Текст книги "Сердце сумрака"

– Мы невиновны, ваше высочество! Мы прятали руны всего лишь из страха, что их в своих интересах могут использовать другие. Мы никогда…

– Поскольку муниципалитет был разрушен, вы все вернетесь в соответствующие аша-ка до дальнейших особых указаний, – распорядилась императрица Аликс. – Мои люди ради вашей же безопасности будут вас охранять, в то время как я постараюсь сделать все возможное для спасения своего королевства. Оставайтесь на местах до тех пор, пока я не пришлю за вами.

Как только старейшины удалились, лорд Фокс с опущенной головой преклонил колени перед императрицей.

– Ваше величество, я очень сожалею. – Его голос надломился.

– Встань, Фокс, – произнесла императрица Аликс. Ее тон, еще недавно жесткий, сделался нежным. – Если бы все это время ты не был возле моей дочери, у меня были бы основания тебя подозревать. Но ты проявлял исключительно преданность и прилежание, какие я желала бы видеть у большинства своих самых верных генералов. Ты спас Гестии жизнь, хотя она всей душой желала тебе смерти.

– Я мог бы вернуть свою сестру. У меня была для этого возможность.

– А этот лорд Фокс – хороший человек, – пробормотал сбоку от меня лорд Гариндор. – Только на плечах хороших людей бремя вины тяжелее.

– Чепуха, – возразила принцесса. – Тия была окружена дэвами. Что бы ты ни говорил, ты не смог бы силой притащить ее обратно в Кион.

– Ты спас жизнь мне, – напомнила ему императрица Аликс, – и моей дочери. Я лишь сожалею, что ты не можешь защитить Тию так, как нас.

– Она выстлала себе постель гвоздями и иглами. И теперь должна в нее лечь. – Лорд Фокс с решительным видом поднялся на ноги. – По-прежнему остается нерешенным вопрос со жрицей, ваше величество.

– А что с ней?

– Ее храм был разрушен. Но среди обломков не было найдено ни одного тела: ни самой жрицы, ни ее служителей. И сейчас я направляюсь туда, чтобы продолжить поиски.

– Поиски чего?

– Тии. – У Фокса был изможденный вид, глаза прищурены, челюсти стиснуты – такое лицо я видел у него каждый раз, когда он думал о своей сестре или поблизости ощущал ее присутствие. – Я почувствовал ее. На краткий миг. Уловил с ее стороны радость, когда вы отчитывали старейшин. Она где-то в городе. И я намерен ее отыскать.

Я не стал ждать. Отвернулся от окна и бросился вниз по лестнице, на ходу сообщив лорду Гариндору пару слов о своем замысле и захватив письма, которые отложил для леди Альтисии.

Может быть, Костяная ведьма и бросила меня, но я не забыл о своем долге.

7

На фоне традиционного внешнего вида Киона – пышной зелени и зарослей розовых кустов – храм жрицы высился точно разросшийся сорняк, но тем самым был примечателен. Облик этого купольного святилища, в отличие от окружавших его со всех сторон аша-ка, излучал правдивость и серьезность. Он не стремился никого впечатлить своими простыми белыми стенами и скромной растительностью. Единственной примечательной деталью в нем был висящий у главного входа колокольчик, звоном которого посетители возвещали о своем прибытии.

Как того требовал обычай, сюда я пришла одна. Фокс и Кален отправились в Найтскросс. Зная о том, что сейчас моя семья находилась в Анкио, а не в нашей деревне, я эгоистично испытывала облегчение, хотя мысль об очередном нападении Обреченного вызывала у меня тревогу. Я пообещала Фоксу связаться с ним, как только моя встреча закончится. Общение со жрицей считалось личным делом, которым не принято было делиться даже со своими ближайшими родственниками.

Извилистые коридоры храма были такими же, как и на моей памяти. Эти священные залы я посещала чаще, чем любая другая аша, а потому могла ступать по безмолвным проходам даже с завязанными глазами. Для полноценной аши появление в храме жрицы более полудюжины раз за всю жизнь было необычным явлением, и тем не менее я приходила сюда уже в двадцать седьмой раз. Считалось, что в своей жизни аша доверялась лишь двум людям: своему парикмахеру и своему исповеднику. У меня не было каких-то прочных связей ни с одним из богов, почитаемых в квартале Ив, но жрица была для меня ближе всех к тому, кого я могла назвать своим исповедником.

Однако последние мои визиты к ней закончились неудачей. Множество раз я обращалась к жрице за советом относительно сердца сумрака и своего собственного чернеющего сердца, но неизменно получала отказ. Ни одно количество зиваров, брошенных в качестве подношения в огонь, не могло изменить ее решения. Поэтому я и не ждала, что сегодняшняя встреча принесет иные плоды.

Истинный возраст жрицы был мне неизвестен, я только знала, что она служила в этом храме еще со времен, когда госпожа Пармина была ребенком. Тайны этой святыни оставались загадкой для всех; никто в квартале Ив не мог похвастать знаниями о том, как происходили отбор и обучение кандидатов в служители храма. Одни полагали, что звание жрицы переходит по наследству от матери к дочери и обе они происходят из непрерываемой династии уважаемых провидцев времен Вернаши. А другие были убеждены, что жрица бессмертна, несмотря на отсутствие соответствующих заклинаний и рун.

Но при всем этом я, как и все остальные, считала жрицу неизменным атрибутом квартала Ив. Она – или, точнее будет сказать, ее предок – находилась там, когда Вернаша только основала Кион, и останется до тех пор, пока последний аша-ка не закроет свои двери.

Сегодня пламя в жаровне горело слабее, чем в мой последний визит. Жрица ничуть не изменилась, хотя никто не прожил настолько долго, чтобы мог заметить разницу между преемницами. Опущенная на лицо вуаль скрывала ее черты, лишь время от времени ее край чуть смещался и приоткрывал взору мягкие пухлые губы. Она была укутана с ног до головы в воздушную сетчатую ткань серебристого цвета, которая ничего не показывала и в то же время дарила намек на многое.

Как и прежде, за огнем не следил ни один служитель, никто не поддерживал жар в очаге. Казалось, жрице нет нужды ни в еде, ни в питье, ни во сне. Пищу ей заменяло поклонение.

Я опустилась перед ней на колени и вытащила из волос заколку в виде полумесяца со звездами – это украшение я носила еще со времен послушницы.

– Это необязательно.

Я потрясенно замерла. Такого никогда раньше не было. Обычай требовал бросать зивар в костер; взамен жрица могла дать тебе совет или предсказать будущее.

– Вы прогоняете меня? – В пустом пространстве зала мой вопрос прозвучал жалко и едва слышно.

Жрица молчала. Я чувствовала, как ее глаза внимательно изучают меня из-за вуали.

– Только тот, кто зовет себя ашей, допускается в эти священные покои, – наконец молвила она.

– Я и есть аша.

– Аша служит кварталу Ив и следует законам, установленным старейшинами. Ты же больше не веришь этим заповедям.

Ее высказывания разозлили меня.

– Вы ошибаетесь. Я – аша, независимо от того, с какими законами квартала Ив не согласна. И остаюсь ашей, даже если иду против воли старейшин. Подчинение указу, в обсуждении которого у меня нет права голоса, не делает меня ашей. Но мое служение людям, исполненное в меру моих способностей и убеждений, – да. Защита моих сестер и братьев делает меня ашей. И все это не исключает поисков истины. Но если в этих стенах правила квартала Ив превыше всего, то, возможно, вы правы. Наверное, я не аша.

Я уже было встала, когда меня остановил голос жрицы, суровый и требовательный.

– Я не давала тебе разрешения уходить.

Никогда еще такой я ее не видела. Жрица всегда сохраняла нейтралитет. А теперь эта таинственная женщина, пророчица, предсказавшая, что однажды я приручу ази и убью Безликого, чуть не напугала меня.

– Сердце сумрака, – только и сказала она, я застыла. – Ты ищешь его.

– Мне оно нужно не для себя. Просто я не хочу, чтобы им завладел Друж или кто-то еще из выживших Безликих. Со стороны старейшин было несправедливо скрывать эту тайну от нас. Мы имеем право знать истинную историю Парящего Клинка.

– О том, что магия – это неправильно и мир нужно избавить от нее? – Голос жрицы смягчился и сделался бархатистым. – Ты осознаешь последствия такого знания?

– Они не должны держать нас в неведении.

– И что ты сделаешь, когда сердце сумрака окажется в твоих руках? Что сделаешь, если сможешь сдержать Безликих, сумеешь убедить старейшин распространить это знание по земле? Что ты сделаешь тогда, дочь моя?

Сама я никогда не желала обладать властью. По слухам, сердце сумрака давало на выбор две альтернативы, и одной из них было бессмертие. Но я, в отличие от Аены, не намеревалась жить вечно.

Второй вариант предполагал избавление мира от магии. Однако я, кто столько времени пользовался магией, чувствовала собственное лицемерие. Мне претила эта идея.

Как вообще можно было прожить без магии? Я даже не могла представить себе мир без стеклянных сердец, без знакомого сияния красных, пурпурных и серебристых оттенков, позволяющих нам отличить здорового от больного, лжеца – от говорящего правду. Без магии аши потеряют свой блеск, лишатся влияния и могущества. Они станут просто-напросто хвалеными затейницами, утратившими свой авторитет в чужих глазах.

Я понимала, почему старейшины хранили заклинание сердца сумрака в тайне, дойдя до того, чтобы сжигать книги и отрицать свою причастность. Их пугала потеря власти, которая была ведома им и их сестрам многие тысячи лет.

Но…

– Я хочу жить. – Слова легко слетели с моих губ. Вопреки всем тем кошмарам, что мучили меня последние несколько месяцев, именно это признание потрясло меня до глубины души. Страх этот неотступно следовал за мной с тех пор, как я покинула Найтскросс ради новой неизвестной жизни в Кионе, он был ужаснее битвы с дэвами или встречей с Безликими и их приспешниками. – Как это делали Костяные ведьмы до меня и будут делать после. Мы укорачиваем свою жизнь каждый раз, сталкиваясь с Тьмой, и не получаем даже одобрения. Нас одаривают лишь насмешками и злостью. А мы всего-навсего хотим иметь право на полноценную жизнь.

– Я видела, что квартал Ив сделал с Микаэлой. Как старейшины отвернулись от нее, когда она лишилась сердца. Я видела, как отчаянно она боролась за жизнь. Она отдает всю себя, а взамен получает невыразимые страдания. Я больше не желаю видеть ее боль. Я хочу, чтобы остаток своей земной жизни она провела в спокойствии, не боясь, что Тьма высосет все соки из ее души. И как бы эгоистично это ни прозвучало, я не хочу повторить ту же судьбу, что терпит она столько лет.

– Ты используешь сердце сумрака не для себя, – произнесла жрица, намеренно растягивая слова, – а как угрозу против старейшин, если те перейдут черту. Ты заставишь их смягчить законы и установить правила, которые бы продлили тебе жизнь. Это шантаж.

– Да.

Жрица опустила голову. Между нами на несколько секунд установилась тишина. Пламя опустилось еще ниже, будто встревоженное, как и его госпожа, моим заявлением.

– Было бы проще исполнить предназначение сердца сумрака, – наконец сказала она. – Не будет магии – не станет аш. Ты сможешь вернуться к прежней жизни до того, как тебя призвали, а твоя наставница будет жить и процветать. Столь презираемые тобой старейшины лишатся своего положения и больше не смогут навредить ни тебе, ни дорогим тебе людям. Но ты же по-прежнему ищешь золотую середину, не желая полностью отказываться от магии.

– Старейшинам не нужно сердце сумрака, они жаждут использовать магию для расширения своего господства над королевствами и боятся потерять то, что Вернаша из Роз заполучила хитростью. Сердце необходимо Безликим, но те воспользуются им по примеру Парящего Клинка, а не Изогнутого Ножа, вопреки тому, что почитают именно его. Так почему же ты колеблешься?

Я закрыла глаза.

– Потому что без магии я потеряю своего брата. Пусть старейшины владеют своими чарами и ведут борьбу за власть. Мне нужен только мой брат, рядом со мной.

– Он мертв.

– Сейчас он близок к жизни как никогда.

Жрица вздохнула, и откуда-то из невидимого пространства, вторя ей тихим плачем, донесся хор голосов.

– В день, когда сердце сумрака будет сотворено, а после объединено с сердцами светы и тьмы, ты сорвешь Первую Жатву со Священного Древа, и знакомый тебе мир прекратит свое существование.

– Но я не намерена использовать его…

– Твои намерения не имеют значения. Безликие уже давно страстно желают завладеть сердцем сумрака; они выбрали слова Изогнутого Ножа, исказили их и подчинили своему замыслу, чтобы его учения соответствовали их алчности. Они, подобно Парящему Клинку, возьмут данную Создателем магию и без раздумий одарят ею себя. Но только они не понимают, что помещенные в их сердца семь дэвов куда хуже темной гнили и что умрут они от переизбытка Тьмы, не успеет пройти год.

– Старейшины же стремятся обладать властью, внушать страх в сердца тех, кто желает создания сердца сумрака. Одна мысль о мире после него сковывает их тела ужасом, от которого, как когда-то у Вернаши, в жилах стынет кровь. Их устраивали распри между Безликими за свою долю до тех пор, пока не раскрывались их тайны. Тия, ты ступаешь на опасную территорию между этими двумя лагерями.

Она никогда раньше не называла меня по имени.

– Вы просите меня не искать его?

– Воспользуйся сердцем сумрака, чтобы стать Парящим Клинком либо последовать по пути Изогнутого Ножа. Среднего не дано, Тия. Вариант только один, и даже мне неизвестен правильный.

– Я не могу так жить. – Я с трудом сдерживала отчаяние. – Не могу жить как Микаэла, вечно жертвующая собой ради мира, который даже глазом не моргнет, когда она умрет. Я – эгоистка. И, в отличие от нее, совсем не сердобольна. Порой мне кажется, что она слишком добра на свою беду. Я готова служить королевствам, но только не ценой своего здоровья. Я не буду дожидаться, пока мое тело станет немощным и слабым, неспособным ни на что, кроме как ждать, когда магия наконец сделает свое дело. Я хочу наслаждаться старостью столь же полно, как и молодостью. И хочу, чтобы у Микаэлы тоже было это право. Это несправедливо.

– Когда-то, будучи столь же юной девушкой, как и ты, ко мне приходила убитая горем Сахмет. Ее терзали те же страхи, она испытывала те же душевные муки. Я видела о ней видения, подобные твоим. Но если в них ты захватывала власть над ази, то она укрощала заурви. Дэва можно усмирить с меньшими последствиями для своего стеклянного сердца.

– Почему вы не сказали мне об этом раньше?

– Ты в двадцать седьмой раз посещаешь мои покои и до сих пор не понимаешь причину своего прихода. Прежде чем я отвечу тебе, ты должна задать вопрос. Микаэла этого так и не сделала. Она, как ты правильно заметила, слишком добра на свою беду. Справиться с одним дэвом по силам, но управление всеми приводит к той самой темной гнили, которой ты так боишься. То же самое и с сердцем сумрака.

– Чего еще вы не поведали мне?

– Мне больше нечего тебе сказать. – Жрица отвернулась.

– Постойте! А как же мое стеклянное сердце? Если вы заглянете в будущее, то наверняка увидите, что с ним произойдет.

– Уже мало что можно сделать. Черное сердце остается твоим, как и когда оно было серебристым. Важнее всего то, как ты предпочтешь распорядиться им. – Впервые я заметила в ее фигуре следы усталости, слабую дрожь в плечах. – А сейчас я утомилась и хочу отдохнуть.

Я понимала, что никакие зивары и мольбы не смогут убедить ее. Поэтому поднялась на ноги и смотрела, как жрица, склонив голову, направляется к невидимым внутренним покоям. Костер вновь ожил, поднял в воздух высокий столб огня, скрыв ее от моих глаз. А когда пламя улеглось, женщины и след простыл. Вместе с ней растаяла моя последняя надежда.

Над деревянными остовами, некогда бывшими частью храма жрицы, безмолвно висел сломанный медный колокольчик. В квартале Ив это сооружение пострадало сильнее всего, ведущие к нему дороги устилали обломки и запах горелого жасмина. Воспоминания Костяной ведьмы об этом священном месте всегда были пропитаны аурой таинственности, но я, к своему разочарованию, обнаружил, что оставшийся от него каркас ничуть не отличается от других аша-ка и чайхан, обрамляющих его по краям. Здесь больше не витала магия, и зивар на моей груди безучастно дремал.

Лабиринт извилистых коридоров больше не вел внутрь храма. Исчезли высокие потолки и курящийся фимиам, кольцами вьющийся из тонкой трубы. Даже уютные очаги, когда-то бережно освещавшие зал, чье священное пламя было свидетелем произнесенных ашами под маской исповеди просьб, даже каменное дно жаровни – все почернело до неузнаваемости. Они лежали погребенные под тяжестью обрушившихся куполов, которые уничтожили здание, верой и правдой служившее Киону на протяжении веков.

Одно излюбленное сказание из саги о войне между Истерой и Тресеей повествует о полумифической царице-воительнице Агафье Доброй, которая, некогда покусившись на истеранский город Грецель, разграбила его. Во время своего похода она приложила немалые усилия для уничтожения храма Великой Героини Анахиты, гордости и радости Истеры.

«Разве стены построены не для того, чтобы сдерживать нападки грабителей? – пелось в поэме. – Что за нечестивый зверь способен разрушить жилище Анахиты – самый благословенный из всех храмов? Ни один живущий человек не сравнится с его защитой, и пока его отполированные до блеска кремовые стены горделиво возвышаются надо всем, Истера будет править».

Но Агафья устремила свой сверкающий взор и увидела крошащиеся стены и устаревшие останки былого порядка, а не сводчатый храм, восхваляемый в древних балладах. Вскинула она копье и громко возвестила: «Я была рождена в лоне горы, выкормлена воинами весны и закалена неистовостью зимы. Я молода и сильна, в то время как вы прикрываетесь артефактами давно ушедшей эпохи. Если о силе Истеры говорит только это жалкое святилище, то пусть оно падет. Я – Агафья, а не нечестивый зверь». С этими словами царица разгромила крепость Истеры и установила над ней свое правление. И только обломки храма Анахиты напоминали о лучших временах.

Храм Анахиты служил символом могущества Грецеля, как храм жрицы – квартала Ив. Не Темная ли аша признавалась мне в любви к старине?

– Ни одного тела не обнаружено, – доложил лорд Фокс, – как и следов насилия, помимо пожара.

– Фокс, жрица выживала на протяжении многих тысячелетий. – Леди Альтисия наклонилась и подобрала с земли что-то сверкнувшее в лунном свете. Это оказался наполовину расплавленный зивар с потрескавшимися от жара камнями. – Я не верю, что она могла вот так запросто погибнуть. Однажды она сказала мне, что я воспитаю девушку, которая изменит мир. По словам Микаэлы, ей было дано такое же предсказание. Возможно, пророчица знала о Тие с самого начала.

Мужчина уставился на груду камней.

– Жрица первая поведала Тие о ее будущем. Она предупредила нас о том, что моя сестра придет и спалит город. Должно быть, Тия узнала об этом и разозлилась на нее за эти слова.

– Похоже, Тия зла на многое, – сухо заметила Зоя. – Но мне слабо верится в ее мелочность.

Альтисия фыркнула.

– Ни в чем не повинный город практически сравнялся с землей, Зоя, а ты говоришь о мелочности? – с вызовом бросила ей полная аша.

– Вовсе нет. Я могу понять ее гнев на квартал Ив, но жрицу нельзя обвинять в том, что она говорит правду. – Красивая девушка рассмеялась. – Вы только посмотрите на меня, я защищаю жрицу! Когда я впервые предстала перед ней в качестве аши-послушницы, она отказала мне, Бард. По ее словам, я пришла в ее священные покои не стать ашей, а завоевать сердце одной из них. И она оказалась права, хотя я многие годы ненавидела ее. Это был удар по моей гордости. Однако мне казалось, Тия способна лучше держать себя в руках.

– Если только темная гниль уже не отравила ее разум.

Где-то поблизости прогремел небольшой взрыв; один из домов обрушился, и новая волна огня перекинулась на ближайший аша-ка.

– Фокс, оставайся здесь, – приказала леди Альтисия. – Я обо всем позабочусь. Зоя, идем со мной.

Когда женщины сорвались с места, лорд Фокс отвернулся.

– Она здесь, – выдавил он, будто его язык с трудом ворочался во рту. – Она… – Он закружился на месте, взглядом выискивая дым и сажу. Затем, прищурив глаза, замер на краткий миг.

– Кладбище, – наконец прорычал он. – Она на кладбище.

8

«Итак, обо всем по порядку, – произнес в моей голове голос Фокса. – Кузница немного пострадала, но, по заверениям Вульфа, нет ничего такого, что нельзя было бы починить».

Мой брат, Халад, Альти и Кален отправились с группой Искателей смерти в Найтскросс, чтобы оценить причиненный ущерб и отыскать жертву Обречения, которую до сих пор не поймали. Дейзи вызвалась их сопровождать, предложив свою помощь в общении с жителями деревни. В этом решении ее горячо поддержала Инесса, а это значит, что они с Фоксом добрые полчаса спорили во дворце о необходимости в присутствии нашей сестры. Все это время я сидела, притаившись в укромном уголке сознания Фокса, и тихонько закипала, пытаясь справиться с желанием наорать на них, чтобы они поторапливались, потому что принцесса в этом споре, как это часто бывало, все равно выиграет. Ссоры и примирения были неотъемлемой частью их отношений, чему я, к несчастью, оказывалась свидетельницей всякий раз, когда мой брат или я забывали воздвигнуть преграду.

Сейчас руна Вуали на некоторое время была скинута, и я могла видеть деревню глазами брата. Огромное число домов было разрушено, поступали сообщения о множестве раненых. Альти не покладая рук заботилась о пострадавших, а Кален ей помогал.

«Кто был ранен?» – спросила я. В эту минуту я, подвернув под себя ноги, восседала на мягкой подушке в Доме Валерианы и в то же время, казалось, шагала по земле, солнце припекало мне голову. Ощущение восхитительное, поэтому мне каждый раз приходилось напоминать себе, что я ступаю ногами Фокса, и не забегать вперед.

В мысли брата прокралась печаль.

– Погибли старый Кеббл и его жена, когда на них обвалилась крыша, – произнес он вслух. – Их дети ранены, но ничего серьезного. За ними присматривает тетя. Близнецы Хаббат получили ушибы от упавших обломков, у них несильное сотрясение мозга. Миссис Друри сломала ногу. Ее больше привело в ужас мое появление, чем перспектива потерять ногу.

«И почему я не удивлена? – Миссис Друри первая ополчилась против нас, после того как я воскресила Фокса. – Кто стал жертвой Обречения?»

– Это и пытаются выяснить Дейзи и Кален.

– Уже не пытаются, – сказала Дейзи. С бледным лицом она подбежала к брату. – Фокс, это Сэм. Сэм Фаллоу.

Имя показалось мне знакомым.

«Это, случайно, не бывший возлюбленный Дейзи?»

– Не думаю, что сейчас это имеет значение, Тия.

– С кем ты говоришь? У тебя там в голове Тия? Леди Зоя пыталась объяснить мне принцип, но я уже на середине запуталась. – Дейзи приложила ладонь ко лбу Фокса. – Тия? Ты слышишь меня?

– Все устроено немного иначе, – прорычал брат. – Она слышит тебя так же, как и я. Калену удалось отследить Фаллоу?

– Как раз сейчас он с другими Искателями смерти седлает лошадей. По их мнению, он сбежал в Королевский лес. – Тут Дейзи задрожала, ее глаза наполнились слезами. – Они сказали, у него были усики и огромные выпученные глаза, как у насекомого. Зачем кому-то делать такое? Фокс, ты сможешь его спасти?

– Дейзи, я постараюсь, – уклонился от прямого ответа Фокс. – Оставайся здесь и помоги Халаду с Альти. Делай все, что они тебе скажут, и не отходи от них ни на шаг, пока мы не вернемся.

– Я иду с вами, – решительно заявила Инесса, выходя из кузницы. – Ты тренировал меня больше года. И сам говорил, что у меня хорошо получается.

– Еще не настолько хорошо. Я хочу, чтобы ты осталась и защищала Дейзи с Халадом. И не спорь со мной, Инесса.

Принцесса сердито зыркнула на него, но, осознав всю серьезность его слов, сдалась. Для этой поездки я одолжила Фоксу своего Вождя. Не теряя ни минуты, он запрыгнул на спину коня и помчался в направлении леса.

Почти у самого края Королевского леса он настиг Калена и его товарищей.

– Удивительно, что Инесса не с тобой, – заметил Кален.

– Не скажу, что она не пыталась. Успехи есть?

– Судя по тем признакам, что обнаружил Остри, он двинулся этим путем. Тия с тобой?

«Чем я могу вам помочь?»

Фокс передал ему мой вопрос.

– Она может определить местонахождение существа, как это делала с дэвом?

Сплетя руну Предсказания, я сосредоточилась, но уловила лишь слабые мысли остальных Искателей смерти. Фокс покачал головой.

– Все равно проверить стоило. Попробуем оцепить границы и посмотреть, сможем ли мы приблизиться к нему с…

В эту минуту неподалеку раздался крик. В нем я узнала голос Леви.

– Туда! – Кален развернул коня и поскакал во весь опор на звук.

Фокс последовал его примеру, и совсем скоро Вождь обогнал другого коня на несколько ярдов.

Леви лежал на земле. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он без сознания и ранен. Пытаясь оттащить его в сторону, Остри воздвиг руну Щита между собой и странным созданием, застывшим в нескольких метрах от него.

Обреченное чудовище и помощник Гариндора имели определенные схожие черты и при этом явные различия. Это похожее на насекомое существо было выше ростом – семь или восемь футов, не меньше. Кожистые крылья, как у мотылька, бесполезно били по воздуху за спиной. По всей длине его подбородка росли три огромных клюва, а лапы напоминали клешни краба.

Фокс, выхватив меч, ринулся на Вожде вперед и блокировал атаку чудовища, тем самым дав Остри достаточно времени унести Леви в безопасное место.

– Целься в голову! – услышала я крик Калена, когда подъехали остальные Искатели смерти.

Существо издало громкий хрип и предприняло очередную попытку нанести удар клешней. Но Фокс вновь бросился ему наперерез, Вождь развернулся к нему задом и ловким движением копыт с силой лягнул того в морду. Как только чудовище отшатнулось, в него тут же полетел град огненных залпов, посланных любезными Искателями смерти. Обреченный взвизгнул и окружил свою омерзительную тушу жесткими крыльями, отчего пламя не смогло пробиться внутрь и опалить его шкуру. В воздухе пронеслась вспышка, когда Кален призвал руны холода, которые также не возымели нужного эффекта. Лед таял раньше, чем успевал коснуться поверхности крыльев.

Тогда Фокс спрыгнул с Вождя и, приблизившись к существу, принялся тщетно молотить мечом по его ворсистым крыльям. Я попыталась проникнуть в голову чудовища, но встретила отпор.

В прошлом подобное явление означало, что разумом владел кто-то другой. Безликие вроде Аены и Усижа обожали применять такую тактику. Но сейчас я не обнаружила ни чужих мыслей, ни внешней силы, управляющей его действиями. Вместо них я почувствовала кипящую, раскаленную докрасна ненависть, которая поглощала любое рациональное мышление. Ту же злобу я ощутила в попытке взять контроль над Ярродом. Кем бы Сэм Фаллоу ни был до превращения, сейчас его личность перестала существовать.

«Фокс, он не подчиняется мне!»

«Не спускай глаз с Калена и остальных, проследи, чтобы они не подобрались к нему слишком близко», – ответил Фокс и взмахнул мечом, как только чудовище выглянуло из своего отвратительного кокона. Лезвие рубануло по его вытянутой клешне и отрезало ее по локоть. Существо с воем отступило назад. – Кален, у него непроницаемые крылья, но не остальное тело!

– Как мы сможем ударить по нему, если он все время укрывается? – спросил Марвен.

– У меня есть идея.

«Фокс, даже не смей!» – взвизгнула я.

«Ты же ведь починишь меня, когда мы вернемся?»

Создание снова приподняло крылья, но на этот раз Фокс проворно скользнул внутрь, в образовавшуюся прореху, и скрылся из виду, когда крылья вновь сомкнулись у него за спиной. Почти в тот же миг между нами вновь ожила руна Вуали. Стена выросла прежде, чем я успела его остановить.

«Фокс! – Я молотила в разделившую нас преграду. – Фокс!»

Ответа не было, однако из-за спешки мой брат не до конца прервал нашу связь. Несмотря на то что он отрезал меня от своего сознания, я по-прежнему чувствовала его. Ощущала сыплющиеся на него удары острых шипов и при этом не терзалась болью. Я ничего не могла сделать – только смотреть, как чудовище оставшейся клешней и клювами вырывает из Фокса куски тела отовсюду, куда могло достать. Для меня не было мучения ужаснее – не испытывать страданий, когда чудовище пытается убить моего брата.

Тут Фокс, направив меч под углом, сделал выпад. Лезвие вонзилось точно в голову существа и вышло наружу по другую сторону черепа…

…Все тело Фокса было раскромсано вдоль и поперек. Его крики дали мне понять, что он вдруг стал испытывать боль, каким-то образом на долю секунды стал живым человеком, чтобы вновь испытать зловещую смерть. Только в этот раз обреченного существа не было, его место заняла я, и теперь мои руки, пропитавшиеся кровью Фокса, молотили по его внутренностям. Изрезанный до неузнаваемости, он мешком из крови и костей рухнул наземь, и я закричала…

Обреченное существо издало последний слабый вопль и, сложив крылья, затихло на земле. Из его головы сочилась кровь и собиралась в скользкую черную лужу. Перед Искателями смерти предстал моргающий от яркого света Фокс.

Для любого другого человека подобные удары клешнями стали бы смертельными. Глубокая рваная рана чуть не разделила Фокса пополам, вонзившийся в шею клюв оставил после себя зияющую дыру. Все его тело было исполосовано глубокими порезами, одна рука разорвана в клочья. Некоторые из Искателей смерти, свирепые воины, повидавшие немало сражений, при взгляде на него сделались мертвенно-бледными.

Я схватилась за голову, тяжело дыша. Обманчивый облик Фокса казался таким настоящим…

– Помощь нужна? – с настороженным видом тихо поинтересовался у моего брата Кален.

Тот помотал головой.

– Прости. Я знаю, что ты до последнего стремился вернуть его живым…

– Вряд ли у нас был выбор. Я это понял, как только увидел весь спектр его возможностей. – Кален взглянул на лежащий на земле труп. – Мы вернем тело. Сейчас для нас на первом месте Леви.

– Это была отменная битва, Фокс, – восхитился Остри, несмотря на свое позеленевшее от страха лицо. – Небось больно?

– Возможно, судя по тому, как мне досталось. «Тия? Ты там? Тия?»

Я не могла ответить. Перед моим внутренним взором до сих пор стояла картина его упавшего тела, безжизненного и истерзанного. «Я это сделала. Я убила его. Я убила его», – безостановочно крутилось у меня в голове.

«Тия? Тия?»

«Я убила тебя».

– Ты меня не убивала, – возразил Фокс. Когда вместе с Искателями смерти он вернулся из деревни, я взялась за лечение его ран. Благодаря тому, что защиту моей темницы ослабили, я сумела применить к нему руну Кровопролития и теперь смотрела, как его плоть медленно срастается. Но, даже глядя на его заживающее тело, я не могла избавиться от увиденного кошмара.

– Тогда почему меня не покидают эти видения? – с горечью в голосе спросила я. – Неужели я схожу с ума?