Текст книги "Последние рейдеры Техаса. Из цикла DEEP FAIL STATE"

Глава вторая
подробно рассказывающая о действиях
передового отряда генерала Спринггета
и общей ситуации на театре военных действий

Как мы уже упоминали во вступлении, читатель найдет в нашем труде ряд очерков, обрисовывающих те или иные этапы героической борьбы техасской армии с налетчиками и бандитами, вероятно, в новом для себя свете. Для того чтобы этот свет осветил предмет нашего исследования со всех сторон, нам необходимо подробно – настолько, насколько это было бы уместно – изложить предысторию похода генерала Спринггета к озеру Амистад.

Итак, развертывание вооруженных сил Директории перед началом кампании проходило на диких и незаселенных территориях и шло в условиях противоборства со стороны мелких рейдерских банд и племен дикарей. Далее мы расскажем о том, что происходило с 13 по 17 ноября, на последнюю же дату будет дан обзор оперативной обстановки на всем театре военных действий. В начале ноября, а именно шестого числа этого месяца, племя Громовых Ползунов внезапно напало на поселок Глазоеды и взяло в плен более ста его жителей. На следующий день группа генерала Спринггета, преодолев 155 миль от Хватай-Города до Глазоедов, блокировала Громовых Ползунов, все еще находящихся в поселке. Дикари попытались вырваться из окружения следующим утром и были отбиты с большими потерями: две дюжины убитых и пленных воинов (все они были взяты в плен ранеными). Потери отряда генерала составили пять человек ранеными, из которых трое тяжелых (а один из них впоследствии умер).

Были захвачены 19 единиц холодного оружия, три пистолета-пулемета и автомат системы Томпсона. Оставшиеся дикари заперлись внутри поселка, продолжая удерживать заложников. В ходе последовавших переговоров, которые генерал Спринггет провел лично, он убедил вождя Громовых Ползунов, известного как Синие Ноги, прекратить сопротивление и присоединиться к силам Директории в их походе на рейдерскую крепость Гивин. Вскоре после этого половина присоединившегося к техасцам отряда дикарей и группа разведчиков вышли из Глазоедов и направились к Добрым Друзьям, куда и прибыли 17 ноября.

Приблизительно в это же время, с 14 по 18 ноября, отряд рейнджера Рубена Анкмана без особенного успеха вел патрулирование в поисках бандитов в окрестностях поселка Яд-Племя. К 18 ноября входящая в его состав группа вольнонаемной Лилу дошла до поселка Бензин-Река, где вступила в бой с бандой так называемых «губителей» (под таким общим названием в этой местности были известны стаи опустившихся дикарей, до сих пор обитающих в руинах старых городов).

К 20 ноября ситуация в районе поселков Яд-Племя и Бензин-Река прояснилась: разведывательные отряды Директории патрулировали окрестности, периодически вступая в бой с мелкими группами противников. Группа Анкмана за это время имела пять боестолкновений, в которых потеряла одного бойца, но и уничтожила 16 бандитов. Группа Лилу натолкнулась на противника только однажды и уничтожила четверых «губителей». Стабилизация обстановки позволила отрядам продвинуться дальше, оставив небольшое прикрытие для продолжения борьбы в указанном районе. Уже 21 ноября семь бойцов из отряда Лилу перешли в поселок Яд-Племя, откуда через день в направлении на поселение Десса вышел весь отряд Анкмана, за исключением девяти оставшихся на патрульных задачах солдат. Борьба с рейдерами и бандитами в районе двух упомянутых поселков шла еще несколько дней. Таким образом, к середине ноября на театре военных действий сложилась следующая оперативная обстановка:

1. Основные силы Директории находились в Добрых Друзьях (авангард генерала Спринггета и отряд Сони, всего около полусотни солдат) или сосредотачивались у Глазоедов (ставка генерала и четыре взвода первой роты ополчения Песчаных Озер, около сотни солдат).

2. Часть сил разведчиков (отряды Анкмана и группа Лилу, вместе до 50 солдат) все еще были скованы борьбой с бандитами в окрестностях поселков Яд-Племя и Бензин-Река.

3. Передовые силы противника продолжали находиться на укрепленных позициях Гивин и Стоктон.

Силы Директории на этом этапе кампании состояли из четырех самостоятельных отрядов (Анкман, Лилу, Соня, Спринггет) и роты ополченцев из Песчаных Озер. Группы разведчиков представляли собой хорошо вооруженные отряды ветеранов, воюющих с рейдерами в этом районе уже не первый год и хорошо знающих как местность, так и противника. Однако дисциплина в этих подразделениях не сильно отличалась от таковой у рейдерских банд (иногда бывшие налетчики даже оказывались на службе Директории, как это было в случае с вольнонаемной Лилу). Ополчение было более многочисленным, но его подготовка ограничивалась тремя месяцами в учебном лагере Песчаных Озер и длительным маршем на запад. Отчасти этот недостаток компенсировался опытными сержантами из числа солдат так называемой «дивизии Даллас», возглавившими первую роту в Григгинз. Таким образом, уже к концу ноября силы Директории сконцентрировались в двух запланированных точках (Десса и Добрые Друзья) для атаки на Гивин.

Бой у деревни Глазоедов. 15 ноября 2072 г.

Спринггет терпеть не мог поселки, выросшие из деревень дикарей или стойбищ кочевников, – он всегда мог их отличить даже ночью, даже если ветер дует в другую сторону. Одни названия чего стоят: Сжатые Челюсти, Мертвая Рука, Великие Псы. Или вот: деревня Глазоедов, до которой сейчас рукой подать – пара сотен метров.

Они прибыли сюда с севера по восемьдесят третьему хайвею, или «высокой дороге Четыре Круга», как ее называли местные, не видевшие заметной разницы между цифрами «8» и «3». Он расположил солдат прямо перед холмом с чрезвычайно крутыми склонами, выглядящим тут так же неуместно, как баскетбольный мяч под одеялом. На вершине холма стоял дозор, поэтому за свой тыл генерал не опасался. Деревня лежала перед ними в центре просторного летного поля располагавшегося тут когда-то аэропорта, и Спринггет вспомнил, что на его карте место было обозначено как аэропорт Единения графства Кимбл. Выглядела деревня как куча мусора, которую кто-то выбросил на гладкую поверхность летного поля, да так и оставил тут лежать и гнить. Ветер был с севера, и поэтому по запаху деревня Глазоедов пока никак себя не выдавала. От вчерашнего боя следов вокруг тоже уже не осталось: тела дикарей убрали, а раненые и пленные находились с другой стороны холма в обозе, трофеев же толком и не было.

– Назвали бы Единением хоть, дикари, – презрительно бросил Спринггет.

– Что назвали, генерал? – не понял молодой сержант из новеньких, обозревавший окрестности в бинокль.

– Деревню свою. Тут рядом был аэропорт Единение – хорошее название вполне. Нет же, Глазоеды.

– Да, дикари, что с них взять, – согласился сержант, которого, кажется, звали Бенджамин Динтон.

– А утро-то какое неплохое выдалось! – сказал Спринггет, поглядывая на голубое небо, все в мохнатых кучевых облаках. – Очень даже хорошее для ноября, вот только лезть туда даже таким утром не очень хочется. Еще подождем…

– Да, ваша правда, командир, – буркнул сержант Динтон и снова уткнулся в свой бинокль.

Позади них стояла машина Спринггета – небольшая амфибия с пристроенным сзади мотоциклетным движком. Очень шумная, но зато не прожорливая и крайне неприхотливая в плане топлива. На ее капоте сидел скучающий Призрак в своем белом бронежилете. Его белая каска висела на поясе и мерно покачивалась. Призрак курил и пускал кольца, наблюдая, как они уплывают в сторону и быстро исчезают. Спринггет вспомнил, как вчера дикари из племени Громовых Ползунов едва дали им развернуться у холма и нестройной толпой бросились в атаку, потрясая своими копьями и стреляя в воздух из пистолетов. Шансов у них не было, большая часть даже не смогла добежать до позиций солдат Спринггета, а их стрельба была больше для вида, и похоже, что они даже не целились. Его солдаты быстро перестреляли пару десятков дикарей, а оставшиеся в живых попрятались обратно за мусорные стены поселка. Потери были смешные – всего несколько раненых. Умер только один боец, которому не повезло поймать своей головой метательный топор Громовых Ползунов.

– Кажется, у нас там парламентер с белым флагом, – сказал сержант и протянул Спринггету бинокль. – Вот, взгляните, командир!

Спринггет навел резкость и увидел, что от поселка действительно отделилась и сейчас направлялась к ним небольшая группа людей, а на длинной палке они несли перед собой светлое полотнище. Впереди он увидел вождя в ярком плюмаже из перьев, а за ним несколько воинов с копьями.

– Возьми шесть человек, и займите позиции по флангам, будьте начеку! – скомандовал Спринггет сержанту и затем повернулся к Призраку. Тот уже сидел в кабине, терзая стартер в попытках завести слабенький мотор.

– Оружие? – Сержант Динтон протягивал ему автомат.

– Не нужно, – отрезал Спринггет. – Еще решат, что я их боюсь.

Солдаты быстро заняли позиции, а доехать до делегации дикарей, чтобы встретить ее на нейтральной территории, не составило труда.

– Земля потеплела у моих ног, когда я увидел тебя, славный воин, генерал Шрам! – произнес вождь дикарей, когда Спринггет вышел из машины и приблизился к группе дикарей.

Костюм вождя состоял из двух наплечников, в которых угадывались старые автомобильные покрышки, перекрещенных на груди патронных лентах и короткой кожаной юбки. На руках у него было по несколько пар механических часов, и Спринггет был на сто процентов уверен, что все они не ходили. Боевая маска вождя, представляющая собой разукрашенный полосами и кругами старый противогаз, болталась на шее.

– Меня зовут генерал Джон Спринггет, – сказал Спринггет громко, обращаясь сразу ко всем дикарям. – А как твое имя, храбрый вождь Громовых Ползунов?

– Люди зовут меня Синие Ноги! – так же громко и чуть нараспев произнес вождь Синие Ноги, поднял вверх обе руки и сделал ими пару конвульсивных движений, как будто бы опрокидывал на себя невидимый чан с водой. Спринггет заметил, что ноги его были не синие, а скорее белые, но очень грязные.

– Ты и твои люди храбро сражались, славный вождь Синие Ноги! – продолжил Спринггет, стараясь не копировать речь вождя. – Я предлагаю вашему племени объединиться с моим войском и принять участие в большой охоте на плохих людей, что живут на холмах в неделе пути на закат отсюда, за Ловцами Ветра!

Спринггет ожидал, что вождю потребуется время на размышление, или, может быть, совещание со старейшинами, или даже какие-то магические манипуляции вместе с шаманами, а возможно, что и определенное сочетание звезд и планет на небе, но все оказалось проще. Вождь Синие Ноги опять поднял руки, видимо советуясь с Громовым Тотемом племени, а затем просто сказал:

– Мы согласны, генерал Весенний Шрам! Но до Ловцов Ветра мы обычно не ходим и не знаем туда дорогу. Мы ходим до Приятеля, до торговца на Трех Закорючках и до…

– Мои следопыты знают дорогу, вождь Синие Ноги. Вы сможете получить воду и медикаменты в моем лагере и следовать за нашей колонной.

Вождь Синие Ноги сложил руки на груди и, придав лицу очень значительное выражение, медленно кивнул. Спринггет понял, что это означает согласие. Но, прежде чем сесть в машину, он задал еще один вопрос:

– Вождь Синие Ноги, скажи мне, почему ты сейчас не вместе с другими семьями Ползунов и ушел так далеко на север?

– Синие Ноги не простой вождь, – сказал Синие Ноги, не меняя выражения лица. – Синие Ноги – вождь-ханякса. Синие Ноги – отступник. Синие Ноги – изгнанник. Синие Ноги и его люди отказались есть человечину.

 
                                        * * *
 

Эти дикари не имели никакого отношения к тем ползунам, пугающие орды которых наводили ужас на Директорию пятнадцать лет назад. Те выглядели как ожившие мертвецы, передвигались толпами и могли за сутки пройти тридцать миль, не останавливаясь ни на секунду. Они все неожиданно вымерли году в шестьдесят третьем или шестьдесят четвертом. Точно – до шестьдесят седьмого. Какая-то эпидемия скосила их с такой скоростью, что оставалось только радоваться этой внезапной удаче. Дважды – что это было так стремительно и что болезнь ползунов не перекинулась на обычных людей. Но грозная слава уже вымерших ползунов к тому времени настолько распространилась по пустошам, что сразу же нашлись хитрые дикари, которые взяли себе их наименование. Так появились Громовые, Кровавые, Собачьи, Пустынные Ползуны и еще штук пять ранее безымянных племен, обитавших между техасской Колорадо на востоке и Ореховой рекой на западе. Все они были дикарями и людоедами, уже практически потерявшими человеческий облик. Ближе к Рио-Гранде они не заходили, северо-восточнее их тоже обычно не видели. И вот сейчас отряд Спринггета находился прямо на северо-западной границе этой группы племен.

Машина Спринггета легко катилась по плоской пустоши, иногда чуть подскакивая на кочках и ухабах. Раньше здесь проходило шоссе, но оно уже почти скрылось за наслоениями песка. Спринггет сидел впереди, справа от сосредоточенного и вцепившегося в руль Призрака. Ему пришлось надеть очки, чтобы пыль не забивала глаза. Тканевую крышу машины они сняли и свернули, поэтому сзади, у пулеметного шкворня, сейчас расположились еще двое – снайпер Кэролин Дрей и сержант Бенджи Динтон. Он сейчас сидел на пулемете в лихо надвинутом красном берете, а Кэролин стояла, держась за поручень, и что-то высматривала на горизонте. Ее автомат болтался у нее на груди.

Спринггету надоело ехать спереди, и он попросил Призрака остановить машину. Походил пару минут, чтобы размять ноги, и потом поменялся местами с сержантом. В кузове было довольно тряско, но хотя бы пыль не забивалась в глаза и рот. И на Кэролин было смотреть приятнее, чем на бесконечный однообразный пейзаж. Она придерживала автомат рукой, и он чуть плющил ее грудь, отчетливо выделявшуюся под грязной майкой. «Красивая девушка, только почему-то очень грязная всегда», – подумал Спринггет. Она, кажется, заметила, что генерал ее разглядывает, и чуть усмехнулась, но продолжала стоять, а ее волосы, закрученные в конский хвост, развевались на ветру. Наконец они покинули тряские пустоши и полузасыпанное шоссе и выехали на «десятку».

Дорога к Добрым Друзьям шла по сравнительно хорошо сохранившейся десятой интерконтинентальной трассе. Глазоеды, Друзья, Стоктон и Рейдвилль были насажены на нее, как бусины, с востока на запад. Гивин был тут же неподалеку, между Друзьями и Стоктоном, заметно ближе к последнему и недалеко от Ловцов Ветра. В тех краях действительно над пустошами возвышались старые ветряные турбины, уже почти все с отломившимися и упавшими лопастями. Ветер, который они когда-то ловили, теперь властвовал над пустошами безраздельно. На пустом хайвее периодически попадались брошенные машины, уже много лет бывшие покорными пленниками времени. Асфальт, когда-то манивший скоростью и притягивавший желающих жить быстро и недолго, грустно тянулся серой полосой в бесконечность, словно стонущий старик. От этого пейзажа на Спринггета накатывала тоска, но никто из его спутников, кажется, не разделял его настроения. Возможно, дело было в том, что их колонна шла со скоростью уставшей лошади, да и сама дорога была далеко не в лучшей форме – им периодически приходилось делать остановки и расчищать ее от мусора. Катаклизм, унесший жизни людей много лет назад, превратил в пустыню когда-то заполненный автомобилями хайвей, где теперь лишь природа была благословлена на бессмертие, бесконечно находясь в ожидании иного солнца в иной эпохе.

Лилу и Река Бензина. 21 ноября 2072 г.

Лилу медленно обошла свой отряд, выстроенный для смотра, благо для этого хватило всего дюжины шагов. Все пятеро встали почти ровно и даже имели достаточно опрятный вид. Слева стоял коротышка Мотто в своей кожаной броне и редком шлеме с откидывающимся прозрачным забралом. Оно было уже в мелких трещинах, а на поясе у него висел старенький кольт, в руках же – южный «тихуанский» автомат. Грубое, но эффективное оружие, которое крупными партиями штамповали в Тихуане, может стрелять даже с горстью песка в затворе, магазин на двадцать четыре патрона. За ним переминалась с ноги на ногу непоседа Салли, которую чаще звали просто Косичка за ее прическу. У нее тоже был пистолет и за спиной рычажная винтовка в каком-то редком калибре и с самодельным оптическим прицелом, представлявшим собой трубку, едва ли не длиннее винтовочного ствола. Впрочем, убогость этого агрегата компенсировалась естественным глазомером Косички, так что на своего снайпера отряд обычно не жаловался. Одета она была как бродяга: руки и ноги в несуразных обмотках, а на теле – остатки видавшего лучшие годы кардигана. А может быть, это когда-то было пальто. Следом за ней выглядывал Фингал, прозванный так за татуировку вокруг правого глаза. Он был в громоздкой броне тихуанцев и с многозарядным ремингтоном. Фингал прибился к отряду недавно и был из дезертиров картеля, поэтому, можно сказать, находился еще на испытательном сроке. Ну и завершали строй два неразговорчивых брата откуда-то из-под Песчаных Озер – Билли и Бобби. Старший, Билли (штурмовая винтовка, как у Мотто), был лысый, как коленка, но с вислыми усами, а младший, Бобби (короткий дробовик с барабаном и пистолет двадцать второго калибра со встроенным глушителем), наоборот, с копной волос и всклокоченной бородой, но без усов. Бобби был разведчиком отряда. У них обоих были перекинутые через плечо кожаные патронташи, куда братья умудрялись запихивать такое количество боеприпасов, что в любой затянувшейся перестрелке к ним вскоре начиналось паломничество за «лишней обоймой».

Сама Лилу, в тяжелой армейской каске с надписью «Рождена, чтобы убивать», модных черных очках, отличной кожаной куртке с патронташем и зеленых бриджах с высокими шнурованными ботинками, с обмылком сигары в углу рта, была образцом стиля и объектом для подражания. На правом бедре в чехле у нее висел нож, слева – автоматический пистолет под «девяточку» – самый распространенный калибр, а в руках она держала, заботливо поглаживая, самую настоящую машину смерти – новенький автомат Томпсона в калибре «точка и сорок пять», с дисковым магазином на девяносто патронов. Автомат и кое-что из амуниции ей выдали со склада в Тристаре, а все остальное снаряжение она добыла самостоятельно.

У всех, кроме Фингала и Лилу, на одежде красовались треугольные нашивки армии Директории, где молния пересекала орудийный ствол под тристаровской звездочкой. Фингал был дезертиром, а Лилу – вольнонаемной, и ей такая нашивка не полагалась. И это были все, кто у нее остался после того, как еще семеро бойцов вышли на соединение с отрядом Анкмана. Негусто для того, чтобы демонстрировать в окрестностях «присутствие крупных сил нашей армии», как было упомянуто в приказе.

– Бойцы, вольно! – решительно скомандовала Лилу, и сразу же Косичка задала вопрос, который придумала, вероятно, только секунду назад:

– Лилу, а вот скажи, когда ты была рейде…

– Я. Никогда. Не была. Рейдером. Заруби себе на носу! – отчеканила Лилу, держа руку на поясе с пистолетом.

– Воу-воу, полегче! Я же не хотела…

– Сталкером. Это называется сталкер. Я была сталкером.

– Ну да, типа того. Когда ты была этим вот самым сталкером, тоже таких уебков видела?

– Не, – помотала головой Лилу. – Такого, как сейчас, в те времена не было, – задумчиво добавила она, – время было другое. Не такое, как теперь.

– Но ты же видела заговоренных?

– Конечно! У меня у самой был в группе такой чудик – все считал, что пули от него отскакивают, и всегда лез на рожон.

– И что?

– Ну как что. Убили со временем, конечно.

– Вот и я думаю, – обстоятельно сказала Косичка, – губители совсем не заговоренные, просто либо торчки лютые, либо просто везет им.

– Точнее стрелять надо, подруга, – сказала Лилу и, воспользовавшись секундным ступором Косички, легонько щелкнула ее по носу, а затем, напевая что-то себе под нос, пошла прочь. – Бобби в дозоре! – бросила она через плечо.

– Но рейдеры-то знаменитые хоть были заговоренные? – не унималась Косичка, вприпрыжку следуя за командиром.

– Эх! – махнула на нее рукой Лилу. – Рамон, Ханна, Жанет Наповал – веселые были ребята, но не бессмертные. Давно уже их косточки греются в пустошах…

Оставив Косичку в размышлениях, Лилу пошла в свой тенистый уголок под полуразрушенной стеной, куда вчера притащила найденное неподалеку автомобильное кресло, и собралась часок вздремнуть перед ночным патрулем. Бойцы отряда уже разбрелись по лагерю и начали заниматься своими делами, а Бобби пошел на наблюдательную вышку, прихватив винтовку Косички в качестве бинокля. Лилу вспомнила, как они неделю патрулировали окрестные пустоши и группа Анкмана регулярно передавала весточки, как за это же время имела уже пять контактов с противником, в которых потеряла одного бойца, но и уничтожила полтора десятка бандитов, а они все ходили по пустым полям совершенно пустыми. И вот вроде бы в ничем не примечательных руинах они столкнулись с этими «губителями».

Их было четверо, и они были замотаны в какие-то грязные тряпки, как бродяги или мертвяки. Ни брони, ни тяжелого оружия у них не было – пара с пистолетами, а один вроде бы вообще с ножом. Сначала бойцам Лилу улыбнулась удача, и один из мерзавцев моментально откинулся с простреленной головой, а остальные трое проворно попрятались где-то в руинах.

– А-а-а! Шлепнула как муху! – заорала откуда-то сверху Косичка.

И вот этих троих они не могли взять, как ни старались. То ли дело было в том, что уже наступили сумерки, то ли губители были действительно заговоренными, но пули попадали куда угодно, только не по ним. Пришлось пойти на сокращение дистанции, но все обошлось – они нашпиговали ублюдков свинцом, и оказалось, что те никакие не заговоренные, а просто верткие и удачливые подонки.

 
                                        * * *
 

Разведчики расположились рядом с поселением, названном своими обитателями Река Бензина, и бог знает что было у этих обитателей на уме, когда они выбирали такое название для места, где собрались жить и, возможно, умереть. Поселком этот гадюшник было назвать сложно – обычная грязная деревня. Под мрачным небом, серым, как асфальт близлежащих шоссе, и таким же потрескавшимся, она раскинулась вдоль извилистой речки, вода которой словно струилась вязкой мазью, изуродованной пятнами мазута и бензина. Дома, бывшие единственным прибежищем для жителей этого места, будто специально были сложены из мусора и грязи, добытых на ближайшей свалке. Каждая кривая стеночка поселка – а ровных стен тут не было, – сложенная из осколков прошлого, словно хотела что-то рассказать проходящему мимо путнику. Или, возможно, просто тихо шептала всякие непотребства.

Лагерь Лилу разбила в разрушенной церквушке, а сама деревня находилась отсюда в миле на северо-восток. Места тут были действительно безрадостные. Когда-то это были поля, а после Катастрофы вследствие аварии на нефтеналивном терминале большая часть рек превратились в зловонные безжизненные канавы, радующие глаз разноцветной водой, но смертельные для людей и животных. На севере торчали исполинами остовы ветряков, на юге до горизонта расстилалась выгоревшая равнина.

Лилу уже почти задремала, как до нее донесся разговор, в котором участвовали Косичка Салли и Мотто. Мотто, как она знала, был родом из столицы, но отсутствие денег и неспособность к праведному труду привели его в итоге в армию Директории.

– Все, Салли, больше в Тристаре такого нет, как бывало раньше…

– Вообще нет? Типа сухого закона?

– Ну вообще нет, как есть говорю. Пару раз стрельнут за ночь – и это все. Не так, как раньше, когда Скрамбл всю ночь в фейерверках, а наутро приезжают репортеры и все чинно да благородно описывают, всю вереницу трупаков, что набили за ночь. Я, бывало, по тридцать и даже больше видел…

– Да пиздишь ты!

– Хозяйками поклянусь!

– Так, а как теперь-то? Скрамбл уже все, получается? – сокрушенно произнесла Косичка.

– Не все. Все как раз на месте – казино там, бордели, ставки, собачьи бои. Все есть. Но семьи все держат вот так вот.

– Вот дела! Давай скорей рассказывай, чего и как…

– Первая это, конечно, Доча и ее банда. Черная Ласка Элеонора – слышала, наверное? Такая вся из себя правильная красотка, умная, как ее папаша, но ворочает делами почище, чем любой мужик. У нее самые отборные ребята сидят на ставке. Вторая семья – это Кларки. Ну, они из бывших складских, поднялись на леваке всяком. Третья – это семья китайца этого, Лавенжа, группировка его, в общем. С ними вообще никто не связывается, потому что они и разведку Директории уже давно за пояс заткнули…

– Да ты что?!

– Ага, вообще бешеные психи, хуже налетчиков. Ухлопали Сокаля, а он был третьим человеком в старой разведке, еще при нашем генерале поднялся. И им хоть бы хны! Кто им дорожку перейдет – найдут за воротами в канаве с рейдерским галстуком. Знаешь про рейдерский галстук, Салли?

– Знаю, мы его галстуком мертвяка называли.

– Что, реально кто-то мертвяку в рот пальцы свои совал?

– Не знаю, галстук этот на моей памяти только людям делали. Так что там с семьями? И они между собой не срутся?

– Ага, даже без перестрелок обходятся, вот какие времена настали, подруга! Кларки и Лавенж вроде враждуют промеж себя, а клан Дочи поддерживает как бы перемирие с ними.

– И как это им удалось так?!

– А они поделили все. Доча занимается салонами и игорными столами, Лавенжи приторговывают оружием и бухлом, Кларки – эти по части наркоты больше, хотя и казино свое тоже держат.

– Хитро устроились. Но, мыслю, до поры до времени это…

– Думаешь?

– Конечно, эти пауки в одной норе долго не просидят.