Текст книги "Лиделиум. Наследие Десяти"

Я посмотрела на Андрея: его лицо расслабилось, дыхание становилось все глубже и спокойнее, словно то, что он видел во сне, удивляло его. В нем не осталось ничего от больного подростка, словно не было сотен ночей, когда он просыпался от нестерпимой боли, не было тяжелых аппаратов, что круглые сутки перегоняли его кровь, и сконфуженных врачей, отсчитывающих дни до его смерти. Его грудь поднималась медленно и ровно, будто отмеряла время, а я сидела, смотрела на него и думала, что так и не знаю, что собой представляет Андрей Деванширский.

* * *

Стоя посреди просторного зала, я вновь слышала его голос. Да, это точно был он, тот самый голос, что тогда громко, но мягко окликнул из-за двери: «Изабель, ты уже встала? Изабель, ты еще здесь?» Внимательно оглядевшись, я постаралась найти его источник, но рядом никого не было. Однако голос не затихал – он словно был повсюду одновременно: тихий, мягкий, немного хриплый, будто тот, кому он принадлежал, застудил горло, а может, мне только так казалось из-за плохой акустики. Несмотря на то что слышала я его достаточно отчетливо, разобрать какие-либо слова мне так и не удалось.

Еще раз быстро оглядев залитый светом зал, я прошлась по периметру, с удивлением исследуя каждый его угол. Казалось, в помещении не было ни одного предмета, который нельзя было бы отнести к роскоши: мой взгляд медленно проскользил к мягким широким софам с резными спинками, массивному секретеру, что виднелся в торце комнаты, и остановился на огромных панорамных окнах с полупрозрачными шторами, через которые просачивались тысячи золотых лучей. Но как я здесь оказалась? И, главное, где?

Легкий порыв ветра всколыхнул мягкую ткань занавесок, и я заметила ведущую на веранду дверь. Только сейчас, приблизившись, мне удалось разглядеть силуэты двух человек в нескольких метрах от нее. Голос стал сильнее и разборчивее – он точно принадлежал одному из них. Юноша сидел боком, вполголоса рассказывая какую-то историю, и, только когда с соседнего сиденья раздался высокий звонкий смех, я поняла, что там сидит девушка. «Изабель», – мелькнуло у меня в голове, но это была не она, голос явно был моложе. «Подросток! Это девочка-подросток», – подумала я, как в следующий момент юноша повернулся и, заметив меня, замер. За шторой я никак не могла разглядеть его лица.

– Ты ждешь гостей, Эми? – осторожно спросил он.

– Нет, вроде нет, – невозмутимо отозвалась девочка. – А что?

– Да так… – бросив короткий взгляд на спутницу, юноша вновь оглянулся. – Я, кажется, кое-что забыл у себя, подождешь немного?

Не дожидаясь ответа, он встал и быстрым шагом направился в мою сторону, отчего я интуитивно отступила назад. Приблизившись так, что я почувствовала его дыхание через тонкую ткань, он резким движением схватил край занавески, отбрасывая ее в сторону…

* * *

– Мария? – Андрей склонился надо мной так близко, что перекрыл свет. В его глазах читалось беспокойство. – Все в порядке?

С трудом разлепив глаза, я приподнялась на локтях и удивленно посмотрела на него.

– Да, кажется, я не заметила, как уснула… Что-то случилось?

Освещение в салоне стало ярче. Пытаясь прийти в себя, я несколько раз осмотрелась вокруг, пытаясь убедиться, что все происходящее – реально.

– Я долго не мог тебя разбудить. – На лице Андрея промелькнуло заметное облегчение. – Через пару минут мы войдем в систему Каас, до Мельниса совсем немного – нужны координаты.

Коротко кивнув, я наскоро откинула плед, обулась и направилась в кабину пилота. Андрей молча, словно тень, последовал за мной.

Роман Хатри – крайне тихий долговязый парень примерно моего возраста – считался одним из лучших пилотов Диких лесов. Он сидел у пульта, сохраняя холодную сдержанность и невозмутимость. То и дело вспыхивающие уведомления напоминали ему о близости кристанских кораблей, патрулирующих космическое пространство вблизи Мельниса и соседних двух планет. Огни на панели отбрасывали блики на его напряженное лицо: Роман действовал восхитительно тонко, не упуская ни одного предупреждения и ловко маневрируя по слепым зонам вблизи космического флота Диспенсеров.

Подойдя к нему, я внимательно изучила графическую карту с траекторией движения: пока что все шло как нельзя лучше.

– Координаты? – коротко уточнил Роман.

Я кивнула и внесла корректировки в пункт назначения, обозначив необходимую широту и долготу. В следующий момент система перезагрузилась, уточняя наиболее благоприятный маршрут для посадки. Нахмурившись, я коснулась экрана, выводя изображение в трехмерную голограмму, чтобы проанализировать предлагаемую траекторию со всех сторон.

– Все в порядке? – уточнил Андрей, изучая схему.

– Нет, – я покачала головой, – нам следует обогнуть Мельнис вдоль юга, вот так. – Я очертила пальцем линию в воздухе.

– Там пояс мелких астероидов, – усомнился Роман, – плотнющий, как сама тьма.

– Чуть южнее есть достаточно крупный зазор в одном месте, там могут пройти до пяти кораблей в ряд, нам нужно попасть туда.

– Сомневаюсь, – нахмурился Роман, – если верить схеме, там разве что муха пролетит.

– Поддерживаю, – послышался сзади голос Наиры Палмер, одного из геологов, что Дора снарядила нам в помощь. Низкий тембр отдавал легкой надменностью. – Когда мы летели туда вызволять ваших, то едва не вмазались в одну из глыб. Южное полушарие Мельниса – то еще пекло.

Мне не понравилось то, как Наира сказала «ваших», – криво, с оттенком пренебрежения. Я с опаской посмотрела на женщину: обладая нешуточной мускулатурой, она невольно внушала мысль, что удар наотмашь – вероятно, ее любимый способ решать споры. Подойдя ближе к голограмме, геолог скептически оценила предложенную мной траекторию.

– Бэн? – коротко поинтересовался у нее Роман насчет второго напарника.

– Спит, – недовольно буркнула Наира. – Пусть прохлаждается, осталось немного. В общем, если хотите знать мое мнение, – она окинула нас с Андреем снисходительным взглядом, – нам следует поразмыслить над другим вариантом.

– Если вы чуть не угодили в астероидный дождь, значит, просто не долетели до нужной точки, – ответила я. – Рейнир Триведди конструировал базу на Мельнисе как раз с учетом этого коридора как идеального пути отхода из системы Каас. Если бы войска Диспенсеров отправились в погоню, их бы размазало по всему поясу: его не преодолеть, не зная точного маршрута. К счастью, мы знаем.

– Время на исходе, – нервно бросил Роман, обернувшись ко мне, – ты уверена? Беру южнее в сторону пояса?

Именно за умение идти на компромиссы и доверие в командной работе он нравился мне больше всего.

– Я провела на Мельнисе два года, если я в чем-то уверена наверняка, так это в том, что знаю, как к нему добраться.

Наира издала недовольный нечленораздельный звук, но ничего не сказала. Я с облегчением отметила, что она все же не пустила в ход скрещенные на груди руки.

– Летим через пояс, – сухо подтвердил Андрей.

На подлете к Мельнису космическое пространство осветилось сотнями огней. При приближении к заселенным территориям тьма всегда уступала место свету: то тут, то там спутники регулировали движения кораблей. Роман увеличил скорость, минуя десятки станций дозаправки и резко сворачивая в нужную сторону.

– Еще чуть правее, – тихо подсказала я, – мы почти на месте.

Корабль спилотировал точно по проложенной траектории, и в следующий момент на экране вспыхнуло сразу несколько уведомлений о близости кристанского флота. По правде, это и не требовалось: судна Диспенсеров были заметны невооруженным глазом, и оставалось лишь надеяться, что наша конспиративная защита сработает четко, блокируя сигналы обнаружения.

Несколько мгновений – и перед нами раскинулась бесконечная толща холодных космических тел, приближающихся к кораблю с бешеной скоростью. Роман напрягся и вцепился в пульт управления до побеления пальцев.

– Все в порядке, – тихо успокоила его я, чувствуя, как щемящий страх понемногу начинает одолевать и меня. Что, если я просчиталась? В этом случае мы все покойники. Чтобы сдать в обратную сторону, не оставалось ни времени, ни расстояния. – Проход должен быть где-то здесь…

И в следующий миг мы увидели его – темный узкий тоннель среди тысяч астероидов, зависших в бескрайней пустоте. Я почувствовала себя так, будто вынырнула с большой глубины. Сердце колотилось как сумасшедшее, перегоняя кровь и опьяняя выбросом адреналина. На лице Романа отразилось облегчение, Наира довольно хмыкнула.

Внезапно я испытала по отношению к ней прилив уважения: если женщина и переживала, то никак не выдала своего волнения. Если, конечно, она не рассчитывала в случае чего расчистить астероиды своими необъятными мускулами. Оглянувшись, я перевела торжествующий взгляд на Андрея.

– Осталось немного. Мы почти на месте.

Он сдержанно кивнул, и его глаза заблестели. Тысячи эмоций настигли меня в одно мгновение: в этом мире не было ничего, что я знала бы лучше, чем этот взгляд.

– Так всегда, – почти шепотом пояснила я, сглотнув. – Это именно то, о чем я говорила, понимаешь?

Хрупкая надежда превращается в спасение, страх дает место вере, а близость смерти оборачивается возможностью – Андрей понимал, я видела это по его глазам.

Когда мы сели на Мельнис, нас окутала тьма. Огни корабля освещали сухую, выжженную землю в радиусе ста метров, и Роман с неприязнью передернул плечами: просторы вблизи пятого штаба были пустынны и наводили если не ужас, то смертную тоску. Этот пункт управления не был целью кристанских войск, тем не менее одиночные снаряды, очевидно, долетели и сюда, уничтожив и так немногочисленную пустынную растительность и превратив ближайшие окрестности в поистине проклятое, забытое Десятью место.

– Вы уверены, что здесь вообще что-то есть? – хмуро уточнила Наира, застегивая бронежилет.

– Да, – я кивнула, – штаб буквально в паре миль.

– Что ж… время поднимать Бэна. Вот уж правда потрясающий человек: хоть мор, хоть война – хрен разбудишь, – проворчала женщина скорее себе, чем нам, и скрылась в соседней кабине.

– Ты готова? – спросил меня Андрей, проводив ее взглядом.

Я кивнула, и, внезапно приблизившись, он закрепил на мне шлем. Среагировав на легкие прикосновения его пальцев, датчики отозвались мгновенно, подключая систему ночного видения. В полной тишине активировав все защитные функции моего обмундирования, что только были возможны, Андрей с заметным удовлетворением еще раз осмотрел меня и отвернулся.

– Ты с нами? – Я обратилась к Роману не столько потому, что мне было это важно, сколько чувствуя необходимость как можно скорее сгладить затянувшуюся неловкую паузу.

– Нет, – смущенно отозвался тот, внезапно покраснев, – оставлять корабль без присмотра – не самая лучшая идея. Буду ждать вашего сигнала.

Ледяной порыв ветра накрыл нас сразу, как мы ступили на землю. За пару недель мне уже удалось позабыть, что нечеловеческий холод – обычное дело для третьей планеты системы Каас. Я с тоской вспомнила свои причитания насчет промозглости климата в Диких лесах и оказалась вынуждена признать, что даже зима там была в разы теплее, чем лето на Мельнисе. Поежившись, Андрей явно подумал о том же самом.

Наира с Бэном до сих пор копошились в корабле, и мы, недолго думая, активировали в линзах шлема маршрут до пятого штаба и двинулись вперед. Андрей шел рядом подобно тени – настолько бесшумно и аккуратно, что мне то и дело приходилось оглядываться, чтобы убедиться, что он все еще здесь, будто в любой момент он мог, словно по щелчку пальцев, раствориться в кромешной темноте. Когда я повернулась к нему в очередной раз, он явно собирался отпустить язвительный комментарий, как внезапно послышался гулкий шум, и в следующий момент нас ослепил яркий свет прожекторов.

– Какого дьявола, – прошептал Андрей, в ужасе вскинув голову.

В аккурат над припаркованным кораблем в сотне метров парил другой, освещая близлежащую территорию. Мой взгляд в панике метнулся в сторону нашего судна – вдалеке я видела застывшие в оцепенении силуэты Наиры и Бэна. Они не кричали, не пытались бежать или дать нам какие-либо сигналы, с принятием неизбежного наблюдая, как падающий на корабль снаряд разрывается прямо в воздухе и поглощает их огненным цунами.

Я смотрела, как тысячи осколков корабля смертоносным дождем летят в нашу сторону, и больше не чувствовала себя живой: словно все то, что я видела, и вовсе происходило не со мной. Перед глазами один за другим прорывали тьму новые всполохи взрывов, и в оглушающем безумии я уже не слышала, что Андрей отчаянно кричал мне, всеми силами утягивая прочь в темноту, куда еще не добрался свет прожекторов вражеского судна. Мое тело двигалось словно на автопилоте, когда мы бежали во мрак, пока взрывы настигали нас по пятам. Именно поэтому, как только Андрей резко повалил меня вниз, накрывая своим телом, я в полном исступлении поддалась ему, прижимаясь к ледяной земле и чувствуя, как волны жара и пепла окутывают нас сверху. И внезапно я подумала о том, что впервые в жизни не ощущаю биения своего сердца – лишь щемящую больную пустоту в разрушительном хаосе.

Глава 9
Тьма и кровь

Прижимаясь к ледяной выжженной земле, пока метровые огненные всполохи накрывали пространство вокруг, мы потеряли счет времени. Не знаю, сколько нам пришлось пролежать вот так – слушая, как в отдалении потрескивает полупотухшее пламя, пока ветер мощными потоками разносил черный смог и пепел по округе. Я не помнила, когда именно корабль оставил бомбардировки и скрылся из виду, – кажется, в конечном итоге и я, и Андрей отключились. Вряд ли бы мы остались в живых, если бы не шлемы, фильтрующие кислород, благодаря которым мы не задохнулись от гари.

Стянув защиту с головы и приподнявшись на локтях, я с трудом перекатилась на спину и свернулась от тяжелого кашля. Наира, Бэн, Роман – лихорадочные мысли вернулись к погибшей команде, отозвавшись внутри еще большей болью. Еще одна надежда – и еще одно мое решение, повлекшее новые смерти.

Андрей не шевелился с момента, как я пришла в себя. Задыхаясь от ужаса, я слабо придвинулась к нему и с мучительной тревогой склонилась над ним, будто это позволило бы мне увидеть зеленые глаза за непроницаемым черным щитом.

– Пока еще жив, если ты это хочешь знать, – хрипло пробормотал Андрей.

Деактивировав защиту и приподнявшись на лопатках, он стянул шлем, и я поразилась его чудовищной бледности, заметной даже в сумраке назревающего рассвета. Когда наши взгляды встретились, его губы сжались в узкую полоску.

– Нужно убираться отсюда как можно быстрее, – тихо сказал он. – Сколько пешком до пятого штаба?

– При быстром шаге доберемся минут за двадцать, – щурясь от пепла, что ветер швырял в глаза, я огляделась и попыталась оценить нанесенный ущерб. – Бомбардировки были поверхностные, такими не пробить подземные катакомбы. Странно, что Диспенсеры намеренно не стали уничтожать пункт управления…

– Это были не Диспенсеры, – сухо отозвался Андрей, поднимаясь. Всего на мгновение его лицо болезненно перекосило, словно это стоило ему немалых усилий. – Какой смысл им высылать космический корабль, чтобы атаковать нас на земле? Тем более когда их отряды стоят в нескольких милях отсюда. Кто-то сел нам на хвост и преследовал до самого Мельниса, успешно миновав астероидный пояс вслед за нами.

Встав, Андрей пошатнулся, но удержался на ногах.

– Им не нужно было полноценно уничтожать штаб, – сглотнув, продолжил он. – Слишком много хлопот, к тому же это привлекло бы лишнее внимание…

– Достаточно просто убить нас, – упавшим голосом закончила я. – Атакуй они в воздухе, мы бы могли дать отпор, но дождаться момента, когда мы будем максимально безоружны… Нам стоило это предвидеть.

Я в отчаянии опустила лицо на ладони. Андрей не ответил. Его молчание было немым подтверждением моих слов.

– Пойдем, – наконец слабо выдавил он, – надо уходить.

Мы шли медленно, то и дело запинаясь о высушенные корни редких растений и морщась от встречного ветра, пронизывающего до костей. Я с тревогой посмотрела на Андрея: он двигался относительно ровно, но при каждом шаге сжимал челюсти так, будто это стоило ему невероятных усилий. В его лице не было ни кровинки.

– Все в порядке? – Кончики моих пальцев случайно задели его ладонь, и, вздрогнув всем телом, он резко отдернул руку.

– Да, – сглотнув, сказал Андрей и ускорил шаг, даже не посмотрев на меня.

Вызвав голограмму, я еще раз взглянула на трехмерную карту. Если верить ей, пункт назначения скрывался буквально в пятидесяти метрах, но перед глазами была лишь холодная пустошь и два одиноких высохших дерева.

– Это что, шутка? – прошептал Андрей, и его и без того бледное лицо внезапно стало серым. – Мы проделали такой путь, пожертвовав жизнью трех человек, для того чтобы сгинуть в пустыне?

– Надеюсь, что нет.

Это был шанс. В несколько быстрых шагов достигнув одного из деревьев, я внимательно осмотрела его. Ну же, она точно должна была быть где-то здесь. Пульс ускорился, ладони вспотели, и тут мой взгляд скользнул по невзрачному темному стволу, на котором виднелся еле заметный невооруженным глазом светлый кусок коры. Недолго думая, я ударила по нему ладонью, и передо мной вспыхнула приветственная голограмма с панелью запуска.

– Введите данные, – огласила система.

Я бросила на Андрея довольный взгляд, и на его лице отразилось удивление.

– Секретный штаб не был бы секретным, если бы его мог обнаружить случайный прохожий.

– Ладно, – выдохнул он, слегка кивнув. – Признаю, Рейнир Триведди и правда был…

– Гением, – закончила я и повернулась к голограмме. – Сброс до заводских настроек.

Система взвыла и обновила проекцию, оставив лишь поисковую строку и цифровую раскладку.

– Введите код доступа.

Вздохнув, я всего на мгновение прикрыла глаза и мысленно взмолилась о том, чтобы мои предположения оказались верны. Не уверена, что в программу был заложен шанс на ошибку. Коснувшись голограммы, я быстро ввела комбинацию из восьми цифр, и в следующий момент, издав одиночный одобрительный сигнал, изображение потухло.

– Стоит ли спрашивать, откуда тебе известен код? – слабо произнес Андрей, подойдя ко мне и обессиленно облокотившись на соседний ствол.

На его лбу выступил пот, будто на Мельнисе была сорокаградусная жара, а не убийственный холод. Я лишь успела бросить в его сторону обеспокоенный взгляд перед тем, как широкая метровая плита между двумя деревьями отъехала в сторону, освобождая место узкой кабине лифта, через несколько мгновений показавшейся на поверхности земли.

– Не думаю, – сказала я, повернувшись в сторону механических дверей. – Добро пожаловать в пятый штаб.

Лифт опустился вниз ярусов на пять, не меньше, и перед нами предстал длинный, слабо освещенный коридор, очертания которого терялись во мраке. Освободив из крепления лазерное ружье, Андрей быстрым движением руки завел меня за спину и медленно ступил вперед, но, сделав пару шагов, вдруг резко пошатнулся и повалился на пол, согнувшись словно от нестерпимой боли.

– Мне… кажется, мне нужна твоя помощь, – еле слышно произнес он, с трудом шевеля губами. По его неестественно бледному лицу прошла судорога.

Мой взгляд скользнул вниз, к правому боку, к которому он с силой прижимал ладонь. Кровь стекала по ней тонкими струями, оставляя на полу мелкие мутные лужицы. Защитное обмундирование было черным, и, только прикоснувшись к нему дрожащей рукой, я с ужасом обнаружила, что плотная ткань насквозь пропиталась густой субстанцией. Отогнутые края бронежилета открывали огромную кровоточащую рану, из которой торчали сразу несколько мелких, глубоко засевших в теле осколков.

– Дай мне взглянуть. – Я слегка дотронулась до его окровавленной ладони, отводя ее в сторону. Плоть под его пальцами была измельчена так, что на ней буквально не оставалось живого места. Тяжело дыша, я ошеломленно отстранилась, пытаясь представить, как в течение последнего получаса Андрей шел, истекая кровью и пытаясь ничем не выдать своего состояния.

– Ты не обязана возиться с… этим, – процедил он, скривившись не то от боли, не то от моей реакции. – Просто найди, чем ее можно промыть, дальше я сам.

Его слова были хуже пощечины. Облокотившись на пол левой ладонью, Андрей попробовал подтянуться по стене, но локоть предательски подогнулся, и он лишь с грубой усмешкой запрокинул голову, тяжело дыша и пытаясь восстановить силы перед новой попыткой. Я подошла к нему сбоку, протягивая руку и подставляя плечо для опоры.

– Не смей вести себя так, будто все это меня не касается. Не смей, ясно? – Слова рвались сами через пелену гнева. – Пока мы здесь, все, что делаю я, так или иначе сказывается на тебе, а то, что происходит с тобой, влияет на меня! – Я была рада, что Андрей не видел моего пылающего лица, когда я помогала ему принять нужную позу. – Мы в одной лодке – хочешь ты этого или нет, придется смириться.

В его глазах промелькнуло удивление, однако он ничего не сказал. Лишь изнеможенно прислонился к стене и медленно выдохнул сквозь зубы. Выпрямившись, я подняла его ружье, сняла его с предохранителя и перевесила на себя.

– Что ты надумала? – прошептал Андрей. В его голосе сквозила чудовищная слабость. – Не смей уходить далеко, мы не знаем, безопасно ли здесь. Мне нужно… немного времени, и я сам…

– Тебе нужен покой, – отрезала я. – Рану следует как можно скорее обработать. Мы в убежище, я найду все, что необходимо, и скоро вернусь. Десять минут продержишься?

– Как будто у меня есть выбор… – пробормотал Андрей и прикрыл глаза.

Боль нарастала с каждой минутой, это было заметно по тому, как, тяжело дыша, он сжимал челюсти, как пульсировали жилки на его руках и с каким остервенением длинные пальцы царапали пол. Не знаю, что в тот момент пугало меня больше – его страдания или отчаяние, что я испытывала, глядя на них. Если бы я только могла забрать хотя бы часть его боли… Это желание оказалось настолько внезапным и мучительным, что ошеломило.

Я пробиралась вперед по темному коридору, не пропуская ни одной двери и заглядывая в каждую из комнат: все они были пусты и, казалось, отведены под складские хранилища – ледяные, мрачные помещения, в которых отсутствовало даже освещение. Пятый штаб был явно забыт и заброшен – все указывало на отсутствие тут людей на протяжении долгих месяцев. Если он и таил в себе какую-то смертельную опасность, то лишь от скуки и одиночества. Я миновала три длинных пролета перед тем, как наконец-то добралась до первых заполненных хранилищ, и мысленно возблагодарила тех, кто позаботился о грамотной систематизации запасов, так как найти аптечку и несколько холодных консерваций для еды не составило труда. Дело оставалось за малым – добраться до головного управления пятого штаба, получить доступ к утерянным данным и найти способ связаться с базой в Диких лесах. Делов-то.

– Быстро ты, – еле слышно произнес Андрей, с трудом приоткрыв глаза, когда я опустилась к нему, прикладывая плотный чистый бинт на изрешеченную осколками рану.

Он сидел ровно в том положении, в каком я его оставила, из чего напрашивался вывод, что на те несколько минут, что я отсутствовала, Андрей, скорее всего, отключился.

– Я нашла комнату. – Я плотнее прижала мягкую ткань к ране, наблюдая, как в считаные секунды она алеет на глазах. – Годную комнату, но придется немного пройти. Совсем чуть-чуть, хорошо? Я помогу. Там нет кроватей – кажется, жилые помещения где-то в глубине базы, – но я что-нибудь придумаю. Главное, поскорее добраться до света и тепла и обработать твою рану…

– Все, все, остановись, хватит тараторить, – сглотнув, прошептал Андрей, – помоги мне подняться, я не так плох, как ты думаешь.

Он был еще хуже. Хуже, чем когда я оставила его буквально несколько минут назад. Его мертвенно-бледное лицо покрылось пятнами. Дрожа всем телом, словно в лихорадке, Андрей покрылся холодным потом и, казалось, прикладывал последние силы, чтобы бороться с бредом и не потерять связь с явью.

Он вставал медленно, облокачиваясь на меня, шатаясь всем телом и заливая пол кровью, которая уже успела насквозь пропитать толстый бинт и теперь слетала с него крупными редкими каплями.

– Все хорошо, – беспрерывно шептала я, – еще немного…

За все время, пока мы шли, Андрей не издал ни звука, теряя силы с каждым движением. В какой-то момент мне показалось, что он двигается по инерции. Три пролета превратились в вечность, крадущую у нас драгоценные минуты.

– Совсем чуть-чуть, мы почти на месте…

Когда мы добрались, он обессиленно рухнул на матрас – единственный, что мне случайно удалось откопать в одном из хранилищ. Приблизившись, я быстро стянула с него верх защитного обмундирования и взяла медицинский пинцет. Несмотря на обширность ранения, осколков было немного. Андрей пылал, и, стоило мне прикоснуться к его оголенной коже, которая была словно кипяток под моими ледяными пальцами, он с силой втянул в себя воздух. Его взгляд прояснился, будто мое прикосновение на несколько мгновений вернуло его к реальности.

Склонившись над раной, я медленно вытаскивала один осколок за другим, чувствуя шумное дыхание юноши в области шеи. Его близость была почти нестерпимой, бросая в дрожь и заставляя сердце биться так, что, казалось, еще немного, и оно выскочит из груди. Мысленно радуясь, что Андрей не видит моего лица, я с силой закусила губу. Вряд ли я бы смогла сейчас выдержать взгляд, который ощущала каждой клеткой тела, даже не видя его глаз.

– Сейчас будет очень больно, – сказала я, отстраняясь. – Возможно, даже больнее, чем было до этого.

Андрей кивнул – сдержанно и быстро, словно пытался как можно скорее разделаться с неминуемым. На то, чтобы продезинфицировать рану, смочив спиртом кровавую поверхность, понадобились секунды. И, хоть он по-прежнему не издал ни звука, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что он держится из последних сил. Андрей пылал, облизывая сухие губы и задыхаясь в агонии.

– И последнее, – я открутила крышку длинного флакона с заживляющей мазью, – мы почти закончили.

Сглотнув, Андрей запрокинул голову и прикрыл глаза, готовясь к новому подходу.

– Все хотела спросить… – осторожно начала я.

– Да ты издеваешься… – прошептал он, задыхаясь.

– Надеюсь, ты согласился посмотреть на червей? – продолжила я, не обращая внимания на его причитания, и, захватив большой слой холодной мази, быстрым движением нанесла ее на поврежденную зону.

– Что?! – Изо рта Андрея вырвался полустон-полукрик. Радовало лишь то, что замешательства в нем однозначно было больше, чем чего-либо еще.

– Я про тот случай, когда Алик впервые пришел к тебе. – Еще до того, как он успел среагировать, я вновь провела лопаткой по ране.

Андрей дернулся всем телом.

– Да… да, я согласился взглянуть на дурацких червей, – произнес он на одном выдохе. – Их там было не меньше дюжины, и они вываливались из его карманов. Десять, ты могла спросить о чем угодно, вряд ли бы я сейчас смог уйти от ответа. А ты потратила такую возможность на червей…

– Черви безумно важны, – заметила я.

– Говоришь в точности как Алик…

Цель была достигнута – на лице Андрея промелькнуло подобие улыбки. Приподнявшись и облокотившись спиной о стену, он молча наблюдал, как я накладываю бинты.

– Если серьезно, я все думаю о том… – Я замялась, раздумывая, стоит ли озвучивать то, что в действительности не давало мне покоя. – Ты скажешь, что это не мое дело…

– Ну давай же, – нетерпеливо качнул головой Андрей, – ты уже начала.

– Как твоя мать могла оставить тебя? Согласиться не видеть, когда знала, что каждый из дней может быть последним? Как это могло не разбить ей сердце?

Я перешла черту. Мне не стоило спрашивать о подобном – это стало понятно сразу, как только лицо Андрея окаменело, а расширенные темные зрачки стали стеклянными.

– Ты права, это не твое дело, – ответил он. Его голос был холоднее льда. Внезапно тишина наэлектризовалась так, что даже ритм собственного пульса показался мне оглушительным. – Она не соглашалась, – наконец тихо сказал Андрей, – я сам умолял Брея забрать меня. Просто в какой-то момент я не смог больше смотреть на то, как она снова и снова надеется на мое выздоровление и каждый раз ее вера обращается в прах. Я хотел это прекратить. – Он поднял на меня красные глаза. – Боль тех, кого мы любим, разбивает наше сердце гораздо сильнее, чем собственная.

Мне ли не знать. Сидя на старом матрасе в сумрачной комнате под землей, я словно смотрела в зеркало.

– Ты навещал ее потом, после ремиссии?

– Несколько раз. Нейк не особо это поддерживал, но я должен был знать, что с ними все в порядке.

– Как давно вы виделись последний раз?

– Три года назад. Я хотел увидеть маму перед тем, как… – Андрей поморщился, – в общем, не важно. Просто хотел. К сожалению, наши желания не совпали.

– О чем ты? – в замешательстве прошептала я. – Как это возможно?

– Это было сразу после начала восстания. Моя мать до последнего не хотела верить, что Нейк Брей пойдет на это и что я его поддержу, – мертвым голосом произнес он. Мой взгляд скользнул вниз, и в длинных пальцах Андрея я успела уловить еле заметную дрожь. – Когда я появился у нее на пороге, она не злилась. Лишь сказала, что не знает того человека, что стоит перед ней. Что ее сын никогда бы не развязал войну.

Я замерла, опустив руки на колени и чувствуя, как внутренности завязываются в крепкий узел. Разве это нормально – чувствовать чью-то боль так сильно?

– Дай угадаю, ты не знаешь, что сказать, – слабо усмехнулся Андрей. – Хотя, если взять в расчет твое обостренное чувство справедливости, даже мне сложно представить, чью сторону ты могла бы занять.

– Обостренное чувство справедливости всегда играло со мной злую шутку. – Я сама не узнала свой внезапно севший до хрипоты голос. – Но, думаю, вряд ли я смогла бы отказаться от своего ребенка, даже если бы он обратил в пепел весь мир.

Боль понемногу отпускала Андрея, я видела это по тому, как его дыхание постепенно становилось спокойнее и ровнее, а взгляд беспокойных зеленых глаз приобретал ясность и прежнюю острую проницательность. В нем читался черный скептицизм вперемешку с легким удивлением. Впрочем, если учесть, как прекрасно Андрей умел контролировать свои эмоции, он бы вряд ли позволил мне увидеть что-то, что не входило в его планы. Он смотрел на меня прямо, в упор. Его темные, взмокшие от жара волосы беспорядочно вились у лба, отбрасывая кривые тени. Внезапно мне стало не по себе – словно я без спроса вторглась в чужое пространство, куда меня хоть и впустили, но где точно не были рады. «Он чувствует себя в долгу перед тобой, – пронеслось в голове. – Поэтому скрепя зубами отвечает на вопросы, презирая себя и тебя за то, что вам приходится проходить. Он этому не рад. Вы не друзья и даже не напарники. У него просто нет выхода, и он заставляет себя быть вежливым».