Текст книги "Запасная книжка (сборник)"

Бета

Человек зашел в кабинет демиурга Шамбамбукли и устало опустился на стул.

– Уфф! – выдохнул он. – Ну и наворотил же ты на этот раз, создатель!

– Что? – встрепенулся Шамбамбукли. – Что еще не так?

– Да посмотри сам, – человек протянул демиургу журнал своей жизни. – Видишь? Вот здесь, здесь и…, – он перевернул страницу, – вот здесь. Я совершил благие дела, а где воздаяние? Или вот, взгляни сюда – разве такое суровое наказание за такой мелкий проступок адекватно? По-моему, нет.

– По-моему, тоже, – согласился Шамбамбукли. – Да, чего-то я тут и правда…

– Смотрим дальше, – продолжил человек. – Вот мои жены и любовницы, вот мои дети. Семеро мальчиков, одна девочка. А у моего соседа четыре девочки, а мальчиков вообще ни одного. Это, называется, «равномерное распределение»?

– Странно, должно было получиться примерно поровну, – удивился Шамбамбукли. – Я проверю…

– Да уж проверь. И с ростом тоже неувязка. Нет, до сорока все было в порядке, а потом параметры, вместо того, чтобы расти, стали снижаться. Сила, здоровье, выносливость… А как стукнуло семьдесят, и интеллект стал по нулям. Как дальше жить? Кстати, слушай, семьдесят – это мало! Подними планку хотя бы до ста сорока, а то ведь народ начнет толпами уходить – неинтересно становится после семидесяти-то.

– Ладно, я придумаю что-нибудь, – промямлил Шамбамбукли.

– Или вот, – сурово продолжил человек, – за две недели я в общей сложности четыреста раз перевел разных – заметь, разных! – старух через дорогу. Должен был получить к своему имени почетную приставку «Переводчик Старух», а как меня на самом деле стали называть? Да ты не красней, отвечай!

– Да, неловко вышло, – смущенно отвернулся Шамбамбукли. – Извини.

– И это еще не все! – воскликнул человек. – Где обещанный нимб? Он мне положен по совокупности совершенных добрых дел! Где бонус к зарплате за ловкость? В возрасте шести лет я целый месяц перед новым годом кушал овсяную кашу, чтобы получить пожарную машинку – где она? Почему этап обучения длился целых двенадцать долбаных лет? Почему, наконец, мой хомячок не хотел размножаться в неволе?

– Понял, понял! – замахал руками Шамбамбукли. – Я все исправлю, честное слово! В самое ближайшее время.

– Вот, здесь полный список замеченных ошибок, – человек раскрыл журнал ближе к концу и ткнул пальцем. – Восемь страниц, с подробностями, как полагается. Что, где, когда, при каких обстоятельствах – в общем, разберешься.

– Спасибо, – кивнул демиург. – Ты мне очень помог. Хочешь передохнуть?

– Да, дней сорок-пятьдесят, если можно.

– Хорошо, значит, жду тебя в конце следующего месяца, – Шамбамбукли сделал пометку в блокноте. – Переродишься девочкой, проверишь все еще раз, а потом надо будет еще с котами разобраться, так что не затягивай. Обидно будет, если не уложимся в сроки релиза из-за каких-то глупых недоработок.

Венец творения

– У тебя совесть есть? – закричал на человека демиург Шамбамбукли. – Ты хоть отдаешь себе отчет в своих действиях? Посмотри, до чего планету довел! Я же тебя просил о ней заботиться, а ты что творишь?

– Я не понял, че за наезд? – набычился человек. – Что хочу, то и творю, мое право! Я же этот, как его, венец творения, ты меня сам так назвал.

– Чтобы быть венцом творения, – печально вздохнул Шамбамбукли, – одного названия недостаточно. Венец только тогда венец, когда он венчает царственную голову. А без царя в голове ты просто шляпа!

В начале было слово…

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели на веранде маленькой, утопающей в розах уютной кофейни, пили ароматный кофе, грызли восхитительные имбирные коржики и со знанием дела любовались на закат. По левую руку от них мерцал в вечернем стеклянном воздухе нарядный, как конфетка, городок с черепичными крышами и смешными башенками. Справа и впереди сонно вздыхало море. Демиурги блаженствовали в удобных плетеных креслах, щурили глаза на заходящее солнце и обменивались ленивыми снисходительными комментариями по поводу мелких огрех здешнего мироздания, заметных только их наметанному взгляду.

– О, смотри-ка, кто к нам идет, – произнес Мазукта. – Кажется, сам местный хозяин пожаловал.

– Хозяин кофейни? – заозирался Шамбамбукли.

– Да нет, этого мира. Вон он, гляди.

Мазукта указал пальцем. К ним быстрым шагом, но без излишней спешки, приближался невысокий бледный мужчина в приличном костюме.

– Здравствуйте, уважаемые, – немного нервно поприветствовал он демиургов. – Чем обязан? Вы по делу или как? Я могу чем-то помочь?

– Что Вы, что Вы, – замахал руками Шамбамбукли. – Мы просто проездом, не стоит беспокойства. Остановились вот кофейку попить.

– Сами мы не местные, – в тон другу подхватил Мазукта и хихикнул. – Нет, правда, мы тут случайно, буквально на минутку. Не помешаем?

– Нет, конечно, – хозяин заметно успокоился и даже улыбнулся. – Сидите на здоровье. Я распоряжусь, чтобы принесли еще кофе и булочек.

– Да, если можно, – с благодарностью кивнул Шамбамбукли.

Проворный официант в мгновение ока доставил поднос с дымящимся кофейником и корзинкой благоухающих булочек, расставил их на столике и вновь испарился.

– Ко мне очень редко заходят гости, – как бы извиняясь, развел руками хозяин. – Я привык к уединению, так вы уж не сердитесь, если что не так.

– Да все в порядке, – заверил его Мазукта. – Никаких проблем.

– Кофе замечательный, – похвалил Шамбамбукли. – И солнце тоже, и городок этот совершенно прелестный. Да и вообще этот мир нам очень понравился, симпатичный такой. Сами делали?

Хозяин замялся.

– Ну-у, не то чтобы сам…

– А, Вам помогали? – догадался Мазукта. – Дебютная работа?

– Ну-у, вообще-то…

– Не стесняйтесь, мы же тут все свои, – улыбнулся Шамбамбукли. – У Вас очень хорошо получилось, а для новичка – так и вовсе здорово. Есть много интересных решений, я таких нигде прежде не встречал. Вот с этими мерцающими дорожками на воде, например, оригинально реализовано. Или вот…

Шамбамбукли углубился в какие-то сугубо профессиональные технические тонкости. Хозяин слушал молча, только изредка страдальчески морщась.

– Я в этом мало разбираюсь, – признался он, когда смог наконец вставить слово. – Боюсь, что меня можно назвать обычным дилетантом. Мне сказали, что и как нужно делать… одна знакомая сказала. А в детали я не вникал, просто следовал в точности инструкциям, вот и все.

– И получилась такая красота? – не поверил Шамбамбукли. – Без теоретической базы, без практических навыков, с первого раза?!

– Ну да, – не без гордости кивнул хозяин.

– И как же это Вам удалось? – живо заинтересовался Мазукта. – Поймите, у меня чисто профессиональный интерес: что Вы взяли за основу, с чего начинали?

Хозяин поднял взгляд к потолку и свел вместе брови, напрягая память.

– Вначале было Слово, – медленно произнес он. – Только Слово, и ничего больше. А потом все получилось само собой.

– Слово? – переспросил Мазукта. – Что за слово, какое именно?

– Вечность! – ответил хозяин торжественно.

– Просто «Вечность»? – моргнул Мазукта недоверчиво.

– Хрустальная, – уточнил хозяин. – Паззл такой, из кусочков.

– И что, Вы сложили одно-единственное слово и получили целый мир?

– Да, – подтвердил хозяин и мечтательно улыбнулся, вспоминая. – Весь мир. И пару коньков в придачу.

А все-таки она вертится?

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели в придорожной корчме и пили молодое вино нового урожая.

– А пправда, этот мир щуществует в нашем воображении? – заплетающимся языком спросил Шамбамбукли.

– П-правда, – размашисто кивнул Мазукта.

– Что, правда? – обрадовался Шамбамбукли.

– Угу.

– Значит, правда…

Шамбамбукли задумчиво опрокинул в себя еще один стаканчик.

– Жначит, он все-таки щуществует… Жамешательно. Шлу-шай, а вот Земля – она как, по-твоему, вертится? Или не вертится?

– Она не только вертится, – мрачно заметил Мазукта и икнул. – Она ишшо и раскачивается!

Дверной косяк

Демиурги Мазукта и Шамбамбукли сидели в чистилище и перебирали человеческие души. Они доставали их по одной из большой корзины и раскладывали по маленьким кучкам.

– Хороший урожай, – довольно заметил Мазукта. – Одна в одну!

– Ну, не совсем, – возразил Шамбамбукли, разглядывая очередную душу. – Смотри, мелкая какая.

Он метелкой отряхнул с души ордена и медали и бросил в одну из общих куч.

– Странно как-то, – пробормотал он, нахмурив брови. – Откуда у него столько?

– О чем ты? – не понял Мазукта.

– Да вот, интересно получается. Все люди, в общем, примерно одинаковые. Чуть похуже, чуть получше, но в целом разнятся не сильно. И живут они тоже примерно одинаково, кому-то чуть полегче, кому-то тяжелее, но не намного. А вот встречаются иногда великие люди с великой душой – и у них почему-то всегда проблема на проблеме! На каждом шагу они от жизни получают по лбу! А с другой стороны, всякая мелочь паршивая, которой вроде и не положено, получает от жизни все блага и забот не знает. Почему так?

– Ну ты и вопросы задаешь! – засмеялся Мазукта. – Ты что же, думаешь, этот мир был создан ради великих людей? Ну да, есть в нем и гении, и святые, но ведь не они составляют основную массу населения! Они исключения из правил, а мир рассчитан на человека среднестатистического, каких подавляющее большинство. Все для их удобства… ну или почти все.

– Это как с правшами и левшами? – догадался Шамбамбукли.

– Да, примерно, – кивнул Мазукта. – Техника, инструменты, даже дверные ручки – все приспособлено под правую руку, а левшам приходится приспосабливаться самим. Вот и святые – как те же левши. Они не вписываются в картину мира, им здесь неудобно. Понимаешь?

– Понимаю.

– Правила создаются для людей средних. Средний рост, средний вес, средний достаток. Взять, например, такую вещь, как обычная дверь. Большинство людей проходит в любые двери без проблем, максимум, слегка пригибая голову. А человек большого роста (равно как и великой души) либо получает постоянно по лбу, либо приучается кланяться. А что до разных, как ты говоришь, мелких паршивцев, то они и вовсе гуляют, где хотят, и под закрытую дверь, если надо, протиснутся, и в замочную скважину пролезут. А уж в обычные двери, которые для всех, они проходят шеренгой, да еще иногда и на чужих плечах.

Мазукта почесал подбородок и продолжил:

– Рано или поздно любой гений или святой устает все время биться головой о притолоку. Некоторые начинают кланяться автоматически, перед каждой дверью. Некоторые сдаются и опускаются на четвереньки – тогда на них с большой вероятностью кто-нибудь запрыгивает верхом. Это нормально, обычная борьба за существование. Такова жизнь.

– И что, для гениев никакой надежды?

– Есть надежда, – неохотно признал Мазукта. – Иногда такое случается. Изредка, может быть, раз в поколение, находится человек, который будет всю жизнь биться головой о косяк, пока не сломает его. И в эту дверь после него уже легче пройти другому гению.

Сизиф

– Это за что ж его так? – спросил демиург Шамбамбукли, сочувственно глядя на человека, толкающего в гору тяжелый камень.

– Кого? А, этого… – демиург Мазукта скривился и махнул рукой. – Да ни за что.

– Как «ни за что»?! Такое суровое наказание…

– Да никто его не наказывал! – огрызнулся Мазукта. – Делать мне больше нечего! Он сам напросился.

– Сам? – не поверил Шамбамбукли.

– Ну да. Крутился у меня под ногами, канючил, просил для него тоже какую-нибудь работку подыскать, может, инструменты за мной поносить или мух газеткой отпугивать, ну хоть чем-то быть полезным… сам знаешь, как это раздражает.

– И за это ты его…

– Да не наказывал я его! – вскричал Мазукта. – Почему все считают, что я чуть что, сразу наказываю?

– Но ты ведь, и правда…

– Нет, – отрезал Мазукта.

Проводив взглядом человеческую фигурку, почти достигшую вершины горы, он произнес:

– Я ему сказал буквально следующее: «Хочешь поработать? Отлично, возьми вот этот камень и отнеси во-он на ту вершину. Когда закончишь, можешь быть свободен».

– А он?

– А он – вон, – указал кивком Мазукта.

Шамбамбукли посмотрел в ту сторону. Не дойдя двух шагов до вершины, человек воровато огляделся, никого не заметил и пинком скатил свой камень с горы.

– Ему что, так нравится процесс? – удивился Шамбамбукли.

– Ему не хочется терять работу, – объяснил Мазукта.

Две минуты творения

– Шамбамбукли, привет! Смотри, что я купил!

Демиург Мазукта вывалил на стол десятка полтора безвкусно-ярких коробочек. Демиург Шамбамбукли поднял одну и взвесил на ладони.

– Тяжелая, – заметил он. – А что это такое, вообще?

– Вселенная быстрого приготовления, – охотно сообщил Мазукта. – Хочешь, возьми парочку, пригодятся, у меня их много.

Шамбамбукли вернул Вселенную в общую кучу.

– Нет, спасибо, мне не нужно. Кто вообще до такой глупости додумался?

Он пригляделся к цветастой обертке.

– «Сделано…» А, ну понятно.

– Зря ты так, – обиженно произнес Мазукта. – Вещь, между прочим, очень полезная. Приспичит тебе, допустим, создать новый мир, а под рукой, как назло, ни Темной Материи, ни Светлых Идей. И что делать будешь?

Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.

– Ну вот, – победоносно ухмыльнулся Мазукта, – а если у тебя в кармане будет такой брикетик, то акт творения не составит никакого труда. Просто добавь воды и отбрось подальше, а оно ка-ак жахнет! И все сразу готово.

Шамбамбукли снова покосился на обертку.

– Угу, вижу. «Срок приготовления – три минуты».

– Вот именно. Это же круто, согласись?

– Да ну, – махнул рукой Шамбамбукли, – подумаешь, важность! Я, если надо, могу и за две минуты мир создать. И без всяких полуфабрикатов.

Мазукта уставился на друга недоверчиво.

– Нет, кажется, ты не шутишь… Значит, врешь?

– Зачем бы мне врать? – удивился Шамбамбукли.

– Понятия не имею. Но одно я знаю точно, за две минуты ты никак не управишься. Да что там, ты за это время только и успеешь, что рот открыть, чтобы «Да будет свет!» сказать. С твоими-то темпами…

– Поспорим? – равнодушно предложил Шамбамбукли.

Мазукта опешил. И прежде чем ответить, долго думал, мучительно морща лоб.

– Не вижу, где тут подвох, – наконец признался он. – Поспорить, конечно, можно, но у тебя ведь никаких шансов выиграть?

– Хочешь проверить? – спросил Шамбамбукли.

– Хочу! – решился Мазукта. – Готов спорить, что за две минуты ты не то что мир, чашку чая не сотворишь!

– Чашку, может, и не сотворю, – согласился Шамбамбукли. – А мир – всегда пожалуйста. Так спорим? На щелбан?

– На два щелбана!

– Да хоть на сотню, – пожал плечами Шамбамбукли, – мне-то что, твоя голова, не моя.

Он встал, потянулся и направился в сторону мастерской.

– Подождешь здесь? – спросил он через плечо. – Или хочешь посмотреть?

– Ни за что не пропущу такое зрелище! – ответил Ма зукта.

В мастерской Шамбамбукли не торопясь расчистил место для новой вселенной, разложил инструменты, натянул рабочие перчатки…

– Время, потраченное на подготовку, я, так и быть, не стану учитывать, – хмыкнул Мазукта, многозначительно поправляя на запястье часы. – Скажи, когда приступишь.

– Уже начинаю, – сказал Шамбамбукли. – И буду тебе очень признателен, если ты не станешь мешать. Я, знаешь ли, работаю, это творческий процесс, он не терпит постороннего вмешательства.

– Ладно, ладно, молчу! – Мазукта демонстративно зажал рот ладонью.

Шамбамбукли закрыл глаза, сделал несколько долгих вдохов и выдохов, и наконец приступил к работе. Вопреки ожиданиям Мазукты – или, скорее, полностью согласно его ожиданиям, работал Шамбамбукли вдумчиво, не спеша, не упуская никаких деталей и не пренебрегая мелочами. Мазукта, сам не чуждый высокого искусства, поневоле залюбовался. Однако через полчаса вспомнил о споре и тихонько кашлянул.

– Шамбамбукли, вообще-то…

– Я же просил не мешать! – раздраженно отмахнулся Шамбамбукли. – Потом поговорим! Все – потом!

Мазукта не стал спорить, устроился поудобнее и продолжил наблюдение за чужой работой. В конце концов, ему уже проигрыш не грозил, а посмотреть было на что. Шамбамбукли творил красиво, с любовью, аж завидки брали.

Наконец Шамбамбукли нанес последний штрих, отложил в сторону инструменты и утер пот со лба.

– Мне очень жаль тебя огорчать, – произнес Мазукта, – но прошло никак не меньше недели.

– Правда? – изумился Шамбамбукли.

– Правда. Вообще-то, прошло около четырнадцати миллионов лет, но не будем мелочиться. В любом случае, это явно больше двух минут.

– Ты ошибаешься, – покачал головой Шамбамбукли. – Две минуты еще не истекли.

– Ну, знаешь ли! – рассмеялся Мазукта. – Я, конечно, знаю, что во время творческого процесса иногда забываешь про течение времени, но все-таки, всему же есть границы!

– Творческий процесс тут совершенно не при чем, – возразил Шамбамбукли. – Но факт есть факт: прошло всего несколько секунд с начала работы, и вот, можешь убедиться, все уже готово.

Мазукта склонил голову набок и пристально изучил безмятежно-честное лицо друга.

– Похоже, ты действительно веришь в то, что сказал, – заметил он.

– Потому что это правда. Да ты на часы посмотри!

– Они стоят, – недовольно скривился Мазукта. – Ничего удивительного, их же четырнадцать миллионов лет не заводили. Совсем забыл.

Шамбамбукли устало вздохнул.

– Мазукта! Скажи мне, пожалуйста, сколько это – час?

– Час – это шестьдесят минут. Одна двадцать четвертая часть суток.

– А сколько это – сутки?

– Сутки – это двадцать четыре часа… А-а, черт! – Мазукта хлопнул себя по лбу.

– Вот именно. Сутки – это промежуток времени от захода солнца и до следующего его захода. А солнце в этом мире еще ни разу не садилось. Ты только сейчас заметил, что Земля все это время была повернута к Солнцу одной стороной?

– С тебя два щелбана, – угрюмо проворчал Мазукта, подставляя лоб. – Бей, изверг.

– Охотно! Р-раз! – Шамбамбукли отвесил другу звонкий щелбан. – А это – два!

Он нежно щелкнул землю в круглый бок, придавая ей вращательный момент.

И все заверте…

Искусствовед

– Ну хорошо, подСудимый, – сказал демиург Шамбамбукли, пролистав Книгу Жизни человека. – С тобой все понятно. Где-то грешил, где-то не очень, тут исправил, там усугубил… в общем и целом совершенно нормальная, вполне удовлетворительная жизнь. Поздравляю, можешь отдыхать.

– Спасибо, господин судья, – сказал человек.

– Объясни мне только один момент, – Шамбамбукли склонился над Книгой. – Большинство твоих прегрешений логически обоснованы, у тебя были какие-то причины поступать именно так. Но вот зачем ты побил этого несчастного старичка? Он ведь тебе ничего не сделал, даже слова плохого не сказал.

– Он искусствовед, – мрачно пробурчал человек.

– Что-что? – не понял Шамбамбукли.

– Искусствовед, – повторил человек. – Он. А я писатель. Был. Понимаешь?

– Нет, – признался Шамбамбукли.

Человек вздохнул.

– Писатель я был. А он – искусствовед. Специальный такой тип, который читает то, что я написал, а потом всем рассказывает, какие из этого можно сделать выводы.

– Постой-постой! – перебил Шамбамбукли. – Это что-то вроде «было заповедано: «не играй с огнем, можешь обжечься» – где под играми с огнем подразумевались обряды огнепоклонников, а огнепоклонниками в то время было принято называть вообще любых язычников, слово «можешь» в данном контексте следует рассматривать не как разрешение, а как повеление, и потому истинный смысл заповеди – «всех неверных – на костер!», и именно так ее надо понимать» – что-то вроде этого, да?

– Да, – кивнул человек.

– Все ясно, – сказал Шамбамбукли и стукнул молоточком по столу. – Оправдан. Следующий!

Инструкция

– Создатель, – обратился человек к демиургу Шамбамбукли, – ты не поверишь, но я пришел с претензией.

– Ну почему же, поверю, – поспешил успокоить демиург. – А в чем, собственно, дело?

– Меня поразила молния, – пожаловался человек.

– Насмерть? – уточнил Шамбамбукли.

– Ага, – человек кивнул. – Так вот, это было несправедливо!

– Не может быть!

– Я же говорил, что ты не поверишь… – вздохнул человек.

– Так, давай по порядку. Как с тобой такое приключилось и в чем заключается несправедливость?

– Я просто гулял на лугу, – сказал человек. – А тут вдруг дождь. Вернее даже, гроза. Мокнуть не хотелось, ну я и спрятался под деревом. А потом ничего не помню, только вспышку и удар, даже испугаться не успел… Вот, собственно, и все.

– Ну и где же здесь несправедливость? – спросил Шамбамбукли.

– Почему это случилось именно со мной?! – выкрикнул человек. – Тысячи людей прячутся от дождя под деревьями, и им ничего за это не бывает. Почему ты покарал только меня? Да, я знаю, что поступил скверно, нарушил твою заповедь…

– Это не заповедь, – мягко перебил его Шамбамбукли. – Это был просто дружеский совет, не стоять под деревом во время грозы, а то молния ударит. О вашем же благе заботился, между прочим.

– Но молния-то ударила именно меня! Не кого-то другого, не всех, преступивших завет…

– Не завет, а совет, – снова поправил Шамбамбукли.

– Ну хорошо, не всех, кто пренебрег твоим советом, даже не каждого второго, а выборочно, конкретно меня! Одного из всех! Чем я провинился перед тобой? Остальных-то ты пожалел, а меня…

– Мне и тебя жалко, – заверил человека демиург. – Но ты сам виноват, я тут не при чем. Я никого не караю.

– Ну да, «не при чем»! – не поверил человек. – Молния-то твоя.

– Да, моя, – с достоинством отозвался демиург. – Как и весь этот мир, кстати. Я его своими руками собирал и прекрасно знаю, как в нем все устроено. Вот и с вами поделился этой ценной информацией, чтобы вы тоже немного разбирались, что к чему. И не делали заведомых глупостей!

– Но так ведь поступают все! – возразил человек. – И ни с кем ничего страшного не происходит.

– Разумеется, – солидно кивнул Шамбамбукли. – Хорош бы я был, если бы не позаботился о нескольких уровнях защиты! Но иногда, знаешь, неприятности все-таки случаются. Именно поэтому существует такая вещь, как правила техники безопасности.

– Чего?

– Того! Вот у тебя дома мясорубка была?

– Ну, была…

– Ты в нее пальцы совал?

– Да что я, псих, что ли?

– Ну почему же обязательно псих? Тысячи людей суют и ничего с ними не происходит. Хотя, по идее, так делать не следует.

– Ну и что?

– Ты думаешь, этот мир – менее сложная или менее опасная штука, чем мясорубка? В нем, знаешь, сколько деталей?

Человек задумался.

– Не знаю. Много, наверное.

– Ты и не представляешь себе, насколько много! – доверительно сообщил Шамбамбукли. – У вас даже чисел таких нет. Мир… в общем, это довольно сложная штука.

Шамбамбукли потер пальцами переносицу и продолжил немного смущенно:

– Это даже для меня довольно сложно. Я, во всяком случае, так и не смог сделать его абсолютно безопасным местом. Подозреваю, что подобное никому не под силу, всего ведь не предусмотришь. А ведь я, как любой создатель, несу ответственность за свое изделие. Вам, людям, всю жизнь им пользоваться, неловко будет, если кого-нибудь вдруг током шарахнет или пальцы отрубит. Поэтому я и дал вам подробнейшее руководство по эксплуатации. Да еще и постарался изложить его самым доступным языком, чтобы и дети поняли…

– Ага, – фыркнул человек, – читал я это твое «руководство». Хороша детская сказочка! Там такие речевые обороты, что профессора по двадцать лет разбираются, что же ты, собственно, хотел сказать.

– Ну да, из меня литератор не очень хороший, – смущенно признал Шамбамбукли. – Я не гуманитарий, я, скорее, ремесленник. Но, по крайней мере, основные правила пользования миром изложены четко, без двусмысленностей. «Не играй с огнем, можешь обжечься», «не суй пальцы в розетку», «не буди спящую собаку», «не ешь всякую гадость» и так далее. Кто пренебрегает этими советами, должен отдавать себе отчет, что он сильно рискует. Но я его честно предупредил о последствиях. Если в руководстве написано «не запивать селедку молоком», а кто-то все-таки запивает, то его, скорее всего, пронесет. Хотя, возможно, и… ну да, пронесет. Игры с огнем не всегда заканчиваются пожаром, но и пренебрегать такой возможностью не следует.

Человек задумался.

– То есть, ты сам никого не наказываешь? Это все слепые силы природы?

– Ну, в общем и целом – да.

– А сам ты никогда не вмешиваешься в естественный ход событий?

– Очень редко, – заверил Шамбамбукли. – Осуществляю техническую поддержку, профилактический ремонт и так далее. Я же говорил, что отвечаю за свое изделие!

– А как же грядущий Конец Света? – не сдавался человек. – Когда пройдет шесть тысяч лет, мир будет разрушен и человечество предстанет перед тобой на Страшном Суде – тогда ты тоже не собираешься никого казнить и миловать?

– Что за страсти ты говоришь? – удивился Шамбамбукли. – Зачем мне разрушать ваш мир? Ты хоть представляешь, сколько я в него труда вгрохал? Просто по истечении шести тысяч лет закончится гарантийный срок, и вся ответственность за судьбу мира ляжет на вас. Для кого-то это, конечно, настоящий Конец Света. Но я надеюсь, что вы к тому времени наконец усвоите нехитрую науку обращения с мирозданием, так что ничего страшного не произойдет. Я не отбираю подарков назад. Этот мир – ваш, живите себе на здоровье.

– Погоди! Что значит «живите»?! Но ты же говорил, что праведные попадут в лучший мир, мир грядущий!

– А я и не отказываюсь от своих слов, – пожал плечами Шамбамбукли. – Однако никого волоком тащить не стану. Кто хочет – пусть переселяется, я не против. Знаешь, с каждым разом у меня миры получаются все лучше и лучше. Будущий уже почти готов, и он, поверь мне, даже сейчас даст вашему сто очков вперед! Совсем чуть-чуть осталось. Но, конечно, мне бы не хотелось туда пускать всяких невежд, которые и с прежней моделью обращались из рук вон плохо и так и не научились хотя бы элементарным правилам поведения в мире. Обидно будет, если они и следующий испортят. Так что, вполне возможно, действительно произойдет некоторый отсев.

– И что будет с теми, кто его не пройдет? – ехидно спросил человек.

Демиург Шамбамбукли широким жестом обвел перед человеком границы вселенной.

– Как я уже сказал, я своих подарков назад не беру. Тем, кто не готов жить в новом, с иголочки, мире, придется довольствоваться старым. И знаешь, если они и дальше будут пренебрегать советами изготовителя, их дом очень быстро может стать чертовски неуютным местом.