Текст книги "Маленькая Гвинет в странном доме"

– Рада за тебя, – огрызнулась Гвинет и продолжила с удвоенной энергией собирать посуду, с тоской думая уже одругом: без электричества надеяться на посудомоечную машину попросту нелепо, значит, посуду придётся мыть руками. И хорошо бы назначить дежурства, чтобы все поровну и по-честному работали по хозяйству, но ведь Генриетта ни за что не согласится, обязательно скажет, что её маникюр испортится…

– Предлагаю нам составить график, – сказал в этот момент Джейсон, сгружая очередную стопку тарелок в раковину, и Гвинет настороженно покосилась на кузена. Ментальные щиты никогда ей не давались, удалось ли ей сейчас поставить его – неизвестно, и на миг она заподозрила паренька в чтении её мыслей. Пришлось напомнить себе, что телепатия невозможна, даже маги способны лишь давить на чужой разум эмоциями, заставляя мозг испытуемого подстраиваться под эти эмоции и мыслить в желаемом для мага направлении.

Джейсон тем временем озвучил порядок готовки, мытья посуды и уборки по дому. Избавлена ото всех обязанностей оказалась одна лишь младшая из всех присутствующих Габриэла. Остальным шести были предложены занятия и примерное их расписание.

Как и ожидала Гвинет, Генриетта немедленно взвилась. Красавица не собиралась снисходить до столь низменных занятий. И потом, с чего это Габриэле сделано исключение? Вот пусть это исключение будет она, Генриетта, Габриэла вполне её заменит, и нечего бездельничать только потому, что та младшая. Однако, к облегчению Гвинет, – и Джейсона, он не смог скрыть радостного вздоха, – за график и Габриэлу заступился Орсон. Он был старшим из всех ребят, и то ли поэтому, то ли в силу его характера, ухитрялся говорить так, что его слушались. Даже Гвинет захотелось вытянуться по струнке, когда он негромко выговаривал Генриетте, и броситься немедленно заниматься чем-то полезным.

Ребята занялись придуманными Джейсоном назначениями. Гвинет выпало домучить посуду в обществе Вильяма. Генриетта под присмотром Орсона недовольно возила пылесосом по полу, а юноша шёл следом, намывая пол мокрой тряпкой на швабре. Габриэла вызвалась помочь, протирая пыль с низких полок. Джейсон с Глорией негромко обсуждали кулинарные книги, нашедшиеся в одном из кухонных шкафов, надеясь суметь приготовить на обед и ужин что-то несложное, но вполне съедобное.

Вытерев руки, Гвинет задумалась. Хотелось… чего-то. Точнее – интернета и общения в сетях, картинок и «мемов». Или хотя бы музыки.

В гостиной стояло фортепиано, и Гвинет отважилась коснуться блестящих клавиш. Но играть по-настоящему она не умела, да и раздавшиеся гулкие звуки скорее пугали, чем наводили на мысль о мелодии. Гвинет быстро захлопнула крышку фортепиано, но в воздухе ещё с полминуты висел звук ноты.

Чем заняться в отсутствия интернета, девочка не представляла. Книги… здесь даже книг не было, на втором этаже пылились сплошь журналы да газеты.

Габриэла и Глория, освободившись, отыскали где-то раскраски с принцессами и сейчас деловито шуршали карандашами по бумаге. Впрочем, малышки и так находились в наилучшем положении: три полки одной из шести больших витрин занимали разные куклы, так что младшим нашлось бы во что поиграть. Хотя какая Глория малышка? Гвинет в её двенадцатилетнем возрасте кукол уже презирала, считая развлечением для мелкотни. Даже если маги из-за отсутствия электричества и его благ развиваются медленнее, Глория, скорее всего, уже не играет в куклы.

Но убедиться в этом Гвинет не сумела: Глорию позвал Джейсон, слишком серьёзно отнёсшийся к своей задаче накормить семерых подростков, и эта парочка дружно зашебуршала на кухне. Гвинет попробовала предложить им помощь, но девушку отослали, напомнив, что завтра её очередь готовить, вот тогда-то её навыки и пригодятся. А пока – отдыхай!

Спи-отдыхай, как в одной старой-престарой сказке, из которой Гвинет помнила только эту фразу да финальную, про плату «рубль в год» – «сто годов – сто рублёв, богатейкой станешь».

В очередной раз хмыкнув: и как герой сказки надеялся, что к нему при таких условиях пойдут работать? – Гвинет на миг подумала, что она бы, пожалуй, и согласилась, лишь бы не маяться от безделья. Служанке в той сказке как раз бездельничать бы не пришлось ни секунды, ведь «спать-отдыхать» ей предстояло лишь в воображении работодателя.

Гвинет поднялась на второй этаж, прошлась вдоль полок, пытаясь найти среди журналов и подшивок хоть что-нибудь интересное. И действительно, ей попалась книга, старая, пожелтевшая от времени, пахнущая пылью, с оторванными титульными страницами и выцветшими буквами.

Взяв книгу, девочка спустилась в гостиную, где уже расположились Генриетта с вышиванием и Орсон с Вильямом за шашками. Села в кресло у окна, подальше от кузины, слишком притворно увлечённой подбором нитей мулине и потому не замечающей Гвинет больше демонстративно, чем на самом деле, кивнула поприветствовавшим её кузенам, и раскрыла книгу на середине. Всё равно первые страницы отсутствовали.

И принялась разбирать выцветший текст с главы под невнятным римским номером.

Девочка проснулась от бьющего в глаза яркого солнечного света. Выскочила из кровати, ступив босыми ногами на пушистый бежевый ковёр. Побежала к окну, распахнула его, вдохнула воздух, напоенный ароматом цветущих под окном пионов. Высоко в небе чинно плыло одинокое кучерявое облачко, и девочка со смехом помахала ему.

Сегодня особенный день. Она станет жрицей Повелителя Ветров. И Юукка, конечно, тоже, ведь жриц всегда трое.

Что случится, если Юукку и её саму изберут разные повелители, девочка не задумывалась: в пятнадцать лет кажется, будто ничто во вселенной не способно разлучить двух наивернейших подруг.

Бросив быстрый взгляд на напольные часы, бодро тикающие у стены, девочка умылась с помощью кувшина и тазика, удивляясь непривычности собственных движений, словно она никогда этого не делала, а ведь поступала так всю жизнь. Затем стала одеваться. Простое белое платье, лёгкие сандалии, затем заплести длинные, ниже талии, волосы – странно, отчего движения тоже такие, словно она привыкла к более короткой стрижке? Она ведь готовилась в жрицы с детства, а любая претендентка должны иметь длинные волосы.

Всё же косу удалось заплести, украсив её белой лентой, завязанной пышным бантом, и девочка поспешила вниз по лестнице. Пробежала мимо кухни, откуда, вопреки обыкновению не тянуло ничем вкусным: в это важное утро девочке нельзя было даже глотка воды.

Юукка, рослая золотоволосая девочка, выглядящая старше своих лет, уже ждала её у калитки. Как всегда, Юукка во всём предпочитала быть первой.

– Доброе утро, – жизнерадостно поздоровалась девочка.

– Доброе утро, – чинно кивнула сдержанная Юукка, тепло улыбаясь подруге. – Волнуешься?

– Нет, конечно, – чуть возмутилась девочка, закрывая калитку. – Ну… разве что капельку… а ты?

– Всё будет правильно, – уверенно заявила Юукка, и девочки направились к центральной площади, где собирались возможные избранницы Повелителей.

– Правильно – или хорошо? – решила уточнить девочка, но Юукка привычно проигнорировала вопрос, всем видом показывая его глупость и неуместность.

Скорчив гримаску, – девочка любила подругу, но порой та бывала невыносима, – девочка услышала хмыканье Юукки, которая ускорила шаг.

Хотя до полудня ещё оставалась пара часов, площадь перед храмами уже была полна народа. Множество девочек пятнадцати лет, одетых в одинаковые белые платья, и настороженно поглядывающих друг на друга, в изучении соперниц. Почётно стать одной из двенадцати жриц. К тому же, через десять лет служения каждый из Повелителей изберёт из троих своих служительниц одну, которая получит право на исполнение трёх желаний. Почему желания исполнят только четырём жрицам из двенадцати, никто не знал, как и критериев, по которым найдут счастливиц. Но спорить с Повелителями, отстаивая права остальных девушек, тоже потративших десять лет юности на служение, глупцов не находилось.

Немногочисленные скамейки оказались заняты. Некоторые из девочек прихватили с собой раскладные табуреты или небольшие циновки, но таких было мало: большинство стояли на ногах, переминаясь и завидуя более догадливым.

Девочка хотела отвлечься и побеседовать с Юуккой, но поняла, что в горле пересохло от волнения, а мысли в голове разбежались. Поэтому она лишь крепко сжала подругу за руку и стала молча ждать.

Юукка тоже молчала. Время, казалось, не движется: девочки то и дело бросали взгляды на главные городские часы, висевшие на башне между храмами, но стрелки перемещались медленнее, чем какие-нибудь улитки. Тем не менее, как все знали, приходить следовало заранее, видимо, ожидание было частью общего испытания.

Наконец стрелки всё же сошлись у цифры двенадцать. Но девочка услышала только часть ударов – то ли пять, то ли шесть, но не больше. Мир вокруг исчез, остались лишь бесцветная пустота и абсолютная тишина, в которой не было слышно даже дыхания.

Девочка заозиралась, невольно ёжась от зябкой прохлады. Никого. Ничего. И что же ей нужно сделать?

Она подождала подсказку, но подсказка не появлялась. Только бесцветное зябкое пространство вокруг, да давящая тишина.

Девочка крикнула, но голоса не было. Она просто открыла и закрыла рот, откуда не вырвалось ни звука.

Ей стало страшно. Впервые в жизни эта беззаботная девочка испугалась по-настоящему. Захотелось съёжиться, свернуться в клубочек, стать крохотной и незаметной, забиться в самый дальний и тёмный угол. А здесь даже углов не было!

Именно это осознание неожиданно прогнало липкий страх. Девочка нервно засмеялась: куда уж дальше-то прятаться? Она и так одна-одинёшенька в самом странном углу мироздания. Вот как раз здесь бояться нечего и некого. Это самое безопасное место, какое только может существовать.

Она распрямилась. Страх уступил место любопытству. И тут раздался голос, звучавший отовсюду: сверху, снизу, со всех сторон. После тишины он немного оглушал, и девочка в первый момент зажала уши ладонями, но тут же опустила их, внимательно слушая.

– Ты поняла и приняла наш мир, – говорил голос, – Готова ли ты отречься от суетности внешнего мира и отдаться покою и безмятежности нашего внемирья?

Теперь, когда навязанные извне чувства ушли, здесь стало так спокойно, так уютно… Девочка кивнула, оставляя страхи, тревоги, беспокойство и иные эмоции там, где-то снаружи. Конечно, среди них, этих эмоций, были и безмятежные, счастливые. Но сейчас они выглядели такими мелкими и незначительными! Поэтому уже более уверенно девочка повторила вслух:

– Да, готова.

– Готова ли ты разорвать связи, удерживающие твоё тело?

Перед внутренним взором девочки замелькали воспоминания. Вечно занятый отец, хмурая старшая сестра с её вкуснейшими яствами, весёлая семейная пара напротив, их забавный малыш Тобри, старая соседка – ворчливая, но добрая, – щенки дружелюбной Баськи, девчонки и мальчишки из храмовой школы, симпатичный Тамен (в него девочка была даже чуточку влюблена), правильная Юукка…

Юукка! Её лучшая – настоящая – единственная! – подруга. Самый главный для неё – даже Тамен не значил для девочки так много – человек.

Это оказалась самая крепкая связь с прошлым, которое не должно было стать настоящим. Девочка заколебалась. Она готова отказаться от всего, даже от семьи, хотя и очень сильно любила отца и сестру, но отречься от Юукки? Той, что поддерживала её всегда, даже когда сама утрачивала веру или надежду? Той, что давала ей силы жить и двигаться вперёд?

– Ты готова? – повторил голос. Пришло странное понимание: её спросят ещё раз, и он станет последним – четвёртого вопроса просто не будет, а она провалит испытание и потеряет шанс на исполнение мечты.

Подруга или мечта? Мечта или подруга?

Но ведь это всего лишь на десять лет… А потом она вернётся и снова подружится с Юуккой.

– Готова, – неуверенно сказала девочка. И картинки воспоминаний стали выцветать, пока не исчезли полностью, оставив лишь опустошённость. На миг сердце кольнуло сожалением, но оно тут же исчезло, сменившись безразличием.

– Готова ли ты разорвать связи, удерживающие твою суть? – вопросил голос.

Девочка растерялась. Она, вроде, уже всё отдала. Что же ещё осталось? Нужно, конечно, просто сказать: «готова», – но стало как-то неуютно. Суть…

И она несмело сказала:

– Простите, пожалуйста, но что именно мне нужно отдать?

– Имя, – прогремел голос. – Скажи: «отдаю» – и назови его.

Имя? Всего-то! Полная ерунда. Девочка открыла рот… и поняла, что не помнит.

Она не помнила собственного имени!

Кажется, первая буква что-то вроде «М…», «Ми…» или «Н»? А может, и вовсе какая-нибудь «Р»?

– Ты готова? – в голосе впервые проявился намёк на эмоцию – раздражение.

Как же её зовут? Неужели к ней никогда не обращались по имени? Может, у неё есть хотя бы прозвище? Невозможно ведь, чтобы совсем ничего не было, ведь имя – суть человека!

Секунду, – сосредоточилась на этой мысли девочка, – если у меня нет имени, то кто я? Что я? У меня нет мира – я уже отказалась от него; – нет друзей и родных – я отреклась от них; нет имени… Я – ничто? И этим я мечтала стать? Но я ведь хотела стать жрицей, а не пустой оболочкой!

Жрицей? Чьей ещё жрицей, жриц не бывает, есть только священники, – закопошились вдруг странные, неправильные мысли. Жрицы были только у язычников, и Кэтрин говорила…

Кэтрин? Кто это? Это её имя? Нет, оно ощущается чужим. Но при этом оно до такой степени… привычно? Привычно, правильно, раздражающе…

– Ты готова? – прогремел голос.

Кэтрин. Может, это всё-таки она сама? Просто сказать и… исчезнуть. Но она не хочет исчезать!

Она же отказалась от эмоций – так почему сейчас в ней хлещет раздражение? Нельзя же быть такой скучной, правильной занудой, даже Люсинда, и та…

Люсинда. Возник образ симпатичной молодой женщины, а рядом с ней… Папа!

Папа, Майкл. И мама, пусть её образ сохранился только на фотографиях и видео. Мама. Гермиона.

А она…

И она едва не выкрикнула собственное имя, едва успев зажать рот руками. Пришло воспоминание: она читает книгу, читает не сначала, от первого лица, и имя главной героини там не упоминается, а значит, стоит произнести не то имя, и исчезнет не героиня книги, а она сама, реальная живая девчонка, мечтающая жить и действовать.

– Нет, – твёрдо сказала она в пространство. – Не готова и не стану. Я – это я, и не отдам себя пустоте!

И Гвинет Линнет вывалилась на ковёр гостиной, где ничего не изменилось. Хотя… Кто-то разжёг камин, где теперь весело потрескивали поленья.

– Ты чего с диванов падаешь? – хмыкнула Генриетта, не поднимая головы от вышивания. – Заснула над книгой – понятно, твои мозги ничего сложнее азбуки не тянут, но вот так грохаться…

– Спасибо за заботу, – огрызнулась Гвинет, вставая и уже со страхом глядя на лежащую перед ней такую безобидную на вид книгу. – Слушайте, эту книгу не читайте. Она меня чуть не… – Гвинет помедлила, подбирая слово, – чуть не поглотила.

– Серьёзно? – не поверил Джейсон, – и когда он пришёл с кухни? – вставая и явно собираясь поднять книгу. Но ему на плечо легла изящная ладонь Орсона:

– Кузине незачем лгать, а некоторые книги несколько опасны.

– Тогда, думаю, её лучше сжечь, – предложил Джейсон..

– Сжечь книгу? – ахнула Глория, тоже вернувшаяся к раскрашиванию. Видимо, ужин был уже готов. Сколько же времени Гвинет провела за книгой?

– Может, её лучше отдать на изучение? – предложил Вильям.

– Согласен, – кивнул Орсон. – Дайте-ка её мне, я посмотрю.

– Но если она так опасна… – не соглашался Джейсон.

– Вы за мной присмотрите. И потом, я не собираюсь читать, я намерен её просканировать на магию.

– Ты ей веришь? – подняла голову Генриетта. – Она же могла просто уснуть, а уж что там ей напривиделось, только ей и ведомо. И книга здесь не причём.

– Мне не приснилось! – вспылила Гвинет, сжимая кулаки. – Эта книга… я стала её героиней и едва не исчезла!

– А жаль, – только и сказала Генриетта. – Впрочем, делайте, что хотите.

Орсон взял книгу в руки, произнёс заклинание, и страницы охватило сиреневое свечение, от чего он брезгливо отбросил книгу на ковёр.

– Несколько странно, – с гневом сказал парень, – но это не книга. Это ментальный паразит в бумажной оболочке. Джейсон, ты собирался его сжечь? Это будет правильно. Удивительно, что Гвинет сумела его одолеть.

Джейсон немедля подошёл к камину, взял каминные щипцы и осторожно подхватил ими книгу. Хоть он и не доверял Орсону, да и Гвинет, но хорошо знал, что магические предметы – не говоря уж о ментальных паразитах! – могут быть очень опасны. И рисковать собой, а главное, любопытной Габриэлой, не собирался. Замер в неуверенности.

Гвинет резко подошла к нему, вынула из рук щипцы с зажатой в них книгой и, опасаясь даже краем взгляда зацепиться за опасные строчки, шагнула к камину и швырнула книгу в огонь.

Раздался оглушительный треск. Из камина полетели чёрные искорки, а книга вспыхнула, и в ту же секунду рассыпалась пеплом.

– Насколько сильный предмет, – присвистнул Орсон. – Но теперь всё. И отныне попрошу всех вас быть несколько осторожнее с местными вещами. Эта заколдованная книга может оказаться не единственной опасной штукой в доме. Он, всё-таки, принадлежал великой колдунье, а не случайной женщине.

– Орсон, то, что я побывала в книге… это может на мне сказаться? Этот паразит… Он же чуть не зацапал меня!

– Но ты вырвалась, – Орсон изучающе осмотрел кузину. – И, раз это произошло, думаю, ты даже получила некоторые качества, которые можно счесть так называемыми «плюшками», иначе – положительными воздействиями. Например, ты теперь более устойчива к вторжению в разум и любому воздействию ментальной магии.

– Класс, – заявила Генриетта. – Я тоже так хочу!

– Слишком мало шансов, что ты сумела бы уцелеть, – резко возразил ей Вильям. – Нам ведь рассказывали об этих тварях. Лично я рад, что ты не пострадала.

– Спасибо за заботу, братик, – с сарказмом сказала кузену Гвинет.

– И почему всяким… так везёт, – вздохнула Генриетта.

Гвинет только смерила её гневным взглядом. И про себя поблагодарила неведомого кого-то, кто позволил ей вовремя вспомнить семью, а затем и себя. Вот так и начнёшь верить в святых, как верит Кэтрин…

Остаток вечера до ужина Гвинет раскрашивала картинки вместе с младшими: это занятие успокаивало, да и выглядело безопасным. Она только-только успокоилась после пережитого страха: она ведь могла исчезнуть, совсем-совсем исчезнуть! – когда осознала, что движения Глории за соседней раскраской становятся всё медленнее.

– Засыпаешь? – удивлённо спросила её Гвинет. – Может, пойдёшь наверх?

Глория не ответила.

Ещё утром Гвинет обиделась на такое пренебрежение, и стала бы игнорировать девочку, но сейчас вскочила и тряхнула её за плечи. Пусть рассердится и накричит, пусть поссорится с нею…

Глория качнулась, не отрывая карандаша от бумаги. Гвинет с ужасом увидела, что лицо нарисованной принцессы меняется на глазах, всё больше становясь похожим на лицо Глории. Вот и причёска из «башенки» превратилась в два хвоста, а глаза из миндалевидных становятся большими и круглыми…

– Орсон! – в отчаянии крикнула Гвинет. – Что-то происходит! Глорию как будто затягивает в раскраску!

Юноша тут же подошёл к столу. Взглянул на картинку, побледнел и мягко отвёл руки Гвинет от плеч сестры.

– Она должна сама справиться, – охрипшим голосом сказал он. – Если у неё не выйдет… тогда-то и станем думать.

– Орсон, некогда думать! С чем она, по-твоему, должна справиться?

От громкого голоса кричащей Гвинет Габриэла заплакала. Джейсон стал успокаивать малышку, бросая сердитые взгляды на кузину и Орсона.

– Это испытание, – ответил Орсон. – Ты своё прошла, сейчас очередь Глории.

– В этом доме есть хоть одна безопасная вещь? – вспылила Гвинет.

– Подозреваю, что нет, – пожал плечами Орсон. – Но твоё беспокойство несколько излишне: Глория справится. Она сильный маг, хоть и юна.

Рука Глории двигалась по листу всё медленнее.

– Не стоит её трогать, – предупредил Орсон. – Если разорвать контакт с бумагой, Глория может навсегда остаться в раскраске.

Тогда Гвинет крепко обняла девочку и стала негромко звать её.

– Чокнутая, – фыркнула Генриетта, но свою вышивку на всякий случай отложила. Что, если и её затянет куда-нибудь? Становиться нитками ей не хотелось.

Гвинет проигнорировала вредную кузину и пытающегося мягко отодвинуть Гвинет Орсона. Она продолжала обнимать и звать Глорию.

Внезапно та вздрогнула, выронила карандаш и расплакалась, прижавшись к Гвинет.

– Как ты? – заволновался Орсон. Его сестра продолжала плакать, но всё же успокоилась и, отпустив Гвинет, стала вытирать лицо платочком, и объяснять, всхлипывая:

– Там было пусто, очень пусто! Я должна была стать принцессой, но я не хочу быть принцессой пустоты! Я в той пустоте заблудилась, а потом меня кто-то позвал… – тут она подняла взгляд на Гвинет. – Это ведь ты, да? Ты звала меня, и я шла на голос, и вышла… Я… наверно, надо сказать: «спасибо»?

– Мне будет приятно, – Гвинет немного отпустило. – Я рада, что ты вернулась, целая и невредимая.

– Что же, – Орсон развёл руками и тут же переплёл длинные пальцы, – полагаю, мне тоже стоит сказать: «спасибо, Гвинет». Похоже, именно ты помогла Глории вернуться. Я был несколько неправ. Прости.

– Главное, что Глория в безопасности, – Гвинет обвела взглядом кузин и кузенов. – Давайте быть осторожнее, ладно? Книга, теперь раскраска… Неизвестно, что ещё нас ждёт.

– Согласен, – поддерживающе кивнул Орсон и бросил раскраску в камин. Та поначалу обуглилась, не желая гореть, но потом всё же рассыпалась пеплом.

Напуганные происшествием, подростки быстро поужинали и разошлись по комнатам.

Гвинет уже не удивило, что на дверях появились таблички с именами владельцев комнат. Девочка лишь устало подумала, что магии вокруг могло бы быть и поменьше.

Гвинет заняла душевую почти на час. Очень хотелось на улицу, ощутить прохладу вечера, дуновение ветра, мягкость и гладкость листвы – девочка очень боялась, что утратила после книги нечто важное. Но выйти из дома было невозможно, и потому Гвинет лишь то и дело меняла температуру воды, наслаждаясь ощущениями и вдыхала ароматы разного мыла, душистых гелей и шампуней. Нет, кажется, способность чувствовать осталась при ней и ничего не изменилось. Обоняние, осязание, слух и зрение остались при ней в полной мере, Генриетта по-прежнему злит, Габриэла вызывает умиление и насторожённость – ведь Гвинет совсем не умеет вести себя с детьми её возраста! – Орсон кажется симпатичным…

Последняя мысль заставила Гвинет весело фыркнуть. Он действительно привлекателен, но влюбляться в этого непонятного типа с одного взгляда? Она не настолько глупа и романтична. К тому же, они ведь, какая-то там родня. И вообще соперники за загадочное наследство бабули Глории.

Надеясь, что этим наследством была не сожжённая книга-паразит или колдовская раскраска, Гвинет укуталась в пушистое полотенце, подсушила волосы феном, влезла в домашний костюм и вернулась в комнату. Там долго стояла у распахнутого окна, любуясь закатным небом, а потом легла спать, надеясь, что следующий день не принесёт никаких новых неожиданностей.

Завтрак прошёл спокойно, и все немного расслабились. Вильям стал лазить по комодам гостиной и нашёл в одном из ящиков простенькую настольную игру-ходилку. Шесть фишек, кубик, поле – подросткам было так скучно, что они обрадовались и этой незамысловатой игрушке. Вручили Габриэле куклу, немного поспорили, кому какого цвета фишка, с помощью кубика выяснили, кто будет ходить первым, и начали игру.

Выиграл Орсон. И стоило ему поставить его красную фишку на кружок со словом «финиш», как юноша исчез.

Гвинет крепко зажмурилась на пару секунд и открыла глаза, надеясь, что это дурная шутка. Остальные взволнованно загалдели. Генриетта потребовала немедленно сжечь оказавшуюся очередной ловушкой игру, но Джейсон объяснил ей, что пока Орсон не вернётся этого делать не стоит. Гвинет разочарованно покачала головой: ну как они снова попались? И что теперь делать?

– Будем звать? – предложила Глория. – Орсон! Братик!

– Предлагаю завершить игру, – неожиданно для всех сказал Вильям. – Либо нас всех перенесёт к Орсону, когда мы окажемся на финише, либо игра закончит действовать, когда её пройдёт последний из нас.

– А если ты ошибаешься? – взвилась Генриетта. – И даже если прав – что, если мы все окажемся в игрушке? Как мы станем оттуда выбираться?

– Всем вместе выбраться будет легче, чем одному Орсону, – согласился с Вильямом Джейсон. И решительно сделал следующий ход. – Генриетта?

– Я отказываюсь! – вскинула голову девушка.

– Я пойду за неё, – вызвалась Гвинет. Кинула кубик, переставила фишку.

– Не смей! – Генриетта попыталась переставить фишку обратно, но её руку поймал Вильям.

– Не стоит, Генри, – покачал головой мальчик. – Если Орсона не вытащим… что, если кто-то из нас окажется в такой же ситуации?

– И ты!

– И я, – кивнул Вильям.

Гвинет поспешно сделала свой ход. За ней Вильям, потом Глория.

Второй к финишу пришёл Вильям. И тоже исчез, вызвав небольшую истерику Генриетты. Гвинет понадеялась, что следующей исчезнет Генриетта: если уйдёт Джейсон, сложно будет заставить кузину закончить игру.

Но третьим закончил Джейсон. К удивлению Гвинет, на этот раз Генриетта промолчала и сама сделала ход, став четвёртой. Потом Глория, и Гвинет завершила игру, придя последней: ей частенько не везло в настолки.

Она едва успела подумать, как маленькая Габриэла останется одна, как провалилась куда-то. Сначала серый туман, затем на миг промелькнуло золотистое поле спелых колосьев, и вспышка.

Когда Гвинет проморгалась, все шестеро стояли на знакомой кухне.

– И что это было? – спросила Гвинет.

– Орсон закончил игру, победив в ней, – ответил Вильям.

– Спасибо, что догадались, – Орсон выглядел поникшим и потрёпанным. – Но всем заходить было несколько не обязательно: мне достаточно было одного соперника. Я должен был победить хоть кого-то.

– Значит, нас выкинуло из игры… – начал Джейсон.

– Как только я выиграл у Вильяма, – кивнул Орсон. – И это было нелегко. Вил, ты серьёзный противник!

– А если бы выиграл мой брат? – спросила Генриетта, комкая в руках платок.

– Подозреваю, что мы все остались бы в игре, – сказал Вильям и тряхнул какой-то бумажкой. – Вот правила.

– Они нужны были до того, как мы начали играть, дурак! – и Генриетта расплакалась.

Орсон отобрал у Вильяма правила и стал изучать их. Вильям бросился утешать сестру. Глория теребила Орсона за рукав, словно боясь, что он опять исчезнет. Гвинет села на стул и пожалела, что вообще ввязалась в эту историю. Джейсон через плечо Орсона читал правила.

– Ну вот, теперь игрушка безопасна, она одноразовая, – сказал Джейсон, закончив чтение и опередив Орсона. – Можем снова поиграть, уже без сюрпризов. Габриэл… Ребята, а где Габриэла?!

Малышки на кухне не было. Лишь валялась на полу кукла.

Обыскали весь дом. Не нашли ни одного уголочка, где девочка могла бы спрятаться. Саму Габриэлу тоже не нашли.

– Да что же это такое? – Гвинет чуть не плакала от злости. – То одно, то другое!

Джейсон был в отчаянии. Он снова и снова проходил по комнатам, пытаясь найти сестру, то и дело заглядывая на кухню. В очередное его появление Глория подняла валяющуюся на полу куклу и поставила её на полку, где игрушка стояла раньше.

– Ой, – сказала девочка. – А этой куклы тут раньше не было!

Джейсон подбежал к полке быстрее остальных. Схватил куклу, на которую указывала пальчиком Глория: никто и не усомнился в правоте девочки.

Новая кукла была одета так же, как Габриэла, так же причёсана и лицо её точно повторяло лицо малышки.

Джейсон выругался.

– Есть идеи? – спросил Орсон.

– Никаких, – помотал блондинистой головой Вильям.

Генриетта и Гвинет согласно кивнули. Обе не представляли, что могло превратить младшую кузину в куклу.

– Похоже, она не прошла испытание, – печально сказал Орсон.

– Она ещё ребёнок! – крикнул Джейсон. – Она и не должна была проходить никаких дурацких испытаний! Зачем только…

Он махнул рукой и отошёл к окну. Его плечи подрагивали, словно он сдерживал рыдания.

Гвинет очень хотелось помочь кузену. Она и так ощущала перед ним вину из-за тёти и дяди, а тут Джейсон ещё и сестру потерял…

Девочка подошла к нему и осторожно вынула куклу у него из рук. Внимательно осмотрела: никаких подсказок. Поставила Габриэлу на стол и подошла к полке с куклами. Взяла ту, с которой малышка играла перед исчезновением.

– Что ты делаешь? – настороженно спросил Вильям.

– Положи! – прикрикнула Генриетта. – Если ещё и ты… Не, я-то только порадуюсь, но…

Она не договорила. Гвинет криво улыбнулась.

Кукла её руках была чуть теплее, чем остальные игрушки.

– Отдай Габриэлу, – тихонько, чтобы не услышали остальные, сказала Гвинет, глядя в голубые блестящие глаза. – Меня забери.

«Обмен»? – прошелестело у неё в голове.

– Обмен, – согласилась Гвинет. И мир стал огромным, а сама она не могла пошевельнуться. Куклы ведь не двигаются сами. Но Гвинет не жалела: она слышала радостные возгласы, посвящённые вернувшейся Габриэле.

– Хм, – послышалось вдруг. – И что это значит? Испытание провалила другая.

– Обмен! – прошелестел тихий голос.

– Какой ещё обмен? На тех, кто не прошёл испытание, правило обмена не действует! Мы не имеем права удерживать эту девчонку! – низкий голос сорвался на визг.

– Не имеете, – согласилась на всякий случай Гвинет. – Это незаконно. Я подам апелляцию.

– Ты не можешь! – тихий голос.

– Могу, – не согласилась Гвинет.

– Ты сама предложила.

– Мало ли, что я предложила. Может, это была проверка? И вы эту проверку не прошли.

– Убирайся, – прошипел низкий голос. – Но если встретимся снова… – и молчание заставило Гвинет нервно поёжиться, такая в нём звучала угроза.

Поёжиться? Мир вокруг резко стал нормальным.

– Гвинет? – кто это был из ребят?

– Нет, вы посмотрите, её даже из кукол вышвырнули! – но в голосе Генриетты прозвучало облегчение.

Глубоко дыша, Гвинет опустилась на стул.

– Как тебе это удалось? – Орсона одолевало любопытство.

– По какому-то там закону, меня нельзя было обменять на Габриэлу, – Гвинет нервно засмеялась. – Но та, с кем я говорила, этого не знала. Вот и поменяла её на меня. А это незаконно. Словом, похоже, у игрушек собственные суды есть, и я была готова их засудить, лишь бы вернуться.

– Говорю же, за неё не переживайте, везде вывернется, – фыркнула Генриетта.

– Спасибо, – Габриэла обняла Гвинет. – Мне не понравилось быть куклой!

– Спасибо, – и Джейсон пожал кузине руку. – Я обязан.

– Ни капельки, – возразила Гвинет.

– Думаешь? Ты ведь не должна была жертвовать собой ради Габриэлы.

– Не о чем говорить, – решительно сказала Гвинет. – Просто пройди своё испытание сам, ладно?

– Моё испытание?