Текст книги "Тени звезд"

16

10 426 год по летоисчислению Гардоса.

3 456 по летоисчислению Альвнара

Перед тем как покинуть корабль, приближаясь к молочной дымке голубого тумана с его слабым сладковатым привкусом, Дорэль Мэй сделала глубокий вдох, переполняя легкие. Когда же она сошла по трапу, ее шлем стал обрабатывать поступающий воздух, помогая ей постепенно привыкнуть к атмосфере планеты и не потерять сознание в первые минуты пребывания на ней. Воины не забыли последовать ее примеру, потому как знали на своем опыте, как могли закончиться попытки вдохнуть воздух Альвнара без должной подготовки: он был подобен слабому яду, и, некоторое время подаваемый в малых порциях, постепенно становился безопасен для организма.

Мэй так давно не ощущала под своими ногами мягкую поверхность каменных плит на дворцовых тропах Альвнара, что теперь ей казалось странным, как альвы постоянно передвигаются так – словно по мягкому ковру, без обуви, едва касаясь земли. За все прожитые эпохи древности, пока едва ли обозначала себя человеческая раса, альвы приобрели облик совершенно эфемерный, и отличались гибкими, высокими телами, высокими настолько, что средний человек едва доставал альву до середины плеча. Впрочем, рост их стал таковым лишь недавно, древние же альвы были гораздо ниже и тоньше, чем новое их поколение. Планета их, окутанная дымкой, влажная и теплая, насыщенная ароматными испарениями земли, сделала их кожу бледной, и цвет ее колебался от белоснежного до пепельно-черного, и делил альвов на четыре клана, развивающихся в зависимости от того, где они были рождены и проживали многими поколениями свои бесконечные жизни.

Все их тело было невероятно гибким, а длинные ступни и ладони совершенно не нуждались в защите: кожа альвов легко подстраивалась под любую поверхность, ей не страшны были ни жар, ни холод, ни острые камни. Навредить альву оттого становилось невероятно сложно, и не обладающий достаточной силой воин не имел над ними никакой власти.

Изгнанников альвы умели отнимать преимущества своей расы, потому предавший их однажды оказывался лишен всего: памяти, силы, способностей и даже тела. Он становился смертным, подобным человеку, и лишь немногие знали, как возвратить ему все то, что было отнято. Но знала Мэй, и потому каждый новый изгнанник становился воином на ее стороне, как стал им однажды Дориан. Обретший звание изгоя на родной планете за свою непокорность и обладающий опасной силой, однажды лишенный прежнего тела, он был рожден вдали от Альвнара и едва ли кто-то на этой планете жаждал его возвращения.

Дорэль Мэй велела отряду выстроиться за ее спиной и отправила вперед четырех вооруженных воинов. Они первыми вошли в убежище – кристальный грот на недосягаемой высоте, защищенный от любого вторжения извне, но открытый для Мэй. Вопреки мрачным ожиданиям рыцаря, стража убежища была жива и едва ли подозревала о той опасности, что могла обрушиться на них в любое мгновение. Мэй прошла мимо вооружённых стражников в сопровождении Безликого Рыцаря, и каждый ее шаг отзывался болью в головах альвов. Она пыталась прочесть их мысли и вырвать из головы каждого то, что могло сейчас ей помочь. В полнейшем безмолвии они миновали первый пост, спустились в глубины кристального укрытия и прошли далее, к массивным дверям, которые скрывали ту залу, где находился совет. Мэй приказала стражникам отпереть двери и вошла внутрь.

Она остановилась на пороге, и шлем на ее голове едва ощутимо задрожал, отчаянно очищая поступавший воздух. Мэй сделала шаг вперед в попытке различить очертания залы, но зрение не могло ей в этом помочь: воздух был полон витающего над потолком праха, в который обратились лишенные души тела альвов. Линзы шлема быстро помогли ей найти ориентиры, и вскоре два теплых тела обозначились багровыми пятнами среди столпов пыли. Мэй ощутила холодную сталь медицинских капсул и притянула их к себе, чтобы рассмотреть тела. Она могла опустить мешавшую ей пыль, но ощущала чужое сознание, витавшее в воздухе в поисках нового тела, и потому решилась затруднить ему путь сквозь тысячи песчинок погибших альвов. Она склонилась к медицинским капсулам – под холодным стеклом первой из них без сознания лежал Уэт-Ниль Ладт, и жизнь его едва держалась в хрупкой поврежденной оболочке. Во второй капсуле находилось тело его сына – Зула. Мэй вздрогнула, когда столкнулась с широко открытыми глазами молодого альва. Она склонилась над его лицом в попытке проникнуть в его мысли. Альв сопротивлялся, но было очевидно, что в его теле нет Тоурн Кирна – перед Мэй была оболочка, лишенная памяти и сил.

– Куда он исчез, Зул? – спросила Дорэль Мэй тихо. – Почему он бросил тебя? – она убрала прозрачную крышку капсулы и коснулась его руки, ощущая жар под своими пальцами. Зул терял сознание, как бы ни пыталась капсула залатать его раны. Альв пошевелил губами, но ответ его Мэй так и не услышала.

– Держись ближе ко мне! – обратилась она тогда к рыцарю, ощущая, как раскаляется воздух вокруг. Она попыталась почувствовать направление энергии, плавно подбирающейся словно со всех сторон. Нечто совершенно неясное таилось в глубинах этой плывущей в воздухе силы, но сопротивление было столь велико, что Мэй не имела возможности дотянуться и разорвать сердцевину тревожащей ее тайны.

– Он пытается проникнуть в мое тело! – услышала Мэй голос Безликого Рыцаря. – Он в моем теле, Мэй! – она быстро вытянула руку в попытке поймать невидимое существо подобно змею проникающее в пустую оболочку. – Не убивай меня! – услышала она прежде, чем сущность ускользнула из ее рук и прошла между ребрами рыцаря. Мэй обнажила клинки. Она знаком велела всем убраться из залы, и двери за ее спиной затворились. Она осталась наедине с телом, внутри которого боролись ее враг и ее союзник.

– Он не в твоей власти, учитель. – произнесла она. Витающий в воздухе прах опускался на черную броню Мэй подобно седым хлопьям снега, рвущимся из туч. Она чувствовала, как рыцарь борется с врагом, отчаянно выталкивая из себя его сознание. Ее пальцы крепче сжали оружие, но атаковать оболочку Тарен Нора она не решалась. Все ее силы ушли на то, чтобы попытаться проникнуть под черный шлем своего противника и вырвать болью сознание Кирна, но она встретила сопротивление, на какое едва ли могла рассчитывать.

– Это тело тяжело для меня. – услышала она ответ. – Оно мне не подчиняется, но Мэйеносу суждено стать моим вместилищем, и этого тебе не изменить, мой лучший ученик. – он поднял голову кверху, глядя в небо сквозь толщу кристалла. – Корабли Эрна окружают твои планеты, магистр Мэй. Они готовы уничтожить почву под твоими ногами в любое мгновение. Они готовы!

– Почему Эон молчал о твоем предательстве? – Мэй следила за каждым движением рыцаря в попытке вытолкнуть Кирна из его головы.

– Потому что последняя нить звезды украдена мною. – поток силы рыцаря выбил тонны камня над залой, и темная его фигура устремилась вверх, ловко взбираясь по уступам, прочь от Дорэль Мэй. – Твой безликий помощник не сумеет провести тебя к брату. – отозвался он сверху. – Теперь я повелеваю им, и Тарен Нору не суждено более завладеть своей оболочкой. Как только Мэйенос окажется пуст, я обрету его силу и уничтожу это тело. И мы, наконец-то, мой ученик, станем с тобою равны! – он продолжил ловко взбираться по стенам, и Дорэль Мэй, вонзая свои клинки в прозрачный камень, бросилась за ним.

Они долго взбирались все выше и выше, и Мэй почти удавалось достичь своего противника, но тот каждый раз ускользал, едва ее сила достигала его и пыталась столкнуть вниз. Рыцарь быстро пробивал себе дорогу, уклоняясь от атак Мэй, и во многом тому причиной служил недоступный для силы магистра шлем, надежно защищающий сознание Тоурн Кирна.

Оба почти одновременно выбрались на поверхность и оказались высоко над пиками скал, так высоко, что молочно-голубой туман планеты отступал, сменяясь прозрачным разреженным воздухом. Дорэль Мэй выхватила клинки, но едва она намеревалась вступить в бой, как рыцарь перескочил на камень ниже, чтобы перебраться на тонкую тропу, ветвящуюся меж острых камней. Мэй оказалась там раньше, и Кирну пришлось пересекать опасный глубокий разлом с шаткими сыпучими камнями у самого обрыва. Мэй знала, что Кирн намеревается во что бы то ни стало забрать с собой оболочку Тарен Нора, но допустить этого не могла. Она отчаянно пыталась вытолкнуть его из головы рыцаря и надеялась, что сил ее будет достаточно, стоит Кирну на мгновение потерять контроль.

Кирн перемахнул через пропасть и бросился бежать по хребту над отвесным обрывом. Мэй кинулась следом за ним. Когда же ей удалось его настигнуть, то клинки их столкнулись, и Тоурн Кирн попытался ранить и сбросить с Мэй с края пропасти, но она отчаянно сопротивлялась и почти сумела вырвать своего бывшего учителя из оболочки Тарен Нора, но тот быстро помчался дальше, осознав всю опасность близкого с ней столкновения. Он несся вперед, и камни крошились под его ногами, он бежал, рискуя сорваться вниз до тех самых пор, пока впереди не разверзлась огромная пропасть, постоянно расширяющаяся, подчиняясь силе Дорэль Мэй. Он различил своего врага позади и не раздумывая прыгнул вниз, в бесконечную каменную пучину, но в то мгновение, когда перед его глазами болезненными иглами возникли острые скалы, страх завладел Тоурн Кирном, и Мэй, воспользовавшись этой секундной слабостью, удалось вытолкнуть его из тела рыцаря. Сознание Кирна зависло в воздухе, не способное вновь просочиться в утраченную оболочку.

Дорэль Мэй помогла освобожденному рыцарю ухватиться за скалы и не разбиться об острые камни. Она заставила громаду скал подняться, и рыцарь оказался рядом с ней, так близко, что она смогла поймать его тело прежде, чем оно с глухим звуком упало на камни. Мэй, положила его голову себе на колени, снимая печатки и касаясь пальцами крови, вытекающей тонкой струей из-под черного шлема.

– Он прошел сквозь мое сердце. – услышала она тихий голос рыцаря. – Сквозь каждую частицу меня. Он меня уничтожил. – Дорэль Мэй приложила пальцы к его груди и ощутила, как плотная ткань его одеяния быстро пропитывается кровью. Кровь растекалась по камням, ослепляюще, словно частицы зеркала, сияя на солнце, и она чувствовала ее под своими коленями. Мэй попыталась удержать кровь в теле рыцаря, но та не подчинялась ее силе, потерявшей контроль над разумом.

– Я не дам тебе погибнуть! – прошептала она, стиснув зубы. – Его сил недостаточно, чтобы убить тебя! – за ее спиной возник Ньерд и немедленно вызвал медицинскую капсулу. Мэй же прижимала руки к груди рыцаря, и они уже по запястья были в густой крови. Она сняла свой шлем, и кровавые разводы остались на ее лице и в волосах. Ньерд помог уложить рыцаря в капсулу, и спустя мгновение его жизненные показатели пришли в норму. Мэй выдохнула, едва сдерживая дрожь в пальцах.

– Он мог умертвить оболочку, магистр? – спросил Ньерд, наблюдая за тем, как вздымается грудь спасенного рыцаря.

– Если бы ему удалось сбежать, он непременно бы нашел способ его уничтожить. Все наши старания едва не оказались бесполезны. – она подняла глаза к небу. – Корабли Эрна могут атаковать нас в любую минуту, Ньерд. Прикажите усилить щиты и оградить от любого вторжения пространство Альвнара и Гардоса. – Ньерд немедленно дал соответствующие указания, и Мэй велела всем вернуться внутрь убежища.

– Уэт-Ниль Ладт пришел в себя и благодарен вам за то, что вы спасли его сына, магистр. – произнес Ньерд.

– В таком случае, пускай окажет нам немедленную поддержку. И Ронду Тысячи Лун придется прийти нам на помощь. – она остановилась на мгновение, чтобы перевести дух. – Ладт должен указать нам путь. Что бы ни случилось, мы должны искать.

– Что по-вашему заставило Тоурн Кирна бросить тонкую игру против нас, магистр? Если он пытался управлять вами, то его попытка украсть и уничтожить оболочку Тарен Нора по меньшей мере глупа.

– Похоже, мы оказались так близко к разгадке, что у него не оставалось иного выбора. И в нем последняя нить Эона, Ньерд. Это значит, он имеет все основания опасаться того, что я приду за ним.

– Но что нам делать теперь?

– Послушаем Уэт-Ниль Ладта и его сына. Есть нечто, что они обязаны знать, и я чувствую это в их мыслях. Но более того я чувствую, что Тоурн Кирн, сам того не ведая, открыл нашему Безликому Рыцарю тайну о том, где нам следует искать моего брата. Он мечтает сравнять силы и одержать надо мной победу, но едва ли это в его власти. – Мэй вернулась в главную залу хранилища и встретилась с выжившими альвами. Они стояли на коленях у праха своих погибших и пересыпали его сквозь пальцы, обращая в воздух пепельные частицы. Младший из альвов закрыл лицо руками, и Мэй ощутила, как его боль проходит волнами вдоль ее тела. Она приблизилась к Зулу и помогла ему подняться на ноги. Юный альв дрожал, и все его тело словно лишилось крови – он был бледен и едва удерживал себя в сознании, не падая лишь потому, что Мэй помогала ему своей силой.

– Ты должен вспомнить все, что было тогда, когда его сознание соединилось с твоим. Это продолжалось не единожды, Зул, но долгие месяцы, если не годы. Нам нужно знать, где находится проход в тот мир, где силой удерживают моего брата. Ты помнишь моего брата, Зул? Его имя Мэйенос. Он заключен между мирами, и, если Тоурн Кирн находился в твоем теле, ты мог узнать, как попасть туда.

– Он вернется за мной, чтобы убить. – прошептал альв.

– Мы будем защищать тебя до тех пор, пока Тоурн Кирн не погибнет от моей руки. До тех пор, пока все, что от него осталось не отойдет Бездне. Только позволь мне коснуться твоего разума и увидеть то, что видел ты. – Мэй окровавленными руками прикоснулась ко лбу в бессилии опустившегося на колени альва, и заглянула в его глубокие глаза, сияющие подобно янтарному океану. Она различила в этих глазах свет жизни своего брата и содрогнулась, когда осознала, что видит сейчас то, что доступно было Зулу – видит не альва, но лицо и глаза Мэйеноса, золотые глаза, каких никогда не имел ни один элиндориносец, и тонкие пласты времени сместились внутри этих глаз, и пространство разорвалось от его теплого янтарного взгляда. Мэй прошептала имя брата и ощутила, что разум ее помутился от боли. За все свои тысячелетия она не была так близко к тому, что всеми силами стремилась обрести. Руки ее потянулись сквозь пласты реальностей, которые ускользали неумолимо, подобно рваным порывам ветра, и связь с прекраснейшим из видений в одно мгновение прервалась.

– Между мирами, магистр Мэй, я видел путь, ведущий в Непознаваемое. Но не в моих силах провести вас туда. Теперь я полон, теперь я не оболочка, и мое тело разорвет на части, если я попытаюсь приблизиться к той грани, что пересекал, будучи пустым.

– Мне помогут, Зул. Только укажи путь. – она обернулась к Уэт-Нилю, опустившему голову и скорбевшему по погибшим альвам.

– Мы ничего не чувствовали все это время. Зло завладело телом моего сына, но я не видел, как он страдает и не слышал его зова о помощи. Мы были слепы, как бывает слеп лишь тот, кто неукоснительно верен собственной правоте и самонадеянно предан собственному величию. Мы считали себя всемогущими, и глаза наши в этом величайшем заблуждении были закрыты. Всему виной наше тщеславие, Дорэль Мэй, и мы совершили непоправимую ошибку, за которую расплатились собственными жизнями.

– Однако не мне говорить тебе о том, что Кирн знает, как управляться с альвами, и как ослеплять их вечную силу и лгать, уводя в сторону их великое предчувствие. Вы сами научили его этому прежде, чем он навсегда вас покинул. Все отверженные обращаются за помощью ко злу, Ладт. Нет ничего удивительного в том, что он избрал путь мести. Признаться, я бы не встала на твою сторону, если бы мой учитель не выступил против меня в вечной жажде заполучить силу и власть. Я часто вижу себя на его месте и знаю, что будь у меня шанс, поступила бы так же.

– Этими словами ты определяешь свою судьбу, Мэй.

– Я хочу, чтобы ты знал – если во Вселенной окажется нечто могущественнее меня, я положу конец его силе задолго до того, как она станет для меня угрозой.

– Ты уже совершала нечто подобное, и я не буду удивлен.

– Я велю прислать на защиту тебя и Зула Хранителя Эмблу. Держи ее подальше от меня, Ладт, потому как не так давно я собиралась с нею покончить. Но рядом с Хранителем и как можно дальше отсюда вы будете в безопасности.

– Я не могу покинуть планету, иначе моя связь с альвами нарушится. Я должен оставаться в пределах дворца и убежища.

– Это твой выбор, но знай, что Эрн сможет напасть в любую секунду, и альвы должны быть к этому готовы. Ценой поражения будет целая утраченная планета. Планета моей системы, Ладт. Невосполнимая потеря. Ты и твой народ навсегда лишитесь дома, и, возможно, выживших будет недостаточно, чтобы продолжить род. И тогда ваша раса будет обречена на гибель, и вы исчезнете навеки, как однажды исчезли элиндориноссцы.

– Мы будем просить помощи у Ронда Тысячи Лун. И я могу пообещать тебе, Дорэль Мэй, что если тебя и не примут в круг советников, то окажут любую помощь по первому требованию. Только защити мою планету от Тоурн Кирна.

– Половина моей армии останется на орбите Альвнара, чтобы столкнуться с Эрном, как только тот решит атаковать. – Мэй почувствовала, как пробуждается тело Безликого Рыцаря. – Мне пора, Уэт-Ниль. – произнесла она тихо. – Меня ждет мой брат.

– Они считали, что по вашей вине произойдет катастрофа. – окликнул ее Ладт, когда та отдалилась. – Считали, что воссоединение силы столь могущественной непременно повлечет за собой смерть.

– Едва ли они ошибались. – Мэй коснулась груди рыцаря, ощущая, как потоки крови расходятся и приливают к сердцу. – Держать меня так близко к себе, как только можно, и лгать – признаюсь, это был отличный план. Жаль, что бесславный конец богов был предопределен нитями Эона.

Рыцарь поднялся на ноги, и Мэй отняла руку от его сердца.

– Ты видел его путь? – спросила она, глядя в черноту глазниц его шлема, но ответа не последовало, и ей пришлось повторить свой вопрос.

– Он уничтожил душу внутри меня. – прошептал тогда рыцарь. – Он его убил. – Дорэль Мэй ощутила, как ребра ее стиснуло, и легкие сжались, не в силе впитать в себя воздух. Она застыла и побледнела, неотрывно глядя на рыцаря. Она попыталась коснуться его разума, но ощутила пустоту в каждой клетке его тела. Кровь на ее руках обожгла ее кожу мертвенным холодом, и каждая капля, срывающаяся с пальцев и брызгами впитывающаяся в пол, гулким эхом отзывалась в ее голове. Он ощутила, как смерть, смешиваясь с кровью, проходит призрачными пулями вдоль ее вен.

– Уничтожил? – переспросила она тихо, едва удерживаясь на грани сознания.

– Он мертв. Все, что было внутри меня мертво.

– Что же было внутри тебя? – спросила Мэй. – Нет! – она остановила его до того, как звуки сорвались с его губ. – Оставь мне надежду на то, что я ошибалась. Не называй имени!

– Я не вижу твоего лица, я не вижу его, и лишь чувствую, как в бледности его растекается кровь. – рыцарь протянул к ней руку. – Я больше ничего не вижу. – произнес он. – Перед моими глазами лишь тьма. Но я могу сказать тебе, магистр Мэй, он попытается лишить меня и остального. Защити меня, пока я буду искать пути.

– Куда нам идти, рыцарь? – Мэй почувствовала, что силы покидают ее.

– Путь домой. – услышала она голос Зула Ладта. – В пучине мертвого прошлого, там, в пустоте уничтоженного мира, ты найдешь то, что ищешь. Он говорил о твоем доме, магистр Мэй. Там ты увидишь проход к брату. Во льдах, сковавших целый мир, где погибло все, что ты называла светом.

– Бездна Элиндорина? Моргсиндар? – воспоминания темные промелькнули перед ее глазами в это мгновение. Она ощутила прикосновение пламени к своей коже, быстро сменившееся касанием мертвенного ветра, срывавшего однажды покровы плоти и разносившего брызги крови над поглощающей планету бедной. Она ощутила, как сознание ее падает в пучину кошмара.

– Моргсиндар. – повторил альв. – Недоступная живым, отверженная мертвыми звездная пучина, ведущая в никуда.

Дорэль Мэй обернулась к Безликому рыцарю.

– Мы отправимся туда вдвоем. – произнесла она. – Ты чувствуешь? Это место притягивает пустые тела. Это место великой смерти.

– Между бездной и миром живых, я вижу проход, сокрытый от глаз.

Мэй выдохнула, сжав в окровавленных руках шлем.

– Веди нас к порталу в Норстанк. – приказала Дорэль Мэй Уэт-Ниль Ладту.

– Тебя встретят норны, магистр Мэй. – ответил тот, подзывая к себе слуг. – Портал находится во дворце. Тебя и твоего рыцаря проведут туда стражи.

– Я не рассчитывала на твою помощь, Уэт-Ниль, – произнесла Дорэль Мэй напоследок, – но все, что ты сделаешь для меня, будет не зря. Я обещаю. Моя потеря выше многих страданий, поверь, но не только это заставляет меня биться за то, чтобы Мэйенос и Тарен Нор были освобождены. В них надежда, Ладт. Если твой народ останется верен мне, я обещаю, миры Древа будут наши. И мы сплотимся, чтобы покончить с Единым Врагом.

– Не вспоминай о Едином Враге, пока Хель и Эрн преследуют тебя, магистр. Ты в великой опасности. – Ладт проводил ее и рыцаря до дверей убежища.

– Я знаю. Но скоро близится их очередь бежать. – она подозвала к себе Ньерда перед тем, как уйти. – Не спускай глаз с Эмблы и напомни Абандиону о том, что она должна постоянно находиться под контролем.

– Когда нам ждать вашего возвращения?

– Время на Нортенхейме идет медленнее, чем здесь. Но я обещаю вернуться как можно скорее. Я обещаю вернуться в течение семи дней. И если я не появлюсь в указанный срок, пускай Абандион придет мне на помощь.

– Я сделаю все, как нужно. – заверил ее Ньерд, и Мэй поблагодарила его, легко пожав руку. Ньерд проводил ее и рыцаря взглядом и немедленно связался с Абандионом и Эмблой.

Мэй же в сопровождении альвов приблизилась к порталу. Высокие воины в легком облачении казались рядом с ней вытесанными изо льда великанами, и даже фигура Безымянного Рыцаря в рядах стражников Альвнара казалась хрупкой частицей ночи, потерявшейся в туманной дымке наступившего рассвета. Они оказались у моста, ведущего к заледеневшему порталу к самой холодной планете Системы Древа, к той планете, где некогда цвел Элиндорин. Дорэль Мэй коснулась холодного металла резной рамы, созданной многие тысячелетия назад мастерами ее народа. Она узнала символы на мертвом языке, и велела рыцарю дотронуться до леденящей кровь поверхности, которая вмиг обрела вид жидкой проекции заснеженного мира. Они сделали шаг вперед, одновременно растворяясь в леденящем ветре, оставляя позади бледный туман теплого Альвнара. Вечная ледяная ночь ожидала их и поседевшие во тьме люди севера, доживавшие свой век в оковах вечной зимы.

Рыцари шагнули в бездну Нортенхейма, где целую вечность горел огонь единственной сохранившейся после падения Элиндорина башни – Иарат, и вечные бури бушевали над разверзшейся бездонной пропастью.

6574 год с наступления Тысячелетней Зимы.

5649 год с пришествия пророка Норстанка.

Прежде, чем Дорэль Мэй открыла глаза, снежная буря ворвалась под ее кожу пронзительным холодом, словно пытаясь сорвать покровы плоти с костей. Леденящий ветер был подобен огненному урагану – холод настолько суровый, что казался пламенем, пожирающим жизнь, потопил путников в густом, полном снега воздухе.

Мэй ощутила, как порывы опрокидывают ее в сугробы, но чьи-то крепкие руки с силой вытягивают ее на поверхность. Она оглянулась, чтобы увидеть своего спутника, и столкнулась с бледными бесцветными глазами норна. Он помог ей сделать несколько шагов и завел в запорошенную снегом хижину, а следом другой такой же бледный, словно выточенный из снега человек, завел внутрь Безликого Рыцаря. Мэй оказалась у теплого очага, и сняла с головы шлем, чтобы норны могли увидеть в ней существо, явившееся с миром. Но лицо ее произвело на норнов странное впечатление: бледные люди столпились вокруг, попеременно рассматривая ее, полную краски, с медными волосами и глазами того цвета, что не появлялся из-под толщи снегов уже тысячелетия. Мэй же увидела множество совершенно изнуренных холодом людей, в чьи тела забрались духи зимы и отбелили их покровы до мертвенно-воскового мерцания. Люди эти были высоки, имели тонкие черты лица, узкие носы, не пропускающие холодного ветра, высокие скулы и совершенно белые волосы с редкими вкраплениями золота. Глаза норнов были столь же бесцветны, что и снега их ледяной родины – от пепельного цвета до красноватого колебался окрас их радужки. Лишенные солнца, они выживали на покинутой всеми планете, сквозь которую вилась бесконечная пропасть бездны. И на самом краю этой пропасти стояло их последнее поселение.

– Мое имя Дорэль Мэй. – произнесла Мэй на языке норнов. – Я одна из тех, кто выжил после падения Элиндорина. И я вернулась домой, чтобы спасти эту планету и последнее поселение Норстанка. Я сделаю так, что солнце вновь взойдет над Нортандхеймом и ледяные оковы ваших городов и дворцов оттают. Жизнь вновь придет в эти земли.

– Иарат ждал рыцарей ночи. – услышала Мэй позади. – Райдинвен – так звали тебя в краях лета. – она оглянулась и увидела человека, чьи черные локоны и кожа цвета песка отличали его от норнов. – Мои предки явились в край вечной зимы, чтобы ждать твоего возвращения. И многие поколения погибли с верой в то, что ты наконец придешь. Мы не теряли надежды, Рыцарь Ночи, Странствующий Спаситель, и мне суждено стать твоим проводником. Мое имя Нил. Я последний ученик пророка.

– Кто первым явился в эти края? – спросила Мэй. – твоим предком был Кину? Слепой?

– Он был наставником тех, кто остался тут дожидаться тебя. Он не оставил наследников – только верных учеников.

– Что стало с ним?

– Известно, альв, лишивший его зрения и позже жизни, был наказан. Кину похоронен в снегах, Райдинвен. Норны готовы почтить тебя и его останки. Они ждали тебя многие тысячи лет уничтожительной борьбы с холодом.

– Отведи нас к его могиле. – Мэй ощутила слабость от воспоминаний, так прочно запертых до поры в ее сознании. – И после я взойду на Иарат, чтобы исполнить то, что было мне предначертано. Моих сил теперь достаточно.

– Ваш спутник обращен в неизведанные глубины Бездны. – сказал Нил, когда Дорэль Мэй собралась последовать за ним. – Но мы ждали и его.

– В этом теле скоро пробудится Тарен Нор.

– В этом теле уничтожена сила, хранившаяся тысячелетия. Способная различать и уничтожать.

– Вы не можете этого видеть. – Мэй со странной дрожью оглянулась на неподвижно стоящего рыцаря. – Отведите меня к могиле Кину. Я должна исполнить данное ему обещание перед тем, как отправиться к башне.

– Как пожелаете, Райдинвен. – Нил сделал знак, и один из норнов протянул Дорэль Мэй блюдо с угощением. – Перед тем, как вы отправитесь в путь, мы просим вас вкусить последние плоды нашего гостеприимства. Последние наши запасы, сделанные предками, истощились, но все, что у нас осталось, мы готовы преподнести вам.

Дорэль Мэй приняла предложенные ей питье и пищу.

– В вашем распоряжении все это время был портал в Альвнар. Почему вы не покинули замерзшую планету? – она еще раз оглядела лишенные краски лица людей, окруживших ее. – И почему альвы не пришли вам на помощь?

– Мы не могли бросить свой дом, как и не могли просить о помощи тех, кто не знает имени холоду. – ответил ей один из норнов. – Мы – защитники севера, воины, призванные стойко ожидать прихода весны. Вы – та весна. Посмотрите! Под вашими шагами расступаются извечные ветра. В вас – жизнь и наша надежда.

– Я всегда могла нести лишь смерть, страж севера.

– Пусть так, но это не означает, что в вашем теле не сталкиваются в извечной схватке два начала. Вы не тьма и не свет. Вы – все, что между ними.

– Я – тень. – прошептала Мэй.

– И в жизни нашего народа вы – спасение. Мы так ждали вас, рыцарь. – норн надел на лицо маску, защищающую его от ледяного ветра и повел Мэй за собой.

Они выбрались из укрытия и стали продвигаться по заснеженному коридору, который со всех сторон продувало ветром. Сквозь огромные сугробы и насыпи им вскоре удалось достичь следующего строения, выколоченного в глыбе льда. Норны пропустили Дорэль Мэй и рыцаря вперед, а сами вошли следом, окружая низкую ледяную плиту, окованную металлом. Мэй приблизилась к плите и стерла покрывавший ее снег обнаженной ладонью. Под толщей льда и камня она различила спокойное лицо мертвого воина с повязкой, скрывающей его миндалевидные глаза, с черными волосами, волнами струящимися вдоль скул. Она опустилась на колени, сняв шлем и прислонившись щекой ко льду.

– Его тело еще источает тепло. – прошептала она. – Мой верный друг, прости за то, что не сумела прийти к тебе на помощь.

– Теперь он спокоен, Райдинвен. – Нил приблизился к ней и протянул едва мерцающую изнутри шкатулку. – Он создал его для вас. Прошу, примите.

Дорэль Мэй осторожно взяла в руки шкатулку и откинула крышку, являя завороженно наблюдающим за ней норнам гладкое кольцо из черного металла. Она вытащила его и надела на палец.

– Оно передавалось поколениями, чтобы достигнуть вашей руки.

Мэй еще раз взглянула в лицо спящему вечным сном пророку. Она почувствовала, как лед тает под ее пальцами, и совсем скоро она сможет коснуться кожи своего мертвого друга. Ее ладонь топила лед до тех пор, пока не легла на гладкую белую щеку.

– Кину ждал этого дня не зря. – прошептала Мэй. – Он станет жизнью. И вы увидите, как смерть превратит его в символ новой весны. – она поднялась на ноги и, закрыв могилу снегом, обернулась к Нилу. – Я наберусь сил и, когда луна скроется за тучами, разбуди меня и отведи к башне.

Последние капли лунного света сочились сквозь тяжелую тень неба, и Мэй в ожидании знака замерла на приготовленном для нее ложе. Она глядела на рыцаря, силясь понять, что происходит в его теле и какая сила управляет им.

– Если бы ты был полон, то вспомнил бы сейчас все те мечты, что мы предали в начале нашего пути. Свернув с тропы, мы обратились в беспросветное зеркало мрака, поглощающее нас своим трепетом. В дороге нас всегда ждал выбор, но теперь мы делаем лишь то, что должны. Иногда меня посещают видения, лишенные того сумрака, в котором я пребываю все эти тысячелетия. Во время этих видений, рыцарь, я чувствую, что мои глаза открыты, и я могу сделать шаг и оказаться там, где мечтаю быть. Странно, но я вижу в своих мечтах тени далеких гор, и туман клубится у их острых вершин и бледной пеной обволакивает долины, и вьется меж стволов деревьев, одетых в осеннюю пряжу. Я дышу и чувствую, как тонкий чистый воздух наполняет мое тело. Мне кажется, я должна куда-то идти, но на самом деле, мои шаги оборвались многие мили тому назад. Теперь я свободна в своем бесконечном странствии и, куда бы я ни взглянула, везде я найду свой дом.