Текст книги "Мой нежный хищник"

– А все-таки, Веймар, есть то, чего я еще об этом замке не знаю? Или скорее о тебе? Какая-то древняя традиция или легенда, правильно?

– Я тебе потом расскажу, осталось недолго ждать… расскажу перед свадьбой… Если ты, конечно, не испугаешься.

– Я с тобой ничего не боюсь. Ты же всегда будешь рядом?

– Конечно! «А как же иначе… Гарр-ах…».

У волка и впрямь сегодня было дремотное настроение, все пока шло хорошо и не требовало его непосредственного вмешательства. Эти двое стояли сейчас близко друг к другу, их ладони переплелись, их глаза смотрели в одном направлении, а губы мужчины осторожно касались золотистого локона на виске женщины… Можно было немного вздремнуть, пусть сами разбираются.

На следующий день Катя проснулась поздно, за окнами шел дождь, немного похолодало. Сирма всерьез беспокоилась, не разжечь ли в комнате камин, и получив утвердительный ответ, принялась орудовать железной клюкой поправляя сложенные горкой поленья.

Завернувшись в одеяло, Катя лениво мечтала о завтраке прямо в постель, пыталась угадать, как встречают родители первые заморозки в другом мире и неспешно планировала распорядок дня.

«Уж нам ли – сибирячкам, бояться небольшого дождика? Зато как приятно будет в теплой кухне готовить гороховую запеканку со сливочным маслом и травами…»

– А Веймар еще не выходил?

– Господин барон недавно уехал, какие-то люди попросили его защиты от нападок соседской охотничьей своры. На границах Волчьих земель в это лето и так неспокойно, да еще неподалеку гостит этот высокомерный Холле. У нашего барона с ним давние разногласия, а уж прислужники Холле не упускают возможности «пощипать» наших крестьян.

– Видела я этого Ряженого…

До обеда Катя выслушала полный отчет Нариды о пополнении запасов муки и колбас в кладовой, понаблюдала за тем, как молодые служанки кроят крашеные холсты на постельное белье, досконально изучила устройство ножной прялки. «Крутись, вертись, мое колесо, тянись, тянись, шерстяная нить…»

Между старой домоправительницей и будущей хозяйкой установились вполне дружеские отношения, однако старшая из них не упускала случая продемонстрировать госпоже свой кулинарный опыт и знание жизни. А Катя порой откровенно тосковала, вспоминая волнительный вчерашний вечер, и места себе не могла найти в ожидании Веймара.

«Неужели я влюбилась? Влюбилась в барона Волчьих земель и взаправду стану его женой? Неужели это все не во сне и он тоже любит меня? Невероятное чудо… И три недели осталось до того, как мы с ним перед людьми и богами станем единым целым! Как их прожить, эти дурацкие три недели… Вот его нет все утро, а я уже с ума схожу, где он, что с ним… Нет, мне непременно надо отвлечься».

Убедившись, что дождь кончился, и земля парит теплой влагой, Катя переоделась в свою «походную» одежду и ни у кого не отпрашиваясь, выбралась на прогулку.

«Интересно, явится волк или нет, понял ли меня вчера? Ведь исчез так неожиданно… Что ему до меня – дикому зверю, своих хватает хлопот».

Она с трудом добралась через мокрый луг до мелководной тихонькой речушки, сапожки вязли в размокшей глине. Катюша даже успела пожалеть о неосмотрительной «вылазке», но вдруг увидела на другом берегу своего вчерашнего серого друга. Волк сделал несколько быстрых прыжков из стороны в сторону и даже покрутился на месте, выражая искреннюю радость от появления будущей хозяйки Ульфенхолл.

Солнце, между тем, словно раскаиваясь за утреннюю хмарь, теперь немилосердно палило, желая вернуть в свои чертоги весь запас истраченной воды. Недолго думая, Катя разулась и стащила с себя теплую безрукавку.

– Что тут у них за страна, утром от холода из постели не выберешься, а в обед просто Африка да и только. Ну, привет, дружище! Ты хоть не вымок? Конечно, нет! Попробуй-ка промочи такую знатную шубу!

Катя весело потрепала Волка по загривку и аккуратно подвернула брючки до самых колен. Зверь крутился рядом и будто бы даже пытался ей с этим делом помочь, хотя, кажется, больше был занят голыми Катиными ножками, чем ее одеждой.

– Ай, не лезь, я немного боюсь щекотки! Вот же шалун! Если бы эту сцену видел Веймар, непременно полез бы драться, но ведь ты зверь, с тебя-то какой спрос.

Катя смеялась, да и волк был невероятно рад такому развитию событий, иначе с чего бы он вдруг лизнул ее прямо в лицо, а потом в тот треугольничек белой кожи на груди, что был виден из распахнутого ворота блузки. Катя неловко качнулась назад, совершенно не ожидая от зверя столь бурного проявления дружеских чувств.

– Ну, и что ты натворил, чудик! У меня вся рубашка промокла, смотри… Что мне, идти домой? Не хочу… Я бы искупалась с удовольствием и высушила одежду на берегу, но здесь так мелко… И кто-нибудь еще заметит из замка.

Волк вдруг ухватил Катю за штанину крепкими зубами и потащил в сторону леса.

– Что ты делаешь, дурачок! Это же мои единственные джинсы, ничего, что подпольного производства, мне бы их еще надолго хватило… Осторожно, говорю! Отпусти! Я поняла, что ты куда-то меня зовешь, ну, пойдем, если это не очень далеко, конечно… мне, правда, «его милость» разрешили болтаться по всей округе, но нельзя же злоупотреблять доверием… Веймар куда-то опять исчез… скучаю… просто не могу без него… представляешь?

Волк резко разжал челюсти и уставился на Катю с удивлением. Та в ответ пожала плечами и тяжко вздохнула.

– И что ты на меня смотришь? Да, влюбилась! Как последняя дура! А, почему сразу как дура… подумаешь, ну, барон… Я полюбила бы его и без замка… и без подарков… он удивительный… необыкновенный… у него такие глаза… вот, почти как у тебя, тоже иногда золотистые.

Волк немедленно отвернулся и потрусил вперед, впрочем, постоянно оглядываясь, идет ли за ним следом Катюша. Так вскоре они добрались до ближайшего леса на новом пригорке, а спустившись в небольшую лощинку, она обнаружила, что речушка размыла пологие песчаные берега в небольшом котловане наподобие чаши.

И за редкими деревьями Катю уже не было видно даже со сторожевых башен замка, так что лучшего места для купания и придумать нельзя. Однако никто не спешил…

– Наверно, вода совсем холодная, утром шел настоящий ливень. Нет, нет, что ты, я же просто так сказала, я не собираюсь тут барахтаться.

Тогда Волк сам подбежал к маленькому водоему и ткнул носом воду, а после чего вполне удовлетворенно фыркнул и выразительно уставился на колеблющуюся девушку.

– Утверждаешь, что она уже успела нагреться? Сейчас проверим…

Катя босыми ногами зашла в воду у самого берега и скоро сама убедилась, что купаться в таком «парном молоке» было бы одним удовольствием. Оставалось всего-ничего – скинуть одежду и окунуться. Напевая задорную мелодию, она собрала волосы в узел потуже и укрепила прическу лентой, что прежде служила лишь украшением.

Потом Катя сняла промокшую на спине рубашку и разложила ее на высоком бережке под жаркими лучами, «высохнет за пять минут». Сейчас же рядом легли потрепанные джинсы, и Катя с наслаждением потянулась, оставаясь в коротенькой белой маечке, что удобно поддерживала грудь и шортиках из такого же приятного эластичного материала.

Кстати, этот комплект своеобразного белья, как и несколько других пар одежды еще вчера вечером она получила от лучшей швеи замка. Все было раскроено и сшито по Катиным просьбам за пару дней.

Волк какое-то время стоял, как каменный, безмолвно взирая на полуодетую девушку, а потом отчего-то засуетился и отвернулся, с явным намерением бежать прочь.

– Эй, постой-ка! Я же тебя не гоню… Ты вполне можешь остаться, только отвернись, я тебя тоже немножко стесняюсь, хоть ты и не человек!

Волк неуверенно оглянулся, чтобы тут же снова опустить голову, Катюша уже избавилась от оставшихся на ней тряпочек и теперь медленно входила в теплую воду.

– Ах, как же здорово! Это просто огромная песчаная ванна, а сам ты не желаешь побарахтаться со мной, дружок?

Она уже зашла в котлован по пояс и с наслаждением поливала себя водой из ладоней.

– Ты, наверно, не умеешь плавать, эх, ты… у тебя сколько меха… потом надо полдня сушить, мне-то хорошо, я совсем голышка… только посмотри, как умею…

Катя плескалась и дурачилась, подобно ребенку, которому в летний денек, наконец, разрешили добраться до речного мелководья. Она даже подбегала к берегу и пару раз окатила и самого зверя, что теперь лежал у воды, положив лохматую голову на лапы, взирал на нее почему-то с самым несчастным видом, даже тонко поскуливая порой.

– Я понимаю, тебе очень жаль, что не можешь со мной поплавать, ну, ничего, придется поскучать на берегу… Не повезло, значит, не повезло!

Наморщив брови, Веймар подумал, что когда-нибудь этой дерзкой девчонке здорово достанется от него за такое издевательство над его звериной сутью… а пока… пока можно только смотреть на нее, глотая слюну, и строить множество планов на первую ночь, один привлекательнее другого…

Но вот Катя выбежала из воды и, вздрагивая всем делом, мигом влетела на пригорок, где находилась ее рубашка.

– Б-р-р, вот же холодина! А в речке просто благодать…

Она торопливо натянула на мокрое тело шортики и, чтобы быстрее согреться, сразу же взялась за рубашку, пропитанную полуденным солнцем.

– Вот теперь можно позагорать…

Катя улеглась на траву, раскинув руки и ноги, как морская звезда и закрыла глаза от удовольствия.

– Просто счастье! Вот если бы еще здесь был он…

Голой Катиной коленки коснулся влажный нос Зверя. «Я же совсем рядом, любимая… ты даже не представляешь, насколько я рядом… и как хочу быть еще ближе…»

Катя вдруг ощутила как горячий шершавый язык осторожно облизывает ее ножки, поднимаясь все выше и выше до самого края коротеньких шортиков, едва ли не пробираясь под них.

«Как-то неправильно… надо бы это безобразие остановить! Это даже странно, ведь не с волчицей же он меня спутал… от долгого своего одиночества».

Но Катя отчего-то медлила, сама удивляясь тому, сколько приятных откликов вызвали в ее теле какие-то чересчур умелые действия Зверя.

«А все оттого, что у меня давно не было мужчины… я тоже человек и тоже хочу иногда… вот даже прямо сейчас… очень-очень…»

Она протянула руку и попробовала оттолкнуть чересчур нахальную морду от своих голых ног, но ее движение было слишком неуверенным, вряд ли могло остановить «голодного» зверя.

– Послушай, прекрати… так нельзя…

Когда Волк огрызнулся и острыми зубами осторожно оттянул ее шортики книзу, Кате стало совершенно не по себе. Она тут же села и попыталась вернуть одежду на место, а Волк немедленно переключился на ее плечи и грудь. Орудуя острейшими клыками он резко дернул ткань у ворота и разорвал рукав.

Катя ахнула, смущенно пряча открывший розовый сосок, но Волк, словно осознав свое дурное поведение, жалобно заскулил и лег рядом, положив голову на ее колени.

Несколько минут она сидела смирно, боясь пошевелится, а потом несмело погладила серую шерсть на холке зверя.

– Слушай, а ты меня напугал! Никогда больше так не делай, ясно? Вот уж не думала, что ты у нас такой озабоченный… ну, уж прости, я тебе не собачка, вылизывать себя не позволю хотя бы с точки зрения гигиены и здравого смысла. Но, знаешь… Я сама сейчас кое-что поняла… Я больше не хочу ждать, не хочу дожидаться этой дурацкой свадьбы! Мне срочно нужен мужчина и это точно Веймар!

«Ну, вот и славно…»

Волк довольно лязгнул зубами и поудобнее устроился на Катиных ножках, потешаясь в душе над своим человеческим собратом:

«Всему-то вас людей надо учить, а любимой женщине требовалось лишь немного настоящей звериной нежности, и она уже сама готова дарить ласку в ответ – пусть и человеку, что ж, я совсем не против, я тоже буду рядом и прослежу, чтобы все прошло хорошо и собрат не сплоховал в самый ответственный момент, потому что есть такие моменты, когда сила и выносливость зверя человеческому мужчине точно не помешает».

Где-то вдали раздался зычный звук охотничьего рога. Волк немедленно вскочил и потянул носом воздух, остро запахло бедой… Катя тоже поднялась и начала одеваться. Волк снова потянул ее за штанину, только теперь уже в сторону замка.

– Ну, конечно, куда мне еще-то идти… А сам ты в лес? С тобой ничего не случится? Будь осторожен, там, кажется, охотники нынче буянят! Там всадники и собаки, у мужчин арбалеты в руках, не попадайся им на глаза, я тебя прошу!

Волк проводил Катю до цветущего луга, с которого до Ульфенхолл было рукой подать и повернул в обратную сторону. Нужно было все хорошенько разведать, пока желанная останется в безопасности за крепкими стенами.

Глава 14. Ловушка

 
Нынче утром разбудит песок у воды
Легкий шаг темногривых серых коней;
Ах, быстры те псы, у кого на груди —
Полумесяц, как знак чистоты кровей.
Но ты знаешь, ведь гончие взяли мой след,
Твои серые гончие взяли мой след,
Темноглазые гончие взяли мой след,
И не знать мне ни сна, ни покоя…
 

Хелависа

Волк добрался почти до самых границ своих земель и снова остановился, задрав морду к вершинам деревьев, вбирая в себя будоражащие запахи леса, прислушиваясь к малейшим шорохам. Где-то неподалеку, напрягая последние силы, мчался раненый олень. Охваченный смертельным ужасом, он дышал тяжело, истекал кровью, а за ним мчались обезумевшие в азарте борьбы собаки.

Волк угрожающе зарычал, если олень окажется на земле Лостанов, никто не смеет его дальше преследовать, все соседи знают, что барон свято чтит свою территорию и не позволит на ней хозяйничать чужакам. Только вот, кто они… те, что сейчас с громкими победными воплями гонят издыхающего зверя?

Волк помчался с подветренной стороны наперерез гибнущему оленю, может, удастся сбить с толку собак, почуяв свежий запах серого хищника они прекратят преследовать прежнюю добычу, переключившись на новую…

В таком случае Волк знал бы, как поступить – ему было не впервой дурачить самодовольных егерей Одри, перебивая им охоту, уводя собак с окровавленной тропы, давая шанс улизнуть слабеющей лисице или измученной лани.

Так вышло и на этот раз. Поймав запах волка, матерые псы залились неистовым лаем и свернули с пути, которым бежал олень. За гончими, разразившись громовыми проклятьями, спешили взмокшие люди с арбалетами в руках. Они не могли понять причины неожиданной остановки и колебания своры, вожаки которой желали разорвать глотку почти поверженному оленю, а молодежь жаждала помериться силой с более достойным противником.

Наконец, привычно запутав следы у берега, Волк залег немного передохнуть в зарослях ивняка у скрюченной ольхи. Сюда-то напоить взмыленных коней и пробрались двое благородных всадников, в одном из которых Волк немедленно признал Альберта фон Холле. Племянник короля легко покинул седло и зачерпнул пригоршню воды, чтобы смочить раскрасневшееся от долгой погони лицо. А потом сердито обратился к грузному спутнику:

– Какого Могра случилось с твоими шавками, Одри? Куда делся олень, я думал мы вот-вот достанем его, тут творится какое-то колдовство, не иначе!

Рыцарь Одринтон важно надул бугристые щеки:

– А я предупреждал тебя, Альберт, не надо охотится рядом с Волчьими землями, здесь гнездится всякая тварь… Я не удивлюсь, если девица, что назвалась женой Лостана тоже умеет обращаться в какую-нибудь нечисть. Тьфу! Как только это терпит Гальбо? Вонючее логово давно надо было сжечь, а крестьян разделить по соседям. Скорее бы издох Старик и трон достался тебе по праву… Мы сразу же покончим с Лостаном. Ты мне обещал.

Но следующие слова Альберта заставили амбициозного барона изрядно умерить прыть.

– Тише ты… из столицы пришло известие, что почтенного дядю уже поставили на ноги, нам придется еще подождать! Но смазливая девица не выходит из головы… Я хочу взять ее себе и хорошенько позабавиться, слышишь, Одри? А ты должен будешь мне в этом помочь.

– И что ты задумал? Нет, нет, Альберт, я против… сейчас ссорится с Веймаром я не хочу, ты скоро вернешься в столицу, а я-то останусь здесь, и мне вовсе не хочется однажды проснутся с перегрызенной глоткой, как мой достославный предок. В его смерти был лишь один прок – все поместье досталось мне, хотя мы и полгода судились с Хельмой.

– Я помню, как тогда было дело… ты прикатил Райнбоку бочку игристого вина, настоянного на «Слезах горной девы» и расхвалил напиток, как средство, что позволяет любить подряд дюжину юных дев. Старый козел не устоял, он сразу спор решил в твою пользу. Ничего, когда-нибудь мы доберемся и до Райнбока… я бы не прочь забрать себе его хваленые винокурни.

– Еще есть Дагмар – он сшиб меня с коня на прошлом турнире.

– Довольно! Я даже слышать не желаю об этом Меченом… жаль его не сварили живьем твари Инсекты, наверно, сами бы издохли следом. Ха-ха!

Альберт гнусно захохотал, а Волк едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не запрыгнуть ему на спину и не сломать хребет одним точным ударом. Но судьба решила подыграть именно человеку в звериной плоти. Не зная о том, что жизнь висит на волоске, Альберт продолжал обсуждать прелести Катарины.

– И все-таки девица хороша… Ты помнишь, как сверкали ее глаза, словно два золотых под тонкими бровями, она верно ему дорога… такая красавица… Как же он отпустил ее одну, может, она любит гулять со служанками вокруг замка, а, Одри? Я не вернусь в Гальсбург пока не потешусь с ней, клянусь Заповедной Рощей!

Волк медленно поднялся, одну за другой разминая мощные лапы. Альберт снова склонился к самой воде и вот тогда-то на его шее сомкнулись «железные» челюсти разъяренного Зверя. Волк даже не обратил внимание на внезапную боль в плече, продолжая терзать ненавистного врага, пока хриплое дыхание рыцаря не сменилось тонким свистом в груди.

Лишившись души, стройное тело Альберта рухнуло в заросли жирной травы на топком берегу, а Волк прыгнул в реку, позволяя стремительному течению унести себя дальше от места убийства. Но, прежде чем с головой оказаться в воде, до чутких ушей Волка донеслись громкие крики и разноголосый лай приближающейся к берегу, отдохнувшей своры.

Да еще эта досадная помеха в плече… Почти захлебываясь, Волк отчаянно вертелся, пытаясь ухватиться зубами за оперенье дротика, пронзившего мышцы почти до самой кости. Одринтон проявил неожиданную ловкость… надо отдать должное заядлому зверолову.

Река уносила Волка все дальше и дальше, лохматая шкура намокла и тянула ко дну, лапы окоченели – скоро он перестал бороться с потоком и лишь изредка делал усилие, чтобы высунуть из воды морду и набрать воздуха. Небо опять почернело, покрывшись сплошной пеленой мрачных туч. Не миновать грозы.

Спустя менее получаса течение замедлилось, и уставший зверь с трудом смог выбраться на пологий берег. Плечо немилосердно саднило, кажется, дротик был пропитан ядом, недаром передняя лапа уже отказывалась служить и, поджимая ее к телу, Волк побежал к лесу так быстро, как только мог. Он торопился вернуться в Ульфенхолл, знал, что ранение не слишком опасно, всего два-три дня и следа не останется, а самый жестокий яд сможет побороть горячая кровь оборотня.

Впереди показались очертания знакомой деревушки. Волк едва не взвыл от радости, разглядев островерхую крышу церквушки Лоста. Дорогу можно скоротать через знакомую чащу, где зверь чувствовал себя в привычной безопасности, еще совсем немного усилий и родной замок как на ладони… и Катарина… придется что-то для нее придумать… придется соврать.

Волк сейчас же представил милое, смущенное личико хозяйки, которую он ласкал всего-то лишь несколько часов назад, как вдруг земля под его телом расступилась и он полетел вниз, прямо на острые колья ловушки.

Если бы этот зверь был обычным волком, то сейчас уже лежал бы, корчась в предсмертных муках, разевая пасть на деревянное острие, что торчало из разодранного брюха. Но в самый последний момент Веймар смог заставить свое ловкое тело увернуться ближе к краю ямы, так что остро заточенный кол только пробороздил его бок, вызывая дикую боль и новую вспышку ярости.

Потом Веймар какое-то время лежал, сжавшись вокруг деревянного столба и жадно глотал воздух, отплевывая комья подсохшей земли со дня ямы. Хищник уже изнемогал, уступая место человеку… Напоследок же, еще волчьим обонянием, Веймар смог уловить запах вареного лука и терпкого пота, а также смердящий дух лютой ненависти, которую едва покрывал морозный страх.

В тяжелой голове тотчас родилось воспоминание о наглом молодом парне, который однажды посмел прикоснуться к Катарине под Священным дубом.

Но месть подождет… Сейчас Веймар должен позаботиться о себе, сохранить жизнь своему Зверю и добраться до родного убежища. Из рваной раны от паха до груди ручьем лилась кровь, он с трудом заставил себя встать на ноги, и лишь с пятой попытки смог дотянуться руками до края глубокой ямы.

«Как же сильна была ненависть простолюдина… на кого он осмелился посягнуть!»

Злость и саднящая боль новой раны придавала сил, – напрягая мускулы, Веймар совершил нечеловеческий прыжок и опустился на четвереньки у края ловушки.

Как в зыбком тумане он преодолел дорогу до Локмора, наверно, древнее чутье само привело его под защиту Спящих Богов, ведь те всегда были к нему благосклонны. Измученный Лостан свалился у корней огромного зеленого Исполина и теперь с наслаждением ловил запекшимися губами дождевые струи, смывавшие кровь с израненного тела.

* * *

В Ульфенхолле Катюша места не могла найти себе от беспокойства, хотя Торм пытался убедить ее, что хозяин и прежде мог отсутствовать по нескольку дней кряду. Но какая причина могла задержать Веймара на этот раз.

– Я чувствую, что с ним произошло что-то плохое, вот здесь… прямо у горла такое чувство и еще в груди… Торм, надо его искать! Куда он мог отправится в грозу? Где мог заночевать?

– Если вы думаете, что женщина…

– Да женщина здесь не при чем, я ему полностью верю! Веймар в беде, ему сейчас очень плохо и он совсем один. Торм, надо отправить людей в лес.

Старый воин пожал плечами и задумался. В чем-то Катарина права, Веймар не любил зря мокнуть под дождем, и у него не было серьезных причин рыскать по лесу после совместной прогулки с госпожой, о чем он лично поставил Торма в известность. В такую мрачную ночь барон должен быть рядом с возлюбленной, а его нет… Как тут не забить тревогу!

– Если до утра не вернется, мы соберем мужчин и проедем всю округу! Мы его разыщем, леди, утрите слезы! Или в скором времени барон сам к вам явится и обо всем подробно расскажет.

Катя только укоризненно вздохнула, ночь надо еще пережить… и ему тоже, где бы он ни был сейчас.

Она не сомкнула глаз до рассвета, и лишь утром, проводив Торма и группу напряженных всадников в поисковую экспедицию, смогла немного задремать. Зато приснился сущий кошмар, – Волк захлебывался в бурном потоке, окрашенном кровью, изо всех сил перебирал лапами, стараясь выплыть, но со дна тянулись скрюченные когтистые пальцы и тащили его вниз.

То ли во сне, то ли уже просыпаясь, Катя пробормотала:

– О великие Боги, издревле правящие Дэриланд, помогите моему мужу, дайте ему сил, потому, что я люблю его всей душой и хочу быть всегда с ним рядом, родить ему… ммм… троих малышей, одного мальчика и двух девочек, ну, или как будет на то ваша воля… только верните Веймара… я вас очень прошу!

Отряд, посланный на поиски барона вернулся ближе к обеду, Катя выбежала навстречу, еще издали, с вершины башни заметив приближающихся к замку всадников. С ними был Веймар – без сознания, едва способный дышать. Объяснения Торма звучали неопределенно-сурово:

– Мы нашли его в Заповедной Роще. Он будет жить, но понадобится время для исцеления тяжких ран. Надеюсь, что самое страшное позади. Нарида отлично разбирается в целебных припарках и мазях. Она быстро поднимет его на ноги.

– Веймар! Что же такое… Торм, почему у него закрыты глаза? Он меня слышит? Веймар, пожалуйста, очнись! Торм, что же нам делать?

– Сейчас мы отнесем его внутрь и оставим на попечении Нариды, а вам нужно успокоится, слезами тут не помочь.

Катя с трудом сдерживала волнение, а как же иначе? Любимый мужчина едва не погиб, и сейчас, наверняка, очень страдает от боли. Антибиотиков нет, вместо анестезии ударная доза алкоголя и какие-то травки лекарственные. Надежда только на крепкий организм и воинственный дух. Всего этого у Веймара, по счастью, было в избытке.

Воины подхватили тело барона, и Катя пошла следом на дрожащих ногах. Но Торм решительно захлопнул двери перед носом будущей хозяйки.

– Прости, Катарина, я не могу позволить тебе сейчас находится при нем, он потерял много крови и слаб, как ребенок, мы о нем позаботимся.

– Может, он скоро очнется и захочет меня увидеть? Я просто в уголке посижу, в ногах кровати устроюсь, я могу его за руку держать. Торм, я его невеста, я должна быть рядом.

– Увидитесь позже, сейчас нельзя, поверь мне и больше не спорь! Для вашего же блага, госпожа.

– Я не боюсь крови и не собираюсь падать в обморок, я тоже хочу помочь, ты не можешь меня просто так выгнать…

– Чтобы вы, наконец, ею стали, леди, позвольте нам подлатать вашего будущего супруга! – рявкнул Торм. – Уверяю вас, мы знаем, что делать!

– Пойдемте со мной, вам надо отдохнуть.

Катя хотела уже обиженно оттолкнуть протянутую к ней руку Сирмы, как вдруг расслышала из-за только что закрывшейся двери слабый звук, похожий на рычание страдающего хищника.

– Что там такое? Сирма, ты слышала? Это ведь не Веймар? С ним есть кто-то еще… пустите…

В голове у Кати сама собой неожиданно появилась картинка бегущего по вечернему предгрозовому лесу большого волка с поджатой к груди передней лапой. Казалось, пытливый ум был близок к самой невероятной догадке.

– Нет, так не бывает взаправду, просто не возможно! Нет…

Теперь Катя позволила служанке увлечь себя дальше по коридору до знакомой спальни, где можно было немного всплакнуть, осыпая Сирму жалобами и вопросами:

– Почему Торм так поступил со мной? Что они все от меня скрывают? Я видела, как к нему проскользнула Нарида, она несла воду, полотенца и какие-то склянки… Что с ним все же произошло?

– Мне сказали, что господина ранили в лесу, но, хвала Богам, он остался жив, а значит, скоро поправится. Хозяин никогда не хворает долго, я даже не припомню, чтобы он, вообще когда-то болел. Вам не стоит беспокоится, добрая доспожа, барон теперь дома и уже завтра ему станет гораздо лучше, сами увидите!

Надвигалась новая бессонная ночь. А вот утро, напротив, принесло хорошие известия. Катя еще не поднималась, когда к ней заглянула Нарида, желая сообщить, что Веймар пришел в себя и готов разразиться новыми приказаниями.

– Он хочет тебя видеть… теперь уже можно. Ступай!

Едва ли не в одной сорочке Катя кинулась к двери, но Нарида остановила ее строгим возгласом.

– В таком виде девушке не подобает показываться жениху! Вам надлежит прежде прилично одеться!

– Ах, ты старая ворчунья!

– Хорошо еще, не старая карга!

– Всему свое время, бабушка!

Нарида прятала улыбку, подавая ершистой госпоже платье и туфельки. Любые колкости была готова простить. Наскоро умывшись, Катя побежала к любимому «тирану», но у самой двери ненадолго остановилась, чтобы успокоить сердце и войти степенно, а не запрыгнуть на грудь больного в порыве страсти.

Подумать только, всего сутки прошли в разлуке, а такое чувство, будто он вернулся из дальнего странствия. Не терпится услышать знакомый властный голос с шутливыми интонациями, разглядеть искорки в серых глазах. Ох, уж эти приличия и церемонии… Катя пыталась говорить сдержанно:

– Доброе утро, Веймар! Как же ты нас всех напугал… Спасибо, что обо мне вспомнил, я очень переживала.

Раскинувшись на широкой постели, барон лишь слабо улыбнулся в ответ, и Катя заметила, что обычно смугловатое лицо его сегодня выглядит непривычно бледным. Зато в рокочущем голосе звучали те же душевные нотки.

– Я тоже не мог дождаться нашей встречи, ради нее и хотел выжить, Катрин… ты ведь теперь самое ценное, что есть в моей жизни.

Она осторожно присела на краешек его кровати, но Веймар протянул правую руку, приглашая приблизиться.

– Иди ко мне… нет, сюда, справа, ложись рядом. Ты мне так нужна сейчас… я хочу к тебе прикоснуться, ощутить твой запах, знать, что ты вся моя… со мной…

Катя доверчиво прильнула к его правому боку и положила голову на плечо Веймара, робко погладила повязку на груди.

– Торм меня вчера к тебе не пустил, скажи, разве это правильно?

– Пожалуй… Я был весь в крови и грязи, зачем тебе видеть такое чудовище, да еще перед самой свадьбой.

– И чего тебе было стыдиться? Я люблю тебя таким, как ты есть. Ой…

Признание нечаянно сорвалось с ее губ и заставило невольно нахмуриться, а Веймар блаженно прикрыл глаза, раздувая ноздри. Наконец-то Катарина пахла истинным желанием, и почти перестала тосковать по родным.

– Так ты будешь любить меня даже в образе чудовища?

Она потерлась щекой о его здоровое плечо, потом игриво пробежала пальчиками по голой груди.

– Но ты же не чудовище, верно? И даже тиран не настоящий, как я вначале боялась… Веймар, зачем ты снова хочешь меня напугать, я знаю, что ты хороший человек, хоть иногда и напускаешь на себя грозный вид, порой даже рычишь…

– А если я…

– Что?

Веймар тяжело вздохнул, а Волк устало склонил голову, довольный уже тем, что возлюбленная хозяйка рядом и готова расточать ласки его человеческой ипостаси.

«Почему бы уже не признаться? Она все поймет, сейчас самое подходящее время – ты ранен и окутан ореолом мученика, все женщины готовы жалеть героев, к которым не равнодушны… она все поймет, вот увидишь».

«Я не хочу выглядеть слабым в ее глазах, она, вообще не должна видеть меня такой дохлой рыбой, мне безумно стыдно! Лучше хорошенько выспись и постарайся поскорее заживить раны, сколько можно валяться в кровати без приятного на то повода!»

«И долго ты еще намерен меня скрывать? Я и не подозревал, что ты такой трус! Грра-ар…»

Веймар застонал, покачав головой из стороны в сторону. Катя немедленно подняла к нему лицо, коснулась прохладной ладошкой разгоряченного лба.

– Больно? Тебе дают лекарство, хоть как-то лечат? Серьезных препаратов здесь, конечно, не сыщешь, но должны же у вас быть проверенные средства? Может, мне сходить за Наридой?

– Ничего не надо, у меня просто болит душа…

Глаза барона были полузакрыты, на губах мелькнула задумчивая улыбка. Он был сейчас мужественно красивый и в то же время трогательно – беззащитный, ничего не требовал, никуда ее не тащил… Кате захотелось немедленно проявить инициативу и помочь всеми доступными способами.

– Веймар, пожалуйста, поделись со мной, что тебя беспокоит?

– Меня порой мучает совесть. Я ведь по сути заставил тебя согласиться на этот брак. А что если тебе понравится кто-то другой, например, тот смазливый мальчишка, он же – хах… настоящий рыцарь, а кто я… «серое чудовище с когтистыми лапами».

Катя отстранилась от него и села рядом, взволнованно теребя в руках распустившийся кончик косы.