Текст книги "Шуттовской рай"

Тиффани, казалось, спала, и, помолчав несколько секунд, Шутт собрался было уходить.

– Привет, капитан.

– Привет, Тиффани, – ответил он, заставляя себя улыбнуться и снова поворачиваясь.

– Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто снимает фильм «Невеста мумии»?

Рука актрисы прикоснулась к бинтам.

– Я... не знаю, что и сказать, Тиффани, – заикаясь произнес Шутт. – «Мне очень жаль, прошу прощения» даже примерно не выражает то, что я чувствую.

– Прощения за что? – спросила Тиффани, слегка приподнимая голову с подушки. – Вы нас предупреждали о возможной опасности еще на первом инструктаже, и мы еще тогда могли отказаться. Мы сами виноваты, потому что нарушили ваши предписания. Это же наша была идея поиграть в войну, ушли из отеля и не взяли с собой никого из настоящих легионеров.

Командир покачал головой.

– Я никогда не думал, что до этого дойдет, – сказал он. – Если бы подумал, то никогда бы...

– Послушайте, капитан, – перебила его актриса. – Это наша вина, а не ваша. Ладно? Если уж я вас не виню, не вините себя сами. Мне не следовало тащиться туда за Доком.

– Уверен, Док не думал, что...

– Эй! Я и не пытаюсь свалить вину на Дока, – поспешно вставила Тиффани. – Я уже давно самостоятельно принимаю решения и переживаю их последствия, плохие или хорошие. Я уже большая девочка, если вы этого еще не заметили.

– О, заметил, еще как, – ответил Шутт, невольно улыбаясь. – Не думайте, что я совершенно бесчувственный или слепой. Просто командование этим хозяйством отнимает у меня гораздо больше времени и сил, чем я ожидал, и сейчас я не могу позволить себе никаких развлечений.

– Развлечений, а? Ну, это уже кое-что, – пробормотала актриса.

– Простите?

– Что? О, ничего. – Она ухитрилась подмигнуть ему, прикрыв одно веко. – По крайней мере я теперь знаю, чего стоит девушке затащить вас к себе в постель.

Улыбка исчезла с лица Шутта, словно кто-то выключил свет.

– Поскольку вы проснулись, Тиффани, я хотел сказать вам, чтобы вы не беспокоились насчет... насчет повреждений на лице. Я уже вызвал пластического хирурга, и мы оплатим все расходы и будем продолжать платить вам по контракту, пока последние следы происшествия не исчезнут с вашего лица, сколько бы это ни продлилось.

– Знаю. Врач говорил мне, только... – Актриса повернула голову к командиру. – В общем, это странно. Я все еще была слегка оглушена обезболивающими, но, кажется, он говорил о том, что все расходы оплачивает Максина Пруит.

Лицо Шутта слегка напряглось.

– Мне это известно, – ответил он. – Мне сказали то же самое. Посмотрим. Вы просто отдыхайте и сосредоточьтесь на том, чтобы поправиться, и не думайте, откуда берутся деньги. Я сам улажу дело с миссис Пруит.

Он направился было к двери.

– А пока, – произнес Шутт, стараясь придать голосу беззаботность, – обязательно дайте мне знать, если я могу что-то для вас сделать.

– Ну... есть одна просьба, капитан.

– Какая?

– Когда будете говорить с хирургом... Нельзя ли ему немного подправить заодно и мой нос? Мне он всегда казался слишком большим, и раз уж все равно будут оперировать... – Она замолчала.

– Считайте, что дело сделано. – Шутт улыбнулся, теперь он был почти уверен, что Тиффани не просто притворяется ради его спокойствия. – Попрошу его проконсультироваться с вами насчет конечного результата, и вы сможете внести любые изменения, какие захотите.

– Спасибо, капитан, – сказала Тиффани. – Наверное, это звучит глупо, но...

– Прошу прощения, капитан!

Они оглянулись и увидели сына Дока, стоящего в дверях комнаты.

Тиффани взмахнула рукой.

– Привет, Малыш! Добро пожаловать в театр ужасов!

– Привет, Тиффани.

– Здравствуй, Малыш, – сказал Шутт. – Твой отец лежит дальше по коридору. Он не спал, когда я с ним только что разговаривал.

– Знаю, капитан, – ответил юноша. – Я его уже видел. Я именно вас ищу.

– Вот как? – Командир быстро взглянул на Тиффани. – Я как раз собирался уходить, давайте выйдем в коридор.

– Нет, можно и тут поговорить. Я бы хотел, чтобы Тиффани тоже это услышала.

– Ладно. Что тебя беспокоит?

– Ну... остальные попросили меня поговорить с вами, потому что я все равно собирался сюда навестить отца. – Юноша внезапно смутился. – Дело в том, что... ну, мы все, конечно, понимаем и ценим ваше намерение заплатить нам по контракту и отправить обратно на Джуэл, но...

– Что? Погоди-ка! – перебила его Тиффани. – Вы мне ничего об этом не сказали, капитан.

– К вам это не относится, – резко ответил капитан. – Пока, во всяком случае. Продолжай, Малыш.

– Ну, сэр, – опять заговорил парень, расправляя плечи, – мы хотим, чтобы вы пересмотрели свое решение. Мы хотим остаться здесь до тех пор, пока все это не кончится. С нашей стороны ничего не изменилось, и первоначальное соглашение остается в силе.

– Ничего? – Шутт нахмурился. – Я бы так не сказал, учитывая то, что случилось с твоим отцом и Тиффани.

– Не могу говорить за Тиффани, – ответил юноша. – Но отцу случалось ломать кости и раньше. Такая у него работа. А что до остальных, так нас предупреждали о возможной опасности в этом деле, и мы согласились. Что ж поделаешь, если она стала реальной? Условия контракта не поменялись. Мы все готовы продолжать работать на вас, если вы позволите.

– Все?

– Ну, у нас не было возможности спросить у Тиффани, – сказал парень. – Поэтому я и хотел обсудить это в ее присутствии.

– Можешь засчитать мой голос «за», Малыш, – твердо заявила актриса. – Похоже, я здесь на некоторое время застряну, но... – Она с трудом села, обняв руками колени для устойчивости. – Позвольте вам кое-что сказать, мистер Шутт. Возможно, вы и спец в мире бизнеса или даже среди военных, но в шоу-бизнесе вам еще многому надо поучиться.

– Наверное, – вздохнул командир, слегка покачав головой. – Может, кто-нибудь из вас меня просветит?

Тиффани неизящно фыркнула.

– По-видимому, вы разделяете всеобщее заблуждение и считаете эстрадников тепличными растениями, которые надо нянчить и защищать. Это весьма далеко от истины. Общество никогда по-настоящему не признавало нашу профессию, и всякому зарабатывающему себе этим на жизнь приходилось сталкиваться с физическим и моральным ущербом постоянно, а не в виде исключения. Возможно, вы считаете театр чем-то утонченным и возвышенным, но наши корни уходят к бродячим труппам, которые были ближе к карнавалам и цирковым шоу, чем к торжественной обстановке театральных премьер.

– Для нас привычное дело потасовки с местными, – хладнокровно вставил сын Дока. – Мы почти как цыгане и всегда ожидаем либо гонений, либо издевательств, либо обвинений во всех неприятностях, случившихся поблизости. Обычно нам приходится смириться с таким положением, иначе рискуем быть выдворенными из города. Но на этот раз на нашей стороне сила власти. Черт, мы и есть эта сила.

– Малыш пытается объяснить вам, капитан, – прибавила актриса, – что мы бываем темпераментными и можем иногда вспылить и бросить работу, но никто не сгонит нас со сцены... кроме, может, директора или режиссера. В данном случае – это вы. Далее, если вы скажете нам, что мы играем, как дебютанты, или что вам придется сократить штаты из-за финансовых трудностей, – это одно. Но не говорите, что нас вывели из состава участников спектакля ради нашего собственного блага. Вы же нас наняли именно потому, что мы – профессионалы... настоящие асы в своем деле. Если вы дадите «добро» на продолжение работы, никто из нас ни при каких обстоятельствах и не помыслит о закрытии театра.

– Спектакль должен продолжаться, а? – хитро улыбнулся Шутт.

– Вот именно, – ответил Малыш.

– Ладно, – вздохнул командир, решившись. – Передай, что любой желающий актер может остаться. И еще...

– Да, сэр?

– В Космическом Легионе существует традиция, которая позволяет новобранцу выбрать себе имя, а мне вдруг стало неловко называть тебя Малышом. Есть у тебя на примете еще какое-нибудь имя, которое ты бы хотел носить?

Юноша вдруг расплылся в улыбке.

– Ну, сэр, думаю, что воспользуюсь подсказкой этой прекрасной леди. Что вы думаете об имени Стрелок?

– Заметано, – ответил Шутт. – Сообщи его и остальным и непременно всем передай мою личную благодарность.

– Спасибо, сэр!

Молодой человек вытянулся и четко отдал честь.

– Тебе спасибо, Стрелок, – поправил его командир с улыбкой, салютуя в ответ.

– Это было прекрасно, капитан, – сказала актриса, когда юноша ушел. – Не будет ли слишком навязчивым спросить, могу ли я поцеловать вас перед уходом?

– Тиффани, – с притворной торжественностью заявил Шутт, – это будет очень приятно. На столике у кровати зазвонил телефон.

– Проклятие! – воскликнула актриса, но опомнилась и снова улыбнулась. – Не уходите, капитан. Я все же не хочу терять этот поцелуй.

– Буду здесь, – пообещал командир.

– Алло?.. Кто?.. О... Нет, я в порядке, спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

Поймав взгляд Шутта, она прикрыла микрофон ладонью и одними губами произнесла имя Максина Пруит.

Лицо командира посуровело, и он протянул руку за трубкой.

– Миссис Пруит? – заговорил он. – Это капитан Шутник.

– Добрый вечер, капитан, – раздался голос Максины после едва уловимой паузы. – Я собиралась после позвонить вам, но мне следовало бы знать, что вы находитесь там.

– Да... Ну, я только хотел вам сказать, что хотя мы и ценим ваш широкий жест, но расходы на лечение оплачивает Космический Легион. Мы заботимся о своих людях.

– Я это знаю, капитан... и боюсь, теперь даже лучше, чем раньше.

– Простите?

– Я собиралась принести личные извинения за случившееся сегодня вечером, а также свои уверения в том, что это произошло не по моему приказу. Однако, по-видимому, мои извинения были бы несколько преждевременными... учитывая дальнейший ход событий.

– Извините, миссис Пруит, но даже не знаю, о чем вы говорите.

– О, давайте не будем, капитан. Уверена, никто из нас не верит в совпадения. Вы и правда ожидаете, чтобы я приняла за чистую случайность то, что мистер Стилман был жестоко избит сразу же после нападения на ваших легионеров?

– Можете верить во что хотите, – резко ответил Шутт, – но что бы ни произошло, мне об этом не известно.

– Понятно. – Голос Максины звучал задумчиво. – Хорошо, капитан, я вам поверю... хотя бы по той причине, что не могу себе представить, зачем вам изображать неведение, если вы действительно в этом замешаны, когда имела место явная провокация с нашей стороны. Признаюсь, мне показалось странным, что вы привлекаете помощников со стороны вместо ваших собственных солдат. Однако, к вашему сведению, человек, который виновен в нападении на ваших людей сегодня вечером, мистер Стилман – полагаю, вам знакомо это имя, если не сам человек, – в настоящий момент находится в больнице с разбитой коленной чашечкой и множеством переломов челюстных костей. Как я уже сказала, слишком странное совпадение, чтобы в него можно было поверить, поэтому предлагаю вам разобраться, кто из ваших легионеров отдал приказ о нападении.

– Извините, вы сказали, он находится здесь? В этой клинике?

– Нет, капитан. В другой. У нас на Лорелее есть несколько клиник, хотя это не очень-то афишируется. Мне показалось неловко положить его в ту же больницу, что и ваших людей. По правде говоря, я отправлю его следующим же кораблем за пределы станции для интенсивного лечения. Хоть я вовсе не в восторге от его самодеятельности, но мы тоже заботимся о своих людях.

– Понимаю. – Шутт нахмурился. – Я рассчитывал, что смогу поговорить непосредственно с ним и узнать, кто на него напал.

– Его раны не позволяют ему разговаривать, мистер Шутт. – Голос Максины мгновенно стал ледяным. – Но он может писать. Предлагаю вам ограничиться расследованием среди собственных подчиненных и выяснить, кто отдал приказ о нападении. Кто его осуществил, мы уже знаем.

– Кто это был?

– Я уже сказала, это не был один из ваших легионеров, капитан, и поскольку нападение имело место вне «Верного шанса», то мне кажется, вас это не касается. А теперь прошу меня простить, я должна заняться кое-какими важными делами.

С этими словами она положила трубку.

Шутт в задумчивости несколько секунд смотрел на трубку, потом осторожно опустил ее обратно на рычаг.

– Что случилось, капитан? – спросила Тиффани, заметив выражение его лица.

– Точно не знаю, – признался Шутт. – Кажется, человек, напавший на вас с Доком...

Пронзительный сигнал наручного коммуникатора прервал его. Несмотря на настойчивый резкий звук, Шутт несколько секунд смотрел на устройство и только потом ответил. Существовало всего несколько командных коммуникаторов, таких как у него, поэтому приказ о радиомолчании не касался использования особых каналов. И все же он дал Мамочке указания беспокоить его, пока он находится в клинике, только в случае крайней необходимости.

– Шутт слушает, – наконец отозвался он, выходя на связь.

– Простите, что беспокою, капитан, – раздался голос Мамочки, на этот раз без ее обычных шуточек, – но тут, в казино, происходит такое, о чем, мне кажется, вам следует знать. Прежде всего мы получили обратно оба утерянных коммуникатора, и...

– Минутку. Кто их вернул?

– Сержант... я хочу сказать, Шоколадный Гарри.

– Гарри! Мне следовало догадаться. – Шутт скривился. – Послушай, Мамочка. Передай всем: я хочу, чтобы Гарри отозвали, и быстро! Его ищут наши противники. Пусть даже придется выслать команду для его сопровождения, но мы должны...

– Об этом я и пытаюсь вам сообщить, капитан, – перебила его Мамочка. – Он уже здесь. Мы его отвели к вам в номер. Он ранен, но не позволяет вызвать врача. Лучше вам побыстрее вернуться обратно.

Когда Шутт вошел к себе, сержант-снабженец лежал вытянувшись на диване, а вокруг суетились Бикер и несколько легионеров. Гарри был обнажен по пояс, и еще от двери командир разглядел огромный пурпурный синяк, ясно различимый даже на его черной коже. Синяк растекся от подмышки до бедра и покрывал собою большую часть грудной клетки.

– Привет, Ш.Г., – сказал командир. – Рад снова тебя видеть.

– Привет, кэп, – слабо прозвучало в ответ. – Как дела?

Огромная фигура сержанта зашевелилась, и Шутт с испугом понял, что тот пытается встать.

– Лежи, – приказал он, быстро подходя к Гарри. – Я слышал, ты сегодня вечером был занят.

– Уже слышали, да? – Ш.Г. ухмыльнулся, опускаясь обратно на подушки. – Занят больше, чем ожидал, это уж точно. Черт, этот громила быстро двигается! Если бы я не попал ему по колену с первого раза, он бы меня прикончил. И так он задал мне хорошую трепку, пока я не уложил его на обе лопатки.

Он неопределенным жестом указал на свой синяк.

– Вижу, – сурово ответил Шутт. – Я хочу, чтобы на это взглянул доктор, Гарри. Никаких возражений.

– Не делайте этого, кэп, – прохрипел Гарри, тряся головой. – Меня и раньше сшибали с ног, а это всего лишь несколько сломанных ребер. Совершенно уверен, что местные медики все у Макс в кармане, и если вы приведете сюда одного из них, она узнает, что я из ваших, и начнет озираться в поисках других переодетых легионеров.

Командир колебался.

– Пожалуйста, кэп, – настаивал сержант. – Я буду в порядке... правда. Просто позвольте мне немного поспать, и я стану как новенький.

Шутт вытянул губы трубочкой, затем кивнул.

– Бикер, – сказал он, – я хочу, чтобы ты сегодня всю ночь был рядом с Гарри. Следи за ним хорошенько. Если появятся хоть малейшие признаки серьезного ранения, срочно вызови меня... нет, отставить. Вызови доктора, и только потом – меня.

– Разумеется, сэр.

– Все остальные выметайтесь отсюда и дайте человеку отдохнуть. Будем сообщать вам о его самочувствии.

– Еще одно, кэп, – произнес распростертый сержант, с трудом поднимая голову.

– Что, Гарри?

– Пуленепробиваемый материал, из которого сделаны наши мундиры. Так вот, костюм Стилмана был из того же материала – видимо, как и у всех их людей. Думаю, наши транквилизаторы против них бесполезны.

– Не волнуйся, Ш.Г., – мрачно заверил его Шутт. – Я уже и так собирался выдать всем вооружение потяжелей, да и не мешает приставить к Гюнтеру круглосуточную охрану. Похоже, заваривается серьезная каша.

– Да-а, ну, похоже, надо найти того поставщика и потребовать у него часть ваших денег обратно, – невесело ухмыльнулся Гарри, опуская голову на подушку. – Этот материал, может, и непроницаем для пуль, но ударов он не выдерживает. Если поставщик станет спорить, готов биться об заклад, есть четверка людей, которые с удовольствием продемонстрируют ему, что он ошибается!

Глава 13

Дневник, запись № 244

Несмотря на столь мрачный поворот событий, следующие несколько дней прошли без приключений. Правда, потом оказалось, что это было всего лишь затишье перед бурей, тем не менее оно дало моему боссу возможность позволить себе воспользоваться некоторыми благами цивилизации.

Я имею в виду принятие пищи, что в моем представлении означает сесть за стол именно с целью поесть, а не просто на ходу проглотить сандвич, гамбургер или другую разновидность «энергетической таблетки» из ассортимента забегаловок. Такую роскошь мой хозяин, как я заметил, в последнее время позволял себе все реже.

Я уже давно отказался от попыток убедить его в необходимости спать подольше, чем часок-другой от случая к случаю.

* * *

– Мне действительно пора уходить, – заявил Шутт, снова взглянув на часы. – Я уже опаздываю с проверкой личного состава.

– Расслабьтесь, капитан, – ответил Сидни, в очередной раз протягивая руку к бутылке вина. – Эти ваши сорвиголовы вполне способны сами о себе позаботиться, и вам вовсе не нужно стоять у них над душой... во всяком случае, должны быть способны. Кроме того, я считал, вы для того и носите на руке эти жужжащие коммуникаторы, чтобы можно было связаться с вами, если произойдет что-то важное.

– Полагаю, вы правы, – согласился командир, но при этих словах невольно бросил взгляд в сторону выхода из ресторана. – Наверное, я немного нервничаю с тех пор, как напали на Тиффани и Дока, и не вполне уверен, что легионеры всегда советуются со мной, прежде чем во что-то ввязаться, и это вам хорошо известно.

– Не напоминай, Уиллард, – сказала Дженни Хиггинс, слегка поморщившись, и протянула фотографу свой бокал, чтобы тот его заново наполнил. – То есть мы приняли твои извинения и все такое, но не испытывай судьбу. Знаешь, я подозреваю, мы все еще томились бы под стражей, если бы ты не вспомнил, что до вступления на блестящее поприще репортера я ходила в школу медсестер. Кстати, как поживает Гарри?

– Похоже, у него все идет хорошо, – сказал Шутт. – По крайней мере его все труднее становится удержать в горизонтальном положении. К счастью, по-моему, он имеет достойного противника в лице Бикера. И кстати, позволь еще раз поблагодарить тебя за перевязку.

– У меня была практика, но еще лучше я разбираюсь в ушибах, – заметила журналистка. – К слову, если когда-нибудь услышишь, что хоккей на траве – женская забава, – не верь. Он может быть столь же или даже более жестким, чем лакросс – по крайней мере мы в него так играли. – Она помолчала и вопросительно посмотрела на командира. – Может, мне не следует об этом говорить, но осознаешь ли ты, что уже в пятый или шестой раз благодаришь меня за перевязку твоему сержанту?

– Правда? – Шутт нахмурился и потер лоб пальцем. – Извини. Я не хотел повторяться. Кажется, в последнее время я стал немного забывчив. Наверное, слегка устал.

Журналистка и фотограф переглянулись. Хотя они и старались не делать по этому поводу никаких замечаний, невозможно было не заметить глубокие морщинки усталости, прорезавшие лицо Шутта.

– Да ладно. – Командир легионеров пожал плечами и принужденно улыбнулся. – Так вот, а особенно я вам благодарен за готовность немного повременить с репортажем. Я понимаю, насколько важен для вас этот материал.

– Нет, не понимаете, – пробормотал Сидни, отводя глаза и делая глоток из бокала.

Дженни бросила на него сердитый взгляд, потом продолжила беседу.

– Очень мило с твоей стороны, что ты нас благодаришь, – непринужденно сказала она, – но репортеры не такие уж бесчувственные, Уиллард, что бы о нас ни говорили, – по крайней мере хорошие репортеры. Нетрудно понять, что репортаж поставит под угрозу твоих переодетых оперативников, поэтому нет ничего особенного в том, что мы согласны немного повременить.

– Но, Дженни, – осторожно заметил Шутт, – вопреки общему мнению, и я не такой уж бесчувственный. Что вы там сказали, Сидни, – что я не понимаю, насколько важен для вас этот материал?

– Что? – Фотограф удивленно замигал, неожиданно оказавшись в центре внимания. – О... ничего.

Командир легионеров откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, поочередно переводя взгляд на каждого из собеседников.

– Послушайте, – сказал он. – Я был с вами совершенно откровенен и все вам обоим рассказал – вероятно, даже больше, чем следовало. Так что просьба оказать мне ту же любезность не столь уж велика. Так чего же я не знаю о вашем участии во всей этой истории?

На мгновение за столом установилось неловкое молчание. Затем журналистка пожала плечами.

– Скажи ему, Сидни, – разрешила она.

Фотограф поморщился, потом заговорил.

– Вот уж действительно язык мой – враг мой. Ладно, капитан. То, о чем я так неосторожно упомянул, – это что от этого задания зависит наша дальнейшая работа. Редактор новостей не вполне поверил, что здесь есть что-то интересное, но Дженни давила на него, пока он не согласился послать нас, но с условием: если мы не раскопаем нечто оправдывающее расходы на перелет, то можем вообще не возвращаться, а все положенные нам выплаты и компенсация за увольнение пойдут на возмещение стоимости этой бессмысленной авантюры.

– Почему, Дженни? – спросил Шутт.

– О, он просто довел меня до белого каления, – призналась журналистка. – Представил дело так, словно я выдумала все это с целью заставить службу новостей оплатить нам с Сидни каникулы любви на Лорелее. Я все пыталась убедить его, что это настоящий материал, и... ну, когда он поставил вопрос ребром, я все ему выложила, а то получилось бы, что он был прав с самого начала.

– Интересно, – заметил командир. – Но я хотел спросить, почему ты мне сразу об этом не рассказала?

Дженни пожала плечами:

– Не знаю. Наверное, не хотела, чтобы ты считал себя чем-то нам обязанным. У тебя привычка брать на себя ответственность за всех и вся, Уиллард, и я боялась, как бы не получилось так, будто мы пытаемся сыграть на твоей щедрости... или на чувстве вины.

– Ну, это задание заставило меня немного повзрослеть, – сказал Шутт, и на его лице мелькнула тень улыбки. – Кто-то недавно сказал мне, что считает себя взрослым и способным принимать собственные решения и отвечать за последствия. Так вот, и вас я считаю таковыми. Вы оба заключили сделку и, значит, учли при этом степень риска и возможные потери. Стало быть, это ваше дело, а не мое.

Репортер улыбнулась:

– Спасибо, Уиллард. Ценю.

– Конечно, – осторожно продолжил командир, – если получится так, что вы действительно попадете в ряды безработных, то тогда, надеюсь, все же позволите мне помочь вам найти новую работу. Это я готов был бы сделать в любом случае, даже если бы данная история не касалась меня и моих людей.

– Посмотрим. – Дженни ехидно усмехнулась. – Мы все еще живы.

– Еще одно, Сидни, – прибавил Шутт, – если ты не обидишься на мой вопрос. Я заметил, у тебя с собой камера для голосъемки, а это довольно дорогая аппаратура. Она твоя или принадлежит службе новостей? Не придется ли тебе отослать ее обратно, если дело обернется плохо?

– Нет, она моя, – ответил фотограф. – Не самая новая, конечно, но я, знаете ли, не один год собирал к ней всю необходимую аппаратуру. Подумал, вдруг настанет день, когда мне придется работать на самого себя, и... Извините, это одна из ваших знакомых, капитан? Кажется, она идет к нам.

Командир проследил за взглядом Сидни и увидел матрону в свободном черном платье покроя «летучая мышь», приближающуюся к их столу. Хотя она и показалась ему знакомой, но он никак не мог вспомнить, где ее видел. И только когда их глаза встретились и женщина улыбнулась, он вспомнил.

– Добрый вечер, капитан Шутник. Можно к вам присоединиться?

– Полковник Секира? – Шутт вытаращил глаза, непроизвольно вскакивая. – Что вы... Пожалуйста... присядьте.

Полковник грациозно опустилась на подвинутый им стул, словно только этого и ожидала.

– Я... Простите, думаю, вы незнакомы, – едва выговорил командир, все еще пытаясь прийти в себя от изумления, вызванного появлением Секиры в разгар выполнения задания. – Это Дженни Хиггинс и Сидни Нолан.

– Ах да, репортер, – сказала Секира, приветливо улыбаясь и пожимая Дженни руку. – Кажется, мы как-то встречались на планете Хаскина.

– Правильно, – подтвердила Дженни. – Во время... расследования поведения Шутта при вторжении инопланетян.

– Ну, а мы-то точно не встречались. Во всяком случае, не беседовали, – перебил ее Сидни, в свою очередь протягивая полковнику руку. – Я в тот день работал с камерой.

– Конечно, – ответила полковник. – Я так и не имела случая поблагодарить вас обоих за тот репортаж. Было гораздо легче работать, когда полгалактики заглядывало нам через плечо.

– Гм-м... что привело вас на Лорелею, полковник? – вмешался Шутт, делая отчаянную попытку сменить тему, пока не дошло до кровопролития.

– Вообще-то вы, капитан, – широко улыбнулась Секира. – Вы и ваша развеселая банда. Думаю, однако, этот разговор следует отложить до другого раза – когда, если можно так выразиться, мы окажемся в более интимной обстановке. Мне не хотелось бы утомлять ваших гостей легионерскими пересудами.

– Мы... э... как раз собирались уходить, правда, Сидни? – всполошилась Дженни, вскакивая из-за стола.

– Да-да, – отозвался фотограф, следуя ее примеру. – Спасибо за обед, капитан. Приятно было повидать вас, полковник.

– В этом вовсе не было необходимости, – пробормотал Шутт, когда журналисты ушли. – Дженни и Сидни в полном порядке.

– Извините, что не разделяю вашей любви к средствам информации, капитан, – буркнула Секира, и искусственная улыбка исчезла с ее лица, – но мой опыт общения с представителями пятой власти нельзя назвать приятным.

– Итак, возвращаясь к прежнему вопросу, – сказал командир, – что вы делаете на Лорелее? Простите, но я не ожидал вас здесь увидеть – и вообще никого из штаба.

– Я находилась на Брукстоне, когда увидела репортаж о вашем прибытии сюда, – объяснила полковник, – и поняла, почему Блицкриг так стремился отправить меня в отпуск. Поскольку я все равно никак не могла придумать, как использовать свободное время, то решила заглянуть к вам и посмотреть, как идут дела.

Шутт произвел в уме кое-какие расчеты и понял, что если Секира добиралась от Брукстона до Лорелея пассажирским транспортом, то ей пришлось отправиться в путь почти сразу же после передачи новостей. Несмотря на удивление, вызванное ее появлением, он был тем не менее тронут ее очевидной заботой о нем и его роте.

– Очень любезно с вашей стороны прилететь к нам, – произнес он, – но у нас почти все под контролем. Тем не менее я, вероятно, смогу устроить вам бесплатный номер, чтобы компенсировать испорченный отпуск. У меня есть связи в здешней администрации, а Лореля поистине живописное место.

Он тепло улыбнулся, но Секира не ответила на его улыбку.

– У-гу, – сказала она. – А теперь рассказывайте все остальное, капитан. Все. Что именно здесь происходит?

Секунду Шутт колебался, потом тяжело вздохнул.

– Вы уже слышали, да? Ну, скажем просто, это совсем не похоже на легкую службу в раю – так вроде определил это задание генерал.

– Нельзя ли поточнее, капитан? – попросила Секира, наливая себе вина из оставшейся бутылки. – Помните, я только что прибыла и не в курсе.

– Ну... а что вам уже известно?

– Ничего, – ответила полковник.

– Но тогда откуда вы знаете...

– Что дело серьезное? – закончила Секира. – Не считайте меня идиоткой, капитан Шутник. Вовсе не так уж трудно было догадаться. Во-первых, Блицкриг не даст вам и глотка воды в пустыне, если только этот глоток не отравлен. С учетом выбора момента для отправки вас на это задание – он ждал возможности вызвать вас напрямую, а не через меня, – все это подозрительно с самого начала.

Она замолчала и отхлебнула еще вина.

– Во-вторых... откровенно говоря, капитан, вы выглядите ужасно. Хоть я и знаю, что вы обычно себя не щадите, но все же, помнится, больше думали о себе, чем сейчас, – или по крайней мере раньше о вас думал ваш дворецкий. Похоже, вы не спали неделю, и держу пари – дела настолько плохи, что вы считаете себя обязанным наблюдать за всем лично, и это для вас важнее собственного благополучия. Разумеется, такое самопожертвование достойно уважения, но все же оно говорит о том, что с этим заданием далеко не все благополучно, если не сказать больше. И наконец... – Полковник уставилась на командира стальным взором. – Я пристально слежу за легионерами под вашим началом, капитан. Регулярно просматриваю их личные дела и ваши доклады. Даже за то короткое время, что я здесь, я заметила несколько неизвестных мне лиц в мундирах Космического Легиона и узнала некоторых из ваших дегенератов в служащих отеля. Знаю, что все они считают вас вожаком и не вымолвят ни звука, пока не получат от вас добро, и потому подумала, что лучше всего обратиться за информацией непосредственно к первоисточнику. – Она откинулась на спинку стула. – Теперь ваша очередь, капитан. Я хочу знать правду о том, что здесь происходит, до того, как услышу обо всем от журналистов, просто вот такая блажь.

Шутт скорчил гримасу и печально покачал головой.

– Это долгая история, полковник.

Секира махнула рукой официанту и потребовала еще одну бутылку вина.

– Я не спешу, – сказала она, поудобнее устраиваясь на стуле.

* * *

И снова мое повествование затрудняет недостаточное знание подробностей событий или бесед, происходивших в мое отсутствие.

Однако я все же думаю, что смогу уверенно воспроизвести почти точно нижеследующий разговор во время описываемых мною здесь событий. Мои выводы основаны на том простом факте, что Максину Пруит считают решительным лидером, и вряд ли она стала бы надолго откладывать осуществление принятого решения.

– Дерьмо! – заявила Лаверна, швырнув карандаш на лежащую перед ней кипу бумаг. Как и многие люди ее профессии, она предпочитала писать от руки, делая наброски и подсчеты, когда пыталась решить какую-то проблему. – Знаю, как это неприятно слышать, Макс, но лучший мой тебе совет – отступи и смирись с убытками в этом деле.

– С какой стати? – спросила ее хозяйка с дивана.

Лаверна забарабанила пальцами по столу и несколько секунд приводила в порядок мысли, прежде чем заговорить.

– Время работает против нас, – наконец ответила она. – Наверное, мы сможем придумать что-то, что нанесет Рафаэлю финансовый ущерб, но нам не удастся вовремя помешать ему выплатить заем.