Текст книги "Запасная книжка (сборник)"

Отцы vs дети

– Погоди минутку! – остановил герцог народного мстителя. – Повтори, что ты только что сказал?

– Я сказал тебе свое имя, и чтобы ты приготовился к смерти, – повторил народный мститель. – А теперь…

– Сынок! – закричал герцог. – Здравствуй! Что же ты раньше молчал? Я ведь твой отец!

– Врешь, поди? – усомнился мститель.

– Да ты на лицо, на лицо посмотри, – герцог снял черную маску. – Ты же вылитый я!

– Да, точно, – пригляделся мститель. – И родинка у тебя есть?

– Вот, – герцог закатал рукав.

– Папа! – мститель отбросил меч и обнял герцога. – Здравствуй, папа! Наконец-то я тебя нашел!

– Я тоже очень рад, – признался герцог. – Но объясни мне, сынок, что означает этот твой маскарад? Зачем ты вламываешься в мой замок с оружием? Разве нельзя было просто постучать?

– Нет, папа, это ты мне объясни, – мститель отстранился от отца и подобрал свой меч, – почему ты обманывал меня все эти годы? Почему оставил у чужих людей и велел говорить, будто я сирота?

– Чтобы ты вырос героем, сынок, – объяснил герцог. – У героев никогда не бывает семьи, спроси кого хочешь.

– Да, я знаю, – кивнул сын. – Чтобы они не мешали сражаться с мировым Злом. Кстати, папа, – он нахмурился, – что касается мирового Зла. Я ведь здесь по делу.

– Я слушаю, – герцог сцепил пальцы рук и изобразил внимание.

– Я был уверен, что ты давно умер, – сказал мститель. – Но, кроме того, я был уверен, что ты был добрым и мудрым правителем маленького, но гордого княжества, духовным наставником и примером для подражания. А что выходит?

– Но я и есть добрый и мудрый правитель, – мягко заметил герцог. – И мы действительно маленькое, гордое и миролюбивое княжество, со всех сторон окруженное врагами. А вот ты, сынок, меня огорчаешь. Связался с подозрительной компанией, сеешь по стране хаос и разрушения, поднял руку на родного отца… А я-то надеялся, что ты вырастешь настоящим героем, будешь защищать слабых и вдохновлять сильных и когда-нибудь поведешь народ на великую битву со Злом…

– Но я и есть великий герой, – озадаченно моргнул мститель. – Паладин Добра и Света! И я действительно привел народ на великую битву со Злом.

Герцог выпрямился в кресле и окинул сына долгим задумчивым взглядом.

– А скажи-ка мне, сынок, – медленно произнес он, – на чьей стороне ты играешь?

«Однажды Лягушка…»

Однажды Лягушка услышала пение Соловья и пришла в восторг. Соловьи ведь действительно неплохо поют, это даже лягушки не могут не заметить.

«Вот было бы здорово, – подумала она, – если бы и другие птицы так же умели! А то во всем лесу ни одного настоящего певца: одни курлыкают, другие каркают, третьи ухают, а чтобы за душу брало – этого нету. Такая жалость!»

И Лягушка принялась учиться у Соловья. Каждый вечер она приходила к тому дереву, где он имел обыкновение петь, и старательно повторяла все его трели – ну как умела. Сперва ничего не получалось. Но прошло несколько месяцев, и ее усердие было вознаграждено – Лягушка выучила несколько нот. Не все, конечно, только две или три, но для начала (и для лягушки) это большое достижение.

Поскольку ей не терпелось поскорее приступить к работе, она сразу поскакала в лес и там стала обучать птиц и зверей тому, что выучила сама. Конечно, ее мало кто воспринял всерьез.

Но Лягушка не сдавалась, она уговаривала, убеждала, вдалбливала новые идеи в неподатливые головы лесных жителей, заражала их личным примером… И ее усердие вновь было вознаграждено. Прошло несколько месяцев, и в лесу все научились квакать. С присвистом.

Историческая необходимость

– Ты проиграл, – сказал Герой Темному Властелину, загнав его в угол. – Сейчас я тебя убью.

– А за что, можно узнать? – спросил Темный Властелин.

– За все, – ответил Герой. – Долго перечислять.

– Ну, например.

– Например? – Герой задумался. – Ты убил моего отца.

– Это была историческая необходимость, – развел руками Темный Властелин. – Сам понимаешь, или я его, или он меня. Твоему отцу не повезло.

– Ты угнетал народ непосильными поборами…

– Налогами! – поправил Темный Властелин. – Это обычная практика, существующая в любом государстве. Впрочем, думаю, не ошибусь, если предположу, что в экономике ты полный профан?

– Убийства…

– Казни. А что еще прикажешь делать с изменниками? Уж лучше сразу расстрел, чем соляные копи.

Герой помотал головой.

– Ты меня не путай…

– А я и не путаю, – парировал Темный Властелин. – Наоборот, пытаюсь внести ясность в ту сумятицу, которая царит у тебя в голове.

– Все и так предельно ясно, – сказал Герой. – Ты тиран и деспот, угнетающий мой народ…

– С каких это пор народ стал твоим? – сухо поинтересовался Темный Властелин. – Ты его что, купил? Нет. И кто тебе дал право выступать от имени всего народа? Кучка недовольных есть всегда и везде, но заметь, что большинство отнюдь не ропщет. Они вполне довольны существующим положением.

– Трусы! – презрительно скривился Герой.

– Не спорю, – кивнул Темный Властелин. – Пусть трусы. Но они и есть народ. Подавляющее большинство. Избравшее меня путем демократических выборов. Чем ты недоволен?

Герой открыл было рот, но Темный Властелин остановил его мягким движением руки.

– Погоди, я не договорил. Конечно, я тоже не ангел. Я, в конце концов, живой человек со своими недостатками. Бывали и у меня ошибки. Но ты же не станешь отрицать, что, в общем и целом, мое правление оказалось удачным? Валовой доход увеличился почти вдвое, преступность практически сошла на нет, снизился уровень безработицы… А строительство! Сколько новых дорог проложено, сколько земель освоено!

– А сколько людей расстреляно? – не сдавался Герой. – Сколько газет закрыто? Сколько судеб разрушено!

– Не так много, как тебе кажется, – ответил Темный Властелин. – Гораздо меньше, чем успешно сложилось под моим чутким руководством. Посмотри, с какой охотой молодежь идет на службу в Легионы Смерти! А какие перспективы открываются перед талантливыми учеными-конструкторами!

– Но ты убил моего отца! – выкрикнул Герой.

– Не позволяй своему безрассудному чувству личной мести превалировать над интересами общества. Общественные интересы иногда требуют безжалостного отсечения нездоровых элементов. К таким, как это ни прискорбно, относился и твой отец. Общество избавилось от него – и стало здоровее. Он погиб, но у тебя появилась возможность стать Героем. А победил бы твой отец и такие, как он, – ты бы до сих пор копался в земле и месил навоз.

– Ты хочешь сказать, – опасным голосом произнес Герой, – что совершал все свои гнусности и злодеяния только из заботы о народном благе? А не потому что ты психопат, садист и параноик?

– Мое психическое здоровье не имеет отношения к делу, – сухо поджал губы Темный Властелин. – Мы обсуждаем мою профессиональную деятельность, а она вполне удовлетворительна.

– Но мы же оба знаем, что тебе наплевать на общество! – выкрикнул Герой. – Ты ненавидишь людей! Все, чего ты хочешь – это лишь властвовать безнаказанно, теша свое непомерное эго и жажду крови!

– Ого, до чего мы договорились! – Темный Властелин вскинул брови в притворном изумлении. – Ты уже присвоил себе право судить не по поступкам, а по их мотивам? Это, знаешь ли, божественная прерогатива. Слишком много на себя берешь.

– Ты несешь зло!

– Но блага от меня несравненно больше. И знаешь, что я тебе скажу? – Темный Властелин доверительно понизил голос. – Сейчас, по-моему, именно ты, а не я, стремишься удовлетворить свое непомерное эго. Оказаться великим героем, спасителем человечества, факелом в ночи и прочая, и прочая.

Опомнись, парень! Ты совершаешь большую ошибку, потомки тебе этого не простят.

Герой нахмурился, поразмыслил с минуту и вздохнул.

– А знаешь, что я тебе на это скажу? – произнес он и поднял меч. – Совершенно неважно, какими мотивами я сейчас руководствуюсь. Но я тебя убью! А потомки могут судить, как им заблагорассудится.

Раздача

На дворцовую площадь, залитую вперемешку красной и черной кровью, торжественно вышли победители. Впереди семенил бургомистр, за ним с достоинством вышагивали лидеры Светлых сил: мудрые маги, мужественные паладины и сам Светлый Лорд в мифриловой кольчуге и с сияющим талисманом на груди. Толпа горожан встретила их радостными криками.

– Зло повержено! – воздев кулак, выкрикнул Светлый Лорд. – Правда восторжествовала! Отныне и вовек, да воцарится Свет!

Толпа заорала еще радостнее.

– Мы, как представители новой, единственно правильной власти, объявляем этот город столицей будущего государства Добра и Справедливости. Конец тирании! Никто больше не будет обделен, у каждого человека есть возможность получить то, к чему лежит его душа.

– Например, торговые льготы? – заискивающе улыбнулся бургомистр.

– Разумеется, – кивнул Светлый Лорд.

– Увеличение ассигнований на магические исследования, – подсказал один из волшебников Штаба.

– Да, конечно, – заверил Светлый Лорд.

– Привилегии для высших армейских чинов при уходе в отставку?

– А как же!

– Личный транспорт для членов семей…

Говоривший это полковник споткнулся, сбился на полуслове и громко чертыхнулся, пнув походя неожиданную помеху. В ответ раздался хриплый стон.

– Что там такое? – встревоженно завертел головой Светлый Лорд.

Один из адъютантов пригляделся и уверенно доложил:

– Герой, ваша Светлость. Тот самый, который Темного Лорда того-с, прикончил.

– Ах, этот, – расслабился Светлый Лорд. – И что ему надо?

– Воды… – еле слышно прохрипел герой.

– Воды, – перевел адъютант.

– Обеспечьте ему воду, – распорядился Светлый Лорд. – Столько, сколько понадобится, и даже с избытком; не будем экономить на наших героях. Мы же, – он лучезарно улыбнулся, – доообрые!

«Золушка угрюмо возила шваброй…»

Золушка угрюмо возила шваброй по полу.

– Здравствуй, девочка, – раздался у нее за спиной жизнерадостный голос. – Я твоя добрая крестная.

Золушка медленно обернулась.

– И что?

– Как что? Ты же хочешь на бал?

– Ну хочу, – Золушка бросила хмурый взгляд на гору немытой посуды и мешки с зерном. – Только работы много. Так что не отвлекайте, тетушка, а то я и до полуночи на бал не выберусь.

– А я как раз по этому поводу, – улыбнулась крестная и достала волшебную палочку. – Это не займет много времени.

– Что не займет?

Крестная задумчиво постучала палочкой по ладони.

– Сначала понадобится тыква.

– Тыква? – переспросила Золушка.

– Да, – кивнула крестная. – Именно тыква. Деточка, сходи на огород и принеси самую большую тыкву, какую найдешь.

– А потом что?

– Потом?.. Дай подумать. Ага, вот! Потом поймай несколько мышей. Четыре, пожалуй, будет в самый раз.

– И это все?

– Нет, конечно. Еще понадобится одна крыса и пара ящериц…

– А ботинки Вам не почистить? – спросила Золушка.

– Какие ботинки? – удивилась крестная.

– Ну я уж не знаю, какие! Полы подмести, белье постирать, газоны постричь – не требуется?

– Нет… О чем ты говоришь?

– Отстаньте от меня! – выкрикнула Золушка. – И так работы невпроворот, а тут еще Вы со своими глупостями!

– Ну ладно, ладно, – попятилась крестная. – Как скажешь… Не хочешь – не надо. Я же не навязываюсь!

Она поспешно взмахнула палочкой и исчезла. Золушка перехватила швабру поудобнее и вернулась к прерванному занятию.

– Розы им посади, просо им перебери, крысу им поймай! Лишь бы нагрузить бедную сиротку. Эксплуататоры чертовы!

Великие древние

По какому-то странному капризу памяти вспомнил один очень-очень старый рассказ (кажется, я его написал еще в средней школе). Понятное дело, сейчас от него ничего не сохранилось, кроме этих самых смутных воспоминаний. И конечно, переписывать я его не буду.

Начинался рассказик с повествования о рутинной работе обычного смотрителя космических маяков. Известно, что в космосе полно всякого мусора, и чтобы обеспечить безопасность перелетов внутри системы, существуют специальные буйки. А они требуют регулярного осмотра и ухода. Этим занимаются смотрители маяков. Ну и опять же, на них возлагается обязанность обслуживать всякие зонды, автоматические исследовательские станции и т. д.

Работа скучная, однообразная, малооплачиваемая. Однако все смотрители цепляются за нее мертвой хваткой и наотрез отказываются от повышений по службе, не объясняя причин.

А причина очень простая: люди – очень молодая раса, едва-едва вышедшая в ближний космос. И за ней, как водится, присматривают некие загадочные Древние, которые настолько мудры, что ни во что не вмешиваются напрямую и не навязывают своих ценностей. Вместо этого они (каким-то сверхъестественным образом, не иначе) изучили человеческую психологию, и теперь дарят людям то, что люди жаждут получить больше всего.

Другими словами, каждый смотритель, прилетев к очередному маяку, имеет солидный шанс обнаружить рядом с ним крупный бриллиант или золотой самородок, или что-нибудь еще в этом роде. Ну и так далее.

Описываются будни смотрителя.

А в следующем абзаце речь ведется уже от лица (или что там у него) маленького инопланетного существа. Он – представитель совсем молодой, едва-едва вышедшей в космос расы, имеющей энергетическую природу. Для него космос непостижим, холоден и враждебен. Но по счастью, мир не без добрых Древних. Конечно, они тоже непостижимы, но зато мудры и великодушны. Они дарят маленьким инопланетянам то, чего те жаждут больше всего в холодном пустом космосе – тепло и энергию. По всей системе Древние оставили россыпь обелисков, и если подождать некоторое время у такого обелиска, то строго по расписанию появится Древний, и не просто появится, а притащит на себе глыбу материи, внутри которой можно укрыться, согреться и поесть. И не тратить силы на перелет; Древний сам в немыслимо короткие сроки доставит пассажира к другому обелиску. Жаль, конечно, что Древние не идут на контакт, но они совершенно очевидно желают только добра. Мощь их разума вызывает восхищение – энергетические инопланетяне лишь с огромным трудом могут оперировать материей, и уж, конечно, не в таких масштабах, чтобы сдвинуть с места и протащить сквозь миллионы километров стальную глыбу размером с дом. Но и они хотят быть похожими на старших братьев и застенчиво предлагают им результаты собственного труда – блестящие камешки, кусочки металла и т. д. Некоторые подарки принимаются Древними, некоторые отвергаются – все это без комментариев.

Корабль смотрителя опускается на очередном астероиде недалеко от маяка. Из раскаленных дюз на заботливо разогретую площадку вываливается маленький инопланетянин, кланяется в сторону рубки (хотя никто не сможет увидеть этот жест даже при большом желании), робко кладет на камни кусочек золота и бежит к местной атомной подстанции немножко погреться и подождать прибытия следующего рейса. Когда почва остывает, смотритель выходит наружу, подбирает подарок, проводит быстрое обслуживание маяка и улетает.

И он, и маленький инопланетянин полны признательности великим Древним.

Черный человек

– Черный Человек уже идет по улице, – вкрадчиво прошептал хрипловатый голос. – Черный человек уже приближается к твоему дому. Черный Человек уже подходит к двери…»

Стук.

– Кто… там?!

– Это я, Черный Человек, – смущенно кашлянули за дверью. – Я хотел спросить… Вольфганг Амадей, вы уже написали мой Реквием или все еще нет?

Геральдические звери

– У Его Величества, – обратился художник к помощникам, – и у Ее Величества родилась Ее Высочество. И теперь Их Величества требуют от меня нарисовать большую яркую картину, которую можно будет повесить на стене в детской.

Он развел руками и очертил в воздухе широкий прямоугольник, показывая, какого размера должна быть картина.

– Королевский герб! Лев, дракон и единорог, сцепившиеся в смертельной схватке, вокруг рыцарского щита. Задача ясна? Тогда за дело. Займите свои места, я буду рисовать, а вы позируйте. Дракон пусть придерживает щит хвостом и правой передней лапой, да, вот так. Единорог, поставьте копыто с другой стороны. Нагните голову, чтобы рог смотрел в сердце дракону… нет, чуть выше… еще чуть-чуть… стоп! Отлично! А лев… Лев! Где лев?!

– Да здесь я, здесь, – из травы вылез толстый рыжий котенок и фыркнул, сдувая с мордочки прилипшие семена одуванчика. – Ф-фух! Доброго утречка всем. А Вы, дяденька, меня рисовать будете, да?

– Ты кто такой? – вскричал художник. – Где лев?

– Лев приболел, просил заменить, – котенок гордо напыжился. – Я за него. Чем не лев? Даже лучше в сто раз!

– Ты не похож на льва, – возразил художник.

– Ну вот еще! – возмутился котенок. – Конечно, похож! Я рыжий, грозный, и у меня даже когти есть, могу показать, вот! – он выпустил острые белые коготки. – А как я рычу – никакой лев так не умеет! Слушайте! М-р-р-р!!! Мр-р-ря-а-а!!!

– Хватит! Достаточно! – Художник зажал уши. – Ладно, уговорил. Пририсую тебе гриву, увеличу в сорок раз, выйдет нормально. В конце концов, принцесса еще маленькая, что она понимает во львах? Становись на свое место.

– Сюда? – котенок устроился между драконом и единорогом и положил лапку на драконий хвост. – Вот так, да?

– Да, – произнес художник после недолгого молчания. – Так и стой. Голову поверни к единорогу и уши прижми. Ты ему угрожаешь, понял? А дракон пусть замахивается на тебя свободной лапой…

– Ну нет, – решительно произнес дракон, развернулся и пополз прочь. – Мы так не договаривались. Я согласен драться со львами, но на ребенка лапу не подниму! Увольте!

– Издеваешься? – взвизгнул художник и бросил на землю кисточку. – Если я тебя уволю, кто тогда на картине останется? Кем я дракона заменю?

– А можно мне попробовать? – раздался голос откуда-то снизу, и из ромашек выпрыгнул еще один котенок – точная копия первого.

Художник сглотнул и сипло поинтересовался:

– Тебе чего, малыш?

– Я могу заменить вашего дракона, – важно заявил второй котенок. – У меня получится, честно-честно!

– Малыш, посмотри на себя и на дракона, – мягко произнес художник. – Ты маленький, он большой. У него золотая чешуя, крылья, пламя из пасти, а у тебя что? Ничего такого нет.

– Зато у меня усы! – парировал котенок и без дальнейших споров занял место дракона. – И я тоже золотистый, – добавил он вполголоса, чуть подумав.

Художник перевел взгляд с одного котенка на другого и обратно.

– А как я вас различу, кто есть кто? Вы ведь похожи, как… как… Вы что, братья?

– Какие же мы братья? – фыркнул второй котенок. – Он мальчик, а я девочка.

Единорог деликатно откашлялся. Художник вздрогнул.

– Я Вас очень прошу, – быстро произнес он, обращаясь к единорогу. – Не надо! Не уходите.

– А я и не собираюсь уходить, – весело ответил единорог и потряс козлиной бородкой. – Я просто полежу тут в сторонке, не обращайте на меня внимания.

Он убрал копыто со щита и легко затрусил в сторону. Щит покачнулся и упал на траву большой разноцветной заплаткой. Котята, которые сперва испуганно отскочили, тут же подобрались поближе и принялись с интересом обнюхивать край щита.

– А как же государственный герб? – жалобно всхлипнул художник. – Три геральдические фигуры, смертельная схватка…

Единорог снова с усмешкой потряс бородой и, склонив голову, принялся наблюдать за котятами, которые уже забрались на щит и теперь увлеченно возились там, – один, лежа на спине, отбивался лапами от другого, который норовил поймать его за хвост.

– Люблю смотреть, как малыши играют, – признался единорог.

Художник уныло поглядел на это безобразие, подобрал кисточку, вздохнул и стал рисовать. Мало-помалу он втянулся в работу, повеселел и даже стал насвистывать.

«Ничего, – думал художник. – Два играющих в траве котенка, так даже лучше. В конце концов, принцесса еще маленькая. А когда подрастет, мы ей и настоящий герб нарисуем».

Времена года

Спасибо тебе, Солнце, за твое тепло. Мне было так холодно, грустно и одиноко, и я думала, что это навсегда. Но разве можно хранить ледяную невозмутимость, когда ты так ярко светишь и подмигиваешь с голубого неба, и смеешься, и щекочешь золотыми лучами? Какой уж там лед! Не думала, что еще способна плакать, но вот ведь, разревелась как маленькая, с каждой сосульки так и капает.

Говорят, слезы очищают. Если это правда, то спасибо тебе, Солнце, за очищение.

Спасибо, я очень тронут. Выходит, и от меня есть какая-то польза, не зря светил. Но зачем же плакать-то? Улыбаться надо! Улыбка тоже очищает, честное слово!

Все-все, уже не плачу. Я улыбаюсь, правда. Только зачем же скромничать? От тебя, Солнце, большая польза! Ты даришь свет, указываешь путь, по тебе сверяют время. Ты несешь всем тепло, а значит, и жизнь. Ты великое светило, стыдно тебе, должно быть, прибедняться.

Тоже мне, великое! Не говори ерунды. Есть куча светил и ярче, и крупнее меня. А я что, я желтый карлик, звезда четвертой категории. Жизнь, скажешь тоже! Мало ли, что я даю свет и тепло. Устроен так, вот и даю, нет в этом никакой моей заслуги. Спроси у безводных пустынь, много ли им от меня пользы. Спроси у рыб, что им милее – мой иссушающий жар или твои прохладные глубины. Это ты даришь всем жизнь, изобилие и покой. А я что, я только согреваю…

Не говори так! Без тебя не было бы движения, без тебя я застыла бы в ледяном оцепенении, отвердела бы, стала злой и колючей. Ты огромный, жаркий, неугомонный; только ты и заставляешь меня куда-то течь, к чему-то стремиться. Паром взлетаю я вверх к тебе, но не дотянуться до тебя моим облакам, слишком ты высоко, не достать. И падаю я вниз мелкими каплями, и в каждой капле – твое отражение, и лишь потому расцветает все на земле.

Я пропущу свои пальцы сквозь струи дождя, вплету семицветную радугу в твои пряди – смотри, как красиво!

Вот я перед тобой, вся, как есть, насквозь прозрачная. Что ты скажешь, желтое всевидящее око? Жаркое солнце, неистовое пламя, золотой языческий бог? Ты, которым я жива? Далекий, безмерный, вечно юный центр мироздания – что ты скажешь мне, мелкой лужице?

Скажу, что ты синяя жилка на виске у Земли. Скажу, что темны и неизведанны твои глубины, что тону я в тебе, но никогда не достигаю дна. Скажу, что тобой можно любоваться до бесконечности, а на меня и смотреть-то неприятно. Скажу, что ты всегда все та же и всегда разная. И можно войти в тебя и дважды, и трижды – но всегда в разную, но всегда в ту же. Скажу, что ты нежная и ранимая, вздрагиваешь от легкого касания, ежишься от всякого дуновения. Но чем бы тебя ни резали, как бы ни били, ты затягиваешь раны и не держишь зла. Скажу, что ты пристанище и утешение, и нет во вселенной чуда большего, чем ты.

Каждую ночь я жду утра, когда ты придешь и обласкаешь, и согреешь от безмерной щедрости своей. И ты приходишь и согреваешь, и играешь бликами. В каждой росинке по блику, и тысяча теплых пальцев в каждом потоке, и мне становится жарко, весело и щекотно, и пузырьки поднимаются со дна к самой поверхности, и больше ничего уже не надо – только бы продолжался день, только бы не набежало облако, только бы задержался вечер.

Каждую ночь я жду утра, чтобы встретиться с тобой, утонуть в тебе, вынырнуть с восторгом под невозможным углом. Чтобы слышать твое непринужденное журчание, видеть твою улыбку – на каждой волне по сияющей улыбке. Смотреться в тебя, как в зеркало, и ни о чем не думать. Только бы вечер не скоро, только бы день не кончался.

Я не могу тобой насытиться, Солнце. Мне тебя не хватает! Ночи кажутся такими длинными, а дни такими короткими. И ты сам словно отдалился от меня. Нет-нет, я тебя не виню, я понимаю, работа. Важные дела там, на другой стороне Земли. Другие реки, леса, поля, их тоже надо согреть, а я что, я потерплю. Раз так надо. Не обращай на меня внимания. Только не уходи насовсем, прошу тебя. Не забывай и про меня тоже!

Что случилось, отчего твои берега затянуты туманом? Отчего так печально катятся серые волны? Зачем ты все чаще отгораживаешься от меня тучами и тайком роняешь тяжелые капли дождя? Чем я провинился перед тобой?

Все в порядке, Солнце. Это ничего, это пройдет. Пусть мои проблемы тебя не волнуют. Расскажи лучше, как там, на другой стороне Земли? Что ты там видел? С кем говорил?

Между нами ледяная стена. Тонкая, ломкая, совсем прозрачная. Но такая холодная! Она меня отражает, я не могу к тебе пробиться! Я ничего не понимаю. Зачем? Что происходит?

Скажи… а там… на другой стороне… сейчас тепло?

Где ты? Куда ты пропала? Тебя нигде не видно! Все слова – как в вату… глухо… За что?

Как холодно…

Как холодно…