Текст книги "Абсолютное доказательство"

Глава 35

Вторник, 28 февраля

Росс снова изо всех сил толкнул решетку вверх. Затем стянул перчатку и принялся ощупывать ее край. Почти сразу пальцы наткнулись на болт и гайку. Туго затянутую гайку – замерзшими пальцами не отвернешь. Поворачиваясь вокруг себя, он нащупал на своих местах еще три болта – четыре из шести. И все чертовски туго завинчены.

Черт! Вот ублюдки!

На несколько секунд его ослепила паника. Что же делать? Болтаться здесь, в колодце, цепляясь за лестницу, до утра? А что утром? Услышит ли кто-нибудь его крики, придет ли на помощь?

Продержится ли он до утра в ледяной воде?

Росс снял с себя тяжелый пояс, закрепил его на лестнице. Туда же отправились спасжилет и кислородный баллон. Теперь ему стало легче; он мог свободнее двигаться и яснее мыслить. Росс сосредоточился, приказывая себе не поддаваться панике. На дне колодца ничего нет. Но не зря же, черт возьми, он называется Колодцем Чаши! Так или иначе, колодец как-то связан с Граалем. Допустим, Иосиф Аримафейский захотел спрятать Грааль здесь. Как бы он это сделал?

Водолазного костюма и кислородного баллона у Иосифа точно не было. Так что если он просто не бросил Чашу в воду, то должен был спрятать ее… где-то недалеко от поверхности. Верно?

Росс взглянул на часы. 21.07. Рабочие придут сюда – если придут – часов через двенадцать. Что им сказать, он еще придумает. Как будет объясняться с Имоджен – тоже подумает позже. А сейчас нужно использовать эти двенадцать часов, чтобы как можно полнее обследовать колодец.

Росс решил подойти к делу методически. Сдвинул маску на лоб и начал ощупывать, один за другим, камни, из которых были сложены круглые стенки колодца. На каждый надавливал, толкал, пробовал ковырять щели между камнями ножом. Постепенно двигался слева направо и сверху вниз.

Ничего не выходило, и он уже готов был бросить это занятие, как вдруг один большой камень, над самой поверхностью воды, качнулся под его ладонью.

Росс вставил нож в щель между ним и соседним камнем и несколько минут работал ножом, чувствуя, как камень расшатывается все сильнее. Он определенно поддавался – и вдруг провалился куда-то внутрь, открыв углубление в стене.

С яростно колотящимся сердцем Росс вгляделся во тьму, затем достал свой водонепроницаемый фонарь и посветил. Ему открылось внушительных размеров углубление; задняя стенка была не видна. Из углубления тянуло холодом.

Хантер начал расшатывать соседний камень, пока не сумел протолкнуть в углубление и его. Затем – еще один, и еще, и наконец расширил углубление так, что теперь туда пролезала голова и плечи. Холодный сквозняк чувствовался теперь сильнее.

Что там, с другой стороны лаза? Может быть, выход на поверхность?

Росс с трудом протиснулся внутрь. По лицу мазнула паутина; вздрогнув от отвращения, он отбросил ее рукой. Мгновение спустя впереди мелькнули и исчезли два крошечных красных глаза. Крыса. После Афганистана Росс возненавидел этих тварей.

Пахло сыростью, однако грубые каменные стены были сухими на ощупь. Интересно, размышлял Хантер, медленно продвигаясь вперед, природная это пещера или рукотворная? Тьма стояла непроглядная; даже два фонаря – один, закрепленный на голове, другой в руке – освещали путь всего на несколько ярдов вперед.

Потолок пещеры, неровный, покрытый крошечными сталактитами, нависал так низко, что Россу едва удалось приподняться на колени. Сжимая в руке фонарь, он прополз еще немного. Дальше пещера сужалась, потолок становился все ниже – и заканчивалось все крохотным отверстием.

Черт!

В замкнутых пространствах Росс всегда чувствовал себя неуютно. Даже двухдверные автомобили не любил. А сквозь этот тесный прогал удастся проползти только на животе.

Он посветил перед собой фонариком. В темноте снова мелькнули красные глазки. «Пшла вон!» – прошипел Росс. Пронзительный писк, шорох, топот маленьких лапок, эхом отдающийся от стен – и тишина.

Росс сделал глубокий вдох, распластался на полу и пополз вперед, чувствуя, как задевает головой потолок пещеры. Ледяной сквозняк все сильнее дул в лицо, рождая надежду, что впереди – выход на свободу.

В свете фонаря он различал, что тоннель еще больше сужается. Еще несколько ярдов – и Росс начал задевать макушкой потолок, а подбородком – землю.

Дышать становилось все труднее.

Сможет ли он двигаться дальше?.. Навалилась паника.

«Успокойся! Дыши. Дыши ровно и глубоко. Вдох-выдох, вдох-выдох».

Потолок и стены пещеры сдавили его со всех сторон.

Как в гробу.

«Уже немного осталось! Не останавливайся. Глубоко дыши и двигайся вперед».

Звуки дыхания, шорохи, что издавало тело, продвигаясь вперед, казались почти оглушительными.

«Что, если я застряну?»

Усилием воли он выбросил эту мысль из головы.

Вдох-выдох. Вперед. Только вперед.

Так он прополз ярдов двадцать или около того. И вдруг стены перед ним расступились. В порыве радости Росс рванулся вперед. Через минуту он попал в пещеру, довольно большую – здесь можно было встать и выпрямиться во весь рост. В дальнем конце ее виднелся вход в еще один тоннель.

С безмерным облегчением Росс поднялся, подобрал с пола фонарик, посветил им на голые стены – и обнаружил справа от себя, совсем рядом, небольшое углубление.

Покрытые пылью обломки камней на полу под ним указывали на то, что это углубление создано не природой. Заинтригованный, Росс подошел ближе и посветил фонарем внутрь.

И увидел в углублении какой-то предмет.

Сунув туда руку, вытащил свою находку.

Что это такое, он сперва не понял. Деревянное, неровное, размером с мяч для регби, покрытое толстым слоем пыли. Словно собранное из двух половинок, намертво скрепленных между собой.

По спине у Росса пробежал холодок.

Этот предмет был сделан человеческими руками.

Глава 36

Вторник, 28 февраля

Росс застыл, словно завороженный. Все страхи покинули его: он не мог думать ни о чем, кроме странного предмета у себя в руках.

Быть может, это и есть то, что искал Гарри Кук?

То, за что он умер?

И что там, в этом древнем ларце?

Искушение попытаться открыть ларец сейчас же, с помощью ножа, было почти непреодолимым. Однако Росс понимал: его главная задача сейчас – сохранить находку и выбраться наружу, не наткнувшись на противников. Тот, кто похитил сумку, рано или поздно ее откроет – и вернется.

Быть может, продолжение тоннеля с той стороны приведет к выходу?

Выбора нет, остается лишь попробовать.

С ларцом в руках Росс прошел пещеру насквозь, перед входом в следующий тоннель лег на пол, распластался и пополз вперед, толкая фонарь и свою находку перед собой.

С трудом протискивался он через новый тоннель, где едва хватало места, чтобы ползти. Свежий холодный ветер дул в лицо все сильнее. Через двадцать минут Росс увидел выход. Перед ним выросла каменная стена с высеченными в ней грубыми ступенями, а за ней – еще одна пещера, где можно было встать на ноги.

Держа фонарь в одной руке и находку – в другой, Росс пошел вперед. Поверхность пещеры поднималась круто в гору. Сквозняк становился сильнее и свежее с каждым шагом. Наконец Хантер увидел над собой еще одну металлическую решетку, круглую и ржавую – и за ней тьму.

Понятия не имея, где оказался, он все же дотянулся до решетки и ее толкнул.

Решетка не поддавалась.

Борясь с паникой, журналист выхватил нож, вонзил его в стык между решеткой и краем пещеры – и ощутил, как лезвие проходит сквозь что-то мягкое. Земля посыпалась на лицо, запорошила глаза.

Он заморгал, протирая глаза, затем натянул очки – и еще несколько минут ковырял ножом землю вокруг решетки.

Затем толкнул еще раз.

На этот раз решетка слегка поддалась.

Росс снова толкнул, теперь со всей силы. Решетка сдвинулась на пару дюймов.

Он толкнул еще и еще – и в конце концов, с чмокающим звуком, словно земля неохотно расставалась со своей собственностью, решетка упала в сторону.

Преодолев последние две ступеньки, Хантер выглянул наружу и посветил фонарем.

Он высовывался из ямы в густом кустарнике. Вокруг колыхалась на ветру высокая трава. Выбравшись наверх, Росс понял, где находится.

Примерно в сотне ярдов над ним высились руины Гластонберийского холма; там он был на прошлой неделе. А слева – с той стороны, откуда он пришел – поднималась высокая частая изгородь, и над ней вздымались к небесам кроны деревьев.

Росс стоял под дождем, глядя в ночь, обратившись лицом к Колодцу Чаши.

Глава 37

Вторник, 28 февраля

Озираясь вокруг и прислушиваясь, не караулит ли поблизости враг, Росс вернулся к колодцу, откуда все началось. Оставшиеся две сумки по-прежнему стояли рядом. Он аккуратно завернул свою находку в полотенце и положил в уголок сумки. А закончив с этим, начал заметать следы.

Отвинтил болт, закрученный его противниками, извлек из колодца лестницу вместе с баллоном и спасжилетом, упаковал все это. Затем вновь задвинул решетку и завинтил все шесть болтов. Заваливать камнями отверстие в стене не стал – до сих пор его никто не обнаружил, значит, не обнаружат и дальше. Наконец снял водолазный костюм и натянул свою одежду. Закончив, перебросил сумки через забор, а вслед за ними перелез и сам, постоянно прислушиваясь, – не раздадутся ли рядом шаги или гул автомобильного мотора.

Он выехал из Гластонбери и через несколько миль по направлению к Брайтону свернул на тихий проселок. Здесь, найдя припаркованный на обочине трейлер, остановился за ним, так, чтобы не было видно с дороги. Запер дверь, включил свет в салоне, расстегнул насквозь промокшую сумку, лежащую на пассажирском сиденье, и трясущимися руками извлек оттуда свою находку – странной овальной формы ларец, покрытый толстым слоем пыли и грязи. Затем поднял его и потряс, приблизив к уху. Кажется, внутри что-то есть! Поскреб пальцами слой грязи – обнажилось дерево.

Дрожа от предвкушения, Росс попытался разъединить две половинки ларца, но из этого ничего не вышло. Придется подождать до дома.

Что же там? Неужели то, что предсказывал Кук? Возможно ли такое?

Или там ничего нет, и его ждет лишь огромное разочарование?

Росс едва осмеливался надеяться. Чаша Грааля. Великая святыня, которую сам Иосиф Аримафейский или кто-то другой скрыл от вражеских взоров на две тысячи лет…

Взглянув в зеркало, Росс заметил у себя под носом и на губах засохшую струйку крови. На лбу и на щеках виднелись царапины. Он смочил платок и тщательно вытер лицо. Нос все еще ныл; к нему было больно прикасаться. Россу показалось, что под глазами у него залегли темные синяки. Быть может, все дело в освещении, но если синяки и вправду там, нос, скорее всего, сломан.

* * *

Домой он приехал вскоре после двух, все еще на адреналине. Остановил машину перед гаражом, рядом с «Приусом» Имоджен. Гараж они использовали лишь как склад и мастерскую, а машины всегда оставляли снаружи.

Росс долго вглядывался во тьму и прислушивался, прежде чем выйти из машины и зайти в гараж. Дверь он открыл так тихо, как только мог, включил в гараже свет, сбросил с плеч сумки, тщательно закрыл за собой дверь и убедился, что она заперта.

Затем повесил водолазный костюм сушиться на раму своего велосипеда, открыл внутреннюю дверь и с мокрой сумкой под мышкой прошел в дом мимо Монти, дремлющего у дверей на подстилке. Пес открыл один глаз – и снова закрыл, когда Росс на цыпочках прошел мимо него в спальню.

Пресс-релиз для Имоджен будет такой: расследовал историю с уклонением от налогов, подстерег у дома одну важную шишку из Сити, чтобы задать ему пару нелицеприятных вопросов, а тот взъярился и стукнул его по носу.

Имоджен крепко спала. С его стороны кровати горел ночник.

Как мило, что она об этом позаботилась…

Росс готов был на цыпочках выйти, но Имоджен повернулась на бок и пробормотала:

– Ну как прошел вечер?

– Ничего интересного.

– Вот и хорошо.

– А у тебя?

– Книга не всем понравилась. Некоторые сочли, что она слишком растянута.

Он наклонился к ней и поцеловал в щеку.

– Спокойных снов.

– Люблю тебя.

– И я тебя люблю, – ответил Росс, вдруг остро ощутив, что лжет.

Тихо прикрыв за собой дверь, он спустился на кухню, достал из шкафа бутылку скотча и сделал несколько глотков прямо из горлышка, чтобы немного успокоиться. Затем натянул резиновые перчатки, осторожно достал из сумки свою находку, положил ее в раковину, на расстеленное сухое полотенце, и сфотографировал на телефон.

Затем принялся неторопливо и осторожно, чистой тряпкой, стирать с нее пыль и грязь. Пользоваться щеткой не рискнул – на ларце могли быть рисунки или надписи, которые он боялся повредить. Да, ларец был деревянным – судя по всему, из дуба. Если судить по форме, сделан из двух половинок выдолбленного древесного ствола.

Дерево темное и очень старое. Нет, не так: древнее. Подобные вещи Росс прежде видел только в музеях.

«Доктор Кук, – мысленно спрашивал он, – это и есть то, что вы искали? То, что поручил вам найти Бог? Первый из трех таинственных предметов, чьи координаты вы получили с Небес?»

Вдруг мигнул свет – и Росс вздрогнул, остро, болезненно ощутив, как бьется сердце. На минуту замер, прислушиваясь, – не встает ли Имоджен? В доме было тихо, лишь Монти ворочался на своей подстилке и шумно лакал из миски.

Стоит ли трогать эту штуку? Вдруг он ее повредит? Может, лучше отдать специалистам – например, отвезти в Британский музей?

Но тогда придется объяснять, откуда он ее взял. И о том, что внутри, узнает множество посторонних… Нет, к такому Росс пока готов не был.

Он сделал еще несколько фотографий. Затем взял с подставки большой тяжелый нож для мяса и попытался открыть ларец. Увы, тот держался так, словно был выкован из цельного куска металла. Как ни старался Росс, ему не удавалось всунуть между двумя половинками «ствола» даже кончик лезвия. Усталый и раздосадованный, он отнес ларец в гараж, поставил на верстак – купленный когда-то давно и с тех пор стоявший здесь без дела, – зажал в тисках так прочно, как только мог, не рискуя его раздавить, а затем взялся за молоток и стамеску.

Установив стамеску острием в щель, Росс принялся постукивать по ней молотком. Ничего. Стукнул сильнее, еще сильнее – и наконец окаменелое от времени дерево поддалось.

Четверть часа спустя ему удалось отколупнуть достаточно большой кусок. Росс всунул кончик стамески в образовавшуюся щель и повернул ручку.

Раздался громкий щелчок, и крышка ларца открылась, словно раковина устрицы. Внутри лежал сверток темно-коричневой материи, перевязанный чем-то, похожим на пальмовые волокна.

Аккуратно поставив и ларец, и крышку на верстак, предварительно застеленный тканью, Росс взял в руки сверток – легкий и на ощупь твердый. Начал разворачивать. Материя была очень старой, местами буквально крошилась от древности. Развернув несколько слоев, он наконец увидел, что за ней скрывается.

Странный холодок пробежал у него по коже – словно каждый волосок на теле встал торчком.

Перед ним стоял деревянный, ручной работы сосуд для питья. Чаша.

Росс сфотографировал ее со всех сторон, затем взял в руки. Овальной формы, на невысоком круглом основании, без всяких украшений, неровная, потемневшая от старости, она все же была… прекрасна.

Дно ее, как заметил Росс, покрывала какая-то ржаво-бурая корка.

Что это? Изощренный розыгрыш? Или в самом деле утраченное сокровище, которое ищут христиане две тысячи лет?

Дверь гаража вдруг содрогнулась, словно кто-то ломился внутрь. Росс вздрогнул, но тут же перевел дух. Это ветер, сказал он себе, просто ветер. И снова перевел взгляд на чашу.

Неужели это и есть Святой Грааль? И он, Росс Хантер, его нашел?

Те, кто следили за ним вплоть до Колодца Чаши, а там сбросили в колодец и сбежали с его сумкой, определенно так и думают.

Он снова опустил взгляд на чашу. Бережно, почти с благоговением провел кончиками пальцев по неровному деревянному боку.

Чаша, из которой пил Иисус? Чаша, в которую, если верить легенде, ученики собрали его кровь?

Чаша, которую Иосиф Аримафейский привез в Англию и спрятал здесь, в пещере близ колодца, тщательно замаскировав и вход в пещеру, и выход?

Хотелось бы знать, сказал себе Росс, скоро ли мои противники поймут, что их провели. И снова пустятся по следу.

Кто это? Тот же человек – или люди – что пытали и убили Кука?

Чашу нужно спрятать.

Хантер огляделся вокруг. Куда? Где найти такое место, о котором никто не подумает?

В углу гаража валялась пустая сумка для гольфа. Деревянный ларец Росс сунул в ее боковой карман и застегнул. Затем завернул чашу в брезентовую штормовку, надел налобную лампу и вышел на улицу, под непрекращающийся дождь. Оказавшись на заднем дворе, достал из сарая лопату.

За сараем имелся клочок земли в пару футов шириной: здесь у Росса и Имоджен располагалась компостная куча. Хантер отбросил в сторону немного компоста, выкопал яму; завернув чашу в тряпицу, положил ее на дно, снова засыпал землей и сверху забросал компостом.

Закончив, он вернулся в дом, сбросил мокрые и грязные ботинки и, совершенно вымотанный, поплелся в ванную. Голова еще гудела от удара по носу. Росс проглотил две таблетки парацетамола, запив их водой, разделся, очень быстро почистил зубы и принял душ, а затем нырнул в постель.

Часы показывали 2:49.

Он был совершенно измотан, однако заснуть не мог.

Лежал и размышлял. Прислушивался. Вздрагивал от каждого звука.

Что же делать дальше? И что за беды он, возможно, уже навлек на себя и на Имоджен?

«Завтра, – думал Росс, – первым делом отправлюсь в охранную фирму и установлю новейшую охранную систему для дома. С тревожными кнопками повсюду».

Но эта мысль не успокаивала – слишком отчетливо стояло перед глазами изуродованное тело и искаженное ужасом лицо Гарри Кука.

«Те, кто сбросил меня в колодец и пытался замуровать там, внизу, далеко не ушли. И, как только поймут, что их надули, вернутся».

Представив себе физиономию неведомого противника в тот миг, когда тот решит проверить свою добычу, Росс невольно улыбнулся.

Но лишь на миг. Затем его вновь охватил страх.

Глава 38

Среда, 1 марта

Трапезная монастыря Симонопетра – просторная зала с высоким потолком и голыми выбеленными стенами – когда-то предназначалась для трехсот монахов, обитавших здесь в лучшие дни монастыря. Вдоль ее стен стояли квадратные столы из местного мрамора, на десять человек каждый. Посредине – аналой, откуда сейчас доносилось монотонное чтение Евангелия. Монахи за тремя столами в молчании поглощали свой завтрак.

Брат Петр сидел отдельно от прочих, за угловым столом. Сюда сажали провинившихся монахов, чтобы те ели в одиночестве, размышляя о своих проступках, – наказание, равнозначное тому, чтобы «поставить в угол».

За вчерашнее происшествие брата Петра на месяц лишили вина: теперь ему приходилось довольствоваться тепловатой рыбой, сыром фета, помидорами, салатом-латуком и хлебом.

Через несколько часов после происшествия настоятель вызвал Пита к себе и сурово распек его. «Ты опозорил наш монастырь», – сказал настоятель.

– Понимаешь ли ты, брат Петр, что без финансирования, особенно от ЕС, ни наш монастырь, ни другие монашеские общины Афона долго не протянут?

– Понимаю, отче.

– Быть может, слишком глубокий след оставила на тебе светская жизнь в Америке, где ты приучился все проблемы решать кулаками? Прибыв сюда, ты рассказал мне на исповеди, что отсидел два года в тюрьме за драку с посетителем ресторана быстрого питания. Он сказал тебе какую-то грубость, и ты набросился на него с кулаками. Быть может, насилие все еще живет в твоем сердце?

– Нет, отче, я всем сердцем принял мирное монашеское житие и не отступлюсь от него. Не я опозорил монастырь – его хотел опозорить этот репортер. Он решил написать, что мы здесь попусту тратим жизнь, гоняясь за призраками. Я испугался, что после такой статьи мы можем лишиться финансирования, ну и… почувствовал, что должен защитить монастырь. Защитить всех нас.

– Кулаками?

– Прошу прощения. Мне неспокойно в последнее время – тревожат видения… Все чудится, что Господь хочет что-то мне сказать.

– Вот как? – Настоятель, прищурившись, взглянул на монаха. – Почему же ты думаешь, что эти видения от Господа?

– Должно быть, просто чувствую – здесь, глубоко внутри.

– И что же Он тебе говорит?

– Что Господь наш Иисус скоро вернется на землю. Что Он уже грядет, чтобы спасти мир. Никто не знает об этом, никто не замечает перемен. Они уже близки – но, чтобы спасти мир, Господу нужна наша помощь.

– Сын мой, утверждение очень серьезное. И если ты ошибаешься – значит, попал в беду. Однако объясни мне, с чего Господу вздумалось говорить с тобой – с человеком, склонным к насилию? Разве насилием можно что-то решить?

– Я согрешил, каюсь, – промолвил брат Петр, глядя в пол. – Но чувствую, что я прав.

– Все мы знаем, что Господь наш вернется. Его слова всегда полны любви и прощения. И мы здесь, чтобы проповедовать Его слово. Как думаешь, когда ты ударил известного и влиятельного журналиста, чего этим добился?

Питу хватило совести покраснеть.

Однако теперь, наедине со своими мыслями, вяло ковыряя вилкой рыбу, он всей душой желал, чтобы его кузен Ангус был здесь.

Ангус был единственным человеком, с которым Пит хоть немного сблизился. С которым чувствовал себя легко и свободно. Мог задавать ему любые вопросы. И теперь мечтал спросить об одном: чувствует ли Ангус в своем далеком монастыре то же, что и сам Пит?

Есть ли у него такое же ощущение – ощущение, что грядет нечто великое и страшное, что сам Господь, незримо для нас, готовится прийти на помощь погибающему миру?