Текст книги "Восстание в Кронштадте. 1921 год"

Вмещающая более 25 тысяч человек площадь использовалась для военных парадов. В 1905 и 1906 годах во время кронштадтских восстаний площадь была местом проведения массовых митингов. В дни Февральской революции на митинге, проходившем на Якорной площади, в марте 1917 года рабочие, матросы и солдаты Кронштадта образовали первый орган революционной власти – Временный кронштадтский комитет движения. В мае 1917 года участники митинга на Якорной площади приняли резолюцию в поддержку постановления Кронштадтского Совета о неподчинении приказам Временного правительства. С Якорной площади отряды кронштадтцев отправлялись в Петроград для участия в апрельской, июньской и июльской демонстрациях 1917 года, на подавление Корниловского мятежа, для участия в Октябрьском вооруженном восстании, на фронты Гражданской войны.

В 1921 году Кронштадт являлся главной морской базой Балтийского флота. Население города насчитывало порядка 50 тысяч человек; примерно половину из них составляли военные. В свою очередь, военные делились на матросов, составлявших большинство, и солдат гарнизона, в основном артиллеристов, обслуживавших главный бастион, форты и огневые позиции. Многие гражданские лица работали в крепости и на военно-морской базе, на верфях, складах, в береговых службах. Остальные в основном были фабричными рабочими, ремесленниками, рыбаками, мелкими торговцами, служащими государственных учреждений.

Балтийские моряки оправдывали название острова Котлин – котел, на котором расположен Кронштадт, – они постоянно кипели от возмущения[32]32
  В 1703 году при появлении на острове Петра I и его солдат шведы настолько быстро бежали с острова, что после них остались котлы с кашей, поэтому остров и назвали Котлин. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

Беспокойные, независимые, ненавидевшие власти, матросы, казалось, были готовы в любой момент взорваться и перейти в открытое наступление против своих офицеров и советского правительства, по их мнению враждебного, использующего принудительные методы. По темпераменту они напоминали отчаянных флибустьеров прошлого, казаков и стрельцов XVI – XVIII веков, чьи гарнизоны были очагами бунтов, стихийных восстаний. Как их предшественники, балтийцы были морской вольницей, людьми необузданных страстей, инстинктивно сопротивлявшимися навязываемой извне дисциплине, и жаждали свободы и приключений. Под влиянием слухов или винных паров они, как и их предшественники, были готовы переступить дозволенные границы и выплеснуть ярость на богатых и облеченных властью людей.

История Кронштадта – это история изменчивого радикализма, уходящего в прошлое, к первому крупному перевороту в России в XX веке, революции 1905 года. Нелегальная литература впервые появилась на морской базе в 1901 году. Вскоре матросы организовали кружки для обсуждения политических и социальных вопросов. Они высказывали накопившиеся обиды: низкая заработная плата, некачественная пища, жесткая дисциплина. Волна забастовок, крестьянских восстаний, терроризм, охватившие страну в период с 1902 по 1905 год, задели чувствительные струны. Неподчинение офицерам, другие нарушения дисциплины стали обычным явлением. В 1905 году, после начала войны и революции, несмотря на сохранявшуюся видимость боевого духа, им был нанесен сокрушительный удар в Цусимском сражении, во время которого японцы уничтожили большую часть русского флота. Стимулом для дальнейшей революционной активности стал мятеж на броненосце «Князь Потемкин Таврический» в июне 1905 года.

Первые серьезные волнения произошли в Кронштадте в октябре 1905 года, в разгар революции. Эти волнения стали прообразом будущих выступлений моряков Кронштадта. Все началось с массового митинга на Якорной площади. Тысячи возбужденных матросов и солдат шумно выражали недовольство. Наряду с уже знакомыми требованиями о повышении заработной платы, улучшении качества пищи, выдачи одежды, смягчении жесткой дисциплины звучали призывы к свержению самодержавия и провозглашению демократической республики с предоставлением всему народу гражданских свобод. События развивались с головокружительной скоростью. Беспорядки начались 25 октября, после того как кто-то из матросов пожаловался на качество пищи. Крики «Бей командира!» заглушили топот ног и стук подносов.

На следующий день в Кронштадте вспыхнуло восстание. Поначалу стихийное, восстание мгновенно обернулось разгулом грабежей и насилия, удивительно напоминая бунт стрельцов во времена Петра Великого. Толпы обезумевших матросов и солдат мчались по улицам, разбивая витрины, поджигая дома. На улицах выросли баррикады: восставшие заняли несколько зданий в ожидании прибытия карательных отрядов из Петербурга. Порядок удалось восстановить через два дня: 17 человек были убиты, 82 ранены, почти 3 тысячи мятежников арестованы. Военно-полевой суд вынес суровые наказания в виде длительных тюремных заключений и ссылки, однако ни одного человека не приговорили к смертной казни.

19 июля 1906 года в Кронштадте произошел второй, более серьезный, чем в 1905 году, взрыв, спровоцированный Свеаборгским восстанием. Подобно своему октябрьскому предшественнику, новый взрыв был стихийным и дезорганизованным. Беспорядки продолжались в течение двух дней, пока правительству не удалось наконец навести порядок. К требованиям мятежников, по сути тем же, что и в 1905 году, добавилось горькое разочарование, накопившееся за месяцы, прошедшие с первого восстания. Движущей силой по-прежнему была ненависть к властям и офицерам и жесткая дисциплина на флоте. «Вы уже достаточно попили нашей крови!» – выкрикнул один из матросов в лицо офицеру. Этот крик выражал общие чувства мятежных матросов[33]33
  Кронштадтское восстание 1906 года // Красный архив. 1936. № 4. С. 103.


[Закрыть].

Стороны сражались с небывалой жестокостью; мятежниками руководили гнев и обиды, властями – уверенность в скорой победе, поскольку волна революционных выступлений пошла на убыль. Наступило время жестоких репрессий. На этот раз казнили 36 зачинщиков и сотни восставших были заключены в тюрьмы или высланы в Сибирь.

Мне казалось важным остановиться на двух первых случаях стихийных восстаний в Кронштадте, поскольку теперь мы ясно осознаем, по каким причинам они являлись предвестниками бурных событий марта 1921 года. В 1917 году Кронштадт опять стал центром революционной деятельности. Под влиянием крайне левых, которые на протяжении года оказывали идеологическое влияние на необузданное население острова Котлин, Кронштадт считал себя революционной коммуной по примеру Парижской коммуны 1871 года; факт, сохранившийся в истории восстаний, в рассказах и легендах. В мае 1917 года Кронштадтский Совет под руководством большевиков, анархистов, левых эсеров и радикалов анархо-народнического направления отказался подчиняться Временному правительству и объявил себя «единственной властью в городе»[34]34
  Браудер Р., Керенский А.Ф. Российское Временное правительство, 1917: В 3 т. Стэнфорд, 1961. Т. 3. С. 1296 – 1299.


[Закрыть].

Ежедневно на Якорной площади митингующие выражали поддержку Совету, захватившему политическую власть. Якорная площадь, по высказыванию Ефима Ярчука, анархиста, члена Кронштадтского Совета, стала «свободным университетом», в котором перед огромными толпами матросов, солдат и рабочих выступали революционные ораторы разных политических движений. Местный лидер большевиков, Иван Флеровский, назвал Якорную площадь «кронштадтским вече».

Жителей Кронштадта, похоже, вполне удовлетворяла деятельность местного Совета, и они не стремились создавать национальный парламент или какой-либо центральный правящий орган. Социальные и экономические проблемы главным образом решались самими жителями Кронштадта через местные комитеты: домовые, судовые, продовольственные, фабричные и заводские. Создание народной милиции было связано с необходимостью защищать город от любых внешних посягательств на его суверенитет. Жители Кронштадта продемонстрировали настоящий талант к самоорганизации. Мужчины и женщины, работавшие на одном предприятии или жившие по соседству, создавали небольшие сельскохозяйственные коммуны (в коммуны входило порядка 50 человек) и занимались обработкой свободных участков земли. Во время Гражданской войны, пишет Ярчук, эти коллективные огороды помогли спасти город от голода.

Оберегая автономию, жители Кронштадта горячо поддержали лозунг «Вся власть Советам!», провозглашенный Лениным и его партией в 1917 году. Они восприняли этот лозунг буквально, считая, что каждый город будет сам вести свои дела с незначительным вмешательством центральной власти или вообще без него. Так, пишет Ярчук, они понимали истинную сущность социализма.

Они рассматривали свою революционную коммуну в качестве модели децентрализованного самоуправления и были уверены, что страна последует их примеру. «При всех их революционных достоинствах, – отмечает Иван Флеровский, – у моряков Кронштадта был один серьезный недостаток: они наивно полагали, что одного их энтузиазма будет достаточно, чтобы установить власть Советов на всей территории России»[35]35
  Флеровский И.П. Июльский политический урок // Пролетарская революция. 1926. № 7. С. 58 – 59.


[Закрыть].

Однако их надеждам было не суждено сбыться. В последующие годы большевистской диктатуры либертарианскую[36]36
  До середины XX века термин «либертарианство» обозначал сторонников философской доктрины «свободы воли», противостоящей детерминизму; а также использовался для обозначения французских анархистов после государственного запрета на анархизм. Первым в современном значении термин употребил американец Леонард Рид, основатель Фонда экономического образования, вслед за которым многие сторонники личной и экономической свободы стали называть себя либертарианцами, чтобы отличать себя от «либералов», под которыми в США и некоторых других странах начиная с XX века понимают социал-демократов – сторонников личной свободы и государственного перераспределения ресурсов. (Примеч. пер.)


[Закрыть] коммуну 1917 года отнесли к разряду революционной утопии.

Восстание 1921 года стало последним усилием жителей Кронштадта в попытке вернуть золотой век стихийности; их лозунгом был ленинский «Вся власть Советам!».

Во время революции 1917 года Балтийский флот находился в состоянии брожения, прерываемом беспорядками, направленными против политической и военной власти. Как и в 1905 году, матросы срывали накопившуюся ярость на офицерах, которых ассоциировали с произволом и привилегиями властей. Жители Кронштадта более всего стремились избавить себя от жесткой дисциплины, каторжной работы; недаром остров Котлин заслужил репутацию «матросского Сахалина»[37]37
  Раскольников Ф.Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. М., 1925. С. 29 – 32.


[Закрыть].

Итак, когда началась Февральская революция, они воспользовались возможностью вырваться из оков распределительной системы и свести счеты с ненавистными офицерами. 28 февраля разъяренные матросы вытащили из квартиры, приволокли на Якорную площадь и без долгих рассуждений казнили адмирала Р.Н. Вирена[38]38
  Вирен Роберт Николаевич с 16 февраля 1909 года был главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором Кронштадта; стремился к поддержанию строгого порядка и дисциплины, улучшил подготовку специалистов флота. Заколот штыками на Якорной площади Кронштадта утром 1 марта 1917 года. (Примеч. пер.)


[Закрыть], командира военно-морской базы.

Убийство Вирена послужило сигналом к началу кровавой оргии, в результате которой было убито свыше 40 морских и армейских офицеров. Около 200 офицеров были арестованы и посажены за решетку. Во время февральских беспорядков волна насилия прокатилась по всему комплексу балтийских баз. В общей сложности от рук собственных матросов погибли 76 морских офицеров, в том числе контр-адмирал А.Г. Бутаков, сын знаменитого алмирала Г.И. Бутакова, командир военно-морской базы Свеаборга, и вице-адмирал А.И. Непенин, командующий Балтийским флотом, не говоря уже об офицерах армейских гарнизонов.

Жажда мести была только одним из аспектов революционного экстремизма, которому позволила вырваться на волю Февральская революция. Большевики, анархисты, эсеры-максималисты[39]39
  Эсеры – максималисты – левая группа эсеровского движения, отколовшаяся от партии социалистов-революционеров в конце 1904 года, стояла на позиции широкого применения террористических методов борьбы. (Примеч. пер.)


[Закрыть] делали все возможное для подстрекательства населения Кронштадта к враждебным действиям.

Вскоре они появились в городе с намерением усилить влияние на матросов и остальных жителей Кронштадта. Их основной целью были не офицеры, а Временное правительство. В последующие месяцы они могли рассчитывать, что матросы поддержат любые революционные выступления, направленные против режима. Жители Кронштадта активно участвовали в уличных демонстрациях в апреле 1917 года, а в июне они приехали оказать поддержку группе анархистов, забаррикадировавшихся в ожидании наступления правительственных отрядов. Затем, в грозовые июльские дни, матросы, узнав о начавшихся волнениях, тут же примчались в Петроград и сыграли главную роль в неудавшемся восстании; тогда Троцкий впервые назвал матросов «красой и гордостью» революции (группа матросов захватила эсера Виктора Чернова, министра земледелия, и только благодаря вмешательству Троцкого Чернову удалось избежать расправы).

В конце августа, во время наступления войск генерала Корнилова на Петроград, матросы сплотились для защиты революции. Команда линейного корабля «Петропавловск», проявлявшая наибольшую активность во время июльских событий, опять была призвана в Петроград и потребовала ареста и расстрела Корнилова. Четырех офицеров, выразивших протест, расстреляли.

В последующие недели матросы, оправдывая репутацию непримиримых революционеров, упорно требовали свержения Временного правительства. Момент истины настал 25 октября, когда Ленин предпринял удачную попытку по захвату власти. Моряки немедленно отплыли в Петроград на помощь восставшим. Вместе с солдатами они участвовали в штурме Зимнего дворца. После участия в октябрьских событиях за моряками Кронштадта закрепилось определение, данное им Троцким во время июльских событий: «краса и гордость революции» .

Но даже после смещения Керенского у кронштадтских моряков не убавилось революционной воинственности. Победа еще больше обострила жажду мести в отношении тех, у кого они отобрали власть. Взрывы их негодования приводили к трагическим результатам. В Петрограде в ночь с 6 на 7 января 1918 года несколько переполненных жаждой мести матросов ворвались в Мариинскую больницу, где в это время находились бывшие министры Временного правительства А.И. Шингарев и Ф.Ф. Кокошкин (после ареста в ноябре 1917 года они содержались в Петропавловской крепости, а 6 января 1918 года были переведены в Мариинскую больницу), и убили обоих. По распоряжению Ленина И.З. Штейнберг, народный комиссар юстиции, начал расследование, но Ленин быстро пересмотрел решение, поскольку оно могло привести к конфронтации с балтийцами. В действительности именно из-за жестокости моряков Ленин хотел иметь их на своей стороне. Он, безусловно, даже не рассматривал их в качестве своего рода преторианской гвардии[40]40
  Преторианская гвардия – телохранители императоров Римской империи; преторианцы были одними из самых умелых и прославленных воителей Древнего мира. (Примеч. пер.)


[Закрыть], готовой по первому зову взяться за оружие во имя общего дела.

В ночь перед убийством Шингарева и Кокошкина Ленин отправил отряд кронштадтских моряков во главе с молодым, известным своей жестокостью анархистом Анатолием Железняковым (матрос Железняк) на разгон Учредительного собрания, в котором большевики не смогли получить большинства.

У моряков были и собственные причины стремиться к роспуску собрания. Как мы уже знаем, они не видели особой пользы в централизованной политической организации, особенно если эта партия была, по их мнению, излишне консервативна. Они считали, что путь к демократии лежит через местные Советы. Учредительное собрание в таком случае было шагом назад, возвратом к «буржуазному» обществу в лице Временного правительства, которое они всеми силами старались уничтожить.

Во время Гражданской войны моряки Кронштадта и Балтийский флот в целом являлись вдохновителями революционной воинственности. Более 40 тысяч матросов бросились на борьбу с белыми.

Известные своей храбростью и жестокостью в бою, моряки входили в состав команд речной флотилии, бронепоездов и пополняли ряды краноармейцев. В боях за Свияжск ударные части моряков помогли развернуть большую неприятельскую армию, угрожавшую проникнуть в глубь большевистской территории.

Тем не менее между моряками и правительством наметились серьезные разногласия. Когда после октябрьского переворота Ленин объявил состав нового кабинета, состоявшего исключительно из большевиков, послышался недовольный ропот. Кронштадтский Совет упорно настаивал на создании коалиционного правительства, в которое должны входить представители всех социалистических направлений. Матросы были обеспокоены возможностью установления нового диктаторского режима; волнение нарастало. Если Совет народных комиссаров посмел предать идеалы революции, то пушки, смотревшие на Зимний дворец во время его штурма, легко можно повернуть в сторону Смольного – штаба новой власти.

Ленин, очевидно, не обратил внимания на эти враждебные чувства. В ноябре 1917 года, когда несколько его соратников потребовали включить в состав правительства других социалистов, он пригрозил, что «пойдет к матросам»[41]41
  Шапиро А. Начало коммунистического самодержавия. С. 74.


[Закрыть].

В начале 1918 года недовольство против произвола и бюрократизма коммунистического режима носило уже массовый характер. В марте, после роспуска Центрального комитета Балтийского флота (Центробалт)[42]42
  Центральный комитет Балтийского флота – высший выборный орган Советов на Балтийском флоте, образованный в апреле 1917 года в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки, Финляндия). Председатель П.Е. Дыбенко проводил большевистскую политику на флоте, поддержал октябрьский переворот в Петрограде. Центробалт распущен в марте 1918 года. (Примеч. пер.)


[Закрыть] и передачи его полномочий Совету комиссаров Балтийского флота, положение резко ухудшилось.

Большинство матросов сочли этот шаг предательством революции, и их убежденность в этом только окрепла после заключения в том же месяце Брестского мира. Балтийцев поддерживали левые коммунисты, анархисты и левые эсеры, выступившие против позорного договора, считая его уступкой немецкому империализму и отступлением от задач мировой революции. В апреле команды нескольких судов Балтийского флота приняли резолюцию, обвинявшую правительство в намерении уничтожить Балтийский флот в соответствии с требованиями Германии. В резолюции прозвучал призыв к всеобщему восстанию. Моряки призывали сместить большевиков и установить новый режим, который бы твердо придерживался революционных принципов. У них ничего не получилось, но многие матросы присоединились к восстанию левых эсеров в Москве в июле 1918 года, ворвались в здание ВЧК и арестовали М.И. Лациса, видного чекиста, назначенного временным председателем ВЧК (после ареста Ф.Э. Дзержинского).

Мятеж был подавлен, но в октябре 1918 года опять начались волнения. В Петрограде на военно-морской базе состоялся массовый митинг, который принял резолюцию с требованием немедленного расторжения Брестского мирного договора и призывом оказать сопротивление немецким войскам, оккупировавшим Украину.

Затем митингующие перешли к вопросу монополизации большевиками политической власти. Они призвали провести открытые выборы в Советы, в которых должно быть представлено все разнообразие партий левого крыла. И наконец, они осудили политику правительства в отношении принудительной конфискации зерна, назвав членов продотрядов «ворами», обкрадывающими крестьян[43]43
  Флеровский И. Мятеж мобилизованных матросов в Петрограде 14 октября 1918 г. // Пролетарская революция. 1926. № 8. С. 218 – 237.


[Закрыть].

Октябрьский бунт 1918 года ничего не дал; войска разогнали митингующих и быстро навели порядок. Но лозунги мятежников удивительным образом предвосхитили программные лозунги восставших кронштадтцев в 1921 году, вплоть до лозунга «Советы без коммунистов!». Стоит проследить поведение балтийцев с 1905 по 1921 год, как становится понятным, что имел в виду бывший матрос Балтийского флота, а затем советский военный и государственный деятель Павел Дыбенко, когда упомянул о «вечно мятежном» духе матросов[44]44
  Дыбенко П.Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1928. С. 69.


[Закрыть].

На протяжении всех этих лет сохранялись неистребимая ненависть ко всякого рода привилегиям и властям, те же мечты об автономии и самоуправлении и, помимо этого, враждебное отношение к центральному правительству и должностным лицам. Эту ненависть питали анархистские и народнические традиции низших классов, появившиеся в XVII – XVIII веках в связи с возникновением сильного бюрократического государства. В силу оторванности от материка Кронштадт стал главной цитаделью анархического восстания. Кронштадтские матросы, известные своей революционной горячностью и независимым духом, не терпели деспотизм и принуждение, из каких бы источников они ни исходили. Их лозунгами были стихийность и децентрализация. Свои надежды они связывали с местными Советами, по-настоящему народной демократической моделью управления после древнерусского вече и казачьего круга. Матросы всегда были склонны к неожиданным проявлениям насилия в отношении властей, офицеров, бюрократов, людей, обладающих привилегиями. В марте 1921 года все эти побудительные мотивы нашли выход в мощном выступлении против существующего режима.

В ходе разрастания Гражданской войны накапливалось раздражение. Основное недовольство, как и раньше, вызывала жесткая дисциплина на флоте. Революция 1917 года привела к полнейшей дезорганизации армии и флота – распалась традиционная иерархическая система. Пустоту заполнили бесчисленные солдатские и матросские комитеты, избиравшие собственных руководителей и отказывавшиеся выполнять приказы, поступавшие сверху. Похожее положение сложилось в промышленности: местные фабричные и заводские комитеты устанавливали «рабочий контроль» над производством. В первые месяцы после Октябрьской революции большевики поддерживали этот стихийный процесс децентрализации. В соответствии с декретом правительства отменили все традиционные военные звания и было объявлено, что в основу создания новой, «социалистической» армии заложен принцип выборности офицеров, дисциплина должна базироваться не на страхе и принуждении, а на сознательном исполнении каждым своего служебного долга и на взаимоуважении.

На деле это привело к окончательному развалу армии и флота. Солдаты и матросы, выйдя из-под контроля, грабили, убивали, насиловали.

Стоило в 1918 году вспыхнуть Гражданской войне, как большевики круто изменили политику. Срочно потребовалось положить конец хаотической децентрализации власти и восстановить дисциплину в Красной армии. Военный комиссар Л. Троцкий был главным противником «партизанщины» в Красной армии. В декабре 1919 года он издал приказ «О мерах по борьбе с партизанщиной в Красной Армии», по которому запрещалось принимать в действующие части членов партизанских отрядов. Повстанческие отряды рассматривались только как «материал для переработки», из которого «изымались неугодные» и «командный состав обновлялся». Тысячи бывших царских офицеров были возвращены в армию в качестве «военных специалистов» (военспецов), служивших под пристальным наблюдением политкомиссаров. Благодаря этому новый корпус красных командиров мог перенимать крайне необходимый военный опыт и технические знания, и никаких солдатских комитетов; неукоснительное исполнение приказов, любое нарушение дисциплины немедленно приводило к соответствующему наказанию.

Затем правительство решило применить подобные меры на флоте, но здесь оно столкнулось с серьезным сопротивлением. Как пишет П. Дыбенко, усилия большевиков по ликвидации комитетов и назначению комиссаров на командные посты вызвали бурю протеста на Балтийском флоте[45]45
  Дыбенко П.Е. Указ. соч. С. 199.


[Закрыть].

Для матросов, чье отвращение к властям вошло в поговорку, любая попытка восстановить дисциплину означала посягательство на свободу, за которую они сражались в 1917 году. Они считали, что только свобода действий, проявление личной инициативы дадут возможность достигнуть наилучшего результата, а их заставляли вернуться к авторитарной системе. В результате постоянно возникали разногласия между рядовым составом и большевистскими комиссарами и командирами, стычки между чекистами и красноармейцами, сражавшимися бок о бок на фронтах Гражданской войны.

После ее окончания положение, казалось бы, должно было улучшиться, а оно резко ухудшилось. Жесткая политика правительства потеряла разумное основание. Как крестьяне не видели никакой необходимости в конфискации их продукции и запрещении свободной торговли, как рабочие были недовольны поглощением их профсоюза государством и восстановлением трудовой дисциплины, единоначалием и появлением «буржуазных» специалистов, так и матросы и солдаты требовали восстановления демократических принципов в армии и на флоте. Балтийский флот бурно отреагировал на ужесточение дисциплины, отмену комитетов и назначение комиссаров и военспецов на командные посты. Недовольство принимало угрожающие размеры. Следует добавить, что появилось еще несколько факторов, донельзя накаливших обстановку не только на флоте, но и в армии. После войны солдаты и матросы впервые за многие месяцы получили отпуск и, приехав в родные места, не понаслышке, а лично столкнулись с проводимой правительством политикой принудительной конфискации зерна. В городах они видели, до какой степени нищеты довела людей война. Они выслушивали жалобы отцов и братьев, которые совпадали с их собственными обидами на власти. «Большевистская цензура скрывала от нас многое, что происходило у нас дома, пока мы были на фронте и в море. Когда мы вернулись домой, наши родителели спросили нас, почему мы воевали за угнетателей. Это заставило нас задуматься», – отмечал лидер Кронштадтского восстания Степан Петриченко[46]46
  Нью-Йорк таймс. 1921. 31 марта.


[Закрыть].

Легко представить, до какой степени люди, подобные Петриченко, возвращаясь из отпуска, разжигали страсти среди своих товарищей. Не менее сильное воздействие на моральный дух матросов оказали предпринятые правительством шаги по сокращению отпусков. В декабре 1920 года это решение вызвало резкий протест со стороны матросов линейного корабля «Севастополь» – одного из двух дредноутов, сыгравших главную роль в событиях февраля – марта 1921 года. Зимой 1920/1921 года резко умножились случаи дезертирства балтийских матросов. В начале 1921 года флот уже не являлся единой военной силой – он разваливался на части.

Еще одна весьма серьезная проблема возникала в связи с надвигающимся продовольственным и топливным кризисом на флоте. Моряки не многим меньше страдали от голода и холода, чем гражданское население. Зима в тот год на Балтике была непривычно суровой и длилась с ноября по апрель. От холода в казармах и на борту кораблей жизнь стала попросту невыносимой, если еще учесть, что у матросов не было зимнего обмундирования, а продовольственный паек становился все меньше и меньше.

Во время прежних беспорядков матросы традиционно выказывали недовольство качеством питания. Теперь, к концу 1920 года, на Балтийском флоте вспыхнула цинга. В декабре, согласно эмигрантским источникам в Гельсингфорсе, кронштадтские моряки направили делегатов в Москву с просьбой улучшить качество пайка. По прибытии в Москву моряки были арестованы. Федор Федорович Раскольников[47]47
  Раскольников Федор Федорович (настоящая фамилия Ильин) – российский политический деятель, дипломат, литератор. С 1918 года заместитель наркома по морским делам, член реввоенсовета Восточного фронта, член РВСР. В 1919 – 1920 годах командовал Волжско-Каспийской военной флотилией; в 1920 – 1921 годах командовал Балтийским флотом; в 1921 – 1923 годах полпред в Афганистане; в 1930 – 1938 годах – полпред в Эстонии, Дании, Болгарии; в 1938 году был отозван. Остался за рубежом. Выступил с обвинением И. В. Сталина в массовых репрессиях. Заочно объявлен «врагом народа». Реабилитирован посмертно. (Примеч. пер.)


[Закрыть], командующий Балтийским флотом, предупредил власти, что, если делегаты не будут немедленно освобождены, Кронштадт может повернуть пушки в сторону Петрограда. Однако его пророческие слова остались без внимания[48]48
  Общее дело. 1921. 2 января.


[Закрыть].

Даже матросы, являвшиеся членами коммунистической партии, не остались в стороне. Разделяя независимые взгляды товарищей, они никогда не были приверженцами жесткой дисциплины на флоте. К концу 1920 года «флотская оппозиция» приобрела конкретные очертания и, как и «воинская оппозиция» в Красной армии и «рабочая оппозиция» в промышленности, выступала против жесткого контроля со стороны центральных органов, за местную инициативу и партийную демократию. Отстаивая выборные судовые комитеты, матросы с одинаковым пренебрежением относились как к «военным специалистам», так и к «диктаторству» некоторых большевистских представителей в политическом командовании флота.

Еще более тревожным был тот факт, что росло число моряков, решившихся на смелый шаг – разорвать свои партийные билеты. В январе 1921 года порядка 5 тысяч балтийских моряков вышли из коммунистической партии. В период с августа 1920 года по март 1921 года Кронштадтская партийная организация потеряла половину своих членов.

Партийные чиновники обвиняли в массовом выходе из партии ненадежные элементы, которые наводнили ее ряды во время Гражданской войны, когда процедура приема была упрощена. В значительной степени именно новички, согласно источникам, и были этими отступниками. В качестве предупредительной меры была проведена чистка в рядах партии. Сотни моряков были лишены партбилетов; некоторых перевели на Черноморский и Каспийский флот, некоторых отправили служить на Дальний Восток.

Борьба за политическое управление флотом между Троцким и Зиновьевым тоже подрывала авторитет партии. Зиновьев не мог простить Троцкому, что с октября 1917 года тот занял положение ближайшего соратника Ленина. В последние месяцы 1920 года, по свидетельству командующего Балтийским флотом Ф.Ф. Раскольникова и начальника политуправления Балтийского флота (Побалт) Э.И. Батиса, разделявших позицию Троцкого, Зиновьев пытался дискредитировать конкурента, выставив его «диктатором», а себя поборником партийной демократии и местной инициативы. В ноябре 1920 года под давлением Зиновьева Петроградский комитет партии потребовал передать ему полномочия начальника Побалта. Сторонники Троцкого категорически отвергли это требование.

В процессе этих споров комиссары и другие партийные чиновники теряли авторитет в глазах рядовых членов партии. В начале декабря большая группа матросов демонстративно ушла с митинга на военно-морской базе в Петрограде в знак протеста против поведения делегатов, избранных на VIII съезд Советов (как выяснилось, влияние на избранных делегатов оказывали партийные чиновники из местного политотдела флота). Напряжение продолжало нарастать и достигло апогея на II партийной конференции моряков-балтийцев, открывшейся 15 февраля в Петрограде. Доклад Э.И. Батиса о работе Побалта и деятельность этого органа подверглись суровой критике. В принятом на конференции решении говорилось о том, что Побалт оторвался не только от масс, но и от активных партийных работников и превратился в бюрократический, не пользующийся доверием орган. Он уничтожил всякую инициативу на местах, низвел всю работу до канцелярской переписки, что «крайне тяжело отразилось на деле организации масс на флоте»[49]49
  Пухов А.С. Кронштадтский мятеж. С. 50 – 52.


[Закрыть]. Некоторые делегаты вышли с предложением об отмене политотдела флота; вскоре это требование повторят кронштадтские мятежники. Один из партийных чиновников заметил, что если срочно не провести необходимые реформы, то «через два-три месяца мы получим восстание»[50]50
  Там же.


[Закрыть].

Таким образом, к середине февраля 1921 года положение на Балтийском флоте можно смело охарактеризовать как взрывоопасное. Месяцем раньше по Петрограду прокатилась волна забастовок. Известия о беспорядках тут же достигли Кронштадта, который с 1905 года следовал традиции революционной солидарности с рабочим классом «красного Питера». Масса самых противоречивых, невероятных слухов, первыми долетевших до Кронштадта, произвели на моряков эффект взорвавшейся бомбы. Например, прошел слух, что правительственные войска расстреляли демонстрантов на Васильевском острове, а инициаторов забастовки – в подвалах ЧК.

Слухи, вселяя в комиссаров небезосновательную тревогу, распространялись с быстротой молнии, и Кузьмин решил предупредить Петроградский Совет, что, если не удастся в короткие сроки подавить восстание в Петрограде, неминуемо произойдет взрыв в Кронштадте. Но Кузьмин опоздал со своим предупреждением: 26 февраля команды линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь» провели экстренное совещание и решили направить в Петроград делегацию, с тем чтобы выяснить подробности забастовки. Оба корабля стояли бок о бок в закованной льдом гавани Кронштадта и уже давно стали источником бунтарских мыслей и действий. Как мы помним, в июльские дни 1917 года «Петропавловск» проявил наибольшую активность; в августе четыре офицера этого линейного корабля были расстреляны якобы за поддержку генерала Корнилова. «Вечно бурным «Петропавловском» назвал корабль в своих воспоминаниях Павел Дыбенко, бывший его матрос, и в его словах нет преувеличения[51]51
  Дыбенко П.Е. Указ. соч. С. 159.


[Закрыть].

«Севастополь» тоже имел репутацию «беспокойного» корабля: совсем недавно его команда устроила бунт из-за сокращения срока отпусков на флоте.