Текст книги "Тайны Стены Плача"

История о золотом медальоне

Те, кто часто бывает у Стены Плача, уже привык видеть на выходе из нее немолодую женщину, которая благословляет каждого идущего мимо нее человека и желает ему здоровья, долгой и счастливой жизни. Однако немногие знают, что именно заставляет ее приходить на это место и одаривать каждого своим благословением, а, между тем, история это совсем непростая и весьма поучительная.

Как рассказывает сама эта женщина, в день бат-мицвы бабушка подарила ей семейную реликвию: золотой медальон в форме “мангедавида”¹ на тонкой золотой цепочке.

С тех пор она носила этот медальон постоянно, так как чувствовала, что от него исходит какое-то особое тепло, особая святость, защищающая ее от всех несчастий и напастей.

Однако с возрастом ей начало казаться, что этот медальон выглядит как-то не очень солидно для женщины ее лет, и она отнесла его ювелиру, чтобы тот чуточку его переделал. Ювелир заключил магендавид в золотое кольцо и сделал более массивную цепочку, так что медальон стал даже еще более красивым, чем прежде. Но вот незадача – после произведенных ювелиром переделок, из него куда-то ушла та самая энергия святости, которую она чувствовала прежде.

Чтобы вернуть ее, женщина начала постоянно ездить к Стене Плача и на могилы праведников. Пока она молилась, она клала медальон на камень могилы или помещала его в Стену Плача, и вскоре почувствовала, как медальон снова начал заряжаться святостью – как заряжается энергией батарейка, вставленная в специальное устройство.

Однажды эта женщина направилась на могилу великого еврейского мудреца раби Йонатана Узиэля² в Амуку. Она приехала туда поздно вечером, как обычно положила медальон на камень и забылась в самозабвенной молитве. Наконец, закончив молиться, она протянула руку за медальоном и обнаружила, что… на камне его нет. Больше суток она вместе с другими молящимися на этой могиле искала медальон, но все было тщетно – он исчез.

И тогда от отчаяния она закричала:

– Пусть умрет тот, кто украл этот медальон! Пусть у вора сначала отсохнет одна рука, а затем другая, пусть он лишится ног, а затем умрет в страшных муках!

Наконец, успокоившись, она развесила по окрестностям объявление о своей потере, и, указав в нем свой домашний телефон, попросила того, кто найдет столь дорогую ей вещь, вернуть его ей за вознаграждение.

Прошло больше года, женщина уже смирилась с утратой реликвии, когда у нее в квартире вдруг зазвонил телефон. Звонивший мужчина сообщил ей, что он нашел ее медальон и хочет вернуть его.

– Не нужно, – ответила женщина, – я поняла, что потеряла его не случайно – видимо, так захотел Бог.

Однако мужчина продолжал настаивать на том, что хочет вернуть ей медальон и когда она в очередной раз сказала ему, что он может оставить его себе, то признался ей, что на самом деле не нашел, а украл его с могилы праведника в ту самую ночь, когда она была там.

Возмущенная этим признанием женщина, бросила трубку, но телефон зазвонил опять и звонил, не переставая, пока она не подняла трубку.

На этот раз в ней были слышны рыдания. Вор рассказал ей, что недавно у него обнаружили редкую болезнь сосудов; что врачи уже ампутировали ему одну руку и сейчас готовятся ампутировать вторую, и те, кто слышал ее проклятия, говорят, что это – результат их действия. Поэтому он умоляет ее простить его, взять назад свой медальон и помолиться за него у Стены Плача.

Тронутая этой мольбой женщина сказала, что она прощает его и будет за него молиться, но медальон назад не примет.

Спустя какое-то время ей рассказали, что этот мужчина скончался. Умирал он в страшных мучениях, превратившись в живой обрубок.

С тех пор ее мучает чувство вины за то, что своим проклятием она убила человека – ведь какой бы ценностью ни обладал медальон, он все равно не стоил человеческой жизни. Во искупление этого страшного греха она и дала себе слово не только никого никогда не проклинать даже в самом сильном гневе, но и приходить к Стене Плача, молиться за “убитого” ею мужчину и благословлять всех проходящих мимо людей – неважно, знакомы они ей, или нет. Она желает им здоровья, счастья, долгой жизни и поддержки Творца и хочет верить, что ее благословения сбудутся – так, как однажды сбылось ее проклятие…

Голуби

Очень часто на площади перед Стеной Плача можно увидеть и другую женщину. Обычно она одета в длинное, очень пестрое платье, на голове у нее – шляпка, украшенная то цветной ленточкой, то куколкой, то брошкой, а в руках множество сумочек самых разных размеров.

Зовут эту женщину Лидия, и она известна тем, что кормит голубей, живущих у Стены Плача. Стоит ей лишь появиться у Стены, как десятки голубей со всей округи слетаются к ее ногам, садятся ей на плечи, и она начинает вытаскивать из своих сумок всевозможные булочки, куски хлеба, собранные ею со столов близлежащих кафе и щедро угощает голубей хлебными крошками.

Смотрители и уборщики Стены не очень-то жалуют Лидию, считая, что сорить возле Стены плача – нехорошо. Однако раввин Стены велел оставить им ее в покое, так как, пояснил он, кормя голубей у Западной Стены, эта женщина делает дело, угодное Богу.

Сама Лидия рассказывает, что в детстве она жила в небольшом поселке, и во дворе их дома отец держал голубятню. Разумеется, больше всего голубями занималась именно она, и птицы ее по-настоящему любили. Особенно, одна голубка, которая каждый раз завидя, как она идет из школы домой, летела ей навстречу и садилась на плечо.

Когда Лиде было лет десять, между отцом и матерью начали то и дело вспыхивать ссоры, и настал день, когда они решили развестись. Развод родителей стал для Лидии страшным ударом, но еще одним ударом явилось для нее решение отца продать голубятню. Целыми днями Лидия тосковала по своим любимцам и, особенно, по той самой голубке, забросила учебу, стала необычайно агрессивной, и дело кончилось тем, что ее поместили в детскую психиатрическую клинику.

Здесь Лидия провела много месяцев, пока однажды в ее палату не заглянул какой-то раввин. Он сказал, что скоро Лидии исполнится 12 лет, и она отпразднует свою бат-мицву – вот он и решил немного поучить с ней то, что должна знать каждая еврейская девочка.

Раввин приходил почти каждый день, давая ей уроки Торы, и однажды спросил, какой подарок она бы хотела получить к своей бат-мицве.

– Вот если бы, – сказала Лидия, – я могла бы поехать в этот день в Иерусалим, к Стене Плача…

– Врачи не разрешают выпускать тебя отсюда, но я попробую что-то сделать, – пообещал раввин.

И он сдержал свое слово. В день своего 12-летия Лидия вместе со своим учителем-раввином оказалась в Иерусалиме, у Стены Плача.

Подойдя к ней, она стала молиться о том, чтобы ее папа и мама помирились и стали снова жить вместе, и вообще, чтобы в их семье все было по-прежнему.

Неожиданно над ее головой закружились голуби, и один из них вдруг спикировал вниз и сел ей на плечо. Лидия взяла его в руки – голубь не сопротивлялся.

– Лети, родной, – прошептала она. – И передай Ему мою просьбу, если Он меня еще не услышал…

Спустя месяц Лидия узнала, что ее родители помирились, решили снова съехаться и скоро заберут ее из больницы.

– После этого мое состояние начало резко улучшаться, – рассказывает Лидия. – Конечно, я так и не пришла в себя до конца, но все же… У нас снова был дом, мы снова были счастливы. В конце концов, я вышла замуж, и родители помогли мне воспитать детей. Я думаю, что все это произошло благодаря двум вещам – моей молитве у Стены Плача и голубям. И потому раз в неделю я прихожу у Стене, чтобы покормить возле нее голубей. Ведь кто знает – может быть, в этих голубях скрыты чьи-то высокие души?..

Держи вора!

Немногие знают, что у Стены Плача, как ни горько в этом признаваться, надо остерегаться… карманников. Да, Стена – это одно из величайших святынь мира, но не секрет, что нередко именно самые святые места нередко притягивают к себе всякую нечисть, которая словно жаждет подзарядиться исходящей от них энергией.

И что там скрывать – есть и среди евреев люди без чести и совести, из тех, о ком говорят, что для них нет ничего святого, и именно к таким типам относятся промышляющие здесь воры. Их немного, но они есть, и им прекрасно известно, что многие люди приходят к Стене с довольно большими суммами наличных денег: кто-то направляется сюда с подарком для мальчика или девочки, празднующих бар-мицву или бат-мицву; кто-то берет с собой деньги для того, чтобы раздать их нищим или пожертвовать на синагогу или ешиву; кто-то просто намерен после молитвы у Стены погулять по городу, посидеть с семьей в ресторане, а для этого ведь тоже нужны деньги!

Маскируясь под глубоко религиозных евреев или просто просящих подаяния нищих, карманники намечают себе очередную жертву, и в тот момент, когда человек погружается в молитву и уже не замечает происходящего вокруг, эти подонки запускают руку к нему в карман.

Среди тех, кого смотрители Стены подозревали в том, что он обчищает карманы молящихся, был и один из постоянно крутившихся у Стены нищих. Точнее, нищим он не был, но зато прекрасно под него маскировался – ходил в рваной, грязной одежде, умело создавая себе имидж несчастного, одинокого человека, нуждающегося в помощи.

Смотрители уже давно обратили внимание на то, что вскоре после того, как этот “нищий” появлялся у Стены, у кого-то из молящихся пропадали деньги, и, в конце концов, после каждой новой кражи стали вызывать полицию и указывать на этого человека в качестве подозреваемого. Полицейские являлись на вызхов, тщательно его обыскивали, но никогда ничего не находили, а сам нищий, разумеется, не только не признавался в краже, но и, рыдая, утверждал, что его оклеветали.

И хотя всегда находились свидетели, утверждавшие, что этот человек находился неподалеку от того места, где произошла кража, доказательств того, что именно он является вором, и в самом деле не было никаких. Краденые вещи исчезали, словно их поглотила земля.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды у Стены не обокрали одного пожилого еврея – во время молитвы у него вытащили из кармана конверт с крупной суммой денег, присланных ему американскими родственниками для того, чтобы он передал их на нужды действующей при Стене Плача ешиве.

Потрясенный происшедшим, он явился к смотрителю, но тот лишь развел руками и заметил, что он догадывается, кто именно украл эти деньги, но, к сожалению, до сих пор все попытки уличить вора и отыскать краденное заканчивались ничем.

– Я не верю в то, что существуют неуловимые воры или что краденое имущество исчезает бесследно. Просто вы его не там ищете! – сказал этот еврей.

– Что вы имеете в виду? – удивился смотритель.

– Знаете, мой дед рассказывал мне, как однажды из одного из иерусалимских монастырей пропала диадема ее настоятеля. Эта пропажа вызвала настоящий переполох в городе, а ночью, когда дед пошел набрать воды из находившегося неподалеку от его дома колодца, он вместе с водой вытащил и эту диадему. В этот момент стало ясно, что, украв диадему, вор побоялся ходить с ней по улицам и решил спрятать ее в колодце, рассчитывая, что вряд ли кто-нибудь станет набирать из него воды глубокой ночью. Ну, а рано утром, когда все еще спят, он намеревался вытащить диадему из колодца и перепрятать ее в другое место. Говорю я все это к тому, что вы, видимо, не можете найти краденное потому, что вор его прячет где-то здесь, прямо у вас под носом. Понятно, что когда полиция его обыскивает, этот обыск ничего не дает. Затем он дожидается времени, когда у Стены остается всего несколько человек, беспрепятственно забирает свою добычу и уносит с собой.

Смотритель принял совет этого человека к сведению, и договорился с полицией о том, что за подозреваемым в воровстве нищим будет установлено постоянное скрытое наблюдение.

Поздно ночью, когда площадь перед Стеной Плача почти опустела, и на ней осталось чуть больше десяти человек, из которых трое были переодетые в религиозных ортодоксов полицейские, этот нищий и в самом деле снова появился у Стены. Несколько минут он делал вид, что тоже молится, а затем наклонился к закрытой решеткой водосточной яме и, приподняв решетку, что-то извлек изнутри. Как уже наверняка догадался читатель, это был тот самый конверт с деньгами, который днем был украден у явившегося к смотрителю еврея.

Когда на нищего надели наручники, один из полицейских запустил руку в эту водосточную яму поглубже и обнаружил там… настоящий клад из денег, драгоценностей, различных религиозных артефактов, которые принято дарить детям на бар-мицву.

Так как смотрители тщательно записывали все жалобы на происходившие у Стены кражи, то они без труда установили, кому принадлежат украденные вещи и вернули их хозяевам.

Надо сказать, что, конечно, совсем кражи после этого не прекратились, но их стало значительно меньше. Сейчас их вообще немного, так как по всему периметру стены установлены скрытые видеокамеры, непрерывно фиксирующие все происходящее возле Стены Плача и передающие изображение на сайт www.thekotel.org, что, помимо прочего, позволяет при необходимости легко выследить вора и установить его личность.

Колокольчики для Торы

Как-то раз к одному из раввинов, работающих у Стены Плача, пришла пожилая супружеская пара. Фамилия супругов была Мааян, что в переводе означает “родник”.

– Вы уж простите нас, уважаемый рав, что мы решили вас побеспокоить, – начал разговор мужчина. – Это все моя жена – спорить с ней бесполезно, уже если она вобьет что-нибудь себе в голову, то будет доставать меня, пока не добьется своего. А тут ей месяц назад приснился странный сон, и она твердит, что сон этот вещий. Но пусть она вам лучше сама про этот сон расскажет…

– Если уж ты начал говорить, не спросив меня, то мог бы продолжать и дальше! – вступила в разговор женщина. – Ну да ладно, так и быть, я продолжу. Видите ли, уважаемый рав, муж у меня человек неплохой, вот только невежественный и ни во что абсолютно не верующий. А у нас в семье принято было придавать значение таким вещам. Тем более, что сон это такой, что его даже разгадывать не надо – все в нем и так ясно. Значит, приснилось мне недавно, что стоит посреди нашей улицы какой-то старец огромного роста – голова аж под облака упирается. Одет был этот старик во все белое, на голове – огромная белая шапка, из которой выбиваются седые волосы. Но вот что странно – хотя борода у старца была седая, а лицо, как у младенца. И вот вижу я во сне, как этот старик стучит своим посохом в нашу дверь и при каждом стуке ему отзываются голоса самых разных людей, которые когда-либо жили или просто бывали в нашем доме. Так я услышала голоса своего деда, затем бабки, потом покойных родителей… Наконец, набралась я смелости и спросила у старца, что ему от нас нужно?

– Среди свитков Торы, которые хранятся в Ковчегах Завета в синагоге у Стены Плача, есть один свиток, который забыли украсить “римоним” – набалдашниками в виде плодов граната с колокольчиками, – отвечает мне старец. – Очень этому свитку обидно, что у всех остальных есть такие колокольчики, а у него нет, и потому он постоянно вызывает к Богу и жалуется ему на евреев. И чтобы эти жалобы не навредили евреям, отправляйся вместе с мужем в Иерусалим, купи там пару “римоним” и попроси, чтобы ими украсили этот свиток Торы.

Поняла я, что это со мной сам Илья-пророк¹ разговаривает, и спросила его, почему именно нам решил поручить такую покупку?

– Знай, женщина, – сказал Илья-пророк, – что твой муж – прямой потомок великих знатоков Торы, хотя сам он об этом не знает. Его фамилия Мааян не случайна: в нем действительно заключен родник с чистейшей духовной водой, но, чтобы он открылся, вам следует вернуть почет свитку Торы, лежащему в Ковчеге у Стены Плача. И тогда “родник” откроется, и Тора, словно вода заполнит ваш дом. А не сделаете так, как я сказал, – вода принесет вам несчастье…

Наутро я рассказала об этом сне мужу, но он только посмеялся над ним. Еще через два дня у нас в доме прорвало водопроводную трубу, и вода залила весь дом. Мы вызвали сантехника, тот вроде бы все починил, но черед два дня трубу прорвало снова. Я поняла, что все это неспроста, и снова начала говорить мужу, что нам следует поехать в Иерусалим и пойти к Стене Плача, но он опять лишь отмахнулся от моих слов. А нужно сказать, что муж мой работает в Хайфском порту грузчиком. И вот через пару недель, когда они загружали какой-то корабль, качавшийся на крюке подъемного крана огромный контейнер ударил моего мужа так, что он упал в море. Его товарищи по работе до сих пор удивляются, как его не убило – ведь этот контейнер весил несколько тонн.

Тут уж я окончательно решила, что как только он придет в себя, я заставлю его поехать со мной в Иерусалим – и вот мы здесь. Нам бы хотелось сейчас же пойти и купить колокольчики для Торы, чтобы потом вы при нас закрепили бы на том свитке, который лежит без всяких украшений.

– Даже не знаю, что вам на это сказать, – ответил раввин. – Конечно, я дам вам сейчас адрес магазина, в котором продаются “римоним” и, конечно, вы можете их купить, но… Знаете, многие их тех, кто приходит помолиться к Стене Плача, приносят нам в подарок именно колокольчики для свитков Торы, и нас их набрался целый шкаф. Смею вас заверить, что у нас нет ни одного свитка Торы, у которого не было бы подобных набалдашников.

Тем не менее, супруги взяли у раввина листок с записанным на нем адресом магазина, где продавались всякие религиозные артефакты, и спустя несколько часов вернулись к Стене Плача с купленными ими набалдашниками с колокольчиками.

– Что ж, – сказал раввин, – давайте пойдем и попробуем найти свиток Торы без набалдашников.

Вместе с супругами Маайан он направился к первому шкафу со свитками Торы, и те убедились, что все они украшены великолепными набалдашниками. Подошли ко второму шкафу – то же самое. И вдруг в третьем шкафу раввин заметил в углу свиток Торы, который, в отличие от других, и в самом деле был никак не украшен. Единственное, чего он не мог понять – почему он не замечал этот свиток прежде.

Чувствуя, как у него задрожали руки, раввин извлек этот свиток Торы из шкафа и бережно надел на него “римоним”.

– Выходит, сон вашей жены и в самом деле вещим, – сказал он, обращаясь к господину Мааяну.

Впрочем, тот и сам уже это понял.

Все случившееся произвело на него такое впечатление, что он начал регулярно посещать синагогу и ходить по вечерам на уроки Торы. И вскоре дававший эти уроки раввин обратил внимание, что этот, далеко уже не молодой человек обладает поистине выдающимися способностями к изучению Священного Писания и Талмуда. Прошел всего год – и вскоре господин Мааян сам стал давать уроки и подумывать о том, чтобы сдать экзамен на звание раввина.

Но это – уже совсем другая история…

Потери и находки

Мало кто знает, что ежедневно у Стены Плача люди забывают и теряют вещи на общую сумму в несколько тысяч долларов. Впрочем, это и не удивительно: ведь многих в этом месте охватывает такая буря чувств, что они поневоле становятся рассеянными.

Летом у Стены Плача чаще всего забывают солнцезащитные очки, фляжки и бутылки с водой или другие подобные мелочи. Зимой, когда над Иерусалимом то льет проливной дождь, то светит солнце – зонтики, плащи, куртки. Так как многие перед тем, как подойти к Стене Плача и после молитвы у нее совершают традиционное омовение рук, то возле умывальника часто теряют кольца, браслеты и другие ювелирные украшения, которые принято снимать перед этим ритуалом.

Мальчики, проходящие у Стены церемонию бар-мицвы, но еще не привыкшие к своему новому статусу, часто оставляют здесь только что подаренные им молитвенные принадлежности – филактерии, талиты, молитвенники. Впрочем, нередко эти непременные атрибуты религиозного еврея забывают и взрослые мужчины.

Часто люди теряют здесь и кошельки с деньгами, которые они принесли, чтобы раздать нищим, причем порой речь идет об очень крупных суммах.

Большую часть из потерянных вещей находят либо работающие у Стены уборщики, либо другие молящиеся, которые отдают их смотрителям. Смотрители, в свою очередь, отправляют филактерии, талиты и молитвенники на специальный склад, а деньги, драгоценности, зонтики и все прочие вещи сдают в Бюро находок при расположенном неподалеку от Стены Плача отделение полиции.

Так что если вы что-то потеряли возле Стены Плача, не отчаивайтесь – существует очень большая вероятность, что пропажа найдется. Однако нередко бывает и так, что человек теряет чрезвычайно ценную для него вещь, а ни в Бюро находок, ни на складе у смотрителей ее не находится.

И в этом случае не стоит спешить с выводом, что ее украли – вполне вероятно, что уборщики просто не заметили ее или, не обратив внимания, отправили в мусорный ящик. Если речь идет о действительно ценной вещи – скажем, о какой-то семейной реликвии, обручальном кольце, чрезвычайно ценной книге и т. п. – смотрители и уборщики помогают человеку пересмотреть весь собранный им мусор, и нередко бывает так, что эта вещь находится.

Многие уборщики Стены Плача, к примеру, до сих пор помнят, как к ним, рыдая, обратился мужчина, рассказавший, что потерял дверную ручку от автомобиля “рено” 1975 года выпуска. Поначалу им показалось, что этот человек, что называется, не в себе, хотя внешне он так и не выглядел – это был хорошо одетый, солидный мужчина, вертевший в руках связку ключей.

Во всяком случае, потеря ручки от старой машины не казалась им достойным поводом для того, чтобы впадать в истерику, и, тем более, предпринимать, усилия для ее поиска.

Но когда он рассказал, что эта связка ключей и ручка от машины – единственное, что у него осталось на память от погибшем в автокатастрофе сыне, отношение к этому человеку резко изменилось. Уборщики Стены вместе с ним тщательно пересмотрели весь мусор и, в конце концов, нашли потерянную им дверную ручку.

И все же чаще всего у Стены Плача люди теряют… фотоаппараты, видеокамеры, вспышки, штативы и другие фототовары, а до наступления эры цифровой съемки теряли огромное количество фотопленок. Все это обычно сдается в то же отделение полиции, и его полицейские шутят, что если бы они захотели открыть при отделении фотомагазин, то он бы просто ломился от разнообразия товаров, произведенных во всех странах мира.

С потерянным фотоаппаратом и связана одна из историй, случившихся у Стены Плача лет двадцать тому назад.

* * *

А началась она с того, что к одному из смотрителей Стены подошла молодая симпатичная девушка и, с трудом сдерживая слезы, рассказала, что только что потеряла очень дорогую, профессиональную фотокамеру.

– Я стояла у Стены и молилась, а камеру положила рядом с собой. В какой-то момент я закрыла глаза, а когда открыла их, фотоаппарата на месте уже не было.

– Не переживайте, такое случается. Сейчас мы с вами пойдем искать ваш аппарат, и, надеюсь, вскоре мы его найдем, – попытался успокоить ее смотритель.

Вместе с девушкой он самым тщательным образом осмотрел всю женскую половину молитвенной площадки возле Стены, но камеры они так и не нашли.

Смотритель стал расспрашивать молящихся у Стены женщин и уборщиков, но и те лишь разводили в ответ руками.

И вот тогда девушка по-настоящему расплакалась.

– Я понимаю, – сочувственно сказал смотритель, – такая камера стоит большие деньги, и все же, поверьте, не стоит так расстраиваться – Бог непременно возместит вам эту потерю.

– Нет, не возместит, – рыдая ответила девушка. – Дело совсем не в камере – камеру мне не жалко. Но ведь завтра я улетаю и уже никогда – понимаете, никогда! – не сделаю тех снимков, которые были на пленке внутри камеры.

Из рассказа девушки выяснилось, что около месяца тому назад у нее умерла мать, и уже после ее похорон она нашла у себя в столе запечатанный конверт с ее предсмертным письмом.

“Дорогая доченька, – говорилось в этом письме. – Все эти годы я боялась тебе открыть свою главную тайну, чтобы она каким-то образом не помешала тебе в жизни. Но сейчас, когда мне осталось всего несколько дней, я хочу, чтобы ты знала: я – еврейка, я родилась и выросла в еврейском доме. Когда началась война, вся моя семья была отправлена в концлагерь, но меня удочерили и тем самым спасли добрые люди, которых ты считала своими родными бабушкой и дедушкой. Они и в самом деле были замечательными родителями, а затем и прекрасными дедушкой с бабушкой. Они не просто крестили меня, но и сделали из меня добрую христианку, и замуж я вышла за твоего отца – такого же доброго христианина, как и они сами.

Однако несколько лет назад ко мне позвонил из Израиля близкий родственник и сказал, что искал меня все эти годы. Он настойчиво предлагал мне встретиться, приехать к нему в гости, но, признаюсь, у меня не хватило для этого смелости.

Но после того, как я заболела, я все чаще стала задумываться над тем, имею ли я право скрывать от тебя эту свою тайну? Ведь по еврейским законам ты – такая же еврейка, как и я[52]52
  Национальность у евреев передается по материнской линии, то есть дети нееврея и еврейки считаются евреями, дети еврея и нееврейки – евреями не считаются.


[Закрыть] , и, если захочешь, можешь вернуться к своему народу.

Адрес этого родственника есть у твоего отца. Так что, если ты решишь поехать в Израиль, то папа тебе его даст – я с ним обо всем переговорила.

И еще. Если ты все же поедешь в Израиль, не держи ни на кого зла, никому не мсти – прости им всем, как я простила. И, как бы ни сложилась жизнь, не бросай отца: он хороший человек и заслуживает самого доброго к себе отношения”.

Открывшаяся ей в письме тайна ошеломила девушку. Несколько дней у нее ушло на то, чтоб свыкнуться с мыслью, что ее мать была не совсем той, за кого она ее принимала. Затем она начала перечитывать письмо снова и снова, пытаясь проникнуть в другую его тайну: кого именно она должна простить так же, как простила ее мать? Наконец, она пришла к выводу, что разгадку этих слов следует искать у того самого родственника матери, который живет в Иерусалиме. Она попросила у отца адрес и телефон этого человека, и уже через неделю после смерти матери спустилась с трапа самолета в тель-авивском порту Бен-Гурион.

Встречавший ее невысокий, пожилой еврей протянул ей букет цветов и вдруг не в силах сдержаться, обнял ее и привлек к себе.

– Господи, как же ты похожа на нашу маму! – только и сказал он.

Еще спустя час она уже сидела за щедро накрытым столом в его иерусалимском доме, и разглядывала выложенные на стол альбомы с фотографиями. Родственник оказался никем иным как ее родным дядей – братом со стороны матери.

– У нас была очень обеспеченная, счастливая семья, – рассказывал он. – Наши родители владели большим домом и огромным магазином модной одежды в самом центре города. Перед тем, как в город вошли немцы, мы спрятались в заранее подготовленном отцом убежище. Отец все продумал так, что мы могли бы провести в этом убежище несколько лет, но нас выдали наши соседи. Когда нас собрали для отправки в концлагерь, какой-то мужчина незаметно вывел твою маму из толпы, поднял ее на руки и унес с собой. Ну, а мы все скоро оказались в вагоне… Те соседи, которые нас выдали, потом вселились в наш дом, и стали владеть нашим магазином. Я был там лет пятнадцать тому назад, и они оба по-прежнему торговали в этом магазине. Разумеется, меня они не узнали, но я сфотографировал на память и родительский дом, и магазин, и эту супружескую пару. Вот, взгляни, если хочешь…

Дядя положил перед ней фотографию, с которой на девушку смотрели… ее дед и бабка со стороны отца.

Три последующие недели ее пребывания в Израиле пролетели незаметно. Оказалось, что, помимо дяди, у нее было еще множество родственников, живущих в самых разных городах, поселках, киббуцах⁵ – двоюродные и троюродные братья и сестры, племянники и т. д. Все они настойчиво приглашали ее в гости, так что она успела объездить всю страну и по-настоящему влюбиться и в Израиль, и в свою новую семью. И, само собой, она старалась запечатлеть все эти встречи на фотопленку.

– Теперь вы понимаете, почему эта пленка для меня стократ дороже фотоаппарата? – спросила она.

– Теперь понимаю, – ответил смотритель. – И, поверьте, я постараюсь сделать все, чтобы вернуть вам эту пленку.

На том они и расстались, а на следующий день, смотритель развесил всюду, где только было можно, объявление с просьбой к тому, кто найдет потерянный фотоаппарат, немедленно передать его кому-либо из работников Стены. Одновременно он “по секрету” рассказал историю девушки нескольким “работающим” у Стены нищим, точно зная, что уже через несколько часов она станет известна всем попрошайкам Иерусалима – смотритель надеялся, что это может помочь поискам.

Так, в общем-то, все и получилось. Примерно через неделю к этому смотрителю подошла одна из нищенок и… отдала ему фотоаппарат.

– Только не подумай, что я его украла! – сказала нищенка. – Я его и в самом деле нашла – он упал под перегородку, отделяющую женскую половину от мужской. На, отдай его девушке – как-никак я ведь, как и ее мать, тоже только чудом спаслась от концлагеря, так что понимаю ее лучше, чем кто-либо другой.

“Ой, только не нужно рассказывать мне сказки! – подумал смотритель. – Конечно, это ты его и украла, а теперь, видно, совесть замучила, вот и решила вернуть. Ну, да Бог с тобой – доказательств у меня все равно никаких, вызывать полицию бессмысленно. Главное, что фотоаппарат нашелся!”.

Но тут-то выяснилось, что вернуть эту находку его хозяйке он не может. Не может по той простой причине, что, выслушав ее рассказ, он… совершенно забыл записать ее личные данные – он не знал ни ее имени, ни фамилии, ни адреса. Да что там адреса – он не знал даже города, в котором она живет!

Немного подумав, смотритель аккуратно извлек кассету с пленкой из фотоаппарата и отдал ее на распечатку. Когда он получил снимки, то понял, что девушка была права – эти фотографии были действительно бесценны, так как отразили в себе весь Израиль и запечатлели сразу несколько поколений большой еврейской семьи.

Просматривая снимки, смотритель стал отбирать те из них, на которых безошибочно угадывалось то место, где они были сняты: это – старая площадь городка Зихрон-Яков, это – знаменитый садик Ротшильда в Рош-Пине, это – памятник павшим героям в киббуце[53]53
  Киббуц – сельскохозяйственная коммуна в Израиле, характеризующаяся общностью имущества и равенством в труде и потреблении.


[Закрыть] Негба…

Все эти снимки были развешаны им в тех местах, где они были сняты, с просьбой, каждого, кто знаком с изображенными на них людьми, позвонить в администрацию Стены Плача. Не прошло и трех дней, как нашелся один из родственников этой девушки. Он сообщил номер телефона ее дяди, а тот, в свою очередь – номер телефона и адрес своей племянницы.

– Пришлите только фотографии – я боюсь, что пленка может потеряться при пересылке! – сказала девушка. – Боже, как я вам благодарна!