Текст книги "Запасная книжка (сборник)"

«Часы идут. Часы идут…»

 
Часы идут. Часы идут.
Я тут. Я тут. Я тут. Я тут.
Всегда в компании любой
Наедине с самим собой.
Я без разделочной доски
Себя разрежу на куски,
И вам, и вам, и вам, и вам
Себя раздам, себя раздам.
А завтра снова тут как тут.
Часы идут. Часы идут.
 

«Смерть: Я за тобой…»

Смерть: Я за тобой.

Человек: Извините, нет. За мной просили не занимать.

Чаепитие демиургов

Сотворение мира Фрындл

В начале сотворил Мазукта небо и землю. И земля была пуста и безвидна, а небо и того хуже. И не увидел ничего Мазукта, потому что было темно. И сказал Мазукта: «Да будет свет!» И стал свет. И сказал Мазукта: «Ой, нет, лучше не надо света». И не стало света. И сказал Мазукта, что это хорошо.

В день второй разделял Мазукта твердь и воды. Но они не разделились, а только еще больше перемешались, и стали болота. И возился с ними Мазукта до самого вечера. А вечером решил Мазукта, что и так хорошо.

В день третий сказал Мазукта: «Пусть земля породит всякую растительность», и хрен земля породила. И редьку, и всякую траву, и деревья, и плод виноградной лозы, и опиумный мак, и коноплю. И опробовал Мазукта мак и коноплю, и сказал «хор-ро-шооо!»

А в день четвертый Мазукте было плохо.

А в день пятый увидел Мазукта творения рук своих, что создал в день четвертый – и стало ему еще хуже.

В день шестой сказал Мазукта: «Сотворю расу Фрындл». И сотворил. И были Фрындл фиолетовые, бесполые и четырехрукие. И увидел Мазукта, что это не есть хорошо. И сказали Фрындл: «Нехорошо Фрындл быть бесполыми, сотвори нас парами!» И сказал Мазукта: «Ну хорошо, хорошо…» И стали Фрындл гермафродитами.

А в день седьмой сказал Мазукта, что не будет больше ничего творить. И сказали Фрындл, что это очень, очень хорошо.

И они убили Мазукту, зажарили и съели. И было им счастье.

«Демиург Шамбамбукли сидел в гостях…»

Демиург Шамбамбукли сидел в гостях у своего друга демиурга Мазукты.

– Ты совершенно напрасно себя ограничиваешь! – вещал Мазукта, расставляя на столике тарелки. – Видел я твой последний мир – не на что взглянуть. Предельная простота и функциональность, спартанские условия. Нет, это не по мне.

Широко взмахнув рукой с зажатой в ней вилкой, Мазукта обвел окрестности.

– Вот, приятно взглянуть! Пространство! Масштабы! Одних звезд полтора миллиона. Или миллиарда, не помню уже. Солнц – аж четыре штуки. Горы – не ниже десяти миль, а мои степи!.. Ты видел мои степи? Они бес-край-ни-е!

– А зачем? – моргнул Шамбамбукли.

– Как зачем?.. Для красоты.

– И все?

– И еще, чтобы скакать по степи весь день, от восхода до заката.

– Ты скакал?

– Нет. Но говорят, это здорово.

Мазукта разлил по бокалам вино и с гордостью показал этикетку.

– Столетнее! Это мне приношение от горных племен. Они меня любят.

– Правда? – вежливо спросил Шамбамбукли.

– Угу. Наверное.

Мазукта развернул полотняный сверток и принюхался.

– А ну-ка, что там мне сегодня принесли?.. Жареные быки, козы, овцы… о, мед! Пчелиный! Шамбамбукли, в твоем мире пчелы есть?

– Нет.

– И очень зря. На, попробуй. Знатная вещь.

Мазукта разложил по тарелкам жертвоприношения и приступил к трапезе.

– Вкусно, – констатировал он с набитым ртом. – Люблю жареное мясо. Кочевники очень недурно научились его готовить. Любят они меня.

– Думаешь?

– Уверен. Они во мне души не чают, вот и дарят всякое-разное. Иногда еще юных девственниц приносят, но я их не ем.

– А что по этому поводу думают юные девственницы?

– Без понятия.

Мазукта облизал жирные пальцы и вытер их о скатерть.

– А почему бы им меня и не любить? Я хороший. Я им целый мир создал.

– А я думал, что миры делаются для демиургов…

– Ха! – фыркнул Мазукта. – Это ты создаешь миры для себя. Был я там, видел. Весь твой мир – комната 3х4 метра, стол, кровать, камин и канарейка. Да и та – заводная.

– Мне хватает, – осторожно возразил Шамбамбукли. – Там тихо, спокойно и уютно. И никто не беспокоит. А если мне захочется столетнего вина, то я и сам его могу сотворить.

– Такого – не сотворишь. Слабо.

– Ну так похожее сотворю. Я не гурман, знаешь ли.

– Знаю. Ты эгоист.

– Ну и что? Кому от этого вред?

– А кому от этого польза?

– Мне.

– Вот и я о том же говорю. Ты все делаешь для себя, любимого, а я – для людей!

– Например, для юных девственниц?

– Да что ты прицепился к этим юным девственницам!

– Да так, просто…

– Ты сам посмотри! Сколько я всего для людей сделал! Горы им воздвиг – раз! Степи расстелил – два! Леса насадил – три! А каких животных наплодил! И все – ради их удовольствия.

– А людей зачем сотворил?

– Людей – для собственного удовольствия. Но все остальное – для них.

Модель человека

– Это что у тебя? – спросил демиург Шамбамбукли демиурга Мазукту.

– Человек, – ответил Мазукта.

– Это – человек? – удивился Шамбамбукли.

– Модель, – пояснил Мазукта, подбрасывая на ладони что-то напоминающее небольшой кокосовый орех. – Разборная.

– А можно посмотреть?

– Да, пожалуйста, – Мазукта протянул орех Шамбамбукли.

Тот повертел модель в руках, колупнул ногтем жесткую корку.

– Ну и что дальше?

– Это – привычки и условности, – объяснил Мазукта. – Они у всех похожи, хотя и есть некоторые отличия. Ты снимай, не бойся.

Шамбамбукли раскрыл орех и недоуменно вскинул брови. Под первой скорлупой оказалась вторая, аляповато раскрашенная яркими красками.

– Ну а это что такое?

– Человеческая память. Она создает уникальный образ. У каждого человека набор воспоминаний свой и только свой. Иногда его даже ошибочно принимают за саму суть человека, но это, конечно, ерунда. Рождается-то он безо всяких воспоминаний. А что-то в нем уже есть.

– И что же это «что-то»?

– А ты открой, увидишь.

Шамбамбукли раскрыл и эту оболочку и нахмурился, обнаружив внутри еще одну, загадочно опалесцирующую.

– Мазукта…

– Это – личность. Характер, если хочешь. Он определяется звездами, под которыми человек родился, местом, где родился, генами, отчасти воспитанием… словом, целиком и полностью зависит от внешних воздействий. Так что, сам понимаешь, и это не является сутью человека.

– Открывать дальше?

– Открывай.

Внутри третьей оболочки оказалась четвертая, чему Шамбамбукли уже не удивился. Она горела и пульсировала.

–..?

– Моя Искра, – со сдержанной гордостью сообщил Мазукта. – Обрати внимание на совершенство форм.

– Уже обратил. А человек?..

– То, что ты видишь, – продолжал Мазукта, словно не расслышав вопроса, так ему хотелось похвастаться своей Искрой, – не что иное, как внешняя сторона души. Человек получает ее от меня… ну, технология тебе известна. Поэтому душа лишь отражает какую-то часть создателя и не является тем самым уникальным определителем человека. Она лишь оболочка для той неповторимой сущности, которая находится…

– Там ничего нет, – перебил Шамбамбукли и протянул Мазукте орешек.

– Что? – не понял Мазукта.

– Я открыл. А там пусто. Никакой уникальной сущности нету.

– А ее там и не должно быть, – засмеялся Мазукта. – Это же не настоящий человек, а только модель.

Зачот

– Мазукта, посмотри, какой я мир отгрохал! – сказал демиург Шамбамбукли.

– Ну-ка, ну-ка, – демиург Мазукта подошел поближе и принялся разглядывать мир.

– Что скажешь? – осторожно спросил Шамбамбукли.

Мазукта обошел вокруг мироздания, задумчиво почесал подбородок и хмыкнул.

– Ну что я могу сказать… Гламурненько.

– Что?!

– Гламурненько, – повторил Мазукта. – Даже, пожалуй, симпотненько. Хм… кавай.

– Ты серьезно?

Мазукта кивнул.

– Зачот, – подытожил он и добавил, как припечатал, – пеши истчо.

Шамбамбукли вздохнул, разобрал мироздание и принялся переделывать его заново.

Зачем в мире зло?

– К Вам посетитель, – раздался из прихожей скрипучий голос канарейки.

– Скажи, чтоб подождал! – крикнул демиург Шамбамбукли.

– Он настаивает, – прочирикала в ответ канарейка.

Шамбамбукли повернулся к демиургу Мазукте и страдальчески развел руками.

– Ну что ты будешь делать! В кои-то веки ко мне заглянул старый друг, так угораздило человека умереть именно в эти шестнадцать наносекунд! Извини, я сейчас. Надеюсь, это ненадолго.

– Ничего, ничего, – беззаботно отмахнулся Мазукта. – Развлекайся.

В комнату вошел человек и мрачно уставился на демиургов.

– У меня вопрос, – начал он без вступления.

– Это к нему, – фыркнул Мазукта и указал пальцем на Шамбамбукли. – Валяй, не стесняйся.

– Сейчас, – кивнул человек. – Я хотел спросить: если демиург добр и милосерден, то почему в мире существует зло? А, каково?

Он прищурился так гордо, будто только что объявил мат чемпиону мира по шашкам.

– А у меня встречный вопрос, – поднял руку Мазукта. – Из чего следует, что демиург добр и милосерден?

– Это общеизвестно, – нахмурился человек.

– Какой-то демиург у вас однобокий получается, – покачал головой Мазукта. – Ладно, забудь.

– Да, – человек моргнул и на секунду наморщил лоб, что-то вспоминая. – Ммм… ах да, я задал вопрос. Почему в мире существует зло? А?

Шамбамбукли растерянно посмотрел на Мазукту, тот в ответ лишь ухмыльнулся: справляйся сам.

– Ну как тебе объяснить… – протянул Шамбамбукли. – Вот у тебя есть две ноги. Одна левая, другая правая. Ты ими ходишь. А если бы одной ноги не было…

– То я бы прыгал. Ну и что?

– Да, это был неудачный пример, – согласился Шамбамбукли. – Жара и холод… нет, не то. Свет и тень… ммм… Плюс-минус… Единство и борьба противоположностей… Мужское-женское… Понимаешь, этот мир работает на разнице потенциалов.

Человек молча смотрел на демиурга. Демиург молча смотрел на человека. Потом вздохнул и начал заново:

– Ладно, попробуем иначе. У лодки есть два весла…

– Очень неудобно, кстати, – перебил человек. – Только мозоли натирать. Я предпочитаю парус.

Мазукта захихикал и прикрыл рот рукой.

– Ну хорошо, – Шамбамбукли достал из кармана фонарик, разломал его и вытащил батарейку. – Вот, здесь есть плюс, а здесь минус. За счет этого…

– Некорректное сравнение, – скривился человек. – Плюс и минус – условные понятия.

– Так же, как добро и зло, – вполголоса пробормотал Мазукта.

– Что? – обернулся к нему человек.

– В моем мире, – ласково улыбнулся Мазукта, – я на такие вопросы отвечаю очень просто: «А в лоб?»

– Это не довод, – человек опасливо подался назад.

– Зато работает, – осклабился Мазукта. – Спор всегда прекращается. А значит, довод, и притом убойной силы.

– Мазукта, – вмешался Шамбамбукли, – это действительно как-то…

– Ну ладно, ладно, – поморщился Мазукта. – Тоже мне, эстеты! Ладно, допустим, в мире есть зло. Есть или нет?

– Конечно, есть! – кивнул человек. – Сам видел.

– Угу, понятно. А я вот не видел. Так что, не мог бы ты перейти от голословных утверждений к конкретным фактам? Где именно ты видел зло, в котором часу, что оно делало, и что при этом делал ты сам – словом, дать подробный отчет?

– Эээ… ну, например…

– В письменном виде, – Мазукта быстро сунул человеку в руки блокнот и карандаш.

– В письменном?

– Да. И опиши все зло, сколько его есть в мире. А мы тут прочитаем, примем меры.

– Все зло? ВСЕ?!

– Да, будь любезен. И начни с самого начала времен. Чтобы уж точно ничего не упустить. Освети каждое событие, объясни, что в нем не так и как без этого можно было обойтись, какой и от чего бывает вред, и почему можно пренебречь пользой – словом, да, действительно все. Времени у тебя теперь хоть отбавляй, возможности имеются – приступай. Закончишь, возвращайся.

Человек вертел в руках блокнот, и в его глазах разгорался какой-то нехороший огонек.

– Значит, с начала времен?..

– Да, во-о-он оттуда, – Мазукта указал пальцем. – Видишь, там, где обезьяна с дерева спускается?

– Ага, вижу. Безобразие какое! Что это она надумала? Обезьянам надлежит жить на деревьях, а не шастать по земле… сейчас, запишу эту мысль.

– Ага, иди, записывай. И с подробностями, с подробностями! Все «за», все «против» – ну, сообразишь.

Когда человек ушел, Шамбамбукли с укоризной посмотрел на Мазукту.

– Ну и зачем это надо? Так издеваться над человеком? Ведь очевидно же, что в мире все уравновешено, нигде он не найдет никакого зла в чистом виде.

– Не волнуйся, – Мазукта брезгливо скривился. – Этот – найдет.

Звезды небесные

– Ну чего ты волнуешься? – спросил демиург. – Обещал – значит, сделаю.

– Да я не волнуюсь… – вздохнул старик.

– Ну посмотри на небо. Видишь звезды?

– Ну вижу…

– Можешь ли ты их сосчитать?

– Могу…

– Да это не задание! Это риторический вопрос.

– Тогда не могу…

– Вот и потомство твое никто не сможет сосчитать, ибо будут они как звезды небесные.

– Как звезды, значит?.. – задумчиво пробормотал старик, глядя вверх.

Небо прочертила короткая огненная вспышка. За ней вторая, третья… Начинался звездопад.

Столпотворение

У меня тоже что-то такое было, – задумчиво сказал демиург Мазукта. – В смысле, с башней. В шестом… нет, кажется, в шестнадцатом мире. Или в шестидесятом?.. Не помню… шестерка там точно была.

– Так что с башней-то? – спросил демиург Шамбамбукли.

– Да ничего особенного, – ответил Мазукта. – Люди строили башню до неба, я им перемешал языки, и стройка застопорилась.

– А зачем перемешал-то? Из вредности?

– Обижаешь! Из принципа.

Мазукта присел на край облака и закурил.

– У меня тогда были своеобразные принципы, – с затаенной ностальгией произнес он. – Все для человека, все для блага человека, все во имя… ну, ты понял.

– Нет, не понял, – помотал головой Шамбамбукли. – Где же тут благо?

– Да все просто, – махнул рукой Мазукта. – Я посмотрел на людей, вижу – строят башню. Ну и спустился к ним посмотреть поближе, поинтересоваться, что к чему. Спросил одного: «Что это вы тут делаете и зачем?» А он и отвечает, башню, мол, строим, чтобы до неба добраться и демиургу своему морду набить.

– Ну тут ты, понятное дело, обиделся, – догадался Шамбамбукли.

– И ничего подобного! – возразил Мазукта. – Было бы на кого обижаться… И потом, один человек – это еще не все человечество. Он не может за всех решать. Одно частное мнение я выслушал, решил послушать остальных.

– И что сказали остальные?

– Один сказал, что башня их приближает к горячо обожаемому творцу. Другой сказал «чувак, но ведь башня до неба – это круто!». Третий что-то мямлил про неудовлетворенное либидо. Четвертый – «а че такого, все строят, и я строю»… Понимаешь? Они же все говорили на разных языках! Делали одно и то же дело, все вместе, общались друг с другом всю сознательную жизнь – и при этом совершенно не понимали друг друга! А думали, что понимают. Это же плохо?

– Плохо, – согласился Шамбамбукли.

– Ну вот, – подытожил Мазукта. – Сколько было людей, почти столько же было и языков, я всего лишь оформил это дело официально.

– И помогло? – спросил Шамбамбукли.

– Нет, – помрачнел Мазукта. – Но тут уж я не виноват.

Основополагающий принцип

– Послушай, Мазукта, – сказал демиург Шамбамбукли и неловко кашлянул. – Я тут проверил – знаешь, по-моему, ты не прав!

– Я?! – изумился демиург Мазукта.

– Да, – кивнул Шамбамбукли. – У меня с самого начала вызывали сомнение некоторые твои высказывания – ну там, например, про принцип меньшего зла или большего добра – и ты знаешь, что-то не сходится.

Демиург Мазукта на секунду задумался.

– Я так понимаю, ты проводил исследования на одном из своих миров? Не моих?

– Разумеется! – подтвердил Шамбамбукли.

– А скажи, когда ты создавал этот мир, ты встраивал в его основу такой закон, как «Мазукта всегда и во всем прав»?

– Нет, – растерянно захлопал глазами Шамбамбукли.

– Тогда нечему удивляться, – пожал плечами Мазукта.

Правильно и неправильно

Демиург Мазукта подозрительно понюхал чашку и нахмурился.

– Это что?

– Чай, – ответил демиург Шамбамбукли.

– Как-то он странно выглядит, – проворчал Мазукта и брезгливо выловил ногтем чаинку. – Непривычно.

– Потому что сегодня я его заварил как надо! – с гордостью заявил Шамбамбукли. – Прочитал инструкцию на упаковке – и представляешь себе, оказалось, что до сих пор я неправильно заваривал чай. Там написано «сыпать заварку в чайник из расчета 1 чайная ложка на стакан воды». А я-то всегда лил стакан воды на чайную ложку заварки!

– Чего? – не понял Мазукта.

– Порядок такой, – объяснил Шамбамбукли. – Сначала наливаешь воду, потом сыпешь чай. А я делал наоборот.

– А теперь, значит, по науке?

– Ага! – радостно кивнул Шамбамбукли.

– Хм… – Мазукта отхлебнул из чашки и задумчиво поднял взгляд к потолку. – Хм… Не пойми меня превратно, но ведь у тебя раньше получался вполне вкусный чай?

– Зато неправильный! – капризно возразил Шамбамбукли.

– Но вкусный.

– Да. Но неправильный.

Мазукта вздохнул и отставил чашку в сторону.

– Тогда мне кофе, пожалуйста.

– Нет проблем!

Шамбамбукли поставил турку на плиту и, пока она не закипела, достал сахар и сливки.

– Мазукта..?

– Что?

– Я вот тут подумал… Чай – это ерунда, мелкая житейская проблема. А если взять что-то глобальное?

– В смысле?

– Ну, я хотел сказать, а вдруг мы еще что-то делаем неправильно? Во вселенском масштабе?

– Например?

– Ну вот, скажи мне хотя бы: что, по-твоему, первично – материя или сознание?

Мазукта фыркнул и рассмеялся.

– Ну ты и вопросы задаешь! Как будто сам не знаешь!

– Знать-то я, конечно, знаю, – сдержанно кивнул Шамбамбукли. – Но мои знания носят чисто прикладной характер. То есть я в курсе, что надо делать и как, чтобы все заработало. На практике. А вдруг я, как с тем чаем, все делаю наоборот? И надо совсем иначе? Вот мне и интересно: что по этому поводу говорит теория?

Мазукта растерянно почесал в затылке.

– Теория..? Да черт ее знает!

– Тогда, может, его и спросим? – предложил Шамбамбукли.

– Кого, черта? – Мазукта скептически поджал губы. – Не думаю, что это хорошая идея. Чертей много. И у каждого своя теория.

Почему люди не летают как птицы?

– Мазукта, – сказал демиург Шамбамбукли, – сегодня такой замечательный солнечный день! Давай сделаем для людей что-нибудь хорошее?

– Например? – спросил демиург Мазукта.

– Ну, например… – Шамбамбукли задумался. – А давай дадим им возможность летать!

– Зачем? – удивился Мазукта. – Разве у них кто-то отбирал такую возможность?

– Нет, но…

– Может, ты им запрещал? Потому что я лично не возражаю, хотят летать – пожалуйста, на здоровье, мне-то что!

Шамбамбукли растерянно почесал в затылке.

– А почему же они тогда не летают?

– А фиг их знает, – пожал плечами Мазукта. – Не хотят, наверное.

Иов

Демиург Мазукта застал своего друга демиурга Шамбамбукли за работой: тот сидел на корточках посреди кукурузного поля и старательно благословлял каждую кукурузину.

– Ты очень занят? – спросил Мазукта.

– А у тебя что-то важное?

– Да нет, просто проведать решил.

– Тогда подожди, я сейчас.

Мазукта отошел в сторонку, сорвал несколько початков, очистил и принялся не торопясь обгрызать мягкие зерна. Расчет оказался верным: третий и последний початок закончился как раз к тому моменту, когда Шамбамбукли завершил работу и подошел поприветствовать друга.

– Кто тут живет? – спросил Мазукта, небрежно кивнув на фермерский домик возле поля.

– Люди, конечно, – ответил Шамбамбукли. – Муж, жена, трое детей. А что?

– Он твой Иов?

– Как-как?.. – опешил Шамбамбукли. – Кто?

– Иов, – терпеливо повторил Мазукта. – У каждого демиурга есть свой Иов. Это он?

– Его зовут совсем не так, – растерянно произнес Шамбамбукли. Мазукта в ответ насмешливо фыркнул.

– Шамбамбукли! Иов – это не имя собственное. Это даже не имя нарицательное. Иов – это профессия. Ну, вроде «козла отпущения».

– А кто такой «козел отпущения»?

– Это… эээ… Неважно. Мы не о нем сейчас говорим. Иов – это такой специальный человек, которому ты вроде бы сначала благоволишь, а потом – раз!

– Что «раз»?!

– Ну, что-нибудь нехорошее. Пакость какую-нибудь.

– А зачем?

– Что значит, зачем?! Он же Иов! У него работа такая, сносить от тебя удары судьбы!

– Не понимаю, – признался Шамбамбукли, помотав головой. – Объясни еще раз.

– Ладно, – Мазукта с шумом выдохнул и помолчал несколько секунд. – Попробую. Когда я увидел, что ты батрачишь на чужом поле, то сразу подумал: «Это неспроста! Наверное, хозяин поля – его Иов».

– Да кто такой этот Иов?! – перебил Шамбамбукли. – Зачем он вообще нужен?

– Для воспитательного примера! – наставительно произнес Мазукта. – Понимаешь, когда человеку сначала очень хорошо, а потом вдруг ни за что ни про что очень плохо – он непременно начинает возмущаться. И вот тут-то выходишь ты и ставишь его на место: не твоего, мол, ума дело, кого и за что я наказываю, а кому чего даю. Я дал, я взял, и сам ты – игрушка в моих руках. А другие люди потом читают эту историю и делают свои выводы. И когда на них самих начинают сыпаться шишки, то уже не ропщут. Понятно теперь?

– Нет.

– Что тебе непонятно?

– Почему на людей должны сыпаться шишки? Если я им желаю только добра?

– Ну мало ли! – пожал плечами Мазукта. – Может, тебе захочется поразвлечься…

– Поразвлечься?..

– Ну да. Или ты вдруг к ним охладеешь… Скажем, надоест тебе возиться…

– Надоест?! – ужаснулся Шамбамбукли.

– Ну, это я для примера, – отмахнулся Мазукта. – Неважно. Разные обстоятельства бывают. И вот тут-то люди вспоминают про Иова, которому было гораздо хуже – и им сразу становится легче жить.

– Тогда, может, я им про твоего Иова расскажу? – осторожно спросил Шамбамбукли.

Мазукта задумался. Потом вздохнул и покачал головой.

– Нет, не выйдет. Про моего они не поверят. У нас с тобой… скажем так, разные методы. Придется тебе своего собственного завести. Да вот хотя бы этого, – он снова кивнул на фермерский домик. – Давай его помучаем?

– А может, не надо? – спросил Шамбамбукли. – Он мне нравится.

– Чем это, интересно?

– Нуу… у него правильный подход к жизни. Он никогда не опускает руки.

– Ха! – фыркнул Мазукта. – А с чего бы ему их опускать, когда все идет замечательно? А вот мы ему сейчас подкинем неприятностей, живо роптать начнет!

– Не начнет. Ты его не знаешь.

– А ты меня не знаешь! Смотри и учись.

Мазукта щелкнул пальцами, и на поле тут же опустилась стая саранчи.

– Ну? Что на это скажет человек?

– Он сказал «неурожай».

– Ладно же. Смотри дальше.

Вспыхнул факелом амбар фермера, и все запасы сгорели дотла.

– Ну а что теперь?

– Он строит новый амбар и возобновляет запасы.

Мазукта нахмурился, и второй амбар сгорел, как и первый.

– Человек вырыл погреб, – сообщил Шамбамбукли.

– Так, да?.. Ну ладно же!

Мазукта засучил рукава, и обрушил на человека новые несчастья: корова сдохла, лошадь угнали, сарай рухнул, поле залило наводнением, дом вместе со всем имуществом унесло в реку. Человек крепко задумался. Отрыл землянку, одолжил у соседа лошадь, устроился батрачить; жена стала давать уроки по домоводству, а старший сын пошел пасти гусей.

– Он скоро начнет роптать?!

– Он не начнет, – заверил Шамбамбукли. – Такой уж человек.

– А вот посмотрим, какой он там человек!

Ураган разметал землянку и унес всю семью фермера.

– Ну?..

– Он отправился на их поиски.

– Тогда подкинем ему неопровержимые свидетельства их гибели!

– Он устроился разнорабочим в городе.

– Ах так?! Пусть на фабрике случится авария и ему оторвет руку! Много он тогда наработает?..

– Он стал истопником.

– И не спился?

– Пока нет.

– Ну хорошо же! А теперь у него отнимутся обе ноги…

– Он стал писать новеллы. И делает упражнения, чтобы снова начать ходить.

– Да что ж это такое?! Тогда паралич! Полный!

– Он диктует свой новый роман сиделке.

– А тогда…

– Мазукта!

– Что?

– У него нечего больше отнимать.

– Как нечего? Речь, рассудок…

– Не дури. Верни все как было.

Мазукта со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, сосчитал до десяти и устало махнул рукой.

– Ладно. Он выздоровел, нашел свою семью, выиграл в лотерею миллион, купил протез и новую ферму. Доволен?

– Угу, – кивнул Шамбамбукли. – Теперь ты понимаешь, почему этот человек мне так нравится?

– Да, но все-таки, почему он не ожесточился? Не стал возмущаться?

– Я же тебе говорил, он так воспитан. У него правильный подход к жизни.

– Да плевать! Какой бы ни был подход, но должен же человек, в конце концов, возроптать, если ему демиург постоянно устраивает гадости!

– А, это… – Шамбамбукли замялся. – Забыл тебе сказать. Он никак не мог роптать на своего демиурга. Видишь ли, этот человек в меня не верит…