Текст книги "Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений"

Некоторые ветераны ШАБАКа убеждены, что то множество ошибок, которые были допущены в истории похищения Нахшона Ваксмана, самым непосредственным образом связаны с назначением на пост главы этой спецслужбы Карми Гилона. Дело в том, что Гилон был первым главой ШАБАКа, у которого практически не было никакого опыта борьбы с арабским террором. Большую часть своей жизни этот человек посвятил выслеживанию и разоблачению проарабски настроенных левых вроде Уди Адива или членов крайне правых группировок, считавших, что евреи должны отвечать террором на террор. Назначение Карми Гилона на пост начальника ШАБАКа, вне сомнения, самым непосредственным образом было связано с началом так называемого «мирного процесса на Ближнем Востоке» – у Ицхака Рабина и Шимона Переса были все основания опасаться того, что наиболее радикальные из их политических противников попытаются тем или иным образом сорвать переговоры с палестинцами. Поэтому, выбирая между спецом по арабскому террору Гидеоном Эзрой и спецом по террору еврейскому Карми Гилоном, Рабин выбрал Гилона.

Однако после подписания Норвежских соглашений с ООП стало ясно, что, вопреки этим опасениям, главная задача ШАБАКа остается той же, что и в предыдущие годы, – бороться с захлестывающим Израиль арабским террором. И в этом смысле Карми Гилон был совсем не на своем месте…

Ирония судьбы и истории заключается в том, что конец карьере Карми Гилона в ШАБАКе положило убийство Ицхака Рабина, совершенное студентом Бар-Иланского университета Игалем Амиром. То есть представителем тех самых еврейских правых радикалов, для борьбы с которыми он и был поставлен на этот пост. Таким образом, Гилон явно не оправдал возлагавшихся на него надежд и провалился буквально на всех направлениях своей деятельности. Самое же любопытное в истории Карми Гилона заключается в том, что после позорной отставки с поста начальника ШАБАКа ему не только не было запрещено занимать впредь высокие государственные посты, но и, напротив, он получил самую настоящую синекуру – пост посла Израиля в Дании. Получилось, что Гилон не только не был никак наказан за то, что возглавляемая им служба не смогла предотвратить убийство премьер-министра, но даже, по израильским понятиям, получил за это высокую награду.

Данное обстоятельство не могло не усилить циркулирующие в израильском обществе слухи о том, что ШАБАК каким-то образом был причастен к убийству Ицхака Рабина.

Впрочем, и у Карми Гилона, вне сомнения, есть свои заслуги перед Израилем и еврейским народом. И главной из них является ликвидация Ихьи Аяша – одного из самых страшных порождений палестинского террора за всю его историю.

1995.
Дело чести, или Охота на «Инженера»

Их было много – палестинских «инженеров смерти», готовивших взрывчатку и посылавших на задание террористов-самоубийц. Были среди них и куда большие мастера по изготовлению «поясов шахидов», чем Ихья Аяш.

И все же ни одного из них нельзя поставить вровень с таким порождением Ада, каким был Ихья Аяш. Хотя бы потому, что Аяш был первым, кто решил использовать террористов-смертников. Хотя бы потому, что никому другому из оперативных командиров палестинских террористических организаций, за исключением разве что Мухаммеда Дефа, не удавалось так долго оставаться неуловимым для израильских спецслужб. А еще потому, что на совести Ихьи Аяша – гибель 54 израильтян – и сама его ликвидация стала для ШАБАКа поистине делом чести…

* * *

Впервые имя Ихьи Аяша оказалось в поле зрения израильских спецслужб еще в 1991 году. Вскоре оно уже фигурировало в списке террористов, объявленных в розыск, но свой первый серьезный удар Аяш нанес лишь в ноябре 1992 года. Прогуливаясь в субботу по расположенному неподалеку от Тель-Авива поселку Рамат-Эфаль, один из его жителей наткнулся на начиненную взрывчаткой машину. Только благодаря счастливой случайности машина не взорвалась, а вскоре ШАБАК получил оперативную информацию о том, что за этим неосуществившимся терактом стоит выпускник инженерного факультета палестинского университета «Бир-Зайт» Ихья Аяш. Именно в тот день Аяш и получил свою кличку «Инженер». И именно в тот день его фотография, добытая в архивах университета, была помещена на первое место в раздаваемом солдатам ЦАХАЛа кляссере с изображением особо опасных террористов: стало ясно, что каждый дополнительный день пребывания этого человека на свободе может стоить Израилю десятки и сотни жизней его граждан.

Но неделя проходила за неделей, месяц за месяцем, а Ихья Аяш оставался неуловим. Он подготовил и осуществил еще несколько терактов, но его поистине «звездный час» пробил в тот страшный день октября 1994 года, когда террорист-смертник, севший в тель-авивский автобус, следовавший по 5-му маршруту, привел в действие взрывчатку в момент, когда автобус остановился возле Дизенгоф-Центра.

За этим жутким терактом последовали другие, и вскоре стало ясно, что Ихья Аяш поставил на конвейер не только изготовление самодельных бомб, но и рекрутирование террористов-смертников. Не исключено, что именно он первым тщательно разработал принципы этого рекрутирования. Во всяком случае, все будущие террористы-смертники вербовались людьми Аяша по одному и тому же сценарию: сначала они намечали в качестве потенциального «шахида» юношу из бедной семьи, в жизни которого не было никаких перспектив. Ну а затем ему делалось предложение, от которого тот просто не мог отказаться: посмертная слава героя палестинского народа, полное материальное обеспечение его семьи здесь, на земле, и райское блаженство в окружении 72 вечных девственниц на небесах…

С осени 1994 года один подготовленный «Инженером» теракт следовал за другим, унося все новые и новые жизни. Каждое совещание по проблемам безопасности премьер-министр Ицхак Рабин начинал в те дни с вопроса о том, что делается для ареста или ликвидации Ихьи Аяша. В ШАБАКе была создана специальная группа, которая раз в неделю специально собиралась для того, чтобы проанализировать новую информацию о личности и деятельности Аяша и разработать план мероприятий на следующую неделю, которые должны были привести к его захвату. Вскоре всем членам этой группы было известно о жизни Аяша практически все – разбуди любого из них посреди ночи, и он мог бы назубок сказать, в какой школе учился Ихья Аяш, когда и где познакомился со своей будущей женой, сколько гостей было у него на свадьбе… Временами им даже начинало казаться, что это чудовище стало чем-то вроде их общего родственника или сослуживца. И, что самое интересное, отчасти так оно и было…

* * *

Ихья Аяш родился в расположенной неподалеку от Калькилии деревне Рафа. По окончании университета «Бир-Зайт» он с его дипломом инженера вполне мог вести спокойную и обеспеченную жизнь. Обладая врожденной харизмой, ораторскими способностями и холодным аналитическим умом, Ихья Аяш вполне мог бы стать легальным палестинским политиком, заняв в окружении Ясера Арафата место рядом с Мухаммедом Дахланом и другими его приближенными, принадлежащими к новому поколению бойцов ФАТХа. Но, несмотря на все эти столь явно открывавшиеся перед ним возможности, Аяш выбрал иную судьбу – судьбу подпольщика, ведущего непрестанную борьбу с евреями не на жизнь, а на смерть. И уже исходя из этого легко понять, какой огромный заряд ненависти нес в себе Ихья Аяш к евреям и к Израилю, вкладывая его частицу в каждую изготовленную им для террориста-смертника бомбу.

Но эта ненависть отнюдь не мешала Аяшу быть любящим сыном, мужем и отцом – ШАБАКу было прекрасно известно, что он очень привязан к своей матери, пылко влюблен в жену и очень дорожит единственным сыном, родившимся в 1991 году.

Впрочем, сына ему удавалось увидеть крайне редко: Ихья Аяш прекрасно понимал, что ШАБАК неотрывно следит за всеми членами его семьи и стоит ему появиться в доме матери или жены, как он немедленно будет арестован. Поэтому большую часть времени он проводил на конспиративных квартирах, но вечером обязательно покидал тот дом, в котором провел день, – чтобы быть уверенным, что израильтяне не напали на его след. Ночи Аяш часто проводил на голой земле, в какой-нибудь роще или в подвале заброшенного дома. Впрочем, несмотря на весь риск, с которым было связано предоставление ему убежища, многие палестинцы почитали за честь принять у себя дома «великого героя палестинского народа».

Эта активная помощь Аяшу местного населения крайне затрудняла его поиски и арест на территории Иудеи и Самарии. Но дело было не только в ней. Подобно своему другу Мухаммеду Дефу, Ихья Аяш никому не доверял и сводил к минимуму число тех, кто знал о его местонахождении. Для этого Аяш намеренно удлинял цепочку связи даже со своими непосредственными подчиненными: нередко несколько курьеров через целый ряд деревень и городов передавали друг другу его приказ, адресованный человеку, находившемуся на соседней от него улице. Кроме того, как и Мухаммед Деф, Аяш обладал какой-то дьявольской интуицией, шестым чувством, позволявшим ему несколько раз уходить через все расставленные для него ловушки под самым носом у солдат ЦАХАЛа и сотрудников ШАБАКа.

Дело дошло до того, что ряд штатных работников ШАБАКа начали всерьез говорить о том, что Деф и Аяш продали свои души Дьяволу или вместе обучались черной магии, так как естественного объяснения их фантастическому чутью и увертливости быть не может.

Узнав об этих разговорах, тогдашний начальник ШАБАКа Карми Гилон поморщился.

– Совсем хреново, – констатировал он. – Хреново, что Ихья Аяш стал живой легендой для палестинцев. Но куда хуже то, что он, похоже, становится живой легендой и для наших ребят. Надо что-то придумывать, как выбить из их голов эти глупости!

Но были то глупости или нет, а в мае 1995 года, каким-то образом благополучно обойдя все армейские и полицейские кордоны, Ихья Аяш перебрался из Самарии в густонаселенную Газу.И это было уже, если воспользоваться выражением Карми Гилона, совсем хреново: согласно заключенным не так давно Норвежским соглашениям, Газа находилась под полным контролем Ясера Арафата. И значит, Ихья Аяш мог чувствовать себя в полной безопасности.

То есть формально переезд Аяша в Газу был, конечно, на руку Израилю, так как те же Норвежские соглашения включали в себя пункт, согласно которому новосозданная Палестинская автономия обязана была выдавать Израилю находящихся в розыске особо опасных террористов. Но очень скоро стало ясно, что этот пункт имеет исключительно «политическое значение» и призван лишь несколько успокоить сторонников правого лагеря, утверждавших, что Норвежские соглашения несут в себе угрозу безопасности Израиля. На самом деле (во всяком случае, так следует из мемуаров Карми Гилона) Ясер Арафат изначально не собирался выполнять этот пункт договора с Израилем, а, в свою очередь, ни премьер-министр и министр обороны Ицхак Рабин, ни министр иностранных дел Шимон Перес и не думали требовать от Арафата его выполнения. По той простой причине, что если бы Арафат и в самом деле начал арестовывать и выдавать Израилю «борцов за свободу» и «героев палестинского народа», то дни его пребывания у власти, да и самой жизни были бы сочтены.

Однако, понимая это и идя на очередную уступку Арафату, Рабин и Перес все же рассчитывали, что Арафат приложит какие-то усилия для борьбы с террористами. К примеру, он мог бы не выдавать Ихью Аяша Израилю, но арестовать его и выслать куда-нибудь в Ливию и Алжир, откуда Аяш не мог бы организовывать теракты против Израиля.

Однако очень скоро стало ясно, что Арафат не намерен делать даже этого: под прикрытием стволов палестинской полиции Ихья Аяш чувствовал себя в Газе весьма вольготно и продолжал посылать в Израиль одного террориста-смертника за другим. К осени 1995 года число жертв организованных «инженером» терактов достигло 54 человек убитыми и 530 ранеными.

Скрипя зубами от бессилия, Карми Гилон отдал приказ об аресте матери «Инженера» с целью получить у нее сведения о местонахождении ее сына. Однако та на допросе так ничего и не сказала – то ли потому, что умела хранить тайны и именно от нее Ихья Аяш унаследовал особую жизненную стойкость и мужество, а может, потому, что и в самом деле не имела никакого представления, где находится ее Ихья.

В начале осени 1995 года Карми Гилону сообщили, что жена Аяша собирается вместе с сыном перебираться в расположенную в Газе деревню Бейт-Лахия – поближе к мужу, и спросили, будут ли по этому поводу какие-то особые его указания.

Гилон подошел к окну и закрыл глаза. Неожиданно перед ним предстало лицо его жены и детей, и Гилон подумал, что если бы он находился от них за тысячу миль, отправленный на ответственное задание, то, возможно, как-то бы перетерпел разлуку. Однако, если бы он также находился на задании, а при этом жена была бы от него на расстоянии в несколько километров, то с каким смертельным для него риском ни была бы связана их встреча, он все-таки попытался бы встретиться с женой, чтобы прижать ее к себе, найти губами ее губы… И если Аяш любит свою жену не меньше, чем он свою, то…

– Никаких препятствий на въезд в Газу семье Аяша не чинить. Как только они обоснуются в Бейт-Лахии, не спускать глаз с дома. Задействуйте всю нашу агентурную сеть, авиацию – словом, все, что только можно, – для постоянного наблюдения за домом и за женой Аяша, – отдал приказ Карми Гилон.

Впервые за эти четыре с половиной года безумной погони за Ихьей Аяшем у главы ШАБАКа почему-то появилась уверенность, что бегать тому осталось совсем недолго.

* * *

Следующие дни и месяцы оказались самым черным периодом в жизни Карми Гилона.

5 ноября 1995 года был убит премьер-министр Ицхак Рабин, за охрану которого отвечал ШАБАК. Захлебываясь от ненависти к убийце Рабина Игалю Амиру, устроив настоящую травлю всей его семьи, израильские СМИ не забывали напоминать о том, что само убийство является крупным провалом ШАБАКа и персональную ответственность за этот провал несет глава данной службы Карми Гилон.

Вдобавок ко всему по стране поползли слухи, что это был не просто провал, что ШАБАК каким-то образом причастен к страшному преступлению и является едва ли не его непосредственным организатором. Все это, естественно, не могло не сказаться на настроении работников Общей Службы Безопасности – в коридорах головного офиса ШАБАКа стояла мертвая тишина, в кабинетах царило уныние…

Но ровно спустя два месяца после убийства Ицхака Рабина, 5 января 1996 года, в 8:40 утра в палестинской деревне Бейт-Лахия прогремел взрыв. Взрыв был несильный и унес жизнь только одного человека – Ихьи Аяша, «Инженера».

Как принято писать, версии сторон по поводу того, кто стоял за этим убийством, расходятся.

Лидеры ХАМАСа не сомневались, что ликвидация Ихьи Аяша была подготовлена ШАБАКом. Ихья Аяш был убит после того, как он провел ночь с женой в доме своего близкого родственника. Утром, позавтракав, он захотел позвонить и попросил родственника принести ему сотовый телефон. В тот момент, когда он взял аппарат в руки, раздался звонок. «Это Ихья Аяш?» – спросил кто-то в микрофон. И прежде, чем Аяш успел что-то ответить, грянул взрыв, снесший ему череп и разметавший ошметки мозга «Инженера» по комнате. Было что-то символическое в том, что Аяш, с гордостью носивший свое прозвище, стал, по сути дела, жертвой неизвестного инженерного гения…

Когда жена Аяша, схватив на руки сына, выбежала с ним на улицу, она увидела барражировавший в небе израильский вертолет – по версии ХАМАСа, именно с него был послан сигнал, приведший взрывное устройство в действие.

И если данная версия верна, то ШАБАК провел поистине гениальную со всех точек зрения операцию – он сумел подложить взрывчатку в сотовый телефон, которым вроде бы по чистой случайности дали воспользоваться Аяшу; он сумел мгновенно привести в действие взрывчатку в тот момент, когда Аяш приложил телефон к уху; и, наконец, он рассчитал порцию взрывчатки так, что в результате взрыва пострадал только объект ликвидации…

Однако любопытно, что сам ШАБАК так и не взял на себя ответственность за ликвидацию Ихьи Аяша. Даже в изданных в 2000 году мемуарах Гилона автор ни словом не обмолвился о том, как была спланирована и осуществлена операция по ликвидации «Инженера». Более того – Гилон почему-то напоминает читателям о том, что в декабре 1995 года в Каире шли очередные переговоры между ХАМАСом и Арафатом. Переговоры поначалу продвигались весьма успешно, но затем были сорваны представителями боевого крыла этой организации, обретавшимися в Иордании, то есть Халедом Машалем со товарищи. И после этого, добавляет Гилон, у Арафата были все основания напомнить руководителям ХАМАСа, каким безжалостным и беспощадным он умеет быть по отношению к тем, кто пытается встать ему посреди дороги. Таким образом, намекает Гилон, Ихья Аяш вполне мог быть жертвой Ясера Арафата, а не израильских спецслужб…

«В пятницу 5 января 1995 года я должен был в 9.00 прибыть на совещание в Министерство безопасности в тель-авивскую Кирию, – вспоминает Гилон. – Мне предстояло участвовать в обсуждении вопроса об освобождении палестинских заключенных… Когда я прибыл в Министерство обороны, и. о. премьер-министра Шимон Перес находился на совещании с начальником Генштаба и другими высокопоставленными офицерами. Я попросил военного секретаря правительства Дани Ятома выйти из комнаты и сообщил ему о том, что в Бейт-Лахии был взрыв и есть большая вероятность, что в результате этого взрыва в той или иной степени пострадал Ихья Аяш. Сразу после этого Шимон Перес прервал совещание и вызвал меня к себе для отчета. Я был поражен тем, что он был посвящен во все секреты нашей охоты на «Инженера», – оказывается, Ицхак Рабин постоянно держал его в курсе происходящего…

Началось мучительное ожидание. Лишь к полудню мы получили подтверждение, что Ихья Аяш действительно мертв. Когда я услышал это известие, то почувствовал огромное облегчение».

Еще спустя сутки после этого Карми Гилон подал в отставку: он считал, что после убийства Рабина не имеет права занимать пост начальника ШАБАКа, но одновременно был убежден, что обязан довести охоту на Ихью Аяша до конца.

Так кто же все-таки ликвидировал Ихью Аяша – израильские спецслужбы или люди Мухаммеда Дахлана? И как именно это было сделано?

Увы, дело Ихьи Аяша остается засекреченным, все детали его ликвидации, включая технику исполнения, покрыты завесой тайны, и автору остается говорить лишь полунамеками…

Итак, на протяжении всего декабря 1995 года спецгруппа ШАБАКа круглосуточно (именно круглосуточно!) работала над операцией по ликвидации «Инженера». К делу были подключены технический отдел ШАБАКа, специалисты компании по сотовой связи, концерна «Оборонная промышленность» и т. д. Разработанная технология ликвидации Аяша на тот момент времени была поистине уникальна. Однако одновременно стало ясно, что без помощи палестинцев эту операцию не осуществить. И очередной кризис в отношениях между ХАМАСом и ФАТХом в этом смысле оказался как нельзя кстати. Ясер Арафат и в самом деле никогда не выполнял пункта Норвежских соглашений о выдаче террористов Израилю. Но иногда он разрешал Израилю убивать их даже на подконтрольной ему территории. А порой, будучи в добром расположении духа, даже оказывал содействие. И это было тем более легко, что никто из палестинцев на самом деле толком не знает, где кончается ХАМАС и начинается ФАТХ и наоборот…

* * *

Сразу после гибели Ихьи Аяша ХАМАС заявил, что жестоко отомстит Израилю за его смерть. Вскоре действительно была проведена серия терактов, объявленных ХАМАСом терактами возмездия. Все это дало основания ряду израильских политиков леворадикального толка утверждать, что Израиль допустил ошибку, приняв решение о ликвидации «Инженера», и это стало началом нового витка в порочном круге насилия.

Однако и ШАБАК, и военная разведка сошлись во мнении, что речь шла о заранее запланированных терактах, которые были бы проведены в любом случае – был бы жив Аяш или нет. Между тем гибель Ихьи Аяша явно повергла лидеров ХАМАСа в состояние шока – они вдруг осознали, что у израильских спецслужб и в самом деле «длинные руки», которые при желании могут достать их и в Газе, и в любой другой точке планеты. И, вне сомнения, это несколько отрезвило их и поубавило им пыла и уверенности в себе. А значит, ничто не было напрасным: ликвидация Ихьи Аяша стала не только акцией возмездия, но и предупреждением всем остальным полевым командирам ХАМАСа…

Кстати, когда в апреле того же 1996 года российские спецслужбы ликвидировали лидера Чечни генерала Джохара Дудаева, многие обратили внимание на сходство данных двух операций. Сходство и в самом деле могло быть не случайным: именно в этот период между Израилем и Россией начался активный обмен опытом борьбы с террором, и россиянам весьма пригодились некоторые секреты, которыми с ними поделились израильские коллеги.

Что касается Ихьи Аяша, то для палестинцев этот человек, руки которого даже не по локоть, а по самые плечи были в еврейской крови, остается одним из самых больших национальных героев – его именем в Палестинской автономии названы улицы, школы, детские сады и даже одна футбольная команда.

Что ж, у каждой нации свои представления о героизме и свои герои…