Текст книги "Незавершенная Литургия"

Спустя несколько дней она ему приснилась. Вся сияющая, одетая в какую-то сверкающую мантию, она стояла на хрупком мостике через реку Гремиху. А мосток вот-вот рухнет. Уже видно, как расходятся бревнышки, слышно, как хрустят подгнившие досочки, еще мгновение – и она рухнет в бурлящую на перекатах речку. Но она стоит, не замечая, что из-под ног уходит опора, и загадочно улыбается.

– Эй, ты провалишься! – лишь успел крикнуть Саша… и проснулся.

С тех пор он грезил ею. Всякий раз перед сном он разглядывал свои наброски, сделанные в тот день. Он обращался к ней и просил, чтобы она еще раз ему приснилась, но проходили дни, а она не являлась. За суетой домашних забот постепенно стал стираться из памяти ее настоящий лик…

Но вот однажды, когда Санька отправился в лес за грибами, среди светлого березового леса он услышал знакомое пение: «Видехом свет…» Сначала он подумал, что это у него в душе всплыли воспоминания, но когда знакомый голос эхом отозвался по всему лесу, он встрепенулся и поспешил напролом, сквозь заросли папоротника, на такой долгожданный звук. Чистый, без подлеска, лес просматривался далеко. Сашка во все стороны вертел головой, прислушивался, присматривался, пока среди белых стволов не различил знакомую фигуру. Она! Это была та самая девушка, которую он не чаял уже и встретить. Значит, это был не сон, не видение. Значит, она где-то здесь рядом живет, может дачница московская. Или в гости к кому приехала. Значит, он может видеть ее часто. Сашку бросило в жар. Он выровнял дыхание и сделал вид, будто не бежал только что сломя голову, а так себе – прогуливается.

Ее нельзя было не заметить, белизна ее платья была светлее берез и просто сияла на солнце. Она шла своей легкой походкой, мягко, по-кошачьи касаясь березовых стволов, и пела. О, что это было за чудное пение! Ей на множество ладов аккомпанировал птичий хор. Голос ее взмывал в небесную синь, и от этого пения Сашкино сердце переполнялось радостью и счастьем.

Они двигались навстречу друг другу. Саша не сводил с девушки глаз. Ему в ней нравилось все – походка, голос, осанка, манеры. Завораживали ее роскошные волнистые волосы, стянутые золотой лентой, струящиеся складки белого платья. Он понимал, что это не учтиво – не отрываясь смотреть на малознакомого человека, но не мог с собой сладить. Тем временем она завершила музыкальную фразу и заметила его.

Их разделял куст дикой малины. Лицо Сашки расплылось в широкой улыбке.

– Здравствуй! Ты помнишь меня? Мы виделись на берегу, ты показывала мне, как рыбу… это… ловить.

Она молча ответила ему легким поклоном с полуприседом, чуть приподняв края платья. Это было что-то из этикета благородных девиц, такое приветствие он видел лишь в кино и потому решил ответить также по-киношному, щелкнув каблуками резиновых сапог, он выпрямился и резко кивнул. Надеясь, что это вызовет смех, он был готов в ответ рассмеяться, но его экстравагантный поклон был принят.

– Гуляешь?.. А я вот… грибы… – Санька, махнув корзиной, изо всех сил старался начать разговор.

Девушка спокойно смотрела ему в глаза и внимательно слушала его, но сама не издала даже звука.

По выражению ее лица он чувствовал, что его слышат и понимают, но на его вопросы она не отвечала, и вскоре он перешел на монолог.

– Здесь в основном белые и красноголовики. Мы их сушим на зиму в русской печи. Я сюда почти каждый день хожу, пока грибы идут. Ты не боишься босая ходить? Здесь бывают гадюки. У тебя пакета нет, хочешь дам? У меня есть в запасе, грибов наберешь. Или ягоды, тут всего полно. Тут красиво, если вверх посмотреть, а я тут уже все исходил вдоль и поперек, так что все больше под ноги смотрю. И тебя бы не заметил, если бы не запела. Ты красиво поешь. Как настоящая певица! А я тогда, ты ушла… а я леща вытащил под три килограмма. Это было здоровски. С твоей помощью.

«Она иностранка, – вдруг подумал Саша. – Она по-нашему понимает, но не говорит». Интуристы, проплывавшие на теплоходах по Волго-Балту, выходили на берег в трех километрах отсюда на «зеленую стоянку». Потому ему уже доводилось встречать разного рода иностранцев. Но чаще это были люди пожилые, тараторившие без умолку каждый на своем языке. Они улыбались во все свои вставные зубы и щедро одаривали деревенских мальчишек невиданными сластями. Они всегда укомплектованы фотоаппаратами или видеокамерами и одеты очень модно, даже старики. В этом отношении его гостья не походила и на иностранку.

– Ты сейчас куда? Если по этой тропке, то мы выйдем к Краснову, а так – на Родино. А если перейти овраг, то можно спуститься к реке, – Санька махнул в сторону Волго-Балта.

Девушка, повинуясь его жесту, медленно двинулась к оврагу. Он пошел рядом, весь сияя от счастья. Чтобы скрыть свое волнение, он болтал без умолку, украдкой бросая взгляд на странную гостью. Он не мог определить ее возраст: внешне она могла быть его ровесницей, но у нее была идеальная кожа, без характерных девчачьих прыщей. У нее были идеальные черты. Она была будто не живая девушка, а античная статуя, только без мраморной бледности. Саша понимал, что все время смотреть на нее неучтиво, но ничего не мог с собой поделать и в те мгновения, когда она отводила взгляд, бесстыдно любовался ею.

Они шли сквозь заросший овраг. Саша, как джентльмен, прокладывал дорогу, шествуя спиной вперед и придерживая хлесткие ветки. Она шла по его следам, одной рукой изящным жестом придерживала платье, а другой – спадающие на плечи волнистые локоны. Идя плавным, почти балетным шагом, она ставила ножку так аккуратно, что под нею не треснул ни один сучок. Она так охотно шла туда, куда он ее вел, что ему подумалось: «Не пригласить ли ее в гости?» Но только дальность пути сдерживала его от столь дерзкого предложения. Однако одно то, что в эту минуту она была рядом, позволяло ему чувствовать себя на седьмом небе от счастья.

– Я обычно сюда не захожу. Заглянул на всякий случай, и надо же – ты тут гуляешь… Здесь мало кто ходит. Клещей боятся. А мне не страшно, у меня сделана прививка противоэнцефалитная. А ты даже косынку не надела. У нас девчата в лес только в косынках ходят. Не подумай, что я пугаю…

Из влажной топкости оврага поднялось облако комарья, существ той назойливой породы, которым всякого рода репелленты лишь прибавляют аппетита. Сашка, привычно сгоняя их со своего носа, обратил внимание, что его спутница ни единым жестом не выдала раздражения по поводу роящегося гнуса. И они оказались к ней совершенно равнодушны и пролетали мимо нее так, будто ее и вовсе не было. Зато Сашу они облепили вплотную, он вынужден был затянуть лицо в брезентовый капюшон и обмахиваться сорванной веткой. Так, воюя со звенящими в воздухе насекомыми, он поднялся на высокий гребень оврага, с которого открывался дивный вид на излучину реки. Его спутница послушно следовала за ним.

– Вот где красота-то! – окинул он взглядом открывшуюся панораму. – Здесь, между прочим, отличный пляж. Мелко и песок. Ты любишь купаться? Я – очень. Начинаю в мае, а заканчиваю в октябре. Ну, еще ныряю в прорубь зимой, на Крещенье.

Его последние слова как-то особенно отозвались в молчаливой собеседнице. Она развернулась к нему с выражением, будто что-то недослышала.

– Не веришь? Правда! Меня дедушка научил. Мы с ним каждый год на этот праздник делаем на Шексне прорубь и окунаемся. И ничего страшного. Сначала, конечно, баню натопим и после купания бежим греться. Зато целый год не болеем, даже гриппом. – Сашка был доволен, что нащупал тему, которая ее заинтересовала, и раздухарился. – Окунаться надо три раза. Я беру палку такую, метра два, и перед купанием разбиваю ею лед (он быстро намерзает), затем чищу полынью. Потом держу эту палку наперевес и прыгаю в прорубь. Концы палки опираются на края проруби, и я повисаю в воде, как на турнике, и подтягиваюсь три раза. А перед этим постою чуть-чуть босиком на снегу, перекрещусь и крестик поцелую.

Чтобы придать своим словам максимум выразительности, он обломал сухой сучок с ближайшего дерева и показывал, как он орудует палкой. А при последних словах он обмахнулся крестным знамением и, вынув из-за ворота тельный крест, картинно чмокнул его на ладони. В этот момент глаза девушки широко распахнулись, улыбка слетела с ее уст и лицо изобразило священный трепет. Она издала глубокий вздох, отступила на шаг и опустилась на колени. Ее руки сложились крестообразно на груди, и тонкие пальцы коснулись хрупких плеч. Саша, растерявшись, замер. Тем временем девушка пала ниц к его ногам, простирая вперед руки. Каштановые кудри рассыпались по траве.

Преодолев оцепенение, Саша присел возле нее на корточках.

– Ты что? – он протянул к ней руку. – Вставай давай!

Героиня его снов лежала перед ним такая беззащитная и досягаемая. Он коснулся ее предплечья, но вместо ожидаемой мягкости рукава его пальцы уперлись в холодную твердость. По белому глянцу ткани выступили черные мазки. Он вздрогнул. Это были не руки, а… березовые ветви. Мурашки холодной волной прокатились по его спине. Перед ним лежал невесть откуда взявшийся березовый кряж с двумя ветвями. Сашкины ноги непроизвольно сработали, как лапки кузнечика. Он резко отпрыгнул и покатился по крутому косогору к реке. И это как нельзя лучше подходило к его теперешнему внутреннему состоянию, потому что в голове его все перемешалось – березы, травы, от ветра склоняющиеся в поклоне, бездонный взгляд воды. Пока он катился вниз, успел вспомнить о корзине с грибами и забыть о ней. В низкорослом кустарнике и траве он промял зигзагообразную дорожку, пока наконец не выкатился на ровный берег. Какое-то время он лежал с широко раскинутыми руками и глядел в небо. В висках стучало, и перед глазами все проносилось круговертью. Потом он, пошатываясь, встал, растерянно отряхнулся. Боясь поднять глаза туда, где еще минуту назад разговаривал с таинственной незнакомкой, он сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее побежал в сторону дома. Поделиться с кем-нибудь всем происшедшим не представлялось возможным – не поверят, а то и еще хуже – засмеют. Он бежал без остановки, что было прыти, мотая на ходу головой, словно пытался что-то из нее вытряхнуть.

– Я спятил? Я спятил. Я спятил!

После этого случая Сашка и вовсе потерял покой. Прикидывал и так, и эдак, но не мог объяснить происшедшее. В его голове роились вопросы: кто она? откуда она появляется? как ей удается бесследно исчезать? что означает ее пение? Если раньше пределом его мечтаний было только ее увидеть, то теперь он даже боялся вновь с ней повстречаться. Не знал теперь, как себя с ней вести. Он даже не знал, есть ли она на самом деле или это плод его воспаленного воображения. В результате долгих размышлений в его тетради вырос столбец предположений:

иностранка

инопланетянка

привидение

фея

русалка (сухопутный вариант)

колдунья или ее жертва

виртуальная голография

клон

Насчет последнего Сашка плохо понимал, но, по его разумению, это был какой-то синтетический человек. Мало что из этого списка его утешало. Но с тех пор его жизнь обрела смысл. Он был обескуражен, растерян, у него появилась проблема, которую он должен был решить, загадка, которую он должен был разгадать. Причем один, без подсказки или подглядывания в ответ. Решение этой непридуманной головоломки и сделало осмысленным его существование. Можно было сразу сдаться и признать себя сумасшедшим, пойти лечь в психушку, сожрать ведро таблеток и успокоиться. Но, с одной стороны, он был уверен в ясности своего рассудка, а с другой – как говаривал Н. В. Гоголь в свое время: «Нет для русского человека большего оскорбления, чем быть названным дураком». Потому-то Саша и не спешил прослыть мальчиком-с-приветом, а для этого решил повысить свой интеллект, зачастив в Гледенскую районную библиотеку.

Библиотека эта, хоть и располагалась в ветхом здании бывшего купеческого дома, славилась на всю область богатством своих фондов. Бессменный вот уже на протяжении тридцати лет директор ее, Мария Ивановна, не позволила в трудное время унизиться до пополнения фондов литературой сомнительного содержания, и даже на платном абонементе у нее не было цветного и глянцевого ширпотреба. Зато всевозможные энциклопедии по разным отраслям знаний, большой выбор периодики на любой вкус и книжные новинки отечественных и зарубежных писателей были широко представлены на книжных полках. Сашка любил читать и был одним из постоянных посетителей библиотеки. Библиотекарши уже знали круг его разнообразных увлечений и, приветливо улыбаясь при его появлении, сразу, как он заходил, предлагали ему то, что могло бы его заинтересовать. Но с недавних пор в сферу его интересов попали вопросы, дотоле не исследованные.

– Будьте добры, мне что-нибудь о паранормальных явлениях.

– Это про Бермудский треугольник или Лохнесское чудовище? – уточнила библиотекарь.

– Нет, скорее о полтергейсте и гуманоидах, – пояснил Саша, и с того раза каждый день он приходил в читальный зал и, обложившись книгами, пытался разгадать тайну неизвестной девушки.

Целыми днями и ночами его преследовали душераздирающие истории о разных привидениях, заклятиях и превращениях, от которых при богатом воображении кровь стынет в жилах, но ни одного подобного своему случая он не вычитал и потому так и остался в недоумении. Происшествия с инопланетянами были более убедительными и менее страшными, но и тут ему не удалось найти кого-то, даже отдаленно напоминавшего девушку из его грез. Скоро ему наскучила эта тематика, и однажды он взял в руки оккультную литературу. Это была большая толстая книга, где давались практические советы по магии и колдовству. Не особо вникая в смысл заклинаний, он скользил взглядом по цветным страницам, где изображались какие-то мудреные знаки и фигуры людей в разных позах за совершением того или иного ритуала. Не успел он как следует устроиться с этой книгой, как почувствовал сначала слабый, а затем все усиливающийся резкий запах. Эти миазмы были ему знакомы – пахло так, будто где-то нагадила кошка. Он заглянул под стол. Под столом было чисто, на подоконнике дремала какая-то кошка, но пахло именно у его стола. Он тихо встал с тем, чтобы пересесть в другое место, и тут взгляд его остановился на дальнем, у самых полок, столе. За ним сидела ОНА. Знакомые тонкие пальцы перелистывали страницы какого-то пожелтевшего фолианта. Лента, которой были перевязаны ее волосы, сияла золотом над склоненным челом. Саша мог побиться об заклад, что ее не было, когда он входил в библиотеку. Несколько секунд, затаив дыханье, он так и провисел в полуприседе над своим стулом, пока его книжка не выскользнула из-под мышки и не бухнулась об пол. Народец встрепенулся, читатели оглянулись на него, девушка подняла глаза. Этот взгляд сразил его. Он присел на корточки и, не глядя, на ощупь пытался поднять свою книгу, теперь уже не замечая никого вокруг.

Девушка улыбнулась ему как старому знакомому и пригласила сесть рядом, похлопав ладошкой по стулу возле себя. Саша оставил растрепавшийся том на своем смердящем столе и, словно загипнотизированный, двинулся в конец читального зала. Напротив, у стола, где сидела рыжеволосая красавица, благоухали дивные ароматы. «Какие у нее хорошие духи», – подумал он, чуть дыша, присаживаясь возле нее.

– Здравствуй!.. Ты и читать?.. А я вот… Не ожидал. Просто ты всегда так внезапно появляешься и… уходишь как-то незаметно…

Она привычно хранила безмолвие, но Саша, как ему казалось, уже научился понимать ее молчание.

– Я здесь почти каждый день сижу, но тебя не видал. Ты, наверное, здесь первый раз? У нас очень хорошая библиотека, ее все хвалят. Покажи, чего читаешь?

Девушка охотно развернула к нему свою книгу. Это было старинное издание. Толстые корочки были обтянуты коричневой глянцевой кожей, а с задней крышки свисали две застежки с бронзовыми накладками. Листы были грубые, голубоватого оттенка, и два столбца на каждой странице были испещрены непонятными старославянскими буквами. Буквы эти, знакомые и непривычные одновременно, были выведены коричневыми чернилами чьей-то уверенной рукой.

– Ну, я это не разберу, – пожал плечами Саша. – Я эту азбуку не знаю. А о чем эта книга? Тут есть картинки?

Незнакомка перевернула насколько страниц и показала Саше иллюстрацию. На старинной гравюре изображалась церковь. В ней он без труда узнал церковь на острове, мимо которой не раз доводилось проплывать на лодке. Только она была не в воде, а на берегу, не разрушенная и построенная из бревен.

– А, вот это я узнаю! Это церковь наша. Та, что на Волго-Балте. Или нет?..

Девушка указала на подпись под картинкой. И лишь только она коснулась строки своим музыкальным перстом, как одно слово из темного стало пунцоветь, пока на засветилось красным цветом, словно накалившийся тэн. Саша весь сжался изнутри, но виду не подал и прочел: «Х р а м ь». Как бы отозвавшись на такое прочтение, слово словно выключилось, и буквы вновь «остыли» до черного цвета. Незнакомка отрицательно покачала головой и прикрыла пальцем последнюю букву.

– Храм? – сделал он еще одну попытку. – Ах, это ж не мягкий, а твердый знак! ХРАМЪ.

– Храм, – вдруг произнесла девушка, таким же мелодичным голосом, каким некогда и пела.

«Она может говорить!» – Сашка от восторга просиял и остальные слова одолел гораздо быстрее.

– ХРАМ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ. Буквы сияли красным цветом и светлели волной по мере прочтения. Девушка радовалась не меньше Саши. Она от удовольствия даже пару раз хлопнула в ладоши и повторила за ним:

– Храм Покрова Пресвятой Богородицы!

– Ну, раз уж мы больше не играем в молчанку, может, давай познакомимся? – Саша осмелел и, поднявшись со стула, представился: – Александр. Можно просто Саша. А тебя как зовут?

Незнакомка сначала смутилась, а затем взяла из Сашиной руки свернутую в рулон тетрадку и карандашом, что лежал тут же на ее столе, черкнула несколько слов. Потом она свернула тетрадку, отдала ее Саше и поднялась. Толстую книгу свою девушка, обернувшись, поставила на ближайшую полку и направилась к выходу. Санька, побоявшись потерять ее из виду, по параллельному проходу поспешил за ней. На ходу он подхватил со своего места книгу по практической магии, от которой на него вновь пахнуло какой-то гадостью.

Он нагнал девушку в гардеробе. Сквозь окно коридора было видно, что на улице идет дождь. А она была все в том же легком платье и босиком. Саша, как чувствовал, прихватил с собой зонт и теперь мог со всей галантностью, на какую был способен, предложить своей странной спутнице идти под одним зонтом. Он за краткие минуты общения сумел разглядеть ее поближе и вполне был уверен, что она уж точно не привидение. А она тем временем распахнула двери и, опершись о косяк, смотрела на струи дождя, падающие с шиферного козырька.

– Как же ты в такую слякоть без зонтика и босиком? Хочешь, я тебе свой зонт дам? – Он хотел было ринуться к гардеробщице, но девушка вдруг протянула руку и подала ему свой номерок.

– Ага! Значит, у тебя все же есть плащ? Хорошо, я мигом принесу.

Он протянул гардеробщице два номерка. Она подала ему его куртку и зонт. Он одевался и ждал ее одежду. Вместо этого гардеробщица уселась в кресло и, нацепив очки, принялась за газетный кроссворд.

– Простите! – позвал ее Саша. – Я вам два номерка подавал.

– Ну и молодец, что нашел его.

– Что значит «нашел»? Мне его девушка подала, там ее одежда.

– Нет, молодой человек, на тридцать второй я давно уже не вешаю, он у меня потерялся месяц назад. И где, вы говорите, его нашли?

Саша кинулся к двери. В открытом проеме стоял лишь хрустальный занавес дождевых струй, хлюпали водостоки и веяло свежестью. Ее не было.

На подоконнике лежала зеленая трубочка Сашиной тетрадки. Он грустно подошел к ней и развернул страницы. Там на одном из листочков было написано карандашом буквами славянской азбуки:

«И ВСЯКО ЕЖЕ АЩЕ НАРЕЧЕ АДАМ ДУШУ ЖИВУ, СИЕ ИМЯ ЕМУ».

На следующий день в магазине Саша повстречался со своей учительницей по литературе. Она была как нельзя кстати. Это именно она впервые на одном из уроков в Сашкином классе показывала старославянские буквы и рассказывала о них. Саша ухватился за эту встречу как за спасательный круг. Уже через пару часов он сидел дома у литераторши со своей тетрадкой, в которой загадочная девушка оставила свой автограф по-славянски.

– Ну, это можно перевести так, – изрекла учительница, пробежав глазами по строке. – «И как назвал Человек всякое животное, так и стали его называть». Думаю, что слово «Адам» здесь означает – просто Человек, в смысле человечество. Хотя, возможно, это строка из Библии. В Книге Бытия есть такой сюжет: Бог приводит к человеку животных, которых Он создал, и предлагает дать им имена и выбрать среди них себе помощника. Если я не ошибаюсь, то это где-то в начале. Давай-ко глянем.

Она сняла с полки черный том с крестом на обложке и, полистав несколько минут, радостно воскликнула:

– Смотри-ко, точно! Глава вторая, стих девятнадцатый, в конце: «…как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». Вот тебе и перевод.

– Спасибо, я все понял. Я должен сам ее назвать…

Так она стала Светой. Это имя Сашка выбрал не случайно. Во-первых – она всегда сияла, как звездочка, а во-вторых – она все время пела про «Свет истины». Когда она обрела имя, он почувствовал, что может считать ее своим другом. Теперь он вновь ждал ее появления, чтобы назвать ее по имени.

Но она не спешила себя явить, и Санька вновь отправился в библиотеку. Ему очень захотелось прочитать ту книгу, что он видел в руках у Светы. К его удивлению, этой книги на месте не оказалось. Библиотекарь пояснила:

– Там у нас собрания сочинений, из серии подписных изданий, а книг, подобных той, что ты описываешь, у нас нет. Это еще в библиотеке Областного исторического музея можно увидеть, и то в закрытом фонде. Чтоб туда попасть, нужно иметь особое разрешение.

– А где еще я могу прочитать про затопленную церковь на Покровском острове?

– Посмотри альманах «Гледенск», их вышло два тома.

– Там на русском или на славянском?

– Конечно, на русском…

Правда, сколько он ни искал что-нибудь об этой церкви, в исторических очерках мало что было про храм Покрова Пресвятой Богородицы, буквально общие слова: «Построен в конце XVIII века на месте сгоревшей деревянной церкви. При церкви было кладбище». И все.

За более полной информацией Саша отправился в Краеведческий музей, с директором которого он был знаком по школе. Он вел в его классе кружок «Истоки», на котором они изучали историю родного края. Но, увы, и здесь его ждало разочарование. Как выяснилось, древние архивы сгорели вместе с деревянным храмом, а более поздние не были сданы приходской общиной и также пропали. Потому-то и нет подробных описаний, ни истории храма, ни его убранства, ни сведений о тех, кто строил.

– Эта книга еще не написана, – улыбнулся директор. – Но ты можешь попробовать ее написать. А мы поможем. Поспрашивай местных жителей, покопайся в архивах, мало ли что. Если нужны будут рекомендации – я все сделаю. Эта церковь – белое пятно в истории нашего района. Мало кто про нее что знает. И туда не попадешь – страшно, вот-вот рухнет. Если у тебя получится полновесное исследование, то мы его опубликуем в очередном альманахе «Гледенск». Как раз сейчас мы собираем материалы для третьего выпуска. Вот и выходило, что той книги, что он видел, не было и в помине. И никто ничего не знает. И опять вопросов больше, чем ответов. Делать было нечего. Он занялся краеведением. И до того-то Санька не пропускал ни одной руины, чтобы в ней не покопаться, а теперь ему предстояло исследовать самую таинственную из всех окрестных церквей – Покров. Его увлечение поглотило его целиком. На каникулах времени было полно, и он принялся писать историю засучив рукава. Для начала он перезнакомился со всеми стариками в округе и докучал им одним лишь вопросом: «Что вы знаете о церкви на острове?» Пожилой народец охотно делился воспоминаниями. В основном рассказывали всякие страшилки – кто и как поплатился за свое любопытство или кощунство, но встречались и дельные рассказы. Раз Санька даже ездил в областной архив, где читал подшивки Епархиальных ведомостей. Так постепенно, хотя бы для себя, он выяснил, что это была за церковь. Для окончательного оформления работы не хватало только набрать ее на компьютере и сделать несколько снимков. Но подплыть к объекту исследования на расстояние удачного кадра не представлялось возможным. Во-первых, из-за диких зарослей туда было не попасть, а во-вторых, люди отговаривали. И он решил: «При случае». И случай вскоре представился.

ОНА вновь явилась нежданно. На этот раз Саша увидел ее за городом, когда ехал домой на велосипеде. Он заметил ее издали, пригляделся: несомненно, это была она. Неспешно она шла в сторону Старого Села. Между Гледенском и Селом было километра три. Дорога шла по зеленым лугам, на которых паслись овцы и козы. Дорога представляла собой хорошо накатанную грунтовку, с кустами вдоль канав, и пылила, когда по ней проезжали машины.

– Света! – одними губами прошептал он.

Она, будто услышав его, оглянулась и остановилась. Санька приналег на педали и вскоре нагнал ее.

– Здравствуй! – ответил он на обычный ее поклон, слез с велосипеда и пошел с нею рядом. – Куда идешь?

Она, улыбаясь, взглянула на него. Он учащенно дышал и сиял. Света показала рукой на ответвление пути, небольшую грунтовую дорогу, ныряющую в кусты.

– Это на реку дорога, к затопленной барже, – авторитетно пояснил Саша. – Там рыбалка хорошая. Рыбачить будешь?

– Идем на источники вод! – проговорила она.

– Там я не знаю родников. Может, ты пить хочешь, так у меня с собой минералка есть.

– Аз дам ти пити, да не вжаждешся во веки.

– Ну, давай угости, покажи мне свой родник.

Они свернули в тенистую гущу небольшого перелеска. Заросшая травой старая дорога, по которой Сашке еще не доводилось ходить, закруглялась легким поворотом прямиком к реке. Иногда на ней попадались большие коричневые лужи, которые приходилось обходить по бурьяну обочины. Одно было приятно – жара летнего полдня здесь не чувствовалась. Пели птицы. Пахло грибной сыростью. Саша, пользуясь случаем, стал рассказывать о своих исследованиях. Света с интересом слушала его.

– Это так интересно! – восторженно повествовал он. – Если там и правда не было разграблений, то могло сохраниться все церковное убранство.

– Хощеши ли, да явлю ти велелепие то?

– Как же? Хочу, конечно! Только вот как туда попасть? Там же кругом вода!

– Воистину, речные потоки веселят град Божий, святое жилище Всевышнего, Бог посреди его.

– Бог? Мне он представляется на Небе. Где-то очень высоко, а храм – это место, куда Он иногда заглядывает.

– Разве не ведаешь ты, что ты есть храм Божий и Дух Божий обитает в тебе?

– Во мне? Что-то для меня это мало понятно.

– Бог призре с Небеси и предизбрал тебя от рождества твоего, дабы ты исполнил пророчество: «По сих обращуся и созижду скинию Давидову падшую. И то, что в ней раскопано, созижду и исправлю его. Яко да взыщут прочии человецы Господа и вси языцы, в них же наречеся имя Мое».

– Ну и ну! – только и смог выдавить из себя Саша.

Промолвив такие странные слова, Света свернула с дороги на едва заметную тропинку. Тропа сбежала в неглубокую канавку и, змейкой огибая корявые стволы ольхи и осины, вывела их к небольшому роднику. Сам источник был некогда обложен срубом, но теперь только следы его виднелись в глубине колодчика в хрустальных переливах воды. Дерево было покрыто причудливыми водорослями желтых и оранжевых оттенков, что походило на декоративный орнамент. Изливающаяся вода разделялась на два рукава и небольшими ручьями расходилась в разные стороны. Вода в них была прозрачна и холодна. Саша склонился над родником и заглянул в бездонный колодчик. Там он увидел отражение своего недоуменного лица и ниспадающие каштановые локоны Светы.

– Света, я не отказываюсь, но на самом деле я мало что могу. Если только помочь кому-то, потому что и правда жалко церковь. Ты не знаешь, отчего так произошло, что церкви кругом порушили, они же такие красивые? Почему Бог допустил это?

– Упредил Господь люди своя, глаголя: «Аще же отвращающеся отвратитеся вы, и чада ваша от Мене, и не сохраните заповеди Моих, и повелений Моих, и пойдете и поработаете богом иным, и поклонитеся им, то истреблю Я избранных с земли, юже дах им. И храм сей высокий, его же освятих имени Моему, отвергу от лица Моего, и будет народ избранный в погубление и глаголание всем людем. И о храме сем высоком всяк преходяй сквозе его возсвищет и речет: «Чесо ради сотвори Господь тако земле сей и храму сему?» И рекут: «Понеже оставиша Господав своего и прияша боги чуждыя, и поклонишася им, и поработаша им, сего ради наведе Господь на ня зло сие».

Света развела поверхность вод руками, зачерпнула полные ладони и протянула чистую, как хрусталь, воду Саше. Тот зажмурился, как кот на солнцепеке, и с наслаждением припал к студеной водице. Но от холода ломило зубы, и он сделал лишь три глотка.

– Все, больше не могу, холодно, – поговорил он, согревая губы рукой.

Остатки воды в ладонях Света подбросила вверх. Они рассыпались миллионами капель, которые, радужно сверкая, оросили их благодатным кроплением. Саше стало так хорошо и радостно. Словно в некоем опьянении, он сам, зачерпнув, подкинул вверх пригоршню воды, и она пролилась над ними сверкающим дождем. Они смеялись. Сашкино сердце ликовало. Света плесканула на него из родника, он по-детски ответил тем же. Все промокшие, они вскочили и побежали по лесу друг за другом. Сначала Света убегала, скрываясь за деревьями. Потом убегал Сашка, с глухим хрустом роняя подгнившие березки. Так резвясь, выбежали они из леса на берег Шексны.

Ясный день открывал великолепную панораму. Небо было нежно-голубым и дарило этот цвет речным просторам. Там, вдали, куда смотрела Света, виднелся зеленый остров с развалинами храма. Она посерьезнела, перевела дыхание и спустилась к старой барже. На барже, против обыкновения, никого не было. Ее ржавая палуба наполовину была погружена в воду, другая же раскалилась на солнце как сковорода.

– Можно искупаться! – предложил Саша.

Света покачала головой.

– Ну, если ты стесняешься, я могу отойти, мне все равно за великом надо вернуться. Давай, пока я сгоняю, ты окунись. – Саша вдруг вспомнил, что мама просила его не задерживаться.

– Пребуди зде со мною, – грустно ответила Света. – Не спеши в дом свой. «Аще время убо ти жити в доме твоем истесанном, храм же Мой в запустении», – глаголет Господь.

– Хорошо! Я останусь, если ты хочешь. И мне хочется восстановить этот храм и другие тоже. Мне хочется, чтобы все наши памятники стали живыми, а не просто свидетелями старины. Но на это все надо много денег. Очень много денег. А где их взять?