Текст книги "Нырок в забвение"

10

Прежде чем покинуть Норфолк, Томас Мур решил воспользоваться советом адмирала Проктора и поехал домой, чтобы хорошенько выспаться. Он проспал как убитый целых восемь часов, потом перестирал кучу белья, собрал дорожную сумку и поспешил к ближайшей станции метро. Через десять минут он был уже в аэропорту «Ла Гуардиа», хотя до вылета еще оставалась куча времени.

Небольшой двухмоторный "боинг" был заполнен пассажирами, в основном, бизнесменами и военными. Мур занял пустующее место в хвосте и с нетерпением стал ждать взлета, чтобы взяться за большой конверт, который накануне ему вручил Проктор.

На конверте стоял гриф "Совершенно секретно" и штамп Главного управления кадров ВМС. Мур несколько удивился, когда, сорвав печать, достал из конверта семь хрупких, пожелтевших от длительного хранения страниц доклада, датированного 1 сентября 1943 года. Документ был напечатан в военно-морском госпитале Норфолка и подписан заместителем его начальника доктором Чарльзом Кромером.

Отказавшись от напитка, предложенного стюардессой, Мур удобно откинулся в кресле и внимательно прочитал документ, который содержал, главным образом, протокол беседы с пациентом психиатрического отделения госпиталя, старшиной 1 класса Льюисом Марвином, мотористом с эсминца "Элдридж". Марвин поступил на лечение с симптомами параноидального бреда, жалобами на бессонницу и приступами аномального поведения, широко варьировавшимся от депрессии до неконтролируемой ярости.

Во время беседы он постоянно упоминал об экспериментальном устройстве, установленном на "Элдридже". Во время работы устройство издавало громкий гул, а вокруг ватерлинии корабля образовывалась странная зеленоватая дымка.

Марвин утверждал, что устройство создавало ряд вредных побочных эффектов. Когда оно работало, команда испытывала нервозность, люди теряли аппетит.

Ситуация еще более ухудшилась, когда ученые, проводившие эксперимент, велели Марвину и его матросам подготовить устройство к включению на максимальную мощность. На пирсе с трех сторон эсминца установили мощные электромагнитные генераторы. Марвину было приказано спуститься вниз и с этого момента в его рассказе начала путаться последовательность дальнейших событий, а кое-какие детали вообще начисто вылетели из памяти старшины.

Он помнил, что после вахты вернулся из машинного отделения с намерением принять душ и сразу лечь спать. Но едва он успел стать под горячие струи воды, как началось настоящее светопреставление. Корабль так сильно затрясло, что старшина даже не устоял на ногах. Предположив, что "Элдридж" вот-вот взорвется, Марвин выскочил из душевой и увидел одного из своих товарищей, который в ужасе дико вопил, объятый каким-то зеленым облаком в форме воронки. Когда это облако через несколько секунд рассеялось, моряк непостижимым образом куда-то исчез, и Марвин бросился наверх узнать, в чем дело.

Выскочив на бак, он с удивлением обнаружил, что корабль пришвартован к совершенно другому причалу. На пирсе стояли ученые в белых халатах и взволнованно указывали на него. Но самое невероятное он узнал, когда по их требованию сошел на берег. Оказалось, что пока Марвин принимал душ, "Элдридж" каким-то образом перенесся со своей стоянки в Филадельфии в Норфолк, штат Виргиния.

Далее в документе приводился подробный перечень физических и психических недомоганий и расстройств старшины Марвина, сводившихся, главным образом, к бредовому психозу как результату нервных перегрузок; давались рекомендации по лечению этой опасной формы шизофрении сильнодействующими медикаментозными средствами, и, наконец, ставился вопрос об увольнении пациента с флота и его немедленной госпитализации в психиатрическом отделении военного госпиталя. И хотя в данном рапорте не указывалось, был ли проведен рекомендованный курс лечения, Томас Мур не сомневался в этом. Интуиция также подсказывала ему, что власти предприняли все меры, чтобы замять это странное дело. Однако документ свидетельствовал, что "Филадельфийский эксперимент" действительно имел место и усилия Альберта Эйнштейна увенчались успехом. Однако в душе Мур никак не мог избавиться от скептицизма. По его глубокому убеждению, установка, способная сделать материю невидимой и телепортировать ее за сотни миль, была все же объектом научной фантастики. Он уже собрался окончательно поставить крест на докладе, как не имеющем смысла, когда его внимание вдруг привлек один любопытный факт.

Очевидно, установка заработала на полную мощность, когда старшина Марвин находился в душевой. В своих показаниях он утверждал, что почувствовал страшную вибрацию и перед исчезновением своих товарищей слышал их дикие вопли. Матрос Гомер Морган под гипнозом описал аналогичную ситуацию на борту "Льюис энд Кларк", с той лишь разницей, что подводник находился не под душем, а в морской воде, затопившей отсек мусоросброса. Возможно, вода каким-то образом защитила обоих моряков от печальной участи их товарищей? Муру такая возможность показалась весьма вероятной, и он про себя отметил, что об этом надо сообщить адмиралу Проктору.

Томас почувствовал, как ему начало закладывать уши, и понял, что самолет пошел на снижение. Выглянув в иллюминатор, он увидел внизу город. Самолет заходил на посадку с востока. Четко просматривалась блестящая лента реки Джеймс, современные здания из стекла и стали делового района Уотерсайд, подъемные краны военно-морской базы. У причалов замерли серые корпуса военных кораблей, среди которых выделялись громадные туши двух авианосцев. Где-то здесь находилась лодка, на которой ему предстояло выйти в море. Мур с нетерпением застегнул ремни, как потребовала того стюардесса, и приготовился к посадке.

Почти весь полет их сопровождала серая облачность, однако когда лайнер коснулся бетонной полосы, выглянуло солнце и залило ярким светом здание аэровокзала и густую зеленую рощу неподалеку. Это был норфолкский ботанический сад. Когда Мур улетал отсюда в прошлый раз, его рейс отложили по техническим причинам и, чтобы скоротать время, он обследовал этот чудесный парк, несколько сотен акров которого пестрели прудами, радовали взгляд удивительными по красоте деревьями, цветами и другими растениями.

Аэропорт, конечно же, был не столь многолюден, как в Вашингтоне, и пассажиры сразу же потянулись к выходу. Так как они прибыли на небольшом самолете рейсом местного значения, их высадили прямо на бетонную площадку. Денек стоял теплый, и возле здания аэровокзала Мур заметил старшину в форме хаки, который нетерпеливо поглядывал в его сторону. Томас выудил свою сумку из груды чемоданов и направился к моряку.

– Старшина Хантер? – спросил он.

– А вы, должно быть, коммандер Мур, – с облегчением отозвался старшина из отдела по связям с общественностью штаба базы. – Добро пожаловать в Норфолк, сэр!

– Спасибо, старшина, – ответил Мур и последовал за моряком через все здание аэровокзала. На стоянке их ждал белый седан с номерами ВМС.

Через четверть часа они подъехали к центральному контрольно-пропускному посту Норфолкской военно-морской базы. Довольный тем, что во время короткой поездки ему не докучали излишними разговорами, Мур ответил на лихое приветствие часового и предъявил ему свой пропуск. Морской пехотинец кивнул, бдительным взглядом ощупал всех, сидевших в машине, и пропустил их на территорию базы.

– База приведена в состояние готовности N 2, – сообщил водитель, сворачивая к причалам. – Ходят слухи о возможном развертывании авианосной оперативной группы в Средиземноморье в связи с угрозой вспышки терроризма в том регионе.

Такие слухи постоянно ходят на всех военных базах, и Мур только хмыкнул в ответ. Его внимание привлекло крупное вспомогательное судно, к которому они направлялись. Он узнал его, как только они въехали на автостоянку у пирса. Одного взгляда на черные сигарообразные корпуса субмарин, отшвартованных попарно вокруг этого судна, ему хватило, чтобы опознать в нем плавбазу подводных лодок "Ханли".

– Спасибо за доставку, старшина, – поблагодарил Мур и потянулся к заднему сиденью за сумкой.

– Удачи вам, сэр, – ответил старшина.

Мур вышел из машины, но прежде чем попасть на пирс к лодкам, ему предстояло пройти еще одну проверку на контрольном пункте за стальным барьером. На этот раз, чтобы получить доступ в наиболее тщательно охраняемую зону на территории базы, ему пришлось предъявить не только пропуск, полученный вместе с командировочным предписанием в Вашингтоне, но и удостоверение личности.

На пирсе суетились люди, занятые погрузкой на корабли различных припасов. Мур нашел нужную лодку в самом конце пирса. У него защемило сердце, когда его нога ступила на палубу лодки типа "Стерджен", через которую он должен был пройти, чтобы попасть на ее соседку с названием "Хайман Дж. Риковер".

В конце трапа стоял часовой с винтовкой М-15. Мур обратился к стоявшему рядом с ним усатому моряку:

– Я – коммандер Томас Мур.

– Добро пожаловать на лодку "Риковер", сэр. Я – боцман лодки, главстарпшна Элвуд. Разрешите проверить ваше предписание и сопроводить вас на судно.

Мур предъявил предписание. Боцман внимательно изучил его и сверил со списком.

– Вам знаком проект 688, сэр? – спросил боцман.

– Боюсь, что нет. Я впервые на таком корабле, – ответил Мур.

– Ничего, – сказал боцман. – Старшина Лейси проводит вас и покажет, где вам можно устроиться.

Навстречу Муру шагнул долговязый темноволосый моряк, подхватил его сумку и повел вокруг рубки к носовой сходной шахте.

– Следуйте за мной, сэр, – обернувшись, сказал он.

– Какая у тебя должность на "Риковере", сынок? – спросил Мур, бросив прощальный взгляд на небо над головой.

– Старший техник-гидроакустик, сэр. Приходите в болевой отсек, когда моя команда будет нести вахту.

– Болевой отсек? – удивился Мур.

Лейси улыбнулся.

– Это мы так называем гидроакустическую рубку. Приходите, и сами увидите почему.

– Обязательно загляну к вам, – сказал Мур, следуя за своим проводником по трапу в темное чрево субмарины.

В нос ударил острый запах аммиака. Аммиачные соединения использовались на лодках в скрубберах для очистки воздуха. Мур хорошо запомнил этот запах еще со времен своей службы в Холи-Лохе.

Трап привел их в узкий коридор. Мур увидел нескольких человек, собравшихся впереди в центральном посту. Вслед за своим проводником он свернул в противоположную сторону, спустился еще ниже и двинулся по длинному коридору к корме. Они прошли мимо небольшого копировального устройства, машины для уничтожения документов и доски информации с распорядком дня. Старшина Лейси свернул налево, к кают-компании. Дверь в отсек была открыта, внутри за большим прямоугольным столом сидел человек.

– Док, где разместить коммандера Мура? – спросил старшина.

Корабельный фельдшер оторвался от документа, который он читал.

– Вторая койка в девятиместном кубрике, – сказал он, взглянув на прибывшего гостя, и добавил: – Старшина медслужбы Джонсон. Можете называть меня док, на лодке все меня так зовут. Пожалуйста, присаживайтесь, сэр, я выдам вам ТЛД и пластырь от морской болезни.

ТЛД оказался маленьким серым пластмассовым дозиметром, который Муру посоветовали прицепить к ремню. После плавания по этому прибору определят, получил ли он дозу радиоактивного облучения.

Мур знал, что возможность подвергнуться облучению на "Риковере" была весьма маловероятной. Основополагающим фактором при разработке атомных подлодок в США была безопасность личного состава. Лицо человека, утвердившего этот важнейший принцип, смотрело на Томаса со стены кают-компании.

Адмирал Хайман Дж. Риковер, чье имя носила лодка, был отцом американского атомного флота. Он посвятил родине шестьдесят три года беззаветной службы. Благодаря его титаническим усилиям, 17 января 1955 года был спущен на воду "Наутилус". В последующие три десятилетия он внедрял на флоте опыт эксплуатации первой в мире атомной подводной лодки, благодаря чему родилось качественно новое поколение подводных боевых кораблей. Его умелое техническое руководство, научное предвидение, неослабевающее упорство и настойчивость позволили Соединенным Штатам достичь подавляющего преимущества в области применения ядерной энергии на флоте. Мур не имел чести лично знать Риковера, чье наследие воплотилось в реальность в виде самого передового в мире в техническом отношении боевого подводного корабля.

После того, как Мур пристегнул к ремню индивидуальный дозиметр и наклеил за правым ухом круглый целебный пластырь, его быстро ознакомили с кораблем. Сразу за кают-компанией находились помещения для офицеров. Ему показали гальюн, продемонстрировав, как следует сливать воду из бачка, научили пользоваться ограничителем расхода воды в душевой. Его кубрик находился в соседнем отсеке, по пути к столовой. В тесном, тускло освещенном спальном отсеке было три трехъярусных коечных стояка. Ему отвели место во втором ярусе, сразу за задвижной дверью. Крошечную подушку освещала флюоресцентная лампочка. Сомневаюсь, что, лежа в таком тесном пространстве, ему удастся повернуться с одного бока на другой, он забросил свои пожитки в маленький металлический рундук в ногах. Затем, подняв матрас, обнаружил еще небольшой закуток для размещения одежды.

В кубрик вошел светловолосый офицер крепкого телосложения в синем комбинезоне и представился:

– Коммандер Мур, я – корабельный интендант лейтенант Хопкинс. Зовите меня просто Хоп, сэр.

– Очень приятно познакомиться, – ответил Мур, сразу почувствовавший расположение к этому приветливому человеку с доброй, искренней улыбкой.

– Как я понимаю, вы впервые на такой лодке, сэр. Поэтому я позволил себе подготовить для вас информационный пакет новичка. В нем вы найдете краткую историю "Риковера", схематический план лодки, распорядок дня и список офицеров и старшин.

– Огромное спасибо за заботу, – ответил Мур, принимая серую папку с оттиском изображения "Риковера".

– С вами хочет познакомиться наш командир, сэр. Он приглашает вас подняться на рубку, как только мы отчалим.

– А когда мы отходим? – спросил Мур.

Хоп взглянул на часы и ответил:

– С минуты на минуту. Давайте пройдем в центральный пост, я познакомлю вас с офицерами.

Мур последовал за лейтенантом. В центральном посту все были заняты своими делами. Размером с небольшой гараж, этот отсек был буквально напичкан аппаратурой и людьми. Мур окинул штаб корабля внимательным взглядом.

В центре отсека находилась двойная труба перископа, уходившая вверх от небольшого помоста, на котором обычно работал дежурный офицер. С этого возвышения он мог постоянно держать в поле зрения штурвал слева от себя. Здесь же сидели рулевые-горизонтальщики, командир поста погружения и всплытия и вахтенный офицер.

В правой части отсека располагался пульт управления огнем. Узкая дверь вела к гидроакустической станции. Сзади находилась штурманская рубка.

Хоп, как и обещал, представил Мура присутствовавшим здесь офицерам "Риковера". Следователь познакомился со штурманом лейтенантом Роджером Тейлором, щуплым парнем в очках, походившим скорее на ученого, чем на воина-подводника. Дежурным по кораблю в этот день оказался рыжеволосый, коротко подстриженный лейтенант Дуглас Кларк. Начальник вооружения лейтенант Джон Карр оказался мужественным красавцем-блондином, выросшим, по его словам, на доске для серфинга в калифорнийском городке Лагуна-Бич.

Все в центральном посту оживились, когда пришел боцман и, усевшись между рулевыми, театральным жестом достал из кармана толстую сигару и закурил.

– Боцман всегда перед отходом закуривает сигару, – пояснил Хоп. – Это гарантирует нам удачу.

– Хорошая традиция, – заметил Мур и взялся за поручень, почувствовав, что палуба под ним качнулась.

– Отчаливаем, – сказал Хоп, – Вам надо подняться к командиру, я принесу Вам куртку. Боюсь, что наверху весьма прохладно.

Спустя пять минут Мур поднимался по внутреннему трапу на рубку. На крутом трапе он разминулся с матросом, на шее которого висел радиотелефон. Его поставили здесь, на выходе из рубки, на всякий непредвиденный случай. Неуклюже просунувшись в люк в верхней части надстройки, Мур почувствовал холодный порыв ветра. На мостике стояли два человека в ярко-оранжевых непромокаемых костюмах для погружения и внимательно следили за маневрами лодки. Не успел Мур оглядеться, как сверху раздался утробный бас:

– Коммандер Мур, проходите к нам!

Поддерживаемый сильной рукой, Мур, наконец, выбрался на самый верх рубки. Держась за трубчатый поручень, установленный вокруг мостика, он подошел к морякам, находившимся на площадке. Другой наблюдал в бинокль за морем.

– Ничего вид, а? – низким голосом сказал один из них, опуская бинокль.

Мур поднял глаза. Перед лодкой расстилался чистый фарватер. "Риковер" двигался своим ходом, рассекая волны тупым закругленным носом. Справа проплывали причалы военно-морской базы. Мур разглядел несколько боевых кораблей, среди них крейсер типа "Иджис" и один из новых эсминцев-ракетоносцев типа "Арли Бурк". Они прошли мимо трех сухогрузов и двух авианосцев, которых Мур заметил еще с самолета.

– Я – командир лодки Джон Уолден, – представился бас и пригласил Мура подойти поближе. – Добро пожаловать на мой корабль!

– Спасибо, командир, – только и смог вымолвить Мур, разглядывая внушительную громаду авианосца "Америка", на палубе которого выстроилась вся его многочисленная команда.

– Таким зрелищем можно любоваться всю жизнь, – заметил командир "Риковера".

Томас Мур согласно кивнул и вновь перевел взгляд на фарватер. В лицо дул холодный ветер, и он с благодарностью подумал об интенданте, заботливо снабдившим его курткой и перчатками.

– Надеюсь, вы хорошо устроились на новом месте, – сказал Уолден. – Знаю, что у нас тесновато, но хоть в тесноте, да не в обиде. У меня есть пара младших офицеров вообще без определенного места.

– Я отлично устроился, командир, – ответил Мур.

Встречным курсом в сторону порта прошел огромный контейнеровоз, и "Риковер" произвел осторожный маневр, взяв ближе к середине фарватера. По телефону постоянно докладывали глубину. Вдали показались очертания тоннеля и моста Хэмптон Роудс. Дождавшись, когда несколько небольших рыболовецких траулеров ушли с их курса, командир приказал увеличить ход, и трехсотшестидесятифутовая лодка резко набрала скорость. За кормой потянулся белый бурун от винта, и лодка стала зарываться носом в волну.

– Как я понимаю, вы из следственной службы, – негромко заметил Уолден, – и это ваш первый выход на лодке.

– Так точно, командир. И сказать по правде, сам не знаю, зачем я здесь.

– Что ж, будем работать вместе, коммандер. Я тоже получил весьма туманные указания. Сейчас мы идем в Канаверал принять ГСА "Авалон". Затем возьмем курс на Язык Океана. Интуиция подсказывает мне, что наш поход как-то связан с исчезновением "Льюис энд Кларк".

Томас Мур имел полное право поделиться информацией о целях похода с командиром "Риковера", но он решил дождаться более благоприятного момента. Стоя на мостике, он молча созерцал окружавший его морской пейзаж. Море всегда действовало на него успокаивающе. Погруженный в свои мысли, Мур и опомниться не успел, как они уже прошли тоннель Хэмптон Роудс и сворачивали на восток, чтобы выйти в океан через горловину Чесапикского залива.

Мимо пронеслась пара десантных судов на воздушной подушке, направляясь к морской десантной базе Литл-Крик, расположенной неподалеку. В небе над самой водой висел вертолет "Си Стэллион", за которым тянулся противоминный трал. Других помех на фарватере не было, и "Риковер" продолжал идти быстрым ходом. Когда они миновали Чесапикский залив, солнце уже скрылось за облаками.

Обогнув мыс Генри, корабль вышел в открытый океан. Стало еще прохладнее. Мур уже решил было спуститься вниз, когда вдруг сигнальщик показал в сторону приближавшейся к ним субмарины. Поначалу ее узкий силуэт еле просматривался на горизонте. Мур навел на корабль командирский бинокль. Из-за выпуклости на корме он сначала принял его за спасательное плавсредство. Однако сигнальщик определил, что это была американская лодка "Джон Маршалл" типа "Итен Аллен", созданная первоначально для оснащения баллистическими ракетами. Позднее ее переоборудовали для нужд спецназа, и теперь это был десантный подводный корабль, предназначенный для тайных операций, связанных с переброской специальных диверсионных групп в отдаленные регионы планеты.

– Приготовиться к встрече и отданию почестей, – приказал Уолден.

При приближении "Джона Маршалла" сигнальщик "Риковера" поднес ко рту боцманскую дудку. Все повернулись к проходящему кораблю и застыли по стойке смирно. Моряки на рубке "Маршалла" ответили тем же. На мачтах обоих кораблей развевался американский флаг. Зазвучали трели дудок, и моряки отсалютовали друг другу.

Этот давний военно-морской ритуал воодушевляюще подействовал на Томаса Мура, он расправил плечи и вдохнул полной грудью, испытывая гордость за то, что принадлежит к флоту. В этот торжественный момент все было предельно ясно. Одна лодка сменяла другую на нескончаемом боевом дежурстве во имя Бога и отечества.

И только когда "Джон Маршалл" скрылся за горизонтом, Мур извинился и спустился вниз. В центральном посту шла подготовка к погружению, и, воспользовавшись этим моментом, Томас спустился в кубрик, не без проблем забрался на койку и прилег на тонкий матрас.

Как он и предполагал, места едва хватало, чтобы повернуться на спину. Он дернул занавеску, выключил свет и оказался в темном уютном коконе, позволявшем сосредоточиться на своих мыслях.

Итак, его отправили в поход в неизвестность. Ему предстояло раскрыть одну из наиболее удивительных морских тайн всех времен. Что ждет их в глубинах Языка Океана? Смогут ли они объяснить, каким образом "Льюис энд Кларк" почти мгновенно оказалась за тридевять земель в другом полушарии? Произведена ли эта чудесная телепортация с помощью устройства, созданного человеком? Или это результат воздействия запредельных космических сил? Не находя ответов на все эти вопросы, Томас Мур незаметно провалился в глубокий сон.

Его разбудило мягкое прикосновение чьей-то руки. Он отдернул шторку и встретился глазами с интендантом.

– Простите за беспокойство, сэр, – тихо сказал Хоп. – Но мы сейчас на отметке в двадцать футов, и я подумал, что вы бы не захотели проспать свое первое погружение.

– Спасибо, Хоп, – сказал Мур, зевнул и посмотрел на часы. – Вы хотите сказать, что я проспал семь часов? – удивленно добавил следователь.

– Так точно, сэр, – ответил Хоп. – Тому виной пластырь, что вам дал доктор. Держу пари, что у вас во рту сухо, будто его набили ватой.

– Между прочим, так оно и есть, Хоп, – признался Мур.

Интендант понимающе улыбнулся.

– Пойдемте в кают-компанию, вам надо слегка подкрепиться. Вы проспали ужин, но в 23.00 будут кормить ночную вахту. Да, кстати, сэр. Я взял на себя смелость подобрать вам рабочее платье. В походе все его носят. Надеюсь, оно подойдет вам по размеру.

Хоп протянул Муру свернутый комплект синей робы. На правом плече комбинезона виднелась нашивка с названием корабля "Хайман Дж. Риковер", над левым карманом блестел шитый золотом дельфин – эмблема подводников.

– Дельфина приказал пришить командир, – добавил Хоп.

Мур искренне обрадовался подарку и, не теряя времени, тут же облачился в новенький комбинезон.

– Размер мой, Хоп.

– Теперь вы больше стали похожи на подводника. Не хватает только одного, – Хоп протянул ему синюю фуражку с козырьком, поверх которого шла надпись "Риковер". – Носите на здоровье, сэр!

Переодевшись в новое обмундирование, Мур последовал за Хопом в кают-компанию. Там они налили по кружке кофе и через камбуз прошли в центральный пост.

Здесь было включено ночное освещение, и Муру потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к тусклому красному свету. Он остановился у штурманского поста, где темнокожий усатый старшина склонился над батиметрической картой, нанося их нынешнее местоположение в океане. Затем Мур вслед за Хопом прошел в правую часть отсека к пульту управления огнем. С этого места был виден весь центральный пост.

В отсеке ощущалось заметное напряжение: команда готовилась к погружению. С возвышения у перископа действиями команды руководил командир лодки. Уолден слегка кивнул Муру и вновь вернулся к управлению кораблем. На вид командиру "Риковера" было лет под сорок. Это был стройный, обаятельный мужчина, черноволосый, с блестящими темными глазами. Засунув руки в карманы комбинезона, он нетерпеливо прохаживался по отсеку, внимательно прислушиваясь к докладам офицеров и старшин.

Все действия разворачивались вокруг поста погружения и всплытия, где вахтенный офицер отдавал последние указания по подготовке лодки к погружению. Справа от него сидели рулевые, боцман действовал за командира поста погружения. Верный себе, он сжимал в зубах толстую сигару и уверенно следил за многочисленными приборами и Датчиками с красной подсветкой.

Только когда объявили результат контрольного промера глубины, раздался властный голос командира:

– Лодку к погружению! Погружение на шестьдесят пять футов! Средний ход!

– Есть, сэр, погружение на глубину шестьдесят пять футов, средний ход, – повторил рулевой и подал штурвал вперед.

Погружение началось, и появился легкий крен на нос. Потянувшись к поручню, Мур наблюдал за двумя офицерами на перископах. Следя за обстановкой на поверхности во избежание столкновения, они непрерывно осматривали горизонт.

– Пятьдесят... Пятьдесят пять футов, – докладывал боцман, пыхтя сигарой.

Через несколько секунд они достигли заданной глубины, и по внутрикорабельной связи с явным облегчением раздался возбужденный голос гидроакустика:

– Командир, говорит акустик, мы засекли надводную цель, пеленг два, три, пять. Классифицирую как "Сьерра-11", торговое судно.

Оба офицера моментально повернули перископы в указанном направлении, чтобы обнаружить судно визуально. Но это не дало желаемого результата, и командир "Риковера" рявкнул:

– Опустить перископы! Погружение, глубина сто пятьдесят футов!

– Один, пять, ноль. Есть, сэр, – повторил рулевой.

Лодка опять приняла дифферент на нос, и Муру вновь пришлось схватиться за поручень. Лодка достигла заданной глубины, и качка совсем перестала ощущаться.

Чтобы убедиться, что все на лодке как следует закреплено, командир предпринял маневр, называемый раскачка и подпрыгивание. По совету Хопа Мур широко расставил ноги и взялся за стальной поручень, прикрепленный к потолку вокруг перископов. Эта мера оказалась весьма своевременной, так как вскоре лодка вновь резко пошла вниз с крутым дифферентом на нос. В соседнем отсеке раздался треск, Мура швырнуло вперед.

Едва лодка достигла указанной глубины, командир приказал всплыть до ста пятидесяти футов. Теперь тело Мура бросило назад, и опять послышался треск за пределами центрального отсека.

Во время всплытия под острым углом в отсек умудрился войти рослый, коротко подстриженный, темноволосый офицер – старпом лейтенант-коммандер Рич Лейкоб. Он доложил:

– Командир, в вашей каюте открылся шкафчик. Все книги на палубе.

– Старшина же должен был его починить, – раздосадованно сказал Уолден.

Старпом вынул блокнот из нагрудного кармана и сделал в нем пометку, а Уолден вновь повернулся к штурвалу. На этот раз он озадачил машинное отделение целым каскадом команд от малого и среднего до полного и самого полного хода.

После команды "стоп машина" скорость лодки резко упала, и Уолден вновь приказал развить самый полный. Теперь "Риковер" на максимальной скорости подвергся испытанию на маневренность серией крутых виражей. Лодка буквально волчком вертелась в морских глубинах, выписывая замысловатые фигуры, как юркий истребитель в небе. Это последнее испытание произвело на Мура особенно сильное впечатление, и теперь он смотрел на "Риковер" совершенно другими глазами.

– Ну, что вы на это скажете, коммандер Мур? – осведомился Хоп, остававшийся рядом с ним в течение всей этой бешеной пляски.

– Одно слово – потрясающе, – только и сказал Мур в ответ.

– Это точно, сэр, – с гордостью произнес Хоп. – Никто не сможет достать "Риковера", держащего кость в зубах.

– Надеюсь, вы правы, – сдержанно согласился Мур, думая о том, какие еще суровые испытания предстоит пройти этой лодке в ближайшем будущем.

На американской лодке "Хайман Дж. Риковер" не знали, что на большой глубине затаилась другая субмарина. "Пантера" была ведущим кораблем нового типа русских атомных ударных лодок. Ее трехсотшестидесятифутовый двойной корпус вмещал современный ядерный реактор с жидкометаллическим охлаждением и был начинен самыми современными электронными средствами и вооружением. Все это предназначалось для единственной цели – поиска и преследования подводного противника.

Всю неделю "Пантера" вела слежение за американской лодкой "Джон Маршалл", возвращавшейся из Средиземного моря. Следить за лодкой спецназа не представляло особого труда из-за шумов, производимых ангаром для боевых пловцов, установленным снаружи, на корпусе лодки. Русские довели эту лодку почти до самой Норфолкской базы в Чесапикском заливе. Вынужденная прекратить преследование на малых глубинах, "Пантера" ожидала новых указаний, когда акустик сообщил о приближении подводного объекта с запада.

Командир лодки Александр Литвинов доедал поданный на ужин бефстроганов с маринованной свеклой, когда ему доложили о появлении новой цели. Литвинов, один из самых молодых командиров в российском флоте, отреагировал на эту новость довольной улыбкой, отодвинул тарелку и пошел в боевую рубку к акустикам.

Слева от молодого командира сидел его замполит Борис Добрынин. Он явно не разделял служебного рвения Литвинова, особенно во время обеда. Однако, верный долгу, он торопливо проглотил прекрасно приготовленную лапшу и поспешил за командиром.

Центральный пост находился посредине лодки, прямо под продолговатой рубкой. В отсеке стояла напряженная тишина. Напряжение стало еще более ощутимым с прибытием двух старших офицеров, сразу же направившихся к гидроакустической станции.

– Что у тебя, Миша? – спросил Литвинов бородатого моряка, сидевшего перед экраном сонара.

Старший акустик Михаил Петраков приподнял один наушник и взволнованно ответил:

– Кажется, мы нащупали американскую ударную лодку, командир.

– Не может быть, – удивился Литвинов.

Акустик указал на ярко светящуюся отметку на экране монитора.

– Сначала я думал, что это биологический объект. Но по мере приближения он все больше и больше смахивает на лодку.

Командир взял второй комплект наушников и прислушался к звукам, воспринимаемым пассивными сенсорными датчиками. Сначала его слух уловил только непрерывную трескотню креветок. Закрыв глаза и сосредоточившись, он смог разобрать отдаленную пульсацию, которая на экране высвечивалась белой зубчатой кривой.