Текст книги "Знак Моря"

Глава 10
Наследник

Кановал, вызвавший всю последовавшую резню, был невысоким, похожим на терьера человечком с живой улыбкой. Покидая Башню в череде прочих гостей, он небрежно пожал руку Ролу, с чуть большей силой, нежели необходимо, Пселлосу, а руку Рауэн поцеловал одновременно с упоением и почтительно. Судя по водяным часам, они час простояли втроем, говоря «прощайте» и «как приятно было вас видеть» толпе мужчин и женщин, которые одновременно страшились их, презирали и жаждали их общества. Когда наконец по знаку сурового Куаре два лакея с шумом захлопнули большие дубовые двери вестибюля, даже Пселлос испытал явное облегчение. Он потянул себя за ворот рубахи и воздел обе руки к потолку.

– О боги, как они утомляют, да еще и такой оравой, эти важные господа. Они что, едят свое золото, что делаются такими тяжелыми в общении? Рол, идем со мной, потолкуем на сон грядущий. Рауэн, ты восхитительна и совершенна, как всегда. Мы с тобой увидимся утром, Куаре, а сейчас запри и пригляди, чтобы о наших временных работниках позаботились.

Куаре и Рауэн поклонились. Когда Рауэн вновь выпрямилась, ее пальцы коснулись пальцев Рола. Тепло этого ничтожного знака внимания не покидало его, когда он входил в личные покои Пселлоса на верху Башни. Подъем по лестнице и открытия этой ночи прочистили ему мозги, и он наблюдал с полной невозмутимостью, как Господин наливает им обоим кавайллийское.

– Утомительно, как всегда в таких случаях. Но это необходимо, – заметил Пселлос, вручая Ролу бокал и падая в удобное мягкое кресло. Одна из служанок развела огонь, зная, что Господин терпеть не может холода в помещении, и пламя бросало бьющие крылья теней по стенам. Стены были уставлены книгами, но Рол уже бывал здесь прежде и знал, что эти тома можно купить у любого антиквара. Истинное знание, важные сочинения хранились в другом месте, в потайном покое, которого Рол ни разу не видел.

– Боги, мальчик, ты стал совсем высоким. Садись. Я растяну себе шею, если буду ее еще больше до тебя вытягивать.

Рол сел, думая, что, пожалуй, ненависть можно чуять нюхом, у нее вполне может иметься особый запах. Эта комната явно ею насквозь пропахла.

Пселлос катал бокал в ладонях, глядя в огонь. Впервые Рол заметил седину в пряди, свешивавшейся на его узкое лицо.

– Завтра ночью ты найдешь Язву на улице Сретения. Нет, полагаю, это уже нынче ночью. Он отведет тебя к заднему входу в дом Кановала. Там не будет стражи. Хозяин спит на третьем этаже в помещении с красной дверью, на которой вывешен его герб, вот оселто. Жена будет с ним. Она тоже должна умереть.

– Сегодня он был здесь один.

– Она страдает от увечья. Упала с лошади несколько лет назад. – Он самодовольно ухмыльнулся. – В любом случае она не бросится звать на помощь.

– А слуги? Телохранители?

– Будет коекто. Но не столько, чтобы ты не управился. Можешь убить их, можешь обойти, мне все равно. Но Кановал должен умереть насколько возможно быстро и бесшумно. Это вопрос искусства. Уверен, ты понимаешь.

– Выглядит так, словно предстоит детская забава.

– Именно. – Пселлос в раздумье потягивал свой бренди, оглядывая Рола, как женщина оглядывает свое отражение в зеркале, если на ней непривычный наряд. Наконец он заговорил с ощутимым напором:

– Амери, твоя мать, гордилась бы тобой, Рол. После этого последнего испытания ты будешь с полным правом считать себя мужчиной.

Рол, точно громом пораженный, лишь уставился на него. Казалось, Пселлосу было лучшей наградой выражение его лица.

– Мне нужны верные помощники, а родных сыновей у меня нет. Я всегда считал, что такие вещи лучше всего держать в семье.

– В семье? – только и удалось выговорить Ролу.

– Амери была моей сестрой. Мы одной крови, ты и я, не только потому, что разделяем наследие Старшего Племени, но потому, что состоим в близком родстве. А как ты думаешь, почему старый Ардисан послал тебя ко мне, умирая, племянник мой? Он знал, что пришла пора. Он скрывал тебя сколько мог, но знал, что однажды тебе предстоит направиться сюда. То был единственный способ, каким ты мог бы приблизиться к своим истинным возможностям.

– Мой отец… Кто он был? Пселлос нахмурился.

– Буду с тобой честен, не знаю.

– Лжешь.

– Нет, как раз теперь я говорю правду. Я бы ничего не выиграл, если бы скрыл это от тебя сейчас. Ты согласился стать здесь учеником, ибо тебе обещали знания и потому что ты был слишком юн, отчего боялся полагаться на себя самого. И здесь, конечно, есть Рауэн. Но ты больше не мальчик, и настало время сказать тебе то, что я знаю.

Огонь затрещал и ярко брызнул. Рол не мог глядеть на этого человека, который только что объявил себя его дядюшкой.

– Супругом Амери в жизни был Бар Хетрун, один из величайших в Бьонаре. Кровь была в нем, но та, что он унаследовал от самого Бьона. Коекто думал, что он стал бы королем, если бы не влюбился в черноволосую чародейку из Голиада, места рождения Человека. Бьонарцам не понравилась мысль о том, что отродье колдуньи будет сидеть у подножия трона, возникли заговоры с целью опорочить имя Хетруна и его дома, случилось несколько покушений на убийство. Он покинул свое владение и пустился по морю с твоей матерью и многими домочадцами, помышляя зажить в мире гденибудь, куда не доберутся сплетни, указующие персты и ножи во тьме. Опять Камбриус Орр, да и только, можно сказать. Но небольшой флот, который он собрал, одолели бури в Бьюнийском Море, почти все корабли потерпели крушение, моряки с них утонули или оказались выброшены на берег везде – от Перилара до Оски. Амери пропала во время бедствия. И Хетрун потратил годы на ее поиски, став смиренным капитаном приватиров. Он нашел ее или она его, и она отказывалась говорить о времени, что они провели в разлуке. Остаток своей жизни эта пара провела в море, но бьонарцы узнали, что они не сгинули, и послали боевые корабли на их поиски, ибо на престол в Бьонаре взошел новый король – Бар Асфал, и он недостаточно крепко удерживал власть, чтобы позволить тому, у кого есть право на престол, спокойно странствовать мимо своих берегов. Сына своего Бар Хетрун и Амери послали к родителям Амери и ее брату, чтобы вырастили мальчика гденибудь в безопасности и безвестности. Затем Амери и ее супруг ушли из жизни. Их в конце концов настигли и умертвили посланцы Бьонарской короны. Сын их исчез, и обо всем этом сочинили горестную балладу, которую исполняли на постоялых дворах по всему Бьонару. Король, Которого Не Было. Пропавший Наследник. Бар Асфал уже правит свыше двадцати лет и заключил договор с Королем Чародеем Кулла, у которого сейчас, когда мы об этом говорим, есть известные подозрения насчет того, кто на самом деле некий Пселлос с Гаскара. Пока что эти подозрения не стали убежденностью, но рано или поздно станут, и тогда нигде на земле не найдется надежного убежища от лазутчиков с Кулла.

Рол некоторое время хранил молчание. Наконец он произнес:

– Ты их бросил. Пселлос улыбнулся.

– Твоих бабушку и дедушку? У меня было намерение жить посвоему, вот и все. Но я выполняю свой долг сейчас по отношению к тебе, Рол. Главное, – тут он подался вперед, глаза его горели шафрановожелтым огнем, – это то, что я не верю, что ты и есть сын Бара Хетруна, Пропавший Наследник Бьонара. Так что можешь выкинуть из головы дерзкие мечтания. Нет, ты родился вскоре после того, как Амери вернулась к Хетруну, слишком скоро, чтобы быть ребенком от него. – Он откинулся на спинку кресла, принюхавшись к душистому бренди. – И кровь в тебе слишком чистая, чтобы туда могла попасть его кровь. Она даже чище моей. Нет, ты незаконнорожденный, твой отец из другой семьи.

– Моя… наша семья. Кто они? Родители моей матери и твои. Где все это началось?

– В Голиаде, как я сказал. Теперь там безотрадная пустыня, ибо войны прокатывались через те края столетиями, но все же там уцелело несколько кочевых родов с Древней Кровью. Сам Голгос лежит в развалинах, в нем располагается бьонарский гарнизон, это всегонавсего стоянка для боевых кораблей, следующих вдоль берега к Оронтиру. Казалось бы, не за что больше биться в тех поросших камышом руслах и высохших речных долинах разгромленного рая, но могущество мифов велико. Сказано, что из Голиала явится могущественнейший из людских королей, и народы истекают кровью, дабы завладеть Голиадом, из поколения в поколение.

– Если мой отец не был знатным бьонарцем, кто он был?

– Я тебе сказал, не знаю. Это вопрос, которые не дает мне покоя. Сущая головоломка. Мы с Грайвеном бились над ней вдвоем, а толку вышло мало. В Амери была крепкая кровь, крепче, быть может, чем во мне. Даже если бы она возлегла с обычным человеком, их потомство уродилось бы могущественным. Но судя по твоей крови, твой отец, Рол, мог быть только Уэре, чистокровный Древний из Старшего Племени. – Тут Пселлос уставился в свой бокал, точно тот, кто вынужден смириться с заведомой нелепостью. – И, конечно, это невозможно. Ни одно такое создание не ступало по земле тысячелетиями.

Рол в нетерпении спросил:

– А Рауэн? Как она очутилась здесь?

Пселлос попрежнему таращился на дно пустого бокала.

– Рауэн найденыш, я случайно встретил ее, когда она попрошайничала на улице, у нее едва хватало сил стоять, и я взял ее к себе, потому что увидел в ней кровь.

– И уложил ее в свою постель. Пселлос вздохнул.

– Да. А почему бы и нет? Не уверяй меня, будто тебе не хотелось бы упасть меж ее белых ляжек, Рол.

– Но предполагается, что ты знаешь о ее происхождении.

– Я солгал. Я знаю только, что нашел ее на улице в Аскари однажды утром, однуодинешеньку.

– Если ты не сможешь рассказать ей то, что она хочет знать, она покинет тебя.

– Не думаю.

– Я скажу ей правду.

– Не сомневаюсь. Но отныне она останется здесь не для того, чтобы открыть какоенибудь нелепое родословное древо. Она не уйдет изза тебя.

Если он рассчитывал произвести впечатление, то просчитался. Торжествующая улыбка заколебалась на его лице, ибо он начал понимать, что события, очевидно, развиваются быстрее, нежели он рассчитывал. Он торопливо моргнул.

– Она любит тебя, не спрашивай почему. Думаю, никогда за всю свою жизнь она не любила ничто двуногое. Она королева среди женщин. И она любит тебя. Подумай об этом.

Вся отменная ненависть Рола сгорела и стала золой. Он знал, что Пселлос не говорит ему всей правды, но знал также, что правда в его словах есть.

– Почему ты с ней так обошелся? – устало спросил он. Пселлос, вновь овладев собой, махнул рукой.

– Почему меч выковывают на наковальне? Я сделал Рауэн прекрасным и безжалостным оружием. Она мое творение и никогда этого не забудет.

– И это доставляло тебе удовольствие.

– Да. За свою долгую жизнь я приобрел много пристрастий, некоторые за пределами понимания краткоживущих людишек. Постоянно нужно на чтото отвлекаться. – Тут Пселлос поднялся из кресла, он стоял не сводя глаз с огня, положив руки на горячую полку.

– Ненавидь меня, если тебе угодно, Рол, но смотри дальше этой ночи, дальше твоей любви к Рауэн и гнева на меня за такое с ней обращение. Тебе тоже предстоит долгая жизнь, если боги благосклонны, дольше моей, ибо твоя кровь чище. Я обнаружил по мере того, как шли десятилетия, что все, что когдато казалось важным – богатство, женщина, признание других, – исчезает бесследно. В конце концов удовлетворяются все желания, кроме одного. Мы жаждем знания. Откуда мы явились, навстречу какой черной ночи бредем? Я полвека посвятил себя поиску знания, и плоды моих поисков здесь, в этой древней башне.

– Для такого аскета ты весьма ловко разыгрываешь охотника за наслаждениями.

Пселлос рассмеялся.

– Мне нужна власть, признаю. Если мне предстоит в ходе моих поисков бросить вызов Королю Чародею, я не могу бросать его как босоногий мудрец. Мне нужны люди, которые бы за меня бились. Однажды я стану править Гаскаром, и даже Король Чародей поколеблется, прежде чем посягнуть на жизнь властителя одного из Семи Островов. У меня будет щит, которого я взыскую. Я хочу, чтобы ты властвовал со мной, Рол, и после меня. То, что я прошу тебя исполнить нынче ночью, начало пути к власти. Рауэн уже твоя, а с завтрашнего дня и впредь ты мой наследник. – Он отвернулся от огня и достал из кармана длинный блестящий ключ. – И как таковой ты получишь это, дабы использовать по своему усмотрению.

– Что это?

– Ключ от моих библиотеки и лаборатории. Последняя тайна.

Пальцы Рола упали на подлокотники его кресла. Он не мог шевельнуться, в таком смятении были его мысли.

– Я не знаю…

– Убей нынче ночью Кановала, и утром я стану правителем Гаскара, пусть безымянным, ты будешь моей правой рукой – и Рауэн твоя.

– Так просто?

– Да, так просто. – Внезапно Пселлос вернул ключ в карман и отвернулся. – Тебе бы стоило немного поспать, пока есть время. У нас был тяжелый день.

Рол дрожа поднялся на ноги.

– Почему я должен тебе верить? Все это может быть ложью.

Теперь прозвучал устало голос Пселлоса:

– Может, но это не ложь. Теперь ты уже должен быть способен такое чуять. Иди, Рол. Займись любовью с Рауэн, ты ее заслужил. Расскажи ей все это, если тебе угодно, это не имеет значения. Но будь готов нынче вечером явиться на улицу Сретения.

По какойто причине Ролу захотелось положить ладонь на плечо Пселлосу, настолько тот казался потерявшим все. Но тем не менее Рол покинул комнату, не говоря больше ни слова, и вслепую заковылял вниз по бесконечным ступеням Башни к своей спальне.

– Он знает, – произнесла Рауэн. – Он знает, что мы собираемся его предать. – Она оперлась на Рола, обнимавшего ее, пот стекла с его лица по ее плечу. Он поцеловал ее солоноватый загривок и стал держать еще крепче, меж тем как вокруг в полутьме пар, двигаясь волнами, принимал диковинные образы. Только здесь из всего бессчетного множества помещений Башни они были уверены, что их не подслушают, и они чувствовали себя спокойней во тьме и влажном жаре.

– Думаешь, он говорит правду? Обо всем?

– Не знаю… Впрочем, он лжет о моей семье. Он знает чтото такое, чего не желает говорить. Что до остального…

– Это совершенно невероятно.

– У Пселлоса даже правда не так уж далека от лжи.

– Что ты хочешь сделать?

Она повернулась, влажно скользнув в его руках, и теперь их лица были достаточно близко одно к другому, чтобы чувствовать дыхание друг друга. Эти пугающие глаза, холодные, как лезвие ножа. Она поцеловала его в рот, и ее язык метнулся за его зубы. Сильная рука спустилась и цепко охватила его член, так что у него воздух забулькал в горле. Тот напрягся в ее хватке, наливаясь кровью. Рол чувствовал, как биение его сердца отдается под ее пальцами.

– Я хочу прекратить думать и составлять заговоры ненадолго, совсем ненадолго. – Она толкнула его на спину и стала окутанной туманом тенью, озаренной пламенем свечи. Ее глаза заблестели. Проворным мимолетным движением она оседлала его, и он скользнул в нее. Жаркое, текучее, блаженное упоение. Он глубоко вдохнул, и она подалась вперед, переставляя плоские ладони, как шагающие стопы, по его груди. Она пришла в движение, сперва незначительно, а затем набирая силу. Рол положил руки ей на бедра и закрыл глаза. Его, покачивая, несло в некое место, которого он прежде не посещал.

Глава 11
Убийство

Улица Сретения была широким, в три пути, проездом, находившимся к югозападу от гавани. Здесь Эллидонские холмы сбегали на равнину, и по ней были рассыпаны отдельные гряды и бугры, на которых местные вождишки в древние дни понастроили свои крепостишкиколечки. Теперь здесь находился весьма благоустроенный городской округ, улицы образовывали правильную решетку, а дома отличались высотой и хорошей кладкой. Заходящее солнце позолотило их прямоугольники и рассыпало искры по ромбикам стекол в частых свинцовых переплетах, полускрытых плющом. Близ улицы Сретения не жил никто, кто не имел давнего и прочного положения в обществе Аскари. Как бы ни заискивала перед Пселлосом местная знать, здесь никто не потерпел бы его соседства.

Еще одна ночь, ревущая дождем. Рол основательней окутал плечи непромокаемым плащом и опустил капюшон на лицо как можно ниже. Все к лучшему. Он просто еще одна тень среди множества, спешащих по домам из буйства ливня. В пятидесяти ярдах позади него некто, следовавший за ним, остановился с ним одновременно и растаял в увитой плющом стене. Он медлил. Дом Кановала стоял среди сада, а тот, в свой черед, окружала отштукатуренная стена в двенадцать футов, утыканная поверху железными шипами. Единственным местом, обеспечивавшим вход и выход, были тяжелые железные ворота, они стояли чуть приоткрытыми.

Рол скинул капюшон и снял плащ, крепко свернул их и привязал скатку к поясу. Он пощупал рукой за правым плечом и ощутил успокаивающий холодок рукояти меча в спинных ножнах. Затем вплотную приблизился к воротам. Подошвы сапог были достаточно тонки, чтобы чувствовать каждую щель между плитами улицы, а облегающий черный костюм сидел на теле с головы до пят как вторая кожа.

За самыми воротами терпеливо ждал Язва, перо на его шапке поникло и намокло, глаза сияли, как отблески на море. Рол двигался мягко, покошачьи, сосредоточенно представляя себе окутывающую его теньпелену, но Язва лишь кивнул.

– Ты вовремя. Хорошо. Перестань красться, точно взломщик низкого пошиба, и следуй за мной. Грязная ночка, но и дельце грязное. – Он сверкнул щедрой улыбкой в кромешной тьме.

Сжавшись, Рол последовал за Королем Воров в сад Кановала. Зрелые деревья окаймляли лужайки, а обильно и ровно усеянные гравием дорожки яркими линиями рассекали траву. Парочка задержалась под могучим буком в пяти фатомах от заднего хода.

– Вот и все, паренек. Я не мог бы сделать больше, если бы довел тебя до конца за руку. Я буду здесь, когда ты вернешься. Если не поднимется тревога. Устроишь переполох, и я смоюсь.

– Мне надо с тобой поговорить, Язва, – произнес Рол, пытаясь перекрыть шум дождя. Он с раздражением вытирал воду с глаз.

– Разговоры дешевы, время дорого. За дело.

– Ты умрешь нынче ночью.

Язва молча взглянул на него. Похоже, это не было для него полной неожиданностью, но он словно стал выше ростом от напряжения в каждой мышце и жилке.

– Понятно. Почему выбрана именно эта ночь?

– Ты и Кановал. Оба. Он оберегает Перьеносцев от погибели и берет над ними власть. Все в одну ночь.

– Либо это, либо у его юного подопечного есть свои причины тратить мое время.

Рол кивнул за левое плечо Язвы.

– Спроси ее.

Король Воров развернулся в мгновение ока, в одной его руке сверкнул обнаженный нож, но стилет из черного металла уже касался кончиком его яремной вены, а второй покалывал под краем его верхней рубахи. Этот второй медленно двинулся внутрь, пока Король Воров резко не втянул воздух сквозь зубы, а каблуки его сапог не оторвались от земли. Рауэн улыбнулась, но ее холодные глаза сулили погибель.

– Брось нож.

Он повиновался, вновь со спокойным лицом.

– Прекрасная Рауэн. Сколько воды утекло. Я отлично помню эти упоительные губы. Последний раз, когда я видел их вблизи, они усердно обрабатывали мой уд.

Рауэн улыбнулась.

– Теперь твоего уда касается нечто иное. Одно движение, и ты ослепнешь на это глаз.

Язва не сводил взгляда с ее лица.

– Стоит мне только поднять голос, и на вас накинется полдюжины Перьеносцев.

– Ты испустишь дух, прежде чем они подступят к нам на десять футов, и ты это знаешь, Язва, – вмешался Рол. Он тщательно осматривал темный, поливаемый дождем сад, но ничего не видел.

– Он не лжет, – проговорила Рауэн. – Я насчитала пятерых и, может, не нашла одногодвух. Наш друг Король Воров явился подготовленным. Но он желает поговорить, или мы оба были бы уже трупами, а его мужская сила стекала бы по его ноге.

– Я предпочту ее сохранить, – признал Язва. – Убери оружие, я согласен вас выслушать.

Рауэн отступила на шаг, но на случай чего все же поигрывала стилетами.

– Он говорит правду. Я должна была прикончить тебя нынче ночью в то самое время, когда Рол убьет Кановала.

Язва наклонился, чтобы поднять свой брошенный нож. Когда он выпрямился, лицо его было сурово и безобразно.

– Какая жалость. Я надеялся, что мы будем действовать заодно, мы двое с Пселлсом. Но вы оба его найденыши, его сиротки, почему вы предпочли мне это сказать?

– Мы предпочли не служить ему больше, – невозмутимо произнесла Рауэн.

– Кому тогда вы будете служить?

– Никому и ничему. Мы покидаем Аскари.

– Аскари без чар прекрасной Рауэн будет много скучнее прежнего. Если вы не будете служить, то, конечно, должны чтонибудь возглавить.

– Это не стоит обсуждать. Мы честны настолько, насколько дело касается тебя. Чего бы ты от нас хотел?

– Что это? Или вы теперь мои и я вправе вами распоряжаться?

– Нынче. До утра. Мы пока что в одной гнилой лодчонке. Язва разглядывал Рауэн, как показалось, бесконечно долго без всякого выражения на лице. Наконец он изрек:

– Хорошо. По моему разумению, Кановал должен умереть, если нам не нужна война. И Пселлос тоже, конечно.

– Так мы и думали, – отозвалась Рауэн. – Рол убьет Кановала нынче ночью, как и замысливалось.

– Но не его жену, – поспешно вставил Рол. – Я не убийца увечных женщин.

Рауэн и Язва уставились на него с одинаковой растерянностью. Язва пожал плечами.

– Как тебе угодно. А другой?

– Пселлос – это совершенно иная дичь, – заметила Рауэн. – Здесь нам понадобится твоя помощь, и сделать это надо быстро, нынче же ночью. Такова цена убийства Кановала.

– А одни вы не управитесь? Рауэн покачала головой.

– Он слишком силен.

Чтото мелькнуло на миг в черных глазах Язвы и пропало.

– Если я это сделаю, то в течение часа меня самого прикончат. Мои ребятки вроде бы надежны, но если Пселлос уверен, что может возглавить Перьеносцев после меня, значит, он скорее всего многих подкупил, включая и когото из моих заместителей. Если разлетится слух о моей смерти, весь город встанет на уши. Но тут ничего не поделаешь. Нужно убедить Пселлоса и предателей. Затем вы должны впустить меня и моих ребят в Башню. Мы совершим это вместе, и да не оставят нас боги. – Он протянул руку. Рауэн пожала ее, не отпуская его взгляд.

– Да будет так.

Все началось в точности так, как говорил Язва. И если бы Рол сам этого не увидел, не поверил бы, что такое возможно. Кучка Перьеносцев приступила к заданию разнести сплетню с поразительной быстротой. Каждый из них мчался из таверны в бордель, а оттуда в игорный притон, все ниже и ниже по склону, к самым жутким трущобам у моря. Новость распространялась как лесной пожар. Язва мертв, его престол свободен.

Когда умирает Кроль Воров, отменяются все договоры. Обычные купцы, лавочники и владельцы таверен должны были полагаться лишь на себя перед лицом лишенных предводителя грозных хищников. Или им требовалось выложить достаточно звонкой монеты, чтобы расположить к себе Стражу и побудить ее заниматься своим делом. Но едва ли Стража уступала прожорливостью шайкам, которые ей полагалось одолевать. Создалась возможность для сведения старых счетов, для безнаказанных грабежей и убийств, и немногие в Аскари воспротивились бы такому искушению. Рол подумал, что Язву повергает в мрачное удовольствие мысль о его мнимой кончине.

– Посмотрим, как без меня обойдутся в Аскари, – проронил он.

Смерть Кановала была настолько скорой и тихой, насколько могла это обеспечить выучка у Рауэн. Рука на рот спящему, нож в сердце. Рол наблюдал, как распахиваются белые глаза, и его бросило в дрожь, всего, кроме пальцев. Поднялись руки, но им не хватило сил чтолибо сделать, чтолибо изменить. Жизнь исторглась из губ, зашевелившихся под чуждой ладонью в попытке закричать. И руки опять упали. Жена убитого задвигалась, улыбаясь во сне, и положила руку на плечо мертвому мужу. Рол убрал нож, всегда нужно первым делом остановить биение сердце, если хочешь избежать большой крови, как наставляла его Рауэн, и молча простоял с мгновение в роскошной спальне. Он все еще чувствовал, как шевелятся под его ладонью губы умирающего Кановала. Последние слова.

Стукнув по голове наемного телохранителя, Рол несколькими минутами позднее вернулся в сад. Рауэн взглянула в его белое лицо и коснулась руки у плеча.

– Хорошо.

– Хорошо убивать спящих?

– Хорошо исполнено. На тебе ни капли крови, и не раздалось ни звука. Любой дурак может отнять жизнь.

– Где Язва?

– Пошел к Башне с отборными из своих молодцев. Идем, нам тоже пора туда.

Рол не шелохнулся. Ливень все еще бушевал, но густые деревья защищали от самого его напора. Двое стояли в тени под редкими каплями, а струи вокруг образовывали занавес.

– Рауэн, давай не пойдем.

– Что?

– Пусть Язва и Пселлос прикончат друг дружку. Мы свободны. Мы можем еще до утра сесть на корабль, все это останется за кормой, а перед носом – весь белый свет.

Ее лицо было бело как мрамор, и на нем блестела дождевая вода. Она коснулась пальцами его щеки.

– Я не могу.

Он этого ожидал, разумеется. Возможно, это было справедливо и для него. Если есть некая симметрия, некое чувство завершенности, но его следует искать в Башне.

– Знаю. – Он поцеловал ее холодное лицо.

Они вместе постучали в малые воротца Башни, им отворил Куаре. Явно заведенный молчаливый Куаре, который не иначе как чтото учуял в ночном ветре. Он принял их мокрые плащи и неуверенно произнес:

– Господин ожидает вас обоих в своем кабинете.

Они кивнули, но, как только слуга повернулся, чтобы идти, Рол задержал его, улыбаясь.

– Почти забыл. У меня для тебя коечто есть. Ланцет сверкнул, покинув ножны на спине, и направился к горлу Куаре. Кадык, беспокойно метавшийся вверхвниз, оказался оцарапан.

– Господин, госпожа. Я не знаю, что…

Легкий толчок, и необычного цвета сталь разъяла его кожу, рассекла пищевод и задержалась, коснувшись шейных позвонков. Слуга в недоверии уставился на полосу яркого металла под своим подбородком, затем тяжесть его налегла на клинок, и в конце концов Рол повернул меч в руке, и Куаре осел и скорчился на полу.

– Больше некому бить служанок, – заметил Рол с удовлетворением, впрочем, несколько излишне бодрым. Он поймал взгляд Рауэн и похолодел под ним. Прежде чем он успел произнести чтото еще, она подалась к воротцам и вновь их отворила. Тихий свист, и вот она отступает с дороги, пропуская внутрь Язву и еще шестерых с перьями на шапках. Король Воров и его приспешники облачились в панцири твердой кожи с металлическими бляхами. Трое вооружились небольшими арбалетцами, прочие того или иного рода клинками, и тела их увешивало множество ножен с ножами на ремнях.

– Рада видеть вас столь хорошо подготовившимися, – сухо обратилась она к главарю. – Следуй за нами, но оставайся перед дверью, пока я не позову.

Король Воров кивнул, губы его раздались, а зубы блеснули в подобии улыбки.

Рол с Рауэн пошли впереди всех по лестнице, на ходу проверяя оружие. Рукоять Ланцета дрожала совершенно поособому, предвкушая нечто важное. Рол только и мог, что удивляться собранности Рауэн. Она держалась так невозмутимо, словно шла на обед.

– Как ты думаешь, он знает? – спросил Рол.

– Он знает, что один готов. Иначе не пообещал бы тебе этот ключ. Он уже успел получить весть о смерти Кановала, а Язва, как я надеюсь, убедит его, что мы научились думать подобно ему. Это единственное, что у нас есть.

– Это и семеро с перьями, – проронил Язва позади них.

– Едва ли мы с ним на равных, – осадила Короля Воров Рауэн. После того Язва и его парни помалкивали. Повстречав на лестнице служанку, Рауэн лишила ее чувств рукоятью кинжала и бережно уложила. Они продолжали путь, пока наконец перед ними не возникла нужная дверь. Рауэн резко постучала.

– Входите.

Рол с Рауэн переглянулись, лица их ничего не выражали, но в глазах горел свет. Дверь отворила Рауэн, а Рол закрыл за ними.

Знакомая освещенная пламенем очага комната, вся в мечущихся тенях, с книжными полками вдоль стен, креслами с крылатыми спинками и мерцающими графинами. Пселлос сидел, глядя в огонь, держа в руках развернутый свиток.

– Король умер. Да здравствует Король. Я слышал молву, что ночь прошла хорошо.

– Она еще не кончилась, – напомнила ему Рауэн. Тут он поднял глаза и улыбнулся.

– Садитесь со мной у огня, дети. Рол, налей нам вина. Нам есть, что обсудить.

Ни он, ни она не шевельнулись. Немного погодя Пселлос оторвал взгляд от свитка. Губы его не колебались, но чтото изменилось в глазах.

– Вот оно что? Этогото я и боялся. Ах, какая жалость, вы, двое. Мы могли бы получить столько удовольствия сообща, играя с этим миром. – Он опять склонился к свитку, и Рол увидел, как шевелятся его губы. Затем Пселлос встал, бросив свиток в кресло. Он был безоружен и, как обычно, одет в черные чулки и бархат.

– Тогда уж убейте меня, и покончим с этим. Нелепейшее нежелание действовать охватило Рола, все вдруг показалось тщетным. У него было так много вопросов к этому человеку. И, правду сказать, Пселлос не причинил ему никакого вреда. Он распутничал с Рауэн и унижал ее, да, но с Ролом был поистине великодушен. Даже добр. Меч у бедра Рола – подарок Пселлоса.

– Рауэн, – хрипло произнес Рол. Она извлекла из ножен стилеты.

– Он околдовывает нас. – И громче: – Язва? – Она двигалась в тот самый миг, когда Король Воров влетел в дверь позади нее. Белые руки мелькнули двумя размытыми дугами, стилеты просвистели в воздухе. И застряли в корешках книг над каминной полкой. Пселлос с невероятной скоростью сместился сперва в одну сторону, затем в другую. Кресло, в котором он сидел, пронеслось через комнату. Рауэн бросилась на пол, и кресло врезалось в стену над ней. Неистовый смех наполнил помещение, ветер взвихрил золу и дым из очага. Пселлос, черный, словно тень, двигался так быстро, что за ним едва мог проследить глаз.

Перьеносцы, которые последовали за своим Королем внутрь, казалось, отбивались от жгучих искр, бранясь и отскакивая в сторону. Один из них завопил, когда раскаленный уголек влетел ему в глаз и полностью выжег глазницу. Он упал, сжав лицо ладонями. Арбалетные стрелы проносились, точно безумные летучие мыши, и трепетали, попав в обитые деревом стены.

– Держаться! – прокричал Язва. – Не выпускать его в дверь!

Все звуки заглушил смех, словно испускаемый самими стенами. Рол стоял с обнаженным мечом в руке, поворачиваясь туда и сюда, отбивая от лица клинком летящие по воздуху уголья. Чтото побудило его взглянуть вверх, на него взирало оттуда лицо Пселлоса, злорадно ухмыляющееся. Маг держался на потолке легко, точно паук.

– Рауэн! – прокричал Рол. И непроизвольно бросился назад. Язык Пселлоса выстрелил, точно черный хлыст, и рассек воздух там, где только что была голова Рола.

– Уэрен! – в тревоге проревел Язва. – Великие боги над нами, он Уэрен! Выбираемся отсюда, парни, выбираемся!

– Нет! – воскликнула Рауэн. Ее руки шевельнулись, и из них вылетел залп сияющих стальных звезд. Пселлос вскричал в боли и гневе и прыгнул. Он пронесся через все помещение, перевернувшись в воздухе. Мимоходом он задел Перьеносца, и тот кубарем покатился назад с рассеченным горлом. Пселлос приземлился на четвереньки у двери и вновь вскочил, легко, точно, ударившись об пол, подпрыгнул мяч. И сразу же набросился на Рола. Ланцет взлетел в воздух между ними, словно живое существо из стали. Металл едва ли коснулся его, но кровь обрызгала лицо Рола, когда он, рыча, вновь отскочил.