Текст книги "Поиски красавицы Нанси"
Автор книги: Понсон Пьер Алексис дю Террайль
Жанр: Исторические приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
XII
Генрих и Ноэ вернулись в отель Босежур очень поздно.
– Ух, – сказал принц, раздеваясь, – и задержала же нас эта Фаринетта! Вообще она попала удивительно не вовремя, и, не спугни она нас, я договорился бы с Саррой до чего-нибудь в этот вечер!
– В таком случае Фаринетта оказала вам большую услугу, принц! Право, я в полном отчаянии оттого, что вы каждый вечер бегаете к этой несчастной ювелирше!
– Ноэ!
– Ах, Господи, надо же немного заглядывать в будущее.
– Уж не делаешь ли ты этого по рецепту Рене Флорентийца?
– Боже меня сохрани!
– Или… как сир де Коарасс? Ноэ расхохотался, а затем ответил:
– Это мне мало помогло бы. Но я и без всякого шарлатанства могу предвидеть, что непременно должно случиться, и, право же, будущее рисуется мне в очень мрачных красках!
– Так выкладывай скорее свои предсказания!
– Да! А если я буду откровенен, вы же рассердитесь на меня!
– Я никогда не сержусь! Ну же, говори!
– Извольте! Я исхожу из того, что принцесса Маргарита любит ваше высочество. Ее любовь может искупить все ее прошлые грешки, если только ваше высочество не изберет заместительницы графине де Граммон. Ну а так как эта заместительница по всем признакам уже найдена и зовется красоткой Саррой, то принцесса, отлично знакомая с греческим и латинским языками, вспомнит о некоем римском законе, который назывался…
Ноэ остановился, думая, что многозначительная улыбка избавит его от необходимости договорить.
– Как же называли этот закон? – холодно спросил Генрих.
– Законом возмездия!
– Однако, Ноэ, ты становишься слишком смелым! Но раз уж ты считаешь себя вправе читать мне строгую мораль, то я тоже позволю себе спросить тебя кое о чем. Насколько мне помнится, ты еще недавно признавался мне в любви к Миетте и сказал, что будь она из дворянского рода, то ты женился бы на ней, несмотря на то что у нее нет приданого.
– Ну да, я сказал это и готов повторить сто раз. Но раз Миетта не дворянка, то мне приходится довольствоваться, так сказать, созерцательной любовью!
– Отлично! Но ведь ты единственный сын у отца. Значит, рано или поздно тебе придется жениться.
– Ну так я и женюсь!
– Но в таком случае мне кажется, что Миетта будет очень похожа на Сарру, а юная графиня де Ноэ окажется в положении, аналогичном положению юной наваррской королевы!
– К черту сравнения! – недовольно буркнул Ноэ, пораженный логикой принца. – Я иду спать!
– Иди, друг мой, иди и подумай на сон грядущий об изречении, касающемся соринки в глазу друга и бревна в своем собственном глазу! Впрочем, я действительно не сержусь на тебя. Ведь я понимаю, что ты ворчишь с зависти. Мне-то удалось повидать сегодня Сарру, а ты своей Миетточки не видал!
– Ну что же, – ответил Ноэ, – зато я встану завтра пораньше и отправлюсь к Миетте. И можете быть спокойны: никакая Фаринетта мне там не помешает!
– А ну, ступай, ступай! Желаю счастья! Только заодно уж исполни, голубчик, мое поручение и передай Маликану вот это кольцо!
– Но ведь это кольцо покойного короля Антуана!
– Да, да, это условный знак между мной и Маликаном. В свое время ты поймешь… А теперь покойной ночи! Принц завернулся в одеяло и сейчас же захрапел. Ноэ отправился к себе и тоже улегся в постель, но он не мог похвалиться таким же спокойным сном и долго поворачивался с боку на бок, пока не настал ранний утренний час. Тогда он вскочил, оделся и отправился в кабачок Маликана. Там он застал одну лишь Миетту, которая приводила в порядок бутылки и кувшины на стойке.
– Здравствуй, милочка, – сказал Ноэ, фамильярно обнимая за талию девушку.
Миетта покраснела, но не выказала ни малейшего недовольства.
– Здравствуйте, месье де Ноэ! – ответила она. Ноэ осмелел настолько, что решил поцеловать девушку. Тогда Миетта решительно вывернулась из его объятий. – Чем могу служить вам? – спросила она, строя недовольную гримаску.
– Ничем! Где твой дядя?
– Он еще в постели.
– Тогда отнесите ему вот это! – сказал Ноэ, вручая Миетте кольцо, данное принцем.
– Это к чему еще? – удивленно спросила Миетта.
– Я и сам не знаю, но так нужно!
– Странно! – пробормотала Миетта и, взяв кольцо, побежала наверх, однако сейчас же вернулась обратно и сказала: – Дядя просит вас извинить его; он лишен возможности спуститься сюда, чтобы лично служить вам, так как плохо спал и у него сильная мигрень!
– Миетточка, – сказал Ноэ, подходя к девушке, – твой дядя самый милый человек, какой только существует на свете, и я очень люблю его, в особенности же… сегодня утром!
– Почему именно сегодня?
– Да потому, что он… оставляет нас одних, и я могу без помехи снова сказать тебе, что я люблю тебя, моя обожаемая Миетточка! – Говоря это, Ноэ снова охватил талию девушки. Миетта пыталась высвободиться, но Ноэ крепко держал ее, все сильнее прижимая к себе. – Я люблю тебя, ненаглядная! – страстно повторил он.
– Амори! – задыхаясь, шепнула Миетта, под напором вспыхнувшей страсти сама прижимаясь к молодому человеку.
Но в этот момент высшего опьянения и блаженства чей-то голос, раздавшийся за спиной молодой парочки, заставил их вздрогнуть и отскочить друг от друга.
– Так, так! – сказал этот голос. – Не стесняйтесь, пожалуйста, господин Ноэ! – Это был Маликан, вид которого не давал и намека на слабость или головную боль. – Не стесняйтесь, будьте как дома! – повторил он, подходя ближе к молодому человеку и обдавая его негодующим взором. – Только сначала я должен рассказать вам одну историйку. Не бойтесь, она коротка! Моя сестра влюбилась однажды в дворянина. Отец, который был бедным пастухом, застал однажды его у ее ног и… Знаете ли, что он тогда сделал? Он взял ружье, нацелился и сказал дворянину: «Клянусь тебе спасением души, что я убью тебя, как собаку, если ты не жениться на девушке, которую обольстил!»
При этих словах Маликана Ноэ, все время бывший в каком-то остолбенении, словно очнулся и гордо спросил:
– Ого! Уж не собираешься ли и ты вырвать у меня подобное обещание?
– Имею честь предложить вам это! – спокойно ответил Маликан, расстегивая свой камзол и доставая из-за пояса пару заряженных пистолетов.
XIII
Ноэ не был трусом и уже не раз доказал это. Но тут были налицо такие обстоятельства, которые значительно связывали его свободу действий и защиты. Ведь Маликан был в своем праве, и Ноэ сознавал, что не может пустить против него оружие. С другой стороны, дать убить себя словно барана?..
– Вот что, милейший Маликан, – сказал он, – может быть, мы сумеем столковаться, но я не раскрою рта, если вы не отложите в сторону своих пистолетов. Под пистолетом я разговаривать с вами не буду!
– Ну так присядем и поговорим, – сказал Маликан, усаживаясь за стол и жестом приглашая Ноэ занять место по другую сторону, – а ты, Миетта, подай-ка нам кувшин муската, так как на сухую глотку говорить трудно. Сама же ты удались отсюда, потому что тебе ни к чему слушать наш разговор!
Миетта поставила вино и убежала наверх, красная как кумач. Но она не была бы женщиной, если бы действительно ушла к себе и не стала бы подслушивать!
– Итак, – сказал Маликан, наливая два стакана вина, – вы любите мою племянницу и она любит вас?
– О да! – ответил Ноэ.
– Но знаете ли вы, сударь, что Миетта добродетельная девушка?
– Кому ты это говоришь! – со вздохом заметил Ноэ.
– Она не из тех, которые допускают, чтобы их имя становилось притчей во языцех. Миетте нужен муж!
– На то она и женщина!
– Но… настоящий муж, серьезный!
– Как ты понимаешь это?
– Господи! Муж, который женится на ней!
– Да будь же благоразумен, Маликан! И… оставим вопрос о браке в стороне! – Маликан протянул руку и положил ее на один из пистолетов. – Ты мой земляк, – продолжал Ноэ, – и хорошо знаешь моего отца. Даже если бы я сам был согласен вступить в неравный брак, отец встал бы на дыбы. И напрасно стал бы я ему говорить, что Миетта жемчужина среди девушек, что среди самых знатных дам нашего круга не найдешь такого любящего, верного, золотого сердечка…
– О, что касается этого, господин Ноэ, то вы совершенно правы, и я ручаюсь вам, что, став графиней де Ноэ, она не уронит вашего имени, не положит пятна на вашу честь, не говоря уже о том, что вы получите от нее целую кучу маленьких графчиков, которые будут сложены, как Геркулесы, и красивы, как херувимчики!
– О, я не спорю, но…
– Да вот что там откладывать хорошее дело в долгий ящик! Сегодня понедельник, и, если хотите, мы отпразднуем свадебку в будущее воскресенье.
– Но позволь, милый Маликан…
– А я сегодня же отправлюсь к королеве Жанне и попрошу ее присутствовать на бракосочетании.
Ноэ потерял терпение и решил покончить с матримониальной программой Маликана.
– Стой! – сказал он. – Одно слово! Я категорически отказываюсь жениться на Миетте, хотя и люблю ее…
– Отказываетесь? Но почему?
– Да потому, что ее зовут мадемуазель Маликан, а меня – граф де Ноэ! Понял?
Маликан громко расхохотался.
– Господи, месье де Ноэ! – сказал он, не переставая смеяться. – Видно вы были очень взволнованы, если не поняли моей истории…
– Какой истории?
– Да о том, как моя сестра была обольщена дворянином и как отец заставил его жениться на ней.
– А, так ты ставишь мне его в образец?
– Да вы послушайте сначала! Этого дворянина звали маркиз де Люссан. Он был убит в сражении рядом с королем Антуаном Бурбонским!
– Я знаю это и знаю, что Люссаны из очень древнего рода. Ведь они в родстве с д'Альбрэ, предками принца Наваррского по материнской линии!
– Вот-вот! Теперь вы и сами видите, что тот, кто женится на маркизе де Люссан, не вступит в неравный брак…
– Как? Что? Какая маркиза де Люссан? – крикнул изумленный Ноэ.
– А вот такая! – со смехом ответил Маликан. – Это – очень хорошенькая девушка с большими глазами и чудными волосами. Похоже на то, что вы любите ее, так, по крайней мере, вы только что сами говорили мне!
– Боже мой! Значит, Миетта…
– Дочь моей сестры и маркиза де Люссана и принадлежит к лучшему беарнскому дому!
– Так брось же в сторону свои пистолеты, Маликан, я женюсь на ней, я женюсь! – с криком радости сказал Ноэ. Маликан засмеялся и крикнул:
– Миетта! Миетта!
Но девушка не отзывалась.
– Уж не вздумала ли она надуться? – сказал кабатчик. – Пойти посмотреть!
Он в сопровождении Ноэ поднялся на лестницу, на верхней ступени которой стояла остолбеневшая Миетта. Девушка была в таком состоянии, что не могла выговорить ни слова и только тряслась всем телом.
– Ну вот! – сказал Маликан. – Уж не собираешься ли ты упасть в обморок теперь?
Миетта вскрикнула, бросилась на шею дяде и залилась слезами.
– Ваше сиятельство, графиня де Ноэ! Соблаговолите успокоиться! – сказал тогда сиявший счастьем жених.
Миетта снова вскрикнула и зашаталась, готовая действительно упасть в обморок. Тогда Ноэ взял ее на руки и спустился с нею в зал, где их уже поджидало четвертое лицо: это был сам принц Генрих Наваррский.
– Ага! – смеясь, сказал он. – Я вижу, что мое кольцо произвело свое действие.
– Вот как! – сказал Ноэ, вспомнив странное поручение принца. – Так, значит…
Но Генрих обратился к Маликану:
– Надеюсь, ты был достаточно свиреп?
– Да… ничего себе! – с улыбкой ответил кабатчик.
– Тебе пришлось пустить в ход пистолеты?
– Показать их пришлось…
– Господи, бедный Ноэ! В какую подлую ловушку поймали тебя! – с лицемерным сожалением воскликнул принц.
Но Ноэ не обращал ни малейшего внимания на слова принца. Он стоял на коленах пред Миеттой и пламенно целовал ее руки.
– Ну-с, друг мой Ноэ, – сказал тогда принц, подходя к приятелю, – между мной и Маликаном было установлено, что я пошлю ему кольцо, когда увижу, что ты готов был бы жениться на Миетте, если бы она оказалась дворянкой. Все разыгралось как по писаному, и теперь, когда дело увенчалось полным успехом, я попрошу мою мать взять к себе Миетту, так как невесте графа де Ноэ не пристало жить в кабачке.
– Ну, она уже достаточно долго прожила там! – ответил Ноэ.
– О, на это были совершенно особые причины, – сказал Маликан. – Вы должны знать, что у покойного маркиза был брат, граф де Люссан, который жив и поныне. Может быть, вам приходилось слышать, что этот дворянин оправдывает на себе пословицу: в семье не без урода и считается пятном на фамильной чести славного рода Люссанов?
– Да, я слышал, что граф – человек очень неразборчивый в средствах, способный на что угодно! – подтвердил Ноэ.
– Вот именно, в этом-то все и дело. Граф де Люссан уже давно прокутил все свое состояние, ну а умри Миетта – все ее поместья перешли бы к нему. Дети умирают очень легко, для этого не много требуется… Вот я и…
– Как? – спросил Ноэ. – У Миетты имеются поместья?
– Разумеется, – сказал Генрих. – Миетта очень богата!
– Я сплю! – пробормотал молодой человек.
– Ваше сиятельство, господин граф де Ноэ, – сказал Маликан, – теперь вы видите, что Миетта красива, любит вас, обладает родословной и состоянием. Правда, у нее имеется также дядюшка – кабатчик, но будьте спокойны: как только вы поженитесь, я уеду куда-нибудь в глушь. Ну а если в кои-то веки мне и захочется повидать вас, то вы… дадите мне пообедать на кухне!
– Полно, Маликан, ты шутишь, друг мой! – сказал принц. – Ты честный человек и вдобавок – горец, а в наших краях это значит больше дворянства!
Ноэ ничего не сказал, а подошел и сердечно расцеловал Маликана, а Миетта плакала от радости.
В этот момент дверь раскрылась, и на пороге показалась женщина. Это была Нанси, красавица Нанси, тонкая штучка и поверенная тайн принцессы Маргариты, предмет обожания пажа Рауля. На этот раз Нанси, которая обыкновенно улыбалась, казалась озабоченной и грустной.
– Что за печальную новость несешь ты мне, Нанси? – спросил принц. – Что такое случилось?
XIV
Нанси удивленно посмотрела на Ноэ и Миетту, которые в присутствии Маликана держались за руки, и произнесла:
– Гм… Разве граф де Ноэ собирается совершить мезальянс?
– Милочка, – ответил Ноэ, – я женюсь на Миетте, но никакого мезальянса тут нет, так как моя невеста принадлежит к родовитой аристократии!
Он ждал, что Нанси будет расспрашивать, каким это образом племянница кабатчика оказалась аристократкой, но хорошенькая камеристка только наморщила брови и загадочно сказала:
– Тем хуже!
– Что такое? – удивленно крикнул принц.
– Очевидно, вы совсем потеряли память, ваше высочество, – ответила Нанси. – Неужели вы забыли, что королева Екатерина поклялась вам щадить жизнь и спокойствие вашего высочества, красотки-еврейки Сарры Лорьо и господ Пибрака и Ноэ?
– Вот именно, я не забыл этого, – ответил Генрих, – и с той поры мы спим очень спокойно…
– О, это составляет большую ошибку с вашей стороны, – договорила Нанси. – Неужели вы думаете, что королева простит вам эту клятву? Ну вот она и поспешила выместить свою злобу на близких вам лицах и, как только узнает, что Миетта будущая графиня де Ноэ, непременно воспользуется тем, что в данной ее клятве не говорится о ней ни слова!
Ноэ побледнел и вздрогнул.
– По счастью, Миетта сегодня же переселится в отель Босежур под защиту моей матери! – сказал Генрих.
– Но ведь и королева Жанна тоже не находится под охраной клятвы, – возразила Нанси.
– Еще чего! – надменно сказал принц. – Моя мать не нуждается ни в какой клятве для своей охраны. Лиц ее ранга никто не посмеет коснуться!
– Ваше высочество, – ответила Нанси, – вы ошибаетесь. Королева Екатерина ненавидит королеву Жанну, и на вашем месте я поспешила бы жениться на принцессе…
– Дитя мое, – перебил ее Генрих, – я вполне присоединяюсь к мнению принцессы, что ты видишь решительно все в черном свете.
– Да, совсем как Кассандра! – заметила Нанси.
– Ты просто с ума сошла!
– Вот совершенно то же самое говорили в Трое и Кассандре!
– Да неужели ты серьезно допускаешь мысль, что королева Екатерина подошлет убийц прирезать наваррскую королеву? – возмущенно спросил Генрих.
– Фи, ваше высочество! Вы слишком плохого мнения о королеве Екатерине! Она отличается слишком большой изысканностью нравов, чтобы пользоваться наемным кинжалом! Да и к чему ей это? Ведь у нее есть ее Рене, который достиг большого совершенства в обращении с самыми тонкими ядами!
– Нанси! – сказал принц, который невольно вздрогнул при ее словах. – Даже если мне придется самому готовить обед для моей матери…
– О, зачем же, ваше высочество, – перебила его камеристка, – вам вполне достаточно обеспечить себя надлежащим залогом!
– Ты говоришь про Паолу?
– Вот именно!
– Ну так хорошо, милая Нанси. Возвращайся в Лувр и будь спокойна! Еще до завтрашнего дня жизнь Паолы будет мне порукой за жизнь королевы Жанны!
– Отлично! – сказала Нанси. – До свиданья, ваше высочество, теперь вы предупреждены! – И Нанси ушла.
XV
Почему же принц Генрих так категорически рассчитывал на Паолу как на заложницу? В объяснение этого мы должны рассказать то, что произошло между ним и Фаринеттой, после того как вдова Гаскариля, увидав в лавочке около раненого Рене Паолу, воскликнула: «Теперь я знаю, чем больнее всего отомстить этому негодяю!»
Генрих схватил ее за руку и оттащил в сторону. Когда они отошли на безопасное расстояние, он сказал Фаринетте:
– Тебе, милая, ни к чему оставаться здесь долее, потому что час мести Рене еще не приспел!
Фаринетта недоверчиво посмотрела на принца. Прежние подозрения вновь проснулись в ней.
– Если вам рано мстить, то вы и не мстите, – резко сказала она, – а я тороплюсь, и ждать мне нечего!
– А я говорю тебе, что ждать надо! – повелительно сказал Генрих.
Фаринетта окончательно рассердилась.
– Да кто вы такой? – крикнула она подбоченясь. – Кто вы такой, чтобы приказывать мне, Фаринетте!
– Я скажу тебе, кто я такой, – спокойно ответил ей принц, – если ты поклянешься, что никому не раскроешь моего настоящего имени.
– А какой мне прок от вашего имени? Что оно может сказать мне? – ворчливо ответила Фаринетта.
– Оно скажет тебе, почему я должен ненавидеть Рене не меньше тебя, – ответил Генрих.
– Гм… Это становится интересным! – воскликнула Фаринетта. – Ну, кто же вы такой?
– Сначала дай требуемую мной клятву!
– Извольте! Клянусь прахом Гаскариля, что я без вашего позволения никому не открою того, что вы мне сейчас сообщите!
– Ладно! Этой клятвы мне достаточно. Меня зовут Генрихом Бурбонским, и я наследный принц Наварры.
Фаринетта испуганно взглянула на принца и сейчас же отвесила ему почтительный поклон.
– Теперь ты должна понять, почему я не менее тебя ненавижу Рене, – продолжал Генрих. – На это у меня имеется тысяча разных причин, но с тебя должно быть достаточно одной: Рене Флорентинец – отъявленный противник гугенотов, а дом наваррских государей издавна слывет очагом и оплотом протестантства. Рене Флорентинец, пользуясь своим влиянием у королевы Екатерины, старается причинить мне как можно больше неприятностей, а я хочу устроиться так, чтобы поразить его в самое больное место. Согласись, что, помогая мне, ты сильнее отомстишь Рене, чем если будешь действовать на собственный страх и риск!
– Я готова во всем повиноваться вашему высочеству, – покорно ответила Фаринетта.
– В таком случае посмотри повнимательнее на это кольцо, – сказал принц, показывая Фаринетте перстень своего покойного отца. – Узнаешь ли ты его, если тебе впоследствии покажут его?
– О, узнаю хотя через сто лет! – уверенно ответила Фаринетта.
– Ну так вот, если к тебе явится человек, который покажет вот это кольцо, то ты будешь повиноваться ему так же, как мне самому; этот человек придет от моего имени! Теперь еще вопрос. Ты, кажется, говорила, что обитатели Двора Чудес поклялись помочь твоей мести за Гаскариля? Да? Значит, если понадобится пара-другая бесшабашных молодцов, у тебя таковая найдется? Да? Отлично! Ну так теперь ступай домой, голубушка, и терпеливо жди моего посланного!
Теперь, когда читателю известна эта сцена, происшедшая между принцем и Фаринеттой, он поймет также, что значило поручение, данное принцем Генрихом Маликану сейчас же после ухода зловещей пророчицы Нанси.
– Милый Маликан, – сказал принц, – вот тебе кольцо, ступай сейчас же на улицу Гран-Хюрлер и спроси в доме суконщика Трепа девицу Фаринетту. Ты покажешь ей это кольцо и скажешь: «Мой господин приказал сегодня же ночью похитить известную вам девушку. Вы не должны причинять ей ни малейшего зла, пока я буду ежедневно навещать вас. Но в тот день, когда я не приду к вам, эта девица поступает в ваше полное распоряжение!»
Вечером того же дня Паола вместе с Годольфином поджидала возвращения отца, который обещался прийти ночевать домой. Вдруг послышался стук.
– Вот и отец! – радостно крикнула Паола.
Годольфин, ничего не подозревая, открыл дверь, но в тот же момент удар чьей-то сильной руки сбил его с ног, и в лавочку ворвалась Фаринетта вместе с тремя рослыми оборванцами.
– Ко мне! На помощь! – отчаянно закричала Паола. Но Фаринетта схватила ее за горло мускулистыми, сильными пальцами и грозно сказала: «Только крикни еще, и я задушу тебя!» – а затем повелительно приказала своим подозрительным спутникам:
– Эй, вы там! Одышка и Волчье Сердце! Свяжите этого молодца и заткните ему рот! Да поскорее!
Приказание Фаринетты было немедленно исполнено. Тогда она обратилась к третьему спутнику, парню колоссального роста, отличавшемуся оглушительным басом:
– А ты, Шмель, взвали себе на плечи девчонку и пойдем' Шмель взвалил себе на плечи упавшую в обморок Паолу, и все четверо поспешно вышли из лавочки.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.