Текст книги "Абсолютное доказательство"

Глава 11

Понедельник, 20 февраля

Все были довольны, и сам пастор Уэсли Венцеслав, сорока шести лет от роду, – больше всех. Он любил, когда люди вокруг счастливы. И ничто не делало этого служителя Божьего счастливее, чем проповедь Слова Господня – в собственном понимании, находившем отклик в сердцах множества людей. Пастор проповедовал Слово, несущее счастье и успех.

Паства Церкви Уэсли Венцеслава росла день ото дня. Основная его «база» в Южном Кенсингтоне вмещала до 1700 человек – и вот уже несколько лет на каждой службе бывала забита до отказа. А когда проповеди произносил сам пастор Уэсли – обычно это бывало в воскресенье вечером, – множество народу собиралось в любую погоду и за стенами церкви, чтобы увидеть пастора и услышать его слово с больших экранов, чтобы вместе молиться и любить. То же самое происходило и в трех других английских церквях – в Манчестере, Лидсе и Лестере. Помимо этого, у пастора было три церкви в Америке – и в ближайшее время он планировал открыть несколько новых. «Когда Бог стоит у тебя за спиной, – любил говорить пастор Уэсли, – весь мир лежит перед тобой, как устрица, – только и ждет, чтобы его открыли и съели!»

Неуклонно росли и просмотры его канала на «Ю-тьюбе». Сейчас каждый ролик получал в среднем 5,2 миллиона просмотров – больше, чем у иных ведущих информационных и развлекательных каналов! Спонсоры пастора Уэсли были счастливы. Счастлив и его банковский менеджер. И хозяева дорогих бутиков и ювелирных магазинов на Уэстборн-гроув в Лондоне и на Родео-драйв в Беверли-Хиллс, где пастор любил покупать подарки своей жене Марине, сидевшей дома с тремя маленькими детьми. Дети находились на домашнем обучении – и по религиозным причинам, и ради безопасности. Вся семья жила в поместье в Суррее под названием «Гефсиманский сад»: там располагался и дом, и штаб-квартира Церкви Уэсли Венцеслава.

А как счастливы были дилеры компании «Роллс-Ройс» в Сассексе! Чаще всего Уэсли появлялся в свете на спортивном двухдверном «Фантом Купе» цвета золотого песка, всего несколько недель как сошедшем с конвейера; а дома у него, в гараже на десять машин, стояли еще пять «роллсов», каждый не старше двух лет. Это Иисус, рассуждал Уэсли, мог бродить по холмам Галилеи пешком, но с тех пор времена изменились. Новые возможности, новые ожидания – об этом он и писал, и проповедовал. Кому в наше время проще достучаться до сердец людей, нуждающихся в духовном руководстве – нищему монаху в сандалиях и на велосипеде или человеку в элегантном костюме и на дорогом автомобиле?

По всему западному миру христианские церкви теряют свою паству – и не понимают, почему. Некоторые решили, что надо привлекать молодежь – и теперь священники у них скачут по храмам, терзая электрогитары, а пение гимнов превращается в рок-концерт для бедных. Но это тоже не работает – и с чего бы? А ведь все очень просто. Гарри Кон, киномагнат времен золотого века Голливуда, был прав, когда говорил: «Просто давайте людям то, чего они хотят, – и они дверь вынесут, чтобы отдать вам свои деньги!»

– Сам Господь Бог, – с улыбкой говорил пастор Уэсли, – в притчах своих ясно давал понять, что нет ничего важнее прибыли!

Людям нравятся шум, блеск, красота, увлекательные зрелища. Люди любят сенсации, драмы и чудеса. Но по-настоящему нужно им только одно: деньги. В жарких странах еще можно ходить босым, в лохмотьях, без крыши над головой – было бы что поесть, и плевать на остальное. Но в холодном и влажном климате, как у нас, беззаботным нищим не проживешь. Жизнь стоит денег, и немалых. И пастор Уэсли верил в Евангелие Процветания: чем больше твой банковский счет, тем более ты благословлен Богом.

Кому и знать об этом, как не ему? Ведь сам он не так давно был беден. Принцип очень простой, но почему-то традиционные церкви как в Англии, так и в США десятилетиями – да что там, столетиями – упускают его из виду. И что же? Просто взгляните на его паству! Повсюду число верующих тает, а церкви Венцеслава битком набиты людьми, готовыми воспринять и нести дальше учение Христово. В интерпретации пастора Уэсли. Под девизом его Церкви:

СОСТРАДАНИЕ. ТЕРПИМОСТЬ. УСПЕХ

В прошедшие столетия последнее слово всегда оставалось для паствы под запретом, притом что сами церковники не стеснялись наживать огромные богатства. Как удобно казалось игнорировать простую истину: именно успешные, именно богатые и знаменитые движут мир вперед. Новые лекарства, самолеты, автомобили – все это создают богатые. Богачи кормят мир, богачи строят школы, больницы, библиотеки, дороги. И если правда, что – по слову Иисуса в Синоптических Евангелиях – легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное, то что же за место это Небесное Царство? Об этом пастор Уэсли Венцеслав спрашивал своих слушателей на каждой проповеди – и не сомневался в том, каков будет ответ.

Небеса, полные бедняков – как это уныло, как убого! Какой-то трущобный квартал для неудачников! И кто захочет провести целую вечность в трущобах среди лузеров?

Кроме того, этой цитате пастор Уэсли никогда по-настоящему не верил. Иисус был человеком справедливым, не судившим по внешним признакам. А взять и объявить всех богачей плохими людьми, а бедняков хорошими – что это, если не суждение по внешности? Уэсли знал, что в Писании немало ошибок, связанных с тем, что его много раз переводили с языка на язык; он зарылся в книги – и наконец, в переводе «Пешитта», сирийско-арамейского текста Евангелий, созданного Джорджем М. Ламсой, нашел то, что искал. Вместо «верблюда» в Мф. 19:24 здесь стояло слово «веревка» – а примечание гласило, что по-арамейски, на языке, на котором говорил Иисус, «верблюд» и «веревка» звучали одинаково: гамла.

Для пастора Уэсли Венцеслава это стало великим открытием. Выходит, Иисус говорил совсем не то, что ему приписывают! Вдеть веревку в игольное ушко вполне возможно – надо лишь постараться: вот так и богатому, чтобы войти в Царство Небесное, нужно четко сфокусироваться на своей цели.

Теперь все обретало смысл! Ошибка эта, несомненно, была не случайной. Монотеистические религии – те, что веруют в единого Бога – за столетия и тысячелетия обрели огромную власть. И важный элемент их власти – богатство. Стоит вспомнить хотя бы о несметных сокровищах Ватикана! Две тысячи лет церковь устраняла конкурентов, внушала верующим страх и чувство вины за земное богатство, заставляла их жертвовать все излишки себе – одной-единственной фразой.

Причем неправильно переведенной.

Быть может, намеренно?

Покоясь в мягком кожаном кресле, небрежно опустив руку на руль мощного и безупречно послушного автомобиля, пастор слушал свой собственный голос, гремящий в динамиках – приемник в «Роллс-Ройсе» был настроен на «Радио Уэсли Венцеслава».

– У Матфея, глава пятая, стих пятый, мы читаем: «Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю». Что ж, давайте хорошенько подумаем об этом. Что же это значит? Неужели всякий, кто отстаивает себя и свое дело, обречен?

Отворились чугунные ворота «Гефсиманского сада». Первым к ним подъехал черный «Рейнджровер» с двумя охранниками. «Роллс-Ройс» вплыл в ворота; еще один черный «Рейнджровер» с охраной следовал за ним по пятам. Под пристальными взглядами камер пастор Уэсли и его телохранители начали путь по длинной, тенистой, усаженной деревьями аллее.

Взирая на зеленые лужайки, подсвеченные тысячами светильников, Венцеслав расплылся в довольной улыбке. Зрелище, достойное самого Господа! Акры и акры зеленой травы ступенями спускаются к озеру, где в окружении нескольких бьющих из земли источников расположено его личное святилище. Там, на берегу озера, пастор Уэсли частенько уединяется для молитв и размышлений над Писанием, не забывая при этом поглядывать на экран планшета с графиком его доходов.

Яркий, насыщенный зеленый цвет – именно такой, как он любит. Недавно прошли дожди, и трава зеленела по естественным причинам. Однако в жаркие летние месяцы, когда дождей подолгу не было, оросительная система не справлялась с задачей и трава начинала желтеть, пастор Уэсли не пренебрегал химическими средствами окраски. Здесь у него бывают важные, влиятельные посетители, так что все должно выглядеть безупречно. Даже трава на лужайках. Что здесь такого? Самому Богу Всемогущему иной раз требуется подать руку помощи. Быть может, особенно в наши темные времена…

Лицо пастора омрачилось; он вспомнил о полученной сегодня тревожной вести.

Глава 12

Понедельник, 20 февраля

– Ужин на столе! – нетерпеливо позвала Имоджен. – И уже стынет!

– Иду, – отозвался Росс.

– Ты это говорил пять минут назад!

– Извини, сейчас иду!

Он аккуратно отложил в сторону толстую пачку бумажных листов – рукопись, доверенную ему Гарри Куком. В единственном экземпляре. Вот и слава Богу, сказал себе Росс. По крайней мере, никому больше не грозит тратить невозвратные часы жизни, стараясь разобраться в этой писанине.

Он быстро проверил на компьютере «Фейсбук» и «Твиттер», ничего особенно интересного там не увидел и поспешил по лестнице вниз.

– И как тебе? – поинтересовалась Имоджен, когда он вошел в просторную кухню, откуда открывался панорамный вид на залитую огнями долину Пэтчем.

– Прости. Я хотел прийти, когда ты позвала в первый раз, но как раз в эту секунду показалось, что я набрел на что-то интересное. Увы, только показалось…

Он пододвинул к себе деревянный табурет. Сатай из курицы, зеленый рыбный карри и салат из помидоров уже стояли на столе.

– Чудесно пахнет! И – ох, как мне сейчас нужно выпить! – С этими словами Росс достал из холодильника пиво.

– Хотела бы я к тебе присоединиться, – вздохнула Имоджен, поднимая стакан с минералкой. На столе перед ней лежали несколько блистеров с таблетками.

– Ну, может, если немножко…

– Нет уж, буду хорошей мамой! Вот когда Калигула появится на свет – вознагражу себя за все!

Росс промолчал – в этом он не сомневался.

Калигулой они прозвали будущего малыша три месяца назад, выяснив на УЗИ, что это мальчик. Имя жестокого римского императора нерожденный ребенок получил из-за того, что Имоджен страшно тошнило по утрам. А кроме того – так она говорила, – ничего нет хуже сюсюкающих мамашек, и она скорее умрет, чем сама начнет сюсюкать над сыном! Вот так малыш и получил это прозвище.

Поначалу, только поженившись, Росс и Имоджен думали, что детей не хотят. Во всяком случае, сейчас не хотят. Может быть, когда-нибудь потом… Так же жили и все семейные пары вокруг них – и за прошедшие годы их взгляды не изменились: лишь одна знакомая семья обзавелась ребенком. Вернувшись из Афганистана, Росс только укрепился в своих взглядах. Вспоминая обо всем, чему стал свидетелем, он очень сомневался в том, что в этот безумный и опасный мир стоит приводить ребенка. А кроме того – хотя об этом Росс старался не думать, – сомневался он и в том, что проживет с Имоджен всю оставшуюся жизнь. Он так ее по-настоящему и не простил. И больше ей не доверял. Какие из них родители?

Первые три месяца после его возвращения Имоджен, должно быть, снедаемая чувством вины, вела себя идеально. Нервы Росса были совершенно расшатаны, он почти не мог спать, а когда засыпал, с криком просыпался от кошмаров. Имоджен делала все, чтобы загладить свою вину, помочь ему восстановиться и вновь обрести душевное равновесие. Но затем – в последние несколько лет – Росс начал ощущать, что между ними больше нет близости. А потом она забеременела.

Уверяла, что не понимает, как это произошло, что аккуратно пила таблетки… Впрочем, Росс не доверял ей больше ни в чем. Скорее всего, она нарочно это сделала, думал он. В последней попытке спасти брак – или, может быть, ей просто приспичило завести ребенка. В последнее время они почти не занимались любовью – это случалось, может быть, раз в месяц.

Имоджен подняла стакан с минералкой.

– Твое здоровье! – сказала она.

Они чокнулись, глядя друг другу в глаза – ритуал, на котором Имоджен всегда настаивала. Затем, вновь подняв стакан, она добавила:

– И за спасение мира!

– Я все-таки не вполне уверен, что на роль спасителя мира Бог выбрал престарелого университетского преподавателя.

– Ну, в прошлый раз он выбрал нищего сына плотника!

Росс улыбнулся.

– А теперь выбрал еще и тебя. Пусть ты и не плотницкий сын, но зарабатываешь не больше Иисуса. – И она кивнула на стопку счетов на подоконнике.

– Что там? Что-нибудь страшное?

– Росс, у нас счета каждый месяц один другого страшнее. Думаешь, я достаю деньги из потайных сундуков? Вовсе нет: просто умею ловко жонглировать тем, что у нас на кредитных карточках. Росс, тебе нужны подработки. Я уже скоро работать не смогу, а нам совершенно необходимы сбережения в наличных!

– Ну… если у этой истории есть потенциал…

– Росс Хантер – человек, который спасает мир!

– Да уж, задача нелегкая.

– Но мой муж к этому готов?

– Да, твой муж к этому готов.

На мгновение Росс задумался о том, не рассказать ли ей, что сказал ему Кук о Рикки. И все-таки решил не говорить. Имоджен знала, что в момент смерти Рикки он испытал мистические переживания, но почему-то, несмотря на свое религиозное воспитание – или, быть может, как раз благодаря ему, – относилась к этому скептически.

– Как продвигаются у моего мужа дела с рукописью, которая поможет ему спасти мир?

– Твой бедный муж сейчас на пятьдесят третьей странице – из тысячи ста сорока семи – и, боюсь, уже теряет волю к жизни.

– Держись, мой храбрый воин!

– Хм… – Он отхлебнул еще пива. – Не хочешь тоже посмотреть? В конце концов, из нас двоих верующая ты.

– Хорошей христианкой меня назвать сложно. Хотя, знаешь, кое-что в Библии сказано четко: не стоит верить ни медиумам, ни тому, что приходит через них.

– А самой Библии-то можно верить?

Имоджен бросила на него укоризненный взгляд.

– Извини. Просто, на мой взгляд, все это очень странно.

– И что же? Эти странности открывают твое сознание – или старые раны?

– Ты о Рикки?

Она кивнула.

– Просто не знаю, что и думать. Я… сознание, как ты говоришь, у меня открыто. Я готов принять что-то новое. В последние дни много думал о Боге и религии, «погуглил» кое-что, посмотрел пару дебатов между Докинзом и верующими… И вот к чему пришел: если Бог есть – пожалуй, мне его жаль.

– Почему?

– Что бы он ни делал, окажется в проигрыше. Вот в этой деревушке священник молит его о том, чтобы не было дождя и деревушку не смыло наводнением. А в соседней крестьянин молит о дожде, чтобы вырастить урожай. И как Бог должен выбирать между ними?

– Он поможет тому, кто в большей нужде.

– Тогда такой случай: восьмилетняя девочка умирает от опухоли мозга. Кто тут в большей нужде: девочка, которая хочет жить? Ее несчастные родители, которые не хотят хоронить дочь? Или опухоль, которая хочет ее уничтожить? И откуда взялась эта опухоль? Ее создал Сатана ради развлечения – или Бог с какой-то целью?

– Милый, так нельзя думать!

– А как можно? Это, знаешь ли, первый вопрос, которым задаются люди: если Бог существует, почему он допускает страдания?

– Хочешь устроить со мной долгий богословский диспут?

Росс улыбнулся и потряс головой.

– Ну уж нет! Сегодняшний вечер я посвящу чтению. Чтению такой занудной тягомотины, что по сравнению с ней инструкция к пылесосу – просто-таки роман о Джеке Ричере[2]2
  Джек Ричер – герой серии остросюжетных романов Ли Чайлда.


[Закрыть]. Книге, которая спасет человечество, – или рукописи из Ада?

– Если ее передали через медиума, скорее второе. А завтра у тебя интервью в Бристоле?

– Да.

– Поезжай на поезде – сможешь почитать в дороге.

– Мне понадобится машина. Хочу на обратном пути заехать посмотреть на Колодец Чаши.

– Так поезжай на поезде, это даст тебе несколько часов для чтения, а для обратной дороги найми автомобиль. Ведь газета оплачивает твои дорожные расходы.

– Отличная мысль. Так и сделаю. Жаль, человек Божий не передал Гарри Куку свое откровение аудиофайлом – можно было бы послушать за рулем…

Жена покачала головой.

– Слишком опасно. А вдруг ты уснул бы за рулем?

– Тоже верно! – он улыбнулся.

– А мне из-за Калигулы пришлось отказаться от сказочного предложения, – пожаловалась Имоджен.

– Какого?

– Неделя ныряния на Мальдивах. На двоих, туда и обратно в бизнес-классе, все такое… А надо лишь написать статью в журнал о путешествиях.

Оба, Росс и его жена, увлекались дайвингом и имели сертификаты PADI. И отдохнуть под ласковым солнцем было бы сейчас очень кстати. Увы, с грустью подумал Росс, из-за ребенка о совместном подводном плавании придется забыть надолго.

– Жаль… Что ж, когда маленький засранец подрастет, обязательно с него взыщем!

Имоджен улыбнулась и протянула мужу свой телефон.

– Смотри, в «Инстаграме» сто девять лайков!

На фотографии Росс читал в кресле, а рядом с покорным видом сидел Монти. Подпись под фото гласила: «Монморенси терпеливо ждет, пока хозяин закончит с рукописью и поведет его гулять».

– Здорово! – ответил Росс.

После ужина, заполировав пиво половиной бутылки очень неплохого австралийского «Шираза», Росс вернулся в кабинет, захватив с собой остатки вина и бокал. Сел в кресло, наполнил бокал и снова углубился в чтение. Местами он, кажется, узнавал библейские цитаты:

Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая[3]3
  Откр. 21:8.


[Закрыть].

Через полчаса Росс отложил рукопись на пол, почувствовав, что ему необходима передышка. Подошел к столу, открыл «Твиттер» и набрал твит:

Как думаете, что могло бы стать абсолютным #доказательствомБога #естьлиБог

Отправив твит, журналист повторил то же сообщение в «Фейсбуке», а затем вновь принялся за чтение. С тоской продирался он сквозь занудный и малопонятный текст, все чаще зевал и тер глаза. Наконец голова его свесилась на грудь, и глаза сами собой закрылись.

Глава 13

Вторник, 21 февраля

Во сне за Россом гонялись демоны в развевающихся белых хитонах – с ревом, словно самолеты, атаковали его с воздуха. Звук падения вырвал его из сна. Росс вздернул голову и заморгал, недоуменно оглядываясь вокруг, пытаясь понять, где он. На столе горела лампа. Рукопись Кука соскользнула с его колен, и листы разлетелись по полу.

«Черт! Сколько времени?»

Взглянул на часы – и с ужасом увидел, что уже 2.20. Он заснул в кресле.

«Черт, черт, черт!»

Рано утром ему выезжать в Бристоль. У него интервью на радио «Би-би-си», на тему влияния лоббистов в Парламенте. Об этом он недавно опубликовал в «Санди таймс» журналистское расследование, вызвавшее много пересудов. Газета уже заказала ему продолжение, и Росс даже подумывал написать на эту тему книгу, так что интервью с известной радиожурналисткой было ему очень кстати – помогло бы лучше подготовиться и понять, как отбивать возможные атаки. Он должен быть в хорошей форме! До Бристоля сто семьдесят миль. На поезде с вокзала Виктория – часа три. В дороге можно почитать. Если повезет – и если хватит сил, – он одолеет еще несколько сотен страниц чертовой рукописи.

Хотя, по совести сказать, Росс все меньше понимал, зачем тратит время на доктора Гарри Кука.

Ничего не убирая, он почистил зубы, тихо прошел в спальню, разделся и скользнул под одеяло, к безмятежно спящей Имоджен.

Порой ему не удавалось заснуть без снотворного; но сейчас для таблеток было слишком поздно – приняв снотворное среди ночи, он все утро будет клевать носом. Росс откинулся на подушку, снова прокручивая в уме разговор со странным стариком.

«Мистер Хантер, мы с вами призваны спасти мир».

Судя по тому, что он успел прочесть, рукопись больше всего напоминает бессвязный бред сумасшедшего. Отрывки из Библии, надерганные без складу и ладу, перемежаемые отрывочными фразами и заметками. Некоторые слова и целые фразы подчеркнуты. Или он что-то упускает?

Уроки религии в школе наводили на Росса безмерную скуку. Еще в подростковом возрасте он как-то попытался прочесть Библию – и не сумел. Но даже Библия не шла ни в какое сравнение с рукописью, через которую он продирался весь вечер. Одолел восемьдесят пять страниц – из тысячи ста сорока семи. Может, дальше будет лучше? В этом Росс очень сомневался. И все же что-то подсказывало ему: нужно прочесть – или хотя бы проглядеть – до конца.

Три часа на поезде до Бристоля. Три часа спокойного чтения.

Чтения рукописи из Ада.

Как там говорят – дорога в Ад вымощена благими намерениями?

Глава 14

Вторник, 21 февраля

Оранжерея находилась достаточно далеко от дома, так что ни шум, ни вонь от шести обезьян, запертых в клетках, Эйнсли Блура и его жену не беспокоили.

В каждой клетке имелся компьютерный терминал, подключенный к принтеру с бесперебойной подачей бумаги. Каждый вечер, вернувшись домой, и каждое утро, перед тем как уйти на работу, Эйнсли Блур проверял, как идет его эксперимент.

Прошло уже больше трех недель – и пять обезьян из шести, несмотря на бесперебойную выдачу лакомств в награду за удары по клавиатуре, никак не могли понять, что от них требуется. Они рвали бумагу, жевали и выплевывали, а с клавиатурой играли, таская и швыряя ее по клетке, или использовали как туалет.

Но шестая обезьяна – капуцин по кличке Борис из клетки номер шесть – оказалась настоящим гением. На него-то Блур и возлагал все надежды. И сейчас глава фармацевтического гиганта «Керр Клуге», в тренировочном костюме и кедах, со всех ног несся по дорожке, ведущей от оранжереи к дому. Промчался мимо бетонной площадки, где высился полускрытый ночным мраком двухмоторный вертолет «Августа», пересек лужайку для крокета, вошел в дом через боковую дверь и взбежал по лестнице наверх, в спальню.

– Ты только взгляни! – воскликнул он. – Силла, милая!

Белый шиацу по кличке Йети, испуганный его криком, спрыгнул с кровати.

Было без четверти семь. Силла, жена Блура, рано вставать не любила: стоит разбудить ее до восьми – будет ворчать весь день. Но сейчас дело того стоило!

Блур зажег ночник у кровати и сунул жене под нос лист распечатки, с торжествующей улыбкой ожидая ее реакции.

Силла заморгала и уставилась на бумагу. Глазам ее предстали ряды букв, перемежаемых цифрами, символами и знаками препинания. На первый взгляд, никакого смысла в них не было. На второй – тоже.

– И на что же, дорогой мой, я здесь должна смотреть? – спросила она обычным саркастическим тоном.

– Вот на это! – И он ткнул пальцем в букву, обведенную красной ручкой. – «Я»!

Она, нахмурившись, подняла на него взгляд.

– Я, наверное, чего-то не понимаю…

– «Я»! Видишь? «Я», «я», «я»!

– Ты что, пьян?

– В такую рань? И не думал пить.

– Ты разбудил меня, чтобы показать букву «я»?

– Милая, да неужели ты не видишь? – нетерпеливо воскликнул Блур.

– Вижу букву «я». И что с того?

– Нет, не букву – ты видишь слово «я»!

– Слово?

– Смотри. С обеих сторон – пробелы. А сама буква заглавная! Неужели не понимаешь, что это значит?

– Ты меня совсем заморочил. Объясни, пожалуйста, по-человечески.

– Да это же прорыв! – Эйнсли Блур потряс кулаками в воздухе. – Это… это грандиозно! Это первый шаг к абсолютному доказательству, что Бога не существует!

Силла сонно уставилась на него.

– Буква «я»? Ты точно не приложился к бутылке?

– Ну неужели не понимаешь?!

– Нет, не понимаю. И прекрати, пожалуйста, говорить загадками!

– Хорошо. Борис…

– Твоя обезьяна?

– Да, Борис! Это напечатал Борис! Видишь теперь? Теперь понимаешь?

– Нет, извини, все равно не понимаю. Буква «я» с пробелами с обеих сторон. Изволь пояснить: что я упускаю?

– Милая, да это же слово! Осмысленное слово! Да, потребовалось три недели – но мы этого добились! Обезьяна напечатала слово!

Силла уставилась на распечатку.

– Думаешь, он понимает, что это слово значит?

– Да какая разница! Даже поверить не могу, что ты об этом спрашиваешь!.. Это же потрясающе! Невиданно и неслыханно! Никогда еще не случалось, чтобы обезьяна напечатала осмысленное слово!

– Ну, лично я подожду радоваться, пока он не докажет твою теорию – не напечатает полное собрание сочинений Шекспира в правильном порядке.

– Да ты ничего не понимаешь!

– Ой ли? Тогда объясни, что понимаешь ты.

– Друг атеиста Энтони Флю провел такой же эксперимент. Усадил обезьяну за пишущую машинку с постоянной подачей бумаги. За двадцать восемь дней обезьяна напечатала сорок страниц чепухи. В ней не было ни единого осмысленного слова. Даже «я», отделенного пробелами. Он провел математические расчеты – и заявил, что все ресурсы Земли истощатся до того, как обезьяна сумеет напечатать что-нибудь осмысленное; это, в его глазах, стало доказательством существования Бога. Но он ошибался! Отметь в своем ежедневнике: сегодня великий день! День, когда Эйнсли Блур начал опровергать существование Бога раз и навсегда!

– Сколько шума из-за одного «я», – пожав плечами, проговорила Силла, зевнула, подозвала к себе собаку и снова погрузилась в сон.