Текст книги "Лев Троцкий и политика экономической изоляции"

В работе «Преданная революция» Троцкий писал, что общественные преобразования потребуют новых социальных ценностей, которые могут появиться только в результате «свободного столкновения идей»⁴⁹. Марксизм обещал «подчинить природу технике, а технику – плану»⁵⁰, однако практические рамки социального самоопределения требуют также и плюрализма политических партий для того, чтобы заменить унизительное государственное принуждение сверху «культурной дисциплиной» снизу⁵¹. Пробуждение личности «в сфере духовной культуры» в политическом отношении предполагает «критический взгляд, выработку своего мнения, воспитание личного достоинства»⁵².

Троцкий считал, что история всегда обусловливает спектр возможностей развития любого общества. Знание того, в каком направлении мы движемся, будет зависеть от знания того, откуда мы идем. Однако даже в таком контексте исторического детерминизма постоянно приходится делать выбор⁵³. Российские читатели моей книги могут принять или отвергнуть марксистские взгляды Троцкого, но, мне кажется, размышляя над тем, откуда и куда движется Россия, они смогут почерпнуть много интересного из идей этого выдающегося революционера-мыслителя.

Я горжусь тем, что через 40 лет после выхода в свет эта книга переведена на русский язык. Выражаю свою благодарность Алле и Андрею Белых, которые сделали возможным публикацию этой работы на русском языке. С огромным энтузиазмом я посвящаю эту новое издание возобновлению общественной жизни в новой России.

5 июля 2012 г.

¹ Первоначально книга Троцкого «Преданная революция» так и называлась – «Что такое СССР и куда он идет?».

² Троцкий Л. Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. го.

³ Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 2. Ч. 2. М.: Терра – Терра, 1997. С. 381.

⁴ Троцкий Л. Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 210.

⁵ Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. М.: ЭКСМО, 2007. С. 17.

⁶ Маркс К. Экономические рукописи 1857–1861 гг. (Первоначальный вариант «Капитала»). Ч. I. М.: Изд. Политической литературы, 1980. С. 38. Ср.: Marx K. Contribution to the Critique of Political Economy. Moscow: Progress, 1970. P. 205–14.

⁷ Маркс К. Экономические рукописи 1857–1861 гг. (Первоначальный вариант «Капитала»). Ч. I. М.: Изд. Политической литературы, 1980. С. 40–43.

⁸ Троцкий Л. Д. Итоги и перспективы. Движущие силы революции. М.: Советский мир, 1919. С. 73.

⁹ Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. l. М.: Терра – Терра, 1997. С. 35.

¹⁰ Там же. С. 39.

¹¹ Там же.

¹² Троцкий Л. Д. Итоги и перспективы. Движущие силы революции. М.: Советский мир, 1919. С. 23.

¹³ Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. l. М.: Терра – Терра, 1997 С. 39–40.

¹⁴ Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. l. М.: Терра – Терра, 1997 С. 41.

¹⁵ Там же. С. 24.

¹⁶ Там же.

¹⁷ Там же. С. 22.

¹⁸ Недавно мы вместе с Даниэлем Гайдо собрали и перевели на английский язык все документы, относящиеся к дискуссии о «перманентной революции», проходившей в 1905–1906 и в последующие годы. См.: Day R.B., Gaido D. Witnesses to Permanent Revolution: The Documentary Record. Leiden and Boston: Brill, 2009. Эти документы наглядно показывают, что Троцкий был одним из многих, кто пользовался этим термином, и что этот термин обозначал только тактику политической борьбы и не распространялся на вопросы, связанные с экономическим развитием того времени или будущего. О взглядах Мартова см.: Keep J. L. H. The Rise of Social Democracy in Russia. L.: Oxford University Press, 1963. P. 199–200.

¹⁹ Троцкий Л. Д. Итоги и перспективы. Движущие силы революции. М.: Советский мир, 1919. С. 34, 61.

²⁰ Троцкий Л. Д. Итоги и перспективы. Движущие силы революции. М.: Советский мир, 1919. С. 80.

²¹ XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии. 18–31 декабря 1925 г. Стенографический отчет. М., Л.: Госиздат, 1926. С. 28.

²² Троцкий Л. Д. К социализму или к капитализму? М.: Плановое хозяйство, 1925. С. 27.

²³ Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 2. Ч. 2. М.: TEPPA – terra, 1997. С. 381.

²⁴ Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М.: Госполитиздат, 1952. С. 39.

²⁵ Там же. С. 39–40.

²⁶ Маркс К. 18 брюмера Луи Бонапарта // Маркс К. Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 8. С. 119.

²⁷ Nesterov M. Soviet Trade with the West // New Times. 1956. No. 27 (28 June). P. 3–4.

²⁸ Афонин М. Верный путь к международному сотрудничеству // Международная жизнь. 1956. № 5. Май. С. 36–37.

²⁹ Микоян А.И. Речь на XX съезде КПСС // Правда. 1956.18 февраля. С. 5.

³⁰ Микоян А.И. Речь перед избирателями Ереванско-Сталинского избирательного округа 11 марта 1958 года. Цит. по: Менжинский Е., Сергеев Ю. Мирное сосуществование и перспективы развития европейских экономических связей // Мировая экономика и международные отношения. 1960. № 2. Февраль. С. 22.

³¹ Микоян А.И. Мы за торговлю, равноправную и взаимовыгодную. Речь на банкете, устроенном Национальной ассоциацией импортеров и экспортеров Мексики // Правда. 1959. 30 ноября. С. 3.

³² Арзуманян А. Социально-экономические и политические причины «интеграции» в Западной Европе // Мировая экономика и международные отношения. 1959. № 10. Октябрь. С. 38.

³³ Чернышев П., Лобанов Л. Насущные вопросы международного разделения труда // Мировая экономика и международные отношения // 1962. № 6. Июнь. С. 38.

³⁴ Цит. по: Чернышев П., Лобанов Л. Насущные вопросы международного разделения труда // Мировая экономика и международные отношения // 1962. № 6. Июнь. С. 40.

³⁵ Румянцев А. Неразрешимые противоречия современного капитализма // Коммунист. 1962. № 15. Октябрь. С. 38.

³⁶ Учение В. И. Ленина об империализме и современность – к 50-летию выхода в свет работы «Империализм как высшая стадия капитализма» // Мировая экономика и международные отношения. 1962. № 6. Июнь. С. 11, 13.

³⁷ Горбачев М. С. Выступление на X съезде Польской объединенной рабочей партии 30 июня 1986 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 4. М.: Весь мир, 2008. С. 259.

³⁸ Горбачев М. С. Коренной вопрос экономической политики партии. Доклад на совещании ЦК КПСС по ускорению научно-технического прогресса 11 июня 1985 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 2. М.: Весь мир, 2008. С. 307.

³⁹ Программа Коммунистической партии Советского Союза // Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Издательство политической литературы, 1986. С. 172.

⁴⁰ Горбачев М. С. Коренной вопрос экономической политики партии. Доклад на совещании ЦК КПСС по ускорению научно-технического прогресса 11 июня 1985 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 2. М.: Весь мир, 2008. С. 307.

⁴¹ Горбачев М. С. О проектах новой редакции программы КПСС, изменениях в Уставе КПСС, основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года // Горбачев М.С. Собр. соч. Т. 3. М.: Весь мир, 2008. С. 64–65.

⁴² Горбачев М. С. О пятилетнем плане экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и задачах партийных организаций по его реализации. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК КПСС 16 июня 1986 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 3. М.: Весь мир, 2008. С. 192.

⁴³ Горбачев М. С. Политический доклад Центрального комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза 25 февраля 1986 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 4. М.: Весь мир, 2008. С. 312. Об инвестиционной программе, заложенной в 12-м пятилетнем плане, см.: Aslund А. Gorbachev’s Struggle for Economic Reform. Ithaca. N.Y.: Cornell University Press, 1989. P. 70–74.

⁴⁴ Горбачев М. С. О пятилетнем плане экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и задачах партийных организаций по его реализации. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК КПСС 16 июня 1986 года // Горбачев М. С. Собр. соч. Т. 4. М.: Весь мир, 2008. С. 200.

⁴⁵ Aganbegyan A. The Economic Challenge of Perestroika. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1988. P. 38.

⁴⁶ Троцкий Л. Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 247.

⁴⁷ Там же. С. 95.

⁴⁸ Троцкий Л. Д. Советское хозяйство в опасности! (Перед второй пятилеткой) // Бюллетень оппозиции. 1932. № 31. С. 8–9.

⁴⁹ Троцкий Л. Д. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. С. 228.

⁵⁰ Там же. С. 149.

⁵¹ Там же. С. 214.

⁵² Там же. С. 147.

⁵³ «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого. Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых». Маркс К. 18 брюмера Луи Бонапарта // Маркс К. Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. М.: Госполитиздат. Т. 8. С. 208.

Предисловие к английскому изданию

Посвящается J.B.

За предоставленную мне возможность работать с материалами я хотел бы поблагодарить Британский музей, Школу славистики и восточно-европейских исследований (Университет Лондона), Лондонскую школу экономики, библиотеку Колумбийского университета, Публичную библиотеку Нью-Йорка, а также Международный институт социальной истории (Амстердам). Архивами Троцкого, которые легли в основу данного исследования, я пользовался с разрешения библиотеки Гарвардского университета. Я хотел бы выразить глубокую признательность моей жене за комментарии по поводу исторического контекста и за неустанную помощь, которую она оказывала мне в работе над этой книгой. Я приношу благодарность Льюису Синклеру за возможность использовать составленную им библиографию работ Троцкого. Такие организации, как «Canadian Council» и «Imperial Oil Ltd.», оказали щедрую поддержку моим исследованиям. На разных этапах работы над этой монографией меня поддерживали Ольга Крисп, Питер Вайлс, Хайнц Шурер, Р. У. Дэвис, Г. Гордон Скиллинг, Роберт МакНил и Роберт Фенн. Разумеется, вся ответственность за фактические ошибки и интерпретации полностью лежит на авторе этой книги.

Р. Б. Д.

23 января 1973 года

Часть I. Дилемма экономической изоляции

Глава 1. Миф о троцкизме

В историографии российского марксизма имя Льва Троцкого неизменно ассоциируется с двумя знаменитыми политическими лозунгами – «перманентная революция» и «социализм в отдельной стране». Обычно Троцкого изображают убежденным интернационалистом, который отверг идею Сталина об изолированном социалистическом государстве, полагая, что русская революция станет «перманентной» как в России, так и за рубежом. Внутри страны революция должна была запустить процесс перехода от феодальной монархии непосредственно к социализму, минуя промежуточную стадию буржуазного капитализма. На международной арене она должна была сопровождаться рядом политических переворотов по всей Европе и в конечном итоге привести к созданию международного социалистического сообщества. Исаак Дойчер, биограф Троцкого, считал источником его противоречий со Сталиным идею о том, что если революция не вырвется за пределы России, ей будет суждено погибнуть. Поскольку Россия была слишком отсталой и экономически неразвитой страной, она не могла построить социализм собственными силами. Обсуждая теорию перманентной революции, Дойчер отмечал: «Промышленная неразвитость и отсталость России … станут непреодолимым препятствием на пути построения социалистической экономики. Эти препятствия можно сломать и преодолеть только с помощью социалистического Запада»¹. Того же мнения придерживался и Джордж Лихтхайм. Он утверждал, что, по мнению Троцкого, Россия «могла только подать сигнал. Главную задачу должна была выполнить Европа»². То же самое имел в виду и Роберт В. Дэниелс, когда писал, что социалистический режим существовать в одной только России не мог. Для того, чтобы он окреп, требовалось получить доступ к индустриальным ресурсам социалистической Европы³.

Несмотря на кажущееся отсутствие разногласий между историками, спор Троцкого со Сталиным оставляет много нерешенных вопросов. Доктрину о социализме в одной стране Сталин впервые четко сформулировал в конце 1924 года. Троцкий высказался по этому поводу лишь спустя два года, т. е. в конце 1926 года. Между тем Зиновьев и Каменев, бывшие союзники Сталина, публично выразили сомнение в том, что в основу его новой теории были положены общепризнанные ленинские доктрины. В работах и публичных выступлениях Троцкого, относящихся к тому времени, не имелось никаких указаний на то, что он разделял их опасения. На самом деле, первоначально он был готов поддержать Сталина, а не оппозицию Зиновьева. Но ведь позиция Троцкого всегда выглядела полностью однозначной. Как же тогда объяснить проявленную им нерешительность в этом вопросе? Почему Троцкий выступил в защиту оппонентов Сталина лишь после их полного поражения? И, наконец, почему он, не разработав никакой конкретной программы, а лишь выразив надежду на мировую революцию, решил, что его политический союз с Зиновьевым может оказаться эффективным?

Недавно Алек Ноув выдвинул гипотезу о том, что неопределенность позиции Троцкого была, возможно, обусловлена его отношением к насильственной коллективизации сельского хозяйства. Основной целью создания колхозов было изъятие из сельского хозяйства ресурсов, необходимых для выполнения программы скорейшей индустриализации. Нет повода сомневаться в том, что Троцкий с энтузиазмом относился к идее быстрого промышленного роста, однако в то же время он полагал, что широкомасштабное развитие социалистического сельского хозяйства потребует такой степени механизации, которую России в ближайшие годы достичь не удастся. В результате, по мнению Ноува, единственной альтернативой оставалось надежда на то, что промышленное развитие России будет финансироваться более развитыми западными странами, в которых победит социализм⁴.

Достоинство гипотезы Ноува состоит в том, что акцент в ней делается не на общие теоретические постулаты, а на практические вопросы. Кроме того, Ноув отмечает еще ряд фактов, свидетельствующих о непоследовательности позиции Троцкого. Хотя Троцкий, по всей вероятности, пришел к твердому мнению о невозможности полноценного построения социализма до того момента, как произойдет мировая революция, именно он и его единомышленники были наиболее убежденными сторонниками идеи о постоянном росте капиталовложений в промышленность. Из этого можно сделать один из двух выводов: либо позиция Троцкого действительно была непоследовательной, либо историкам не удалось предложить адекватной трактовки, поскольку неправильной была сама постановка вопросов.

Цель данной работы – доказать, что верным является второй вывод. Главный вопрос для Троцкого состоял не в том, сможет ли Россия построить социализм до того, как произойдет мировая революция, а в том, каким образом создавать оптимальную систему планирования с учетом разделения труда – как на тот момент, так и в будущем. До сегодняшнего дня взгляды Троцкого на экономическую политику Советского Союза не были подробно изучены и не рассматривались в контексте проблемы изоляции России от капиталистической Европы. Анализ этих вопросов показывает, что можно говорить о двух периодах, в течение которых проблема изоляции приобретала решающее политическое и экономическое значение.

Первый период приходится на 1920 – начало 1921 года, т. е. на период военного коммунизма. К этому времени большевики уже поняли, что, вопреки их ожиданиям, скорая победа мировой революции не столь неизбежна. Если сравнить выступления различных партийных лидеров, то можно увидеть, что попытки определить роль России в контексте окружающего ее враждебного капиталистического мира привели к формированию двух более или менее отчетливых точек зрения. Хотя между их приверженцами имелись несущественные разногласия, они могут быть разделены на две группы – сторонников изоляции и сторонников интеграции. Сторонники изоляции, как следует из самого термина, рассматривали Россию отдельно от мировой экономики. Сторонники интеграции, напротив, полагали, что, несмотря на создание в стране политической системы нового образца, Россия так или иначе должна восстановить утраченные позиции в мире.

Если бы позиция Троцкого в период военного коммунизма полностью укладывалась в рамки традиционно понимаемой теории перманентной революции, то он присоединился бы к сторонникам интеграции. За неимением лучшей альтернативы он вполне мог бы принять широко распространенную точку зрения о том, что необходимо использовать все возможности для получения помощи из-за границы, включая восстановление международной торговли и даже финансирование, получаемое из капиталистической Европы. Однако этого не случилось, и в действительности Троцкий стал главным теоретиком экономической изоляции. Он сознавал, что революция в Европе как минимум откладывается, но при этом надеялся, что с помощью последовательно проводимой политики военного коммунизма можно будет совершить непосредственный переход к социализму, построив его в одной стране. Историческая дискуссия между Лениным и Троцким, которая состоялась в 1920–1921 годах, касалась роли профсоюзов в социалистическом обществе. Эта дискуссия началась после выдвинутых Троцким весьма специфических предложений относительно трудовых отношений; эти предложения явились отражением его взглядов по поводу изоляции России. Хотя внешне эта дискуссия выглядела как обмен противоположными мнениями о роли России на мировой арене в целом, фактически эти разногласия вылились в одно из первых обсуждений проблемы о возможности построения социализма в одной стране, что проявилось в более отчетливой форме несколько позже. Таким образом, внимательный анализ этого раннего периода советской истории исключительно важен для понимания конфликта, позднее возникшего между Троцким и Сталиным.

Дебаты середины 1920-х годов по сути были очень близки дискуссиям, посвященным проблеме перехода от военного коммунизма к НЭПу. Однако в течение разделявшего их периода произошли резкие изменения в позициях Троцкого и его оппонентов. Взгляды Троцкого пошли вразрез с официальной «линией партии». К 1925 году он полностью отказался от своих прежних убеждений и превратился в одного из наиболее последовательных сторонников политики интеграции. Однако Сталин и Бухарин, возглавившие партию после смерти Ленина, все чаще говорили о том, что индустриализация означает независимость России от Запада. Таким образом, была готова почва для дебатов, в которых Троцкий потерпел полное поражение и в результате был изгнан из страны.

Причины такой резкой смены взглядов оппонентов заслуживают внимательного рассмотрения. Они свидетельствуют о том, что вражда Троцкого со Сталиным и Бухариным лишь косвенным образом была связана с теорией перманентной революции. Более того, Троцкий, вопреки часто звучащему мнению, и не настаивал на том, что собственно строительство социализма может начаться лишь после того, как произойдет мировая революция. И, конечно, он не предрекал, что России будет суждена стагнация в том случае, если в Европе не произойдут социалистические преобразования. Напротив, подобно сторонникам идеи интеграции периода военного коммунизма, он выступал за расширение торговых связей с Западом и максимальное увеличение иностранных инвестиций.

Троцкий возражал не столько против идеи социализма в одной стране, сколько против концепции Сталина о социализме в отдельной стране. Он утверждал, что стагнация может возникнуть в случае целенаправленного стремления создать отрезанное от всего мира замкнутое хозяйство; автаркия, по его мнению, неизбежно приведет к катастрофе. Необъяснимая на первый взгляд непоследовательность политических взглядов Троцкого связана именно с этими фундаментальными разногласиями по поводу экономической политики. Более глубокое рассмотрение истинного значения теории перманентной революции поможет доказать правомочность этого вывода.

Впервые в наиболее полном виде теория перманентной революции была изложена Троцким в работе «Итоги и перспективы», написанной в 1905–1906 годах. В этой работе был сделан вывод о том, что поскольку Россия была наименее развитой из европейских стран, социалистическая революция с гораздо большей вероятностью должна была начаться именно здесь, а не в западных промышленно развитых государствах. Первый этап революции, т. е. замена феодального самодержавия на более демократическую форму правления, не будет продолжительным. После короткой передышки революционный процесс вновь наберет силу и выльется в захват власти пролетариатом. Поскольку К. Маркс в 1848 году предрекал подобный сценарий развития событий для Германии, эти рассуждения Троцкого более или менее укладывались в рамки ортодоксальных марксистских взглядов. Однако в последующие годы большинство марксистов делали попытки определить степень «готовности» различных стран к социализму на основе так называемых «уровней» экономического развития. Подобный анализ мог привести к мысли о том, что отсталость России предопределяла для нее единственный путь – полномасштабную буржуазную революцию. Однако большинство теоретиков вносили поправки в эту точку зрения, допуская, что в Европе одновременно может произойти ряд политических переворотов.

Троцкий полагал, что этот псевдонаучный интерес к абстрактным уровням развития являлся лишь «безнадежным формализмом». К. Маркс действительно отмечал связь между промышленным развитием страны и возможностью захвата власти пролетариатом, однако он никак не предполагал, что это его «исторически-относительное» замечание станет «сверхисторической (supra historique) теоремой»³. Исторический путь России был уникален, и поэтому критерии, подходящие для описания других стран, для нее были неприемлемы. Дореволюционная российская промышленность финансировалась в основном западным капиталом. Вместе с финансированием европейские инвестиции принесли в Россию самые современные методы организации производства, в результате чего Россия перепрыгнула через фазу раннего капитализма. Не менее важное влияние зарубежные инвестиции оказывали и на политику. Европейские инвесторы, стремясь получить прибыль, не имели ни желания, ни возможности выступать в роли политической оппозиции внутри России. Следовательно, буржуазный либерализм в России был гораздо менее развит, чем в других европейских странах. В то же время российская промышленность отличалась неестественно высоким уровнем концентрации, и поэтому забастовки могли с легкостью ее парализовать. Пролетариат был сильнее, чем можно было предположить, исходя из его численного состава, и гораздо более сплоченным, чем пролетариат в Германии или в Англии в сопоставимый период. Учитывая все эти факторы, Троцкий пришел к выводу, что попытка установить формальную связь между удельным весом промышленности в народном хозяйстве и диктатурой пролетариата «представляет собою предрассудок упрощенного до крайности “экономического материализма”»⁶.

В главе под названием «Предпосылки социализма», полемизируя с историком Н. А. Рожковым, он продолжал развивать эту точку зрения. Рожков утверждал, что считать страну «готовой» к социализму можно только при выполнении следующих условий: 1) крупная промышленность должна практически полностью стать главным сектором промышленности; 2) крупнейшие промышленные предприятия должны быть организованы на кооперативной основе; з) преобладающее большинство населения должно стать убежденными социалистами. Комментируя такую строго традиционную трактовку, Троцкий сравнил Рожкова с Марксом образца 1848 года. В частности, он отметил: «Поистине, Маркс 1848 года – это утопический младенец перед лицом многих нынешних безошибочных автоматов марксизма!»⁷.

Троцкий считал, что Рожков отошел от революционного марксизма, поскольку не смог понять, что вышеупомянутые процессы взаимозависимы, что они обусловливают и ограничивают друг друга. Задолго до того, как эти процессы смогут достигнуть своего «математического предела», они «качественно переродятся и в своей сложной комбинации создадут то, что мы понимаем под именем социальной революции»[242]242
  Троцкий Л.Д. Итоги и перспективы. Движущие силы революцию. М.: Советский мир, 1919. С. 56.


[Закрыть]. Рожков необоснованно повысил требования к экономическим условиям социализма, и Троцкий попытался сформулировать их более реалистичным образом. Он заявил, что, во-первых, социализм возможен «лишь при условии такого развития производительных сил, которое делает крупное предприятие более производительным, чем мелкое»[243]243
  Там же. С. 57.


[Закрыть]. Во-вторых, в стране должен сформироваться пролетариат, осознающий свою классовую принадлежность. Однако в связи с этим Троцкий добавил, что «предопределять, какую часть всего населения должен составить пролетариат к моменту завладения государственной властью, значит заниматься бесплодной работой»⁸. И, наконец, он отметил, что рабочий класс должен установить свою политическую диктатуру. По его мнению, в России присутствовали все предпосылки, кроме третьей.

Троцкому необходимо было упомянуть эти чрезмерно формализованные политические условия хотя бы для того, чтобы показать, насколько обманчивой была их внешняя простота. Для того, чтобы доказать, что создание рабочего правительства вполне реалистично, Троцкому пришлось отказаться от такого анализа ситуации, при котором акцент делался на трудностях, связанных с недостаточной развитостью российской экономики. Он не думал, что переход к новым общественным отношениям произойдет мгновенно. На самом деле он предполагал, что национализация начнется с крупных промышленных предприятий, а затем будет постепенно продолжаться. Троцкий считал, что социализм нельзя создать с помощью нескольких декретов. Тем не менее он прогнозировал, что «социалистическая политика рабочего класса натолкнется на политические препятствия гораздо раньше, чем упрется в техническую отсталость страны»⁹.

По мнению Троцкого, главная угроза пролетарскому режиму состояла в том, что численно превосходящие пролетариат классы могут создать враждебный ему альянс. Меры, призванные защитить сельский пролетариат, могли привести к конфликту большей части крестьянства с интеллигенцией, с одной стороны, и правительством рабочих – с другой. Кроме того, капиталисты в ответ на законы о безработице и введение восьмичасового рабочего дня могли прибегнуть к локауту[244]244
  Локаут (lockout англ. «запирать дверь и не впускать») временная приостановка деятельности предприятия работодателем с прекращением выплаты зарплаты.


[Закрыть]. Таким образом, вполне реальной становилась перспектива появления контрреволюционной коалиции, сформированной различными классами. В свою очередь, из этих опасений следовал знаменитый вывод о том, что если русская революция не перерастет в мировую, то она погибнет. В связи с этим Троцкий писал: «Предоставленный своим собственным силам рабочий класс России будет неизбежно раздавлен контрреволюцией в тот момент, когда крестьянство отвернется от него. Ему ничего другого не останется, как связать судьбу своего политического господства и, следовательно, судьбу всей российской революции, с судьбой социалистической революции в Европе»¹⁰.

Экономическое развитие России в большой степени осуществлялось за счет иностранного капитала. Уже один этот факт казался Троцкому залогом того, что как по экономическим, так и по политическим причинам революционный процесс должен распространиться за пределы России. Он предполагал, что социалистическое правительство сразу же откажется от уплаты царских долгов и приступит к национализации экономики. Последствия такой политики окажутся катастрофичными для стран, кредитовавших Россию, особенно для Франции. «Можно не сомневаться, – писал Троцкий, – что финансовый кризис, который наступит в результате банкротства России, непосредственно повторится во Франции в форме острого политического кризиса, который сможет завершиться лишь после перехода власти в руки пролетариата». Если австрийская и германская монархии и попытались бы задушить пролетарскую Россию с целью не допустить распространения революции, то тем самым Вильгельм II и Франц Иосиф вынудили бы рабочих своих стран начать революцию. Так или иначе, революционные настроения мгновенно перекинулись бы на ведущие европейские державы. Если бы западные пролетарии оказали России военную и политическую поддержку, то угрозы контрреволюции можно было бы избежать, а новый социалистический режим был бы надежно защищен. В этом случае вполне был бы оправдан амбициозный план Троцкого по захвату власти, который, как тогда казалось, был несколько преждевременным. Здесь можно было бы привести множество цитат Троцкого, доказывающих, что еще до 1917 года, например, в 1906 году, он неоднократно говорил о необходимости непосредственной поддержки России, на государственном уровне, западными рабочими. Однако в работе «Итоги и перспективы» внешнюю поддержку он уже рассматривал как фактор политического баланса, призванный компенсировать количественное меньшинство рабочего класса в России.

Таким образом, теория перманентной революции не годилась для экономических дебатов середины 1920-х годов по двум причинам. Во-первых, эта теория рассматривала способы захвата и удержания политической власти, а не практические проблемы построения социалистического государства. Во-вторых, с ее помощью обосновывалась неизбежность мировой революции. Если бы Троцкий сделал особый акцент на технической отсталости, то это противоречило бы основной идее его теории. Если бы он доказывал невозможность построения социализма в одной стране, то это было бы логически излишним. Троцкий этим и не занимался. Он утверждал только то, что Россия была готова к революции и что поддержка пролетариев из западных стран смогла бы устранить угрозу контрреволюции.

Однако в 1930 году, уже после высылки из страны, Троцкий заявил, что он предугадал ошибки Сталина и что сам никогда не говорил, будто в условиях отсутствия процесса мировой революции Россия «созрела» для социализма. Во введении к работе «Перманентная революция» он заново описал события периода до 1917 года в форме следующего диалога: «Но неужели же вы считаете, – возражали мне десятки раз Сталины, Рыковы, и все прочие Молотовы 1905–1917 гг., – что Россия созрела для социалистической революции? На это я неизменно отвечал: нет, этого я не считаю. Но мировое хозяйство в целом и, прежде всего европейское, вполне созрело для социалистической революции. Приведет ли диктатура пролетариата в России к социализму или нет – каким темпом и через какие этапы – это зависит от судьбы европейского и мирового капитализма»¹¹. Поскольку в работе «Итоги и перспективы» говорилось, хотя и неявно, что, возможно, рабочему правительству и придется прибегнуть к внешней поддержке, то приведенное выше утверждение можно считать до некоторой степени правдоподобным. В ином случае его нужно было бы причислить к фальсификациям, изготовленным в целях антисталинской пропаганды.