Текст книги "Шуттовская рота"

– Сэр?

– Подумай об этом, Супер. Твой напарник, который до сих пор в ярости даже руки не поднимал, ввязался в драку, чтобы защитить тебя от твоего же характера. Если ты и дальше не сможешь контролировать себя для собственного же блага, подумай хотя бы о нем, прежде чем в очередной раз распускать руки.

Негромкий стук в дверь прервал их разговор. На приглашение капитана в комнату вошла старший сержант.

– Добрый вечер, капитан. Привет, Супер.

Супермалявка все еще испытывала некоторое раздражение, но Шутт был совершенно спокоен.

– Добрый вечер, старший сержант, – сказал он. – Я полагаю, вы здесь по поводу Клыканини?

– Ах нет… то есть да, в некотором смысле, как мне кажется. Вообще-то я разыскивала Супермалявку. Мне сказали, что она направилась сюда.

– Ну вот ты меня и нашла.

– Что ж, раз уж так получилось, Супер, мне кажется, я должна извиниться перед тобой.

– Извиниться?

– Да. Я обдумала все случившееся, и, честно говоря, я тогда просто вышла из себя. Я имею в виду не драку. Уверяю тебя, я никогда не задумывалась, что такие оскорбления могут тебя обижать. Черт возьми, ведь если кто-то и должен думать о тех, кто мал ростом, так это я. Во всяком случае, мне следовало бы делать это чаще других, вот почему я должна извиниться. Учту на будущее.

– Я ценю это, Бренди. В самом деле. Хотя думаю, тебе следовало бы извиниться и перед Клыком.

На лице Бренди мелькнула усмешка.

– Это я сделала в первую очередь. Но он настоял, что я должна извиниться не перед ним, а перед тобой.

– Ох…

– Ну, в общем, я извиняюсь перед вами обоими. Ты не держишь зла?

Супермалявка тут же пожала ее протянутую руку, и они заключили торжественную мировую.

– Вот, собственно, и все, чего я хотела. Если ты закончила здесь, может, спустимся вниз, в мою комнату? Мы могли бы поболтать за чаем.

– Да, я закончила, – сказала маленький легионер, вопросительно подняв брови и глядя на командира.

– Только еще один небольшой вопрос, Супер, пока ты еще здесь. Не хотелось бы казаться навязчивым, но все-таки что ты думаешь об уроках борьбы на палках, которые дает сержант Искрима?

Супермалявка слегка пожевала губами, прежде чем ответить.

– Говоря откровенно, капитан, вообще-то они идут неплохо. Сержант знает свое дело, только вот инструктор он не больно хороший. Делает все очень быстро, так что большинству трудно уследить и понять, что именно он делает… за исключением, может быть, таких, кто, как я, раньше уже обучался рукопашному бою.

– Мне тоже так кажется, – сказал Шутт. – Если ты не против, я хотел бы, чтобы ты взялась за это сама.

– Я? Скажете тоже. Я очень мало знаю об этих способах борьбы.

– Все, что я хочу от тебя, так это чтобы ты взяла несколько уроков у Искримы, а уже потом научила всю роту тому, что усвоила. А кроме того, это может заставить их отказаться от привычки дразнить тебя, когда они увидят, что ты можешь делать в обычной учебной обстановке.

– Я попробую, капитан, – с сомнением в голосе сказала Супермалявка, а затем по ее лицу пробежала короткая усмешка. – Давайте так: я обязательно сделаю это, если вы дадите мне несколько уроков фехтования. Договорились?

– Договорились, – сказал командир. – А теперь обе идите отсюда и дайте мне поработать.

Глава 10

Дневник, запись № 111

Пока происходили столь разительные перемены во взглядах легионеров на самих себя и своих товарищей, менялось и отношение к ним со стороны некоторой части местных жителей. Возможно, в этом плане наиболее заслуживающим внимания будет рассказ о начальнике полиции, шефе Гетце.

– Я очень рад, что вы выбрали время заглянуть к нам, шеф Гетц, – сказал капитан, с хрустом пожимая руку начальника полиции, которого он ждал в холле отеля «Плаза».

– Ну, я подумал, что, раз уж вы были столь любезны, пригласив меня посетить эту демонстрацию вооружений, самое малое, чем я мог ответить, это предложить вам эту прогулку, – заметил Гетц. – К тому же я еще так и не поблагодарил вас за тот пир, что устроил ваш повар. Это было восхитительно… хотя в половине случаев я так и не понял, из чего приготовлены блюда.

– Сказать по правде, – с усмешкой сказал Шутт, – я и сам не понял. Но мне показалось, что будет немного невежливо, а может, и не безопасно, спрашивать об этом. Искрима известен тем, что слишком чувствителен к отзывам о своей стряпне. Хотя все получилось вкусно, не правда ли?

– Именно так, – согласился шеф. – Особенно мне понравилась жареная свинина. Разумеется, меня слегка шокировало то случайное совпадение из рапорта, что лег на мой стол, относительно пропажи из отделения животноводства местного университета за день до этого целых трех свиней.

Шутт в душе выругался. Он только на следующий после банкета день выяснил, что Шоколадный Гарри оказался более чем свободен в поисках ингредиентов для кулинарных опытов Искримы. Узнай он об этом раньше, не стал бы приглашать на банкет шефа полиции или хотя бы настоял на том, чтобы свинину подавали на стол менее выразительными кусками. Однако вплоть до сегодняшнего дня он думал, что все прошло незамеченным.

– Если вы дадите нам несколько дней, полагаю, мы сможем представить вам полный комплект накладных о закупке интересующих вас продуктов.

– Несколько дней? – Брови на лице шефа полиции поползли вверх. – Этот ваш сержант-снабженец, должно быть, ведет дела из рук вон плохо, иначе бы ему потребовалось не более двух часов на то, чтобы отыскать утерянные бумажки.

– Но послушайте, шеф…

– Да ладно, капитан, – сказал полицейский с неожиданно хитрой улыбкой. – Я всего лишь слегка щелкнул вас по носу. Колония достаточно помогает университетской общине, и я уверен, пропажа трех свиней не стоит разговора, да будь их даже два десятка. Я просто хочу, чтобы вы знали, мы не… Черт возьми, это еще что такое?

Шутт глянул в ту сторону, куда указывал шеф, и засиял неожиданной улыбкой.

– Это? О, это всего лишь один из наших экспериментов. На удивление удачный.

Внимание шефа полиции привлек Спартак. Голубоватого цвета синтианец, крепко сидевший на своей планирующей доске, расположился на самом верху лестницы, спиралью спускавшейся от мезонина отеля к его главному холлу. Пока они смотрели, он переместил немного свой вес и направил доску вниз вдоль ступеней. Ни крутизна спуска, ни пугающее ускорение, казалось, не беспокоили синтианца, когда он промчался на своей доске над лестницей и пересек холл, искусно обогнув группу легионеров, занятых разговором. Они совсем не обратили внимания на то, как он проскочил мимо них, полностью игнорируя его, и точно так же вел себя дежурный клерк за стойкой.

– Похоже, окружающие уже привыкли к этим гонкам, – сухо заметил Гетц, не увидев никакой реакции в холле.

– Если он заметит, что кого-то это заинтересовало, то займется показухой, – сказал Шутт. – Когда такое случается, все обычно заканчивается аварией. Он действительно очень хорош в управлении этой штукой… можно даже сказать, живет на ней. Удивительно, что вы не видели его раньше. Обычно он проводит все свободное время в парке перед отелем, соревнуясь с детьми, которые давно оккупировали это место.

– Прошу прощения, капитан?

Шутт оглянулся, а затем чуть подтянулся и козырнул в ответ на приветствие сержанта-снабженца, который незаметно приблизился к ним.

– Доброе утро, Ш. Г. А мы только что говорили о тебе, буквально минуту назад. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, капитан. Сейчас начнется показ вооружений, и я подумал, что могу предоставить в ваше распоряжение мой мотолет.

– В другой раз, сержант. Шеф Гетц уже предложил мне отправиться с ним… О, извините меня. Вы оба, кажется, еще незнакомы, не так ли?

Гарри скользнул взглядом в сторону полицейского.

– Я… я уверен, что слышал о вас, шеф Гетц.

– И я наслышан о вас, сержант, – тут же отпарировал Гетц с натянутой улыбкой. – Очень приятно, но мы, пожалуй, сейчас не будем отвлекать вас. Я уверен, что мы с вами… на днях обязательно поговорим.

– А Гарри, пожалуй, прав, – вступил в разговор Шутт. – Нам и впрямь пора.

Новый лагерь легионеров был почти готов, и все с нетерпением ожидали возвращения назад. Следующей после полосы препятствий была закончена площадка для огневой подготовки, другими словами, стрельбище, где сейчас и собралась вся рота, ожидая демонстрации новых видов оружия.

Торговый представитель «Шутт-Пруф мьюнишнз» доставил сюда впечатляющую гору различного вооружения и сейчас скороговоркой описывал тактико-технические характеристики каждого вида. За исключением того, что он называл командира роты просто Вилли – привычка, от которой Шутт ежеминутно вздрагивал, а кое-кто из окружающих, особенно шеф полиции, просто ухмылялись, – познания продавца и его умение обращаться со своими смертоносными штучками очень быстро завоевали уважение и интерес со стороны основной массы собравшихся.

Кульминацией показа было приглашение легионеров оставить свои места на открытой трибуне и спуститься вниз, чтобы самостоятельно испытать некоторые виды оружия. На какое-то время сержантам прибавилось заботы – держать под контролем ринувшуюся вниз толпу, – но немного погодя все успокоились, а воздух наполнился привычным щелканьем затворов и звуками выстрелов, когда легионеры с восторгом принялись разносить на куски разнообразные мишени.

– Да, здесь есть все, что угодно, – сказал шеф Гетц, устраиваясь на трибуне рядом с капитаном.

– Да. Потому я и подумал, что вас это может заинтересовать. Особенно несколько видов пластиковых и резиновых пуль, так называемых «щадящих», – собственная разработка «Шутт-Пруф».

Полицейский лишь скорчил гримасу.

– Разумеется, это ведь здорово, если у подозреваемого, когда вы выстрелите в него, останется еще шанс защищаться в суде. Но мне думается, надо либо стрелять на поражение, либо не стрелять вообще, вместо того чтобы дурачить самих себя, будто мы можем выстрелить в кого-то, не причинив при этом особого вреда. Я давно заметил, что мои полицейские гораздо лучше стреляют на полигоне, чем на улице. И все же даже находясь в стесненных обстоятельствах, они стреляют куда лучше, чем ваши солдаты в нормальных условиях.

И без этого было ясно, что легионеры далеко не меткие стрелки. Хоть мишени и были разнесены в щепки, сделано это было не за счет точной, прицельной стрельбы, а из-за несметного количества истраченных боеприпасов.

Теперь наступила очередь Шутта состроить гримасу.

– Мне приходилось видеть и худшее, хотя так сразу и не припомню, чтобы в одном месте собралось бы столь много бездарных стрелков. У меня, конечно, есть некоторый опыт обучения плохих стрелков, как нужно стрелять, и я бы уже давно закончил эту показуху и начал работу непосредственно с солдатами, но ее проводит «Шутт-Пруф мьюнишнз», это их коммерческое турне, поэтому выбор у меня – либо проводить сейчас эту демонстрацию совместно с ними, либо ждать еще пару месяцев, пока они прибудут сюда в очередной раз. В наше время очень трудно запретить солдатам пользоваться полностью автоматическим оружием и лазерными прицелами, вбивая им при этом в головы основы прицельной стрельбы.

Гетц кивнул, не отрывая взгляда от огневого рубежа.

– Похоже на то, что в этом мы друг с другом полностью согласны, капитан. Если вы с самого начала не научите их действовать по всем правилам, они так и будут полагаться на огневую мощь и прочую подобную чушь, вместо того чтобы научиться стрелять.

Капитан повернул голову и некоторое время внимательно смотрел на шефа полиции.

– Возможно, я не должен об этом спрашивать, шеф, – сказал он наконец, – но я не мог не заметить, что ваше отношение ко мне и моим легионерам со времени нашей первой встречи значительно смягчилось.

– Что ж, отвечу вам, мистер Шутт. Я, может, и бываю временами упрям, но, как правило, стараюсь мыслить достаточно трезво. Большинство моих патрульных полицейских тепло отзываются о ваших солдатах. Сдается мне, что кто-то из вашей роты пристрастился обхаживать полицию, и я получил немало сообщений за последние несколько недель о некоторых из ваших парней. Как я понял, они ни во что не вмешиваются и не участвуют ни в каких акциях, но мы оба знаем, что бывают случаи, когда наличие под рукой дополнительной пары людей в форме, не важно, какого цвета, позволяет удержать толпу от беспорядков.

– Это верно, – сказал капитан. – Я всегда считал, что большинство людей имеют верное представление о самих себе. Если мои солдаты убеждены, что они могут стать другими, то они и пытаются измениться к лучшему.

Тут шеф поднял руку, останавливая его.

– А теперь не поймите меня превратно. Никто никого не дурачит на тот счет, что ваша рота состоит сплошь из типичных участников рождественского хора, но все они по отношению к колонии настроены вполне дружелюбно, так что я могу гарантировать им, да и вам, некоторые поблажки.

– Ну уж не настолько большие, чтобы не отправлять рапорты в штаб-квартиру Легиона всякий раз, как только кто-то из моих людей получает служебное взыскание, – сухо заметил Шутт.

Гетц только вздохнул и пожал плечами:

– Это всего лишь следование прямым указаниям вашего командования, сынок. Они легли мне на стол в тот самый момент, когда вы появились на этой планете. У меня нет намерений лезть в ваши дела, но сдается, кто-то там, в верхах Легиона, не очень-то вас любит. Во всяком случае, они внимательно следят за вашими действиями, ожидая малейшей ошибки.

Капитан нахмурился:

– Я как-то не подумал об этом. Спасибо за предупреждение.

– Предупреждение? – Лицо шефа являло картину наивнейшей простоты. – Я просто ответил на официальное обращение за информацией одного из постоянных жителей нашей общины, коим я призван служить и которых обязан защищать.

– Пусть так. – Шутт кивнул. – Но как бы то ни было, спасибо… неофициально. Интересно, смогли бы вы…

– Капитан!

Не было никаких сомнений в необычайной важности этого обращения.

– Извините меня, шеф. Что случилось, Клыканини?

– Спартак собирается стрелять!

Короткого взгляда, брошенного в сторону огневого рубежа, было достаточно, чтобы эта информация подтвердилась. Синтианец сидел на планирующей доске, подсунув под дробовик свою длинную руку так, как показал ему Шоколадный Гарри, используя для этого весьма выразительные жесты.

– Да, вижу, – сказал командир. – Хотя, мне кажется, ситуация угрожающей отнюдь не…

– Он незнаком с третьим законом Ньютона?

Шутт нахмурился:

– С законом каким?

– Это не тот, что… – начал было шеф Гетц, но закончить эту фразу ему так и не удалось.

КХ – Х-БУ-У-У-М!

Искусство синтианца в управлении планирующей доской было так велико, что, несмотря на то что при выстреле он был буквально сметен с нее отдачей дробовика, стрелок сумел-таки на ней удержаться, хотя и завертелся с неистовой скоростью как волчок… правда, если спросить тех, кто был в непосредственной близости от него, они предпочли бы, чтобы этого не произошло. Всякий, кто раньше не имел возможности освежить в памяти третий закон Ньютона, сейчас мог наглядно убедиться, что, разумеется, для каждого действия существует равное противодействие! Образованный или нет, хороший стрелок или плохой, это никак не сказалось на чувстве самосохранения легионеров, и в мгновение ока каждый из присутствующих, включая и зрителей на трибунах, либо притаился в каком-то укрытии, либо распластался на земле.

К счастью, Спартак, испытывая дробовик, поставил его на стрельбу одиночными выстрелами, так что ситуация оказалась скорее комичной. Но переключи он свое оружие на автоматическую стрельбу, результаты могли бы оказаться нешуточными.

– Сдается мне, – растягивая слова, заметил шеф Гетц, подняв голову и глянув на Шутта, – что отдача от такого оружия слишком сильна для этого парня, по крайней мере пока он находится на той доске.

– Я тоже так думаю, – сказал капитан, выглядывая из-за спинки сиденья, за которым прятался. – В этом-то и заключается проблема. Устройство глаз у синтианцев не позволяет им пользоваться обычным оружием, имеющим достаточную точность стрельбы. Вот почему мы вооружили их дробовиками. Я мог бы, конечно, дать им автоматическое оружие, но боюсь, будут еще более сложные проблемы с отдачей.

– Вам бы подошло оружие с небольшой отдачей. – Гетц задумался, нахмурившись. – А вам не приходила в голову мысль дать им пневматические ружья?

– Пневматические ружья?

– Да, которые работают на сжатом воздухе и стреляют маленькими красящими шариками. Кое-кто у нас любит проводить уик-энд в военно-спортивном клубе и использует их.

– Ах, эти. – Шутт покачал головой. – Я всегда принимал их скорее за дорогие игрушки, чем за оружие.

– Некоторые из этих «игрушек» полностью автоматические и имеют дульную скорость выше четырехсот футов в секунду, – проинформировал его шеф.

– В самом деле? – Капитан с удивлением поднял брови. – А я и не знал. И все же не уверен, что это здорово – стрелять во время боя красящими шариками. И скорость здесь не имеет никакого значения.

– Ну, хорошо, – Гетц по-волчьи улыбнулся, вновь усаживаясь на свое место, – я просто-напросто знаю, где можно получить шарики с ВВ.

– Взрывчатыми веществами? – Теперь Шутт определенно заинтересовался. – И что, вполне легально?

– Может быть, это и будет для вас сюрпризом, мистер Шутт, но от полиции зачастую требуются настолько спешные действия, что ей некогда сверяться с буквой закона.

– Х-ха. И во что же мне обойдется подобная информация?

– Считайте это моей любезностью, – сказал шеф. – Разумеется, будет очень приятно, если вы, в свою очередь, окажете мне подобную услугу, ну, скажем, одолжите на время вашего повара, чтобы он помог организовать нам ежегодный банкет, который состоится через месяц?

– Думаю, мы могли бы оформить это по линии общественных связей. – Капитан усмехнулся. – А все же могу я узнать, есть ли для нас какой-нибудь законный способ получить эти самые ружья?

– Если не возражаете, – сказал Гетц, соскальзывая со своего места, чтобы вновь растянуться за укрытием, – я предпочту наблюдать за вашими экспериментами вот отсюда.

Когда кувыркания прекратились, Спартак отказался продолжать упражнения с оружием, предпочитая оставаться на своей любимой доске, вместо того чтобы при каждом выстреле с ней расставаться.

Неустрашимый Шоколадный Гарри передал дробовик Луи, синтианцу-аристократу. Не обладая сноровкой Спартака, Луи давным-давно оставил попытки освоить планирующую доску, заявив, что это ниже его достоинства, так что на этот раз беспорядочная стрельба с летающего средства передвижения никому не грозила. Прочно устроившись в боковой коляске хока, которым управлял Гарри, он имел более чем достаточно возможностей прицелиться, хотя бы приблизительно, так что Шутт решил позволить ему и в дальнейшем пользоваться дробовиком.

В качестве завершающего штриха кто-то из легионеров отыскал старую каску и проделал в ней отверстия для того, чтобы Луи мог просунуть в них свои глаза. Картина, которую они собой представляли – Шоколадный Гарри верхом на мощном мотолете и пристроившийся в коляске Луи, сжимающий дробовик, с глазами, торчащими из старой каски, – повергла бы в шок не одного прохожего. Недаром шеф Гетц заметил, что появление в городе этой необычной пары оказалось более эффективным сдерживающим средством, чем целая бригада обычных полицейских патрулей.

Как ни странно, но доброе отношение к Спартаку со стороны роты ослабило ту брезгливость, с какой Луи относился к низкородному синтианцу, больше того, он фактически вошел с ним в деловое партнерство, занявшись рекламой планирующих досок на их родной планете. Спартак записал на пленку серию демонстрационных полетов вместе с подробными инструкциями к ним, в то время как Луи использовал свои семейные связи и влияние, чтобы устранить обязательные в таких случаях лицензионные барьеры и разного рода ограничения. Вся рота не раздумывая скинулась для формирования стартового капитала этого предприятия, поскольку легионеры были твердо уверены в том, что в будущем оно принесет им значительные дивиденды.

По мере того как среди легионеров укреплялись партнерские и просто товарищеские связи, менялось и их отношение к самим себе и друг к другу. Бесконечная вражда и разногласия исчезали, на смену им приходило осознание единства. Стало очевидно, что, как только какой-либо индивид, он или она, побеждал ощущение своей ущербности или зависимости, он тут же становился более терпимым к недостаткам окружающих.

Для некоторых, к сожалению, эти изменения проходили не всегда гладко, иногда дело доходило до крайностей.

Шел последний вечер пребывания легионеров в отеле. Строительство их нового лагеря было закончено, и поступил приказ упаковываться и готовиться к утреннему отъезду. По молчаливому соглашению, после того как подготовка к отъезду была завершена, большинство легионеров собралось в баре отеля, чтобы скромно отпраздновать возвращение. Разумеется, мест там было недостаточно сразу для всей роты, но у легионеров было приподнятое настроение, и многие просто стояли, прислонясь к стене, сидели группами на полу или блуждали по залу от одной компании беседующих к другой. Как обычно бывает на таких солдатских сборищах, часть разговоров постепенно перешла в некое словесное состязание, по мере того как отдельные легионеры начинали жаловаться или, наоборот, хвастаться по поводу наиболее плохих условий своей службы в Легионе.

– …Так вы считаете, что на этих болотах очень тяжело нести службу? – Бренди даже рассмеялась, делая круговое движение стаканом, чтобы привлечь внимание. – Знаете, однажды я получила назначение в роту, которая должна была охранять, представьте себе, черт возьми, айсберг! Никто из нас не мог понять, для чего это было нужно, и тем более никто даже мечтать не мог хоть как-то согреться – с тем-то снаряжением, которое мы получили! – без того чтобы найти кого-нибудь действительно совсем близко от себя, если вы улавливаете, к чему я клоню. После нескольких недель такого холода с вас сходит весь жир, и, должна отметить, некоторые из самых безобразных легионеров стали ну просто изящными!

Кружок легионеров с пониманием рассмеялся, правда, коротко, поскольку другие уже тянулись к ним, чтобы тоже послушать.

– К разговору о тяготах службы, – заявила Супермалявка, опередив остальных. – Мое второе назначение… а может, это было третье?.. Какая разница! В общем, командир на дух не переносил низкорослых, и, естественно, единственный путь, каким я могла поучаствовать в игре в баскетбол, это предложить использовать меня в качестве мяча. И вот как-то раз он зовет меня к себе в кабинет и говорит…

– Я расскажу вам, что значит трудная служба!

Раздосадованная, что историю прервали на самой середине, вся компания неодобрительно посмотрела на появившегося лейтенанта Армстронга, который, покачиваясь из стороны в сторону, неуверенно двигался в их направлении.

– Это… не имеет значения, где ты служишь и что именно делаешь. Когда ты служишь под командой извращенного призрака… и этот призрак к тому же еще и твой… отец и один из наиболее прославленных воинов, тогда ты… ты можешь потратить всю свою жизнь, пытаясь доказать, что хоть на одну десятую, но лучше твоего командира. Вот что такое трудная служба! И я хочу только одного: чтобы этот сукин сын прожил как можно дольше, так долго, чтобы совершить хотя бы одну ошибку!

Легионеры переглянулись и, испытывая неловкость, наблюдали, как Армстронг, теряя координацию, пытается поднести к губам стакан.

– Гм-м… не кажется ли вам, лейтенант, что вам необходимо немного поспать? – очень осторожно заметила Бренди, нарушив тишину.

Армстронг осоловело уставился на нее и отчаянно заморгал, стараясь сфокусировать зрение.

– Вы прр… авы… сержант Бренди. Не следует говорить или делать ничего… что не… к лицу офицеру. Хотя я… я лучше подышу свежим воздухом. Доброй… ночи… всем.

Лейтенант выпрямился и попытался отдать честь, прежде чем вывалился за дверь, придерживаясь рукой за стену.

Собравшиеся молча наблюдали за тем, как он уходил.

– За офицеров и джентльменов… Храни нас Бог, – сказал кто-то, поднимая стакан с насмешливым тостом.

– Гм-м… Мне неприятно это говорить, – растягивая слова, произнесла Супермалявка, – но сейчас слишком поздно, чтобы разгуливать по улицам в таком состоянии.

– Ну так что? Ведь он пьяница!

– Да, но наш пьяница. Я не хочу, чтобы с ним случилось что-то, пока он носит такую же форму, как я. Идем, Супер. Обеспечим ему боевой эскорт, пока лейтенант окончательно не свалился.

Прислонившийся к стене, никем не замеченный за вазами с густо разросшимися растениями, Шутт улыбался сам себе, наблюдая эти перемены. Легионеры все больше и больше начинали думать о товарищах и помогать друг другу. Одни были общительны, другие сторонились компаний, но все были готовы поддержать честь мундира. А это уже кое-что, и в конечном счете…

Его мысли прервал сигнал коммуникатора.

– Мамочка? – спросил он, включая связь. – Что ты делаешь там, наверху? Спускайся вниз и…

– Мне кажется, у нас неприятности, Большой Папочка, – резко оборвала его Роза. – На связи шеф полиции. Он говорит, это срочно.

Шутт ощутил в желудке пустоту, которая не имела ничего общего с выпивкой.

– Давай его.

– Соединяю. Пожалуйста, шеф.

– Уиллард? Тебе бы лучше прийти сейчас сюда, да побыстрее. Двое твоих парней вляпались в дерьмо, и прикрыть их мне никак не удастся.

– И что они сделали? – спросил капитан, прекрасно зная, какой услышит ответ.

– Похоже, их поймали на месте преступления, кража со взломом, – сообщил ему Гетц. – Но это бы еще полбеды. Дело в том, что они забрались в дом губернатора и он сам поймал их!