Электронная библиотека » Полина Дашкова » » онлайн чтение - страница 18

Текст книги "Золотой песок"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 04:54


Автор книги: Полина Дашкова


Жанр: Триллеры, Боевики


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Ну хорошо, а фамилии?

– Они теперь уже не имеют значения, их фамилии. Это были мошенники, совершенно вымышленные персонажи.

– Подождите, – перебил капитан, – то есть вы по предложению незнакомых людей написали расписку, что взяли деньги, но денег не брали? Какая сумма?

– Пятьдесят тысяч долларов. Послушайте, как вас зовут, я забыла…

– Андрей Михайлович.

– Так вот, Андрей Михайлович, вы меня извините, но не надо делать из меня идиотку. Все выглядело очень солидно.

– Вы видели какие-нибудь документы этих людей, фирмы или как там – акционерного общества?

– Ну разумеется. Меня оформили на работу, я написала заявление, заполнила анкету, наконец, мне был выплачен аванс, пятьсот долларов. Моя зарплата на первых порах должна была составлять полторы тысячи. Так вот, меня оформили на работу и тут же выплатили аванс. И только после этого я написала расписку. Вы поймите, это была чистая формальность. Мне объяснили, что никто никогда этих денег с меня не потребует. А я к этому моменту была настолько измотана поисками работы, дошла до точки, как говорится… Вы знаете, что такое для человека моего уровня, с моим образованием, с моим профессионализмом…

– Ну хорошо, – не выдержал капитан, – а какие-нибудь бумаги у вас сохранились?

– Нет. Все взял Никита. Была копия расписки, анкета, там много было бумаг. Не перебивайте меня, теперь я перехожу к главному. Через несколько дней мне позвонили и потребовали вернуть долг, в самых грубых выражениях. Я, разумеется, тут же попыталась связаться с теми людьми, но они исчезли. Их телефоны не отвечали. У меня было два номера мобильных телефонов, и там просто произносился стандартный текст: «Абонент временно недоступен». А угрозы продолжались. Это был такой кошмар, я не могу вам передать… Люди на джипе стали преследовать мою дочь.

– Вы пробовали обращаться в милицию?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Вы, честное слово, задаете наивные вопросы. Ну кто же в наше время обращается в милицию? Там ведь сидят такие же бандиты.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся капитан.

– Нет, ну вас я не имею в виду. Просто всем известно… Нам с Машей пришлось такое пережить… Записки с угрозами, бесконечные звонки. Они даже приходили домой. Вы бы видели этих людей!

– А записки сохранились?

– Их тоже забрал Никита. Мне больше не к кому было обратиться. Все-таки Маша – его дочь. И вы знаете, ему удалось довольно быстро все уладить. Во всяком случае, нас с Машей оставили в покое.

– Каким же образом он все уладил?

– Понятия не имею. Ну, разумеется, мне пришлось выслушать от него массу неприятных слов, и сначала он ничего не обещал, а потом, буквально через несколько дней, позвонил и сказал, что все нормально.

– И вы не поинтересовались, как ему удалось решить проблему?

– Конечно, поинтересовалась. А как же?! Я ведь прекрасно понимаю, что такой суммы у него тоже нет. Но он не стал ничего объяснять. А потом улетел в Анталью. Сказал, что на неделю. После этого я его не видела.

– Подождите, как в Анталью? Когда?

В прихожей хлопнула дверь, и через минуту на пороге гостиной появилась девочка лет двенадцати. Капитан никогда не видел живого Ракитина, но тут же заметил, что Маша удивительно похожа на отца. Тонкое, чуть вытянутое лицо, светлые волосы, большие серые глаза.

Широкий джинсовый комбинезон был велик ей размера на четыре и довольно нелепо выглядел на тоненькой фигурке. Огромные полосатые «платформы» напоминали копытца. Капитан машинально отметил про себя, что нынешняя подростковая мода – как они себя называют? рэперы? рейверы? – совершенно дикая какая-то, особенно, когда все эти огромные грубые вещи надевает на себя тоненькая, хрупкая девочка.

– Куда в ботинках? – деловито спросила Галина. – Иди надень тапочки, вымой руки и согрей себе суп.

– Здравствуй, мамочка, – Маша скинула ботинки, вошла и уселась в кресло, – добрый день, – кивнула она Леонтьеву, окинув его быстрым внимательным взглядом из-под длинной челки.

– Маша, я кому сказала? Нечего здесь сидеть. Это из милиции пришли. Разговор не для тебя. Иди мой руки, ешь и садись за уроки.

– Хорошо, мам, сейчас. Вы по поводу папы? – обратилась она к капитану.

– Да. Меня зовут Андрей Михайлович.

– Очень приятно. Маша Ракитина, – слабо улыбнулась девочка. – Вы все-таки пытаетесь расследовать это дело?

– Маша! – повысила голос Галина. – Ты мешаешь, иди.

– Простите, Галина Ивановна, если не возражаете, я бы с Машей тоже хотел поговорить, – вмешался капитан.

– Хорошо, потом. Позже, – раздраженно махнула рукой Галина. – Сначала я должна все рассказать. Ребенка вообще не стоит в это впутывать. Хватит с нее. Так вот, он улетел в Анталью. Это было совершенно неожиданно…

– Значит, вы из милиции? – задумчиво спросила Маша, когда в долгом возбужденном монологе Галины наметилась небольшая пауза.

– Да, – кивнул Леонтьев.

– А можно посмотреть ваши документы?

– Маша! – отчаянно выкрикнула Галина. – Выйди сейчас же! Как ты себя ведешь?

– Она ведет себя совершенно правильно, – улыбнулся капитан и протянул Маше удостоверение.

– Спасибо, Андрей Михайлович. – Девочка внимательно изучила документ и вернула его Леонтьеву. – Все говорят, что это был несчастный случай.

– Пока нет полной ясности.

– Ее и не будет.

– Нет, ну это невозможно! – взорвалась Галина. – Куда ты лезешь? Ну куда? У нас взрослый, серьезный разговор…

Маша ничего не ответила, продолжала сидеть и смотреть на капитана. По ее лицу было видно, что сейчас она пытается принять какое-то очень важное решение.

Наконец, не сказав ни слова, она встала, вышла из гостиной, вернулась через несколько минут и протянула Леонтьеву большой плотный конверт.

– Вот, посмотрите.

Капитан вытащил тонкую пачку цветных фотографий. В нескольких ракурсах был заснят черный джип, трое накачанных типичных «братков» рядом с машиной. Было похоже, что кадры делались скрытой камерой, однако снимавший постарался, чтобы четко просматривались лица людей.

На последних двух снимках капитан увидел Галину, а рядом с ней пожилого полного мужчину. Крупное, благообразное лицо, рыжая бородка, ободок рыжих кудрявых волос вокруг розовой блестящей лысины. Они стояли у светлого новенького «жигуленка». На одном снимке мужчина, галантно склонившись, целовал Галине руку. На другом они просто стояли и разговаривали, причем было ясно, что этот снимок сделан специально, чтобы лицо мужчины запечатлелось анфас, как можно четче и крупней.

– Вот эти, с джипом, ждали меня у школы, потом ехали медленно вдоль тротуара, когда я шла домой. Позже они пришли в квартиру. Они говорили маме, что изнасилуют и убьют меня у нее на глазах, если она не вернет деньги. А этот толстый лысый с «жигуленком» вытянул у мамы расписку. Папа забрал пленки и готовые фотографии вместе со всеми документами и копией расписки, велел, чтобы я никому никогда не говорила, что снимала этих людей. Но я на всякий случай отпечатала для себя, и вот видите, они пригодились.

– Откуда ты их снимала? – тихо спросил Леонтьев.

– Из окошка кухни. Я задвинула шторы, оставила маленькую щелочку. Они ничего не заметили.

– Сумасшедший дом! – внезапно выкрикнула Галина и схватилась за голову.

Все это время она сидела молча. Для нее фотографии были такой же неожиданностью, как и для капитана.

– Я знала, что этим кончится, – проговорила она, чуть понизив голос после крика и продолжая сжимать ладонями виски, – я предупреждала Никиту много раз.

– Простите, это вы о чем? – не понял капитан.

– Понимаете, в чем дело, Никита читал ей вслух каждую написанную главу, прямо с компьютера, – заговорила она быстро, взахлеб. – Он пичкал ее своими детективами. Маша часто жила у него, она была его первым и главным слушателем. И потом, они постоянно играли в эти идиотские логические игры. Я говорила, что ребенку это вредно, я лучше знаю, я все-таки психолог. Он выдумывал для нее коротенький сюжет, безвыходную ситуацию, логический тупик, а Маша искала выход. Вы бы слышали, как чудовищно это звучало со стороны! Он вынуждал ребенка рисковать жизнью. Пусть в игре, пусть на словах, но это же страшно вредно для детской психики! Господи, а если бы бандиты заметили, что она их снимает? Извините… – Галина резко встала и выбежала из комнаты. Она заплакала, и в глаза ей сразу попала тушь, потекла по щекам черными ручьями.

Глава 19

Феликс Михайлович Виктюк, шестидесятилетний сдобный толстячок, никогда не забывал о галантности. Всем дамам он целовал руки, мужчин встречал крепким честным рукопожатием, при разговоре открыто, тепло смотрел собеседнику в глаза и всегда улыбался, мягко, ободряюще, сочувственно, восхищенно – в зависимости от обстоятельств.

Юрист по образованию, он когда-то начинал в маленькой паршивенькой юридической консультации. Облезлые столы, пыльный фикус на подоконнике, ноги редких прохожих за окном и громкая брань, потому что ноги эти без конца попадали в огромную, неистребимую ни летом, ни зимой, лужу.

Контора находилась в полуподвале, в одном из тихих переулков в центре Москвы. Клиентов было мало, дела в основном скучные и неприбыльные, коллектив крошечный, но удивительно склочный. Жидкий грузинский чай с пряниками и сушками из соседней булочной, кипы пыльных бумаг, сатиновые черные нарукавники, жалобщицы-бабки из окрестных коммуналок. Какой-то особенный, бессмертный бумажный клещ, от которого сыпь на руках. Ранний геморрой от сидячего образа жизни, ранняя лысина (то ли в наследство по отцовской линии, то ли просто от тоски), мягкое брюшко, в общем, почти старость к сорока годам.

Когда-то он мечтал о блестящей адвокатской карьере. Но в его маленькой узкоплечей жирноватой фигурке, в тихом высоком фальцете, в блеклых бесцветных глазках не было никакого блеска. Разве что ранняя плешь блестела, а так – все в нем было тускло и скучно, даже запах какой-то особенный, кисловатый, нездоровый, старческий.

Он не нравился никому, а главное, он самому себе не нравился. Представить, как этот тихий робкий человечек произносит пламенные убедительные речи в зале суда, как защищает, настаивает на смягчении приговора, добивается чего-то, было просто невозможно.

Если попадал к нему кто-то на консультацию, то моментально скисал, чувствуя, что дело его будет проиграно. Виктюк мог дать хороший, дельный совет. Юриспруденцию он знал отлично. В людях разбирался вполне бойко, то есть мог на глазок определить, когда человек врет, когда говорит правду, кого можно провести и надуть, а кто только делает вид, что такой весь из себя наивный и доверчивый. Но все впустую. Главного не возникало – доверия.

Феликс Михайлович, вероятно, и прожил бы так свой тоскливый век в гнилой районной консультации, на нищенской зарплате, на грузинском чае с пряниками и сушками. Но вышло иначе.

Рядом с юридической консультацией, дверь в дверь, располагалось бесхозное запущенное помещение, принадлежавшее жилищно-эксплуатационной конторе, именуемое то ли красным уголком, то ли ленинской комнатой.

Под пыльными портретами вождей и плакатами с инструкциями по пожарной и прочей безопасности проводились собрания жильцов дома, ночами приходили распить бутылку сантехник с электриком. В общем, помещение это было таким же тоскливым, гнилым и никому не нужным, как юридическая консультация, в которой сгорал во цвете лет Феликс Михайлович. Сгорал и не догадывался, что ждет его за соседней облезлой дверью.

Однажды, а именно душным жарким летом восемьдесят седьмого года, выходя вечером из своей конторы, Феликс Михайлович услышал за этой дверью какое-то тихое мелодичное мычание и от нечего делать заглянул.

На полу, на драном линолеуме, сидели кружком люди, человек десять. В основном женщины, пожилые, некрасивые, но быстрый взгляд любопытного юриста тут же выделил парочку молодых и вполне симпатичных. Вместо одежды на них были белые простыни. В середине круга восседало плосколицее узкоглазое существо с обритой головой.

– А теперь очень медленно подняли руки, – говорило существо высоким надтреснутым голосом, – закрыли глаза, повторяем за мной: великий Дзан зовет меня в царство вечной истины. Мой проводник в царство истины, мой свет и моя радость гуру…

– Мой свет и моя радость гуру, – эхом повторяли все десять человек.

– Опустили руки, вдохнули, теперь не дышим. Никто не дышит, – командовал «свет и радость» плосколицый гуру.

Феликс Михайлович с удивлением заметил, что и правда никто не дышит. Стал считать про себя. Десять секунд. Двадцать. Минута…

– Выдох! – внезапно пискнул азиат, и Феликс Михайлович вздрогнул от неожиданности, заметив, что сам, оказывается, перестал дышать по команде. – Быстро все легли! – приказал азиат, и Виктюк вдруг почувствовал, что ноги его подкашиваются. Ему ужасно захотелось прилечь на этот грязный линолеум. Пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы не подчиниться. Помогло любопытство. Сквозь щель в двери он стал разглядывать азиата. Ничего особенного. Весьма противная физиономия.

Азиат встал и оказался совсем маленьким, кривоногим. Медленно двинулся по кругу. Все десять человек лежали, закрыв глаза. «Свет и радость» подошел к одной из молодых симпатичных женщин, опустился на колени и стал преспокойно шарить руками по ее телу, по крепкой высокой груди. В пыльной душной тишине отчетливо зазвучал стон и нежный шепот:

– Я люблю гуру… возьми меня, гуру…

«Вот ведь сукин сын, – усмехнулся про себя Виктюк, – как же ему это удается?»

Картина была довольно похабная, женщина уже вся извивалась, томилась, бедненькая, неразделенной страстью, а гуру занялся ее соседкой, такой же молодой, симпатичной. Другие, пожилые, только слабо постанывали:

– Гуру… гуру…

– Открываем космические чакры, – охрипшим фальцетом комментировал азиат свои непристойные действия, – сестра Людмила, у тебя темнеет аура, это нехорошо. Расслабься, сестра.

Азиат, кривоногий плосколицый шибзик, каким-то загадочным образом умудрился полностью подчинить своей воле десять взрослых людей. Он был так занят, так увлечен ощупыванием молодой симпатичной «сестры», что не сразу почувствовал тусклый завистливый взгляд, который сверлил его через дверную щелочку. А когда заметил, только слегка нахмурился и тут же отвернулся.

«А ты знаешь, сучонок, что это вообще-то статья? – мысленно спросил его Феликс Михайлович. – Развратные действия…»

Но, подумав немного, опытный юрист вдруг понял, что кривит душой. Никакой статьи для азиата нет. Молодые, симпатичные женщины были совершеннолетними, на занятия к гуру пришли по доброй воле. «Нет, – растерянно пробормотал Виктюк, – какую-нибудь статью подобрать можно. Незаконное врачевание, мошенничество. Так не бывает…»

Растерянность была вполне объяснима. В красном уголке происходило нечто невозможное и совершенно противозаконное, причем происходило открыто, дверь никто не запирал. Заходи, наблюдай, участвуй. Но формально, с точки зрения уголовного и гражданского права, придраться было не к чему.

Феликс Михайлович был грубым материалистом. Ни в какие запредельные силы, в биотоки и даже в старый добрый гипноз он не верил. То есть он знал, что где-то в Индии или на Гаити существует нечто этакое. Как человек образованный и любопытный, он кое-что читал про индийских йогов, тибетских лам, про культ вуду на Гаити.

Вудуисты не просто верят в физическое воскрешение из мертвых, но практикуют его в повседневной жизни, даже используют для хозяйственных нужд.

Для этого необходим, во-первых, кандидат в мертвецы, во-вторых, рыба иглобрюх, которую следует высушить на солнце и истолочь в порошок. Если нет под рукой иглобрюха, на худой конец подойдет жаба буфо маринус, но ее лучше перед сушкой продержать ночь в закрытой банке, наедине с морским прожорливым червем. Червь будет долго и больно поедать жабу, ее железы начнут активно вырабатывать ценное вещество буфотоксин.

Кроме того, необходимы желчный пузырь дохлого мула, белый тальк, черный порох, еще кое-какие травки. Полученная смесь может быть добавлена в еду, в питье, или просто берется горсть дикого порошка и сдувается с ладони в лицо кандидату в зомби. Тот умирает, самым натуральным образом. Родственники оплакивают его и хоронят. А потом он вдруг появляется среди людей, вроде бы живой, но не совсем.

По сути, из всех видов убийства этот – самый рациональный. Человек не просто уничтожается. После его кончины из бесполезного мертвого тела можно соорудить нечто вроде идеальной домашней прислуги, причем совершенно бесплатной, покорной и нетребовательной.

Однако то, что Феликс Михайлович наблюдал в красном уголке за соседней дверью, показалось ему куда более невероятным. Без всяких иглобрюхов и буфо маринусов маленький кривоногий человечек творил чудеса. Виктюк видел собственными глазами лица людей, сидящих кружком, лежащих на полу. Из людей этих можно было веревки вить, использовать как угодно.

Если бы «свет и радость» гуру пожелал, они бы выскочили на улицу в простынях или голышом, ограбили ближайшую сберкассу, переписали на его имя свое движимое и недвижимое имущество. Они могли бы. Запросто.

Возможность творить с людьми что угодно, и при этом не рисковать, не нарушать закон, показалась Виктюку чудом почище «летающих тарелок» и живых мертвецов. Феликс Михайлович всю жизнь занимался юриспруденцией, считал себя человеком грамотным и опытным. Он знал, что закон обойти можно, однако сложно, опасно, хлопотно, и всегда есть огромный процент риска, что попадешься. А вот, оказывается, существует вид мошенничества, в котором процент риска практически сведен к нулю.

Позже, когда кривоногий стал его добрым приятелем, на все хитрые речи о кармах, чакрах и астралах Виктюк отвечал скептической ухмылкой.

«Свет и радость», в миру Ким Шанли, кореец по происхождению, был одним из первых московских эмиссаров крупной корейской секты «Майа, свет и радость», много лет назад отпочковавшейся от Преподобного Муна и зажившей самостоятельной жизнью. Во главе стоял живой бог, бывший цирковой атлет, дважды судимый за изнасилование Сей Бон Дзан, восьмидесятилетний миллиардер. Церковь «Свет и радость» имела штаб-квартиру в Сеуле, несколько огромных офисов в Европе и в США, около трехсот тысяч последователей по всему миру, а Россия пока оставалась целиной непаханой.

Ким Шанли, один из апостолов Сей Бона, был направлен в эту варварскую страну в качестве разведчика-первопроходца, должен был потихоньку заняться вербовкой и наладить первые контакты с чиновниками. Русский он знал неплохо, дедушка его был родом из Брянска.

Маленький корейский миссионер с четвертинкой русской крови в жилах в мистику не верил. Своей воле он подчинял людей страшно просто, пользуясь их вечными, неизлечимыми слабостями. Он был человеком разумным и циничным. Единственной его странностью являлось то, что окончательно обработанных он метил татуировками, мистическими пентаграммами. Перевернутая пятиконечная звезда, вписанная в круг.

– Сначала надо атаковать любовью, – говорил Шанли, – любовь нужна всем, даже распоследней собаке. Я окружаю каждого нежной отцовской заботой, я не даю им опомниться. Это главное. Атака, бомбардировка любовью. Каждому надо сразу говорить, что он особенный, необыкновенный, самый красивый, самый талантливый, что он обладает массой нераскрытых достоинств. Ему хочется в это верить. Ему хочется верить мне. Я говорю то, что он всегда желал услышать. Он изголодался по доброму слову, и я кормлю его до отвала. Усомниться в моих словах для него – значит усомниться в себе самом. Я отучаю его думать, и он чувствует себя счастливым. Я дарю ему это счастье, он приходит ко мне опять, он уже не может жить, как прежде, не слыша постоянных уверений в собственной необычности, избранности. Но это только начальный этап. Дальше мы с ним вместе решаем его наболевшие проблемы. Человек ведь скот по своей природе. Думать для него – тяжкий, непосильный труд. Я думаю за него. И он счастлив. Он больше не стесняется жить так, как свойственно скоту – щипать травку, смотреть в небо пустыми глазами, мычать и ни о чем не думать.

В рассуждениях Шанли не было ровным счетом ничего оригинального, и если бы скептик Феликс Михайлович не видел собственными глазами, как успешно гуру реализует на практике свою банальную до неприличия теорию, то принял бы кривоногого Кима за пустозвона, бессмысленного болтуна. Но он видел и понял в свои шестьдесят лет, как все страшно просто в этой сложной жизни.

Не надо быть талантливым, умным, образованным, удачливым, красивым, не надо рыть носом землю, чтобы добиться чего-то. Достаточно пообещать горстке желающих, что ты сделаешь их счастливыми, вылечишь душевные и телесные недуги, защитишь не только от сегодняшних проблем, но и от всех грядущих, включая обязательный близкий апокалипсис, и в результате этих нехитрых психологических манипуляций ты получишь покорных, на все готовых рабов в полное свое распоряжение.

Секрет прост. Соблазн огромен. История человечества изобилует умниками, которым удавалось морочить головы тысячам и даже миллионам людей.

К концу восьмидесятых Москва наводнилась всяческими учителями истины. Секты, импортные и отечественные, действовали грубо и прямолинейно. «Белое братство», «Богородичный центр», «Аум Синрике», мунитская «Церковь объединения», «Церковь последнего завета Виссариона», «Церковь сайентологии» Рональда Хаббарда и множество других.

Тихий юрист из районной консультации заинтересовался этим всерьез. Он как будто заново родился и не мог надивиться, как просто добиться от жизни всего, чего пожелаешь. Нормальные люди, психически здоровые, образованные, семейные, готовы были просто так, только потому, что их погладили по головкам и пообещали сладкий пирожок грядущего счастья, отдать любому пройдохе все свое имущество, расстаться с семьей, голодать, не спать по нескольку суток, ложиться под специальные приборы для промывания мозгов, то есть проходить так называемые инициации, рвануть куда-нибудь в необжитую тайгу, бегать голышом, повторять с утра до вечера монотонный бред и не думать, ни о чем не думать…

В одну только «Аум Синрике» было вовлечено пятьдесят тысяч россиян, причем не просто вовлечено, а вместе с имуществом. Деньги всего лишь грязь, и надо скорее избавляться от них, отдавать все, что имеешь, великому отцу и учителю.

Прав был американский фантаст, последователь известного сатаниста Кроули, посредственный писатель, но талантливый плут Лафайет Рональд Хаббард, когда заявил: «Если ты хочешь стать по-настоящему богатым человеком, создай новую религию».

А кто же, интересно, не хочет стать богатым?

К началу девяностых в Россию хлынул поток желающих отхватить свой куш. На телеэкране под монотонную музыку расхаживал по пустынному пляжу босой жирноватый японец в красной пижаме, с отечным грубым лицом, козлиной жиденькой бородкой и немытыми патлами. Это был Асахара, сумасшедший уголовник, террорист. Точной суммы, которую получил чиновник, пробивший эфир для этого ролика, до сих пор не знает никто.

В Кремле другой сумасшедший уголовник, сексуальный психопат, миллиардер в строгом костюме, кореец Мун пожимал руку Михаилу Горбачеву, а жена его, кругленькая, аккуратная, мило шушукалась с Раисой Максимовной. Сколько мог получить чиновник, устроивший Муну теплую семейную встречу с четой Горбачевых? Какую сумму кто-то положил в карман за презентацию в Кремле книги Рональда Хаббарда? У скромного юриста Виктюка голова кружилась от сладких предчувствий и приблизительных подсчетов.

В средних школах Москвы вводились новые обязательные курсы, например «Искусство стать человеком», по методикам оккультного центра «Юнивер» (автор Жан Гавер, уголовник, гомосексуалист из Франции). На этом тоже кто-то неплохо зарабатывал.

Не отставали и отечественные «живые боги», всякие Виссарионы и Девы Марии Христосы, однако импортные все-таки были перспективней. Они уже успели в своих свободных странах сколотить солидный капитал, а потому щедро отстегивали российским чиновникам, борцам за свободу совести, круглые суммы за сотрудничество.

Кормушка только открывалась, и нельзя было зевать. Кореец, человек милый и общительный, как положено миссионеру, охотно подружился с грамотным опытным юристом и вскоре свел его со своим чиновным покровителем, помощником министра образования Григорием Петровичем Русовым.

Григорий Петрович был одним из самых активных борцов за свободу совести, он не жалел сил в борьбе за возрождение духовности лишенного веры постсоветского общества. Он помогал устраивать мощные рекламно-просветительские кампании в прессе и на телевидении, способствовал распространению новых духовных знаний среди школьников и студентов, организовывал выступления миссионеров в Московском университете, уговаривал директоров школ вводить обязательные дисциплины, чтобы изголодавшаяся по духовности российская детвора знакомилась с учениями всяких новых мессий.

С его легкой руки Муны и Асахары становились своими людьми в Кремле, в девяносто первом – девяносто втором Григорий Петрович устраивал теплые дружеские встречи Асахаре с секретарем Совета Безопасности Олегом Лобовым, вице-президентом России Александром Руцким, председателем Верховного Совета Русланом Хасбулатовым и другими важными персонами. На красивых цветных фотографиях, запечатлевших исторические рукопожатия и улыбки, самого Григория Петровича увидеть нельзя. Сам он благоразумно оставался в тени шумной славы заезжих «живых богов» и сколачивал свой скромный изначальный капиталец. Действительно, слишком уж скромный, как выяснилось позже.

Засидевшийся в районной консультации Виктюк буквально засыпал помощника министра толковыми деловыми предложениями. Он убедил Русова, что было бы неплохо, например, открыть частное детективное агентство, которое возьмет на себя расследование дел, связанных с исчезновением людей в сектах. Ну действительно, надо как-то помогать тем несчастным, у которых пропали близкие родственники – мужья, жены, дети – да не просто пропали, а вместе с ценностями, сбережениями, иногда даже с квартирами! Закон ведь бессилен в таких случаях. Все происходит добровольно, признаков преступления нет, а потому милиция обычно таких пропавших не ищет.

Идея показалась Григорию Петровичу перспективной. Вскоре пожилой юрист переехал из своей опостылевшей консультации в старинный особняк в одном из арбатских переулков. Теперь у него был собственный кабинет, маленький, очень уютный, и никаких фикусов, никаких луж под окном, никаких бумажных клещей. Вместо грузинского чая с сушками – комплексные обеды в ресторане «Прага». Но главное, интересная, чрезвычайно увлекательная работа.

По всем московским юридическим консультациям были разосланы рекламные буклеты частного детективного агентства «Гарантия». Юристы за небольшое вознаграждение рекомендовали людям, пострадавшим от тоталитарных сект, обращаться не куда-нибудь, а именно в это агентство.

Появилась возможность держать под контролем и сами секты, и тех, кто пытался получить информацию об их деятельности. На правах частных детективов и «своих», неопасных людей, сотрудники «Гарантии» влезали в имущественные дела новоявленных «живых богов», обещали им защиту от посторонних вмешательств, ловко сводили на нет активность родственников сектантов. В общем, агентство «Гарантия» играло роль обыкновенной бандитской «крыши». Нет, не совсем обыкновенной, и уж никак не бандитской. Была лицензия, были квалифицированные юристы. Все абсолютно законно.

Однако настал момент, когда деятельность некоторых учителей истины стала приобретать совсем уж неприятный, угрожающий оттенок.

Любознательный Виктюк выяснил через свои источники, что московское отделение «Аум Синрике» учредило специальную охранную компанию, «Аум проект», возглавил которую некий российский гражданин в чине полковника из ведомства генерала Коржакова. Асахаре был открыт доступ в закрытое учебное заведение МИФИ, где готовятся кадры для ядерной индустрии России. Кроме того, московское «Аум» наладило теплые контакты с ветеранами знаменитой «Альфы» и других частей спецназа, и для послушников «Аум» устраивались военные сборы под Балашихой, на полигоне МВД. Послушники обучались стрельбе, приемам рукопашного боя и подрывному делу.

К декабрю девяносто четвертого чуткий нос Феликса Михайловича каким-то мистическим образом уловил в загазованном московском воздухе слабый, вполне приятный запах свежего сена, то есть нервно-паралитического вещества, которое называется зарин.

Проанализировав накопленную информацию и собственные нехорошие ощущения, Виктюк поговорил с Русовым, и тот согласился, правда, без особой охоты, что «Гарантию» пора ликвидировать, да и вообще, хорошо бы как-то незаметно, потихоньку отойти в сторону от учителей истины.

А всего через три месяца, то есть 20 марта 1995 года, мир был потрясен известием о зариновой атаке в Токийском метро. Неизвестно, спокойно ли спали после этого события важные кремлевские персоны, приятели сумасшедшего террориста Асахары, но Григорию Петровичу Русову пару недель пришлось принимать небольшие дозы снотворного.

Виктюк не ждал благодарности. Он был скромен и хотел только одного – остаться для Русова полезным, нужным человеком, близким приятелем и добрым советчиком.

Григорий Петрович между тем явно шел в гору, делал блестящую политическую карьеру, Виктюк остался нужным и близким. Но замыкаться только на Русове не собирался. Мало ли как повернется жизнь?

Дружба с миссионерами новой духовности не прошла даром. Учиться никогда не поздно. Феликс Михайлович глубоко и серьезно освоил новую интересную науку – науку нравиться всем, без исключения, вызывать доверие и симпатию с первого взгляда.

С любым человеком, будь то распоследний бомж, алкоголик, наркоман, опустившаяся привокзальная проститутка, рыночный торговец или какой-нибудь известный политик, миллионер, член Совета Федерации, вор в законе, народный артист России, биржевой маклер, зубной техник, санитар морга или победительница конкурса красоты, – абсолютно со всеми Виктюк легко находил общий язык.

Нервные рядом с ним расслаблялись. Расслабленные, усталые, становились бодрее. Прожженные циники на несколько минут делались аристократами духа.

Любому своему собеседнику Феликс Михайлович умел сказать именно то, что собеседник хотел услышать, причем сказать таким образом, что никому, даже весьма умным и самокритичным людям, в голову не приходило заподозрить Виктюка в неискренности.

Дело было вовсе не в том, что Феликс Михайлович каждого человека видел насквозь. Для этого надо быть рентгеновским аппаратом, а не маленьким рыжим толстячком шестидесяти лет с геморроем и радикулитом. Фокус состоял в другом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 11

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации