Текст книги "Петралаши, или Смешная книжка для отдыха"
Автор книги: Петр Пинских
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Петралаш тринадцатый. Батарея для юрты
Было это еще раньше, до того, как мы переехали в тот поселок, о котором я постоянно упоминаю. И еще дальше. В самой, самой глубине Казахстанских степей, куда я был командирован в качестве дизелиста-компрессорщика Киргизского горно-рудного комбината.
Я не оговорился. Здесь, в глубине казахстанских, ровных как скатерть степей, «забил свои колышки» один из участков Киргизского горно-рудного комбината. В советское время так было: на территории Казахстана могли располагаться участки Киргизстанских предприятий и хозяйств, а в Киргизии наоборот – Казахстанских.
Как, например, на обширной территории западней Балхаша, в Казахстане, располагались киргизские овцеводческие пастбища Кенес-Анархая, на которых паслись киргизские бараны, а в Киргизии, на горных пастбищах Суу-Самыра были участки, на которых паслись казахские овцы. Союз — был.
Горно-рудный комбинат вкладывал в развитие своих отдаленных участков немалые средства. На момент моей командировки на вышеупомянутом участке, уже был построен не только производственный цех, но и просторное общежитие, столовая, хоз. постройки, своя котельная. По всему участку монтировали, как раз, отопление. Словом, работа кипела, нагрузка на дизели была приличная.
А недалеко от стройки была стоянка одного, из местных чабанов. Ему было все – в диковинку. Поэтому большую часть дня он «ошивался» здесь, на площадке. Овцы и верблюды паслись сами.
– А это, что? А это, для чего? – Донимал он всех вопросами. Больше всего, он почему-то крутился возле сварщика. Особенно его заинтересовали чугунные батареи, сложенные штабелями.
– Это, что? – Спрашивал он сварщика.
– Батареи. – Отвечал тот.
– Не-ет. Ты, наверное, шутишь. Батарейки – в фонарике. Я знаю. Они свет дают. – Не отставал от него чабан. – Ну, скажи, скажи: для чего вам нужны эти тяжелые штуки? И зачем, их – столько много.
Наконец сварщику надоело, и он начал объяснять:
– Эти штуки называются – батареи, потому что они тепло дают. В фонарике – батарейки, ты правильно говоришь, свет дают, а эти – дают тепло.
– Ой, бой! – Воскликнул чабан. – Вот эти тяжелые железки сами тепло дают?! И топить их не надо?!
– Ну, а где ты здесь видишь топку? – С ухмылкой спросил его сварщик. – Ты, у себя в юрте печку чем топишь? Дровами? Углем? А куда ты здесь дрова будешь класть, уголь насыпать? Батареи – сами греют. Потому они и называются – батареи. Видишь, мы вешаем их в каждой комнате под окном, рядом никакой топки нет, никакой трубы для дыма. Придет зима – от них тепло будет идти. Да, мы на днях пробный пуск будем делать, можешь прийти, потрогать батареи. Они теплыми будут. А зимой будут горячими.
Через несколько дней запустили котельную. Специально. Для «более надежной опрессовки» смонтированного участка отопления. Чабан, конечно, крутился здесь же. Восторгу его – не было предела! Он забегал то в одну, то в другую комнату общежития, щупал батареи, гладил их руками, прижимался к ним щекой и что-то бормотал, бормотал…
Все. Он был сражен! Этого было достаточно…
От нашего сварщика чабан больше не отставал:
– Сделай мне такую батарею для юрты. Отблагодарю.
– Ну, зачем тебе для юрты такая тяжелая батарея? – Пытался отговорить его от этой затеи сварщик. – Это очень сложный механизм. Требует постоянной подзарядки. Батарея, ведь! А вдруг сломается, что будешь делать?
– Когда у вас батарея ломается, вы что делаете? – Не унимался чабан.
– Ремонтируем, конечно.
– Ну вот, если вдруг сломается батарея, или ей подзарядка будет нужна, я ее сюда принесу. Кто-нибудь знающий и отремонтирует. Не за бесплатно, же. Ты, за меня не беспокойся. Главное: сделай мне такую батарею. Чтобы она у меня – была в юрте. А за остальное, не беспокойся. – Продолжал тот клянчить.
– Как ты ее донесешь? – Все еще пытался отговорить сварщик чабана. – Тебе не меньше десяти, двенадцати секций нужно. Вам, даже вдвоем с женой, такой тяжести – не поднять.
– А ты немножко поменьше ее сделай. Мы на лошади ее довезем. Сделай. – Не унимался чабан.
– На какой – лошади, на какой – лошади! Заряженную батарею строго вертикально транспортировать нужно. Чуть наклонишь ее, все – работать не будет. Ну, зачем тебе лишняя головная боль? Есть в юрте печка, просто и надежно: затопил – тепло, не затопил – холодно. Так, нет. Тебе, вдруг, «экзотики» захотелось. – Снова и снова, ухмыляясь, отговаривал его сварщик. Но чабан не отставал:
– Дорогой, я тебе за батарею самого лучшего, самого жирного барашка из стада выберу. Сделай, пожалуйста.
Наконец, сварщик не выдержал:
– Достал ты меня! Ладно, вези своего барашка. Только захвати с собой хорошую, толстую кошму и веревки. Мы твою батарею в кошму завернем и к лошади привяжем, вертикально.
… «Такая в степях цена – барашек. Хоть, за что. А тут, барашек – сам на шашлык «просится. И что? От него отказываться? Пытаться, хоть как-то, продлить его бараний век? Зачем? Ведь, он сам на шашлык прет! Да, к тому же: командировка как раз заканчивается».
Пока чабан бегал за лошадью, ловил барана, то да се, наш сварщик, и уже теперь целая толпа «помощников», быстро собрали батарею на восемь секций, наполнили ее водой, завернули с четырех сторон пробками и чуть ли не до кипения разогрели газовой горелкой.
Тут и чабан подоспел. С барашком. Всей гурьбой завернули батарею в кошму, «приторочили» к лошади, а чабану строго-настрого наказали:
– Вы там смотрите с женой, осторожно разгружайте, батарея сейчас очень горячая. Обжечься можно. И старайтесь все время держать ее вертикально. Не то сломается, греть перестанет. А когда на место поставите, накройте кошмой – еще не зима, ночи не слишком холодные.
На следующий день чабан приехал, как раз, к последним палочкам шашлыка.
– Наверное, моя жена слишком наклонила батарею, когда с лошади ее снимали. Сломалась батарея, совсем плохо греет. – Начал он сходу, расстроено.
– Ладно, ладно – не беда. Сейчас быстро все отремонтируем, – успокоили его, – ты давай – к столу, попробуй нашего шашлычка из твоего барашка. Очень вкусный шашлык получился. У нас специалистов по шашлыку много.
«Отремонтировали» батарею быстро. Он и шашлыка толком не успел поесть. Снова завернули ее в кошму, привязали к лошади вертикально, и быстро-быстро отправили чабана восвояси. На этот раз он уезжал, что-то – совсем не веселый.
А наутро, уже прибыла смена – следующая вахта.
…Собрание было уже потом, в комбинате. Оказывается, чабан на следующий день… не повез снова батарею «на ремонт». «Расскусил» он нас. Поехал жаловаться к начальству.
…Сварщика из комбината уволили. А начальник участка отделался строгим выговором по партийной линии. «За слабую идейно-воспитательную работу» во вверенном ему коллективе.
Петралаш четырнадцатый. Чебурашкин нюх
Потом мы переехали в эти «глубокие» степи. И прожили в них, без малого, девять лет. Пришлись эти годы, как раз, на конец той самой знаменательной эпохи, когда строили сначала коммунизм, потом развитой социализм, но… так и не построили.
Среди прочих других причин неудавшегося строительства (сам строил, знаю), было то, что в самый его разгар наибольшую популярность среди «строителей» получили поговорки типа: «Работа не волк – в лес не убежит», «Работа дураков любит», «От работы кони дохнут», «Где бы ни работать, лишь бы – не работать» и т. д. и т. п.
И настолько крепко все это въелось в кровь наших «строителей», что даже сейчас, уже в то время, когда наступила эпоха строительства непонятно какого капитализма, нет-нет, и можно услышать: «Главное – создать вид». А зародилось это все и получило развитие, именно тогда, в наше, советское время. Именно в наше время по-настоящему проявились изворотливость, хитрость и смекалка наших людей в умении «где бы ни работать – лишь бы не работать».
Конечно, и сейчас попадаются очень даже талантливые в этом отношении люди. Но, в том-то и дело, что – попадаются. А раньше в любой бригаде, в любом трудовом коллективе таких талантов было – не счесть. Один, из них, особенно мне запомнился.
Работал я тогда на основном производстве поселка. И был у нас в бригаде слесарей-ремонтников Серега Чебурашка. Чебурашкой его звали, конечно же, за широкие оттопыренные уши. Но, не ушами своими он был знаменит. А особенным чутьем, я бы сказал – нюхом, благодаря которому, он всегда, именно вовремя и правильно «создавал вид» занятого работой человека, самого трудолюбивого в бригаде. Хотя на самом деле, был лодырем, из лодырей.
Представьте картину: полдень, жарища – даже насекомые попрятались. Какая, к черту – работа! Естественно, у всех – самый большой, самый длинный, самый толстый «перекур». Кто-то вообще тенек «поймал»… и лежит, дремлет. Кто-то, действительно, сидит курит,… до противления. Заядлые доминошники «шепотом» стучат костяшками, в любую минуту готовые мгновенно замешать уже выстроенную «ленту». Кто-то травит анекдоты. Среди них и наш, Серега Чебурашка.
Вдруг, ни с того, ни с сего Серега вскакивает. «Зырк», «зырк», – по сторонам. Хватает кувалду и начинает бить ее молотком. Вроде, как образовавшийся наклеп сбивает. И тут же, откуда ни возьмись, коршуном залетает мастер:
– Та-ак, Сергей, у нас – работает. Ты, ты и ты – идете, делаете: то-то и то-то, а ты и ты – то-то. Остальные идут со мной. Срочная работенка подвалила.
Все только зло посмотрели на Чебурашку.
А однажды, вообще «хохма» получилась. Почти посреди двора это было. Уже не летом, не в жару. Доски, ящики какие-то были там накиданы, вот и сидели все на досках, «курили». Все, как обычно: анекдоты, общая «ржачка», шутки, прибаутки.
Вдруг, Серега встрепенулся, засуетился. Смотрим по сторонам: никого нет. А Серега мечется, глаза – навыкате, а найти ничего не может! Ни кувалды, ни молотка – под рукой, ни лома, ни лопаты! Серега – бац, на колени! На карачках заползал, и давай – голый асфальт… локтем измерять! Видно где-то в подсознании, вдруг вспомнилось, что когда-то предки наши, длину – локтями измеряли. И только все подумали: значит, сейчас какое-нибудь начальство появится, мастер – тут, как тут.
Подошел, и тоже на чумного, нашего Чебурашку, глазеть начал. А тот: как будто – никого рядом… ползает, ползает, меряет, меряет. И сам себе под нос что-то бормочет, но так, чтобы мастер слышал:
– Вот, сволочи, даже метку не оставили…
И уже, обращаясь к бригадиру:
– Вась, а ты не помнишь: где здесь до того, как асфальт положили, колодец смотровой был?
«Какой колодец?! Да, еще – смотровой?! И в помине, здесь никогда, никакого колодца не было». Но на всякий случай бригадир отвечает:
– Не помню.
Мастер уж слишком задумчиво моргает глазами, глядя на Серегу. Потом, как бы отмахнувшись, обращается к бригадиру:
– Ладно, Сергей – занят. А у вас, как дела? Закончили утреннее задание?
– Да, почти, – нехотя отвечает тот.
– Ну, хорошо. Давайте, быстрей заканчивайте. А мне – два человека нужны. У тебя есть – свободные?
Бригадир подталкивает двоих, подвернувшихся. Ведь все – «свободные», кроме Сереги, конечно. Мастер их быстро уводит. Как только мастер и те двое, «свободные», скрылись из виду, все собираются вокруг Чебурашки:
Но тот невозмутимо продолжает ползать на четвереньках. Ни один мускул не дрогнет на его лице.
– Хорошь, Серега, хватит, – хлопает его кто-то по спине.
И тут, откуда-то, уже, совсем издалека раздается недовольный голос мастера:
– Василий! Не мешайте Сергею работать. Заканчивайте – свое!
Все только переглянулись, покачали головами и разошлись.
Петралаш пятнадцатый. Яйца курицу – жизни учили
Но, пожалуй, самой яркой и запоминающейся личностью в смысле: «Меньше работай – больше заработай» был в моей жизни, тот самый Алик, молодой казах, какое-то время являющийся моим соседом по бараку.
Впервые мы как раз и познакомились, как соседи.
Как-то посреди ночи – а летом у нас в поселке было принято спать с открытыми окнами и дверьми, лишь занавешенными противомоскитной сеткой – разбудила меня знакомая песня. Но, толи спросонок, толи еще что (я немного «туговат на ухо»), только показалось мне, что слова в этой песне чуть-чуть другие. Прислушался. И услышал, по нарастающей:
По до-ому гуляет,
По до-о-ому гуляет,
По до-о-ому гуляет
Казах молодой…
Потом длительная пауза. И опять, по нарастающей:
По до-ому гуляет,
По до-о-ому гуляет…
Оказывается, как молодой семьянин, Алик получил двухкомнатную квартиру в бараке. Надо сказать, что в наших бараках комнаты были большие, просторные. Алик семью еще не перевез. А какая мебель – у молодого казаха? Две кошмы, да круглый столик на низеньких ножках. Вот, и ходит он довольный по пустым комнатам. Напевает. Периодически, смачивая горло очередной «рюмашечкой».
Все это я узнал после того, как мы познакомились.
А через несколько лет по воле судьбы, я с основного производства перевелся в РМЦ (ремонтно-механический цех). Где Алик уже давно работал слесарем по ремонту станков и оборудования. Меня, как новенького прикрепили под его начало. Вот тогда я и постиг по-настоящему эту науку: «Работай меньше – зарабатывай больше».
К примеру, посылают нас с утра на ремонт токарного станка, который накануне сломался. Как думаете, что мы делаем перво-наперво, когда приходим на место? Определяем причину неисправности? Я тоже вначале так думал. Оказывается, нет. В первую очередь мы снимаем все, какие есть, крышки со станка и… «раскладываемся». То есть: в строго определенном беспорядке раскидываем вокруг станка ключи и инструменты.
Все. До обеда наша миссия на этом закончена. Алик поясняет:
– Учитесь, пока молодежь вас учит! Работать и медведя можно научить. Главное: научиться зарабатывать!
– Как же мы заработаем, если будем так работать? – Пытаюсь ему возразить.
– А ты, не торопись. – Ухмыляется он в свои жиденькие усы. – Главное: смотри и учись. Молодежь плохому не научит. Заработаем! И еще как! Вот, бери ветошь, и как только появится начальник цеха, или мастер, сразу же начинай протирать шестерни. Любые. А если спросят: «Где, Алик?» – Скажи: «Где-то, здесь. Или на складе, или в «инструменталке». Все. Я – пошел.
И уходит. Надо сказать, что устройство станков он знал на «отлично». Поговорив с токарями и пару раз заглянув в станок, к обеду он уже точно знал: какой узел или механизм надо менять. Но мы не торопились этого делать. Иногда, правда, еще какую-нибудь «деталюшку» снимем. К концу дня идем к начальнику цеха со списком, в котором Алик подробно указывает, что для ремонта станка нужно. А там… чего только не записано!
Следующий день весь уходит на поиски этого «чего». Попутно Алик занимается какими-то своими делами.
На третий день мы точим, шлифуем, подгоняем все «то», что нам смогли «подкинуть». Вокруг станка – полный «бедлам». «Черт ногу сломит!». Кто там, что разберет? Особенно начальник. Он только спрашивает Алика:
– Ну, что? Как, у вас дела? Сегодня закончите?
– Сегодня?! – Удивленно вопрошает Алик. И задумчиво отвечает:
– Сегодня – нет. Просто физически не успеем.
– Алик, а если постараться. Задержаться после работы немного?
– Немного – не получится. Работы тут, не меньше, чем до полночи.
– Алик, «по-стахановски», «… сконцентрировав все внутренние резервы», так сказать. А за сверхурочные, сам знаешь: оплата – вдвойне.
– Ладно, посмотрим. – Отвечает ему Алик. А мне подмигивает.
Озабоченный начальник уходит, а мой бывший сосед из каких-то своих личных «закромов» приносит, кряхтя, уже полностью собранный готовенький исправный узел, и мы его быстренько ставим на место неисправного.
– Что? – Спрашиваю Алика. – Можно пойти обрадовать начальника. Станок – почти готов.
– Ну, ты даешь, Старый! – Удивляется мой молодой «учитель».
… «Старым», – он меня звал не из-за возраста. Я лишь лет на десять был старше Алика. А из-за моих, как он всегда говорил, устаревших принципов…
– Ну, ты даешь, Старый! – Удивленно крутит он пальцем у виска. – На хрена тогда вот это, все? – Показывает он на разбросанные вокруг запчасти.
– А, действительно – на хрена? – Спрашиваю я.
– Э-э-э, дорогой, это – на будущее. Когда-нибудь будет, уж совсем безвыходное положение – а оно обязательно будет – тут, как раз, и позовут Алика на помощь. И Алик поможет. Не за бесплатно, конечно. Почет и уважение – Алику. А главное: очень хорошо заработать можно. Знаешь, как возрастают в цене запчасти, когда их нигде, достать нельзя!
Где-то часа через два после окончания законного рабочего дня, мы поставили на место все крышки. Пока я затягивал крепежные болты, Алик все «лишние» запчасти унес в свои «закрома». Наконец, когда протерли и разложили по ящикам весь инструмент, спрашиваю у него:
– Ну, все. Пойдем рапортовать о готовности станка?
– Не-ет, Старый. Опять не угадал. – Отрицательно и хитро покачал головой Алик. – Сначала мы ко всей нашей работе добавим изюминку. Очень важную в нашей работе изюминку. Такую – короче… ты сейчас все сам поймешь. Пошли…
И потащил меня в вент. камеру. (В «вентиляционную»).
Я, было, подумал, что здесь мы тоже что-то ремонтировать будем. Нет. Вошли и стоим. Кругом грохот, вой от работающего оборудования, горячий, обжигающий воздух. Уже через минуту по спине побежал пот. Мы стоим…
– Что мы здесь делаем? – Ору ему на ухо.
Тот успокаивающе похлопал меня по плечу, приложил ко рту ладонь и обвел ею вокруг: мол, стой спокойно, молчи и впитывай в себя эту неимоверную жарищу.
Стоим… Сауна! Та же, горячая – сауна! Через пять минут пот бежал уже по всему телу, заливал глаза, лез в уши. Спецовка? – Хоть, выжимай!
– Может хватит? – Ору Алику. Я уже понял суть этой… «изюминки».
Тот удовлетворенно меня осмотрел, мазнул мазутной тряпкой по носу, промокнул ей же мой лоб, размазал тыльной стороной ладони грязный пот на своем лице, и мы чуть ли не бегом помчались рапортовать.
Мокрые, взлохмаченные, пошатываясь, ввалились в кабинет начальника цеха. Алик «обессилено» боком завалился на стоящие вряд стулья, утащив меня за собой. Хриплым голосом отрапортовал:
– Все. Закончили. Станок готов к работе!
Начальник долго смотрел на нас восхищенно и… с жалостью. Вид у нас был, как у каторжан, вернувшихся в барак с лесоповала.
– Молодцы! Молодцы, ребята! – Наконец воскликнул он и крепко пожал нам руки. – Спасибо! Спасибо вам огромное! – И посмотрев на часы. – Я вам не по три, а по шесть часов сверхурочных запишу! Перед руководством участка буду ходатайствовать о премировании. Спасибо вам, ребята! Вот так надо работать! Молодцы!
А потом через некоторую паузу совсем расчувствовался и добавил:
– Вы, наверное, очень устали? От меня лично, как говорят: с устатку… (Я даже чуть было не присвистнул)… Открывает сейф, достает три стаканчика и… наливает коньяк!
– Давайте, ребята. С устатку… и сразу в душ. – И уж, совсем заботливо, как отец родной. – Только смотрите: с холодной водой осторожнее. Вы – распаренные. Не заболели, чтоб…
Потом по-отечески приподнял Алика за плечи, встряхнул его, обнял, как сына родного и еще раз тихо произнес:
– Спасибо, Алик.
И уже, как ровеснику, мне:
Видишь, какие хорошие молодые кадры у нас подрастают. Нам есть чему у них поучиться.
Действительно, было чему поучиться у Алика.
Петралаш шестнадцатый. Несуны
Другим, не менее зловредным порождением советской эпохи были, так называемые, «несуны». Причем, признанные и возведенные в ранг чуть ли не «само собой разумеющегося» с самой высокой трибуны тогдашним Генсеком, Леонидом Ильичем Брежневым.
Хорошо помню, как мучила меня совесть, когда я первый раз в жизни вынес с завода полный карман шурупов. Целых три дня жена не могла никак сбить у меня высокую температуру. Но прошло немного времени, и я уже болел, если не приносил домой, ни одного «шурупа». Нести все, и вся – становилось уже почти нормой жизни. Причем, на всех уровнях. Естественно, чем выше был уровень, тем богаче был «улов».
Какие только ухищрения не придумывал народ, чтобы суметь незаметно от охранников вынести со своего предприятия ту, или иную продукцию. Между ног привязывали грелки со спиртом, под одеждой обматывали себя колбасой, веревками, шпагатом, в зависимости того, что было нужно вынести. Более крупные вещи перекидывали через заборы.
«Притчей во языцах» была в те времена байка о том, как на одном из мясокомбинатов, провезли мимо проходной целую свиную тушу. Очень просто: надели на эту тушу генеральский полушубок, как можно глубже надвинули на свинячье рыло каракулевую папаху, посадили на заднее сиденье – и вперед. Охранник даже честь отдал, когда мимо него проезжали. Говорят, еще и пробурчал: мол, генерал, а «набрался», как свинья.
Это – байка. Но каждый из нас, кто, то время успел «захватить», не один раз, наверное, был свидетелем того, насколько изобретателен наш народ, когда нужно было усыпить бдительность охранников на проходной. А может и самому приходилось быть в качестве такого «изобретателя».
Об одном подобном изобретательстве и хочу рассказать.
Завод особой секретности. Режимное предприятие. «Мышь – не проползет», «муха – не пролетит» мимо охранников.
Красили как-то металлическую ограду на территории завода. «Сердце кровью обливается»: краска высшего качества, и – на забор!
– Мне бы, хотя бы – трехлитровую баночку… такой краски на гараж! – Причитает один, из красящих.
– В чем проблема? – Другой спрашивает. «Изобретатель».
– Как же я целую трехлитровую банку краски мимо охраны пронесу? Это ж тебе: не болты в карманы сунуть, и не рулон шпагата вокруг себя обмотать. – Сокрушается первый.
– А давай, на спор: я не одну – две, трехлитровые банки краски тебе вынесу, а охранник мне ничего не скажет. Мало того, еще и поможет мне. – Хитро ухмыляется «изобретатель». Литр водки поставишь, если вынесу?
– А если «заловишься», ставишь – два литра? – Довольный таким оборотом дела, парировал в ответ первый спорящий. Еще бы: появляется возможность за два пузыря водки… приобрести шесть литров высококачественной краски! Халява!
На том и порешили. Свидетели, среди которых был и я, «разбили» руки спорящих, и на следующий же день «изобретатель» показал «класс»!
С нескольких сторон к заводу подходила железная дорога. Одна, из линий, почти сразу же за забором уходила за поворот и терялась в густых зарослях терновника. Въезд на завод закрывался с этой стороны решетчатыми воротами с колючей проволокой наверху и шлагбаумом. Рядом – будка с вооруженным охранником. И шлагбаум, и эти ворота открывались охранником очень редко. По этой линии вагоны подавались на завод, от силы – пять, шесть раз в год. Но, как и все на заводе, хозяйство это содержалось в надлежащем состоянии.
Наш «изобретатель» налил намного больше, чем полведра краски, вооружился кистью, рулеткой, кусочком мела и отправился «вдоль по шпалам». Как отправился?
Во-первых, вошел в зону видимости охранника. Нарисовал краской на одной из шпал какую-то фигуру и начал от нее измерения. Отошел от этого места несколько метров в сторону ворот, отмерил расстояние рулеткой, нарисовал кружочек, поднес ведро с краской и аккуратно закрасил этот кружочек. Потом, от центра этого кружочка отмерил несколько метров рулеткой, снова кружочек нарисовал, закрасил его. И так – ближе и ближе, к воротам.
Охранник, от нечего делать, внимательно наблюдает за этим процессом. Тот – все ближе со своими кружочками.
– Чего, смотришь? Давай, открывай ворота. – Обратился «изобретатель» к охраннику. – Мне еще во-он сколько пройти надо! – Махнул рукой неопределенно, куда-то за терновники.
Охранник, естественно, открыл ему ворота и даже – шлагбаум. И пока тот возился с рулеткой и рисовал очередной кружочек, уже за забором, даже поднес ему ведро с краской.
Вскоре наш «изобретатель» скрылся за поворотом. Там, в терновниках, отыскал заранее приготовленные две трехлитровые банки с крышками, залил их доверху краской и почти три часа курил, убивая время. Полпачки сигарет пришлось выкурить, изнывая от безделья. Но это, как говориться, уже издержки. Главное: спор был выигран.
Потом вернулся к воротам. Охранник впустил его, заметив, правда:
– Ты что, сто километров ходил? Полведра краски истратил?
На что «изобретатель» невозмутимо ответил:
– Да, блин, в одном месте запнулся «об рельсу», пролил больше половины. Да, ничего страшного. Хватило и ладно. А меня, че? Слишком долго не было?
– Да, часа три, пожалуй. Ну, давай, давай, проходи. У меня скоро – смена.
На этом их диалог закончился.
…А на гаражах в этот вечер долго не смолкал, дружный и здоровый, хмельной и веселый, мужской смех.
И было бы очень весело и сейчас, если б не становилось грустно. Грустно от того, что подобные явления, среди многих прочих других, мешали строить нам сначала коммунизм, потом социализм, а сейчас…
И если на низших уровнях с появлением частной собственности с этим злом хоть как-то удается справиться – еще бы: за обычную шоколадку и убить могут, а не убьют, все равно срок «схлопотать» можно – то на высоких уровнях государство ничего не может с ним поделать. И дай любому «низшему» «высокие» возможности, будет – то же самое. Потому что, самое большее, чем рискуют, «несуны» высокого ранга – отставкой. Ну, еще разница в том, что на низших уровнях, конкретно – государство, от «несунов», в принципе, сейчас не страдает. Частная, ведь собственность. А вот, на высоких уровнях…
Из государственной казны НЕСУТ (и ВЕЗУТ, причем, эшелонами) уже не сотни тысяч и даже не миллионы, а уже – на миллиарды идет исчисление! В изворотливости и изобретательстве современным «несунам» советские граждане могут позавидовать.
А чего бояться «высоким» несунам? Это в советские времена: за хищения в особо крупных размерах – расстрел с конфискацией. А сейчас – капитализм. Сейчас за это, просто – отставка. Самое главное – без конфискации. И живут себе «отставные» «за границами», и «в ус не дуют».
Так что, не получится сейчас – и капитализм построить. Тогда надо было его строить, когда еще совесть у людей болеть могла. А сейчас…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
