Текст книги "Мой нежный хищник"

– И что же мне нужно сделать, чтобы вы позволили увидеться с родителями?

На лице Веймара появилась довольная улыбка. «Наконец-то она начала понимать…»

– Мы должны будем прийти к взаимовыгодному соглашению. Вы становитесь моей супругой, и как только подарите мне первого младенца, неважно, сына или дочь, я не столь щепетилен на это счет, как некоторые знатные лорды… Так вот, как только вы родите мне наследника, я изыщу вам возможность побывать дома, обнять матушку и отца. После чего вы, разумеется, снова вернетесь в Дэриланд к любящему супругу.

– Но вы меня даже не любите!

– Уверяю вас, Катарина, любовь вовсе не обязательное условие на первом этапе заключения брака! Конечно, я буду любить и уважать вас, как мою законную жену, как леди Ульфенхолл… мать моих детей…

– Я вам не инкубатор, не курица-наседка, не суррогатная мать! Вы… вы просто варвар какой-то, вы – шантажист… Диктатор… Я… я пожалуюсь Королю!

Веймар открыто рассмеялся.

«Право, она такая находчивая… и остра на язык. С ней может быть очень хорошо, когда перестанет дичиться. Одни эти сверкающие глаза… и соблазнительная грудь, что так высоко поднимается при ее учащенном дыхании… угораздило же меня придумать полтора месяца, какого Бешеного Могра я должен ждать, тем более, что она уже не невинна! Но позже… позже… пусть сперва смирится и успокоится… нам предстоит очень долго жить вместе, зачем начинать с обид».

– К вашему сведению, леди, Его Величество каждый год настоятельно требует от меня обзавестись потомством! Известие о моей женитьбе чрезвычайно порадует старика Гальбо. А все ваши претензии он воспримет как блажь капризной красавицы! Тем более, до короля-то еще надо добраться, а я не намерен отпускать вас из поместья.

– Да вы же и детей, наверняка, не любите! Таких чудовищ, как вы, маленькие дети только раздражают. Они вам только «для галочки» нужны, потому, что так положено… продолжение рода и все такое… Вы, вообще, ничего о детях не знаете, а они должны рождаться в любви! И я хочу, чтобы мой муж меня по-настоящему любил и наших детей тоже.

Веймар даже с кресла привстал, потому что при разговоре о будущих щенятах Волк просто завертелся на месте, совершенно счастливый одним только предвкушением. А потом Зверь на полном серьезе вознамерился броситься к хозяйке, дабы облобызать ее белые ножки.

– Сидеть! – рявкнул Веймар во все горло и на весь огромнейший Зал.

Катя чуть со стула не свалилась, резко откинувшись назад. Хорошо успела ухватиться за тяжелую скатерть.

– Это вы мне? «Ни фига себе заявочки!» Я, кажется, и так сижу… мне, что же теперь на колени перед вами упасть, именно этого добиваетесь? Да вы совершенно не умеете себя вести, вам не жена нужна, а рабыня Изаура. Ни за что! И не смейте на меня орать, я вам не прислуга.

– Простите, Катрин… я не хотел вас испугать – это другое. Совсем другое.

Веймар чувствовал себя мерзко, поскольку Зверь и эта привлекательная девчонка просто выводили его из себя, словно сговорившись. А что же будет дальше? Скорее бы добраться до общей спальни, вот там бы он показал ей, кто здесь на что имеет права… и кто как умеет себя вести.

– Я устал с вами спорить.

– Быстро же вы утомляетесь! Может, вам вообще не следует жениться! Поберегли бы лучше здоровье…

Веймар не сдержал возмущенного рычания и в два прыжка оказался возле Катарины. О, как хотелось ему сейчас разорвать на ней облегающее платье и взять строптивицу прямо на белой скатерти стола… Но ведь Катрин – будущая хозяйка Ульфенхолл, не хорошо вести себя с ней как животное, тем более, она ему этого точно не простит и еще, пожалуй, выкинет какую-нибудь глупость.

Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси… Кажется, теперь барон уже совсем не против такого союза.

Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза – цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда, Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.

– Господин, не пора ли подавать жаркое?

Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.

«Что это сейчас было… Глаза-то у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».

Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.

– Вы ожидаете гостей? – уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.

– Хотел порадовать вас, моя дорогая!

Катя сидела настороженная и сосредоточенная, обдумывая, как ей действовать дальше в свете открывшихся новых фактов.

– Позвольте мне кое-что уточнить… – самым учтивым тоном обратилась она к барону.

– Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, – поморщился Веймар.

– А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».

Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, – то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:

 
«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать…»
 

«Да-а… все мы женщины – одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!»

– Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…

Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:

– Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.

– Я вас понял, мы обсудим это завтра, – голос барона звучал холодно и отстраненно.

– Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же, вообще, о вас ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.

– И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?

Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты…

– Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли – со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…

И тут ей пришла в голову отличная мысль.

– У меня папа коллекционирует ножи – у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой – для похода в лес за грибами, третий – для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает – «рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.

Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.

Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.

– Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…

Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет – и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»

– А вот мамочке…

Катя задумчиво крутила перед собой ложку.

«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется… нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек – для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».

– Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы полагаете?

«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».

– Разве я сказал что-то смешное?

Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе. Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.

«Что же она со мной делает? Я не выдержу это долго… Надо отстраниться от нее, быть как можно дальше, выглядеть равнодушным, пока не придет время, пока мы не останемся одни после брачного торжества… если я вообще его дождусь… хотя бы пару недель… ей все-таки нужно дать время привыкнуть. Что до меня, то я уже готов – совершенно готов назвать ее своей, сделать ее своей и никаких возражений быть не может! Ей придется смириться принимать меня таким, каков я есть. Ведь меняться я не собираюсь, даже для нее…».

– Я тут кое-что вспомнила. Нет, нет – никаких драгоценностей! Всего лишь пару золотых чайных ложечек, если можно, если вас не затруднит и не введет в большие расходы.

«Да она же просто заноза! С каким удовольствием я сейчас задрал бы ей подол, перекинул через свое колено и отшлепал как следует за такие дерзости».

Веймар с тоской ощутил, как все его тело заныло от дикого желания обладать невестой уже сейчас, сидеть было неловко – в штанах вдруг стало невероятно тесно спереди.

– Нарида… приготовь подарок для матушки Катарины, нож для ее отца я выберу сам. И налей госпоже вина, она сама видно не решается.

Старая кормилица только покачала головой и недовольно губы поджала:

– В ее-то положении не годится пить много вина! Это может дурно сказаться на вашем ребенке!

Катя прыснула в кулачок, едва не поперхнувшись кусочком лепешки. Барон побелел как снег и даже привстал, опираясь на расставленные ладони.

– Что-о-о? О каком ребенке идет речь, Катарина?

Вот теперь-то она засмеялась в полный голос, от души потешаясь над возмущением Тирана, но отвечать все же пришлось:

– Ваша домоправительница отчего-то решила, что я беременна, но, уверяю вас, это не так!

Нарида грохнула об пол металлическое блюдо с нарезанным хлебом:

– Вам стало дурно в кухне, и я подумала, что госпожа ожидает младенца!

– Там было просто жарко и дышать нечем, да еще вы мне такие известия сообщили, что стало реальности плохо… и сил не было вас разубеждать. Простите, что не оправдала надежд.

– Ничего страшного, Катрин, у вас еще будет такая возможность! – ухмыльнулся Веймар.

Она окатила барона волной презрения, но спорить не стала. Он обещал передать в Березовку письмо, и… ну, конечно же, как она сразу не сообразила!

– Мне нужен будет ответ! А иначе, как я пойму, что вы действительно встречались с моими родителями, а не выбросили подарки в ближайшую канаву… вместе с запиской.

Веймар поморщился, сжимая под скатертью кулаки.

– Вы дадите мне спокойно поужинать? Разумеется, у них будет время черкнуть вам пару слов в ответ. Чтобы вы были спокойны и уже ни на что не отвлекались.

«Ради чего, интересно, ради производства маленьких Лостанчиков? Нет, уж дудки… я лучше сбегу… вот все разведаю тут и сбегу… А, может, теперь, когда мы немного поладили, он позволит мне вернуться обратно в Лост и до свадьбы пожить в семье Барга?»

– Господин барон… – медовым голоском начала Катя, стараясь не обращать внимания на Нариду, которая с угрюмым видом меняла перед ней тарелки.

– Называйте меня просто Веймар, неужели это так сложно?

– Да, конечно, Веймар… у вас очень красивое и благородное имя… несомненно, досталось вам от какого-нибудь великого предка.

– Мой прадед, что носил имя Веймар был морским разбойником, он грабил суда и насиловал пленниц!

– Хорошо, что вы не пошли по его стопам, – сдавленно проговорила Катя, но под конец речи ее голос почти окреп, – вы всего лишь сидите себе в родовом поместье и заманиваете девушек из другого мира, из другого времени к себе в феодальный строй, из нашего, почти что демократического государства!

Веймар опустил взгляд в тарелку:

«С кем ты связался?! Такое чувство, что девица прежде служила в канцелярии при Королевском суде…» – Веймар задал было Волку вопрос, но тот его, кажется, проигнорировал, полностью поглощенный лицезрением любимой хозяйки.

– Я бы хотела, и я думаю, что имею на это полное право… одним словом, верните меня в Лост, я вам еще не жена, и как приличная девушка… – тут Катя немного замялась, «а считает ли он ее таковой», – я хотела бы жить отдельно, как подобает невесте.

– Об этом не может быть и речи! До свадебной церемонии вы останетесь здесь!

– Но почему же?

– Это вопрос вашей безопасности, Катарина, в поселке вас не очень хорошо приняли…

– Неправда! Там чудесные люди… почти все.

– Вы любите бродить по лесам одна! А это недопустимо! «И я не всегда могу подоспеть вовремя…»

Веймар почувствовал, как начинает клокотать в горле ярость, едва только вспомнил случай в Локморе, когда Волк услышал женский крик в священной дубраве.

– И что тут такого? На ваших землях, кажется, не водятся ни разбойники, ни пираты…

– А дикие звери вас не страшат?

Веймар и сам не ожидал, что задаст ей этот вопрос, вырвалось само. Катя похлопала ресницами, потом увела взгляд к высокому потолку.

– Мне сказали, что здесь нет опасных хищников. И я совершенно не боюсь гулять по округе одна. Хотя, я вовсе не собираюсь болтаться по лесам и полям, буду сидеть дома и печь пирожки, ну…, Катя даже рассмеялась от такой шутки, – еще могу приданое начать шить, мне Грейта поможет, она такая мастерица. Вот из нее бы вышла отличная леди…

Катя тут же осеклась.

«Как бы он на девчонку не переключился, а то наговорю сейчас… разрекламирую, так сказать…»

Но барона, кажется, абсолютно не интересовали деревенские прелестницы. Его серые глаза пристально посмотрели на разрумянившуюся от пары глотков вина собеседницу.

– Может, вы решили, что сможете от меня сбежать и где-то укрыться? Предупреждаю, это глупая и опасная затея! Я отыщу вас даже в Змеиных топях, верну себе и сурово накажу. Вы глубоко пожалеете о своем поступке, прекрасная Катарина. Лучше не будить во мне Зверя!

– Высечь прикажете? – ехидно усмехнулась Катя, совершенно расслабившись.

Мысль о том, что скоро родные перестанут оплакивать дочь, привела ее в отличное расположение духа. А тут еще комплименты от владельца замка.

– Я высеку вас сам!

Голос Веймара громовым эхом отозвался от каменных сводов Залы.

«Да уж… да уж, зверь его точно не хомячок!» – втянув голову в плечи, подумала Катя.

– Но… тогда… кхм… может, вы отправите кого-то из слуг передать в дом пекаря, что я остаюсь у вас погостить, чтобы люди, меня приютившие в Лосте не волновались. Это было бы вежливо и справедливо!

– Хорошо! Я отдам такое распоряжение. «Девчонка невероятно заботлива – очень ценное качество для матери будущих волчат».

Остаток ужина прошел в спокойной и даже вполне дружеской обстановке, но все его участники прекрасно понимали, что в каждой душе напротив скрываются ураганы эмоций и тучи непролитых слез. И, кажется, один только Волк был сейчас всем абсолютно доволен.

Глава 8. Подарок Богов и прочие происшествия

 
Обернули жемчужины шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил – ты будешь моей иль ничьею,
Никогда, никогда.
Ты был львом и оленем,
Ты из гордого племени,
Живущего там, у небесной черты,
Где ночи крылаты,
Где кони косматы,
И из мужчин всех доблестней – ты…
 

Хелависа

После ужина Катя вернулась в свою комнату и, раскинув руки, без сил плюхнулась на мягкую перину постели. Через несколько минут явилась Сирма, бережно прижимая к груди серые свитки и тонкие стеклянные трубочки, заполненные черной жидкостью.

– Вы хотели написать письмо, госпожа? Все готово! Я сейчас зажгу еще свечей, будет гораздо светлее. Или вы займетесь этим завтра?

Катя устало поднялась с кровати. Зачем медлить, дома ночей не спят с горя – единственная дочка пропала, свет в оконце померк.

– Лучше сейчас! И сразу же отнесешь барону! Может, он уже утром отправит его родным…

Каким образом письмо попадет в Березовку, она даже представить себе не могла, но отчего-то полностью доверяла Тирану. А что ей еще оставалось? Главное – поскорее ответ получить, уж мамин-то почерк ни с чьим не спутать.

– Какая интересная бумага – слоистая, серая… медом пахнет…

– Ее добывают с Пчелиных развалов, госпожа, разве вы забыли?

– Ах, ну естественно!

Катя с сомнением изучила некоторое подобие ручки – в прозрачной тонкой трубке колыхались доморощенные чернила. Из чего изготовлены они Катя спросить уже не решилась, а вместо того придвинула тяжеленный подсвечник «чугунный он у них, что ли…» и начала писать, поминутно вытирая слезы:

– Дорогие мои, мама и папа! Я жива и здорова, у меня все хорошо, я скоро выхожу замуж… «ой-ой-ой»… за любимого человека. Он работает в крупной строительной компании, и сейчас мы с ним находимся в Европе. Простите, что так долго не было от меня вестей, это не моя вина… – тут Катя и вовсе разревелась, как маленькая.

Но взяла себя в руки, вытерла слезы и продолжила сочинять послание из Дэриланд в далекую Березовку:

– …Нам нужно было срочно уехать, потому что иначе мы бы не увиделись с любимым целый год. У моего жениха длительный контракт с иностранной организацией, все держится в строгом секрете, потому что на нашу страну наложили… «слово-то какое»… санкции и европейцам с нами сотрудничать строжайше запрещено.

Правда, они тайком все равно сотрудничают, потому что некоторые наши технологии лучше прочих по соотношению цены и качества. Мой будущий муж хотя и большой начальник, но вынужден жить инкогнито и не выезжать из этой страны в Россию, чтобы никто ничего не заподозрил. Все телефонные переговоры могут прослушиваться, поэтому я не могла вам позвонить.

Катя передохнула немного, отложив странную «ручку»:

«Кажется, все это выглядит не очень убедительно. Господи! Полнейшая чепуха! Но в свете последних теле-новостей, по крайней мере тех, что я месяц назад слушала… Ай! Откуда же мне знать, что сейчас в моем мире творится, может, там уже кто-то куда-то ядерные боеголовки направил, может, уже и полмира-то нет… Нет, Сибирь точно должна остаться… там же моя Березовка… и мама!»

Катя вскочила из-за стола и принялась ходить кругами по большой комнате, путаясь в длинном подоле, а потом, тяжело вздохнув, продолжила писать:

– Ситуация такова, что мы еще на год должны остаться в Европе, хотя беспокоиться не о чем, условия здесь просто великолепные, моего мужа очень ценят «просто невероятно, как ценят – целый штат прислуги!» и мы живем в настоящем средневековом замке, в помещении очень тепло и есть современная канализация. Кормят тоже отлично! Видела бы ты, мамочка, кухню в замке – просто школьный спортзал.

Я вас очень люблю и скучаю, прошу обо мне не тревожиться, через годик мы непременно приедем к вам в гости, возможно даже…

У нее вдруг дыхание перехватило от подобной мысли:

– …возможно с внуком или внучкой.

Потом Катя написала еще несколько строк, вытерла слезы, подождала, пока чернила подсохнут и свернула свиток, передавая его Сирме.

«Ну, и пусть этот Тиран прочтет! Пусть решит, что я смирилась – покорилась, пусть порадуется! Главное, родители будут счастливы, целый год могут теперь жить спокойно, поджидая внуков. А, собственно, почему бы и нет?»

Оставшись в комнате одна, Катя уселась на кровать, зажала ладошки в сомкнутых коленях.

«А что такого, может, и в самом деле, выйти за него замуж и остаться здесь жить? Будет периодически отпускать в нашу деревеньку к родным, я и прежде редко из города приезжала – сначала учеба, потом работа… Что я теряю-то по большому счету? Хлебокомбинат Николая Егорыча? Городскую суету и съемное жилье? Когда я еще на свою квартирку заработаю, пусть даже самую крохотную. Да и без ипотеки, пожалуй, не обойтись… Столько проблем!

А здесь, как-никак, хозяйка Ульфенхолл. Жаль, конечно, что Веймар – не рыцарь, хотя, может, у него где-то все необходимые атрибуты припрятаны – мечи и доспехи, в замке же столько комнат, и еще, наверно, подвал… М-м-м, надо будет в ближайшие дни все разведать. Конюшни точно имеются, я видела, когда проезжала мимо, может, и я научусь прилично ездить верхом. Вот было бы здорово! Я – на коне!

Катя снова вскочила на ноги и подбежала к окну, сейчас ее охватило неописуемое волнение от открывающихся перед ней интереснейших перспектив:

– Каждый день – великолепный стол: молочко, сыры, куча зелени всевозможной, а какие вкусные лепешки, чая, жаль, нет – этот Тиран, наверно, только вино и хлещет, ладно еще разбавленное… надо бы завтра постряпать им тут пирог с рыбой или мне теперь можно себе любое питание заказывать – я же невеста местного барона! Вот умора!

А с бабулечкой этой настырной я уж как-нибудь разберусь, пусть себе командует, сколько душе угодно, я в начальство никогда не лезла. Слушайте, так ведь можно жить! Только вот предстоящая свадьба… Это поспешное замужество… Потом еще заставит делить с ним спальню, уже сегодня кидался, глазищами сверкал, чуть ли не рычал у самого носа. А когда стану его женой он совсем обнаглеет, начнет приставать.»

Пожалуй, только мысли о предстоящих ночах с Веймаром отравляли ее приподнятое настроение.

«Он точно церемониться не будет, поведет себя, как грубый, средневековый мужлан, а если… если он драться начнет, может, у них принято здесь бить своих жен, несмотря на то, что они леди… Боже мой! Я же такое издевательство терпеть не стану… и всякие его феодальные извращения тоже… А еще высечь грозился! И ведь совершенно некому заступиться, пожаловаться даже некому… не с кем поговорить по душам.»

Наконец, обуреваемая самыми противоречивыми мыслями, Катюша разделась и нырнула под теплое пышное одеяло, чтобы забыться беспокойным сном. Она, конечно, не слышала, как глубокой ночью дверь в ее комнату приотворилась от легкого толчка когтистой лапы и серая тень проскользнула внутрь.

Некоторое время Зверь внимательно прислушивался к ровному дыханию избранницы, а потом удовлетворенно фыркнув, удалился по коридору вниз, к маленькой двери вблизи кухни, что вела из замка во двор, а там через спящие домишки на луг и в лес.

Волку тоже нужно было отвлечься и передохнуть. Такой долгий и интересный день. Она была рядом, так близко, что он мог касаться ее… обонять притягательный аромат ее кожи, ее волос… Завтра он увидит ее снова. Скорее бы «завтра».

Наш Мир

Россия, д. Березовка

Было раннее октябрьское утро, когда в ворота Смирновых громко и настойчиво постучали. Мелкий беспородный песик тут же зашелся ожесточенным лаем, – несмотря на хилые размеры, Буран имел характер Моськи из басни Крылова. Заслышав шум, Иван Кириллович поспешно отодвинул деревянный засов и растворил двери перед высоким мужчиной в темно-зеленом плаще.

– Какие-то новости? Катюша нашлась?

Веймар на мгновение даже опустил глаза перед пожилым человеком с бледным, осунувшимся лицом.

– Да, я привез известие от вашей дочери. С Катрин все хорошо!

Иван Кириллович закрыл лицо руками и прислонился к столбу, на котором крепились ворота. Веймар шагнул вперед, одной рукой поддерживая отца избранницы, а другой захлопнул за собой дверь, поскольку визит должен быть коротким, не стоило привлекать внимание соседей.

Навстречу во двор уже бежала Татьяна Андреевна – босая, в распахнутой курточке.

– Скажите скорее, что с Катей? Она здорова?

Веймар тяжело вздохнул, приготовившись к расспросам, кажется, сердце его было не настолько гранитным, как у славного прадеда.

– Катарина отлично себя чувствует, но в ближайшее время не сможет вернуться к вам. Мне поручено передать письмо и гостинцы. Прочтите быстрее и напишите несколько строк в ответ, я очень спешу!

Веймар развязал дорожную суму, что была перекинута через его плечо и передал Смирновым заветное послание. Татьяна Андреевна уселась прямо на холодное крыльцо, видимо, от волнения уже не держали ноги, и начала читать вслух:

– Дорогие мама и папа!..

Потом были слезы, громкие причитания и немного нервический смех, Веймара пробовали целовать и обнимать, уговаривали остаться «покушать», нагрузили его уже пустую суму баночками с вареньем. Барон и сам немного расчувствовался, даже позволил Волку подразнить маленького Бурана, отчего песик забился в теплую конуру и носа оттуда не показывал, пока за серым хищником в человеческом обличье не закрылись ворота.

Барон торопился в лес, а там еще несколько верст до Мохова болота. На душе было легко. Оказывается, это приятно – приносить людям добрые вести… Но пора возвращаться, даже минуты вдалеке от нее казались вечностью его Зверю, и Веймар, кажется, начинал его понимать.

Другой мир

Дэриланд

Катя просыпалась нехотя, долго нежилась – потягивалась в широкой кровати под складчатым лиловым балдахином. «Ах, как хорошо! И с чего я решила, что в средневековом замке пыль да грязь… Здесь гладкие белоснежные простыни поверх пышной перины, одеяло пахнет луговыми цветами, а подушка мягкая, словно лебяжьим пухом набита…»

Вообще-то Кате не доводилось прежде спать на лебяжьем пуху, но уж больно красивое сравнение пришло на ум. А вскоре медленно приоткрылась дверь, и в комнату заглянула Сирма.

– Моя госпожа проснулась! Вы изволите встать или мне прийти позже?

– Давай уже одеваться, боюсь сама я с крючками на платье не справлюсь.

Катя в отличном настроении поднялась на постели во весь рост и даже пару раз подпрыгнула, задев руками длинные кисти занавеси под потолком.

– Барон, наверно, рано встает?

– Ох, нет, напротив! Он обычно поздно ложится или уходит на ночь, так что спит порой целый день…

Катя прыгнула еще разок и от удивления рухнула на постель, зато тут же уселась на пятки с самым встревоженным видом:

– Как это – на ночь уходит… Куда это, интересно, он уходит?

Смущение Сирмы вызывало еще больше подозрений.

– Сейчас же отвечай! Я вроде бы как твоя… э-э-э… хозяйка почти!

– Барон любит гулять ночами по своему поместью… все это знают…

– У него есть любовница? Из местной прислуги или деревенская чаровница? Сирма, не смей обманывать! Это серьезный вопрос. Он жениться на мне собирается, значит, я должна все про него знать, мне потом сюрпризы не нужны. Если еще не нагулялся – скатертью дорожка.

– У господина нет любовниц, я говорю правду! Он весьма равнодушен к женщинам…

«Этого мне только не хватало! Неужели у них тут то же самое безобразие, что и везде – жена нужна только для прикрытия запретных утех… Наверно, из-за тайных увлечений Веймара и в рыцари-то не взяли… А с виду такой брутальный мужчина…»

Катя строго посмотрела на съежившуюся под ее взглядом служанку:

– Послушай, я тебя никому не выдам, не скажу, что ты мне раскрыла его секрет. Сирма, он любит мальчиков, да?

Та несколько мгновений тупо смотрела на будущую хозяйку, словно пытаясь вникнуть в суть ее вопроса, а потом вытаращила глаза и начала мотать головой так, что Катя всерьез забеспокоилась, как бы она не слетела с шеи:

– Ах, госпожа! Как же вы могли такое подумать о нашем бароне?! Это же просто немыслимо! В наших краях даже никто не слышал о подобных бесчинствах, а вот, говорят, в столице… но я про это совсем ничего не знаю.

Катя повалилась на кровать, давясь от смеха, к которому немедленно присоединилось хихиканье Сирмы. Довольные тем, что недоразумение улажено и честь барона восстановлена, служанка с удвоенным старанием принялась за утренний туалет госпожи. Но Катя не думала прекращать допрос:

– Сирма, не таись, он же взрослый дядя, ему женщины нужны, как же он эти проблемы решает? Неужели у него в замке никогда не было подружки?

– Господин не смотрит на служанок, в его комнату позволено заходить только мужской прислуге и Нариде.

Эти новости Катю несколько приободрили, однако вопрос оставался открыт.

– Ну, может в каком-то ближайшем поселении ему девушка нравится?

– Я слышала, что за такими делами господин каждую неделю ездит в город. Всем известно, что в Блодсбурге можно найти удовольствия на любой вкус. Это же город-базар, там много разных увеселений, часто устраивают пышные ярмарки, проводят всевозможные игрища, турниры… есть много заведений с благосклонными девицами…

– Значит, там у него зазноба… – от странной досады Катя даже головой тряхнула, разбросав тонкие стальные заколочки, которыми Сирма пыталась обуздать ее непокорную «гриву».

– Ясно… мой будущий муженек привык таскаться по борделям. Какая чудная новость! Чтоб ему провалиться!

В одной тоненькой сорочке она подошла к окну и с трудом распахнула его тяжелые створки. Широкий мощеный двор был залит солнцем, внизу суетилась челядь: худощавый длинный старик подметал щепки возле огромного чурбака, молоденький паренек тащил на кухню корзину с недавно выловленной рыбой, старая Нарида уже покрикивала на девушек за то что слишком медленно развешивали белье.

И вдруг Катины глаза остановились на знакомом темно-зеленом плаще. Веймар стоял у каменной стены напротив и смотрел прямо в ее окно. Странно, почему она его раньше не заметила, видимо, в своем мрачном одеянии барон просто сливался с постройкой.

Подтянув сползающую с плеча сорочку и бросив на него самый уничтожающий взгляд, Катя кинулась вглубь комнаты, чтобы с разбега снова запрыгнуть на постель. Настроение начинало стремительно портиться, но следовало рассуждать здраво.

«А что ты собственно хотела? Служанок не тронь, деревенских – не тронь, с кем же ему барахтаться на феодальном ложе… А вот надо было раньше жениться, если „женилка“ подросла! Так у нас в селе бабушки говорили.»