Текст книги "Восстание в Кронштадте. 1921 год"

К вечеру бомбардировка прекратилась. Мятежники, исходя из опыта прошлой недели, предполагали, что теперь последует наступление советских войск. Все оставались на местах, хотя многие не сменялись уже по двое-трое суток. Повисла мертвая тишина. Прожекторы с фортов и линкоров обшаривали лед, не обнаруживая никаких признаков движения. Наконец в 3 часа утра 17 марта началось наступление. Под завесой густого тумана, опустившегося над заливом, двумя колоннами: из Сестрорецка – на форты Тотлебен и Красноармейский и из Лисьего Носа – на семь номерных фортов перешла в наступление Северная группа. Во главе каждой колонны шли ударные отряды добровольцев. Бойцы двигались в полной тишине; были запрещены все разговоры, команды отдавались шепотом. Связь осуществлялась световыми сигналами с помощью карманных фонарей. Бойцам категорически запретили курить.

В 5 часов утра перед колонной, вышедшей из Лисьего Носа, появились очертания мятежных фортов. Поступил приказ: «ползком», и оставшееся расстояние солдаты проделали ползком по льду. Развернувшись в цепь, они преодолели проволочные заграждения, и только тут их заметили мятежники. Темноту разрезали лучи прожекторов и сигнальные ракеты. Стало светло, как днем. «Неожиданно ночь превратилась в день», – вспоминал один из советских солдат. С форта № 7 раздались крики:

– Мы ваши друзья.

– Мы за советскую власть.

– Мы не будем стрелять[198]198
  Кронштадтский мятеж / Под ред. Н.А. Корнатовского. С. 90, 105.


[Закрыть].

Не обращая внимания на крики, красноармейцы бросились вперед, но были отброшены смертоносным огнем пулеметов мятежников. Снова и снова советские солдаты с криками «ура!» поднимались в атаку, пока наконец не сломили сопротивление мятежников. После тяжелой борьбы удалось захватить два форта.

К утру туман разошелся, и наступил яркий, солнечный день. Коммунисты продолжали атаковать оставшиеся форты. Обе стороны сражались яростно, фанатично, не считаясь с потерями. Снаряды мятежной артиллерии взламывали лед; Финский залив опять стал могилой для многих советских солдат. В одном батальоне остались в живых всего 18 человек.

Однако сопротивление мятежников удалось сломить, и к полудню все номерные форты были захвачены; особенно отличились части красных курсантов. После взятия фортов эта часть Северной группы двинулась в сторону северо-восточной части Кронштадта. В это время вторая часть Северной группы безуспешно пыталась овладеть Тотлебеном. Мятежники отчаянно сражались, отбивая атаки советских бойцов. Обе стороны несли страшные потери. Группа курсантов наткнулась на минное поле; многие утонули. В конце концов атакующие проникли в форт, завязался рукопашный бой. Тотлебен сдался только в час ночи 18 марта, затем был захвачен форт Красноармейский.

Южная группа вышла из Ораниенбаума в 4 часа утра 17 марта, через час после Северной группы. Более мощная, она тремя колоннами двинулась к военной гавани Кронштадта, а четвертая колонна к Петроградским воротам. Было еще темно, когда 79-я пехотная бригада приблизилась к местоположению тяжелых орудий, охранявших гавань. Лучи прожекторов обшаривали ее, но темнота, туман и белые маскировочные халаты позволили атакующим незаметно подойти и обезвредить орудийные расчеты нескольких батарей. Дальнейшее наступление было встречено заградительным артиллерийским и пулеметным огнем мятежников. Рвались снаряды. Свистели пули. Ломался лед. Оказавшись на открытом месте под ураганным огнем мятежников, советские солдаты проявили удивительную храбрость, упорно пробиваясь вперед. Наступление подбадривалось просьбами и угрозами с тыла, но нет ничего удивительного в том, что некоторые солдаты, поддавшись панике, отказывались идти в наступление. Когда два охваченных страхом солдата спрятались на затертой льдом барже, командир застрелил их на месте.

Коммунисты были вынуждены отступить, когда появились несколько грузовиков с подкреплением, и мятежники перешли в контратаку. В ходе сражения больше половины 79-й бригады были убиты или ранены, и в их числе несколько делегатов X съезда партии.

В восточной части города для нападавших обстановка складывалась более благоприятной. Перед рассветом 32-я пехотная бригада прорвалась севернее Петроградских ворот и с боями вошла в город. Примерно в то же время 187-я пехотная бригада под командованием Федько прорвалась через Петроградские ворота, а следом за ней 167-я и 80-я бригады. К этому времени нападавшие понесли тяжелые потери, но то, с чем они столкнулись в городе, по словам очевидца, было настоящим адом. Из каждого окна, со всех крыш стреляли из винтовок и автоматов. Снег на улицах города постепенно становился красным. Бои шли за каждую улицу, где оставались мертвые и раненые. Даже во время этого братоубийственного кровопролития, когда большинство фортов были захвачены и сражения продолжались в городе, мятежники не стали отыгрываться на заключенных коммунистах, находившихся в тюрьме рядом с Петроградскими воротами. Когда советские солдаты освободили их из тюрьмы, они тут же вступили в бой.

Бои продолжались весь день. Женщины Кронштадта тоже приняли участие в боевых действиях: подносили снаряды, разносили раненых по городским больницам.

В 4 часа дня мятежники неожиданно перешли в контратаку, заставив противника отступить, но в этот критический момент советское командование бросило в бой один из последних резервов – кавалерийский полк 27-й дивизии. Конница атаковала морскую крепость по льду. Дерзкая атака принесла успех: кавалеристы ворвались в город через Петроградскую пристань и оттеснили мятежников. Перед закатом артиллерия открыла огонь по восставшим. Кипел бой. Солдаты падали – кто-то от полученных ранений, кто-то от изнеможения. Курсанты Северной группы проникли в город с северовосточной стороны, заняли штаб и взяли в плен много мятежников. Затем они соединились с группой, двигавшейся от Петроградских ворот к центру города. К полуночи сражение стало затихать. Один за другим были захвачены оставшиеся форты. Стало ясно, что близок час победы; 5 марта Комитет обороны Петрограда предупредил мятежников, что в последний момент их главари – всякие там «козловские и петриченко» – оставят их на произвол судьбы и сбегут в Финляндию.

Предсказание сбылось. Вечером 17 марта И членов Временного революционного комитета (включая Петриченко) убежали по льду в Териоки. Вальк, Павлов и Перепелкин во время боя попали в плен. Вершинина, как уже говорилось, схватили 8 марта во время «переговоров» с большевиками. Козловскому, Соловьянову и другим военспецам тоже удалось сбежать. К полуночи порядка 800 беженцев подошли к побережью Финляндии. Больше всего они боялись попасть в плен, поэтому первыми сбежали с Котлина, не считая группы беглецов с номерных фортов. Их решение бежать из Кронштадта было в первую очередь связано с осознанием собственных судеб: их, конечно, ждала смертная казнь. В любом случае побег послужил сигналом для массового бегства защитников Котлина. В течение двадцати четырех часов непрерывный поток беженцев, в основном это были матросы, пересекал финскую границу. В общей сложности в Финляндию ушли 8 тысяч человек. Финские пограничники подобрали 2500 брошенных винтовок и пригнали с берега порядка 400 лошадей.

Как уже отмечалось, бомбардировка острова на протяжении одиннадцати дней практически не нанесла серьезного ущерба. Теперь матросы, словно бросая последний вызов властям, демонтировали орудия на фортах и батареях, разбили прожектора, вывели из строя генераторы и другое оборудование. Только на северных фортах осталось несколько орудий в рабочем состоянии.

Ночью 17 марта командиры «Петропавловска» и «Севастополя» приказали взорвать линкоры, но матросы, узнав, что руководители мятежа сбежали в Финляндию, отказались выполнить приказ. Они арестовали офицеров и передали советскому командованию, что готовы сдаться. В 11 часов 15 минут в Комитет обороны Петрограда поступило сообщение из Кронштадта: «Контрреволюционные гнезда на «Петропавловске» и «Севастополе» уничтожены. Власть в руках сторонников советской власти. Военные действия на борту «Петропавловска» и «Севастополя» прекращены. Принимаются срочные меры к задержанию офицеров, бегущих к финской границе»[199]199
  Кронштадтский мятеж / Под ред. Н.А. Корнатовского. С. 243.


[Закрыть].

Рано утром 18 марта курсанты заняли два дредноута. Кроме нескольких очагов сопротивления, к полудню 18 марта форты, суда и почти весь город были в руках большевиков. Оставалось очистить город от отдельных групп мятежников, продолжавших упорно сопротивляться. К концу дня удалось сломить сопротивление самых несгибаемых бойцов, и в Кронштадте наступила тишина.

По своей жестокости сражение в Кронштадте можно отнести к самым кровавым эпизодам Гражданской войны. Обе стороны понесли тяжелые потери, но коммунисты, атаковавшие укрепленную цитадель по открытому льду, заплатили большую цену. По официальным сообщениям, в период с 3 по 21 марта в больницы Петрограда поступило свыше 4 тысяч раненых; 527 умерли в больницах. Эти цифры, естественно, не включают погибших на поле боя. После подавления восстания лед был усеян телами, и правительство Финляндии обратилось к правительству России с просьбой убрать тела, до того как растает лед, иначе трупы прибьет к берегу и может начаться эпидемия.

По данным официальных источников, минимальные потери коммунистов составили: 700 убитыми, 2500 ранеными и контужеными, но участник событий с советской стороны замечает, что цифры явно занижены, судя по тому, что лично он видел в форте № 6. По другим данным, потери большевиков составили 25 тысяч убитыми и ранеными. Однако согласно Гарольду Куартону в целом советские потери составили 10 тысяч человек.

В кронштадтской кампании погибли приблизительно 15 делегатов X съезда партии. Они были похоронены с воинскими почестями вместе с другими погибшими 24 марта в Петрограде.

Потери со стороны мятежников были намного меньше, но тоже весьма значительные. Нет никаких точных данных о числе погибших, но из одного источника следует, что кронштадтцы потеряли 600 человек убитыми, более 1000 ранеными и приблизительно 2500 человек были арестованы.

Некоторые тела были сильно изуродованы. На последней стадии внутри крепости передовые отряды устроили страшное кровопролитие, стремясь отомстить за утонувших в заливе товарищей. Чувство ненависти, охватившее солдат, когда они подошли к крепости, лучше всего передает высказанное одним из солдат сожаление, что бежавших по льду в Финляндию мятежников не расстреливали с самолетов. Троцкий и С.С. Каменев считали возможным использовать против мятежников химическое оружие, и, если бы Кронштадт продолжал сопротивляться, планировалось начать газовую атаку.

Известие о подавлении восстания быстро распространилось по всему свету, вызвав массу вопросов. В Западной Европе русские экспатрианты пришли в отчаяние. Они сокрушались, что не смогли оказать помощь мятежникам, и осуждали Великобританию за подписание торгового соглашения с большевиками. В статье «Уроки Кронштадта» заявлялось, что борьба за освобождение России будет продолжаться до победного конца. В письме Гиерсу профессор Гримм написал, что если произойдет новое восстание, то нельзя допустить, чтобы оно застигло их врасплох[200]200
  Гримм – Гиерсу, 31 марта 1921 года / Архив Гиерса.


[Закрыть].

Зато в России большевики ликовали. Правда, к ликованию примешивалась доля сожаления за «допустивших ошибку товарищей моряков». Их чувства разделяли зарубежные коммунисты, продолжавшие поддерживать режим, но надо сказать, они были не вполне уверены в правильности выбранного курса. В конце концов, рассуждали они, большевистская Россия при всех недостатках стала первым в истории социалистическим государством, первой страной, отобравшей власть у помещиков и буржуазии, а все остальное не так уж важно. Но не все коммунисты рассуждали подобным образом. Виктор Серж был глубоко обеспокоен случившимся. На анархистов, вроде Эммы Гольдман и Александра Беркмана, подавление мятежа произвело ошеломляющий эффект. Ночью 17 марта, пишет Гольдман в воспоминаниях, когда стих грохот орудий и на Петроград опустилась тишина, стало намного страшнее, чем в предыдущие дни непрекращающихся обстрелов. Беркман, потеряв последнее доверие к большевикам, бессмысленно блуждал по улицам, а оставшаяся в гостинице Гольдман испытывала какую-то «невыразимую усталость». Она сидела, уставившись в темноту, и Петроград казался ей «отвратительным трупом» в черном гробу, а мерцающие желтым светом уличные фонари – «словно свечи в голове и ногах». Утром 18 марта петроградские газеты пестрели статьями, посвященными празднованию пятидесятой годовщины Парижской коммуны. Оркестры играли бравурные мелодии. Под «Интернационал» парадным маршем по улицам прошли коммунисты. «Интернационал, когда-то вызывавший у меня ликование, теперь был словно музыка на панихиде по неистовой надежде человечества», – написала Гольдман в дневнике, а Беркман добавил: «Победители празднуют годовщину коммуны 1871. Троцкий и Зиновьев осуждают Тьера и Галифе[201]201
  Тьер Луи Адольф – премьер-министр Франции на момент подавления Парижской коммуны; Галифе Гастон, маркиз, генерал, один из командиров армии версальпев, отличался особой жестокостью при подавлении Парижской коммуны 1871 года. (Примеч. пер.)


[Закрыть] за массовое убийство парижских мятежников»[202]202
  Голъдман Э. Проживая мою жизнь. С. 886; Беркман А. Большевистский миф. С. 303.


[Закрыть].

Большевики прилагали все усилия, чтобы устранить малейшие следы восстания в Кронштадте. Павел Дыбенко был назначен военным комендантом Кронштадта и наделен полномочиями очистить город от инакомыслящих. Для оказания помощи новому коменданту была создана (вместо так и не восстановленного Кронштадтского Совета) ревтройка: Васильев, Брегман, Грибов – самые преданные большевистскому режиму кронштадтцы. 18 марта в Кронштадте появилась новая газета – «Красный Кронштадт». Линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» переименовали в «Марат» и «Парижскую коммуну» соответственно, а Якорную площадь – в площадь Революции. Была проведена партийная перерегистрация, в результате которой партия лишилась 350 своих членов. На флоте была проведена, по выражению одного автора, «хирургическая операция»: не вызывавших доверия балтийских моряков рассеяли по разным флотам: на Черное, Каспийское и Аральское моря, на Дальний Восток. Флот, вне зависимости от рангов, был очищен от предполагаемых «иванморов», в общей сложности были уволены порядка 15 тысяч человек.

Красноармейцев, принимавших участие в заключительном штурме крепости, тоже рассеяли по стране. Спустя месяц после подавления Кронштадтского восстания Тухачевский во главе карательной экспедиции был направлен на ликвидацию крестьянского восстания под руководством Антонова на Тамбовщине.

Осталось только написать о судьбе оставшихся в живых кронштадтцев: ни один из арестованных не дождался общественных слушаний, из более чем 2 тысяч заключенных в качестве главарей мятежа были выбраны 13 человек. Стремясь поддержать идею о контрреволюционном заговоре, в советских газетах напечатали биографии заговорщиков, старательно подчеркнув их социальное происхождение: пять бывших царских офицеров, из дворян; один бывший священник и семеро из крестьян.

Ни один из этих тринадцати не был членом Временного революционного комитета и не принадлежал к числу военспецов, консультировавших мятежников. Тем не менее 20 марта состоялся суд и этих «главарей» мятежа приговорили к смертной казни.

Ходили разговоры, что несколько сотен заключенных расстреляли в Кронштадте. Остальных ЧК отправила в тюрьмы на материк. Тюрьмы в Петрограде были переполнены, и в течение нескольких месяцев сотни мятежников были расстреляны. Среди них был Перепелкин, которого Федор Дан увидел во время приведения приговора в исполнение во внутреннем дворе тюрьмы. Перепелкин составил подробный отчет о восстании, но Дан ничего не знает о судьбе этого документа.

Кто-то из мятежников был осужден на каторжные работы и направлен в лагеря, вроде печально известной тюрьмы на острове Соловки в Белом море. Для большинства это означало медленную смерть от голода, истощения, болезней.

Согласно недавно опубликованной работе советского автора (Софинов. Исторический поворот), большинство арестованных моряков были позже помилованы; «серьезному наказанию» (то есть расстрелу) подвергли только главарей и непримиримых врагов советской власти.

В некоторых случаях члены семей разделили судьбу мятежников. Жену и двух сыновей Козловского, взятых в марте заложниками, отправили в лагерь; пощадили только его одиннадцатилетнюю дочь.

А что произошло с мятежниками, сбежавшими в Финляндию? Приблизительно 8 тысяч человек были направлены в лагеря Териоки, Выборга и форта Ино. В основном это были матросы и солдаты и совсем немного гражданских лиц: мужчин, женщин и детей.

Американский и британский Красный Крест обеспечили их одеждой и продовольствием. Одних заняли на дорожных работах, других на общественных. Жизнь в лагерях была тяжелой и унылой, и беженцам, которым поначалу не позволяли контактировать с местным населением, было трудно адаптироваться в новых условиях. Правительство Финляндии обратилось в Лигу Наций с просьбой помочь разместить их в других странах. Большевики требовали репатриировать беженцев и вернуть оружие. В надежде на обещанную амнистию многие вернулись в Россию, но были тут же арестованы и отправлены в лагеря. В мае – июне они прошли через тюрьму, в которой находился Ф. Дан, а оттуда на принудительные работы.

Несмотря ни на что, Петриченко продолжал пользоваться уважением товарищей. Его самой большой ошибкой, говорили они, был отказ расстрелять коммунистов в Кронштадте. Сам Петриченко не испытывал на этот счет никаких сожалений. Он признался американскому журналисту, бравшему у него интервью в Териоки, что восстание было преждевременным и плохо организованным. «Нас победили, но движение будет развиваться, поскольку идет от народа, – сказал он журналисту. – В России миллионы таких, как я, не белых реакционеров и не красных убийц, а простых людей, которые свергнут большевиков»[203]203
  Куартон – Государственному секретарю США, 5 апреля 1921 года / Государственный архив, 861.00/8446.


[Закрыть].

Мало известно о последующей жизни Петриченко в изгнании. В сборнике советских документов и воспоминаний, имеющих отношение к Кронштадтскому восстанию, содержится письмо мятежного лидера к другу в Россию, датированное 17 ноября 1921 года, в котором он признает свои ошибки и дает понять, что обратился с просьбой о возвращении на родину.

Однако возникает сомнение в подлинности письма. В статье, опубликованной в эсеровском журнале в декабре 1925 года, Петриченко нисколько не раскаивается в содеянном и упорно настаивает, что мятеж был стихийным восстанием против диктатуры коммунистической партии, а точнее, против ее лидеров.

В официальной советской истории Гражданской войны ошибочно утверждается, что вскоре Петриченко переехал из Финляндии в Чехословакию. На самом деле он оставался в Финляндии почти четверть века. С готовностью сотрудничал с эмигрантскими кругами в Западной Европе, с теми, кто разделял его взгляды и хотел освободить Россию от большевистского правления, позже присоединился к просоветским группам в Финляндии. Во время Второй мировой войны у него возникли проблемы с финскими властями, и в 1945 году его репатриировали в Россию, где сразу арестовали. Спустя год или два он умер в лагере.

ЭПИЛОГ

Кронштадт пал. Мятежники сражались храбро и решительно, но с самого начала им не приходилось особенно рассчитывать на успех. Восстание, как признавали его руководители, было плохо подготовлено. У мятежников не было ни сил вторжения, ни внешней поддержки, в то время как большевики, выиграв Гражданскую войну, для подавления восстания могли сконцентрировать свои лучшие силы. Кроме того, еще не началось таяние льда, и правительство могло развернуть широкомасштабное наступление на отрезанную от материка мятежную цитадель. По масштабу Кронштадт не шел ни в какое сравнение с антисоветскими движениями времен Гражданской войны. Если большевики смогли нанести поражение Деникину, Колчаку и Юденичу, отразить наступление Пилсудского, то сам по себе Кронштадт не мог представлять серьезной военной угрозы.

Что действительно вызывало серьезные опасения большевиков, так это то, что мятеж мог перекинуться на материк и стать причиной новой интервенции. Большевики понимали, что страна на грани массового восстания. Пока еще они способны подавлять отдельные очаги недовольства, но Кронштадтский мятеж, более малочисленный, чем, скажем, крестьянские восстания в Сибири и на Тамбовщине, имел явные преимущества. Мятежники находились на хорошо укрепленном острове в Балтийском море в окружении фортов и батарей, и Котлин мог сослужить хорошую службу для армии интервентов.

Однако было трудно представить, что мятежникам удастся победить. Несмотря на озлобленность, русский народ устал от войны и, при всем недовольстве правительством, по-прежнему больше боялся возвращения белых, чем ненавидел коммунистов. Забастовочное движение в Петрограде, на которое матросы возлагали большие надежды, пошло на спад. Западные державы отказались вмешиваться во внутренние дела страны и даже склонялись к установлению отношений с большевиками. Мятеж не помешал заключению советско-британского торгового соглашения, как надеялись белые и боялись коммунисты; соглашение было подписано в Лондоне 16 марта за несколько часов до начала штурма Кронштадта. В тот же день в Москве был подписан договор о дружбе и сотрудничестве с Турцией. События в Кронштадте не помешали и переговорам с поляками, которые не имели никакого желания начинать борьбу с давним противником. 18 марта, когда советские войска уничтожали последние очаги сопротивления, переговоры с поляками в Риге закончились подписанием мирного договора. Финляндия повернулась спиной к мятежникам, категорически отказавшись пропускать помощь через свои границы. Не приходилось надеяться и на русскую эмиграцию, как всегда раздираемую противоречиями и в общем ни на что не способную. Генерал Врангель находился не в том положении, чтобы оказать поддержку мятежникам; ему требовались месяцы, чтобы мобилизовать солдат и перекинуть армию из Средиземноморья на Балтику.

Мятежники еще могли бы рассчитывать на успех, если бы незамедлительно перешли в наступление на материк. Если бы они последовали совету военных специалистов и захватили в качестве плацдарма Ораниенбаум, у них мог появиться шанс, что красноармейцы и, возможно, гражданское население встанут под их знамена. Участники антигосударственного мятежа, по мнению Александра Беркмана, должны решительно брать инициативу в свои руки, не давая правительству возможности сконцентрировать силы для подавления мятежа. Промедление неизбежно приведет к поражению. В этом отношении, замечает Беркман, Кронштадт повторил фатальную ошибку Парижской коммуны: как французы затянули с наступлением на Версаль, давая возможность подготовиться правительству Тьера, так и кронштадтцы опоздали с атакой на Петроград, дождавшись, пока большевики сосредоточили войска для подавления.

24 марта 1908 года в статье «Уроки коммуны» Ленин критиковал пролетариат за чрезмерное великодушие, за то, что вместо уничтожения врага он пытается оказать на него моральное влияние. Совет коммуны, пишет Ленин, «вместо того, чтобы приступить к «экспроприации экспроприаторов», увлекся мечтами об установлении высшей справедливости в стране, объединяемой общенациональной задачей; такие, например, учреждения, как банк, не были взяты, теории прудонистов насчет «справедливого обмена» и т. п. господствовали еще среди социалистов». Изоляция Парижской коммуны от всей Франции, отказ от немедленного наступления на Версаль в значительной степени предопределили поражение: «Подавлять буржуазию и ее сопротивление все еще необходимо. Для Коммуны это было особенно необходимо, и одна из причин ее поражения состоит в том, что она недостаточно решительно это делала»[204]204
  Ленин В.И. Указ. соч. Т. 16. С. 452.


[Закрыть]. Чем не эпитафия Кронштадту 1921 года.

Невольно напрашивается вывод, что подавление мятежа было вопросом времени, причем даже в том случае, если бы мятежники продержались до таяния льда и получения помощи с Запада. С продовольствием, медикаментами, боеприпасами Кронштадт протянул бы еще какое-то время, а большевики понесли большие потери, но рано или поздно мятежникам все равно пришлось бы уступить если не одному военному давлению, то сочетанию силы и экономических уступок, которые решили судьбу забастовочного движения Петрограда и крестьянских восстаний по всей стране. Новая экономическая политика притупила недовольство, и Кронштадт не был бы исключением.

Не следует думать, что Кронштадт ускорил введение нэпа. К марту 1921 года Ленину не требовалось дополнительных доказательств необходимости отказа от политики военного коммунизма. С конца Гражданской войны Ленин с соратниками занимались пересмотром экономической политики и за несколько недель до начала мятежа сформулировали основные принципы нэпа. Еще в декабре 1920 года, когда делегаты от эсеров и меньшевиков призывали заменить реквизицию продовольствия натуральным налогом, Ленин уже обдумывал этот вопрос. Однако должно было пройти несколько недель, прежде чем были предприняты какие-то действия. Наконец растущий вал народных волнений убедил Ленина, что власть под угрозой, и 8 февраля на заседании политбюро, посвященном аграрной политике, он изложил план замены принудительной реквизиции натуральным налогом с предоставлением крестьянину права самостоятельно распоряжаться излишками, оставшимися после расчета с государством. За пять дней до начала восстания в Кронштадте, 24 февраля, детальный проект был представлен в ЦК для включения в повестку дня приближающегося X съезда партии.

Собравшийся в Москве съезд не обошел молчанием восстание в Кронштадте, продемонстрировавшее глубину народного недовольства. Теперь не осталось никаких сомнений в безотлагательной необходимости проведения реформ. Партия увидела зловещее предзнаменование. Были и такие, кто высказывал предположение, что восстание могло не произойти, если бы нэп ввели месяцем раньше.

Если бы не удалось прийти к соглашению, что реформы не терпят отлагательства, большевиков смыла бы мощная волна народного гнева. По словам Ленина, «кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем что бы то ни было». Ленин рассматривал Кронштадтский мятеж не как отдельный эпизод, а как часть волнений, охвативших страну. Экономический кризис военного коммунизма преобразовался в «политический: Кронштадт», отмечал он, и будущее большевизма брошено на чашу весов[205]205
  Ленин В.И. Указ. соч. Т. 43. С. 138, 387.


[Закрыть].

X съезд партии, один из наиболее драматичных в большевистской истории, ознаменовал фундаментальное изменение советской политики. Когда-то Ленин сформулировал два условия, необходимые для победы социализма в России: поддержка западного пролетариата и союз русских рабочих и крестьян. К 1921 году ни одно из этих условий не было выполнено. В результате Ленину пришлось отказаться от убеждения, что без поддержки европейской революции переход к социализму невозможен. Отсюда, по сути, ведет свое начало теория о «построении социализма в отдельно взятой стране». Спустя несколько лет Сталин будет развивать эту теорию, которая замедлит революционный процесс. Следовало срочно успокоить крестьян – это была наиважнейшая задача, от выполнения которой зависело буквально все. Как Ленин объяснил делегатам X съезда партии, «только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России, пока не наступила революция в других странах»[206]206
  Десятый съезд РКП(б). С. 404.


[Закрыть].

В марте 1918 года Ленин сделал отступление на международном фронте, когда отказался от «революционной войны» против Германии, подписав Брестский мир. Теперь, чтобы обеспечить «передышку», в которой большевикам было отказано в 1918 году, Ленин отказался от политики военного коммунизма, заменив ее более осмотрительной внутренней политикой: «...Мы должны экономически удовлетворить среднее крестьянство и пойти на свободу оборота, иначе сохранить власть пролетариата в России при замедлении международной революции нельзя, экономически нельзя»[207]207
  Десятый съезд РКП (б) (из доклада В. И. Ленина о замене продразверстки натуральным налогом).


[Закрыть].

Таким образом, 15 марта X съезд партии принял решение о введении новой экономической политики, которой один из большевистских теоретиков Д. Рязанов, делегат съезда, дал очень точное определение, назвав «крестьянским Брестом».

Решение о введении натурального налога, предоставление крестьянину права распоряжаться излишками по собственному усмотрению легли в основу новой экономической политики. Это был только первый шаг на пути перехода от военного коммунизма к смешанной экономике. Съезд отклонил предложение Осинского о централизованном руководстве посевной кампанией, выдвинутое на VIII съезде Советов. Со всех дорог были убраны вооруженные заградотряды, разрешили торговлю между городом и деревней; 21 марта был принят декрет о продналоге, а 28 марта о разрешении местного товарообмена. Кроме того, были расформированы трудовые армии Троцкого, а профсоюзам отчасти предоставлена независимость, в том числе право выбирать профсоюзных лидеров и участвовать в обсуждении всех вопросов, связанных с интересами рабочих. В мае 1921 года был издан декрет о частичной денационализации мелкой промышленности. Частным предпринимателям передавались в основном небольшие полуразрушенные предприятия легкой промышленности, а в июле был принят декрет о создании частных предприятий с числом работающих не более 20 человек. Государство сохранило за собой командные высоты экономики: тяжелую промышленность, внешнюю торговлю, транспорт и т. п. Каждый из этих шагов вбивал очередной гвоздь в крышку гроба оппозиции; в городах и деревнях начиналась новая жизнь. Поскольку в Тамбове, Сибири, на Волге все еще тлели отдельные очаги крестьянских волнений, на место событий вызывали части курсантов и чекистов – те подразделения, которые участвовали в подавлении Кронштадта. К осени 1921 года с активным сопротивлением было покончено.

Для Ленина нэп являлся не просто временной мерой на период восстановления порядка в стране и укрепления большевистской власти на более прочной основе. «Ничего не ломайте, не спешите, не мудрите наспех, поступайте так, чтобы максимально удовлетворить среднее крестьянство, не нарушая интересов пролетариата», – говорил он, обращаясь к делегатам X съезда. Дело изменения психологии и навыков мелкого земледельца, объяснял Ленин, есть «...дело, требующее поколений. Решить этот вопрос по отношению к мелкому земледельцу, оздоровить, так сказать, всю его психологию может только материальная база, техника, применение тракторов и машин в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе. Вот что в корне и с громадной быстротой переделало бы мелкого земледельца»[208]208
  Десятый съезд РКП(б). С. 37 – 38.


[Закрыть].

А ведь меньшевики еще в 1917 году предостерегали против преждевременной попытки ввергать отсталую аграрную страну в социализм. Истинные марксисты, говорили меньшевики, понимают, что для этого еще не наступило время, что крестьянская Россия с ее малочисленным пролетариатом еще не созрела для социалистической революции. Энгельс не случайно писал, что нет ничего хуже, чем преждевременная революция, то есть вариант, при котором социалистическая партия приходит к власти до выхода промышленности и демократии на определенный уровень развития. Однако большевики, невзирая на теорию исторического материализма, совершили социалистическую революцию, не выполнив необходимых предварительных условий. Этот пробел должна была восполнить новая экономическая политика. По задумке Ленина, нэп должен был действовать длительный период времени восстановления экономики, в течение которого следовало заложить основу социалистического государства.