Текст книги "Бриллианты грязной воды"

Глава 8
Соседи по комнате

В один миг все повернулись к центру большого зала: посередине длинного каменного коридора шел директор школы.

Доктор Джоан Клопперс шла по остановившемуся траволатору, похлопывая крошечными ладошками. Лукас среднего роста, но даже он был на голову выше нового директора школы.

Доктор Клопперс стала идеальным лидером для приотельной школы Нового Сопротивления. На своем веселом округлом лице она носила крошечные красные очки, из-за чего младшие ученики школы хотели забраться к ней на колени во время занятий по чтению. Предположительно, она умела читать на пятнадцати языках.

Этим утром полы ее длинного серебристого жакета развевались позади нее, пока она пробиралась через рой новичков, столпившихся вокруг Лукаса. За ней следовал гигантский клубок желтого меха.

Клоди – золотистый ретривер с почти белой мордой и ласковыми глазами. Старый пес шел сквозь толпу, виляя хвостом; на его спине висели две корзины с расписаниями занятий. Дети забирали свои расписания и поглаживали пса по спине.

Доктор Клопперс прошла к винтовой лестнице, что достигала примерно середины каменной стены. Остановившись на площадке, она заговорила со студентами. Новички сбились в толпу под трибуной.

– Добро пожаловать! Я рада приветствовать вас в новом учебном году в приотельной школе Нового Сопротивления в Лас-Вегасе, штат Невада!

Ученики вежливо захлопали в ладоши.

Доктор Клопперс родилась в Южной Африке и говорила по-английски с африканским акцентом. Красивым, хотя и сильным.

– Как вам должно быть известно, – продолжила доктор Клопперс, – в этой школе учеников готовят к роли мировых лидеров, и, хотя мы поощряем креативное нарушение правил с целью достижения большего блага в будущем, я вынуждена предупредить: сегодня мы имеем дело с силами, представляющими опасность для многих из нас.

Она указала на Ножика:

– Как вы, наверное, слышали, мистер Кабрал чуть было не стал жертвой промывания мозгов мисс Сибы Гунерро, главы Хорошей Компании в Париже. Мы могли потерять этого молодого человека. – Доктор Клопперс выдержала паузу для пущего эффекта. – Это мой первый год в этой школе, но я работаю с мистером Бенесом и школой Нового Сопротивления в течение двух десятилетий. За это время я ни разу не теряла учеников – и не позволю этому случиться в мою смену. – Она посмотрела на Лукаса. – Так что попрошу обойтись без необдуманных рисков или ночевок на крыше. Ясно?

Ответом ей стало множество молчаливых кивков.

– Я знаю, вам всем не терпится получить свои комнаты…

Пещера взорвалась аплодисментами, выкриками и топотом ног. Через мгновение успокоились все, кроме Большого Мака, который продолжал хлопать громче и дольше всех.

Директор школы активировала экран на трибуне.

Сердце Лукаса забилось сильнее, когда он вспомнил о переживаниях по поводу нового соседа. Он уже потерял Астрид как соседку и только-только начал привыкать к идее снова спать под крышей. В одиночестве.

Он придвинулся к Ножику:

– Я никому не говорил, с кем хочу жить. А ты?

– Не-а. Ты думаешь, Астрид была права?

– Астрид всегда права.

– Надеюсь, она пошутила, что я буду жить с Большим Маком, – сказал Ножик, потряхивая головой. – Парень настолько огромный, что, уверен, его ночной пердеж мощнее самого огромного шторма.

Лукас фыркнул.

Трэвис скользнул между Ножиком и Лукасом, положил руки им на плечи. Он кивнул в сторону парня в галстуке-бабочке:

– У нас же теперь нет дресс-кода?

– Жаль этого парня, – сказал Лукас. – Они должны были предупредить его.

– А что школа должна была ему сказать? – спросил Ножик. – Не одевайся как придурок?

– По крайней мере не в первый день, – заметил Трэвис.

– Если Большой Мак мой сосед, – сказал Ножик, глянув на Лукаса, – то тебе, скорее всего, достанется парень в бабочке.

Лукас ощущал себя немного обманутым. Он только начал чувствовать себя комфортно с одногодками и жалел, что не мог сообщить школе некоторые черты ребят, с которыми ему нравилось общаться. Такими, как Ножик и Трэвис. Ему не нужен кто-то новый. Не сейчас.

Доктор Клопперс взглянула на новичков.

– Придерживаясь нашего нетрадиционного способа вести дела, я буду называть ваши имена в произвольном порядке, – сказала она. – Мы рады приветствовать Элизабет Зербе из Австралии!

Двенадцатилетнюю девочку в теннисном костюме, пробравшуюся через толпу, встретили громкими аплодисментами. Она восторженно размахивала руками.

Аплодисменты стихли, и доктор Клопперс продолжила:

– Элизабет любит теннис, как вы можете заметить, и отзывается на имя Зибби.

Робби Стаффорд, пятиклассник из Австралии, возглавил крики и поздравления.

– Зибби Зербе! С другого полушария! – выкрикнул он.

– Зибби, ты будешь делить комнату с Лили Хилл.

Лили вышла из толпы, ее косички подпрыгивали в такт шагам. Она встала рядом с Зибби Зербе, в то время как остальные девушки собрались вокруг них.

– Лили Хилл и Зиби Зербе? – громко пошутил Терри Хайнс. – Это что, соседская поэзия?

Все засмеялись, пока он не прибавил жутким голосом:

– Как Лю Бунгуу.

Доктор Клопперс продолжала громко называть имена, но Лукас перестал ее слушать и сосредоточил все свое внимание на Трэвисе. Тихо, так, чтобы директор школы не услышала его, он спросил:

– Ты уже знаешь своего соседа?

– Уже да, – ответил Трэвис. – Уолтер Тилман. Чувак из Вашингтона. Он поступил в прошлом году, помнишь?

– Я не знаю его.

– Как и я, – влез Ножик, наклонив голову в их сторону.

– Он вообще еще учится здесь?

– Ага, – ответил Трэвис. – Ты не видишь его, потому что он все время спит. Думаю, у него болезнь или что-то типа того. У него еще и глаз дергается.

– А, точно, – сказал Ножик. – Я, кажется, видел этого парня… Точно, в кабинете медсестры. Он что, твой сосед?

Лукас пропустил мимо ушей еще несколько имен. Он включился в распределение на объявлении новой пары соседей.

Доктор Клопперс продолжала:

– …твой новый сосед – Мелисса Ретбоун из Лондона.

В черных кожаных штанах и косухе с заклепками Мелисса больше походила на охранницу-скарктоссца, чем на подростка. Она подошла к своей новой соседке, которая носила розовую одежду для йоги. Девушки осмотрели друг друга, неловко пожали руки и захихикали.

Ножик хлопнул Лукаса по руке:

– Слышал, Астрид нашла себе соседку.

– Это потому, – сказал Трэвис, – что она староста на этаже девочек.

Доктор Клопперс зачитала два следующих имени:

– Из Германии к нам приехала Эмма Вайс. – Все захлопали. – Ты будешь жить с Ли Ха из Китая.

Две девушки, одна с длинными светлыми кудрями, а другая с прямыми черными волосами, подпрыгнули и ударили по рукам. Они обнялись так, словно уже целую вечность были лучшими подругами.

Лукас подумал, что вместе они выглядят как гигантское перекати-поле.

Он пропустил еще два имени, чувствуя, что возвращается к старому себе, к тому, кто так боится быть замеченным.

«Почему тот, кого выбрали последним, всегда остается последним?» – подумал он.

Пока доктор Клопперс зачитывала следующие имена из списка, Лукас высматривал возможных соседей. Если Ножику и впрямь достанется Большой Мак, тогда Лукас, возможно, будет жить в одной комнате с парнем в бабочке.

Лукас оценил внешний вид мальчика. Бледная кожа, на щеках пятна румянца. Галстук-бабочка с узором пейсли, рубашка в розово-зеленую полоску, идеально отглаженные брюки цвета хаки, кожаные туфли с блестящими шиллингами на носках. А еще у него был дипломат!

И тут Лукас услышал голос доктора Клопперс:

– Об это имя можно язык сломать! Но мы счастливы, я бы сказала, что нам повезло заполучить этого молодого человека, настоящего джентльмена родом с Фолклендских островов, в нашу компанию. Имею честь представить вам мистера Алистера Танталона Ларамию Нетингтона Четвертого.

Лукас пытался понять, принадлежит это имя одному человеку или нескольким, когда до его ушей донеслось:

– Твоим соседом, Алистер, будет Лукас Бенес.

Группа новых учеников радостно закричала, когда Алистер пробежал перед оставшейся толпой, его щеки пылали сильнее прежнего. Лукас уставился на галстук-бабочку – она выглядела как маленький пропеллер с аэроплана, летящий прямо на него. Алистер поставил дипломат рядом с Лукасом и протянул ладонь. Он крепко пожал руку Лукаса, и Лукас кивнул, но ничего не сказал, потому что услышал из-за спины стон Ножика.

– Из Дамаска, столицы Сирии! – воскликнула доктор Клопперс. – Мак Макдональд!

– Странно, – пробормотал Трэвис. – Мак из Сирии?

Большой Мак пронесся сквозь толпу, зацепив двух девочек. Подросток-гигант встал перед трибуной доктора Клопперс будто солдат, явившийся на службу. Вблизи он действительно походил на взрослого мужчину: на его щеках и шее чернела щетина, а под белым одеялом, похожим на лепешку буррито, он носил голубой джинсовый комбинезон.

– Мак, – сказала доктор Клопперс, – твоим новым соседом будет Пауло Кабрал.

Большой Мак захлопал в ладоши точно орангутанг, запрыгал и замахал руками так, будто только что выиграл чемпионат. Он подошел к Ножику, раскинув руки в стороны.

– Ножик! – закричал он. – Я прочел всю твою биографию! Ты из Бразилии. Круто. Я уже знаю, как делать некоторые из ваших трюков. Зацени!

Подросток-переросток сделал сальто назад прямо на глазах у всех. Лукас должен был признать, что выглядело это круто, но вот время для демонстрации явно неподходящее.

Мак поднял обе руки, отбил Ножику высокую десятку и чуть не задушил его под мышками. А еще Мак носил ожерелье с каменным кулоном, которое врезало Ножику по носу.

Директор школы объявила еще нескольких учеников, но Лукас сконцентрировался на том, чтобы выговорить имя своего соседа по комнате.

«Алистер Танталон Ларамия Нетингтон Четвертый, – мысленно практиковался Лукас. – Четвертый? Это значит, есть еще трое с таким же именем?»

Глаза доктора Клопперс засияли, когда она вытянула правую руку, приветствуя их.

– Мы все очень рады, что вы стали частью семьи Нового Сопротивления. Добро пожаловать!

Головокружительная какофония из аплодисментов, свиста, выкриков и топота заполнила пещеру.

– Напоминание! – перекрикивая шум, продолжала доктор Клопперс. – Сегодня ночью и в обозримом будущем охрана будет усилена. Ни одному студенту нельзя выходить за пределы школы или заходить в запретные зоны. Включая картотеку. И никаких ночевок на крыше.

Она посмотрела на Лукаса.

Тот послушно кивнул, но что-то ему подсказывало: он не сможет в точности следовать всем правилам.

Глава 9
Код

Доктор Клопперс снова хлопнула в ладоши:

– И последнее: у нас сегодня особое угощение. В кафе «Грот» будут подавать свежие пончики. Но давайте не будем ломиться туда всей толпой.

Никто ее не послушал. Все ученики школы-гостиницы разделились на две группы, и каждая пыталась как можно быстрее попасть в «Грот». Гостиная для учеников и кафе располагались левее и ниже по коридору. Половина студентов застряла на одной стороне, в то время как вторая побежала вниз по правой стороне огромной пещеры и вернулась в кафе. В любом случае приходилось подождать.

Лукас встал в очередь за Трэвисом – тот о чем-то болтал с парнем с сальными волосами.

– Вот почему я встаю пораньше.

– Ага, – промычал парень. – Я устал говорить по-английски. Просто засыпаю от всех этих слов.

– Уолтер, ты засыпаешь от чего угодно.

Вид Трэвиса, говорящего с соседом, напомнил Лукасу, что он должен постараться пересилить себя в отношении своего соседа. Всегда тяжело быть новичком в любой школе. Они не обязаны быть лучшими друзьями, но по крайней мере Лукас мог бы быть с ним приветливым в первый день. Он повернулся и жестом подозвал к себе Алистера.

– Спасибо, – сказал Алистер, подбегая.

Очередь за бесплатными пончиками в «Гроте» еле двигалась, и Лукас решил немного поболтать.

– Так… ты с Фолклендов? – спросил он.

– Точно, – ответил Алистер с шотландским акцентом. – Родился в Шотландии, вырос на Фолклендах.

– Клево.

Алистер опустил глаза и заговорил тише:

– Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем?

Он перешел на шепот:

– «РЗВ» в твоем свидетельстве о рождении означает вовсе не «ребенок забавного вида».

– О чем ты?

– Это часть кода.

Глава 10
Пончики

Сгорая от нетерпения, Лукас хотел задать два вопроса.

Что имел в виду Алистер, говоря, будто «РЗВ» – это код? РЗВ – ребенок с особенностями внешности – всего лишь знак, который доктора вносили в свидетельство о рождении, чтобы дать людям понять, что младенец выглядит странновато.

И куда более животрепещущий вопрос: откуда Алистер Танталон Ларамия Нетингтон Четвертый знает, что доктор написал в свидетельстве о рождении Лукаса?

К тому времени, когда Лукас и Алистер добрались до входа в кафе, несколько студентов уже пробирались назад, нагруженные кучей пончиков. Воздух точно наполнился сахаром.

«Грот» – классическая кофейня, похожая на библиотеку внутри пещеры. Задняя стена из камня была отполирована, чтобы показать геохронологическую историю породы. Боковую стену от пола до потолка занимали книги, расставленные так плотно, что вряд ли получилось бы достать хоть одну. Мягкие высокие стулья с пухлями сиденьями окружали стойку, за которой подавали мятный горячий шоколад, карамельный латте, кексы и булочки.

А сегодня еще и пончики.

Все кабинки и стулья были заняты.

Кухня идеально подходила для того, чтобы расспросить кого-нибудь – и вытянуть все ответы.

Лукас велел Алистеру следовать за ним. Двое парней протиснулись через переполненное кафе, зашли за барную стойку и сквозь двойные двери попали в кухню.

Повара в белой униформе жарили всевозможные виды теста. Лукас узнал пожилую женщину с волосами, убранными под сетку. Она выгружала подносы с горячими свежими пончиками на алюминиевую стойку. На заднем фоне парень в наушниках мыл посуду.

Лукас остановил Алистера в центре кухни:

– Откуда ты знаешь, что написано в моем свидетельстве о рождении, если оно лежит в картотеке уже двенадцать лет?

– Мой отец знал твою мать, – ответил Алистер.

– Какую?

– Что значит «какую»?

– Которую из них? – уточнил Лукас. – У меня две матери. Биологическая и мама Астрид, которая усыновила меня.

– Что ж, тогда мой отец знал твою биологическую мать. Лус Каприсс.

Лукас прошел за высокую стойку с подносами, чтобы обнять женщину с убранными под сетку волосами. После он взял чистый поднос, и они с Алистером выбрали себе угощение.

Пончиковый рай. Глазированные, кленовые, с корицей и сахаром. На следующем подносе лежали пончики, покрытые глазурью, которую и представить сложно. Из «Орео», толченого M&Ms, мармеладных мишек, шоколадных батончиков, маршмеллоу и «Нутеллы». На третьем подносе лежали пончики стран мира: французские круллеры, иранские зулубии, индийские джалеби, китайские пончики в обсыпке из черного кунжута. И бразильские соньо, которые якобы настолько хороши, что от них клонит в сон, если съесть слишком много.

Лукас и Алистер взяли по подносу с пончиками и вышли с кухни в «Грот». Ножик, Трэвис и Астрид втиснулись в только что освободившуюся кабинку. Налини взяла Джини, и они сели вместе с ними. Астрид отодвинула грязную посуду к краю стола, пока Лукас и Алистер ставили подносы на стол.

Все расселись поудобнее.

Так как на диванчиках не осталось места, Лукас и Алистер встали рядом со столом. Алистер опустил дипломат на пол. Лукас не мог дождаться, чтобы выяснить все, что (и откуда) знает Алистер.

– Как ты узнал все эти вещи про меня?

– Мой отец – банкир с Фолклендских островов. И он прекрасно знал твою мать. Биологическую мать.

Все сидящие за столом перестали есть и прислушались к Алистеру.

– Двенадцать лет назад твоя мать связалась с моим отцом, – начал он, вытерев рот салфеткой, – ее интересовало сохранение большой суммы денег. Но на самом деле проблема была в другом.

– Ладно, и в чем же? – поинтересовалась Астрид.

– Проблема в том, что никто не может найти ни один из счетов.

Ножик положил на поднос пончик, который только что схватил.

– Так деньги не в банке твоего отца?

– Кое-что из наличных – да. Но один из счетов – самый большой сейф в истории – на самом деле грузовой контейнер, в котором, предположительно, спрятано нечто куда более ценное, чем деньги.

– Что, например?

– В основном бриллианты – бриллианты Бунгуу, если быть точным. И возможно, целая коллекция нелегальной слоновой кости.

– Сколько она стоит? – спросил Ножик.

– Около миллиарда долларов. Американских.

Лукас смутился:

– И где может быть этот контейнер?

– В любой точке мира.

Налини усадила Джини на краешек стола, и та сразу же начала хватать пончики обеими руками.

– В твоих словах нет ни капли смысла, Алистер.

Алистер указал на Джини:

– Как раз тот случай. У вас всех есть что-то вроде детской книжки, или свидетельства о рождении, или папки. Верно?

Все кивнули. Джини рыгнула.

– Правильно.

– Вот, – произнес Алистер, оглянувшись через плечо. – Иногда родители прячут послания своим отпрыскам в детских книгах.

– Продолжай, – велела Налини.

– Коды, с помощью которых можно найти эти счета, спрятаны в свидетельстве о рождении Лукаса.

– Те двое скарктоссцев, которые валяются в лазарете, разве не хотели получить свидетельство Лукаса? – уточнила Астрид.

– Ты слышала об этом? – изумился Лукас.

– Все слышали, – ответил вместо нее Трэвис.

Алистер подвинул пустой поднос и поставил дипломат на стол. Все вытянули шеи, чтобы увидеть, что там внутри.

Дно устилали финансовые таблицы с тысячами маленьких цифр. Там были карты маршрутов и расписания самолетов, поездов и кораблей. Поверх бумаг лежали маленькие пластиковые мешочки с крошечными инструментами, миниатюрным компьютером, оранжевой клавиатурой, экраном размером с наручные часы и несколько разноцветных проводов.

Ножик ткнул пальцем в один из мешочков:

– Это набор для взлома, так?

– Да.

Трэвис указал на яркую оранжевую клавиатуру:

– Это компьютер Кано?

– Да, – повторил Алистер. – Но специально модифицированный для взлома довольно сложных шифровальных программ, которые теперь можно легко… ну… взломать.

У Лукаса в голове уже сложился план:

– Эй, Налини.

– Да?

– У тебя есть рисунки Джини?

– Да, – сказала она. – А зачем тебе?

– Поскольку у Джини нет свидетельства о рождении, – сказал Лукас. – Я хотел завести карточку на нее. Подумал, что нам стоит начать с ее рисунков.

– О, это отличная идея.

– Можешь собрать их все вместе?

– Да, конечно, но когда они тебе понадобятся?

– Сейчас? – неуверенно протянул Лукас. – И не могла бы ты вложить их в папку рядом с моей комнатой?

– Конечно. Мы их принесем.

– Принесем, – повторила Джини, хлопнув в ладоши.

– Зачем тебе рисунки Джини? – спросила Астрид.

– Мне может понадобиться приманка.

– Для чего?

– Мы с Алистером должны вскрыть замок картотеки и еще раз взглянуть на мое свидетельство о рождении.

– Ты серьезно? – Астрид покачала головой. – Ни за что.

– Ты сможешь забраться внутрь? – спросил Ножик.

– Заберусь. Чего бы мне это ни стоило, – ответил Лукас.

Алистер закрыл крышку дипломата и щелкнул замками:

– Поверь мне, еще не создали место, в которое я не смог бы войти.

– По-моему, – произнесла Астрид, – звучит так, будто единственная штука, куда ты можешь попасть… это западня.

Глава 11
Мать есть мать

Сиба Гунерро смотрела в окно, пока ее черный «Субербан» с тонированными стеклами проезжал мимо поста охраны Хорошей Производственной Компании в Лос-Анджелесе, Калифорния. На номерном знаке значилось: «Все хорошо».

Генеральный директор Хорошей Компании только что снялась в рекламном ролике под названием «Богатая, как Я».

Мисс Гунерро поудобнее устроилась на сиденье и велела водителю:

– Езжай по живописной дороге.

Она нажала на красную кнопку на консоли, и между передними и задними сиденьями поднялась звуконепроницаемая тонированная панель.

На табличке водителя было написано: «Гопер Брадус | Нуук, Гренландия». Гопер ткнул в панель управления стереосистемой и тряхнул копной светлых волос. Нажав на газ, он повел большую машину через Сенчури-Сити. Как только они выехали на открытую дорогу, он повернул ручку радиоприемника и включил польку.

И тут же пассажир на переднем сиденье начал тихонько подпевать мелодии. Гопер взглянул на своего напарника, Экки Эллвуда Экки, который потирал живот, словно беременная женщина. Здоровяк несколько раз щелкнул пальцами в такт ударным в композиции, но промахнулся мимо ритма. Когда Экки начал пританцовывать на месте, Гоперу стоило больших трудов не сорваться на него.

– Дай-ка мне пончик, Экки, – велел он.

Экки медленно перестал напевать, поправил круглые очки и открыл коробку глазированных пончиков, лежащую между ними. Он сунул одну глазированную булочку себе в рот и протянул Гоперу пончик, покрытый шоколадом.

Оставив левую руку на руле, правой Гопер надел пончик на указательный палец и принялся надкусывать жареное тесто по краю, словно это съедобное кольцо.

Не прошло и часа, как пончики исчезли, а «Субербан» мчался по калифорнийской пустыне навстречу встающему солнцу. Еще один солнечный августовский денек, сжигающий окрестности и разливающийся повсюду всеми оттенками желтого. Двигаясь со скоростью девяносто девять миль – сто шестьдесят километров – в час, «Субербан» ворвался в начинающийся день.

Они остановились на стоянке «Лав Трэвел» к востоку от Палм-Дезерт. Экки вылез из машины, купил шесть упаковок шоколадного молока и четыре упаковки конфет «Твиззлерс», пока Гопер заправлял машину. Они ехали на восток, потом свернули на север в пустыню Мохаве. Воздух летним утром уже прогрелся настолько, что над шоссе подрагивала дымка. Они проехали через национальный парк, где царили юкка коротколистная, фукьерия блестящая и цилиндропунция сверкающая.

На заднем сиденье мисс Гунерро наслаждалась пейзажем:

– Люблю кактусы.

– Да, – согласилась женщина, сидящая рядом с ней. – Они прекрасны.

– Я не о красоте, – возразила мисс Гунерро. – Пространство, заполненное кактусами, может стать прекрасной природной тюремной стеной.

– Да. Или полем для пыток.

– Ти, вы вывели жестокость на новый уровень.

– Растения – это естественно, – сказала Ти, – а я ценю экологичность.

– Путешествия пробуждают в людях хорошие идеи, – заметила мисс Гунерро. – Лучше этого может быть только моя тезка, Сибирь, – заснеженная пустыня, украшенная ледяными кактусами!

– Отлично сказано, – ухмыльнулась Ти.

Глухой шорох шин по асфальту сменился мягким звуком, когда солнце нагрело поверхность дороги. Косые рваные лучи проникали сквозь окно, высвечивая на стекле отражение мисс Гунерро, ее волосы цвета соли с перцем и очки формы «кошачий глаз».

– Солнце ужасно, не правда ли? – спросила мисс Гунерро. – Я постоянно пользуюсь солнцезащитным кремом, чтобы сохранить свою красоту.

Она хихикнула – ее подчиненная не отличалась особой красотой. И не стремилась к ней. Ти, или мисс Ти, как ее звали все в Хорошей Компании, выглядела так, будто родилась старухой. А еще это ее прозвище, «Ти».

Некоторые думали, что оно означает пристрастие к английскому чаю[2]2
  Произношение буквы «Т» в английском алфавите – «Ти» – созвучно английскому слову «Tea» – «чай».


[Закрыть], но большая часть сотрудников Хорошей Компании ассоциировали Ти с чем-то Тревожным. Некоторые говорили, что «Ти» означает «Тлен». Другие – что это Токсичные отходы с одного корабля, который однажды перевернулся посреди Тихого океана. Третьи настаивали, что «Ти» происходит от «Терзать» и показывали шрамы, подтверждающие их точку зрения.

Что бы эта буква ни означала – ясно, что ничего хорошего. Ти носила очки с толстыми стеклами, похожими на бутылочные донышки, а когда улыбалась, то были видны зубы, похожие на лошадиные.

– Ты думаешь, мы так сильно дорожим своей красотой, – спросила Ти с усмешкой, – потому что у нас никогда не было своих детей?

– Уверена в этом, – сказала мисс Гунерро. – Дети превращают красивых женщин в старых ведьм.

– Кстати, об этом… Как поживает «мать»?

– Она у Магнуса.

– Хммм, – задумчиво протянула Ти. Она говорила быстро, почти нервно: – Я до сих пор помню, как столкнула мать мальчика в пролив Дрейка. Ох, в тот день стоял страшный холод!

– Это была Антарктика. И вы были в международных водах.

– Как ее звали?

– Лус Каприсс, – ответила мисс Гунерро, закрывая глаза. – Она была глупой.

– Все, чего мы хотели, – немного информации, – сказала Ти. – Я до сих пор не понимаю, почему мы не смогли отследить те счета. За гранью понимания, почему это деньги не лежат в каком-нибудь банке или защищенной банковской ячейке.

– Чего не понимаю я, – сказала госпожа Гунерро, широко открыв глаза, – как простая уборщица смогла придумать план кражи моих денег.

– Там же еще были и драгоценные камни? – спросила Ти.

– Море бриллиантов! – сказала мисс Гунерро. – И золото, и целая куча слоновой кости, и кто знает, что еще Бунгуу туда положил.

Ти расплылась в лошадиной улыбке, от чего ее макияж пошел трещинами. Она нанесла столько слоев, что могло показаться, будто она упала лицом в торт и глазурь прилипла к коже.

– Так ты думаешь, мальчик просто присоединится к нам?

– Нет, – ответила мисс Гунерро. – Я уже предлагала ему работать вместе с Хорошей Компанией в Париже. Но он предпочел сбежать.

– И каков план?

– Если он решит, что его мама здесь… – сказала мисс Гунерро.

– То последует за ней.

– Все мальчишки – маменькины сынки. Они слабы и живут надеждами, а не фактами.

«Субербан» прошел очередной поворот, и солнца в машине внезапно стало больше.

– Но, Сиба, мы проверили все банки мира. Ведь где-то нам должно было повезти?

– Мальчишка расскажет нам все, – уверенно произнесла мисс Гунерро. – Как только он увидит свою мать, так сразу же растает. Они все такие.

– Повторите, как зовут мальчика?

– Лукас.

– А Лукас не узнает, что это не его мать?

– Мать есть мать – они все одинаковы. По правде, я готова поспорить, что многие дети хотели бы иметь еще одну мамочку. Немного изменить ситуацию, понимаешь? Одно и то же изо дня в день. Тот же самый завтрак, те же правила и наставления. Матери отвратительны. Живое доказательство того, что тупая рутина разрушает юные умы.

Ти достала маленькое зеркальце и нанесла еще один слой макияжа.

– Нет, – продолжала мисс Гунерро. – Единственный живой человек, который знает, как выглядит настоящая мать Лукаса, – мадам Адриана Бич из книжного магазина «Шекспир и Компания» в Париже.

– Вот почему вы отправили меня в Париж на прошлой неделе, – догадалась Ти. – Ха! Я не доложила вам, что с мадам Бич произошел несчастный случай?

Мисс Гунерро включила кондиционер и посмотрела на приближающийся дорожный знак. До Лас-Вегаса осталась сотня миль.