Текст книги "Тайны Стены Плача"

Погром

В 1929 году ситуация у Стены Плача стала напоминать паровой котел, стрелка манометра которого давно уже зашкалила за предельную отметку, но в его топку продолжают швырять все новые и новые порции угля.

По указанию муфтия Хаджи Амина Хуссейни был начат ремонт участка Стены, непосредственно прилегающего к месту еврейской молитвы. Для “ускорения ремонтных работ” муфтий приказал открыть западные ворота и через них осуществлять подвозку всех необходимых материалов. Теперь мимо молившихся у Стены евреев то и дело проходили ослы и мулы, груженные мешками с песком и цементом, а речитатив хазана смешивался с воплями животных и криками арабских погонщиков.

Это была откровенная провокация, но евреи, стиснув зубы, решили ей не подаваться.

Прошло еще немного времени – и жители квартала Муграби решили ввести “новую традицию”. Если раньше они забрасывали камнями евреев только тогда, когда те шли к Стене Плача, то теперь стали бросать в них камни и тогда, когда они стояли у Стены, пытаясь забыться в самозабвенной молитве. Муфтий Хадж Амин Хуссейни всячески поощрял эти действия своей пасты, называя их “выражением справедливого гнева народа”, а англичане ничего не делали для того, чтобы их предотвратить. Раввины и руководители сионистского движения то и дело направляли мандатным властям письма, в которых жаловались на бесчинства арабов, указывали, что строительство у Стены является грубейшим нарушением статус-кво, на страже которого вроде бы стоят англичане, но все было тщетно.

15 августа 1929 года, в скорбный день 9 Ава, когда у Стены Плача евреи собрались на траурную молитву в память о разрушенном Храме, толпа вооруженных палками арабов ворвалась на еврейский участок Стены и начала зверски избивать моляшихся. Сотни собравшихся у Стены евреев в панике бросились бежать, еще несколько остались лежать на земле, не в силах подняться после нанесенных им побоев. Опьяненная этой победой толпа, разожгла прямо у Стены Плача костер и стала бросать в него оставленные евреями свитки Торы и молитвенники.

Евреи снова направили в Управление гражданских властей мандата письмо уже не с просьбой, а с требованием вмешаться. Но оно, как и предыдущие письма, осталось без ответа.

Тогда активисты молодежного сионистского движения Бейтар решили, что пришло время взять безопасность евреев, молящихся у Стены Плача в свои руки, а заодно показать англичанам, что евреи больше не желают мириться с арабским произволом у своей святыни.

22 августа 1929 года, сотни еврейских юношей и девушек выстроились напротив Стены Плача, лишив арабских хулиганов возможности добраться до молившихся у нее евреев. В центре этой толпы демонстрантов стоял знаменосец, сжимавший руках бело-голубой флаг с шестиконечной звездой, которому спустя 11 лет предстояло стать флагом Государства Израиль.

Трудно сказать, что именно больше всего вывело арабов из себя – то, что их лишили удовольствия побросать камни в евреев, или сам вид еврейского флага в двух шагах от Храмовой горы, но на следующий день тысячи арабов собрались на этой горе на традиционную пятничную молитву, уже преисполненные самого воинственного настроения. Проповеди Хаджи Амина Хуссейни и других мусульманских священников, в которых они клеймили евреев и называли их главным злом этого мира, довели эту толпу до красного каления.

“Паровой котел” взорвался. С криком “Итбах аль-яхуд” – “Смерть евреям!” – толпа выплеснулась на улицы еврейских кварталов Иерусалима, и вскоре этот крик был многократно повторен во многих других городах Палестины.

Так начиналось знаменитое арабское восстание 1929 года, которое правильнее было бы, конечно, назвать просто волной кровавых погромов. В Цфате жертвами этих погромов стали 20 евреев, в районе Хайфы – 7, в Тель-Авиве – 6…

Но самые страшные события развернулись в Хевроне – городе, где похоронены Адам и Ева, библейские праотцы и праматери еврейского народа и который был первой столицей царя Давида.

Врываясь в еврейские дома, погромщики убивали всех. Кто попадался под руку. Маленьким детям попросту отрывали головы. Пальцы и кисти рук отрубали, чтобы снять с них кольца и браслеты. Двух раввинов города – 68-летнего Меира Кастеля и 70-летнего Цви Драбкина – толпа погромщиков кастрировала. Когда большая группа евреев заперлась в доме местного врача и фармацевта Бенциона Гершона, лечившего в течение 40 лет и арабов, и евреев, арабские погромщики придумали “маленькую хитрость”. Одна из арабских женщин, подойдя к двери, начала стенать и плакать, говоря, что у нее начались родовые схватки и умоляя врача оказать ей помощь. Решив выполнить свой врачебный долг, Гершон открыл дверь, и в нее тут же ворвалась жаждущая крови толпа.

Сам Бенцион Гершон был убит; его дочь сначала зверски изнасиловали, а потом убили. Не пощадили погромщики и всех остальных людей, спрятавшихся в его доме. Всего в Хевроне было убито 67 евреев и десятки его жителей были изувечены и на всю жизнь остались инвалидами.

Англичане вмешались только тогда, когда общее число убитых в стране евреев перевалило за 130. И уже вслед за этим правительство Великобритании создало специальную следственную комиссию, которой было поручено расследовать “события у Западной Стены” и представить свои рекомендации, которые могли бы предотвратить их в будущем.

Перед членами комиссии предстали десятки свидетелей – как евреев, так и арабов.

Если первые пытались объяснить англичанам, что Стена Плача является частью Западной стены Иерусалимского Храма, построенного еще во времена царя Соломона и восстановленного позже Ездрой и Неемией, а потому святость этого места для еврейского народа и его право на него неоспоримо, то арабы настаивали на том, что и для них это место является столь же святым, так как именно к этой стене Мухаммед привязал своего Эль-Борака.

Вот как ответил на вопрос членов комиссии о том, что ему известно о святости этого места для арабов 81-летний раввин Нисим Бахар:

“Я помню, как в детстве вместе с отцом сразу, как только начинался месяц Элул[37]37
  Элуль – двенадцатый месяц еврейского календаря (шестой, считая от весеннего месяца нисан). Элул длится 29 дней и приходится на вторую половину августа и первую половину сентября григорианского календаря.


[Закрыть], каждое утро мы направлялись на молитву к Стене Плача. Но прежде, чем начать молитву, нам приходилось расчищать место для нее от выброшенного арабами мусора и оставленных ими нечистот, так как арабы любили оправлять у Стены все свои естественные надобности.

Служка, который следил за порядком у Стены Плача, каждое утро собирал оставленные ими фекалии и выбрасывал их. Как-то раз мы спросили его, почему он это терпит и не пытается пожаловаться. Он ответил, что уже жаловался эфенди, но тот в ответ только рассмеялся ему в лицо. Что поделаешь, сказал служка, если мы по-прежнему живем в изгнании?!..

Все это, на мой взгляд, доказывает, что Стена Плача никогда не была для арабов святым местом. Наоборот, если обычно они уважают чужие святые места, то в случае со Стеной они делали все, чтобы ее осквернить, продемонстрировать свое крайне пренебрежительное отношение к ней…”

Именно в те дни, согласно одной из легенд уже нового времени, губернатор Иерусалима Роберт Сторрз «в шутку» обратился к тогдашнему главному раввину Палестины, основоположнику течения религиозного сионизма раву Аврааму Куку². «Дорогой друг, – сказал Сторрз, – что вы так прикипели к этой старой Стене? Давайте я построю вам новую прекрасную стену из белого иерусалимского камня – и молитесь там себе на здоровье!».

– Понимаете, сэр Сторрз, – ответил рав Кук, – есть люди с каменным сердцем, а есть камни с сердцем человека.

Эти слова великого раввина стали известны во всем еврейском мире, легли в основу известного стихотворения Йоси Гамзера, ставшего затем всенародно любимой в Израиле песней.

Нужно признать, что в целом выводы комиссии были на стороне евреев. В ее итоговом документе подчеркивается, что ответственность за все происходившие возле Стены Плача инциденты несут арабы, стремившиеся любыми средствами помешать нормальному течению еврейской молитвы у Стены. Одновременно там же подчеркивалось, что, подобно другим святым местам различных конфессий, Стена Плача должна содержаться в чистоте и порядке, и у арабов нет никакого права на ее осквернение.

Наконец, члены комиссии пришли к выводу, что установка у Стены перегородки, разделяющей мужчин и женщин, отнюдь не является нарушением статус-кво.

“Так как у евреев принято, что во время молитвы мужчины находились раздельно от женщин, а данный участок Стены является местом еврейской молитвы, то евреи имеют полное право устанавливать там перегородку, а попытки запретить им это являются нарушением их права на молитву. Так же, как евреи не вмешиваются, когда арабы ставят ту или иную стену внутри своих мечетей, так и у арабов нет права вмешиваться в их действия внутри отведенного им участка для молитвы”, – отмечалось в постановлении комиссии.

В то же время комиссия настаивала на сохранении статуса-кво у Стены, то есть евреям было по-прежнему запрещено приносить к ней какую-либо мебель, устанавливать возле нее шкаф со свитками Торы и т. д. Однако основное предложение членов следственной комиссии английского парламента заключалось в том, чтобы создать, в соответствии с 13-м пунктом Мандата международную комиссию Лиги наций, которая окончательно определила бы, кому принадлежит право на Стену Плача.

Это предложение было принято, и 19 июля 1930 года три члена новой международной комиссии прибыли в Палестину.

Всего в ходе своей работы эта комиссия заслушала 52 свидетеля: 21 еврея, 30 арабов-мусульман и 1 англичанина. Одним из самых ярких выступлений на заседании этой комиссии стали показания известного сионистского деятеля Давида Елина.

“Перед вашим судом стоит еще один представитель народа, которого лишили всего, что для него было дорого и свято с начала его истории – его земли, могил его праотцев, могли его великих царей и святых пророков, его великолепного Храма, – сказал Давид Елин. – У нас взяли все, и единственное, что нам осталось – это малая часть стены, возведенная перед некогда самым святым для нас местом. Перед этой голой, лишенной каких-либо украшений стеной наш народ стоит уже две тысячи лет, стоит под прикрытием Небес, стоит в летний зной, и в проливные дожди, и в зимнюю стужу. Стоит – и говорит с Богом. И даже это право, которое ему решили даровать, право поливать слезами камни этой стены, вдруг решили оспорить. В течение последних двух тысяч лет земля Израиля, словно мяч, переходила из рук одних правителей к другим: от римлян – к персам, от персов – к византийцам, арабам, крестоносцам, затем снова к арабам и туркам. Но кто бы здесь ни правил, евреи всегда стремились молиться у этого места…”

Однако шейх Хаджи Амин Аль-Хусейни отверг все эти доводы.

“Мы являемся хозяевами этой стены и всей территории, которая к ней прилегает, – заявил он, выступая перед членами комиссии. – Все это – часть территории нашей мечети, и мы никогда не уступим евреям даже ее пяди.”

Окончательный отчет комиссии Лиги наций был опубликован в 1931 году. В нем подчеркивалось, что сложившийся у Стены Плача статус-кво должен сохраняться. Стена остается во владении арабов, и у евреев нет права на ее выкуп. Им разрешается приносить на территорию Стены свои молитвенные принадлежности, но запрещено вносить на место своей молитвы какую-либо мебель.

Отдельный пункт отчета комиссии касался трубления в шофар[38]38
  Шофар – древний духовой музыкальный инструмент, бараний рог, в который трубят во время синагогального богослужения на Рош Ха-Шана (еврейский Новый год) и Йом-Кипур (Судный день, или День искупления). Считается, что звуки шофара приводят душу человека в трепет и, одновременно, сбивают с толку и заглушают Сатану, пытающегося обвинить евреев перед Богом.


[Закрыть]. Воодушевленные выводами комиссии английского парламента, а также доброжелательным, как им в начале показалось, отношением членов комиссии Лиги наций, евреи попробовали добиться разрешения хотя в Судный день трубить в шофар у Стены Плача. Однако комиссия Лиги категорически запретила это, указав, что такое трубление будет уже нарушением статус-кво, хотя, по логике вещей, трубление в шофар также является неотъемлемой и важной частью еврейской молитвы в дни праздников.

Однако именно с этого времени появились смельчаки, которые в момент окончания молитвы Судного Дня вытаскивали пронесенный ими к Стене Плача шофар и трубили в него. Разумеется, чаще всего это были еврейские подростки, для которых этот акт был не только и не столько религиозным (хотя и религиозным тоже), сколько политическим. Звук шофара у стены Храма напоминал о том, что евреи не собираются отказываться от своей мечты о возрождении государства и Храма, и рано или поздно воплотят эту мечту в жизнь. Не случайно юный член “Бейтара” Моше Сегаль, одним из первых нарушивший этот запрет, когда ему напомнили о том, что это запрещено, ответил: “И кто это запретил? Правительство оккупантов, на руках которых – реки нашей крови?! Так почему я должен ему подчиняться?! Нет, именно потому, что они запретили это, я буду трубить в шофар со всей силы, чтобы свидетельствовать: Бог Израиля – Он Господь, и нет никого, кроме Него!”.

Одна из самых забавных историй, связанных с трублением в шофар у Стены Плача связана с известным иерусалимским раввином Мойше Сегалем. В Судный День он приносил к Стене Плача шофар и, когда наступало время трубления, демонстративно доставал его на глазах британских солдат, и те немедленно бросались его арестовывать. При этом они не подозревали, что на самом деле рав Сегаль… вообще не умел трубить в шофар: его целью было отвлечь на себя внимание англичан, чтобы в это время стоявший на другом конце Стены Плача человек смог спокойно исполнить заповедь трубления.

Тем временем часы истории уже завершали свой двухтысячелетний круг и приближались к 1948 году – году возрождения Государства Израиль.

“Зачем нам страна без Иерусалима?”

В конце августа 1947 года особая комиссия Генеральной Ассамблеи ООН предложила свой план раздела Палестины на два государства – еврейское и арабское – с оставлением Иерусалима и Вифлеема под международным контролем.

Карта раздела сильно напоминала шахматную доску, на которой белые и черные клетки означали, соответственно, территорию еврейского и арабского государства. Каким образом с такими границами можно было этими государствами управлять, было совершенно непонятно. Арабский мир эту карту, как и сам план раздела Палестины решительно отверг.

Лидер израильских ревизионистов Менахем Бегин неожиданно согласился с арабами, заявив, что евреям не нужно государство без Иерусалима, Хеврона и Вифлеема – без этих трех колыбелей нации. Однако лидер Объединенного профсоюза, то есть фактический глава всех еврейских учреждений в Палестине Давид Бен-Гурион столь же неожиданно этот план принял. Бен-Гурион был убежден, что лучше синица в руках, чем журавль в небе – евреи должны взять то, что им дают. Когда один из близких друзей Бен-Гуриона с глазу на глаз спросил его, неужели он и в самом деле считает, что еврейское государство может существовать без Иерусалима, убежденный атеист и циник Давид Бен-Гурион заявил, что это уже не его проблема, а Господа Бога – если Тот, посчитает, что евреям следует вернуть Иерусалим, Он как-нибудь уладит и этот вопрос.

23 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН, благодаря мощной поддержке Советского Союза, 33 голосами против 13 утвердила решение о разделе Палестины и о том, что до 1 августа 1948 года английские войска и администрация должны оставить ее территорию.

Арабский мир вновь подтвердил, что не принимает эту резолюции и намерен отстоять свое право на Палестину силой оружия. И уже на следующий день арабы, по сути дела, развязали войну против евреев, нападая на них всюду, где только можно – на заводах, на полях, на дорогах.

В марте 1948 года Иерусалим оказался в блокаде – арабы перерезали все ведущие к нему дороги. В городе начался голод; в еврейских кварталах гремели взрывы, устраиваемые арабскими террористами и присоединившимися к ним антисемитски настроенными британскими солдатами и офицерами.

14 мая 1948 года, за день до того, как англичане собирались окончательно покинуть Палестину, Давид Бен-Гурион зачитал в тель-авивском музее Декларацию о Независимости Израиля. В ночь на 15 мая армии Египта, Ливана, Сирии, Ирака и Иордании с разных сторон двинули свои войска против новорожденного, или, точнее, возрожденного еврейского государства.

Если в северной части Западной Палестины ливанцам, сирийцам и иракцам не удалось добиться особых успехов, то египетская армия и, особенно, Иорданский легион, которым командовал блестящий английский офицер Джордж Глабб сумели добиться весомых успехов на южном и восточном фронтах.

Никто в мире уже не вспоминал о том, что Иерусалим должен остаться под международным контролем. Теперь, когда война уже была развязана, международному сообществу оставалось лишь завороженно следить за тем, как разворачиваются события вокруг населенных пунктов, названия которых были хорошо знакомы каждому, кто хоть раз в жизни прочел Библию – Назарета, Беэр-Шевы, Вифлеема, Сихема, Гилеада. Почти все в мире ощущали, что речь идет не просто о военном, а о метафизическом столкновении, в котором проверяется истинность откровений пророков всех трех мировых религий.

И, само собой, взгляды всего мира были прикованы к Иерусалиму, к еврейскому кварталу Старого города, где горстка еврейских бойцов отражала атаки в десятки раз превосходящих их по численности, не говоря уже о вооружении бойцов Иорданского легиона. Несмотря на то, что немногочисленным еврейским отрядам дважды удавалось прорываться в Старый город на помощь его защитникам, силы были слишком неравны, и 28 мая 1948 года защитники Еврейского квартала вынуждены были сдаться в плен.

Оставлены были и еврейские населенные пункты, лежащие севернее Иерусалима. Вслед за этим иорданцы заняли Латрун, и перерезали шоссе Тель-Авив-Иерусалим. Отрезан был также и водопровод, доставлявший в город воду из прибрежной равнины.

Теперь и все остальные еврейские кварталы Иерусалима оказались в блокаде. Вода и продукты их жителям выдавались в самых ограниченных количествах.

И все же еще до объявленного 11 июня 1948 года перемирия сроком на один месяц евреям удалось восстановить связь с Иерусалимом по специально проложенной для этого новой дороге – в обход Латруна.

10 июля 1948 года боевые действия возобновились, но с этого времени удача была явно на стороне израильтян. Один за другим они отбивали у арабов занятые теми населенные пункты и заставляя местное арабское население из опасения перед местью евреев в панике покидать их.

Когда в конце декабря, развив победоносное наступление, израильская армия перешла египетскую границу и вступила на территорию Синайского полуострова, стало ясно, что арабы проиграли эту войну, и международное сообщество начало настаивать на прекращении огня.

И все же на одном направлении израильтянам так и не удалось переломить ситуацию. Несмотря на то, что бойцы новорожденной израильской армии под командованием Узи Наркиса перешли от оборонительных боев к наступательным, восточная часть Иерусалима по-прежнему оставалась в руках иорданцев.

Несколько раз казалось, что еще немного – и евреи выбьют арабов из Старого Города, и Узи Наркис уже видел в мечтах, как он поднимается на Храмовую гору. Он даже заготовил и всюду таскал с собой белого ягненка, которого собирался принести в жертву на этой горе, но этой его мечте тогда не суждено было сбыться.

12 января 1949 года на Родосе начались переговоры о прекращении огня и достижения перемирия между Израилем и арабскими странами.

3 апреля 1949 года эти переговоры были окончательно завершены, и по итогам войны Израиль получил 80 % подмандатной Палестины, включая западную часть Иерусалима.

Но самая сокровенная, самая сакральная восточная его часть, в которой находилась Храмовая гора со Стеной Плача, согласно этому договору, осталась в руках Иордании.

Правда, 8-й пункт соглашения о прекращении огня между Израилем и Иорданией обязывал Иорданию обеспечить евреям свободный доступ к Стене Плача, но этот пункт соглашения, как и ряд других, иорданцы попросту игнорировали.

Лишь некоторые американские туристы-евреи смогли побывать в тот период у Стены, и они рассказывали, что арабы назвали идущую вдоль нее улицу Эль-Борак, а сама Стена находится в крайнем запустении и возле нее лежат груды мусора.

Но теперь, когда раздел Палестины фактически состоялся, вернуть евреям Стену Плача могло только чудо.

И было чудо…

“Храмовая гора в наших руках!”

Весной 1967 года арабские страны, опиравшиеся на поддержку Советского Союза, решили, что пришло время взять реванш у Израиля и стереть еврейское государство с лица земли.

16 мая 1967 года президент Египта Гамаль Абдел Насер велел наблюдавшим за соблюдением заключенных соглашений миротворческим силам ООН убираться из Синайского полуострова “в виду возможности военных действий против Израиля”. 3373 миротворца поспешили этот указание выполнить – в конце концов, они не обязаны были рисковать своими жизнями ради безопасности Израиля. Вслед за этим 3 египетские дивизии в сопровождении 600 танков начали развертываться на Синайском полуострове, считавшемся по международным договорам демилитаризованной зоной.

К началу июня 1967 года в Синаее было сосредоточено уже 80 000 египетских солдат, 900 танков и 200 самолетов.

21 мая египетские военные суда закрыли Тиранский пролив для израильских судов, что с точки зрения международного права создавало “казус Бейли”, то есть было равносильно объявлению Египтом войны Израилю.

Но, осознавая всю серьезность ситуации, Израиль все еше наделся предотвратить войну дипломатическим путем. Глава МИДа Израиля Абба Эбан метался между Вашингтоном и европейскими столицами с просьбой вмешаться и заставить Египет соблюдать нормы международного права. Лидеры великих держав в ответ говорили, что все образуется и советовали “не горячиться”. Тем временем Насер заручился поддержкой своих планов не только Сирии и Иордании, но и Алжира, Ирака, Кувейта и Саудовской Аравии.

24 мая 1967 года Иордания сообщила, что закончила полную мобилизацию своих войск, а затем садовские и иракские войска пересекли иорданскую границу, чтобы воссоединиться с иорданскими союзниками.

Таким образом, суммарная мощь сконцентрировавшихся у израильских границ арабских армий составляла 547 000 солдат, 2504 танков и 957 самолетов.

Израиль, в случае, если бы он провел мобилизацию всех способных держать оружие своих мужчин и женщин, мог выставить 264 000 солдат, 800 танков и 300 самолетов.

Чтобы выиграть в ставшей неизбежной войне у Израиля оставался только один выход – нанести удар первым, причем удар этот должен был быть таким, чтобы немедленно изменить баланс сил между двумя сторонами. И в генштабе израильской армии, в конце концов, придумали, что это должен быть за удар.

Утром 5 июня 1967 года, пролетев на высоте в 10 метров над морем, так что они остались незамеченными египетскими радарами, израильские бомбардировщики обрушили свой смертоносный груз на египетские военные аэродромы. Бомбардировка, начавшаяся в 7.45 утра, была беспрерывной – не успела улететь, отбомбившись, одна израильская эскадрилья, как ее сменяла другая.

К 13.00 все было кончено: у Египта не осталось ни боевых самолетов, ни аэродромов.

Когда иорданские, сирийские и иракские летчики попытались прийти на помощь своим египетским союзникам, израильские асы без особого труда сбили 18 истребителей противника, а затем – чтобы избежать дальнейших воздушных боев – разбомбили иорданские и сирийские аэродромы, начисто уничтожив все иорданские ВВС и 9 иракских самолетов.

В тот же день, 5 июня 1967 года, не дожидаясь результатов воздушной атаки, израильские сухопутные силы начали наступление в Синае, и вскоре египетская армия начала сдавать одну свою позицию за другой.

Однако вместо того, чтобы честно доложить о происходящем, египетский генералитет в надежде, что все еще образуется, начал дезинформировать Гамаля Абделя Насера, все политическое руководство страны, а заодно и прессу. Египетское радио, захлебываясь от восторга, сообщало о грандиозных успехах своей армии и о том, что славные египетские танкисты уже видят в бинокль Тель-Авив.

Тем временем в Аммане потерявший всю свою боевую авиацию иорданский король Хуссейн раздумывал о том, стоит ли ему вступать в войну, или нет? Хуссейн помнил о том, что израильский премьер Леви Эшколь направил к нему своего тайного посланника с просьбой воздержаться от войны – в обмен на гарантию, что Израиль не начнет военных действий против Иордании. Но стоило ли откликаться на эту просьбу?!

В те самые секунды, когда Хуссейн решал эту дилемму, ему позвонил Насер и сообщил, что египетские ВВС уже уничтожили 75 % авиации противника, а египетская армия ведет бои в глубине израильской территории. В воздухе явно пахло победой, и оставаться в стороне от этой победы король Хуссейн не желал – ему нужен был Иерусалим, нужен был весь, целиком, и вот теперь предоставлялся такой шанс его получить! И в 11.30 иорданская артиллерия начала массированный обстрел израильской части Иерусалима, в результате которого 20 человек были убиты и 250 получили ранения.

Вслед за этим подразделения Арабского легиона перешли линию размежевания и захватили штаб-квартиру наблюдателей ООН. В генштабе израильской армии и на заседании правительства Израиля эти действия Иорданцев были расценены однозначно: Иордания вступила в войну, и теперь пришло время расплатиться с ней за все нарушения договора о прекращении огня, и, прежде всего, пунктов, по которым она обязалась обеспечить свободный доступ израильтянам к Стене Плача и на гору Скопус, где стоял Еврейский университет.

Так в Иерусалиме развернулись тяжелые уличные бои, в ходе которых Армия Обороны Израиля сначала выбила иорданцев и их союзников из захваченной ими ранее штаб-квартиры наблюдателей ООН, а затем стала теснить их все дальше и дальше, в восточные районы города.

Вскоре стало ясно, что задачу можно поставить куда шире: следует выбить иорданцев из всего Старого города и вернуть еврейскому народу его древнюю столицу. Однако на состоявшемся в ночь на 7 июня чрезвычайном заседании израильского правительства голоса разделились. Часть министров призывала воздержаться от захвата Старого города, чтобы избежать обвинения международного сообщества в том, что Израиль осквернил или изувечил мусульманские или христианские святыни. Другая часть настаивала на том, что правительство должно думать о национальных интересах еврейского народа, а не о том, что именно скажет мир, отвернувшийся от Израиля после закрытия Тиранского пролива.

В итоге Старый город было решено брать, но брать без поддержки артиллерии и без применения гранат – чтобы, не дай Бог, не нанести ущерба мусульманским и христианским святым местам.

Эту задачу было поручено выполнить десантной бригаде полковника Мордехая (Моты) Гура.

Как утверждает Михаил Штереншис в своей “Истории Государства Израиль”, наступление на Старый город началось с того, что израильские солдаты… заблудились.

“Командиры, – пишет Штереншис, – не знали карты иорданской части Иерусалима, и вышли к серой стене Старого города случайно, думая, что это стена какого-то монастыря. Сначала штурмовать Старый город предполагалось через ворота Ирода, но так как солдаты не нашли улицу Салах ад-Дина, то они вышли к Дамасским воротам. И спросить было некого. Арабы не употребляли еврейских названий, и для них ворота Ирода были Баб эз-Зхаира, а Дамасские ворота – Баб эль-Амуд…

…Брать город решили не через ворота Ирода, а через Львиные ворота…

Мота Гур все же рещил обстрелять мусульманский квартал Старого города, и в течение десяти минут артиллерия заволокла дымом окрестности улицы Крестного Пути, Виа Долороза. Из всех святынь пострадала только Церковь святой Анны, где несколько снарядов пробили крышу. За пределами Старого города от иорданских снарядов пострадали церкви на горе Сион.

Чтобы десантникам было легче бежать к Львиным воротам, танкисты подожгли снарядом припаркованный неподалеку автобус и создали естественную дымовую завесу. Два танковых снаряда разбили окованные железом створки ворот, и бронетранспортер Цахала вломился в Старый город. Гур был в первых рядах. Солдаты повернули от ворот налево и ринулись к Храмовой горе. У всех захватило дух. Сотни лет евреи не могли позволить себе подняться на место, где стояли Первый и Второй Храмы иудейские. Теперь они бежали с оружием в руках на надвигающийся на них позолоченный купол Мечети над Скалой… Сопротивления не было. В 10:21 утра Гур схватил переговорное устройство и вызвал по радио генерала Наркиса. “Храмовая гора в наших руках. Повторю, Храмовая гора в наших руках!”.

Захват всей Храмовой горы закончился двумя убитыми иорданскими легионерами. Взяв мечети, Гур приказл командиру роты капитану Замушу водрузить израильское знамя над Стеной Плача.

– А где находится Стена Плача? – осведомился тот.

– Ну, это западная стена.

– С какой стороны западная?

И они отправились искать Стену Плача. Плутая по узким улочкам, офицеры наткнулись на перепуганного арабского старика.

– Где стена евреев? – с места в карьер выпалил Замуш.

Старик его прекрасно понял и вывел солдат к узкому проходу, отделявшему западную стену Храмовой горы от лачуг мусульманского квартала.

– Ха-Котель! – закричал Замуш.

Несколько минут стоял он в оцепении перд святыней, а потом ринулся наверх, на Храмовую гору, искать место под Западной стеной, чтобы возрузить вместе с подполковником Моше Пелесом флаг Государства Израиль. Долго Замуш не мог прийти в себя от осозаниня, что он оказался первым со времен восстания Бар-Кохбы (135 г. н. э.) еврейским солдатом, прикоснувшимся к Западной Стене. Тем временем два офицера взобрались с бронетраспортера на позолоченный купол мусульманской святыни и водрузили израильский флаг на его вершине. А к Гуру приблизились под белым флагом мэр иорданского Иерусалима Рухи Эль-Хатиб и городской кади шейх Саид Сабри и сдали город…”[39]39
  М. Штереншис. История Государства Израиль, 1896–2002. Герцлия, ИсраДон, 2003, с 373–375.


[Закрыть]

В это время к Стена Плача уже бежали десятки изралиьских солдат, спеша прикоснуться к ней, прижаться лицом к ее камням. Многие не скрывали слез. Самые юные стояли у Стены в явной растерянности: все происходящее казалось им какой-то фантасмагорией, происходящей на границе между сном и реальностью. Эти юноши родились либо незадолго до провозглашения Государства Израиль, либо уже после этого, и для них Стена Плача была только легендой, символом, который нарисован на обложке учебника истории или книги Псалмов – и вдруг оказывается, что этот символ реально существует, что его можно потрогать руками…

Существуют десятки воспоминаний участников штурма Старого города, но все они сходятся в одном: передать те чувства, которые они испытали, подойдя к Стене Плача, невозможно. Восторг, гордость, боль, религиозный трепет – все смешалось в их душах, и потому у всех слегка кружилась голова, словно от легкого опьянения.