Текст книги "Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений"

1997.
Роковой провал

В те дни 2006 года, когда к власти в Газе пришел ХАМАС, Израиль вновь вспомнил о том, кто такой Халед Машаль и какое место он занимает в иерархии данной организации.

Вспомнил Израиль и о том, как 25 сентября 1997 года сотрудники «Моссада» совершили покушение на этого лидера ХАМАСа в столице Иордании Аммане. Увы, попытка ликвидировать одного из руководителей палестинского террора закончилась полным провалом: два агента «Моссада» были арестованы иорданскими властями, и в результате во имя примирения с королем Хусейном Израиль не только спас жизнь Машаля, но и выпустил из своих тюрем десятки террористов, включая ныне покойного духовного лидера ХАМАСа шейха Ясина.

Многие тогда обвиняли премьер-министра Нетаниягу в принятии безответственного решения, поскольку Машаль, как казалось многим, отнюдь не был фигурой, ради которой стоило так рисковать и портить отношения с Иорданией. Сегодня уже ясно, что если бы израильтянам тогда удалось добиться своей цели и Халед Машаль был бы сегодня мертв, многое в израильско-палестинских взаимоотношениях складывалось бы по-другому. И, таким образом, вопрос, прав или неправ был Биньямин Нетаниягу, отдавая указание о ликвидации Машаля, с повестки дня снят – он, безусловно, был прав.

Но вот вопрос о том, кто именно виноват в провале той давней операции «Моссада», остался.

* * *

…Все началось 30 июля 1997 года, когда два террориста-смертника взорвали себя на иерусалимском рынке Махане Иегуда, унеся жизни 16 человек. Как удалось тогда установить израильским спецслужбам, оба террориста являлись членами ХАМАСа. В тот же день премьер-министр Биньямин Нетаниягу вызвал к себе руководителей «Моссада» и ШАБАКа для того, чтобы обсудить с ними, каким образом можно покончить с палестинским террором.

Точнее, к тому времени, когда они вошли в его кабинет, у Нетаниягу уже был ответ на этот вопрос. Бывший майор спецназа, не раз принимавший участие в связанных со смертельным риском диверсионных операциях, израильский премьер был убежден, что борьба с террором становится эффективной только в случае, если террористические организации лишаются своих главарей либо эти главари начинают чувствовать непосредственную угрозу своей жизни и «залегают на дно». И после теракта на Махане Иегуда Израиль должен был провести операцию, которая, с одной стороны, стала бы актом возмездия за этот теракт, а с другой, хотя бы на какое-то время обезглавила бы ХАМАС и заставила бы остальных его лидеров задуматься о том, как им жить дальше.

– Причем необходимо сделать все, чтобы эта операция прошла как можно тише – без стрельбы, без взрывов и всего прочего, так, чтобы комар носу не подточил и никто не мог бы с уверенностью сказать, что это сделали именно мы, – добавил Нетаниягу.

На следующий день начальник оперативного отдела «Моссада» представил премьер-министру список видных деятелей ХАМАСа, которые могли бы стать «кандидатами на ликвидацию». В основном речь шла о тех, кто поставлял в Палестинскую автономию взрывчатку и оружие, предпочитая при этом жить в Австрии, Швейцарии и других спокойных странах Европы.

Нетаниягу просмотрел список, скомкал его и выбросил в мусорную корзину.

– Что вы мне принесли?! – возмутился он. – Мне не нужны пешки – мне нужны ферзи. Я хочу получить от вас список тех, кто непосредственно руководит ХАМАСом и отдает приказы о проведении терактов. И будьте добры его подготовить…

Еще спустя сутки на стол перед премьер-министром лег список, в котором значились только четыре фамилии: глава политического бюро ХАМАСа Халед Машаль, его заместитель Мохаммед Низаль, а также Ибрагим Оша и Муса Абу-Марзук.

Ключевой фигурой в этом списке на тот момент являлся, вне сомнения, Абу-Марзук, но он был обладателем американского гражданства. Осуществить покушение на Абу-Марзука означало еще больше осложнить отношения с американцами, которые у Нетаниягу и без того были из рук вон плохими. И, таким образом, в качестве объекта проведения первой операции возмездия был выбран именно Халед Машаль.

Планирование и проведение покушения было возложено на возглавляемый Михаэлем (Мишкой) Бен-Давидом оперативный отдел «Кейсария», уже успевший прекрасно зарекомендовать себя в деле ликвидации Фатхи Шкаки на Кипре, а также в ряде других операций «Моссада», которые пока не подлежат разглашению.

И Мишка Бен-Давид стал ломать голову над тем, каким же образом ему выполнить столь мудреный приказ – убрать Халеда Машаля так, чтобы никто не заподозрил, что это сделал Израиль, более того – чтобы это выглядело как естественная смерть.

Направив в Амман, где тогда обретался Машаль, двух опытных агентов, Бен-Давид вскоре получил от них подробные сведения о его распорядке дня, маршруте передвижения с работы на работу, наиболее посещаемых им местах и т. д. Затем он обратился к специалистам, чтобы те подсказали, как можно инсценировать «естественную смерть». Среди них были и сотрудники биохимической лаборатории «Моссада», которым незадолго до этого удалось создать яд, попадание нескольких капель которого на любой участок тела человека приводит к потере им сознания, впадения в кому, а затем и смерти. При этом следы яда практически невозможно идентифицировать всеми существующими сегодня методами анализа крови. В общем, все выходило почти по Пушкину: «И человек без боли в животе, без всяческих страданий умирает».

Новая «игрушка» израильских биохимиков пришлась Бен-Давиду и его товарищам по душе, и они начали разрабатывать план отравления Машаля этим ядом. План заключался в следующем: два сотрудника «Моссада», которые прибудут в Иорданию под видом иностранных туристов, как бы случайно подойдут к Халеду Машалю сзади, и один из них (опять-таки, вроде бы совершенно случайно или в шутку) плеснет на него из баночки кока-колой, а второй в это время прыснет ему на шею несколько капель яда. Таким образом, все будет выглядеть как обычное уличное происшествие – ну, расплескалась у человека по дороге кока-кола, с кем не бывает! И никто не заподозрит, что вместе с ней Машаль получил и смертоносный яд. Сразу после этого агенты «Моссада» должны будут скрыться на поджидающей их в стороне машине. Ну, а на тот случай, если капли яда попадут на самих агентов «Моссада», биохимики приготовили для них антидот, почти мгновенно снимающий действие их страшного изобретения.

После того как план был разработан, агенты «Моссада» приступили к репетициям, проходившим в основном на главных улицах Тель-Авива, где они то и дело расплескивали баночки кока-колы на случайных прохожих или посетителей кафе…

Тем временем 4 сентября 1997 года в Иерусалиме грянул следующий теракт – на этот раз на улице Бен-Иегуда. Как вскоре выяснилось, за терактом тоже стоял ХАМАС.

С бледным как мел то ли от боли, то ли от гнева лицом премьер-министр Нетаниягу направился в больницу навещать раненых и там же провел первую после теракта пресс-конференцию.

– Никто из тех, кто послал убийц в Иерусалим, не уйдет от ответа. Клянусь вам, они заплатят за это злодеяние своими жизнями! – сказал тогда Нетаниягу, а вернувшись в канцелярию, немедленно позвонил заместителю главы «Моссада» Дани Ятому и потребовал ускорить операцию по ликвидации Халеда Машаля.

21 сентября шесть членов группы «Кейсария» выехали в Иорданию. Из них только Мишка Бен-Давид прибыл в эту страну под своей фамилией и с израильским паспортом. Но так как двое агентов въезжали в Иорданию второй раз, им пришлось отказаться от своих поддельных, крайне надежных и многократно проверенных документов. Вместо этого им выдали изготовленные в страшной спешке канадские паспорта на имя Шона Канделя и Бари Бидеса.

В Аммане израильтяне сняли номера в гостинице «Интерконтиненталь», арендовали машину, купили сотовые телефоны и стали готовиться к решающей части операции.

* * *

…Впоследствии внутренняя комиссия «Моссада», анализировавшая причины провала операции, пришла к выводу, что одной из них стало отсутствие достаточного времени на ее тщательную подготовку. Премьер-министр Биньямин Нетаниягу, дескать, оказывал слишком сильное давление на руководство «Моссада», с тем чтобы эта операция была произведена как можно скорее. А между тем если уж он и в самом деле хотел, чтобы ликвидация прошла как можно тише, ему следовало бы дать на ее подготовку хотя бы полгода, а то и восемь-десять месяцев, в течение которых агенты «Моссада» неотступно следовали бы за «объектом» и знали бы о нем абсолютно все.

К сожалению, всего о Машале в «Моссаде» не знали, и это незнание в итоге и привело к первым сбоям в выстроенном Бен-Давидом плане…

25 сентября в 10:35 Халед Машаль подъехал к зданию, где размещалась благотворительная организация, в которой он официально работал.

В этот момент двум агентам дается приказ начать операцию, и теперь уже ничто не в силах ее отменить – они сами отключают все каналы связи с ними, чтобы потом в случае провала никто не мог выйти на их товарищей и командира.

Согласно плану, дождавшись, когда Машаль войдет в расположенный в здании небольшой Пассаж, они должны последовать за ним, и именно так поначалу все происходит. Однако сотрудники «Моссада» не знали, что иногда Машаль выезжает из дому вместе с детьми, которых шофер, доставив шефа на работу, потом должен отвезти в детский сад. И, как оказалось, в тот день в машине, кроме Машаля и его шофера, находились дети. Когда главарь террористов вошел в Пассаж и сотрудники «Моссада» двинулись за ним следом, его маленькая дочь выскочила из машины с криком «Хочу к папе!» и побежала за ним.

Шофер Машаля бросился догонять девочку и, когда она подбежала к Пассажу, заметил, что за его боссом движутся двое мужчин, показавшихся ему подозрительными. Он крикнул шефу, чтобы тот был осторожен. Машаль обернулся на крик, и в это время один из мужчин плеснул ему в лицо кока-колой, а второй прыснул чем-то из газового баллончика. Так как он обернулся, то капли яда попали ему не на шею, как планировалось, а в ухо. В сущности, это ничего не меняло, за исключением одного – Машаль заподозрил неладное и стал звать на помощь.

Агенты «Моссада» бросились бежать, но призыв о помощи услышал курьер ХАМАСа Мохаммед Абу-Сиаф, оказавшийся в это время в том же Пассаже совершенно случайно. Прошедший подготовку в лагерях афганских моджахедов, отлично подготовленный физически и хорошо знакомый с разными системами рукопашного боя, Абу-Сиаф бросился в погоню за двумя «туристами». Увидев, что они сели в машину, он запомнил ее номер и побежал следом.

И вот тут агенты «Моссада» допустили вторую ошибку: они остановили машину, чтобы нейтрализовать преследователя. Абу-Сиаф, уверенный в том, что с легкостью справится с двумя соперниками, вскоре получил от одного из них такой удар, что замертво свалился на землю. Казалось, сейчас израильтянам нужно было спешно бежать с места происшествия, но вместо этого они решили задушить Мохаммеда Абу-Сиафа, чтобы убрать ненужного свидетеля, – и это было их третьей ошибкой. Во-первых, потому, что на возню с Абу-Сиафом они потратили драгоценное время, а во-вторых, вид иностранцев, избивающих араба в центре Аммана, привел прохожих в ярость, и они вызвали полицию.

Двое «туристов» предъявили прибывшему на вызов полицейскому канадские паспорта и рассказали ему, что араб сам ни с того ни с сего напал на них и даже порвал одному из них рубашку. Но полицейский, выслушав объяснения, тем не менее велел следовать за ним в участок, чтобы там разобраться в происшествии.

По пути в участок у агентов «Моссада» появилась еще одна возможность сбежать, но они ею не воспользовались – и это была их четвертая ошибка. Как агенты потом объяснили начальству, они рассчитывали на то, что их документы выдержат проверку.

В полиции им было предоставлено право на один звонок родственникам, и они, само собой, позвонили по условленному номеру и сообщили своему руководству, что находятся в иорданской полиции…

А дальше произошло самое неприятное: иорданские полицейские вызвали в участок канадского консула. Тот встретился с двумя туристами, стал расспрашивать их о том, где именно они жили в Канаде, в какой школе учились и т. д., и наконец, выйдя к начальнику полиции, сообщил: «Кто они такие, я не знаю. Но они не канадцы – это точно…»

К этому времени иорданские полицейские уже знали о нападении на Халеда Машаля, и до них начало доходить, что же произошло на самом деле…

* * *

Сообщение о провале покушения на Халеда Машаля пришло в «Моссад» как раз в тот момент, когда Биньямин Нетаниягу проводил рабочую встречу с руководством этой организации. Повестка дня совещания была мгновенно изменена, и теперь все его участники сосредоточились на вопросе о том, что делать с попавшими в руки иорданцев агентами. Точнее, сначала нужно было подумать о том, как предотвратить провал и арест тех сотрудников, которые еще находились на свободе. И Мишке Бен-Давиду, и всем членам его группы было дано указание немедленно укрыться на территории израильского посольства. Затем Нетаниягу лично позвонил королю Иордании Хусейну и попросил его в срочном порядке принять заместителя начальника «Моссада» Дани Ятома. Хусейн, еще ничего не знавший о покушении на Машаля, ответил согласием, и Ятом вылетел в Амман.

Здесь, во дворце иорданского монарха, он честно рассказал ему обо всех деталях операции «Моссада» и ее провале, и когда он закончил рассказ, король, не говоря ни слова, вышел из зала, дав понять, что аудиенция окончена.

Дани Ятом понял, что дело плохо: если Халед Машаль умрет, двух израильских агентов приговорят к смертной казни. И тогда он вспомнил об имеющемся у Мишки Бен-Давида антидоте. Но прежде, чем принять какое-либо решение, он позвонил в Израиль и рассказал, что король в бешенстве и что дело пахнет крупными дипломатическими неприятностями. А также, похоже, Хусейн точно не собирается отпускать из тюрьмы двух агентов «Моссада».

После этого звонка в Иорданию в спешном порядке вылетели премьер-министр Биньямин Нетаниягу и хорошо знавшие короля Хусейна министр национальных инфраструктур Ариэль Шарон и тогдашний глава «Моссада» Эфраим Халеви. Итогом их переговоров и стало освобождение Израилем шейха Ахмеда Ясина и десятков других палестинских заключенных.

Ну а что касается Халеда Машаля, то, согласовав свои действия как с Нетаниягу, так и с иорданцами, Дани Ятом снова позвонил Бен-Давиду.

– Антидот еще у тебя? – спросил он.

– Да, хотя я собирался его выбросить – все-таки улика! – ответил Бен-Давид.

– Сейчас ты спустишься вниз, где тебя будет ждать капитан иорданской разведки. Вы вместе поедете в больницу, где ты дашь этот антидот Халеду Машалю, – сказал Ятом.

К этому времени жизнь Халеда Машаля уже висела на волоске: он находился без сознания, не мог самостоятельно дышать и был подключен к системам искусственного жизнеобеспечения. Влитое ему в рот противоядие начало оказывать свое спасительное воздействие мгновенно, и уже к утру жизнь и здоровье одного из главарей ХАМАСа были вне опасности.

А между тем как много дали бы сегодня и в ЦАХАЛе, и в ШАБАКе, чтобы этот человек был мертв…

* * *

Дани Ятом и Мишка Бен-Давид вернулись в Израиль глубокой ночью, но все сотрудники «Моссада» были в этот поздний час на своих рабочих местах – всем не терпелось узнать подробности произошедшего. В течение последующих лет по следам этого самого драматичного провала «Моссада» было создано три комиссии: комиссия Йосефа Чехановера, возникшая по непосредственному указанию премьер-министра Биньямина Нетаниягу, подкомиссия комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне и внутренняя комиссия «Моссада». Все они обнаружили при планировании и осуществлении операции немало просчетов. Например, один из них заключался в том, что репетиция операции с расплескиванием кока-колы проводилась в Тель-Авиве, а не в каком-нибудь арабском населенном пункте, в то время как реакция тель-авивцев на подобную неприятность, вне сомнения, отличается от реакции арабов. Но при этом ни одна из комиссий не подвергла сомнению оправданность самого покушения на Халеда Машаля. Этот человек должен был умереть. И, как стало ясно чуть позже, очень жаль, что этого тогда не произошло.

На этом, наверное, можно было бы поставить точку в данной главе, если бы… Если бы и в политических кулуарах, и в кулуарах «Моссада» усиленно не муссировались слухи о том, что провал покушения на Машаля… отнюдь не был провалом. Точнее, он был тщательно спланирован заместителем начальника «Моссада» Дани Ятомом. Согласно этой версии, придерживающийся левых политических взглядов и находившийся на прямой связи с лидерами левого политического лагеря Ятом намеренно провалил операцию, чтобы таким образом нанести удар по репутации премьер-министра Биньямина Нетаниягу, одержавшего в 1996 году на выборах победу над кандидатом от левого лагеря Шимоном Пересом.

Если это и в самом деле так, то план израильских левых удался на славу. Что бы потом ни говорил Нетаниягу, как бы ни объяснял, что ради спасения жизней агентов «Моссада» он был готов на любые жертвы, освобождение из тюрьмы шейха Ахмеда Ясина стало несмываемым пятном на его политической биографии. Все его политические оппоненты, когда у них исчерпываются аргументы в споре с Нетаниягу или о Нетаниягу, и сегодня спешат напомнить, что он – тот самый человек, который выпустил на свободу главного идейного вдохновителя террора. При этом провал в Аммане, как ни странно, никак не сказался на карьере Дани Ятома – он благополучно дослужил до пенсии, а затем стал депутатом Кнессета от левой партии «Авода». Воистину если политика – грязное дело, то она становится еще грязнее, когда находятся те, кто во имя политических интересов готов пожертвовать общенациональными…

1999.
Ибрагим, перешедший реку[62]62
  См. сноску 57.


[Закрыть]

… В армии и «Моссаде» о нем вспомнили сразу же, как только началась Вторая Ливанская война.

Впрочем, и сам Авраам, и его жена Сара прекрасно понимали, что о нем вспомнят, и не очень удивились, когда на пороге их уютного домика в Цфате появились эти двое – один в полевой форме генерала ЦАХАЛа, а второй – в джинсах, тенниске и стоптанных босоножках.

– Может, хоть чашку кофе выпьете? – поинтересовался Авраам.

– Некогда! – покачал головой генерал. -

В штабе попьем, Ави…

Спустя час Авраам вместе с офицерами ЦАХАЛа уже сидел над крупномасштабной картой Южного Ливана, вычерчивая оптимальные маршруты для продвижения десанта, который должны были сбросить в районе Баальабека (в силу множества причин сама эта операция пришлась только на конец войны и оказалась весьма успешной).

На какое-то мгновение палец Авраама уперся в нарисованные на карте многоугольники, над которыми крупными буквами было выведено название расположенной здесь деревни. Именно в этой деревне сорок с лишним лет тому назад он родился и вырос. Только тогда у него не было ни черной кипы[63]63
  См. сноску 60.


[Закрыть] на голове, ни пейсов[64]64
  Пейсы – волосы на висках, которые запрещено брить, а по некоторым мнениям, и стричь религиозным евреям.


[Закрыть], аккуратно заправленных за уши. И звали его тогда, конечно, не Авраамом, а Ибрагимом.

Офицер «Хизбаллы», он одновременно был тем самым человеком, который на протяжении нескольких лет поставлял Израилю поистине бесценную информацию как о деятельности этой организации, так и обо всем, что происходило за пределами контролируемой ЦАХАЛом зоны безопасности[65]65
  Зона безопасности в Южном Ливане – полоса шириной 18 км, контролируемая с 1985 до 2000 года Армией Обороны Израиля и созданной ливанскими христианами Армией Южного Ливана с целью предотвратить проникновение террористов «Хизбаллы» из Ливана на территорию Израиля, а также защитить северные населенные пункты Израиля от ракетных обстрелов, производимых «Хизбаллой». Выход Израиля из Зоны безопасности в 2000 году в итоге привел к новой агрессии со стороны «Хизбаллы» и Второй Ливанской войне летом 2006 года.


[Закрыть] в Северном Ливане.

* * *

Когда Авраама Бен-Авраама спрашивают, где он родился, он коротко отвечает: «В Ган-Эдене!».

В раю то есть.

Да и как иначе назвать этот уникальный уголок земли, где летом не бывает слишком жарко, а зимой – слишком холодно, где в садах зреют почти круглый год фрукты и ягоды со всех четырех концов света: огромные красные яблоки; сочные, величиной с кулак груши; пьяная вишня и сладкая, с легкой горчинкой черешня?! А еще персики, айва, сливы, хурма – всего даже не упомнишь.

Как и у его соседей, у отца Ибрагима был огромный сад, щедро кормивший семью своими плодами. Вся жизнь их семьи крутилась вокруг этого сада – здесь играли дети, здесь в дни различных семейных торжеств ломились столы от выставленной на них снеди, здесь под деревьями женщины стегали к зиме новые одеяла…

Этот рай закончился внезапно, в одночасье, когда после «черного сентября»[66]66
  См. сноску 57.


[Закрыть] иорданский король Хусейн погнал со своей земли Ясера Арафата и его банду. Ни одна арабская страна не пожелала тогда дать приют этим новым «палестинским беженцам». Ни одна – кроме Ливана. Ливанское правительство дало на это свое «добро», обусловив его тем, что палестинцы не станут использовать территорию Ливана в качестве плацдарма для совершения терактов против Израиля. Ясер Арафат тогда такое обещание дал, но, разумеется, отнюдь не собирался его выполнять – как, впрочем, и все остальные свои обещания.А после того, как в Ливане появились палестинцы, рай и кончился.

Ливанским крестьянам пришлось дорого заплатить за гостеприимство своего правительства. Очень быстро стало ясно, что работать палестинцы не собираются, а намерены жить исключительно грабежом и разбоем. Когда им хотелось мяса, они попросту заходили в ближайший хлев и резали там понравившуюся им корову. Палестинские дети и подростки устраивали набеги на окрестные сады и огороды, собирая и топча созревший урожай, а затем их отцы, потрясая автоматами, останавливали грузовики с теми фруктами, которые удалось собрать на продажу, и реквизировали их в пользу «нуждающихся борцов за свободу». Не прошло и года, как жители процветавших ливанских деревень узнали, что такое нужда и голод. Молодежь перестала связывать свое будущее с землей предков и уезжала куда подальше – кто на заработки в Бейрут, а кто и за границу. Когда Ибрагиму было семнадцать, из деревни уехали два его старших брата. Но самое страшное началось, когда обосновавшиеся в Ливане палестинцы в нарушение данного ими обещания стали проводить с ливанской территории теракты против Израиля. Израиль, разумеется, ответил – и на ливанскую землю стали падать еврейские снаряды.

Словом, Ибрагиму было за что ненавидеть палестинцев, и в 17 лет он решил присоединиться к боровшейся с ними Армии Свободного Ливана – той самой, которой потом предстояло превратиться в Армию Южного Ливана -

ЦАДАЛ, верного союзника Израиля. Ну, а когда летом 1982 года израильская армия вошла в Ливан в рамках операции «Мир Галилее», Ибрагиму не нужно было долго думать, на чьей стороне его симпатии в этой войне: раз евреи хотят выбить из Ливана палестинцев, значит, он – с евреями.

И Ибрагим стал помогать израильским солдатам прочесывать местность, которую он с детства знал как свои пять пальцев. Он показывал им потайные пещеры, в которых могли спрятаться палестинские боевики, проводил израильтян по извилистым горным тропинкам в тайные лагеря террористов. Когда командир одного из спецподразделений ЦАХАЛа спросил Ибрагима, сколько тот хочет получить за ту поистине бесценную помощь, которую он им оказал, юноша только покачал головой.

– Я это делал не ради денег, – объяснил он. – На деньги мне плевать. Я делал это ради моего Ливана…

Спустя еще два дня к нему на улице подошел незнакомый израильтянин в штатском и предложил посидеть в кафе, выпить вместе по чашечке кофе. Во время этого разговора его собеседник признался, что он является офицером израильской Общей Службы Безопасности – ШАБАКа, и предложил Ибрагиму «сотрудничество на постоянной основе».Почему тот согласился?

Много раз Ибрагим потом задавал себе этот вопрос и не находил никакого другого ответа, кроме того, что ему… чисто по-человечески понравились евреи. Ему было приятно с ними общаться, он – и это было странно, прежде всего, для него самого – чувствовал себя среди них почему-то гораздо уютнее, чем среди соплеменников. Но окончательно он убедился в правильности сделанного им выбора после того, как на смену палестинцам пришла «Хизбалла»[67]67
  «Хизбалла» (Хезболлах, Хезбалла) – в буквальном переводе с арабского – «партия Аллаха». Ливанское шиитское движение, выступающее за создание в Ливане исламского государства по образцу Ирана. Создана в 1982 году и с тех пор постоянно обстреливает северную границу Израиля и проводит теракты на его территории. Как показали события Второй Ливанской войны (июль—август 2006 года), «Хизбалла» обладает разветвленной разведсетью в Израиле.


[Закрыть].

Если палестинцам нужно было только имущество его односельчан, то «Хизбалле» нужны были их тела и души. Тех, кто отказывался сотрудничать с этой организацией, просто выволакивали посреди бела дня на улицу и хладнокровно расстреливали на глазах односельчан. Потом боевики «Хизбаллы» убили и шейха их деревни – только за то, что он посмел в мечети выразить сомнение в праведности лидеров организации. Этот шейх в свое время учил Ибрагима – как и остальных деревенских мальчиков – Корану. Он был удивительно добрый и мудрый человек, этот шейх, и даже сегодня, будучи ортодоксальным евреем, Ибрагим-Авраам вспоминает о нем с особой теплотой и уважением. А еще он помнит, как шейх лежал на центральной деревенской площади, уставившись своими остекленевшими глазами в небо, словно желая задать Аллаху еще один, последний вопрос.

К тому времени Ибрагим уже сделал свой выбор, хотя еще и не знал, через какие страшные испытания ему предстоит из-за этого пройти…

* * *

В 1984 году Израиль начал поэтапный вывод своей армии с территории Ливана, и в конце этого года Ибрагим был арестован контрразведкой «Хизбаллы» по подозрению в сотрудничестве с Израилем.

– Обратно домой его не ждите – он уже покойник! – сказал офицер «Хизбаллы» отцу Ибрагима во время ареста.

Дальше были долгие одиннадцать месяцев, в течение которых Ибрагиму пришлось пройти через поистине адские пытки – его обвязывали оголенным проводом, который вставляли в розетку, на его спине медленно разогревали утюг, его клеймили каленым железом. Следы пыток и сегодня можно увидеть на его спине и груди, однако Ибрагим не сказал своим мучителям ни слова – и, видимо, именно это его и спасло.

Конечно, пытки не были беспрерывными – временами о нем словно забывали, и он недели, а то и месяцы проводил в одиночке. Чтобы не сойти с ума, Ибрагим заставлял себя вспоминать все, что он учил в своей жизни, а учил он, по сути, только Коран. И пытаясь воспроизвести в памяти его суры, он напряженно размышлял над каждой из них, по-новому осмысливая знакомые с детства слова. Это занятие укрепило его веру в Бога, превратив Ибрагима, как он сам говорит, в «активного фаталиста». И когда на очередном допросе ему снова пригрозили смертью, Ибрагим только усмехнулся.

– Не вы решаете, когда пробьет мой смертный час, а Аллах! – сказал он. – Так что вы меня не пугаете. Кто знает – может быть, ваш смертный час пробьет даже раньше моего…

Забегая вперед, скажем, что в данном случае Ибрагим оказался почти пророком – к 1986 году все его палачи погибли в ходе тех или иных операций «Хизбаллы».

Но главных выводов, сделанных Ибрагимом за время сидения в одиночке, было два.

Первый из них заключался в том, что он совершенно правильно сделал, когда согласился сотрудничать с израильтянами, так как «Хизбалла», как и палестинцы, вне сомнения, являются порождениями Шайтана, а правда и справедливость в этой войне, безусловно, на стороне Израиля. А второй вывод…

Второй вывод состоял в том, что религия евреев, будучи очень похожей на ислам, куда более чистая и глубокая.

Спустя одиннадцать месяцев после ареста Ибрагим вышел на свободу: тюремщики «Хизбаллы» пришли к выводу, что он ни в чем не виновен и просто стал жертвой лживого доноса. Но, едва глотнув воздух свободы, Ибрагим попытался связаться с израильтянами – проникнув в созданную ЦАХАЛом на юге Ливана зону безопасности, он потребовал предоставить ему встречу с каким-нибудь офицером ШАБАКа.

Однако израильские спецслужбы отнюдь не спешили возобновлять сотрудничество с выпущенным из тюрьмы «Хизбаллы» агентом. Более того – то рвение, которое проявлял Ибрагим, показалось им подозрительным: рвение это, с точки зрения ШАБАКа, подтверждало предположение, что он сломался под пытками и был перевербован исламистами. Окончательно доверие ШАБАКа к Ибрагиму восстановилось лишь спустя много месяцев – после того, как там убедились, что вся передаваемая им информация совершенно верна.

Тем временем Ибрагим начал активно внедряться внутрь сразу двух шиитских организаций – «Хизбаллы» и «Амаль»[68]68
  «Амаль» («Афуадж аль-Мукаума аль-любна-ния» – «Отряды ливанского сопротивления» и одновременно «надежда» по-арабски) – ливанское шиитское движение, созданное в 1975 году имамом Мусой Садром. Во внутренней политике «Амаль» конкурирует с «Хизбаллой» и вместе с тем солидаризируется с ней во всем, что касается войны с Израилем.


[Закрыть]. Для начала он стал часто появляться в шиитских мечетях, принимать активное участие в различных проходивших там собраниях и постепенно стал считаться там «своим» человеком. Вскоре действовавшая в его родной деревне ячейка «Амаля» решила привлечь Ибрагима к работе в качестве своего курьера – к тому времени Ибрагим приобрел грузовик и стал зарабатывать на жизнь перевозкой различной сельскохозяйственной продукции. На этом грузовичке он колесил по всему Ливану, и ему было совсем нетрудно выполнять поручения «Амаля» – передавать различные послания руководства этой организации своим активистам и лидерам местных отделений. Но так как «Хизбалла» была крайне заинтересована в получении информации о деятельности своих главных военно-политических единомышленников и конкурентов, то вскоре Ибрагим стал и агентом «Хизбаллы», сообщавшим ей все, что ему становилось известно об «Амале». Постепенно он все больше и больше завоевывал доверие руководителей «Хизбаллы» и получал все более ответственные поручения, позволявшие ему установить местонахождение ее штабов, адреса, по которым жили ее офицеры, и т. д.Нужно ли говорить, что вся эта информация в итоге становилась достоянием ШАБАКа?!

* * *

Внешне Ибрагим продолжал вести все ту же скромную жизнь водителя грузовика, мотающегося по своим торговым делам по всей стране. Уже это само по себе делало его достаточно ценным информатором для ШАБАКа. Он был «глазами Израиля» в Ливане – и именно так его и называли в служебных отчетах израильской разведки.

Однако куда более важным было то, что положение Ибрагима внутри «Хизбаллы» год от года становилось все более значительным и перед ним открывались все новые и новые тайны этой организации.

Вскоре он понял, что сама структура «Хизбаллы» построена так, что даже офицеры ее среднего звена не имеют представления о том, как осуществляется руководство их организацией, где находятся ее склады боеприпасов и т. д. Планы почти всех операций разрабатываются в верховном штабе «Хизбаллы» узкой группой офицеров, часть из которых непосредственно командирована в Ливан из Ирана, а другая часть прошла подготовку в тренировочных лагерях под Тегераном. После разработки плана того или иного теракта против Израиля определяется круг его исполнителей. Взрывчатку и все необходимое оружие тому офицеру, который будет возглавлять осуществление данного теракта, доставляет с тайного склада специальный курьер, понятия не имеющий о том, для чего именно предназначен тот груз, который он везет, и весьма смутно представляющий, кем именно является получатель данного груза.

Обычно офицер «Хизбаллы» ведет жизнь рядового фермера, ничем не отличающегося от остальных своих односельчан. Может быть и так, что человек, которому доставили взрывчатку, оружие, переносную ракетную установку и т. д., вообще не является исполнителем теракта – в его задачу входит лишь передать этот груз дальше по назначению.