Текст книги "Обнаженный Бог: Финал"

Луиза в недоумении уставилась на верхушку лестницы, а холодная вода промочила ее насквозь.

– Туда, туда, – Иванов старался перекричать сирену. – Сначала ноги. – Он засмеялся нервным смехом.

– Н-нет, не н-надо, – Луиза начала заикаться. Она испуганно отступила на шаг назад.

Точная копия двери на лестничную клетку материализовалась в стене рядом с настоящей. Брент выстрелил из автомата прямо в нее. Скелетообразные руки с длинными красными ногтями скользнули вверх из твердого пола и вцепились в лодыжки Брента. Он панически закричал, прежде чем они успели потащить его вниз. И только он успел только издать стон недоверия, как его голени погрузились в ковровое покрытие, как будто это был просто песок.

Флетчер ухватился за вертящегося и молотящего кулаками детектива Ореола и собрал собственную энеристическую мощь, чтобы противостоять переставшему быть стабильным полу. Двое одержимых появились из лестничной клетки в дальнем конце коридора. Они были одеты наподобие римских легионеров, но вооружены стальными арбалетами. Агент разведки флота нагнулся и открыл огонь из автомата. За пулями сквозь потоки воды следовали вспышки молний. Легионеры споткнулись, когда пули ударили прямо в их бронзовые нагрудники. Но им удалось устоять на ногах, хотя ноги и у них дрожали. Один из них поднял арбалет и выстрелил. Огненный разряд ударил агенту в колено, повредив нижнюю часть ноги. Из раны хлынула кровь, агент склонился на один бок, приведенный болью в ступор.

Иванов повернулся к Луизе:

– Уходите! – заревел он. – Выбирайтесь отсюда!

Он грубо пихнул ее одной рукой и протянул трубку антипамяти, которую сжимал в другой руке, вдоль коридора. Вспыхнул яркий луч и ударил по приближающимся легионерам.

Луиза ухватилась за край пожарной лестницы, глядя прямо на раструб скользкой ткани у ее верха. Сама мысль о том, чтобы туда прыгнуть, ужасала. Позади нее раздался еще один крик. Она ухватилась за ручку на верхушке лестницы и просунула вперед ноги, протиснув их в отверстие. И прыгнула.

Флетчер освободил одну ногу Брента, когда трое одержимых кинулись на него из второй двери на лестничную клетку. Он машинально протянул к ним руки, белое пламя устремилось с кончиков его пальцев. Они заметались в ползущем пламени, сосредоточив собственную энергию, чтобы оно скользнуло по их коже, не причинив вреда.

Длинная узкая лента обвилась вокруг торса Флетчера. Он вынужден был ослабить свою атаку, чтобы бороться с ней. Красный хлыст луча антипамяти засверкал в водяных каплях в каком-то дюйме от его носа, когда Иванов попытался открыть прикрывающий огонь. Один из одержимых упал.

Иванов прицеливался, когда огонь арбалета вгрызся ему в предплечье и оторвал пугающе длинную полосу плоти, обнажив кость. Локтевой сустав, лишенный мускулов и сухожилий, бесполезно повис, и ладонь раскрылась, роняя компактный автомат. Кровь хлынула на металл оружия.

Когда он взглянул вверх, стряхивая с глаз воду и боль, он увидел, как Флетчер извивается в центре между пятью вилками молний, направленными на него несколькими одержимыми. У его ног скорчившийся Брент, тяжело и болезненно дыша, поднял автомат, неистово паля вокруг, не разбирая, в кого попадет. И ни признака Декстера. Ни малейшего.

Он мог бы попытаться догнать Луизу, решил Чарли.

Иванов так и не был уверен, что распоряжается его телом в данную минуту. Но он сделал два нетвердых шага назад, и кран пожарной лестницы ударил его как раз под почки. Тогда он выполнил неслыханное, хорошо скоординированное сальто и исчез на лестнице головой вперед.

Флетчер наклонился на один бок, когда Брент снова начал стрелять. Одержимые стали пробираться в укрытие, двое из них нырнули сквозь стену. И тут ниоткуда возник хорошо нацеленный шар белого огня и обрушился на левую глазницу Брента, и тогда замолчал автомат. Два копья белого огня немедленно возобновили атаку на Флетчера. Он болезненно извивался под ударами, размахивая рукой в том направлении, откуда появилось одно из копий, он был близок к тому, чтобы выпустить свой огонь. Тонкая металлическая лента плотно обвилась вокруг его горла, электрический ток обрушился на него. Последние запасы сил ушли на то, чтобы помешать причиняющей острую боль энергии проникнуть, точно горячей кислоте, в его мозг. Мысль стала невозможной, у него остался только инстинкт. Он опустился на колени, запах поджаривающейся кожи ударил в ноздри. Цилиндрик антипамяти выпал из онемевших пальцев.

– Хватит.

Ток отключили. Мышцы Флетчера утратили жесткость, превратив его тело в дергающуюся бесформенную кучу живых тканей. Было тяжело обрести дыхание, при том что неумолимый металлический ошейник вгрызался ему в адамово яблоко. Пальцы слабо заскребли по воротнику.

– Лучше прекрати, ублюдок, не то я опять начну в тебя стрелять.

Флетчер заморгал от водяного душа, все еще брызгающего, как из пульверизатора, сосредоточившись на длинном шесте, отходившем от его ворота. На другом конце его был молодой парень, неодержимый.

– Опусти руки, давай, парень, руки вниз!

Флетчер убрал руки с воротника.

– Сла-а-авный мальчик, – оскалился молодой человек. – Эй, Квинн, я его для тебя приготовил. Он немного повопил, но он готов.

Квинн Декстер материализовался рядом с Билли-Джо. Несмотря на потоп, вода не коснулась его одеяния.

– Хорошо сработано. За этого я должен тебе по крайней мере графиню и классическую актрису.

Билли-Джо откинул голову назад и взвыл от радости:

– Да, сэр. Прямо помереть можно, если так долго трахаться.

– Какой позор, что моя старая подружка Луиза улизнула.

– Нет, она не улизнула, – взволнованно крикнул Билли-Джо. – Он сунул освободившийся шест от ошейника в руки вздрогнувшего Френкеля, который машинально за него схватился. – Я тебе ее достану, Квинн. Увидишь.

– Не надо, – сказал Квинн.

Но Билли-Джо уже бежал к пожарной лестнице.

– Билли-Джо! – тон был угрожающий.

Билли-Джо ответил придурковатой улыбкой и нырнул прямо в пожарную лестницу.

– Ах ты, мать твою! – воскликнул Квинн.

Он подчеркивал, как ему не хватало Луизы Кавана, когда он вел одержимых в башню. А Билли-Джо, при всей его преданности, был слишком туп, чтобы оценить простую стратегию.

Квинн не мог сам отправиться преследовать девушку. Флетчер разглядывал его с расчетливой яростью. Захваченный, но едва ли покорившийся. И было слишком много вопросов, на них он сосредоточил бездушные тела, которые теперь безвольно слонялись по коридору. Квинн щелкнул пальцами на двоих одержимых из хемпстедской группы.

– Вы двое, спуститесь туда и помогите ему.

Если бы у нее только хватило времени прочитать инструкции и пиктограммы сбоку пожарной лестницы, Луиза могла бы не так перепугаться. Спуск был старой идеей, модернизированной употреблением современной ткани, так что им можно было пользоваться почти с любой высоты. На первые четыре этажа она соскользнула с небольшим напряжением, потом ткань начала обвиваться вокруг нее, мягко тормозя падение. Ее спроектировали так, что она была эластичной только в одном направлении, с уверенностью, что ее длина остается постоянной. Конец свободно повиснет в одном метре над мостовой и так и останется, сколько бы народу ни оказалось внутри кокона.

Луиза мягко спрыгнула с этого конца, ей даже не пришлось сгибать колени, когда ноги коснулись земли. Ее нейросеть подключилась, а программа, подавляющая адреналин, быстро справилась с дрожью. Луиза сделала несколько нетвердых шагов в сторону от башни, затем посмотрела вверх. Слабые звуки боя разносились из открытого окна много выше. Какая-то выпуклость спускалась по шлангу, приводя ей на ум сравнение с морской свинкой, проглоченной змеей.

У нее не было времени искать укрытие, пока человек в шланге приблизится. Луиза пустым взглядом посмотрела на цилиндрик антипамяти, который держала в руке, затем прицелилась в конец кишки.

Оттуда высунулась голова, что ее удивило. Она ожидала, что это будут ноги.

Иванов сжал зубы от оглушающей боли в плече, а его нейросеть медленно налаживалась при спуске с высоты. Когда он выскользнул из шланга, блок обезболивания пришел в порядок, перерезая все импульсы от колотой раны. Большей трудностью был психологический шок.

Имея для манипуляции только одну руку, он неуклюже выбрался из шланга, когда кокон развернулся. Луиза бросилась на помощь, но у нее перехватило дыхание, когда она увидела состояние его окровавленной руки.

– Не надо, – простонал Иванов. Он скатился на колени, крепко сжав длинную рану, пытаясь унять кровь. – Уходите.

– Но вы ранены.

– Неважно. Уходите. Ну!

– Я… – она в отчаянии оглядела пустынные улицы. – Идти некуда.

Выражение лица Иванова изменилось:

– Есть Чарли. Бегите, Луиза. Сейчас же бегите. И продолжайте бежать. Для начала двигайтесь к Хеллоуэй-роуд, в этом направлении одержимых не так много. Стреляйте в каждого, кого увидите. То есть не задавайте вопросов, сразу стреляйте. Как только окажетесь в безопасности, найдите где-нибудь убежище, чтобы переждать. Обещаю, что сделаю все, чтобы спасти Лондон. Вы это знаете, Луиза. – Он посмотрел вверх. По шлангу спускалось новое утолщение, оно было уже на полпути к земле. – А теперь бегите. Быстрей! Давайте, давайте. Я здесь о них позабочусь. Они долгое время не будут вас преследовать.

Иванов подмигнул. Луиза поняла, что это он, не Чарли. Она кивнула и повернулась к нему спиной.

– Спасибо.

И исчезла в быстром беге к Хеллоуэй-роуд.

Позади нее Иванов повернулся лицом к шлангу. Он перестал заниматься раненой рукой, давая крови свободно стекать. Здоровая рука поднесла цилиндрик с антипамятью к краю шланга, как раз когда оттуда высунулась голова Билли-Джо.

26

– Узнаю эту поверхность, – в голосе Ионы слышалось столько волнения, сколько позволяли ей выражать ее биотехнические нейроны.

Стенки трубы были сделаны из того же губчатого материала, какой использовали тиратка в камере ноль-тау на «Танжунтике-РИ». Перчатки из вооружения сержантов как раз подходили под регулярно проходящие отверстия, позволяя обоим пробираться по трубе вслед за моздва.

– Совпадений не бывает, – сказал Джошуа.

– Шлюз впереди устроен по другому плану, – сообщила Иона. – Он не похож на те, что на «Танжунтике-РИ», но не напоминает и те, через которые мы прошли здесь.

Люк в центре перегородки представлял собой толстый квадрат из титана с большими затворами по краям и с похожими на поршни петлями. В поперечнике он достигал трех метров. Инфракрасные сенсоры Ионы показывали, что он гораздо теплее, чем стены трубы.

Моздва остановились возле перегородки, чтобы приложить к металлу маленькие датчики.

– Следующая секция обитаема, – объявил Квантук-ЛОУ. – Сейчас я хотел бы избежать контакта. Мы выйдем наружу.

Кусок окостеневшей губки отковыряли со стены при помощи инструмента с сильным зарядом энергии, обнажив гладкую внутреннюю поверхность, разрезали ее лазером и вышли.

Иона настроила датчики своего шлема на инфракрасный спектр. Они находились глубоко в изогнутом спиралью узле. Она не могла найти никакой логики или определенной схемы, трубы пересекались в пространстве, оставляя небольшие нерегулярные отверстия, огороженные толстыми распорками, и таким образом образовывали вокруг нее подобие птичьего гнезда. Блестящие красные нити оказались тепловыми проводами, проходящими снаружи трубы, а магнитные сенсоры показывали полупрозрачные изумрудные линии силовых кабелей.

– Здесь масса активности, – сказала Иона, – но каждая труба твердая и светонепроницаемая. Не могу пока ничего разобрать.

– А как насчет того, куда вы идете? – спросил Джошуа. – Есть идеи?

– Нет возможности. Слишком все перепутано, чтобы видеть дальше, чем на сто метров в любом направлении.

Вдоль каждой трубы были проложены толстые полосы губки, давая им возможность продвигаться легко. Моздва суетливо возглавляли шествие. Блоки-проводники Ионы показывали ей, что они еще сильнее углубляются в узел.

Через двести метров хаос в расположении труб закончился. Центр узла представлял собой полость более двух километров шириной. Самую середину занимал цилиндр диаметром в восемьсот метров, его ступицы, прикрепленные к окружающим трубам, с тяжелыми магнитными опорами, позволяли ему медленно вращаться. Двадцать процентов поверхности до самого торца покрывала лента из правильных треугольников. Инфракрасные датчики Ионы показали, что эта лента светится мягким розовым, что она гораздо теплее, чем большая часть оболочки. Радиатор, распределяющий внутреннее тепло цилиндра. Это означало, что внутренние системы функционировали.

– Что же, – сказала Иона. – Поглядим. Кто-то все еще получает удовольствие от того, чтобы жить в гравитационном поле.

Она просканировала окружающее пространство датчиками. Полость вокруг цилиндра напоминала вспомогательный участок космопорта: из окружающих переборок торчали краны и балки, увешанные кабелями и шлангами. Они закапчивались прочно закрепленными кольцами, из которых тянулись длинные отростки, инертные и загибающиеся внутрь, как у отмершей морской актинии. Большинство были пустыми, хотя в некоторых зажаты куски черного камня. Они были похожи на алмазы, разрезанные на сотни сверкающих граней. Тут отсутствовали стандартная форма или одинаковый размер. Один кусок был настолько крупный, что потребовался десяток лебедок, чтобы удержать его на месте; его поверхность повторяла все изгибы центрального цилиндра. Большинству требовалось два или три зажима, а находились и такие обломки, которые были насажены на единственный штырь. Различные агрегаты прилегали к скале, такой темной и холодной, что они могли бы дополнить картину причудливо обнаженных пород. За исключением одной машины посередине самой большой глыбы, которая от внутреннего тепла светилась розовым, точно рыба из семейства лососевых.

– Какой-то завод или фабрика, – догадалась Иона. – Наверное, большая часть этой скалы – каменноугольная шахта.

Ее датчики продолжали работать, и она уловила несколько сильных электромагнитных полей. Оборудование, генерирующее их, стояло на неуклюжих возвышениях, которые окружали цилиндр. Они были похожи на трубы атомных двигателей.

– Кто же здесь живет? – спросила Иона у Квантука-ЛОУ. – Ведь это тиратка, правда?

– Это Лаларин-МГ. Это предназначенное для них место жительства. Я недоволен, что они еще, оказывается, живы.

– Но вы их ненавидите, они для вас – бывшие ваши рабовладельцы. Я считала, что их всех перебили. Вы же это подразумевали.

– Те, кто остались и дожили до конца времени перемен, сгруппировались на своих территориях. Их стало трудно вытеснить. Просто не стоило сражаться с их оборонительными силами. Мы исключили их из контактов с новообразовавшимися доминионами и позволили им вырождаться в изоляции. Только те, что были наиболее многочисленными, существуют и теперь.

– Это невероятно, – сказал Самуэль. – Они похожи на песчинку в устричной раковине; моздва просто наросли на них сверху.

– Это очень большая песчинка, – сказала Сара. – Посмотрите-ка повнимательнее на эту полость. Ставлю на спор что угодно: это все было астероидной скалой, когда строился город-диск, возможно, в центре находилась пещера с особой биосферой. Они должны были разрабатывать ее в течение тысячелетия, чтобы снабдить себя свежими минералами, и очень похоже на то, что этот цилиндр развился из биосферы. Они не могли распространиться, как моздва, так что сохранили прежний размер. Мы знаем, что они могут сохранить свой тип общества, и он будет функционировать бесконечно. «Танжунтик-РИ» полностью функционировал столь же долгое время, как и это сообщество. Кроме того единственного дня, когда они выбираются из скалы, чтобы погибнуть.

– Это вполне согласовывается с тем, что я вижу, кроме действующих агрегатов, – согласилась Иона. – Зачем держать их функционирующими, когда следует экономить каждое усилие, чтобы поддерживать искусственную среду во враждебных обстоятельствах?

– У них первоначально могли быть межпланетные ракеты, – догадался Лайол. – И ничего больше. Я думаю, они адаптировались к защитной системе, о которой говорит Квантук-ЛОУ. Не забывайте, что революция моздва совершилась тогда, когда города-диски находились в зачаточном состоянии. Замкнутый астероид к тому времени уже должен был присоединиться к внешней группе. Если использовать атомную бомбу в качестве огнемета, она вызвала бы полное разорение, даже взорвавшись в отдалении от астероидов, разрушила бы заново населенные трубы и терморегулирующие механизмы. Тиратка нечего было терять, но моздва – безусловно было. Так что обе стороны договорились об изоляции.

– И тиратка, лишенные воображения, все это время продолжали представлять угрозу, – сказал Эшли. – Атомные взрывы все еще могут привести к большим разрушениям в городах-дисках, даже сегодня.

– За исключением тех случаев, когда они не находятся в полной боевой готовности, – добавила Иона. – Их передо мной десять штук, и из них только у трех имеются магнитные поля.

– Да, но моздва этого не знает.

– Знает.

Квантук-ЛОУ и моздва-телохранители снова пустились в путь, пробираясь по трубам вокруг краев полости. Иона двинулась за ними.

– Похоже, что мы направляемся к втулке цилиндра, – сказала она. – Он, должно быть, собирается войти, чтобы встретиться с тиратка.

– Я начинаю уважать старину Квантука-ЛОУ, – признался Джошуа. – Он был с нами довольно прямолинеен. То, что он отправился прямо в убежище тиратка, говорит о том, что он искренне хочет добыть для нас эти хроники.

– Я бы не признала его поведение полностью честной игрой, – усомнилась Сиринкс. – После нашего появления он встал перед простым выбором. Выступать под номером первым или допустить, чтобы Анти-КЛ был поглощен каким-то объединенным союзом. Он не просто хочет добыть данные хроник, нет, он отчаянно в них нуждается.

– Что-то ты раньше никогда не была такой циничной.

– Пока с тобой не познакомилась, нет.

Джошуа хмыкнул, впервые пожалев, что у него нет индивидуальной связи. Он, разумеется, не нуждался в том, чтобы остерегаться собственного экипажа. Лайол скроет усмешечку, а Сара бросит в его сторону хитрый взгляд, тогда как Дахиби сделает вид, будто это прошло мимо его ушей.

– Поезда снова пошли, – сообщила Болью. – Спутники следят, движение началось в последние десять минут.

– Так скажи нам, почему это плохо.

– Они все на расстоянии ста пятидесяти километров от территории тиратка и направляются в нашу сторону.

– Господи! Вот удивительно. Иона, ты слышала?

– Подтверждаю. Я скажу Квантуку-ЛОУ, хотя мы таким образом ничего не ускорим.

Теперь сержанты карабкались вдоль трубы непосредственно под концом цилиндра. Позиция неудобная. Отверстие постепенно сужалось в то время, как они приближались к втулке, и чудовищная инерция цилиндра стала очевидна в своей угрозе. Иона знала, если бы она полностью была человеком, в ней постоянно жило бы воспоминание о том дне, когда ее рука застряла в велосипедном колесе (шесть лет от роду, и она бы попыталась нагнуться и сдвинуть смятый тормоз, прежде чем Транквиллити смогла ее остановить). Но все было так, что ей оставалось только оценить ассоциативную связь.

– Мы войдем сюда, – объявил Квантук-ЛОУ.

Моздва остановились вокруг шлюзового люка в очередном соединении сети. Один из них приложил электронный модуль к розетке на панели с краю. В следующий момент зеленый сигнал модуля выдал ряд цифр. Их набрали на панели, и замки люка раскрылись, давая ему опуститься в камеру шоюза.

– Мы пойдем вперед, – сказал Квантук-ЛОУ.

Иона подождала, пока не совершился полный цикл, затем оба сержанта протолкнулись в камеру. Открылся внутренний люк в сочленение. Датчики скафандра Ионы должны были высвободить фильтрующие программы, чтобы приспособиться к освещению внутри. Свет был белым. Интересно, подумала она, как с этим справится моздва. Если они вообще способны различать цвета. Не то чтобы этот вопрос был таким уж важным на повестке дня.

Сочленение представляло собой сферу тридцати метров в поперечнике, в ней было устроено семь люков. Десять тиратка из касты солдат стояли по кругу друг напротив друга, их ноги глубоко погрузились в губчатый материал, что держало их в совершенной неподвижности. Они направили тонкие мазерные ружья на группу моздва.

Чирикающая болтовня и громкий взволнованный свист зазвенели в воздухе, когда Квантук-ЛОУ настойчиво заговорил с единственным урожденным тиратка, который стоял среди солдат. Распределитель ресурсов снял шлем своего скафандра.

– Кто они такие? – спросил тиратка, его карие глаза сосредоточились на сержантах.

– Доказательство того, о чем я говорю, – произнес Квантук-ЛОУ. – Они – те существа, которые явились с той стороны туманности.

– Квантук-ЛОУ говорит правду, – подтвердила Иона. – Мы счастливы встретиться с вами. Я Иона Салдана, член экипажа космического корабля «Леди Макбет».

Несколько солдат шуршали антеннами, пока она говорила. Тиратка секунду помолчал.

– Ты говоришь так же, как мы, но ты неправильной формы, – сказал он. – Ты не из известной нам касты. Ты и не моздва.

– Нет, мы люди. Мы научились вашему языку у тиратка, который прибыл в место нашего жительства на корабле с «Танжунтик-РИ». Вам об этом известно?

– Нет, мне неизвестно. Память о той эре больше не существует.

– Ах ты, мать твою за ногу! – воскликнула Иона через общую коммуникационную частоту. – Они выкинули свои записи!

– Его слова вовсе ничего подобного не значат, – успокоил ее Паркер. – Тиратка передают полезную память через поколения посредством химически запрограммированных желез. Подробности случившегося пятнадцать тысяч лет назад едва ли так актуальны, чтобы их хранить таким образом.

– Он прав, – поддержал его Джошуа. – Мы здесь, потому что нам нужны электронные файлы, а не семейные легенды.

– Я бы хотел поразмышлять с семейством, которое управляет электроникой на Лаларин-МГ, – вмешался Квантук-ЛОУ. – Вот почему мы здесь.

– Тиратка и моздва вместе не размышляют, – возразил здешний уроженец. – Есть соглашение об отделении. Вам не следовало сюда приезжать. Мы же не ездим в ваши доминионы. Мы придерживаемся соглашения об отделении.

– А как насчет людей? – спросил Квантук-ЛОУ. – Они должны быть здесь? Они не являются частью соглашения об отделении. Вселенная за пределами Тоджолта-ХЛ изменилась для моздва и тиратка. Следует продумать новое соглашение. Я могу это сделать. Позвольте мне подумать. Все выиграют: моздва, люди и тиратка.

– Ты можешь поразмыслить вместе с Баулона-ПВМ, – согласился местный уроженец. – Тебя могут сопровождать двое из твоего эскорта и люди. Следуйте за мной.

Труба, в которую он их повел, достигала шести метров в диаметре, по центру шел кабель, поддерживающий светильники на регулярных интервалах. Все тиратка ходили вдоль стен, как если бы они находились в гравитационном поле. Они помахивали своими хлыстообразными антеннами энергичными движениями, как недостаточно выросшими крыльями. Иона поняла, что у этого уроженца здешней планеты антенны гораздо длиннее, чем у того тиратка, с которым она была знакома.

– Мы всегда полагали, что эти антенны помогают им удерживаться в равновесии, – сказал Паркер. – Так и должно было случиться, низкая гравитация вынудила приспособиться.

Датчики Ионы прошлись по здешнему уроженцу. Он был ниже, чем уроженцы миров Конфедерации, хотя казался более упитанным. Группа чешуек на его красновато-коричневой шкуре сделалась бледно-серой, а на ножных мускулах виднелись небольшие вздутия. Его дыхание казалось каким-то беспорядочным, как бывает при одышке. Когда Иона внимательно посмотрела на солдат, оказалось, что и у них те же трудности. У двоих солдат даже повысилась температура.

– Они не так хорошо перенесли изоляцию, как моздва, – заключила она.

– Слишком мала популяция, – пояснил Эшли. – Они столкнутся с проблемами родственного спаривания. Добавь к этому еще медицинские сложности, которые происходят из-за жизни в невесомости. И у них, вероятно, большое количество неполноценных яиц. Если учесть, что у них отсутствует основание для изучения и преодоления этих проблем, они еще достигли прекрасного результата тем, что выжили в течение такого долгого времени.

Последняя труба выходила во вращающийся шлюз. Это было помещение, удивительно напоминавшее подобные же на «Танжунтике-РИ», вытянутая в длину цилиндрическая комната с тремя большими шлюзовыми люками в дальнем конце, ведущими на Лаларин-МГ, с печатью посередине. Низкий грохочущий звук вибрировал в атмосфере, когда поворачивался гигантский цилиндр.

На другую сторону шлюза был нанесен знак космического корабля. Сбоку от сводчатого прохода, ведущего непосредственно к наклонному пандусу, ждал грузовой лифт.

В лифт набились все вместе, и он начал опускаться. Медленно образовывалась гравитация, причиняя неудобства троим моздва. Им пришлось полностью снять скафандры, освободив задние конечности, что позволило им встать на них – и еще на средние. Это было нелегко, так как неуклюжие, напоминающие толстые дубинки задние ноги не могли быть проворными, а средняя пара рук была слишком тонкой и изящной, чтобы выдержать даже половину веса своих владельцев. Когда лифт дошел до низа цилиндра, гравитация увеличилась до пятнадцати процентов земного стандарта. Тиратка чувствовали себя при ней вполне комфортно. Иона перепрограммировала приводы своего скафандра, чтобы принять в расчет эту гравитацию, убедившись, что сержанты не испытывают утечки энергии и компенсируют давление кожной чувствительностью. Квантук-ЛОУ тихонько пошатывался, передвигая свои конечности с болезненной неуверенностью. Оба его телохранителя чувствовали себя получше, так как у них вместо средних конечностей были протезы, способные выдерживать их вес. Вспомогательные механизмы громко стонали при каждом их движении. Какое же напряжение этот вес оказывает на их внутренние органы и на сердце, поразилась Иона.

Дверцы лифта отворились, перед ними предстала внутренняя часть цилиндра. Ионе пришлось добавить фильтров, чтобы выдержать яркое сияние.

Лаларин-МГ представляла собой единое открытое пространство, обнесенное круглой оградой из алюминиевого сплава. Основание было полностью занято зданиями, возвышающимися ряд за рядом, стандартными конусообразными башнями, обычными для всех поселений тиратка. Здесь, однако, они были выстроены из угольно-черного композита; толстые прочные трубы и узловатые сегменты какого-то оборудования торчали из стен, как будто это были скорее машины, чем жилые помещения. Этому впечатлению противоречили гибкие лозы с широкими, низко склоняющимися изумрудными и бледно-лиловыми листьями, которые вились по стенам, а на концах их расцвели бирюзовые и золотые полукруглые цветы. От лабиринта улиц поднимался туман, смешиваясь с неколебимой жемчужно-серой дымкой, пока гости извилистым путем подходили к оси. На каждой крыше горела целая батарея ярких огней, направленных прямо ввысь, их широкие лучи пересекались с дымкой и слегка рассеивали свет, прежде чем освещали тот сектор пола, на который были непосредственно направлены.

Отвесные концы стен цилиндра были просто кругами из мха, образующего тщательно разработанный мозаичный узор из тонких жилок, перемежающихся с длинными стеблями. Стройный осевой мостик пробегал по всей длине цилиндра. По всей, кроме одного места…

– О, Господи! – воскликнула Иона. – Это кому-нибудь видно?

– Нам видно, – ответила Сиринкс.

В самом центре цилиндра, подвешенное к краям осевого мостика, виднелось изображение Спящего Бога. С одного края до другого насчитывалось двести метров, около ста пятидесяти метров в диаметре на пламенеющем центральном диске. Первоначально эта поверхность была отдана отполированному металлическому глянцу, теперь она была испещрена толстыми канавами, наполненными водорослями, а из впадин и трещин росли пучки болезненно-бурых грибов. И повсюду вкрапливалась инкрустация из лишайников.

Моздва не обращали на это внимания, так как они продвигались по узким улочкам между башнями с большим трудом. Влажность была высокая. На каждой поверхности бусинками конденсировались капли, со всех выступов и труб непрерывно текло. На заднем звуковом плане все время раздавался мягкий шелест дождя.

Тиратка (Иона заметила, что они всегда были парами) толпами заполняли все перекрестки улиц, болтая между собой, когда процессия прокладывала путь внутрь цилиндра. Здесь было мало очевидных прислуживающих каст, в большинстве своем солдаты. Фермеры ухаживали за занавесями из ползучих растений неспешными искусными движениями, ставя подпорки под свежие побеги и собирая спелые гроздья темно-пурпурных плодов.

Пока они медленно шли мимо строений, прояснялись впечатления Ионы о Лаларине-МГ. Внутренность цилиндра носила на себе тот же отпечаток разрушения, который присутствовал на всем Тоджолте-ХЛ. Некоторые дома были хорошо отремонтированы; один или два были даже совершенно новыми, их вьющаяся поросль едва достигла уровня окон первого этажа. Но на каждый новый или отремонтированный дом приходилось четыре, где явно никто не жил. Даже арматуре стен занятых башен давали разрушаться; магнитные и инфракрасные сенсоры обнаруживали, что облицовка инертна и температура приближается к наружной.

– Они находятся на границе между стабильностью и загниванием, – сказала Иона. – И развиваются неправильно.

– Это биологический аспект, – сказал Эшли. – Так и должно быть. Здесь работает только отрицательный фактор. Они нуждаются в том, чтобы скреститься с кем-то, влить какую-то жизненную силу в свою семейную кровь. Иначе они безусловно вымрут.

Наконец посетители вышли с кольцеобразной площади прямо под самое изображение Спящего Бога. Это место было вымощено алюминиевыми плитами, прикрытыми грубым слоем кварца для силы сцепления. Над головой с края изображения свисали водоросли, составляя как бы потрепанную юбку. С бахромы струилась вода, падая в широкую канаву, чтобы оросить всю площадь.

Урожденные тиратка выстроились вдоль края алюминиевых плит, защищенные от потока воды. Они сидели, антенны поднимались высоко над их растрепанными гривами, спускающимися по позвоночнику.

Все стражники солдатской касты остановились по единственной небрежной команде урожденного тиратка. Квантук-ЛОУ немедленно опустился, так что его живот прикасался к алюминиевым плитам. Дыхание его стало учащенным.

Тиратка поднялся из ряда других и подошел, чтобы остановиться перед сержантами. Старик, догадалась Иона. Его шкура была покрыта белыми и серыми участками, глаза слезились и с трудом могли на чем-то сосредоточиться.

– Я Баулона-ПВМ, моя семья регулирует электронику на Лаларине-МГ. О моздва я знаю. О вас – нет.

– Мы люди.

– Распределитель ресурсов моздва клянется, будто вы прибыли с другой стороны туманности, чтобы посетить Мастрит-ПД.