Текст книги "Невыносимая жара"

Глава четырнадцатая

Таррелл вернулся в участок, помахивая своей спортивной курткой. На бледно-голубой рубашке расплывались темные пятна.

– У меня для тебя подарочек от «Сотбис».

Никки поднялась с кресла.

– Обожаю подарочки. Что это, полотно Уинслоу Хомера[89]89
  Уинслоу Хомер (1836–1910) – американский художник и график, один из основоположников американской реалистической живописи.


[Закрыть]? Великая хартия[90]90
  Великая хартия вольностей – грамота, подписанная английским королем Иоанном Безземельным 5 июня 1215 г. и ставшая одним из основополагающих конституционных актов Англии. До наших дней дошли четыре копии с Хартии 1215 г. Также сохранилось тринадцать других копий Великой хартии вольностей, в том числе четыре, датируемых 1297 г.


[Закрыть]?

– Кое-что получше. – Он протянул ей сложенный лист бумаги. – Они разрешили мне распечатать страницу из электронного ежедневника Барбары Дирфилд. Извини, она немножко помялась и расплылась кое-где. На улице такая жарища.

Никки взяла бумажку двумя пальцами, как будто опасаясь подцепить от нее какую-нибудь инфекцию.

– Она мокрая насквозь.

– Да это просто пот.

Пока Хит изучала бумагу, Каньеро развернулся в кресле и прикрыл рукой телефонную трубку.

– Никогда не видел, чтобы человек потел, как ты, приятель. Пожимать тебе руку – все равно что лапать за задницу Губку Боба[91]91
  Губка Боб Квадратные Штаны – морская губка, главный герой одноименного американского мультипликационного сериала.


[Закрыть].

– Каньеро, а я считал, что о таких вещах не говорят, разве что думают. – Рук подошел к Никки и заглянул ей через плечо.

– Итак, у нас имеется… – Никки почувствовала, что Рук стоит слишком близко, поэтому отдала ему бумагу и отстранилась. – У нас имеется подтверждение того, что у Барбары Дирфилд была назначена встреча с Мэтью Старром в его квартире утром в день его убийства.

– И ее убийства, – вставил Рук.

– Скорее всего. Необходимо получить подтверждение времени смерти от судмедэксперта, однако можно назвать это наиболее вероятным вариантом.

Никки вписала время встречи Барбары Дирфилд со Старром в хронологическую шкалу на доске и закрыла колпачок маркера.

– А время ее смерти ты не собираешься записать? – спросил Рук.

– Нет. Пока это всего лишь допущение.

– Точно. – И добавил: – Для тебя – может быть.

Таррелл передал Никки сведения, полученные об убитой от ее коллег. Весь офис «Сотбис» пребывал в шоке. Когда пропадает человек, всегда надеешься на благополучный исход, но теперь худшие опасения подтвердились. У Барбары Дирфилд были хорошие отношения с коллегами, она, судя по всему, была уравновешенной женщиной, любила свою работу, была счастлива в семейной жизни; дети учились в колледже, и она как раз планировала провести отпуск с мужем в Новой Зеландии.

– Я бы сам туда съездил, – сказал Таррелл. – Там сейчас зима, никто не потеет.

– Ну что ж, на всякий случай нужно проверить семью, друзей и возможность любовной связи, однако моя интуиция подсказывает, что дело тут в другом, а ты как думаешь?

Таррелл согласился.

Каньеро повесил трубку.

– Звонили из лаборатории. Хотите услышать хорошую новость или очень хорошую? – Заметив выражение лица детектива Хит, он мудро решил, что сейчас не время для шуточек. – У них два результата. Во-первых, волокна на решетке балкона вырваны из джинсов Поченко.

– Я знал это! – воскликнул Рук. – Мешок с дерьмом.

Никки не обратила внимания на его слова. Сердце у нее учащенно забилось, однако она сидела с невозмутимым видом, словно слушала по радио перечисление курсов ценных бумаг на токийской фондовой бирже, дожидаясь сообщения о пробках. За годы работы в полиции она поняла, что каждое дело живет своей жизнью. Это дело еще не приближалось к развязке, однако наступила фаза, когда у них появились весомые факты. Каждый факт нужно было обдумать, и радостное возбуждение только мешало – особенно ей.

– И второе – ты была права. Снаружи на окнах около пожарной лестницы нашли отпечатки. Догадайся чьи.

– Ух ты! – обрадовался Рук.

Детектив некоторое время размышляла.

– Итак. Теперь у нас есть улика, указывающая на то, что Поченко сбросил Мэтью Старра с балкона, и еще одна, которая говорит о том, что в какой-то момент он безуспешно пытался пробраться в квартиру через окно.

Вернувшись к доске, она написала рядом со словом «волокна» имя Поченко. На оставшемся пустом месте написала «как вошел?» и обвела слова в кружок.

Пока Никки стояла у доски, перекладывая маркер из одной руки в другую, – прежде она не замечала за собой такой привычки, – взгляд ее упал на фотографию шестиугольной печатки и следа, оставленного ею на коже Мэтью Старра.

– Детектив Таррелл, вам еще не очень надоело смотреть видео с камер «Гилфорда»?

– А что, если меня от него уже тошнит?

Хит положила руку ему на плечо.

– Тогда вам очень не понравится следующее задание.

Она убрала руку и незаметно вытерла ее о брюки.

Каньеро хихикнул и начал насвистывать мелодию из «Губки Боба».

Пока Таррелл искал и загружал запись с камеры видеонаблюдения, Хит сделала несколько звонков и просмотрела в компьютере сообщения о мелких кражах, нападениях и ограблениях банкоматов; она хотела узнать, не проявился ли где-нибудь Поченко. После кражи в аптеке о нем ничего не было слышно. Один друг Никки, коп, работавший под прикрытием и внедренный в русский квартал Брайтон-Бич, тоже не мог ничего сообщить. Никки пыталась убедить себя, что эти настойчивые поиски – просто часть работы детектива, но на самом деле, что ей просто очень не нравилась мысль о том, что опасный преступник, у которого имеются с ней личные счеты, скрылся от полиции и разгуливает на свободе. Хит всегда гордилась своей способностью не допускать эмоций в работе. В конце концов, она коп, а не жертва. Позволив себе минутную слабость, Ники снова стала мыслить как полицейский.

Куда он мог пойти? Такой человек, крупный, с явными приметами, раненый, не имеющий возможности вернуться домой, в какой-то момент должен был обязательно проявиться. Конечно, если у него нет плана на такой случай или запаса денег. Возможно, все это у него и было. Но что-то ей не нравилось. Хит закончила последний телефонный разговор, повесила трубку и уставилась в никуда.

– Может, он попал на какое-нибудь реалити-шоу, где участников отвозят на необитаемый остров, чтобы они там питались жуками и ругались друг на друга, – предположил Рук. – Ну, ты знаешь, типа «Я грязный убийца, вытащите меня отсюда».

– Черный с заменителем сахара, правильно? – Никки поставила рядом с Тарреллом чашку кофе.

– О… спасибо, как мило с твоей стороны. – Таррелл прокрутил видеозапись вперед. – Если, конечно, это не означает, что мне опять придется сидеть здесь всю ночь.

– Нет, это ненадолго. Найди мне Мирика и Поченко.

Таррелл прекрасно был знаком с этим эпизодом и быстро отыскал момент, где они входили в вестибюль с улицы.

– Хорошо, когда в кадре будет только Поченко, останови.

Таррелл остановил запись и увеличил лицо русского.

– А что мы ищем?

– Не это, – ответила Хит.

– Но ты сказала остановить, когда он будет в кадре.

– Точно. А теперь вспомни, что мы все время искали. Смотрели только на его лицо для опознания, верно?

Таррелл оглянулся на нее и улыбнулся.

– А, понял.

Он снова уменьшил картинку и сосредоточился на другом участке. Никки очень понравилось то, что она увидела.

– Вот, именно то, что нужно. Тэрри, ты схватываешь на лету. Так держать, теперь ты будешь у нас в группе ответственный за просмотр видеозаписей.

– Ты разгадала мой план стать медиацарем в нашем участке. – Он подвел курсор к нужному фрагменту картинки и увеличил его. Найдя то, что искал, он откинулся на спинку кресла и спросил: – Ну как тебе?

– Больше звонков не принимаем. У нас есть победитель.

Экран компьютера заполняло крупное изображение руки Поченко. На пальце было четко видно кольцо с шестиугольной печаткой, то самое, которое Лорен показывала Никки на стоянке.

– Сохрани и распечатай это для меня, царь Таррелл.

Несколько минут спустя Никки присоединила фото кольца Поченко к галерее снимков на доске, которая росла с каждым днем. Рук постоял, прислонившись к стене и разглядывая фото, затем поднял руку.

– Можно вопрос?

– Рук, лучше вопрос, чем твои попытки устроить здесь любительское комедийное шоу.

– Запишу себе, что это означает «да». – Он шагнул к доске и указал на снимки трупа Мэтью Старра, сделанные во время вскрытия. – Что именно твоя кладбищенская подружка говорила насчет синяков и кольца?

– У нее есть имя, и ее зовут Лорен; и она сказала, что все синяки, кроме одного, включают отпечаток кольца. Смотри. – Она указала по очереди на каждый синяк. – Синяки с кольцом: здесь, здесь, здесь и здесь.

Рук ткнул пальцем в один из снимков.

– Но вот здесь я вижу след от удара, рука та же самая, а кольца нет.

– Может, он его снял, – сказала Никки.

– Прошу прощения, детектив, кто из нас здесь занимается предположениями? – Никки покачала головой. Она просто ненавидела его, когда он начинал эти остроумные разговоры. Ну, почти ненавидела. Он продолжил: – Кольцо было у Поченко на пальце, когда они с Мириком пришли «побудить» Старра выплатить долг, так? – Рук изобразил боксерские движения. – Бум, бум и бум. Попроси Таррелла еще раз прочесать это видео, и ставлю все что угодно – кольцо все еще было у бандита на пальце, когда они выходили.

Хит крикнула:

– Таррелл!

– Я вас всех ненавижу, – отозвался тот и снова открыл запись.

– После того как они ушли, появилась оценщица, которой была назначена встреча, затем она ушла. Я делаю такой вывод, – подытожил Рук. – Вот этот синяк, тот, который без кольца, поставлен позднее, когда Поченко вернулся после полудня, чтобы убить Мэтью Старра. Кольца уже не было, потому что оно слетело с его пальца в машине, когда он душил Барбару Дирфилд.

Хит в задумчивости поджала губы.

– Звучит неплохо, очень даже похоже на правду.

– Итак, теперь ты согласна, что я верно указал время смерти Барбары Дирфилд?

– О, я уже поняла, к чему ты клонишь. Но вы упускаете один важный момент, мистер Репортер.

– Какой это?

– Большой вопрос: почему? – ответила детектив. – Если между двумя этими убийствами существует связь, почему Поченко убил сначала Барбару Дирфилд? Самое главное – это мотив. Найди мотив, и скоро ты найдешь убийцу.

Рук посмотрел на доску, затем на Никки.

– Вы знаете, Мик Джаггер никогда не заставлял меня так много работать.

Но она не слышала его. Внимание ее было поглощено Каньеро, который как раз входил в комнату.

– Прибыл? – спросила она. Каньеро держал пачку каких-то бумажек. – Превосходно.

– Что происходит? – удивился Рук.

– Некоторые люди ждут прибытия кораблей, а я жду прибытия ордеров. – Хит подошла к своему столу и взяла сумку. – Если ты пообещаешь на этот раз быть хорошим мальчиком, я позволю тебе посмотреть, как я арестую одного типа.

Хит и Рук поднялись по лестнице убогого жилого дома и остановились на площадке второго этажа. Это было стандартное здание на несколько квартир, расположенное в Адской кухне[92]92
  Адская кухня – район Манхэттена.


[Закрыть]; кто-то, видимо, решил, что его не мешало бы подновить с помощью кисти, потому что все, что следовало отремонтировать, было просто заново выкрашено. В этот час в воздухе висела сильная вонь дезинфицирующих средств, смешанная с запахами кухни. В удушающей жаре казалось, будто миазмы буквально липнут к телу.

– А ты уверена, что он здесь? – прошептал Рук. Несмотря на то что он старался говорить тише, голос его разнесся по этажу, словно по кафедральному собору.

– Уверена, – ответила Хит. – Мы следили за ним с утра.

Никки остановилась у двери в квартиру 27. Медные цифры множество раз были закрашены вместе с дверью. С цифры «7» свисала засохшая капля бледно-зеленой эмали, похожая на слезу. Рук стоял прямо напротив двери. Никки, положив руки ему на пояс, отодвинула его в сторону.

– Это на случай, если он начнет стрелять. Ты что, «Копов»[93]93
  «Копы» – реалити-шоу, в котором рассказывается о работе полиции.


[Закрыть] никогда не смотрел? – Она встала с другой стороны двери. – И оставайся в коридоре, пока я не скажу, что все чисто.

– Ну, с таким же успехом я мог остаться в машине.

– Еще не поздно.

Рук поразмыслил над этим предложением, отступил на полшага назад и, скрестив руки, прислонился к стене. Хит постучала в дверь.

– Кто там? – донесся изнутри приглушенный голос.

– Полиция Нью-Йорка. Джеральд Бакли, открывайте дверь, у нас ордер на арест.

Никки сосчитала до двух, развернулась вокруг своей оси и вышибла дверь ногой. Затем с оружием в руках вошла в квартиру.

– Ни с места!

Она заметила Бакли, мелькнувшего в дальнем конце коридора. Прежде чем последовать за ним, Хит убедилась в том, что в гостиной никого нет; за эти несколько секунд Бакли успел перекинуть ногу через подоконник в спальне. Сквозь занавески Никки различила фигуру Каньеро, который поджидал швейцара на пожарной лестнице. Бакли замер и подался назад. Спрятав оружие, Хит дернула его сзади за воротник и втащила обратно в комнату.

– Ух ты! – в благоговении пробормотал Рук.

Обернувшись, Никки увидела его на пороге спальни.

– Кажется, я велела тебе ждать снаружи.

– Там воняет.

Никки отвернулась от него и, склонившись над лежавшим ничком Бакли, принялась надевать на него наручники.

Несколько минут спустя Джеральд Бакли, швейцар из «Гилфорда», сидел со скованными руками в своей тесной кухне. Никки и Рук примостились по сторонам от него, а Тараканы обыскивали квартиру.

– Я не понимаю, чего вы ко мне привязались, – говорил он. – Вы всегда так делаете, когда где-то обчистят квартиру: достаете людей, которые там работают?

– Я вас не достаю, Джеральд, – возразила Хит. – Я вас арестовала.

– Я требую адвоката.

– И вы его получите. Кстати, он вам понадобится. Ваш приятель-байкер, как его… Док. Он… не хочется говорить «заложил», так только в сериалах выражаются. – Пространные рассуждения Никки бесили Бакли, отчего ей еще больше хотелось поговорить на отвлеченные темы – разозлить его, заставить потерять контроль над собой. – Давайте будем более цивилизованны и скажем так: он упомянул ваше имя в заявлении, сделанном под присягой.

– Не знаю никаких байкеров.

– Интересно. Потому что Док, байкер, между прочим, сообщил, что именно вы наняли его для совершения кражи картин из «Гилфорда». Он заявил, что вы позвонили ему после того, как в городе отключили электричество. Вы попросили его собрать команду для того, чтобы вломиться в апартаменты Старра и вынести все картины.

– Чушь собачья.

– Команду для подобного дела так быстро не соберешь, Джеральд. Док говорит, что у него не хватало людей, и он попросил вас быть четвертым. Полагаю, именно по этой причине вы вынуждены были позвонить Генри и сказать, что не можете выйти на дежурство. Какая ирония! Вам пришлось позвонить и сказать, что вы не в состоянии работать, для того, чтобы иметь возможность пойти на другую работу. Вы ощущаете иронию этой ситуации, Джеральд?

– Зачем вы шарите в моей квартире? Что вы ищете?

– Какую-нибудь вещь, которая может осложнить вам жизнь, – ответила Никки. В дверях появился Таррелл, продемонстрировал пистолет и продолжил обыск. – Достаточно даже этого. Надеюсь, у вас есть разрешение, иначе вас ждут большие неприятности.

– Сука.

– Вот как, вам и это известно? – улыбнулась Хит. Он отвернулся и замолчал. – А нам еще о стольких вещах надо поговорить.

Из гостиной донесся голос Каньеро:

– Детектив Хит?

Таррелл вошел и занял ее место рядом с арестованным, а Никки, извинившись, вышла.

Бакли, взглянув на Рука, буркнул:

– На что уставился?

– На парня в глубоком дерьме.

Каньеро стоял около дивана, рядом с открытой дверцей бара. Он указал внутрь и объяснил:

– Я нашел это за бутылками с мятным шнапсом и джином.

В руке, затянутой в резиновую перчатку, он держал фотоаппарат. Дорогой, высококачественный цифровой зеркальный фотоаппарат.

– Посмотри сюда.

Он перевернул фотоаппарат вверх ногами, чтобы Никки смогла прочитать надпись на небольшом прямоугольном инвентарном ярлычке со штрих-кодом и серийным номером. Над кодом было напечатано: «Собственность „Сотбис“».

Глава пятнадцатая

Джеймсон Рук стоял в комнате наблюдения, глядя через стекло на Джеральда Бакли, сосредоточенно ковырявшего в носу. За спиной у Рука открылась и закрылась дверь. Никки Хит появилась сбоку от него и тоже взглянула через стекло.

– Очаровательно, – заметила она.

– И знаешь, что хуже всего? Я не в силах оторваться. – Рук действительно не отводил взгляда от арестованного, продолжая говорить: – Неужели они не понимают, что сквозь это зеркало на них смотрят люди? Ха, наверное, сильно свербит, если он умудряется заниматься этим в наручниках.

– Ты закончил?

– Да.

– В «Сотбис» подтвердили, что серийный номер принадлежит фотоаппарату Барбары Дирфилд. Карта памяти заполнена снимками картин из коллекции Старра.

– Сделанными в то утро? – уточнил Рук. – На каждом должно быть указано время.

– О-о, какой полет мысли. Кто-то начинает работать головой. – Он слегка поклонился, и она продолжала: – Да, именно в то самое утро. Таррелл сейчас копирует их себе на компьютер.

– Таррелл – новый медиакороль.

– По-моему, он называл себя царем.

– Итак, это означает, что Бакли либо был на месте преступления, когда ее убили, либо получил фотоаппарат от Поченко позднее. – Рук повернулся к Никки. – Или я оскорбляю твое методическое мышление своими поспешными выводами?

– Нет, наоборот, на этот раз я вполне согласна с вами, мистер Писака. В любом случае фотоаппарат связывает Бакли и Поченко. – Она шагнула в сторону двери. – Посмотрим, может, мне удастся выяснить у него каким образом.

Она взялась за ручку двери, и в этот момент из коридора вошел Каньеро.

– Его адвокат уже здесь.

– Знаешь, я, кажется, действительно слышала, как подъехал мусоровоз.

– У тебя будет немного времени. Ее портфель каким-то образом потерялся, когда она проходила через охрану.

– Ну ты и свинья после этого, Каньеро.

– Хрю-хрю.

Когда детектив Хит вошла в комнату, Бакли выпрямил спину – по-видимому, он понимал, что сейчас его ждет не просто дружеская беседа, как утром. Он попытался принять невозмутимый вид, но его пристальный взгляд, устремленный на Никки в попытке угадать, насколько сильно он влип, сказал ей, что скоро он сломается. Возможно, не на этом допросе, но рано или поздно он признается во всем. Она знала: если задержанный смотрит на нее таким взглядом, ему конец.

– Сука вернулась, – объявил он и небрежно развалился на стуле.

Никки очень спешила. Вот-вот должна была появиться адвокат. Но детектив намерена была провести эту партию хладнокровно. Глаза Бакли выдали его; она не желала терять свое преимущество, демонстрируя нетерпение. Поэтому детектив откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, как будто впереди у нее была целая жизнь. Бакли нервно облизнул губы. Заметив кончик пересохшего языка, мелькнувший между зубами, Никки заговорила:

– Вы не обидитесь, если я скажу, что вы отнюдь не похожи на вора, специализирующегося на произведениях искусства? Я могу представить вас за многими криминальными делишками: торговля наркотиками, угон машин, неуплата в кафе. Но планирование кражи коллекции стоимостью в многие миллионы долларов? Простите, но это просто не ваше. – Детектив выпрямилась и наклонилась вперед. – Вы позвонили Доку-байкеру, попросили собрать команду для ограбления Старров, но сначала вам позвонил кто-то еще, и мне нужно узнать, кто это был.

– Где мой адвокат?

– Джеральд, вы ведь смотрите по телевизору рекламу и слышали фразу «ограниченное предложение». Поскольку на вас надвигается целое цунами из дерьма, настало время поразмыслить над таким предложением. – Взгляд Бакли метался из стороны в сторону, но пока швейцар не собирался сдаваться. Хит попробовала надавить с другой стороны. – Ну конечно, вам некогда смотреть рекламные ролики. В основном они идут поздно ночью, а вы в это время обычно на дежурстве.

Он пожал плечами.

– Вы это уже знаете, это все знают.

– Однако меня кое-что удивляет. Когда мы изучали записи, сделанные камерами видеонаблюдения в «Гилфорде» в день убийства Мэтью Старра, то видели вас – вы приходили в здание рано утром.

– И что такого? Я там работаю.

– Когда я увидела вас на видео в первый раз, я так и подумала. Однако недавние события заставили меня взглянуть на ваше появление совершенно с другой стороны.

– Послушайте, я не убивал мистера Старра.

– Я это запишу. – Хит ослепительно улыбнулась и снова приняла серьезный вид. – Меня интересует кое-что еще, и вы лучше всех сможете ответить на мой вопрос. Вы случайно не помогли одному человеку пробраться в дом во время своего незапланированного визита, а? Мне известно, что в «Гилфорде» имеется запертая дверь, ведущая на крышу. Возможно, вы открыли ее кому-то, когда болтались в здании примерно в двенадцать тридцать девять в день убийства?

В дверь дважды постучали. «Черт», – подумала Никки – это Каньеро предупреждал о приближении адвоката.

– Джеральд, вы слышите меня? Ограниченное предложение.

Со стороны комнаты наблюдения донесся приглушенный женский визг.

– Похоже на голос моего адвоката, – заметил Бакли.

«Похоже на бормашину», – подумала Никки.

– Итак? Вы никого не впускали в здание через крышу?

Дверь с лязгом распахнулась. Вошел Каньеро в сопровождении тощей женщины в костюме грязно-бурого цвета. Никки решила, что женщина из тех, кто будет задерживать всю очередь в бакалейном магазине, требуя проверить цену на пучок петрушки. Адвокат начала:

– Это против правил.

Никки, не обращая на нее внимания, продолжала:

– Откуда у вас фотоаппарат?

– Не отвечайте на этот вопрос.

– Не буду.

В присутствии адвоката Никки вынуждена была сменить тактику. Она перестала требовать ответов и решила немного припугнуть Бакли.

– Поченко отдал вам его в качестве награды за вашу услугу?

– Моему клиенту нечего сказать.

– Или вы стащили у него фотоаппарат? Поченко не из тех, у кого можно просто так что-то стащить, Джеральд.

– Детектив, допрос окончен.

Никки поднялась и улыбнулась.

– Будут другие.

И вышла из комнаты.

Вскоре после того, как Тараканы ушли домой, Никки услышала за спиной шаги Рука. Она сидела за компьютером, просматривая снимки картин с фотоаппарата Барбары Дирфилд. Снимки оказались не лучшего качества. Это были любительские фотографии; каждая картина была запечатлена дважды: со вспышкой и без.

– Ясно, что это предназначалось для внутреннего пользования. Такие фото не поместишь в брошюре или на сайте, – заметила Хит.

– Значит, это вроде как ее заметки о встрече с Мэтью Старром.

– Точно. И Лорен, моя… как ты ее назвал? Кладбищенская подружка. Она позвонила мне и сообщила, что установила время смерти: в тот день около полудня. – И Никки продолжила изучать снимки.

Должно быть, Рук угадал ее настроение, потому что не отпустил самодовольной реплики и какое-то время просто молча смотрел на Никки. Но это продолжалось недолго:

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он.

Хит продолжала ритмично щелкать мышью – наслаждаясь этой выставкой картин, высматривая разгадку, а может быть, и то, и другое.

– Сегодня вечером я работаю.

– А у меня к тебе рабочее предложение. Как насчет знакомства с крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по кражам произведений искусства? Ну, то есть бывшим.

Никки ощутила легкую нервную дрожь и развернулась лицом к Руку.

– Каспер?

– Ты его знаешь?

– Я знаю о нем. Я читала твою статью в «Vanity Fair» несколько лет назад. – Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.

– Ты читала мою статью?

– Рук, я все время читаю. Множество книг и журналов. Не надо сразу зазнаваться. – Открыв ему карты, она безуспешно пыталась загладить свой промах.

– Ну ладно, не важно, – ответил он. – Я вот подумал, что, если кто-то в этом городе попытается сбыть краденые картины, Каспер об этом узнает.

– И ты можешь устроить мне встречу с ним?

Рук изобразил на лице презрительное выражение.

– Точно, – сказала она, – я говорю глупости. Вы же у нас на «ты» со всеми знаменитостями, мистер.

Он вытащил мобильный и порылся в контактах. Не глядя на Никки, произнес:

– Эта статья была опубликована пять лет назад. И ты ее до сих пор помнишь?

– Хорошо написано. Информативно.

– И ты запомнила, что ее написал я?

– Да.

Он поднял на нее взгляд.

– Информативно.

В районе антикварных магазинов к югу от Юнион-сквер, на расстоянии броска словарем от книжного магазина «Стрэнд», Хит и Рук нашли скромную стеклянную дверь, зажатую между магазином шейкерской мебели[94]94
  Шейкеры – протестантская религиозная секта в США, пришедшая в упадок в конце XIX в. Шейкеры создали особый стиль мебели, которая была популярна в начале XX в.


[Закрыть] и лавкой редких карт. Надпись на позолоченной табличке в стиле сороковых, расположенной на уровне глаз, гласила: «К. Б. Филлипс – приобретение произведений искусства». Никки подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка в металлической рамке.

– Я бы не стал этого делать, – заметил Рук.

– Почему?

– Не надо его оскорблять. – Он поднял палец, словно говоря: погодите. Через две секунды домофон пискнул. Рук сказал: – Это же Каспер. Он знает, что к нему пришли, всегда знает. – И толкнул дверь.

Они поднялись по полированной лестнице светлого дерева навстречу слабому сквозняку, принесшему с собой призрачные запахи старой публичной библиотеки. Оказавшись на площадке, Никки заглянула в комнату и вспомнила одну из истин Нью-Йорка: глядя на дверь, никогда нельзя судить о том, что скрывается за ней.

Погруженный в тишину демонстрационный зал антикварной лавки К. Б. Филлипса отделяли от Бродвея несколько метров и несколько веков. Это была просторная гостиная, уставленная тяжелой темной мебелью, обитой бархатом, и изобиловавшая небольшими тусклыми настольными лампами с малиновыми абажурами и кистями и бледно-желтыми настенными канделябрами. Картины с изображениями морских пейзажей, бульдогов в военной форме и херувимов украшали стены и резные мольберты из красного дерева. Подняв голову, Никки принялась рассматривать потолок, украшенный старинными жестяными изразцами, как вдруг прозвучавший совсем рядом негромкий голос заставил ее подскочить на месте.

– Мы так давно не виделись, Джеймсон.

Мягко произнесенные слова как будто несли с собой запах свечей. Никки уловила слабый европейский акцент, который не могла определить, однако он показался ей приятным.

Щеголевато одетый старик повернулся к ней.

– Прошу прощения, если я напугал вас.

– Вы как из-под земли выросли, – ответила она.

– Это искусство в свое время послужило мне на пользу. Однако умение незаметно исчезать, увы, начинает изменять мне. Тем не менее оно дало мне возможность вести комфортную жизнь на пенсии. – Он сделал жест в сторону гостиной. – После вас. – И когда они ступили на толстый восточный ковер, добавил: – Вы не сказали мне, что приведете с собой детектива полиции.

Никки остановилась.

– Я не говорила, что я детектив.

Старик лишь улыбнулся в ответ.

– Вы вряд ли согласились бы встретиться со мной, если бы я вас об этом предупредил, Каспер, – сказал Рук.

– Скорее всего, нет. И в результате много потерял бы. – В устах любого другого мужчины это прозвучало бы по «шло и смехотворно, но элегантный старичок заставил Никки покраснеть. – Присаживайтесь.

После того как они с Руком устроились на диване, обитом темно-синим вельветом, хозяин опустился в свое зеленое кожаное кресло с подголовником. Когда он положил ногу на ногу, Никки разглядела под льняными брюками острые колени. Носков на нем не было, и домашние туфли, судя по виду, были сделаны на заказ.

– Должна сказать, вы именно такой, каким я вас представляла.

– Она читала мою статью и считает, что вы – сама любезность, – объяснил Рук.

– О, прошу вас, этот ярлык уже устарел. – Каспер повернулся к Никки. – Ничего особенного, поверьте. В моем возрасте «сама любезность» – это когда мужчина не забывает бриться по утрам. – Она заметила, что его щеки блестят в свете ламп. – Но у офицера полиции Нью-Йорка нет времени на визиты вежливости. И поскольку мне пока не надели наручники и не зачитали мои права, осмелюсь предположить, что дело на сей раз не в моем прошлом.

– Отнюдь, – подтвердила Хит. – Я прекрасно знаю, что вы ушли на покой.

В ответ он лишь слегка пожал плечами и развел руками, возможно, желая заставить ее поверить в то, что до сих пор занимается кражами и забирается в квартиры через форточки. И на самом деле у нее промелькнула такая мысль.

– Детектив Хит расследует кражу произведений искусства, – пояснил Рук.

– Рук сказал мне, что вам известно обо всех крупных сделках с картинами в городе. Легальных и нелегальных. – И снова Каспер пожал плечами и взмахнул рукой. Никки решила, что старик прав – у нее действительно не было охоты здесь засиживаться, и она перешла к делу: – Во время отключения электричества кто-то взломал квартиру Мэтью Старра в «Гилфорде» и вынес его коллекцию.

– О, мне это даже нравится. Вы называете эту мешанину, на которую выброшена куча денег, коллекцией? – Переменив позу, Каспер снова скрестил ноги.

– Отлично, значит, она вам знакома, – сказала Никки.

– Насколько мне известно, это, скорее, не коллекция, а вульгарный винегрет из картин.

Хит кивнула.

– Я слышала такое мнение. – Она протянула старику конверт. – Здесь снимки картин, сделанные оценщиком.

Каспер с нескрываемым презрением перебрал фотографии.

– Кто собирает одновременно Дюфи и Северини? Почему бы не добавить сюда тореадоров или клоуна на черном бархате?

– Можете оставить их себе. Я надеялась, что вы взглянете на них внимательнее или покажете кому-нибудь и, если услышите, что кто-то пытается продать одну из этих картин, сообщите мне.

– Непростое поручение, – сказал Каспер. – В это дело – с той или другой стороны – могут быть замешаны мои друзья.

– Я понимаю. Покупатель меня не интересует.

– Разумеется. Вам нужен вор. – Он обернулся к Руку. – Времена не меняются, Джеймсон. Они по-прежнему жаждут схватить именно того, кто рискует больше всех.

Рук ответил:

– Здесь есть небольшая разница: тот, кто это сделал, не только украл картины, но, возможно, совершил убийство, даже два.

– Мы не знаем этого наверняка, – добавила Хит. – Если говорить откровенно.

– Боже мой, вы времени зря не теряете. – Элегантный старый вор окинул Никки долгим одобрительным взглядом. – Очень хорошо. Мне знакомы один-два не слишком честных торговца картинами, которые могут быть полезны в этом деле. В качестве одолжения Джеймсону я наведу справки. К тому же никогда не вредно оказать добровольную помощь жандармерии – на всякий случай.

Никки наклонилась, чтобы взять сумку, и начала было благодарить хозяина, но когда она подняла голову, его уже не было в комнате.

– На что это он там жаловался? – удивился Рук. – По-моему, он все еще прекрасно умеет исчезать незаметно.

Никки стояла в комнате для ланча в полицейском участке и смотрела через стеклянную дверцу микроволновки на вращающуюся коробку жареной свинины с рисом. Уже в который раз она размышляла о том, сколько времени проводит в этом здании, глядя сквозь стекла, дожидаясь результатов. Если она не смотрела на подозреваемых сквозь стекло комнаты для допросов, то следила за объедками в микроволновой печи.

Звякнула микроволновка, и Никки вытащила дымящуюся коробку, украшенную с двух сторон фамилией «Таррелл» с тремя восклицательными знаками. Если бы ему действительно нужна была эта еда, он забрал бы ее домой. Никки принялась размышлять об увлекательной профессии детектива. Работа, которой никогда не будет конца, на ужин объедки – даже не свои, а чужие.