Текст книги "Невыносимая жара"

Глава седьмая

Никки замерла на месте, однако решила, что ей послышалось. Слишком часто она вспоминала убийство матери, и этот звук превратился для нее в навязчивую идею. Сколько раз она слышала его в кошмарных снах, сколько раз он заставлял ее вздрагивать в участке во время перерыва на ланч? Нет, ей наверняка послышалось.

Никки повторяла себе это в течение нескольких бесконечных секунд, стоя в коридоре, без одежды, пытаясь проглотить ком в горле и расслышать что-нибудь еще сквозь проклятый шум ночного Нью-Йорка и стук собственного сердца.

Она с такой силой стиснула в пальцах треснувшую пуговицу, что ощутила боль. Хит ослабила хватку, но не уронила пиджак на пол, боясь, что шорох ткани выдаст ее.

Кому?

«Подожди одну минуту, – сказала она себе. – Замри, сосчитай до шестидесяти и кончай с этим».

Никки выругала себя за то, что не накинула что-нибудь из одежды, – теперь она чувствовала себя уязвимой. Наслаждалась ванной и вот… «Прекрати и сосредоточься, – приказала она себе. – Сосредоточься и прислушайся к ночным звукам».

Может быть, это соседи. Сколько раз через открытые окна она слышала, как соседи занимаются сексом, кашляют, гремят посудой?

Окна. Все окна в квартире были открыты.

Минута почти прошла, и Никки оторвала от коврика босую ступню и сделала шаг в сторону кухни. Прислушалась.

Ничего.

Никки рискнула сделать очередной медленный шаг. Не успела она поставить ногу на ковер, как сердце ее замерло: на полу кухни, кусочек которого был виден с места, где она стояла, промелькнула тень. Хит не медлила, не остановилась, чтобы снова прислушаться. Она бросилась бежать.

Пронеслась мимо кухонной двери, оказалась в гостиной, выключила свет и прыгнула к письменному столу. Рука ее коснулась большой расписной фаянсовой чаши, стоявшей на углу стола. Чаша была пуста.

– Ты это ищешь? – В дверном проеме показалась фигура Поченко, в руках он держал ее внеслужебное оружие.

Свет, лившийся из кухни, обрисовывал лишь его силуэт, но Никки заметила, что Поченко даже не вытащил «зиг-зауэр» из кобуры, как будто этот наглый ублюдок не нуждался в оружии – по крайней мере, сейчас.

Перед лицом фактов детектив сделала то, что всегда делала в таких случаях, – преодолела страх и начала мыслить логически. У Никки было несколько вариантов. Первый: она могла закричать – окна были открыты. Но в таком случае преступник мог выстрелить, хотя пока, видимо, не собирался этого делать. Второй: раздобыть оружие. Запасной пистолет лежал в сумке, брошенной на кухне или в спальне, Хит забыла, где именно. В любом случае для этого придется пройти мимо бандита. Третий: тянуть время. Ей нужно было время на то, чтобы найти оружие, бежать либо справиться с Поченко самостоятельно. Необходимо завести с ним разговор, вызвать у него какие-то эмоции, выиграть несколько минут.

– Как ты меня нашел?

«Отлично, – подумала она, – голос у меня не слишком напуганный».

– Ты что думала, только вы, копы, умеете следить за людьми?

Никки сделала едва заметный шаг назад, чтобы увлечь его за собой в комнату. Она вспомнила места, где побывала после участка: «Сохо Хаус», квартира Рука – и похолодела при мысли, что этот человек всюду следовал за ней.

– Проще простого выследить идиота, который не подозревает, что за ним «хвост». Ты это наверняка знаешь.

– А ты откуда это знаешь? – Она снова отступила назад. На этот раз он тоже сделал шаг вперед. – Ты в России служил в полиции?

Поченко рассмеялся.

– Вроде того. Но не совсем. Эй, стой на месте. – Он вытащил пистолет из кобуры и отшвырнул ее, как фантик. – Не хочу в тебя стрелять. – А потом добавил: – Пока я не сделал то, что мне нужно.

«Игра меняется», – сказала себе Хит и приготовилась к самому худшему. Она миллион раз отрабатывала приемы обезоруживания, но всегда лишь в спортзале с инструктором или полицейским-партнером. И все-таки Никки считала, что она в прекрасной форме, она постоянно тренировалась, и последняя тренировка состоялась всего две недели назад. Прокручивая в памяти необходимые движения, она продолжала говорить:

– А ты смелый парень – пришел сюда без оружия.

– Оно мне не понадобится. Днем ты меня перехитрила. Но сегодня ночью у тебя ничего не получится, вот увидишь.

Он слегка развернулся, чтобы включить свет, и на этот раз она сделала шаг к нему. Когда зажглась лампа, Поченко посмотрел на женщину и сказал:

– А ты ничего.

Демонстративно оглядел ее с ног до головы. Как ни странно, Никки чувствовала большее унижение днем в комнате для допросов, когда была полностью одета. Но она все равно скрестила руки на груди.

– Можешь прикрываться сколько хочешь. Я сказал тебе, что получу, что хочу, – так оно и будет.

Хит оценила положение. У Поченко был ее пистолет, так что он обладал преимуществом. Также он был настоящим верзилой, однако после сцены в метро она поняла, что он здоровый, но двигается медленно. Но опять же – у него пистолет.

– Иди сюда, – приказал он и шагнул к ней.

Время разговоров закончилось. Никки помедлила, затем двинулась к нему. Сердце гулко стучало, она слышала шум собственной крови, бегущей по жилам. Если это произойдет, то в одно мгновение. Она почувствовала себя, как пловец перед прыжком с трамплина, и сердце забилось еще быстрее. Хит вспомнила постового в Бронксе, которому не повезло, – выстрелом ему снесло половину лица, это было в прошлом году. Никки решила, что такие мысли не помогут, и снова сосредоточилась, представляя последующие движения.

– Сука, когда я говорю: «Иди сюда», – значит, иди сюда. – Он поднял оружие и прицелился ей в грудь.

Никки сделала еще шаг, как он хотел и как ей было нужно, и одновременно подняла руки; она слегка шевелила пальцами, чтобы отвлечь внимание бандита от предстоявшего броска. Движение должно было быть стремительным, словно удар молнии.

– Только не стреляй, ладно? Пожалуйста, не стре…

Она вскинула левую руку и ударила по пистолету сверху, большим пальцем зацепилась за курок, рванула его влево. Поставила ногу между ногами Поченко и ударила плечом в руку, державшую пистолет, одновременно пытаясь вырвать оружие. Когда дуло оказалось направленным на бандита, она услышала треск кости, палец его неестественно изогнулся, застрял в спусковой скобе; Поченко вскрикнул.

Затем все пошло не так. Хит попыталась вырвать пистолет, но ей мешал сломанный палец бандита, и когда наконец ей удалось высвободить оружие, оно выскользнуло у нее из рук и полетело на ковер. Поченко схватил ее за волосы и швырнул в коридор. Никки попыталась подняться на ноги и добраться до входной двери, но он бросился за ней. Взял ее за локоть, но удержать не сумел. Руки у него взмокли от пота, а ее кожа все еще была скользкой после ванны. Никки вырвалась и, резко развернувшись, ребром ладони врезала ему по носу. Послышался треск кости, русская брань. Хит развернулась вокруг своей оси, ногой ударила его в грудь, чтобы отшвырнуть обратно в гостиную, но он прижал обе руки к кровоточившему носу, и ее нога скользнула по его влажному локтю. Поченко снова потянулся к ней, и она нанесла два удара левой в нос, а пока он приходил в себя, начала отодвигать засовы на двери с криками: «Помогите, пожар! Пожар!» К сожалению, это было самым верным средством заставить законопослушных граждан набрать «911».

Но в Поченко уже проснулся боксер. Мощный удар слева в спину – и Никки со всей силы врезалась в дверь. Она обладала преимуществами – быстротой и ловкостью – и воспользовалась ими: пригнулась, и его следующий удар, левой рукой в голову, не попал в цель, а кулак с силой угодил в косяк. Хит прокатилась между его ногами, дернула его за щиколотки, и Поченко, полетев головой вперед, ударился лбом о дверь.

Не дожидаясь, пока он поднимется, Никки бросилась в гостиную, где на полу валялся пистолет. Он закатился под письменный стол, и достать его Никки не успела. В тот момент, когда она нагнулась, чтобы поднять оружие, Поченко обхватил ее сзади медвежьей хваткой и приподнял, после чего ей оставалось лишь бить ногами и бессильно колотить воздух. Он приложил губы к ее уху и прошептал:

– Теперь ты моя, сучка.

Поченко понес ее в коридор, который вел к спальне, но Никки пока не собиралась сдаваться. Когда они оказались в узком месте около кухни, она растопырила руки и ноги и зацепилась за дверь. Это было все равно что резко нажать на тормоза; голова Поченко по инерции рванулась вперед, а Хит запрокинула голову и почувствовала резкую боль – Поченко сломал передние зубы о ее затылок.

Он снова выругался и швырнул ее на пол кухни, затем прыгнул сверху и пригвоздил всем телом. Это было самым худшим сценарием – позволить ему придавить ее своим весом. Никки дергалась и вырывалась, однако огромный вес давал противнику все преимущества. Он выпустил ее левое запястье, но только для того, чтобы освободить здоровую руку и схватить жертву за горло. Она рукой уперлась ему в подбородок, но он не обратил на это внимания и еще сильнее стиснул ей шею. Кровь капала с его носа Никки на лицо, заливая ей рот, мешая дышать. Она мотала головой из стороны в сторону, махала правой рукой, а он медленно, но верно душил ее, лишая сил.

Перед глазами у нее поплыл туман. Жестокое лицо Поченко, нависшее над ней, скрылось за завесой из крошечных звездочек. Он не торопился, наблюдая за тем, как она медленно задыхается, чувствуя, как она слабеет, глядя, как движения ее становятся вялыми.

Хит повернула голову в сторону, чтобы в последнюю минуту не видеть лица убийцы. Она вспомнила мать, которая умерла в этой кухне, в трех метрах от этого места, произнося ее имя. И когда в глазах у Никки потемнело, она подумала: как грустно, что нет такого имени, которое она может произнести перед смертью.

И в этот момент она заметила провод.

Грудь терзала резкая боль, силы оставили ее, но Никки неловкими пальцами принялась нащупывать шнур, свисавший с гладильной доски. Два раза она промахнулась, но на третий ей повезло, и утюг свалился на пол. Если Поченко и обратил на это внимание, то никак не отреагировал, а может быть, решил, что это последнее конвульсивное движение жертвы.

Но затем Никки прижала раскаленный утюг к его лицу.

Такого дикого вопля Никки не слышала никогда в жизни. Рука, стискивавшая ее горло, разжалась, в ноздри ударил запах горящей плоти. Хит снова взмахнула утюгом, на этот раз более уверенно, и раскаленное острие задело левое веко Поченко. Он опять завопил, и сквозь крик Никки расслышала вой сирен полицейских машин.

Шатаясь, Поченко поднялся на ноги и двинулся к двери, держась за лицо, натыкаясь на косяки и углы. Когда Никки собралась с силами и доползла до гостиной, то услышала его тяжелый топот – он поднимался на крышу по пожарной лестнице.

Хит схватила пистолет и бросилась за ним, но он уже скрылся. Голубые огни освещали кирпичные дома ее улицы, вторая сирена трижды прогудела на перекрестке с 3-й авеню. Никки вспомнила, что на ней нет ничего из одежды, и решила, что сейчас следует вернуться в квартиру и привести себя в порядок.

Когда на следующее утро Никки появилась на своем рабочем месте после совещания с капитаном, Рук и Тараканы уже ждали ее. Каньеро, откинувшись на спинку кресла, скрестил ноги на столе.

– Итак. Вчера вечером я смотрел бейсбол – кстати, «Янкиз» выиграли, – а потом занимался сексом с женой. Кто-нибудь может рассказать что-то более интересное?

– Мне до тебя далеко, – заметил Таррелл. – А у вас как, детектив Хит?

Она пожала плечами, включившись в игру.

– Всего лишь несколько партий в покер да небольшая тренировка дома. А вот ты, Каньеро, провел захватывающий вечер. Твоя жена действительно занималась с тобой сексом? – Полицейский юмор, черный, лишь слегка смягченный дружескими чувствами.

– О, я понимаю, – сказал Рук. – Вы, ребята, так снимаете нервное напряжение. «Попытка убийства? Да ничего особенного, это только малявкам интересно».

– Конечно, нам плевать на это с высокой колокольни. Она уже большая девочка, сама справится, – хмыкнул Каньеро. Копы рассмеялись. – Включите это в вашу статью, мистер Журналист.

Рук подошел к Хит.

– Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.

– Почему? Я здесь работаю. Я не собираюсь больше ловить плохих парней у себя дома.

– Верно, – произнес Каньеро.

– В точку, – поддержал напарника Таррелл.

– Спасибо хоть за то, что не «даете пять», – сказала она.

Несмотря на то что весь участок, а также большинство полицейских в пяти районах, уже знали о вторжении в ее квартиру, Никки еще раз рассказала детективам о нападении, и они слушали внимательно, с мрачными лицами.

– Смело, – заметил Рук. – Напасть на копа. В ее собственном доме. Наверное, этот парень – псих. Я еще вчера подумал.

– Или… – начала Хит, решив поделиться впечатлением, возникшим у нее в момент, когда она увидела Поченко на пороге своей гостиной с ее пистолетом в руке. – Возможно, кто-то послал его, чтобы избавиться от меня. Кто знает?

– Мы поймаем этого гада, – пообещал Таррелл. – Испортим ему настроение.

– Точно, – отозвался Каньеро. – Мы уже сообщили во все больницы, чтобы там обращали внимание на бугаев с недоглаженным лицом.

– Капитан сказал, что вы разбудили Мирика спозаранку.

Каньеро кивнул:

– Ага, еще до рассвета. Парень спит в ночной рубашке. – Он покачал головой, вспомнив эту картину, и продолжал: – Но не важно; Мирик утверждает, что не общался с Поченко с того момента, как их вчера освободили. Мы установили за ним наблюдение и получили ордер на просмотр списка исходящих вызовов с его телефонного номера.

– И прослушивание входящих вызовов, – добавил Таррелл. – Плюс мы накопали несколько пар синих джинсов и у того, и у другого, сейчас они в лаборатории. У твоего русского нашлась пара многообещающих дыр на коленях, но трудно сказать, где мода, а где износ. Эксперты разберутся.

Никки улыбнулась.

– И еще один плюс: возможно, у меня есть синяки, совпадающие с теми, что нашли на плечах Старра.

Она отвернула ворот и показала красные следы на шее.

– Я это знал. Я знал, что с балкона его сбросил Поченко.

– На этот раз, Рук, я могу с тобой согласиться, однако радоваться рано. Пытаясь расставить точки над «i» в самом начале расследования, ты начинаешь упускать важные детали, – произнесла детектив. – Тараканы, идите проверьте совершенные за ночь магазинные кражи. Поченко в бегах, домой пойти не может, он начнет импровизировать. Особое внимание обратите на аптеки и магазины медицинской техники. В отделениях неотложной помощи он не появлялся, поэтому наверняка сам займется своей рожей.

Когда Тараканы отправились на задание, а Никки занялась отчетом судебных бухгалтеров, дежурный сержант принес ей пакет, доставленный утром, – плоскую коробку размером и весом с большое зеркало.

– Я не жду никаких посылок, – удивилась Никки.

– Может, это от поклонника, – предположил сержант. – Наверное, там русская икра, – добавил он бесстрастно и ушел.

– Не слишком сентиментальный народ здесь у вас, – заметил Рук.

– И слава богу. – Хит взглянула на ярлык. – Это из магазина Метрополитен-музея. – Она достала из ящика стола ножницы, разрезала упаковку и заглянула внутрь. – Там что-то в раме.

Никки вытащила «что-то в раме» из коробки, рассмотрела это, и внезапно тьма, еще царившая в ее душе после ночного происшествия, уступила место мягкому золотистому солнечному свету. Свет заливал ее лицо и фигурки двух девочек в белых платьицах, зажигавших китайские фонарики. «Гвоздика, лилия, лилия, роза».

Хит долго смотрела на репродукцию, затем повернулась к Руку, который с хмурым видом стоял рядом.

– Здесь где-то должна быть карточка с надписью «Догадайтесь, от кого?». Кстати, тебе лучше догадаться, что это от меня, потому что я очень зол – ее должны были доставить еще вчера вечером.

Никки снова взглянула на картину.

– Это… это так…

– Я знаю, я видел твое лицо вчера в гостиной Старров. Когда я звонил и заказывал картину, то не подозревал, что это будет подарок выздоравливающему больному… То есть, скорее, пострадавшему, которого вчера ночью едва не убили.

Хит рассмеялась, чтобы он не заметил, что у нее слегка дрожит нижняя губа.

– Здесь столько ламп, немного отсвечивает, – сказала она и повернулась к нему спиной.

В полдень Хит взяла сумочку, а когда Рук поднялся, чтобы идти за ней, она посоветовала ему сходить пообедать и заявила, что на этот раз отправится по делам одна. Он возразил, что ей необходима защита.

– Я коп, я и есть защита.

Он понял, что она твердо намерена идти без него, и впервые не стал спорить. По дороге в Мидтаун Никки испытывала чувство вины за то, что прогнала Рука. Разве он не пригласил ее поиграть в покер, не преподнес ей подарок? Конечно, иногда во время совместных поездок он раздражал ее, но сейчас это было нечто иное. Возможно, дело было в тяжелой ночи, в усталости и боли во всем теле, но она знала, что это не так. Что бы ни чувствовала Никки Хит, она должна была разобраться с этими чувствами в одиночестве.

– Извините за беспорядок, – произнес Ноа Пакстон. Он бросил в мусорное ведро картонную коробку с остатками салата и вытер салфеткой письменный стол. – Я вас не ждал.

– Я проезжала мимо и решила зайти, – сказала детектив Хит.

Возможно, он понял, что она лжет, но ей было все равно. По опыту она знала, что неожиданные визиты к свидетелям иногда дают неожиданные результаты. Когда люди расслабляются, они говорят больше, и от них можно больше узнать. В это утро ей было кое-что нужно от Ноа и, прежде всего, понаблюдать за его реакцией на фото из «Гилфорда» в тот момент, когда он увидит их без предупреждения.

– Здесь какие-то новые снимки?

– Нет, – ответила она, выкладывая на стол фотографии. – Вы уверены в том, что не узнаете никого из них?

Никки говорила небрежным тоном, но слова «вы уверены?» добавляли напряжения. Она хотела перепроверить слова Кимберли насчет того, почему бухгалтер не узнал Мирика. Как и вчера, Пакстон медленно и методично осмотрел каждый снимок и заявил, что по-прежнему не может узнать никого из этих людей.

Она забрала снимки, оставив лишь два: Мирика и Поченко.

– Как насчет этих двоих? Ничего?

Он пожал плечами и ответил отрицательно.

– Извините. А кто это такие?

– Эти двое мне интересны, вот и все. – Работа детектива заключалась в том, чтобы получать ответы, а не давать их, если, конечно, из своего ответа невозможно было извлечь какой-либо выгоды. – Я также хотела узнать по поводу карточных долгов Мэтью. Как он платил в случае проигрыша?

– Наличными.

– Вы давали ему эти деньги?

– Да – это были его деньги.

– А когда он был должен букмекерам, как выплачивались эти долги?

– Точно так же наличными.

– А к вам они за этим не приходили – я имею в виду, букмекеры?

– О черт возьми, конечно, нет. Я сказал Мэтью, что если он желает якшаться с этим отребьем, это его дело. Я не хотел, чтобы они приходили сюда. – Для наглядности Пакстон передернул плечами. – Нет уж, спасибо.

Она перехитрила его, но получила ответ. Объяснение Кимберли насчет того, почему финансовый директор не знал букмекера, подтвердилось.

Затем Хит расспросила Пакстона о Морган Доннелли, женщине, имя которой назвала ей Кимберли. Той, которая написала любовное письмо. Пакстон сообщил, что Доннелли действительно работала в компании и возглавляла отдел маркетинга. Также он подтвердил, что между ней и боссом возник тайный служебный роман, который ни для кого не был тайной, и пространно пересказал, что говорили об этом сотрудники и как они называли Мэтью и Морган – «ММ…». По его словам, Морган заслужила отдельные клички.

– Среди офисного персонала победили две: Ведущая Позиция и Ценный Вклад.

– Еще один вопрос, и я от вас отстану. Сегодня утром я получила отчет судебных бухгалтеров. – Никки вытащила из сумки папку и взглянула на вытянувшееся лицо Ноа. – Мне сказали, что вы – не Берни Мейдофф[67]67
  Бернард Мейдофф (р. 1938) – американский бизнесмен; в 2008 г. был обвинен в создании финансовой пирамиды. За свою аферу был приговорен судом Нью-Йорка к 150 годам тюремного заключения.


[Закрыть]; думаю, именно это мне и требовалось узнать.

– Ясно. – Прозвучало это вполне естественно, но детектив прекрасно разбиралась в выражениях лица, и сейчас во взгляде Пакстона она уловила признание вины.

– В вашей бухгалтерии обнаружена одна необычная деталь. – Она протянула ему лист с таблицей и комментарием; он напрягся. – Ну?

Он положил бумагу на стол.

– Мой адвокат посоветовал бы мне не отвечать на этот вопрос.

– Вам кажется, что вам нужен адвокат для того, чтобы ответить на мой вопрос, мистер Пакстон?

Никки видела, что давление оказывает на него свое действие.

– Это было единственное нарушение этики с моей стороны, – пробормотал он. – Единственное за все эти годы. – Никки молчала и смотрела на него. Тишина бывает громче всяких слов. – Я прятал деньги. Несколько раз я переводил крупные суммы на частный счет. Я скрывал часть личных средств Мэтью Старра на колледж для его сына. Я видел, как деньги утекают у него между пальцев – на карты и проституток. Я просто наемный работник, но мне больно было смотреть на то, что происходит в этой семье. Я делал это для их же блага, чтобы Мэтти-младший смог получить образование. Мэтью обнаружил это, так же, как алкоголики находят припрятанные бутылки, и истратил все. Кимберли была не лучше. Думаю, вы уже поняли, что она обожает бросать деньги на ветер.

– У меня создалось такое впечатление.

– Одежда, драгоценности, курорты, машины, косметические процедуры. К тому же она сама припрятывала деньги. И конечно, я это заметил. Как ваши эксперты – если вы знаете, что искать, цифры говорят сами за себя. Среди прочего, у нее было любовное гнездышко, трехкомнатная квартира на Коламбус-авеню. Я велел ей избавиться от нее, а когда она спросила зачем, я ответил: потому что они разорены.

– И как она отреагировала?

– «Впала в отчаяние» – наверное, не самое подходящее определение. Думаю, лучше сказать «взбесилась».

– И когда вы сообщили ей об этом?

Он взглянул на календарь под стеклом, которое покрывало письменный стол.

– Десять дней назад.

Детектив Хит кивнула, размышляя над его ответом. Десять дней. За неделю до убийства ее мужа.