Текст книги "Тормоз"

Все пленники заговорили разом.

– Заткнитесь! – рявкнул капитан. – У нас много работы!

– Кто еще? – требовательно спросил Девон. – Джентри убил Тьедженса и захватил меня в плен… всех нас запихал сюда с помощью Андреева… но с кем еще нужно драться?

– Джентри и Гомез, – ответил Баннинг. – Фалькен отправился на корм собакам. Мы еще держим мостик, и нас теперь большинство, но в их руках аппаратная и все пистолеты, кроме одного. – Он протянул им ножи. – Давайте-ка выбираться отсюда. Мы наделали достаточно шуму, чтобы разбудить старых марсиан. Я не хочу, чтобы появился Джентри по горячим следам.

Мужчины устремились за ним, когда он нырнул в проем другой лестницы, ведущей к внутренней части корабля. Он хотел поставить охрану возле гироскопов и системы жизнеобеспечения. Но не успел он отдать распоряжения, как послышался сухой треск автоматной очереди.

Он вцепился в перила и так резко остановился, что едва не содрал кожу на ладонях.

– Вот что, – очень тихо сказал он. – Это может доноситься только со стороны мостика.

«Если я смог открыть дверь выстрелом, то Джентри, я думаю, тоже сумеет».

До мостика можно было добраться только по короткому коридору, от которого отходило несколько боковых проходов. По обе стороны этого коридора размещались каюты капитана и помощников, а в дальнем его конце был вход на мостик.

Баннинг оттолкнулся от лестницы и, не останавливаясь, скользнул к противоположной стене. В то место, где он только что находился, ударилась пуля.

Мозг Баннинга запечатлел быстро промелькнувшую картину: дверь отворена, Джентри уперся ногой в один косяк и привалился спиной к другому. Стоя таким образом, он скрывал из вида Вейна и Клеони, если только они еще живы, и перекрывал подход к аппаратной. Отдача выстрелов совсем его не беспокоила.

Те, кто следовал за Баннингом, кружили поодаль… Он подождал немного и услышал голос Джентри:

– Итак, вы освободили своих людей, капитан… и добыли один пистолет, насколько я понимаю? Хорошая работа. Но оставайтесь на своих местах. Я прострелю первую же голову, появившуюся из-за угла. Я знаю, как пользоваться пистолетом в невесомости, а Вейн и Роджерс – мои заложники. Согласны на переговоры?

Баннинг украдкой бросил взгляд на Девона. Побелевшие ноздри инженера дрогнули. Отозвался именно он:

– Что вам нужно?

– Я думаю, ты это знаешь, Люк, – ответил Джентри.

– Да, – сказал Девон. – Наверное…

– Тогда ты должен также понимать, что возможно все. Я, не колеблясь, застрелю Роджерс или направлю корабль к Солнцу прежде, чем Охрана нас сцапает! Будет лучше, если вы сдадитесь.

Снова наступило молчание. Баннингу собственное дыхание, как и дыхание его людей, показалось неестественно громким. Маленькие капельки пота выступили на их коже, заблестели в свете флюоресцентных ламп и затанцевали в воздушных потоках.

Капитан вопросительно поднял брови, посмотрев на Девона. Инженер кивнул:

– Все правильно. Мы имеем дело с фанатиками.

– Мы могли бы напасть на него, – прошипел Баннинг. – Потеряли бы, быть может, одного-двух людей, но…

– Нет, – возразил Девон. – Нужно подумать о Клеони, – удивительное спокойствие маской накрыло его лицо. – Позвольте мне поговорить с ним. Может быть, удастся что-нибудь устроить. Будьте готовы действовать…

Он сказал Джентри, что согласен на переговоры.

– Хорошо, – ответил тот. – Подходите медленно и держитесь за перила обеими руками. Я должен видеть вас всех.

Длинные ноги Девона исчезли из поля зрения Баннинга.

Так достаточно близко. Стоп.

«Он должен находиться метрах в трех-четырех от двери», – подумал капитан и двинулся к углу лестницы.

Внезапно он понял, что у Девона, представителя клана Ростомили, должен быть план. У него мурашки пробежали по коже, но заговорить он не осмелился. Все, что он мог сделать, – это забрать несколько ножей у ближайших к нему людей.

– Люк, – то был голос Клеони, шепот с мостика. – Люк, будь осторожен.

– О да, – инженер рассмеялся. Смех его казался странно нежным.

– Как насчет того, чтобы переметнуться на другую сторону? – спросил Джентри.

– «И до чего же омерзительна твоя улыбка», – процитировал Девон.

– Что?

Последовавший за этим грохот, должно быть, привлек к себе все внимание Джентри. Девон ринулся к нему.

Раздался выстрел. Баннинг слышал, как ударилась пуля. Тело Девона перевернулось раз, другой и поплыло в глубину коридора.

Баннинг был уже за углом. Он не стал стрелять в Джентри: на это ушла бы решающая секунда, потому что предварительно нужно было прикрепиться. Он швырнул ножи.

Отдача была незначительной; его тело подалось назад, потом вперед, но он к этому приспособился. Ему понадобилось всего лишь мгновение, чтобы швырнуть в Джентри все четыре ножа. Тот закричал и выпустил пистолет. Брызнула кровь. Токугава подплыл к Джентри, ударил его в плечо, а когда они опустились на пол, обвил его ногами и нанес мастерский удар в шею.

Клеони пробиралась по мостику к Девону. Баннинг был уже возле него и осматривал рану.

– Как он? – Девушка добралась до них.

Баннингу уже приходилось слышать подобные восклицания, больше похожие на крики боли, когда женщины видели кровь своих мужчин.

– Могло быть хуже, я думаю. Похоже, пуля ударилась о ребро и остановилась. Он в шоке, но… в состоянии невесомости пуля обычно не причиняет особого вреда, и избавиться от нее проще. – Он отмахнулся от маленьких красных капелек, плавающих в воздухе. – Проклятие!

Появился Вейн. Лицо его было серым.

– Этот человек… он выстрелом открыл дверь после того, как мы отказались его впустить, – запинаясь, пробормотал он. – У нас не было никакого оружия… он угрожал мисс Роджерс…

– О'кей, оставим в покое это чудовище. В следующий раз не забудь встать у двери и схватиться с ворвавшимся в комнату врагом. Теперь же вот что. Я помню по твоим бумагам, что ты умеешь оказывать медицинскую помощь. Забери Люка в больничный отсек и присмотри за ним хорошенько. Нельсон, помоги мистеру Вейну. Джентри еще жив?

– Он недолго проживет, если врач не поможет ему, – ответил Токугава.

– Вы неплохо над ним потрудились, – благоговейно добавил он. – Вы вообще когда-нибудь просто стреляете в своих врагов, капитан?

– Заберите и его тоже, мистер Вейн, но сначала займитесь Девоном. Бахадур, включите вакуумный собиратель, и пусть он всосет эти капли, пока они тут все не перемазали. Тетсуо… э, мистер Токугава, присмотрите за главным отсеком на случай, если Гомез попытается выбраться. Владимирович, отправляйтесь с ним. Кастро, оставайтесь здесь.

– Не могу ли я быть чем-нибудь полезной? – спросила Клеони. Она пыталась заставить губы не дрожать.

– Идите в больничный отсек, – кивнул Баннинг. – Может быть, там понадобится ваша помощь.

Он нырнул на мостик и проверил контрольные приборы. Все еще выключено

– хорошо. Гомез не мог запустить двигатель, не приведя в действие двойную цепь. Тем не менее там, где он находился, у него было много помощников-машин, генераторов, насосов и всего прочего. Капитан вошел в отсек интеркома и вызвал аппаратную.

Морщинистое лицо Гомеза казалось окаменевшим.

– К вашему сведению, дружок, – обратился к нему Баннинг, – мы только что вывели из игры Андреева и Джентри. Вы остались в одиночестве. Выходите-ка оттуда, представление окончено.

– Нет, – возразил Гомез.

Голос его был невыразительным и неестественно спокойным. Баннингу стало не по себе.

– Неужели вы мне не верите? Если хотите, я могу притащить сюда тела.

– О да, я верю вам на слово, – рот Гомеза искривился. – Тогда, возможно, вы окажете ту же честь и мне. Взять меня в плен по-прежнему предстоит вам.

Баннинг ждал несколько секунд.

– Я здесь, в аппаратной, – продолжил Гомез. – Один. Я запер внутренние двери: замок, предназначенный на случай особой необходимости. Вам придется выжигать себе путь, на это уйдут часы. Этого времени будет достаточно, чтобы я успел вывести из строя двигательную систему.

Баннинг был человеком не робкого десятка, но сейчас ладони его вдруг взмокли, а язык стал сухим и тяжелым. Капитану пришлось напрячься, чтобы язык повиновался ему. Он сглотнул и выдавил из себя:

– Вы тоже умрете.

– Я вполне готов к этому.

– Но вы ведь ничего не добьетесь! Только уничтожите корабль и погубите нескольких людей.

– Я все равно сделаю это, хотя бы для того, чтобы показать Охране, что мы еще на что-то способны, – сказал Гомез.

– Но для чего все это? – воскликнул капитан.

Лицо на экране сделалось совершенно нечеловеческим. Это было лицо, знакомое Баннингу, – лицо Цели, обретшей плоть и кровь.

– Вам совершенно не обязательно знать детали, – проговорил Гомез. – Тем не менее вы, возможно, поймете, что с нынешним слишком мягким отношением правительства к угрозе Кали на востоке и моральному падению на западе должно быть покончено, если только цивилизация выживет.

– Понятно, – пробормотал Баннинг так тихо, как будто говорил возле тикающей бомбы. – А поскольку терпимость вписана в закон Союза…

– Вот именно. Я ничего не имею против членов Союза. Но времена меняются. Если бы Фурр был сегодня жив, он согласился бы, что действовать необходимо.

– Всегда удобно использовать мертвых в качестве свидетелей, не так ли?

– Что?

– Неважно, – Баннинг кивнул сам себе. – Не предпринимайте пока никаких радикальных мер, Гомез. Мне нужно хорошенько подумать.

– Я даю вам ровно один час, – бесстрастно ответил тот. – Потом я начинаю. Сам я не инженер, но думаю, что смогу на что-нибудь пригодиться – я немного знаком с устройством атомных установок. Вызовите меня, когда будете готовы к сдаче. При первом же подозрении, что вы нарушаете наше соглашение, конечно, незамедлительно выведу из строя систему управления.

Изображение Гомеза исчезло.

Некоторое время Баннинг сидел неподвижно, чувствуя, что в голове совершенно пусто. Затем он добрался до контрольного щита, передал сообщение команде и вновь вернул кораблю вращение. По крайней мере, ощущение собственного веса им не помешает.

– Не спускай глаз с экрана, – приказал он, оставляя кресло первого пилота. – Вызови меня по интеркому, если что-нибудь произойдет. Я буду в больничном отсеке.

– Сэр? – Кастро недоумевающе смотрел на него.

– Удобное кресло, – сказал Баннинг. – Скорость эквивалентна температуре, не так ли? Если так, то нам всем предстоит заполучить лихорадку, которая, вероятно, убьет нас.

Девон лежал, распростертый, на операционном столе, прикрепленный к нему специальными приспособлениями. Вейн только что удалил пулю хирургическим пинцетом, прочистил рану и начал накладывать шов. Нельсон контролировал приборы, а Клеони стояла рядом, держа таз и губку.

Когда появился Баннинг, все повернули к нему головы с таким видом, будто он их неожиданно разбудил. Хирургические инструменты теперь были упрощены настолько, что операцию мог сделать любой космонавт, прошедший специальное обучение; но сейчас на операционном столе лежал человек, который мог умереть, и все внимание присутствующих было сосредоточено на нем, на биении его сердца.

– Как он? – спросил капитан.

– Не так плохо, сэр, учитывая его состояние. – Делая эту работу, важную и особую, Вейн чувствовал себя достаточно компетентным; и говорил он теперь твердо и уверенно. – Думаю, он намеренно подставил грудь, когда нападал, зная, что кости могут действовать как броня. Сломано ребро, порвана мышца, но это не грозит чересчур серьезными последствиями.

– А Джентри?

– Умер пять минут назад, сэр, – ответил Нельсон. – Я сунул его в холодильник. Может быть, на Ганимеде есть оборудование для оживления.

– Все равно, – махнул рукой Баннинг. – Когда мы туда прибудем, мозговой распад зайдет слишком далеко и не останется личности, о которой стоило бы говорить.

Его слегка передернуло. Чистая смерть – это одно, а такая… Он никак не мог к этому привыкнуть.

– Но, – продолжил он, – нельзя ли привести Люка в сознание? Прямо сейчас?

– Нет! – Клеони едва не ударила его тазом, который держала.

– Заткнитесь, – он повернулся к ней спиной. – Сомнительное милосердие

– позволить ему спокойно спать сейчас и, возможно, умереть от истощения впоследствии за пределами Плутона. Итак, мистер Вейн?

– Гм-м-м… мне это не нравится. Но если вы на этом настаиваете, то, думаю, я смогу это сделать. Местная анестезия на область раны и умеренное количество стимулянта; кислород и неоплазма на случай… Да, я не думаю, чтобы короткий разговор ему серьезно повредил.

– Хорошо. Начинайте.

Баннинг потянулся за трубкой, вспомнил, что где-то обронил ее в суматохе, и выругался.

– Что вы сказали? – спросил Нельсон.

– Неважно, – отозвался Баннинг.

Хотя в нынешнее время с женщинами было принято обращаться, как с мужчинами, у Баннинга были старомодные представления на этот счет. Поэтому знание нескольких выражений на неведомых остальным языках оказывалось очень полезным.

Клеони накрыла его ладонь своей.

– Капитан, – тихо сказала она. Глаза ее были затянуты дымкой усталости и… сочувствия? – Капитан, обязательно нужно его будить? Он ведь получил такую травму… ради нашего блага.

– Возможно, только он знает, как спасти наши жизни, – терпеливо объяснил Баннинг.

В интеркоме послышался голос:

– Сэр… Гомез на мостике… он открепляет главное масс-резервуарное устройство, перекрывающее проход.

Вейн побелел, но работать не прекратил. Он понял.

Баннинг кивнул:

– Понятно. Вы не спрашивали у него, что ему нужно? Он обещал нам час.

– Да, сэр. Он сказал, что этот час у нас есть, но… но на всякий случай он хочет быть готовым.

– Ловкач. Ему пришлось бы долго провозиться с впускными клапанами: они отлично подогнаны и защищены полем. Тогда накачка шла бы еще дольше. Мы успели бы за это время выжечь для себя проход.

– Может, нам начать это делать, сэр? Сейчас!

– Может быть. Соревнование между его инструментами и нашими факелами. Я дам вам знать. Будьте наготове.

Баннинг снова повернулся к Девону, покусывая губы. Инженер боролся со слабостью. Не сводя глаз с его лица, капитан увидел, как затрепетали его веки, как слабая краска появилась на лице, а рот сделался твердым за прозрачной кислородной маской.

Клеони подошла ближе к столу:

– Люк…

Девон улыбнулся ей, и комната – холодное царство машин – наполнилась внезапно человеческим теплом.

Баннинг осторожно отстранил ее:

– Вы воспользуетесь своими правами позже, девочка.

Склонившись над инженером, он обратился к нему:

– Хэлло, ловкач. С вами все о'кей. Можете сказать мне кое-что, сейчас чертовски необходимое?

– Попытаюсь… – Голос его был едва слышен.

Баннинг заговорил. Девон лежал, глубоко дыша и делая любопытные жесты руками. Он выполнял упражнения по системе Тайи, чтобы восстановить силы, удержаться в сознании и даже почерпнуть энергию из скрытых в клетках резервов.

– Мы сцапали всех, кроме Гомеза, который, кажется, и есть главарь этой банды. Он закрылся в аппаратной и угрожает нас угробить, если мы через час не сдадимся ему. Он действительно сделает это?

– Да, – Девон слабо кивнул.

– Что это за сборище? Чего они хотят?

– Группа фанатиков… смешанных религий… могущественная и большая группа, имеющая много денег… но истинные планы держатся в тайне несколькими людьми…

– Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду. Западные реформисты.

Девон снова кивнул. Жилка, пульсировавшая на его шее, затрепетала сильнее.

Несколько мгновений Баннинг размышлял. Последние годы он большую часть времени находился вне Земли; когда же бывал на ней, то не забивал себе голову политикой, ибо все признаки упадка цивилизации были налицо. Казалось более разумным посвятить свое время ранчо, купленному им на Венере, чем углубляться в дневные перипетии геноцида и ночное дремучее невежество, тиранию. Тем не менее он понимал, что антитехнический восточный культ Кали создал собственное ядро оппозиции на Западе. А примитивно-угрюмый реформизм вполне мог попытаться зажать своих врагов в кулак.

– Нечто вроде отношений нацистов и коммунистов в 20-е годы двадцатого века, – пробормотал он.

– Кого? – спросил Нельсон.

– Не важно. Шесть частей одного и полдюжины другого. Сейчас, Люк, – Баннинг медленно обошел комнату. – Чтобы сбросить конституционное правительство и подчинить Землю своей воле, реформистам пришлось бы уничтожить примерно несколько сотен миллионов человек, особенно в Азии. А это означает атомные бомбардировки, предпочтительно из космоса. Я прав?

– Да, – отозвался Девон. Голос его набрал силу: – У них есть база где-то в поясе астероидов. Они надеются превратить ее в крепость с большим флотом, арсеналом, воинскими отрядами… подсобными рабочими. Это, конечно, дело будущего, но, чтобы набрать много сторонников, их партии все равно нужно время, причем немалое. Ведь прежде всего надо хорошенько подготовить граждан к мысли… Ладно. Сейчас их база не играет особой роли. Они не могут просто покупать корабли, регистрация выдала бы их… им нужен по крайней мере один большой грузовой корабль, принадлежность и рейсы которого можно было бы держать в тайне, пока они не смогут начать серьезную работу.

– И избрали нас, – сказал Баннинг. – Да. Теперь я понимаю почему. Не один этот корабль обладает большими возможностями, но тот груз, который сейчас находится на борту, терраформический состав, ценен для них сам по себе. Гм-м. Они хотели захватить эту посудину, привести ее на свою базу – и «Повелитель Грома» стал бы лишь еще одним таинственно исчезнувшим кораблем.

Девон кивнул.

– Не думаю, что они оставили бы нас в живых при подобных обстоятельствах, – продолжал Баннинг.

– Конечно.

– Как вы все это узнали?

– Порядок… Мы держимся в стороне от политики… официально… но у нас есть своя разведывательная служба, и мы умеем ею пользоваться. Ситуация в общих чертах была нам понятна. Конечно, мы не знали, что именно этот корабль во время именно этого полета они собираются захватить.

– Ясно. Вы узнали Андреева?

– Да. Бывший инженер под другим именем, изгнанный из-за… достаточно веских оснований. Ему сделали пластическую операцию, но что-то в нем меня беспокоило. Внезапно я решил, что знаю, кто он такой, и, как последний дурак, попытался с ним поговорить. Как он отреагировал, вы знаете – наставил на меня пистолет! Позже – и снова, как идиот, – я, не подумав, что Джентри может оказаться соучастником, рассказал Тьедженсу о случившемся в его присутствии, – Девон вздохнул. – Старые Ростомили отреклись бы от меня.

– Вас воспитывали не для секретной службы, – отозвался Баннинг. – Ладно, Люк. Еще один вопрос. Гомез хочет, чтобы мы ему сдались. Я полагаю, это означает, что он нас запрет, кроме одного-двух, которые должны будут помочь вести корабль под дулом его пистолета. После того как мы сбавим скорость и подойдем к тому месту, где нас может встретить соответствующая лодка с астероида реформистов, он передаст сообщение по радио и… Дьявол! Оставят ли нас в живых потом, вот к чему я клоню!

– Сомневаюсь, – ответил инженер.

– О, дорогой…

Он закрыл глаза, и Клеони быстро подошла к нему. Руки их сомкнулись.

Баннинг отвернулся.

– Спасибо, Люк, – сказал он. – Я не знал, имею ли право рисковать жизнями ради спасения корабля, но теперь понимаю, что никакого риска и не было. Нам просто нечего терять. Клеони, вы можете остаться здесь и позаботиться о нашем мальчике?

– Да, – прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Если нет никаких срочных дел.

– Не должно быть. Он сделан из тефлона и кожи гремучей змеи. О'кей, тогда, значит, будете няней. Можете также приготовить кофе и сэндвичи. Остальная часть команды встречается со мной в ремонтных мастерских. Кормовой отсек… Нет, вы остаетесь, Кастро. Попытаемся пробиться к нашему другу Гомезу.

– Но он… он сбросит реактивную массу! – выдохнул Вейн.

– Может быть, нам удастся накрыть его раньше, чем он доберется до резервуаров, – ответил Баннинг. – Человек должен пытаться.

– Но… послушайте, сэр. Я знаю, сколько времени нужно, чтобы справиться с главной зажигательной системой. Даже если сделать скидку на то, что Гомез действует один и не имеет специальной подготовки, он успеет сделать это раньше, чем мы пробьемся через внутреннюю переборку. Таким образом, у нас не остается никаких надежд.

– Что же вы предлагаете, мистер Вейн? – медленно спросил Баннинг.

– Сдаться.

– Чтобы нас застрелили его ребята, когда ворвутся на корабль?

– Нет, сэр. Нас будет семь против одного Гомеза до того, как это случится. У нас есть некоторая надежда на то, что мы сможем напасть на него…

– Очень, очень слабая надежда, – возразил Баннинг. – Он не любитель. И если у нас ничего не выйдет, это будет означать не только нашу гибель, но и то, что шайка головорезов получит нужный им корабль. Если же мы сгорим, но не дадим Гомезу захватить его, то, по крайней мере, умрем только мы. А не сотня миллионов людей лет через двадцать-тридцать.

«Правда ли это? Действительно ли ты веришь в то, что один человек может изменить судьбы миллионов? Каков твой выбор, капитан? По закону ты всеведущ и всемогущ, пока корабль находится в пути. Что же нам делать, о бог кораблей?» Баннинг застонал. «Клянусь Иовом, такой вопрос слишком сложен для одного человека».

Вдруг он напрягся.

– В чем дело, сэр? – У Нельсона был встревоженный вид.

– Клянусь Юпитером, – пробормотал Баннинг. – Клянусь Юпитером!

– Что?

– Неважно. Идемте. Будем выкуривать оттуда Гомеза!

Последний слой упрямого металла побелел, растаял и потек по уже образовавшимся выемкам. Бахадур выключил электрический факел, снял маску с темного лица и сказал:

– Все в порядке, сэр.

Баннинг осторожно подошел к тяжелым проводам факела. Его люди атаковали переборку неподалеку от внешней оболочки корабля.

– Что там внутри? – спросил он в микрофон.

Интерком ответил с мостика, где Кастро дежурил возле телеэкрана, наблюдая за работой Гомеза.

– Накачка продолжается, сэр. Я думаю, он действительно собирается это сделать.

– Нам очень повезло, – сказал Баннинг, – что он не инженер. Вы бы подожгли эти резервуары еще полчаса назад.

Он подождал еще мгновение, собирая силы и волю. И снова взвесил все «за» и «против».

Внешние пластины корабля остановили бы метеор, даже при скорости, близкой к гиперболической: тот испарился бы, оставив после себя миниатюрное подобие лунного кратера. Все, что попыталось бы проникнуть сквозь эти пластины, должно было полностью потерять энергию между корпусами; даже если бы оно достигло внутреннего покрытия корабля, покрытие все равно устояло бы: оно могло выдерживать более ста атмосфер давления само по себе и было практически непробиваемым.

Но следующая переборка должна была выдержать случайную радиацию или даже небольшой взрыв, если атомная энергия, ведущая корабль, выбилась бы из-под контроля. Она была вряд ли слабее двойного корпуса. Чтобы проделать в ней дыру факелами, понадобились бы часы. Не намного больше времени – или вообще никакого – они выиграли бы, если б начали врезаться в огромные двойные двери на оси корабля, запертые Гомезом; да Баннинг и не хотел портить ценные машины. Сами переборки легче отремонтировать потом, если только оно будет – это «потом».

Перед ним сгустилась темнота. Он держал в руке пистолет.

– Ладно, Владимирович, пошли, – позвал он. – Если мы не вернемся через десять минут, пусть за нами следуют Вейн и Бахадур.

Он отклонил все яростные протесты Токугавы и приказал первому помощнику при любых обстоятельствах держаться до конца. Только лунянин владел искусством высшего пилотажа, что было их последней надеждой. Он и Нельсон притаились у другого конца переборки, готовые напасть на Гомеза.

Баннинг скользнул в дыру. За ней было так же темно, там находилась маленькая внутренняя комната, в которой никто не включил свет. Он подумал, не ждет ли Гомез за дверью, готовый выпустить пулю в живот первого же появившегося.

Очень скоро он об этом узнает.

Дверь, которая вела в главное контрольное помещение, была сделана из тонкой металлической пластины. Из-за вращения корабля она оказалась над головой Баннинга. Он взобрался по лесенке и, положив руку на замок, повернул его с огромной осторожностью, распахнул дверь и влетел в нее.

Флюоресцентные лампы лили безжалостно яркий свет. Примерно в середине стальной пещеры он увидел Гомеза, плавающего перед открытой панелью. Этот чертов круглоголовый не слышал, как они прорывались к нему!

Теперь он услышал. Неуклюже повернулся и потянулся к пистолету на поясе. Баннинг выстрелил. Пуля просвистела мимо цели и заметалась по большому помещению. Гомез выстрелил в ответ. Отдача оторвала его от подпорки, за которую он держался, и откинула к стене.

Баннинг устремился за ним через паутину проводов, лестниц и подпорок. Чем ближе он оказывался к оси, тем больше падал его вес; ему приходилось бороться с кориолисовым ускорением. Гомез ушел от него по спирали, ударился о контрольное кресло, вцепился в него, остановился и припал к нему.

Баннинг услышал, как работает аварийный насос. Тот дрожал и пел в окружавшем его металлическом покое, и каждое мгновение означало потерю массы… подобно тому, как уходит кровь из рассеченной артерии. Системой вспышек пользовались редко – только в тех случаях, если реактивная масса загрязнялась, или по подобной причине. Гомез нашел новую причину, мрачно подумал Баннинг, потерять корабль и убить команду.

– Выключи эту штуковину, Влад, – процедил он сквозь зубы.

– Оставайтесь на своих местах! – закричал Гомез. – Я буду стрелять!

– Иди! – прогремел капитан.

Владимирович начал пробираться к рубильнику. Гомез настроил револьвер на полную мощность и начал палить куда попало.

За данные ему несколько секунд он не успел повредить ничего ценного. При вращении корабля в состоянии невесомости отдельные силы, воздействующие на пулю, столь сложны, что практической баллистике нужно просто переучиваться. Но эти кусочки свинца могли убить кого-нибудь по нелепой случайности, рикошетом, если только…

Баннинг вцепился в револьвер, прицелился и выстрелил.

После второго выстрела Гомез дернулся, выронил пистолет, шлепнулся в кресло и застыл.

Капитан направился к нему. Хорошо было бы оставить его в живых, допросить и… Нет. Добравшись до Гомеза, он понял, что жизнь покидает того. Выстрел в сердце не всегда фатален, но на сей раз он оказался таковым.

Насос замолчал.

Баннинг обернулся.

– Ну? – в голосе его было огромное нетерпение. – Сколько мы потеряли?

– Да кое-что, сэр, – Владимирович прищурился, глядя на приборы. Голос его срывался. – Боюсь, слишком много.

Они встретились в обеденном салоне: семеро здоровых мужчин, один раненый и женщина. Некоторое время они могли только смотреть друг на друга и читать в глазах друг друга смерть.

– Принесите-ка скотч, Нельсон, – сказал наконец Баннинг. Легкая улыбка искривила его губы. – Если ваши лица по-прежнему будут продолжать вытягиваться, то вы начнете спотыкаться о собственные подбородки.

Клеони, сидевшая у изголовья кушетки, на которой лежал Девон, погладила инженера по волосам. Взгляд ее был затуманен печалью.

– Вы думаете, что мы будем ликовать после всех этих убийств? – спросила она.

– Нам повезло, – пожал плечами Баннинг. – Мы, правда, потеряли двоих хороших людей, это так. Но и все негодяи мертвы.

– Это не так уж хорошо, – отозвался Девон. – Я предпочел бы заполучить их в свои руки, узнать, где находится их астероид и… – он замолчал. – Подождите, Джентри все еще в морозилке, не так ли? Если его оживить на Ганимеде, то, может быть, его мозг не слишком деформировался, для взятия глубокой пробы по крайней мере.

– Ничего не выйдет, – возразил Баннинг. – Все, что можно, придется выбросить за борт. Нужно облегчить корабль. Если ваши люди из разведки Порядка – или Охраны ради такого случая – достаточно хороши, они смогут выследить таких людей, как эти игроки, и вырвать их семена.

Клеони вздрогнула:

– Прошу вас!

– Извините, – Баннинг раскурил трубку и глубоко затянулся. – Это запрещенная тема, не так ли? О'кей, давайте подумаем, как нам выжить, в первую очередь – как лучше использовать то незначительное количество реактивной массы, что осталось в резервуаре.

– Боюсь, я не вполне понимаю, – сказала девушка.

Вид у нее был скорее озадаченный, чем испуганный. Право, она все больше нравилась Баннингу. Девону можно позавидовать, если они не погибнут… Правда, она заслуживала лучшего чем инженер, вечно скитающийся по космосу и не имеющий права заключать официальный брак, пока не уйдет в отставку.

– Это достаточно просто, – пояснил он ей. – Мы на гиперболической орбите. Это означает, что мы движемся со скоростью, большей, чем та, которая нужна, чтобы находиться в Солнечной системе. Если мы не сбросим ее немного, то будем продолжать лететь. Как бы мы ни сократили наш рацион, нормальной еды на борту осталось лишь на несколько недель, а заменителей нет.

– Разве мы не можем радировать о помощи?

– Мы за пределами действия нашего радио в любом направлении.

– Но, потеряв нас, разве они не пошлют за нами высокоскоростные корабли? Орбиту ведь можно рассчитать, не так ли?

– Не настолько тщательно. Наш путь следования чудовищно длинен, и малейшая ошибка в расчетах сделает поиск невозможным. Было бы замечательно, если б корабль Охраны подошел к нам хотя бы на пять миллионов километров, хотя это, в общем-то, совершенно бесполезно, – Баннинг кивнул ей. – Мы можем спасти себя только сами. Нам нужно погасить скорость примерно на несколько сотен километров в секунду. И у нас нет достаточного количества реактивной массы, чтобы это сделать.

Нельсон появился с бутылкой и стаканами. Пока он обходил всех присутствующих, Девон проговорил:

– Простите меня, капитан, мне кажется, вы и сами об этом подумали, но, в конце концов, сейчас не время соблюдать субординацию. Главное – результат. Нам надо избавиться ото всего не жизненно необходимого: груза, обстановки, даже внутренних стен и полов…

– Да, мы с Тетом об этом подумали, – ответил Баннинг. – Помните, я ведь уже сказал, что нужно облегчить корабль. Мы даже подумывали, хотя всегда остается возможность столкнуться с метеоритом, не снять ли внешний корпус. Это совсем не сложно, знаете ли. Космические корабли сконструированы так, чтобы их можно было при ремонтных работах достаточно легко разобрать на части с помощью нужных инструментов. Так что, если мы возьмемся за дело все сообща, то, я думаю, все закончим к тому времени, когда нужно будет сбрасывать скорость.

Вейн посмотрел на бутылку виски. Он не пил; на сегодняшнем Западе такое занятие не одобрялось. Лицо его становилось все более и более суровым, пока он внезапно не протянул руку, не схватил бутылку и не приложился к ее горлышку.

Откашлявшись, он хрипло произнес:

– Ладно, сэр. Почему вы не говорите им главного? Мы все равно не сможем в достаточной степени погасить скорость.

– Я как раз подходил к этому, – ответил Баннинг.