». И нажал на кнопочку.

Четыре фигурки вошли в коридор и замерли.

– Предлагаю устроить привал, – сказала Первая.

– В незнакомом месте?! – возмутилась Вторая. – Сначала надо все осмотреть, убедиться, что здесь нет никаких опасных тварей.

– Я этим займусь, – сказала Третья и крадучись двинулась по коридору, принюхиваясь и прислушиваясь на каждом шагу. Через десять шагов она попятилась и вернулась к остальным.

– Не могу сказать ничего конкретного, но что-то здесь не так. Я обнаружил замаскированную дверь, это неспроста.

– Куда двинемся? – спросила Первая фигура.

Человек подсветил поярче надписи «ТУДА!»

– Назад, – предложила Вторая фигурка.

Человек сделал надписи еще ярче и заставил мигать.

– В боковой проход, – сказала Третья фигурка.

– А ты как? – спросила Первая у Четвертой.

– Я как все, – безразлично отозвалась та.

Человек пустил по полу бегущие указатели. Первая фигурка наконец обратила на них внимание и нахмурилась.

– Мне не нравятся эти светлячки. Пока они не проявляют агрессии, но на всякий случай постарайтесь на них не наступать. Мы идем в боковую дверь. Не зря же она заперта!

Фигурки выломали свежую кладку и ушли исследовать новый проход. Человек быстро убрал оттуда все интересное. Но фигурки добросовестно облазили каждый закуток, прежде чем покинуть помещение.

– Здесь ничего. Значит, наверняка, должны быть другие секретные места. Ищем!

Через несколько часов они изучили уже почти весь лабиринт. Их не останавливали ни жуткие завывания, ни выпрыгивающие монстры, ни обрушивающиеся полы. Человек перепробовал все, что только мог придумать – но никакая сила не смогла заставить фигурки пройти двадцать шагов по прямому коридору к двери «ВЫХОД». Фигурки блуждали по лабиринту, игнорируя все намеки человека.

– Ну как дела? – спросил демиург Шамбамбукли и заглянул человеку через плечо. – Есть успехи?

Человек молча отложил игру в сторону и надулся.

– Ага, – кивнул демиург Шамбамбукли. – Где-то как-то таким вот образом.

Он виновато развел руками и криво улыбнулся.

– В утешение могу сказать, что приглашение на чай остается в силе.

Здесь будет город низложен

– Эй, пророк! Слышь, пророк! Да проснись ты, когда с тобой демиург разговаривает!

– А? Что?

– Я говорю, вставай. И иди в землю… ну-ка, дай карту, я тебе отмечу. Вот сюда и иди. Найдешь там город, погрязший во грехе, и сообщишь жителям, что демиург Мазукта намерен через три недели стереть его с лица земли. Кто хочет – пусть спасается. Все понял?

– Да, но… Я же знаю этот город! Я там неоднократно бывал! И не такой уж он безнадежный, бывает гораздо хуже. Город как город, и люди как люди… ну да, немножко свободных нравов, но не настолько же, чтобы их убивать! В чем их вина, за что им такая кара?

– А разве я сказал, что они в чем-то виноваты? Просто я хочу на этом месте сделать море, только и всего.

Абсолют

– Марки, монетки, ракушки – это все ерунда! – вещал демиург Мазукта, развалясь в кресле. – Мы с тобой высшие существа и не должны размениваться на такие мелочи.

– А по-моему, марки – это интересно, – робко заметил демиург Шамбамбукли.

– Интересно, – согласился Мазукта. – Но мелко. Я бы даже сказал, унизительно. Не-ет, кто как, а я коллекционирую только идеальные, безупречные, непревзойденные вещи!

– Например? – заинтересовался Шамбамбукли.

– Например?.. А вот сейчас покажу. Только допью свой чай, и пойдем.

– Вот, – сказал Мазукта через полчаса, распахивая перед другом двери кладовой. – Самая совершенная в мире коллекция! В любом из миров.

Шамбамбукли принялся с интересом разглядывать экспонаты.

– А что в этом баллоне?

– Идеальный газ. А в том – Абсолютный вакуум.

– А это что?

– Криокамера. Там я храню Абсолютный ноль.

– А в той черной коробочке?

– Это не черная коробочка, а Черный Ящик! И что внутри – неизвестно, в этом-то весь и фокус!

– Ясно. А?..

– Да там подписи есть, сам читай.

Шамбамбукли двинулся вдоль полок, с восторгом изучая уникальные предметы.

– Ого! У тебя даже есть Абсолютная Правда! А Ложь?

– Нет такого понятия, как Абсолютная Ложь, есть Абсолютный Слух.

– А он о чем? Или о ком?

– Э-э… лучше тебе этого не знать.

– Ой! – вздрогнул Шамбамбукли, заметив следующий экспонат. – А это кто? Или что?

– Идеальный мужчина. Чучело. – Мазукта виновато развел руками. – В живом виде, к сожалению, не встречаются.

– А рядом кто? «И-де-аль-на-я те-ща…» – прочел Шамбамбукли. – Тоже чучело?

– Нет. Именно такая и должна быть идеальная теща.

– Ясно. А в той бутылочке что? Мне не видно.

– Абсолютное Зло.

– Правда? Можно посмотреть?

– Да пожалуйста!

Шамбамбукли осторожно откупорил бутылочку, понюхал, потряс, посмотрел на свет.

– Странно. Ничего не чувствую.

– А что ты хотел почувствовать?

– Ну, не знаю. Я думал, Зло – оно темное, зловещее и пахнет серой. А тут…

– Это же Абсолютное Зло! Квинтэссенция зла, без примесей! Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Это же идеальное понятие, оно присутствует во всем и исподволь отравляет все сущее. А настоящая хорошая отрава должна быть неприметной.

– Но здесь написано «Абсолютное Добро»! – заметил Шамбамбукли, прочитав этикетку.

– Где, покажи! А-а… ну все правильно. Зло всегда маскируется под что-нибудь другое. А уж идеальное Зло просто обязано прикинуться Добром! Так, что и не отличишь.

– А Абсолютное Добро у тебя тоже есть?

– Да, этого добра у меня хватает. В соседней бутылочке.

Шамбамбукли взял вторую бутылочку, потряс, понюхал и посмотрел на свет. Сравнил с первой.

– Я действительно не замечаю разницы, – признался он.

– А ее и нет, если по большому счету. Ну что, пойдем дальше? У меня еще куча Идеальных Величин есть.

– Мазукта?.. – тихо позвал Шамбамбукли.

– Что?

– Я запутался, в какой бутылке что, – убитым голосом признался Шамбамбукли. – Куда их теперь ставить?

– Да куда хочешь! – отмахнулся Мазукта. – Я же говорил, никакой разницы.

Образ и подобие

– Вдвоем работать веселее! – заметил демиург Шамбамбукли, оглядев плоды совместного труда. – Смотри, как быстро управились! И недели не прошло.

– Без меня бы ты еще десять миллионов лет провозился, – довольно хмыкнул демиург Мазукта. – Все потому, что слишком много внимания уделяешь мелочам. А я работаю целыми концепциями. Не «да будет капля, еще капля, и еще капля, и еще…», а сразу «да будет дождь!».

– Да, я понял. Это ты ловко придумал.

– Это придумал не я, – отмахнулся Мазукта. – Книжки надо читать!

– Ага, – кивнул Шамбамбукли, – почитаю как-нибудь. А что нам теперь надо делать?

– А теперь, – потер руки Мазукта, – давай сотворим человека по своему образу и подобию.

– Давай! – охотно согласился Шамбамбукли и взял в руки ком глины. – По-твоему или по-моему?

– По-нашему.

– То есть как? – опешил Шамбамбукли. – Мы же разные!

– Правильно. Но что-то общее у нас есть?

– Да, конечно…

– Вот и сделаем человека похожим сразу на нас обоих.

– Э-э…

– Концепция, Шамбамбукли, концепция! Мелкие отклонения не важны, берем только самую суть.

– Созидательное начало? – предположил Шамбамбукли.

– Смеешься, что ли? При чем тут оно? Две руки, две ноги, одна голова. Остальное – как получится.

– Но это же чисто внешние признаки!

– Ну! А мы с тобой о каких толкуем?

– Мазукта, – неловко произнес Шамбамбукли. – Я, конечно, понимаю, что ты умный и во многом опытнее меня. Но ты же сам знаешь, что на самом деле у нас с тобой нет никаких рук и ног.

– А почему же я их вижу? – ехидно переспросил Мазукта.

– Потому что… ну, это аллегория. А сами мы представляем Идею в чистом виде…

– Это после шести дней работы – и чистый вид? – захохотал Мазукта и ткнул пальцем в жирное пятно на рубашке Шамбамбукли. – Ты себя в зеркале давно видел?

– Это пятно тоже имеет аллегорическое значение, – пояснил Шамбамбукли. – Оно – символ. Так же, как рука или нога. А на самом деле…

– Символ чего? – перебил Мазукта.

– Ну, чего-нибудь. Например, тяжкого труда.

– Это пятно от яичницы, которую мы ели утром. Объясни, как яичница может символизировать тяжкий труд?

– Ну-у…

– Ладно, оставь.

Мазукта присел на камень, взял в руку веточку и стал рисовать на песке.

– Взгляни. Это что?

– Собачка, – уверенно заявил Шамбамбукли.

– М-м… Нет, вообще-то, лошадь. Ну не умею я их рисовать! Ладно, пусть будет собачка. А это?

– Тоже собачка?

– Правильно. А это?

– Собачка?..

– Угадал. А это?

– Еще одна?

– Да. Заметь, что они все разные. Но ты их безошибочно отнес к одному виду. Почему?

– Ну-у… может, потому что они все похожи на собачек?

– Вот! – Мазукта поднял палец. – Это то, что я называю концепцией. Собаки могут быть разными, но все они устроены по одному и тому же принципу. Усек?

– Нет.

– Гр-р-р! Ладно, попробуем иначе. Ну-ка, дай сюда свою глину.

Взяв в руки ком глины, Мазукта прищурился, оценивая наметанным глазом фигуру Шамбамбукли, а потом в несколько уверенных движений вылепил смешного нескладного человечка.

– Узнаешь?

– Ну, знаешь ли! – задохнулся от возмущения Шамбамбукли. – И вовсе даже не похоже!

– На кого не похоже? – хихикнул Мазукта.

– На меня! У меня совсем не такой нос, и глаза…

Шамбамбукли осекся. Мазукта захохотал.

– Понял теперь? Это и есть «образ и подобие» – нечто, отражающее самую суть объекта, где-то утрированно, где-то однобоко, где-то одним небрежным мазком, сильно упрощенное, но всегда сразу и бесспорно узнаваемое – и называется оно ка-ри-ка-ту-ра.

– Но почему обязательно такая ядовитая? Ты мог бы, по крайней мере, создать дружеский шарж!

– Ну извини, не думал, что тебя это так заденет. По-моему, тут нет ничего обидного…

– Нет, есть! Ты нарочно!

– Да говорю же тебе!..

Между тем человечек, созданный по образу и подобию Шамбамбукли, воровато огляделся, убедился, что за ним никто не следит, и поскорее полез на пальму.

Шутка

– Шамбамбукли, хочешь повеселиться? – спросил демиург Мазукта.

– Хочу, – осторожно согласился демиург Шамбамбукли.

– Читай! – Мазукта с широкой улыбкой протянул другу толстую книгу в кожаном переплете.

– Это что? – спросил Шамбамбукли.

– Книга Бытия, – ответил Мазукта. – Я тут решил немного поразвлечься, создал для прикола новый мир, ну и описал подробно весь процесс.

Шамбамбукли открыл книгу на первой странице, прочитал несколько строк и удивленно вскинул брови.

– «Вначале сотворил Мазукта…» Что, вот это вот ты и сотворил?!

– Ага! – радостно осклабился Мазукта. – Я же говорю, приколоться захотелось. Ты дальше читай.

– Уже читаю. «Разделил… и поместил между ними…» – Шамбамбукли фыркнул. – «А в день четвертый сказал…»

Шамбамбукли зажал рот ладонью и захихикал.

– Ага, именно так и сказал, – подтвердил Мазукта. – Продолжай, дальше еще интереснее.

– «И сотворил… гы-ы… и два огромных… и всяких ползающих…»

Шамбамбукли запрокинул голову и громко захохотал.

– Мазукта! Ты серьезно.?.. И ежиков?

– И ежиков, – с улыбкой подтвердил Мазукта. – И крокодилов. Двух, заметь!

– «Кро…ко… и сказал им…» Ой, не могу!

Шамбамбукли согнулся от хохота.

– Это еще что! – хмыкнул Мазукта. – Ты посмотри в приложении, как там устроено солнце!

– Ой, умора! – Шамбамбукли со стоном сел на пол. – Мазукта, прекрати, я сейчас коллапсирую от смеха!

– Это ты еще не видел географическую карту! На двести восьмой странице.

Шамбамбукли дрожащими пальцами раскрыл книгу посередине, бросил быстрый взгляд на карту – и в корчах свалился под стол, услужливо сотворенный Мазуктой.

– Ма… Мазукта! – выдавил он сквозь смех. – Ну, ты даешь! Ты… ты просто…

Мазукта с умилением посмотрел на друга, рыдающего под столом.

– Приятно видеть настоящего ценителя! – произнес он. – Ты вот можешь уловить изюминку. А то у людей совсем нет чувства юмора.

Шамбамбукли сел, утирая глаза и сдержанно похрюкивая.

– А что не так с людьми?

– Не ценят, – вздохнул Мазукта. – Ведь правда, смешно же? А они даже не улыбаются.

– Может, потому, что им в этом мире жить? – предположил Шамбамбукли.

– Да не в этом дело, – отмахнулся Мазукта. – Юмор уж больно профессиональный. Что они могут понимать, жалкие пользователи!