Текст книги "Лев Троцкий и политика экономической изоляции"

В сентябре Ленин написал одну из наиболее известных работ – «Государство и революция». При чтении этой книги создается впечатление, что полемика с оппонентами по поводу теории государства, задачи уничтожения старой государственной машины занимали Ленина существенно больше, чем проблемы управления экономикой после взятия власти. Будущая экономическая система казалась ему предельно простой: «Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы все должностные лица, получали жалованье не выше “заработной платы рабочего”, под контролем и руководством вооруженного пролетариата – вот наша ближайшая цель»[50]50
  Ленин В. И. Государство и революция // Там же. T. 33. С. 50.


[Закрыть]. Почему-то Ленин полагал, что учет и контроль за производством уже «упрощен капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи»[51]51
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. Поскольку эти операции просты, они «посильны громадному большинству населения»[52]52
  Там же. С. 78.


[Закрыть], и перейти к контролю производства со стороны вооруженных рабочих «вполне возможно немедленно, с сегодня на завтра»[53]53
  Ленин В.И. Государство и революция // Там же. T. 33. С. 100.


[Закрыть]. В итоге «все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы»[54]54
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. Бюрократизма не будет, поскольку «при социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял»[55]55
  Там же. С. 116.


[Закрыть].

Правда, Ленин все же признавал, что для управления необходимы не только рабочие, но и специалисты. Тем не менее, решение и этой проблемы казалось ему достаточно легким: «Не надо смешивать вопрос о контроле и учете с вопросом о научно образованном персонале инженеров, агрономов и пр.: эти господа работают сегодня, подчиняясь капиталистам, будут работать еще лучше завтра, подчиняясь вооруженным рабочим»[56]56
  Там же. С. 101.


[Закрыть].

Для рассуждений Ленина характерно странное смешение желаемого и реального. Так, он сам писал, что предпосылкой для рабочего контроля является «поголовная грамотность», которой в России, конечно, еще не было. Далее, удобным аппаратом контроля, по его мнению, были банки. Он был убежден, что «без крупных банков социализм был бы неосуществим». Поэтому «единый крупнейший из крупнейших государственный банк, с отделениями в каждой волости, при каждой фабрике – это уже девять десятых социалистического аппарата. Это – общегосударственный учет производства и распределения продуктов»[57]57
  Ленин В.И. Удержат ли большевики государственную власть // Там же. T. 34. С. 307.


[Закрыть]. Ленин не понимал, что любой банк может нормально работать только в условиях рынка и что суть банковского дела состоит вовсе не в учете и контроле над производством. Конечно, даже объединение всех российских банков в единый государственный банк не позволило бы иметь отделения банка при каждой фабрике.

Ленин считал, что после взятия власти можно будет использовать хлебную монополию, уже введенную в России воюющим капиталистическим государством[58]58
  Там же. С. 311.


[Закрыть], а также трудовую повинность. Инструмент хлебных карточек должен был использоваться для контроля над распределением хлеба и участием населения в трудовом процессе. Действительно, хлебная монополия была введена Временным правительством, но она так и не стала эффективным средством регулирования производства и потребления хлеба ни в 1917 году, ни позднее.

Война привела к ускорению процесса сращивания государственных структур и монополий не только в Германии, но и в России. В сентябре 1917 года Ленин с полной уверенностью утверждал, что «государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»[59]59
  Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться // Там же. С. 193.


[Закрыть]. Оставалось лишь совершить революцию, а уже готовый для социализма производственный аппарат обеспечил бы, под контролем вооруженных рабочих, дальнейшее развитие производительных сил.

Имея такие поверхностные, несистемные и противоречивые теоретические представления об управлении экономикой после пролетарской революции, большевики захватили власть. Сформировавшаяся в течение нескольких месяцев после революции экономическая система получила название «военный коммунизм».

Военный коммунизм

В одном из своих первых после Октябрьской революции выступлений Троцкий говорил: «Рабочий класс взял в свои руки власть. Теперь-то и будем учиться ее применять для организации хозяйства и порядка, – а их у нас нет пока»[60]60
  Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. М.: Высший военный редакционный совет, 1923. С. 60.


[Закрыть]. Попытку организации порядка трудно считать успешной: политика военного коммунизма, которую большевики проводили с середины 1918 года до начала 1921 года, привела, как признавал сам Ленин, к «весьма тяжелому экономическому поражению на экономическом фронте»[61]61
  Ленин В. И. Новая экономическая политика и задачи политпросветов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. T. 44. С. 158.


[Закрыть]. Это поражение заключалось в резком падении производительных сил. «Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 года», – говорил Ленин в октябре 1921 года[62]62
  Ленин В.И. Новая экономическая политика и задачи политпросветов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. T. 44. С. 159.


[Закрыть].

В советский период нашей страны политика военного коммунизма традиционно считалась вынужденной мерой, вызванной гражданской войной и интервенцией. Эти аргументы приведены и в публикуемой в настоящем издании работе Троцкого «Новая экономическая политика». Он был согласен с тем, что массовая национализация промышленности, экспроприация средней и мелкой буржуазии были экономически неправильными, поскольку привели к понижению производительных сил[63]63
  Троцкий Л.Д. Новая экономическая политика. М.: Госиздат, 1921. С. 7. См. настоящее издание. С. 392.


[Закрыть]. Тем не менее, он был уверен, что политически это было необходимо, поскольку буржуазия была «агентом иностранного капитализма», «организованной агентурой классового врага»[64]64
  Там же. С. 100. См. настоящее издание. С. 395.


[Закрыть]. Еще одним аргументом в пользу неизбежности военного коммунизма было то, что до лета 1918 года политика советской власти по отношению к буржуазии была относительно мягкой, и лишь разворачивающаяся гражданская война привела к более жестким мерам. Так, Л.Н. Крицман писал, что в этот период «промышленный и торговый капитал не экспроприировался, а только ставился под рабочий контроль», и что «с октября 1917 г. по 1 июня 1918 г. было национализировано лишь 487 предприятий», причем «в 70 % случаев национализация производилась вследствие неисполнения декрета о рабочем контроле или вследствие того, что предприятия самовольно закрывались владельцами»[65]65
  Крицман Л.Н. Героический период Великой русской революции (опыт анализа т. н. «Военного коммунизма»). М.: Госиздат, 1925. С. 41.


[Закрыть].

Прежде всего отметим, что дата 1 июня Крицманом была выбрана не случайно-уже 28 июня 1918 года Ленин подписал декрет «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности, предприятий в области железнодорожного транспорта, по местному благоустройству и паровых мельниц», под действие которого попадало большинство еще не национализированных крупных и средних предприятий. Но это, разумеется, не самое важное.

Действительно, политика военного коммунизма существенно зависела от хода гражданской войны. Но, во-первых, ожесточенность и продолжительность самой гражданской войны были, в определенной степени, результатом попыток большевиков добиться быстрого осуществления принципов своей политической программы. «Откупаться» от буржуазии, по мысли Маркса, большевики не собирались. Их политика национализации предприятий и земли не могла не встретить сопротивления, которое со временем привело к войне. Такой проницательный человек, как Н. Суханов, написал об этом уже через четыре дня после Октябрьской революции, когда было сформировано коалиционное правительство большевиков и левых эсеров: «Случилось то, что было неизбежно. С первого дня образования последней “коалиции” она получила достойное имя – правительство гражданской войны»[66]66
  Суханов Н. Большевики у власти // Новая жизнь. 1917. 11 ноября (29 октября). С. 1.


[Закрыть].

Во-вторых, при оценке военного коммунизма следует различать политические декларации и реальную политику. Поскольку социализм рассматривался марксистами как безденежное хозяйство, важнейший частью политики большевиков был запрет на свободную торговлю. Задача перехода от торговли к планомерному распределению продуктов была сформулирована в программе РКП (б), принятой в 1919 году на VIII съезде партии[67]67
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7-е. Ч. 1.1898–1925. М.: Госполитиздат, 1953. С. 425.


[Закрыть]. Более того, в программе говорилось, что «РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег»[68]68
  Там же. С. 427.


[Закрыть]. Впоследствии Троцкий писал, что хотя «военный коммунизм был, по существу своему, системой регламентации потребления в осажденной крепости», он «преследовал более широкие цели», поскольку советское правительство «от «военного коммунизма» рассчитывало постепенно, но без нарушения системы, прийти к подлинному коммунизму»[69]69
  Троцкий Л.Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 21–22.


[Закрыть]. Аналогичные высказывания есть и в работах Ленина. Но экономическую реальность нельзя победить декретами. Как справедливо отмечал Крицман, «народное хозяйство России эпохи гражданской войны характеризуется все прогрессировавшим расслоением ее экономики на экономику легальную (пролетарски-натуральную) и экономику нелегальную (товарную и товарно-капиталистическую)»[70]70
  Крицман Л. Н. Героический период Великой русской революции (опыт анализа т. н. «Военного коммунизма»). М.: Госиздат, 1925. С. 131.


[Закрыть]. В 1918–1919 годах из 136,6 млн пудов доставленного потребителям хлеба, 40 % было доставлено государственными органами и 60 % – нелегальной торговлей[71]71
  Там же. С. 133–134.


[Закрыть]. Без запрещенной большевиками торговли население советской России просто не смогло бы выжить.

Противоречивость политики большевиков ярко иллюстрирует следующий эпизод. Ленин отправил 6 января 1919 года телеграмму Чрезвычайной комиссии города Курска, в которой потребовал «немедленно арестовать Когана, члена курского центрозакупа, за то, что он не помог 120 голодающим рабочим Москвы и отпустил их с пустыми руками. Опубликовать в газетах, дабы все знали, что за неумение помочь голодающим рабочим репрессия будет суровая – вплоть до расстрела»[72]72
  Ленин В. И. Телеграмма Курской чрезвычайной комиссии // Ленин В. И. Полн. собр. соч. С. T. 50. С. 238. Центрозакупы – местные конторы Центрального закупочного бюро при Народном комиссариате продовольствия РСФСР.


[Закрыть]. За Когана вступились коммунистическая фракция Центрального закупочного бюро при Наркомпроде РСФСР и председатель Курского губисполкома, который объяснил Ленину, что Коган «охранял твердые цены, установленные декретом, не имел возможности изменить без разрешения центра»[73]73
  См.: Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии. (1917–1921). М.: Госполитиздат, 1958. С. 243. Губисполком – губернский исполнительный комитет.


[Закрыть]. Понятно, что по этим ценам закупить продовольствие было невозможно. Ленин 16 января распорядился освободить Когана, но продолжить следствие. На запрос губисполкома о причине ареста он объяснил, что «Коган был арестован мною за нераспорядительность, за ненаправление рабочих в более подходящие уезды»[74]74
  Ленин В.И. Телеграмма Курскому губисполкому // Ленин В.И. Полн. собр. соч. С. T. 50. С. 246. О дальнейшей судьбе Когана нам неизвестно.


[Закрыть]. Объяснение Ленина, по меньшей мере, странно – как будто в других уездах действовали другие декреты советской власти. Оказывается, расстрелять могли как за мешочничество, так и за противодействие мешочничеству.

Финансовая политика коммунистов была столь же противоречива, как и политика запрета свободной торговли. Национализация банков и их слияние с Государственным банком были произведены задолго до начала гражданской войны – декретом ВЦИКа от 27 (14) декабря 1917 года. В декрете утверждалось, что «интересы мелких вкладчиков будут целиком обеспечены»[75]75
  Собрание узаконений и распоряжений правительства РСФСР. 1917. № 10. Ст. 150.


[Закрыть]. В тот же день ВЦИК издал постановление «О ревизии стальных ящиков (сейфов) в банках»[76]76
  Там же. Ст. 151.


[Закрыть]. Все деньги, хранящиеся в сейфах, должны были зачисляться на текущие счета клиентов в Государственном банке. Золото и драгоценности, хранящееся в сейфах, подлежали конфискации. Если владельцы сейфов после вызова в банк для проведения ревизии не являлись в трехдневный срок, принадлежащие им ящики вскрывались, и в этом случае все хранящееся в них имущество подлежало конфискации. Однако зачисление денег на счета клиентов вовсе не означало, что владельцы могли получить свои средства. Выдача денег была сначала приостановлена, а затем ограничена величиной прожиточного минимума. В связи с постоянно увеличивающейся эмиссией денег практически все сбережения, накопленные всеми клиентами банков до революции, в том числе и мелкими вкладчиками, либо были конфискованы, либо быстро обесценились. При этом «эмиссия превращалась в снабжение пролетарским государством своих хозяйственных и прочих органов и своих работников покупательными средствами для закупок на нелегальном запрещенном этим же государством рынке»[77]77
  Крицман Л.Н. Героический период Великой русской революции (опыт анализа т. н. «Военного коммунизма»). М.: Госиздат, 1925. С. 138.


[Закрыть].

По мере нарастания инфляции роль денег в экономике снижалась. Итог политики военного коммунизма в области финансов был подведен декретом Совнаркома «Об упразднении Народного банка» от 19 января 1920 года»[78]78
  Собрание узаконений и распоряжений правительства РСФСР. 1920. № 4–5. Ст. 25. К этому времени Государственный банк получил новое название – Народный банк РСФСР.


[Закрыть]. В соответствии с этим декретом Народный банк упразднялся, а все его активы и пассивы передавались Центральному бюджетно-расчетному управлению Народного комиссариата финансов. При фактически натуральной организации хозяйства советское государство было вынуждено прибегать к внеэкономическим методам управления населением[79]79
  Задолго до 1917 года Баллод отмечал, что «Маркс упустил из виду необходимость доказать, что современное хозяйственное развитие обеспечит такое изменение психики масс, какое необходимо при конечной “экспроприации экспроприаторов” для того, чтобы организация производства могла и дальше действовать безупречно без сурового государственного или общественного принуждения». См.: Баллод К. Марксизм или теория наивысшей производительности. СПб.: тип. Общ. Обществу польза. 1907. С. 11–12.


[Закрыть]. По-своему логично, что всеобщая трудовая повинность была введена декретом Совнаркома через 10 дней после упразднения Народного банка, 29 января 1920 года. Была создана система комитетов по всеобщей трудовой повинности, которые организовывали трудовые мобилизации. Они также могли предавать народному суду и суду революционного трибунала виновных как «в уклонении от учета и явки по трудовой повинности», так и в «небрежной организации работ и нехозяйственном использовании мобилизованной силы»[80]80
  Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам в 5 томах. T. 1.1917–1928. М.: Политиздат, 1967. С. 160–161.


[Закрыть]. Парадоксально, что свое законченное выражение политика военного коммунизма (упразднение Народного банка, всеобщая трудовая повинность) приобрела тогда, когда военная угроза для советской власти в основном миновала.

Во время гражданской войны Троцкий занимал пост наркома по военным и морским делам. К 1920 году он почти официально считался вторым человеком в стране, «вождем № 2»[81]81
  Одним из примеров является публикация в газете «Правда», в которой говорилось, что Троцкий «5 ноября текущего года заболел инфлюэнцей с катаральными явлениями со стороны верхних дыхательный путей. Необходимо предоставить отпуск с полным освобождением от всяких обязанностей для специального климатического лечения на срок не менее двух месяцев». См.: Бюллетень о состоянии здоровья тов. Л. Д. Троцкого // Правда. 1924. 8 января. С. 3.


[Закрыть]. Роль Троцкого в октябрьской революции и победах Красной армии была общепризнанной. Это нашло отражение и в художественной литературе. В рассказе И. Бабеля «Соль» есть следующий характерный эпизод. Красноармейцы упрекают мешочницу в том, что, такие как она, губят Россию. Происходит следующий диалог: «Вы за Расею не думаете, вы жидов Ленина и Троцкого спасаете… – За жидов сейчас разговоров нет, вредная гражданка. Жиды сюда не касаются. Между прочим, за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хотя и другого звания, за трудящийся класс»[82]82
  Бабель И.Э. Конармия. Рассказы. Пьесы, СПб.: Кристалл, Респекс, 1998. С. 81–82.


[Закрыть]. Любопытно то, что этот текст сохранялся во всех изданиях вплоть до 1931 года, и только в следующем издании, вышедшем в 1933 году, упоминание о Ленине и Троцком исчезло[83]83
  См.: Бабель И.Э. Конармия. М., Л.: Госиздат, 1931. С. 70; Бабель И.Э. Конармия. М.: Гос. изд-во худ. лит., 1933. С. 74.


[Закрыть]. Появилось оно только в книгах Бабеля, изданных в период перестройки.

В 1920 году вопросы управления экономикой начали выходить на первый план. Троцкий принимал в этом активное участие и стал одним из главных теоретиков и организаторов трудовой повинности. Прежде всего он попытался научно обосновать то, что социалистическое государство имеет право и должно принуждать людей к труду. Свои аргументы он изложил в работе «Терроризм и коммунизм», написанной в ответ на книгу Каутского с таким же названием[84]84
  Каутский к этому времени занял по отношению к большевизму резко критическую позицию. См.: Каутский К. Терроризм и коммунизм. Берлин: T-во И.П. Ладыжникова, [1919]; Каутский К. Диктатура пролетариата. От демократии к государственному рабству. Большевизм в тупике. М.: АНТИДОР, 2002.


[Закрыть].

Главное, что обосновывал Троцкий в своей книге, это возможность высокой производительности принудительного труда в советской России. Он по-прежнему, как ортодоксальный марксист, считал, что «на падении производительности труда основать социализм нельзя»[85]85
  Там же. С. 145.


[Закрыть]. Однако он был убежден, что все дело заключалось в характере того государства, которое осуществляло принуждение. Троцкий писал: «Если верно, что принудительный труд непроизводителен всегда и при всяких условиях», как утверждают меньшевики, «тогда все наше строительство обречено на провал». По его мнению, «другого пути к социализму, кроме централизованного распределения рабочей силы в зависимости от общегосударственного плана, у нас быть не может. Рабочее государство считает себя вправе послать каждого рабочего на то место, где его работа необходима»[86]86
  Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм // Троцкий Л.Д. Перманентная революция. М.: Act, 2005. С. 143–144.


[Закрыть]. Для обоснования этого тезиса он был вынужден прибегнуть к софистике: «Трудовая повинность имеет принудительный характер, но это не значит, что она является насилием над рабочим классом. Если бы трудовая повинность натыкалась на противодействие большинства трудящихся, она оказалась бы сорванной – и с нею вместе советский строй. Милитаризация труда при противодействии трудящихся есть аракчеевщина. Милитаризация труда волею самих трудящихся есть социалистическая диктатура»[87]87
  Там же. С. 148.


[Закрыть].

В 1920 году, когда Троцкий находился у руля государства, он считал диктатуру воплощением воли трудящихся, прежде всего рабочих. Трудовая повинность могла решить основные экономические проблемы, даже ознакомить население с научной организацией труда[88]88
  Ленин в черновом наброске тезисов о производственной пропаганде писал: «Трудповинность всех могущих знакомить население с электрификацией, с тейлоризацией и т. д.». См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. T. 42. С. 16.


[Закрыть]. Поскольку в связи с победами на фронтах гражданской войны часть армии уже не была нужна для участия в военных действиях, красноармейцев можно было использовать на хозяйственных работах, создавать трудовые армии. Более того, Троцкий пытался доказать, что это было достаточно эффективно. Правда, из общего состава воинских частей для этих работ удавалось выделять меньше 50 % работников, но и в гражданском секторе, на многих фабриках и заводах, процент невыхода на работу превышал 50 %[89]89
  Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм // Троцкий Л.Д. Перманентная революция. М.: AСТ, 2005. С. 156.


[Закрыть]. Троцкий, конечно, признавал существование трудностей. При лесозаготовках, производимых первой трудовой армией, «воинские части были расположены далеко от лесосек. Во многих случаях приходилось совершать переходы на работу и с работы в 6–8 верст, что поглощало значительную часть рабочего дня. Не хватало топоров и пил. Многие красноармейцы, родом степняки, никогда не валили деревьев, не рубили и не пилили их». Тем не менее, с 13–15 рабочих дней на заготовку кубической сажени дров производительность удалось поднять до 4,5 рабочих дней. Нормой, правда, считались всего 3 рабочих дня[90]90
  Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм // Троцкий Л.Д. Перманентная революция. М.: AСТ, 2005. С. 157.


[Закрыть].

Если даже при заготовке дров не удавалось достигнуть нормальной производительности труда, что же можно было ожидать на более сложных производствах? Позднее Троцкий признал нелепость своих аргументов. В статье, посвященной пятилетнему юбилею Красной армии, он писал, что нельзя использовать армию для хозяйственных работ, поскольку при этом можно «вместо хорошего солдата получить, по общему правилу, мало производительного и очень дорогого рабочего»[91]91
  Троцкий Л.Д. Еще о задачах военного строительства // Правда. 1923. 20 февраля. С. 1.


[Закрыть]. Впрочем, абсолютизация военных, насильственных методов управления, считавшихся социалистическими, была характерна для всех руководителей советского государства того времени. Приведем известное высказывание Н.И. Бухарина: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи»[92]92
  Бухарин Н.И. Экономика переходного периода // Бухарин Н.И. Избранные произведения. М.: Экономика, 1990. С. 198. В своих известных заметках на книгу Бухарина Ленин никак не прокомментировал этот тезис.


[Закрыть].

В 1920 году Россию посетил Баллод[93]93
  Баллод еще раз приезжал в СССР в октябре 1925 года, в Ленинград, на празднование 200-летия Академии наук. См.: См.: Валентинов И. НЭП и кризис партии после смерти Ленина. М.: Современник, 1991. С. 257–258.


[Закрыть]. Ознакомившись с российским опытом, он существенно переработал свою книгу и написал к ней дополнение. Его оценка увиденного была весьма резкой, хотя и справедливой: «Россия вступила в социализм без того, чтобы кто-нибудь выставил какую-либо программу или план производства, без того, чтобы ее социалистические повелители потрудились серьезно продумать все возникающие из занятого ими положения задачи. Вследствие этого, вместо наилучшего социализма, проводится наихудший, т. е. наиболее глупый. Вместо организации производства происходит грабеж и расточение ценностей, собранных буржуазным обществом. Наиболее важными средствами русских большевистских повелителей является не труд, образующий ценности, а убийства и насилия»[94]94
  Баллод К. Государство будущего. Перевод со 2-го совершенно переработанного издания. М.: Всероссийский Центральный Союз Потребительских обществ, 1920. С. 5. Интересно отметить, что в 1920 году такое резкое высказывание о большевиках вообще было опубликовано, пусть и негосударственным издательством.


[Закрыть]. Основную проблему России Баллод видел в том, что ее производительные силы были недостаточно развиты, а без широкого применения машин во всех отраслях экономики коммунистическое хозяйство могло существовать лишь при условии рабского подчинения работников. Между тем, «социализм согласно основной своей задаче должен осуществить не равенство нищеты, а равенство высокого уровня жизни»[95]95
  Там же. С. 162, 164.


[Закрыть]. Дальнейшее развитие событий показало, какая из этих альтернатив была реализована.

Несмотря на то, что Троцкий активно защищал политику военного коммунизма и даже пытался дать ей теоретическое обоснование, он был одним из первых коммунистов, кто осознал, что продолжение этой политики приведет страну к хозяйственной катастрофе. Руководя хозяйственной работой на Урале в течение зимы 1919–1920 гг., он понял, что методы военного коммунизма необходимо изменить. В феврале 1920 года, возвращаясь в Москву, Троцкий направил в ЦК письмо «Основные вопросы продовольственной и земельной политики»[96]96
  Троцкий Л.Д. Сочинения. T. XVII. Ч. 2. С. 640–641. См. также: http://magister. msk.ru/library/trotsky/trotl839.htm


[Закрыть]. Позднее в своей работе «Новый курс» и в автобиографии «Моя жизнь» он доказывал, что именно ему принадлежит первый вариант новой экономической политики. К этому утверждению надо относиться с определенной осторожностью[97]97
  К. Маркс в аналогичных случаях употреблял выражение «cum grano salis» (лат.).


[Закрыть].

Действительно, в своем коротком письме Троцкий убедительно показал, что политика «уравнительной реквизиции» ведет к тому, что «продовольственные ресурсы грозят иссякнуть», а хозяйственная жизнь страны может быть окончательно подорвана. Для улучшения ситуации он предложил ряд мер: i) заменить изъятие излишков прогрессивным натуральным налогом; 2) установить соответствие между сданным крестьянином хлебом и выдаваемыми ему продуктами промышленности; 3) дополнить принудительную разверстку по ссыпке принудительной разверсткой по запашке и вообще обработке; 4) активно создавать советские хозяйства. При этом первые два пункта следовало применять в богатых земледельческих районах (Сибирь, Дон, Украина), п. 3 и 4, по его мнению, больше подходили для центральных губерний. Однако эти меры были весьма противоречивы – продразверстка не устранялась; предлагалось лишь стимулировать производство продовольствия. В то же время «разверстка по запашке», рекомендуемая для небогатых хлебом центральных губерний, представляла бы высшую форму административного принуждения. Широкое развитие советских хозяйств при существовавшем в тот период уровне техники и общем разорении народного хозяйства было, конечно, утопией. Однако даже эти весьма умеренные предложения не получили поддержки ЦК.

То, что существовавшее централизованное управление экономикой не было эффективным, понимали многие коммунисты. В сентябре 1920 года Зиновьев, выступая на IX Всероссийской партийной конференции, отметил, что «централизация часто превращается в главкократию». Он привел ряд поразительных примеров того, к чему приводит административное регулирование экономики из центра – «в 50 верстах от Баку крестьяне и рабочие не получают керосину», в Мурманске при «громадном улове рыбы» рабочие «не могут получить ни фунта свежей рыбы и вынуждены питаться в лучшем случае рыбой протухшей». Причина проста – выдавать рыбу можно только после проведения Главрыбой в Москве всех операций по учету улова, а за это время рыба успевает испортиться[98]98
  Зиновьев Г. Доклад об оздоровлении партии Всероссийской конференции РКП. Утреннее заседание 24 сентября // Правда. 1920. 28 сентября. С. 1.


[Закрыть]. Впрочем, никаких содержательных решений по исправлению ситуации конференция не приняла. В резолюциях конференции отмечалась лишь необходимость бороться с бюрократизмом главков, который служит «источником недовольства против партии», на которую народные массы «переносят ответственность за главки и центры»[99]99
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7-е. Ч. 1.1898–1925. М.: Госполитиздат, 1953. С. 512.


[Закрыть].

Политика военного коммунизма по отношению к крестьянству достигла своего апогея в решениях VIII Всероссийского съезда советов, проходившего с 22 по 30 декабря 1922 года. Обычно об этом съезде историки писали в связи с принятием плана ГОЭЛРО, а 22 декабря, день начала съезда, отмечается сейчас в стране как день энергетика. Ленин называл этот план «единым хозяйственным планом, построенным научно» и противопоставлял его работе Баллода[100]100
  «Чтобы оценить всю громадность и всю ценность труда, совершенного “Гоэлро”, бросим взгляд на Германию. Там аналогичную работу проделал один ученый Баллод. Он составил научный план социалистической перестройки всего народного хозяйства Германии. В капиталистической Германии план повис в воздухе, остался литературщиной, работой одиночки». См.: Ленин В. И. Об едином хозяйственном плане // Ленин В. И. Полн. собр. соч. T. 42. С. 342–343.


[Закрыть].

Это был последний съезд советов, на котором помимо коммунистов и беспартийных участвовали другие партии[101]101
  На съезде с совещательным голосом могли участвовать все партии, объявившие мобилизацию для войны с Деникиным и Колчаком. Партийный состав съезда был следующим: коммунистов – 2284, сочувствующих коммунистам – 67, беспартийных – 98, меньшевиков – 8, бундовцев – 8, левых эсеров – 2, анархистов – 2, остальные – члены других партий. См.: Восьмой Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Крестьянских, Красноармейских и Казачьих депутатов. Стенографический отчет (22–29 декабря 1920 года). М.: Госиздат, 1921. С. 293.


[Закрыть]. Меньшевики, эсеры и бундовцы подвергли резкой критике политику продразверстки. В частности, меньшевик Ф. Дан в воем выступлении сказал, что «продовольственная политика, основанная на насилии, обанкротилась». Хотя она «выкачала из крестьян большое количество хлеба», это привело к «повсеместному сокращению посевной площади, достигшему почти одной четверти прежних посевов, сокращению скотоводства, глубокому упадку сельского хозяйства»[102]102
  Восьмой Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Крестьянских, Красноармейских и Казачьих депутатов. Стенографический отчет (22–29 декабря 1920 года). М.: Госиздат, 1921. С. 42.


[Закрыть]. В декларации социалистов-революционеров утверждалось, что «только введение налоговой, вместо реквизиционной системы выкачивания хлеба создаст благоприятные условия для развития земледелия, а через то и развития промышленности»[103]103
  Там же. С. 51.


[Закрыть]. Меньшевики и бундовцы предложили резолюцию «О мерах к поднятию сельского хозяйства», в которой предлагалось, «чтобы все излишки, остающиеся за выполнением государственных повинностей, строго определенных, крестьянство имело возможность сбывать на основе добровольного товарообмена или устанавливаемых по соглашению с ними цен»[104]104
  Там же. С. 201.


[Закрыть]. Один из выступавших, Швецов, сказал, что «мощь революции всей своей тяжестью обрушилась на мозолистую шею крестьянина» и призвал стоящих у власти «поберечь мозолистую шею крестьянина, она у него трещит»[105]105
  Там же. С. 137. В стенограмме указано, что после его выступления раздались аплодисменты.


[Закрыть]. Другой выступающий, Лобанцев, заявил, что политикой продразверстки власти «хотели помочь бедным, а на самом деле их убивали»[106]106
  Там же. С. 138.


[Закрыть].

Настроение коммунистов, которые составляли подавляющее большинство, было совершенно иным. Признавалось, что, «несмотря на все усилия» власти и «все её заботы» о трудящемся крестьянстве[107]107
  Там же. С. 267. Вспоминается следующий эпизод из романа «Война и мир». Когда после освобождения из французского плена Пьер Безухов заболел, то «несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел». См.: Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22 т. М.: Художественная литература, 1981. T. 7. С. 216.


[Закрыть], в сельском хозяйстве сокращались посевные площади, снижалась урожайность, приходило в упадок животноводство. Поэтому для решения этих проблем государство должно было «вступить на путь регулирования крестьянского хозяйства»[108]108
  Там же. С. 126. Выступление члена Наркомзема И. А. Теодоровича.


[Закрыть]. Постоянно говорилось также, что надо помочь сельскому хозяйству, но при этом нельзя допускать свободной торговли даже излишками хлеба. Н. Осинский выразил мнение большинства: «Тот, кто раскрывает дверку к свободной торговле, тот ведет к краху нашей продовольственной политики»[109]109
  Восьмой Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Крестьянских, Красноармейских и Казачьих депутатов. Стенографический отчет (22–29 декабря 1920 года). М.: Госиздат, 1921. С. 146–147.


[Закрыть]. В итоге съезд принял постановление «О мерах укрепления и развития крестьянского сельского хозяйства», в соответствии с которым повсеместно создавались посевные комитеты (посевкомы), которые должны были обеспечивать выполнение обязательных планов посевов. По сути, это было воплощением идеи Троцкого о принудительной обработке земли. По аналогии с продразверсткой, постановление вводило «семенную разверстку», предусматривавшую ссыпку семян в общественные амбары и перераспределение семян[110]110
  Там же. С. 268–270.


[Закрыть].

Ленин поддерживал эту совершенно утопичную идею тотального регулирования деятельности миллионов самостоятельных крестьянских хозяйств. Речи и декларации противившихся этому меньшевиков и эсеров убедили его в том, что они являлись «пособниками международного империализма»[111]111
  Ленин В. И. Заключительное слово по докладу Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров о внешней и внутренней политике 23 декабря 1920 г. // Ленин В. И. Полн. собр. соч. T. 42. С. 172.


[Закрыть]. Ленин соглашался, что коммунисты могут совершать ошибки, но при этом говорил: «Пожалуйста, покажите нам эти ошибки, покажите нам другие подходы, но этих других подходов мы здесь не слыхали. Ни меньшевики, ни эсеры не говорят: “Вот нужда, вот нищета крестьян и рабочих, а вот путь, как выйти из этой нищеты”»[112]112
  Там же. С. 175.


[Закрыть]. Это, конечно, была очевидная демагогия – «декларации и речи» оппозиционеров не просто предлагали другие подходы, в них была отчетливо сформулирована будущая новая экономическая политика, до провозглашения которой коммунистами оставалось меньше трех месяцев.

Политика военного коммунизма поставила не только практические задачи управления экономикой, но и теоретические вопросы, связанные с принятием экономических решений в условиях отсутствия рынка. Рядом ученых были предприняты попытки решить проблему соизмерения экономических величин, не прибегая к стоимостному учету. Так, А. В. Чаянов пытался доказать достаточность учета на основе натуральных показателей, сопоставляемых с использованием шкал балльных оценок. Он писал, что в социалистическом обществе выгодной «считается такая затрата труда и средств производства, по сравнению с которой всякая другая затрата того же труда и тех же средств производства дает меньший выход продукта»[113]113
  Чаянов А.В. Понятие выгодности социалистического хозяйства (опыт построения безденежного учета советских хозяйств) // Методы безденежного учета хозяйственных предприятий. М.: Госиздат, 1921. С. 18. Отметим, что в этой работе впервые, насколько нам известно, введено понятие «политическая экономия социалистического общества». (Там же. С. 27).


[Закрыть]. Согласно его взглядам того периода, центральный управляющий орган сможет руководить хозяйством страны с помощью системы нормативов, которые заменят рынок с его ценами. Предполагалось, что на основе таких величин для каждого отдельного хозяйства можно было построить обобщающий индекс успешности функционирования, который можно использовать при управлении.

Подход Чаянова был подвергнут критике С. Г. Струмилиным, считавшим, что при построении таких нормативов нельзя избежать субъективизма. В то же время в 1920 году и он не сомневался в скором отмирании денег. Проблему несоизмеримости натуральных показателей Струмилин пытался решить, опираясь на следующие высказывания Маркса и Энгельса: «В будущем обществе количество времени, которое будут посвящать производству того или иного предмета, будет определяться общественной полезностью этого предмета»[114]114
  Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. T. 4. М.: Госполитиздат. С. 97.


[Закрыть], а «план будет определяться взвешиванием и сопоставлением полезных эффектов различных предметов потребления друг с другом и с необходимым для их производством количеством труда»[115]115
  Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Там же. T. 20. С. 321.


[Закрыть]. Струмилин доказывал, что все хозяйственные блага «принципиально сравнимы и соизмеримы», ибо удовлетворяют «известную долю общественных потребностей»[116]116
  Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. М.: Вопросы труда, 1925. С. 221.


[Закрыть]. Основываясь на понятии двух объективных измерителей – трудовых затрат и полезности – он сформулировал задачу построения оптимального плана[117]117
  Струмилин С. Г. Формула хозяйственного плана // Экономическая жизнь. 1921. 22 янв. № 14. С. 1–2.


[Закрыть]. Подходы Чаянова и Струмилина во многом предвосхитили концепции советских экономистов-математиков 60-х – 70-х годов, но практического решения проблемы принятия экономических решений без денег найти ни тогда, ни впоследствии, не удалось.

Теоретический аспект событий, происходивших в советской России в период военного коммунизма, привлек внимание западных исследователей. Те споры, которые они вели, получили название дискуссии об экономическом расчете в социалистической экономике[118]118
  См., напр.: Lavoie D. Rivalry and Central Planning: The socialist calculation debate reconsidered. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.


[Закрыть]. Началом этой дискуссии стала статья Бароне, но принято считать, что главный вклад сделал Л. Мизес, опубликовавший в 1920 году статью «Экономический расчет в социалистическом обществе»[119]119
  Mizes L. Die Wirtschaftsrechnung im sozialistischen Gemeinwesen // Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1920. № 47. B. 86–121.


[Закрыть]. В ней он заложил основы теории «логической и практической неосуществимости социализма». Мизес был убежден, что «каждый шаг, который отдаляет нас от частной собственности на средства производства и от использования денег, отдаляет нас и от рациональной экономики»[120]120
  Collectivist Economic Planning. Ed. by F. A. von Hayek. L.: George Routledge & sons, 1935. P. 104.


[Закрыть]. Употребляя современную терминологию, можно сказать, что основным аргументом Мизеса было то, что без нормального денежного измерения ценности невозможно рациональное принятие экономических решений. Он полагал, что даже если наладить обмен продукцией между отдельными отраслями обобществленной экономики, то в условиях единой собственности цены, по которым будет производиться обмен, неизбежно будут произвольными.

Традиционное возражение советских экономистов против этого положения заключалось в том, что цены можно было определять на основе учета трудовых затрат. Мизес совершенно справедливо считал такую аргументацию несостоятельной и для ее опровержения приводил доводы, обычно выдвигавшиеся против трудовой теории стоимости: расчетным путем невозможно произвести редукцию сложного труда к простому, трудовые затраты непригодны для хозяйственного учета при использовании в производстве различных количеств отличных от труда факторов. Эти доводы так и не были опровергнуты марксистами.