Текст книги "Лев Троцкий и политика экономической изоляции"

Трудно сказать, был ли знаком Троцкий со статьей Мизеса, о которой мы писали выше, или с его вышедшей в 1922 г. книгой «Общественное хозяйство. Исследование социализма»[197]197
  Mises L. Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen über den Sozialismus. Jena: Verbag von Gustav Fischer, 1922.


[Закрыть]. Он знал немецкий, интересовался зарубежной литературой, а статья эта была опубликована в ведущем академическом журнале. Во всяком случае, в работах Троцкого нет упоминаний о Мизесе[198]198
  Мизес посвятил рассмотрению взглядов Троцкого раздел своей книги «Запланированный хаос», который озаглавил «Троцкистская ересь».


[Закрыть]. Однако в своем докладе рассуждениями о ценах он фактически дал подтверждение аргументации Мизеса. Настоящее «истребление» «магии калькуляции» могло быть достигнуто только нормальным рыночным ценообразованием на все факторы производства.

Существенную часть доклада Троцкий посвятил обсуждению брошюры об организации промышленности, подготовленной Центральным комитетом Всероссийского союза горнорабочих[199]199
  Союз горнорабочих СССР. Центральный комитет. Вопросы организации государственной промышленности на частном примере Подмосковного бассейна (Материалы к XII съезду РКП). М.: Тип. им. т. Артема, 1923.


[Закрыть]. В этой интересной брошюре был дан богатый статистический материал о подмосковном районе, при этом были проведено сравнение эффективности хозяйствования при советской власти и при капитализме до революции. На основании тщательного анализа себестоимости, производительности труда, заработных плат рабочих в работе был сделан неутешительный вывод: «Наша государственная промышленность, даже в предприятиях, находящихся в исключительно хороших условиях работ, – при больших, чем до войны, средствах, при полном обеспечении технической силы, при нормальной производительности труда рабочих, – дает убыток, в то время как капиталисты в этих предприятиях давали прибыль»[200]200
  Цит. по: Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 17–25 апреля 1923 г. М.: Красная новь, 1923. С. 315.


[Закрыть]. Формальная причина убытков – накладные расходы на содержание централизованного аппарата главков, «громаднейших штатов служащих». Главная же причина была гораздо серьезнее – в трестах нет хозяина, нет настоящей заботы об экономии средств. Само это признание фактически означало согласие с теми, кто обосновывал невозможность эффективной организации экономики при социализме.

Если нет хозяина, как обеспечить более высокую, чем у капиталиста, производительность труда? И авторы брошюры, и Троцкий не предлагали ничего, кроме более тщательной работы по подбору руководящих кадров и предоставления им определенных прав в распределении премии за полученную прибыль. Хотя Троцкий считал правильным, что директора не могут участвовать в прибылях и получать премии выше определенной суммы, он все же надеялся, что можно «создать для них условия, когда они могут проявлять инициативу»[201]201
  Цит. по: Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 17–25 апреля 1923 г. М.: Красная новь, 1923. С. 317.


[Закрыть]. Как известно, проблему инициативности советским руководителям не удалось решить и в последующие годы, поэтому рассуждения Троцкого лишь свидетельствовали о правоте Мизеса, утверждавшего, что при социализме не будет настоящей инициативы и предприимчивости.

XII съезд партии был последним, на котором Троцкий выступал как один из равноправных руководителей партии и государства. В развернувшейся борьбе за власть он постепенно терял позиции и на следующем, XIII съезде партии, проходившем 23–31 мая 1924 года, был вынужден оправдываться в якобы совершенных ошибках. В своем выступлении он, в частности, сказал: «Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, потому, что партия есть единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных задач…. Права или не права [партия – А. Б.] в отдельных частных конкретных вопросах, в отдельные моменты, но это моя партия»[202]202
  Там же. С. 166–167.


[Закрыть]. Это поразительное заявление для большинства делегатов съезда было, конечно, неубедительным.

С экономической точки зрения выступление Троцкого на XIII съезде было невыразительным – он говорил о борьбе с бюрократизмом, о развитии внутрипартийной демократии, о необходимости усиления планирования. Реакцию присутствующих продемонстрировал выступивший сразу после него Н.А. Угланов, заявивший: «Тов. Троцкий говорил о плане. Было бы лучше, если бы он своими богатыми мазками помог нам, неграмотным, руководящим губерниями, составлять как следует губернские бюджеты. А те длинные схемы, которые он нам рисует о плановом хозяйстве, они полуграмотным слоям рабочих, управляющих нашей страной, чрезвычайно трудны. Мы их не понимаем»[203]203
  Цит. по: Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 1725 апреля 1923 г. М.: Красная новь, 1923. С. 169–170.


[Закрыть]. Это, кончено, было откровенной демагогией – Угланов никогда не был рабочим. До революции он работал приказчиком и, конечно, был грамотным. В период съезда он был членом ЦК, впоследствии стал секретарем Московского горкома партии, кандидатом в члены Политбюро[204]204
  Впоследствии Угланов активно поддерживал Бухарина, в 1928 году за «правый уклон» он был смещен с партийных постов, 1936 году арестован, 31 мая 1937 года – расстрелян.


[Закрыть]. Однако выступление Угланова ясно показывает, еще один аспект противостояния Троцкого и руководства партии. Троцкий, с его знанием языков, начитанностью, был для большинства партийцев слишком культурным, «не своим»[205]205
  Когда в 1939 году М.М. Литвинов был отправлен в отставку с поста наркома по иностранным делам, Троцкий писал: «Литвинов… слишком мозолил глаза Сталину одним тем, что говорил на четырех языках, знал жизнь европейских столиц и во время докладов в Политбюро раздражал невежественных бюрократов ссылками на недоступные им источники». (См.: Троцкий Л.Д. Сталин после Финляндского опыта // Бюллетень оппозиции. 1940. № 82–83. Цит. по: Антология позднего Троцкого М.: Алгоритм, 2007. С. 547) – Несомненно, Троцкий понимал схожесть отношения Сталина к себе и к Литвинову.


[Закрыть].

В 1924 году началась дискуссия о построении социализма в одной стране. В итоге развернувшейся вокруг этого вопроса борьбы Троцкий потерпел сокрушительное поражение. Мы не останавливаемся на этом подробно по двум причинам. Во-первых, история вопроса хорошо изложена самим Троцким в работе «Социализм в отдельной стране?» (которую он издал как приложение к книге «История русской революции»)[206]206
  Троцкий Л.Д. История русской революции. T. 2. Октябрьская революция. Часть 2. М.: Teppa-Terra, 1997. С. 337–380. См. также: http://magister.msk.ru /library/trotsky/trotloo9.htm.


[Закрыть], а также Валентиновым[207]207
  Валентинов Н.В. Построение социализма в одной стране // Валентинов Н.В. Наследники Ленина. М.: Teppa-Terra, 1991. С. 55–81. Эта также книга доступна онлайн. См., напр.: http://lib.ruZHISTORY/FELSHTINS KY/fi6.txt.


[Закрыть]. Во-вторых, вопрос о социализме в одной стране относительно вторичен по отношению к основному вопросу – о принципиальной возможности построения социалистической экономики, более эффективной, чем капиталистическая.

Ограничимся краткими замечаниями. Прежде всего, отметим, что сам Сталин в первом издании брошюры «Об основах ленинизма», вышедшей в апреле 1924 года, излагая взгляды Ленина, писал: «Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства, усилий одной страны, особенно такой крестьянской страны, как Россия, уже не достаточно, – для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых стран»[208]208
  Цит. по: Сталин И.В. Собр. соч. T. 8. М.: Госполитиздат, 1948. С. 61.


[Закрыть]. Во всех последующих изданиях этой работы формулировки были изменены.

Для поворота большинства партийцев к признанию возможности построения социализма в СССР существовали вполне понятные причины. Оппозиция утверждала: «Вкладывая в дело строительства социализма в СССР всю энергию, мы должны отстаивать важнейший тезис ленинизма о невозможности окончательной победы социализма в одной стране»[209]209
  Зиновьев Г. Ленинизм. Введение в изучение ленинизма. Изд. 4-е. Л.: Госиздат, 1926. С. 303.


[Закрыть]. Но на Западе революция не произошла и непонятно, когда она будет – что же делать? Нужно было либо признать, что власть в стране взята преждевременно, но это означало бы согласиться с меньшевиками и другими критиками режима, либо объявить, что социализм можно не только строить, но и построить без помощи европейского пролетариата. Первым с этим тезисом выступил не Сталин, а Рыков, поддержанный Бухариным[210]210
  См.: Валентинов Н.В. Построение социализма в одной стране // Валентинов Н.В. Наследники Ленина. М.: Teppa – Terra, 1991. С. 78.


[Закрыть]. Официальное признание новой доктрины о строительстве социализма в одной стране впервые было выражено в резолюции «О задачах Коминтерна и РКП (б) в связи с расширенным пленумом ИККИ», принятой XIV конференцией партии, происходившей 27–29 апреля 1925 года. Утверждалось, что строительство социалистического общества в СССР «наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации»[211]211
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7-е. Ч. II. 1925–1953. М.: Госполитиздат, 1953. С. 50.


[Закрыть].

С этой теорией Троцкий не мог согласиться, но он уже не мог влиять на политику руководства партии. В 1925 году он, все еще оставаясь членом Политбюро, был назначен на несколько должностей в ВСНХ (в том числе – на должность председателя Особого совещания по качеству продукции) и стал председателем Главного концессионного комитета. Работа в ВСНХ позволила ему по-новому осмыслить проблемы социалистической экономики.

Основной работой Троцкого этого периода стала книга «К социализму или к капитализму?», формально посвященная публикации Госпланом контрольных цифр народного хозяйства на 1925/26 экономический год[212]212
  Контрольные цифры народного хозяйства на 1925–1926 годы. М., Л.: Плановое хозяйство, 1925. Эта книга будет переиздана в качестве приложения в сборнике работ В. А. Базарова, публикация которого готовится в этой серии.


[Закрыть], которые фактически стали первым вариантом плана развития советской экономики. Первый раздел книги – «Язык цифр», был полон пафоса строительства социализма. Анализ статистики Госплана создал у Троцкого уверенность в том, что экономика страны развивается в сторону социализма. Но уже второй раздел – «Мы и капиталистический мир» – содержит серьезный экономический анализ. Троцкий подчеркивает, что «побеждает, в конце концов, тот режим, который обеспечивает человеческому обществу более высокий уровень хозяйства», это – «основной закон истории»[213]213
  Троцкий Л.Д. К социализму или капитализму? (Анализ советского хозяйства и тенденций его развития). М., Л.: Изд. «Плановое хозяйство», 1925. С. 26–27. См. настоящее издание. С. 430.


[Закрыть]. Таким образом, вопрос о победе социализма над капитализмом решался динамикой производительности труда, для измерения которой Троцкий предложил использовать «сравнительные коэффициенты».

Идея таких коэффициентов была достаточно простой – по его мнению, качество товара могло быть измерено несколькими показателями, с помощью которых простым умножением можно определить комбинированный коэффициент. «Если какой-либо наш товар в два раза хуже заграничного и в полтора раза дороже, то сравнительный коэффициент будет 1/3»[214]214
  Там же. С. 32. См. настоящее издание, с. ххх. В книге мемуаров «Моя жизнь» Троцкий писал, что в училище «был силен в математике» и даже собирался стать математиком, но увлекся революционной деятельностью.


[Закрыть]. Эти сравнительные коэффициенты должны были играть важную роль в экономической политике – с их помощью можно было оценивать качество продукции, измерять успехи в соревновании с капиталистическими странами. Динамика коэффициентов, с помощью которых измерялось бы отставание от капитализма, могла быть положительной и отрицательной. Если бы она была резко отрицательной, то «никакой протекционизм не выдержал бы напора эмпирических товаров», и СССР вскоре «превратился бы в колонию»[215]215
  Троцкий Л.Д. Борьба за качество. М.: Плановое хозяйство, 1926. С. 50. «Эмпирические товары» – весьма неудачное выражение, имелись в виду просто иностранные товары.


[Закрыть]. Понятно, почему Троцкий придавал такое большое значение сравнительным коэффициентам – в условиях отсутствия открытой конкуренции советских товаров с западными, он считал нужным иметь какой-либо объективный показатель, который мог помочь измерить отставание российской промышленности от Запада как в качестве продукции, так и в производительности труда.

Троцкий открыто признавал величину этого отставания. В одном из своих выступлений он говорил, что западные товары – лампочки фирмы Осрам, карандаши Фабера были и лучше, и дешевле, чем российские аналоги. Заверения советских директоров о том, что они производят товары почти такого же качества, как европейские, были ничем не обоснованы. В целом, с раздражением подвел итог Троцкий, в советской промышленности «приложенный труд дает результаты и меньшие и худшие»[216]216
  Троцкий Л.Д. О наших задачах. Доклад на общегородском собрании партийной организации в г. Запорожье 1 сентября 1925 г. М., Л.: Госиздат, 1926. С. 24–25.


[Закрыть]. Когда советские директора говорили ему, что при наличии качественного сырья они были готовы «утереть нос французам», ему, по его признанию, хотелось им ответить: «прежде чем обгонять парижскую парфюмерию Коти, давайте-ка установим правильный стандарт на хорошее мыло для стирки и научимся выделывать пригодный вазелин»[217]217
  Троцкий Л.Д. Борьба за качество. М.: Плановое хозяйство, 1926. С. 39.


[Закрыть]. Позднее, в 1936 году, «своеобразный закон советской промышленности» Троцкий четко сформулирует следующим образом: «Изделия по общему правилу тем хуже, чем ближе они к массовому потребителю»[218]218
  Троцкий Л.Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 6.


[Закрыть].

Как решить вопрос качества? Прежде всего, надо было использовать те возможности, которые предоставлял мировой рынок. Во-первых, это импорт передового оборудования. Во-вторых, развитие концессий. Троцкий был убежден, что «достигнуть уровня мировой техники и мировой производительности труда и обогнать его» можно только «опираясь временно на костыли концессий. Эти костыли нам нужны для гигантского прыжка вперед, и мы сделаем его с полным успехом»[219]219
  Троцкий Л.Д. О наших задачах. Доклад на общегородском собрании партийной организации в г. Запорожье 1 сентября 1925 г. М., Л.: Госиздат, 1926. С. 27.


[Закрыть]. Разумеется, дело было не только в техническом аспекте проблемы. Троцкий неоднократно подчеркивал, что «социалистическое строительство возможно только в условиях роста подлинной революционной демократии трудящихся масс, которые живо, сознательно и самостоятельно откликаются на все вопросы хозяйственного и культурного строительства»[220]220
  Троцкий Л.Д. Научно-техническая мысль и социалистическое хозяйство. Речь на открытии Теплотехнического института 31 мая 1925 г. // Известия. 1925. 2 июня. С. 2–3.


[Закрыть]. Но для реального участия в развитии экономики необходимы знания и квалификация. Тем самым в соревновании с капитализмом особую роль приобретала техническая интеллигенция.

Это проблему хорошо знал Дзержинский, который на XIV партийной конференции заявил: «Без поддержки технического персонала, без поддержки науки, мы не сможем выполнить задачи по поднятию производительности труда». Если этой поддержки не обеспечить, «буржуазная заграница нас всегда будет бить», поскольку она умеет заставить работать на себя и «науку, и ученых, и технический персонал». Дзержинский понимал, что одним насилием проблему не решить: раньше над техническими специалистами «держали дубину», потом пытались их купить прибавками к заработку. Теперь с ними нужно было установить «новые дружественные отношения», но для этого необходимо дать специалистам «какую-то конституцию на заводе и в управлении фабрикой». В условиях диктатуры пролетариата и отсутствия равного избирательного права эти слова выглядели очевидной ересью, поэтому Дзержинский, который в это время все больше занимался экономикой, счел нужным добавить: «Может быть странно, что я, председатель ГПУ, такие речи говорю. Но вы тем более должны прислушаться к тому, что говорит в этой области председатель ГПУ»[221]221
  Четырнадцатая конференция Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. М., Л.: Госиздат, 1925. С. 173.


[Закрыть].

Для большинства коммунистического руководства страны такой подход был неприемлем. Выступая в 1924 году на XIII съезде партии с политическим отчетом ЦК, Зиновьев с раздражением рассказывал о прошедшем в Ленинграде съезде инженеров, на котором один из выступавших заявил: «В первую очередь нужны права человека. Пока мы их мы не получим, мы будем инертны. Коммунистический строй есть временная экономическая мера»[222]222
  Тринадцатый съезд Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 23–31 мая 1924 г. М.: Красная новь, 1924. С. 109.


[Закрыть]. Конечно, никто и не собирался давать технической интеллигенции никаких прав, тем более политических. Сам Троцкий в своих призывах к демократии не упоминал об интеллигенции, а использовал расплывчатые термины «трудящиеся» или «сознательные рабочие».

В результате, перспективы быстрого роста качества советских товаров и производительности труда были неочевидны, на скорую помощь пролетариата развитых европейских стран рассчитывать также не приходилось. Поэтому Троцкий завершил свою работу «К социализму или к капитализму?» на минорной ноте. Если капитализм сможет найти силы для дальнейшего развития, то, по его словам, «это означало бы, что мы, социалистическое государство, хотя и собираемся пересесть и даже пересаживаемся с товарного поезда на пассажирский, но догонять-то нам приходится курьерский. Проще говоря, это означало бы, что мы ошиблись в основных исторических оценках. Это означало бы, что капитализм не исчерпал своей исторической «миссии»»[223]223
  Троцкий Л.Д. К социализму или капитализму? (Анализ советского хозяйства и тенденций его развития). М., Л.: Изд-во «Плановое хозяйство», 1925. С. 60. См. настоящее издание. С. 462.


[Закрыть]. В этом случае «социализму в отсталой стране пришлось бы очень туго». Разумеется, Троцкий сразу оговорился, что «для допущения такого варианта нет решительно никаких разумных оснований»[224]224
  Там же. С. 61. См. настоящее издание. С. 463.


[Закрыть], но этот дежурный оптимизм был совсем неубедителен.

В 1926–1927 годах оппозиция окончательно проиграла борьбу за власть и влияние в партии. После организации оппозицией 7 ноября 1927 года несанкционированных демонстраций в Москве и Ленинграде по случаю 10-летия Октябрьской революции Троцкий уже 16 ноября 1927 года был исключен из партии. В январе 1928 года он был сослан в Алма-Ату, а в феврале 1929 – выслан за пределы СССР, и на пароходе «Ильич» прибыл в Константинополь.

После изгнания

В 1930-е годы Троцкий существенно углубил свой экономический и политический анализ перспектив построения социализма в СССР. То, как проводились индустриализация и коллективизация, не вызывало у него энтузиазма. Он совершенно справедливо считал, что советская экономическая статистика была недостоверна и в пропагандистских целях существенно завышала достигнутые результаты, а план первой пятилетки по промышленности выполнен не был. Еще хуже дело обстояло со сплошной коллективизацией – она могла быть эффективной только на основе массовой механизации сельского хозяйства, которая еще не была достигнута. Он писал, что «из крестьянских сох и крестьянских кляч, хотя бы и объединенных, нельзя создать крупного сельского хозяйства, как из суммы рыбачьих лодок нельзя сделать парохода»[225]225
  Троцкий Л.Д. Экономический авантюризм и его опасности // Бюллетень оппозиции. 1930. № 9. С. 3.


[Закрыть]. Поэтому «сплошная коллективизация привела к сплошным сорнякам на полях»[226]226
  Троцкий Л.Д. Советское хозяйство в опасности! (Перед второй пятилеткой) // Бюллетень оппозиции. 1932. № 31. С. 6.


[Закрыть].

Троцкий выступал за продолжение новой экономической политики, за гибкое сочетание государственного плана и рынка. При этом он подчеркивал, что само планирование нельзя отождествлять с планоманией[227]227
  Термин был употреблен Троцким в докладе на XII съезде партии. См.: Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 17–25 апреля 1923 г. М.: Красная новь, 1923. С. 310.


[Закрыть]: «Если б существовал универсальный ум, рисовавшийся научной фантазии Лапласа: ум, регистрирующий одновременно все процессы природы и общества, измеряющий динамику их движения, предугадывающий результаты их взаимодействия, – такой ум мог бы, конечно, априорно построить безошибочный и законченный хозяйственный план, начиная с числа гектаров пшеницы и кончая пуговицей на жилете. Правда, бюрократии нередко кажется, что она-то именно и обладает подобным умом: поэтому она так легко освобождает себя от контроля рынка и советской демократии»[228]228
  Троцкий Л.Д. Советское хозяйство в опасности! (Перед второй пятилеткой) // Бюллетень оппозиции. 1932. № 31. С. 8.


[Закрыть].

Разумеется, под рынком он понимал не нормальный рынок средств производства, а просто существование денег. Троцкий писал, что без твердой денежной единицы невозможно измерить «повышение производительности труда и улучшение качества продукции»[229]229
  Троцкий Л.Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 27.


[Закрыть]. Конечно, это было шагом вперед – сравнительные коэффициенты, использование которых он пропагандировал в 1925–1926 годах, были слишком похожи на натуральные показатели Чаянова. В 30-е годы Троцкий был согласен с тем, что деньги в государственном секторе экономики должны сохраниться на долгий срок: «Сама промышленность, несмотря на свой обобществленный характер, нуждается в выработанных капитализмом методах денежного расчета. План не может опираться на одни умозрительные данные»[230]230
  Там же. С. 23.


[Закрыть]. В конце концов, Троцкий пришел к пониманию необходимости денежного расчета – именно в отсутствии такого расчета Мизес видел основную причину невозможности рационального хозяйствования при социализме. Но поскольку нормального рынка не существовало, денежный расчет все равно не мог дать правильных результатов – цены регулировались той самой бюрократией, над которой так едко и справедливо издевался Троцкий. Мизес был в целом прав, когда писал: «Троцкий был критиком бюрократизма. Но он не предлагал никакого другого способа ведения дел в социалистическом обществе. Нет другой альтернативы ориентированному на прибыль частному бизнесу, чем бюрократическое управление»[231]231
  Мизес Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность. М.: Дело, 1993. С. 138. Мизес остроумно заметил, что на самом деле «Троцкий нашел у Сталина только одну ошибку: тот стал диктатором вместо Троцкого». (Там же. С. 139.)


[Закрыть].

Как и по вопросу о рынке, позиция Троцкого по отношению к демократии была половинчатой. С одной стороны, он утверждал: «Социалистическое хозяйство должно по самой своей сути руководствоваться интересами производителей и потребностями потребителей», которые могут выражаться «только через посредство развернутой демократии производителей и потребителей»[232]232
  Троцкий Л.Д. Продолжает ли еще советское правительство следовать принципам, усвоенным 20 лет тому назад? // 1938. № 66–67. Цит. по: Антология позднего Троцкого. М.: Алгоритм: Эксмо, 2007. С. 580.


[Закрыть]. Поэтому демократия является необходимым механизмом для построения социализма. С другой стороны, демократия по-прежнему понималась в лучшем случае как экономическая демократия, а о политической демократии у Троцкого речи не шло. Максимум, о чем он осторожно писал в своих поздних работах, – так это о возможности существования нескольких партий, выражающих интересы разных слоев рабочего класса.

Троцкий не был готов встать на реформистские позиции европейской социал-демократии, он до конца оставался ортодоксальным коммунистом: «Капитализм реакционен. Его нельзя лечить. Его надо повалить»[233]233
  Троцкий Л.Д. Еще о кризисе марксизма // Бюллетень оппозиции. 1939. № 75–76. С. 30.


[Закрыть]. Но пока СССР оставался изолированным государством, он мог соревноваться с капитализмом только производительностью труда. Вопрос «кто кого» имел прежде всего экономический характер. Если «производительность нашей общественной системы все больше отставала бы от капиталистической», писал Троцкий, «это в конце концов привело бы неизбежно к крушению социалистической республики»[234]234
  Троцкий Л.Д. Коммунистический Интернационал после Ленина. Великий организатор поражений. М.: Спартаковец, Принтима, 1993. С. 100, 101.


[Закрыть]. Поэтому «интервенция дешевых товаров» с Запада была опаснее для СССР, чем военная интервенция[235]235
  Троцкий Л.Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 5.


[Закрыть]. Ситуацию могла бы изменить победа пролетариата в хотя бы одной развитой стране, но революций на Западе не происходило, и шансов на такое развитие событий не было.

Несмотря на уверения сталинских идеологов о великой победе-построении в СССР социалистического общества – Троцкий был убежден, что настоящий социализм в стране не был построен, и в этом он был совершенно прав. Он полагал, что предлагавшийся им «левый курс» – комплекс политических и экономических мер внутри страны и другая внешняя политика – мог бы дать другой результат и в конечном итоге привести к победе социализма. Иным, чем у Троцкого или у Сталина, был подход Бухарина, который, в свою очередь, считал, что только его политика, основанная на постепенном развитии НЭПа и смычке рабочего класса с крестьянством, обеспечила бы построение социализма в СССР. Могли ли быть реализованы «левая» или «правая» альтернативы? Возможным ли было продолжение НЭПа? Изучению этих проблем посвящено немало глубоких работ историков, прежде всего западных[236]236
  По интересующей нас тематике прежде всего следует отметить классическую работу А. Эрлиха «Дискуссии об индустриализации в СССР. 1924–1928», опубликованную в нашей серии (М.: Дело, 2010); о левой альтернативе лучшей является публикуемая книга Р. Дэя, о правой альтернативе см.: Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М.: Прогресс, 1988.


[Закрыть].

По нашему мнению, сама проблема альтернативных путей развития СССР в 1920-е годы была не совсем точно сформулирована. Естественно, в стране могли осуществляться различные варианты экономической политики, и исследование этих вариантов – интересная задача для историков и экономистов. Но Троцкий, Бухарин, Сталин и другие руководители коммунистической партии не были последователями Бернштейна, сформулировавшего известный афоризм: «Движение – все, конечная цель – ничто»[237]237
  См., например, Бернштейн Э. Условия возможности социализма и задачи социал-демократии. М.: URSS, 2011. С. 216–217. В своих выступлениях (03.07.2008 г., 27.11.2011 г.) B.В. Путин почему-то называет это высказывание «троцкизмом» или «известным троцкистским лозунгом». См.: http:// grani.ru/Society/m. 138426.html, http://premier.gov.ru/events/news/17512/. Понятие «троцкизм» для него имеет очевидные негативные коннотации.


[Закрыть]. Те или иные варианты политики для них были важны постольку, поскольку позволяли добиться конечной цели – построения социализма. При этом существование рынка, частного капитала предполагалось только на стадии строительства социализма. Поэтому на самом деле существовало только две альтернативы – отказ от НЭПа, переход, как говорил Троцкий, от новой к новейшей, социалистической экономической политике, либо трансформация коммунистической партии, ее переход на социал-демократические позиции. По ряду причин реализовалась первая альтернатива[238]238
  См.: Ноув А. О судьбах НЭПа // Вопросы истории. 1989. № 8. С. 172–176. В этой статье даны интересные комментарии о концепции Р. Дэя.


[Закрыть], но совсем не в том формате, как рассчитывал Троцкий.

Анализируя ситуацию в СССР в 1930-е годы, Троцкий писал о «термидоре», о «преданной революции», что с его субъективной точки зрения вполне понятно. С исторической точки зрения вопрос гораздо сложнее. В связи с этим приведем справедливое высказывание Энгельса: «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали – что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели»[239]239
  Письмо Ф. Энгельса В. Засулич 23 апреля 1885 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36. М.: Госполитиздат. С. 263.


[Закрыть]. Не избежал этой иронии истории и Троцкий. Понимал ли он, что если в результате «хорошей» Октябрьской революции к власти пришла «плохая» сталинская бюрократия и социализм построить не удалось, то что-то было не так в самой концепции социалистической революции?

По-видимому, в какой-то степени понимал, о чем свидетельствует одна из последних его работ – «СССР в войне». В этой статье Троцкий писал, что сталинский режим является либо «отвратительным рецидивом» в процессе превращения буржуазного общества в социалистическое, либо «первым этапом нового эксплуататорского общества», в котором эксплуататорским классом являлась бюрократия. Он продолжил эту мысль следующими словами: «Как ни тяжела эта вторая перспектива, но, если бы мировой пролетариат действительно оказался неспособен выполнить миссию, которую возлагает на него ход развития, не оставалось бы ничего другого, как открыто признать, что социалистическая программа, построенная на внутренних противоречиях капиталистического общества, оказалось утопией»[240]240
  Троцкий Л.Д. СССР в войне // Бюллетень оппозиции. 1939. № 79–80. С. 4.


[Закрыть].

Как мы отмечали в начале нашей статьи, истинной трагедией Троцкого стало то, что реализовался именно этот второй вариант. «Социалистическая программа» действительно оказалась утопией. Если внимательно читать экономические работы Троцкого, то становится понятно, что фактически он показал недостаточную эффективность советской экономики по сравнению с западной. Социально-экономическая система, сформировавшаяся в СССР в начале 1930-х годов, в результате отказа от НЭПа выдержала испытание второй мировой войной, но, как и предсказывал Троцкий, для нее гораздо опаснее оказалась «интервенция дешевых товаров с Запада». В послевоенный период «пассажирский» поезд социализма все больше отставал от «курьерского» поезда капитализма. После начавшейся в середине 1980-х годов перестройки население страны выбрало реальную «демократию производителей и потребителей» и рыночную экономику. Насколько сознательным был этот выбор, как он происходил и каковы оказались его последствия – предмет для исследований историков будущего.

А. А. Белых