Текст книги "Дважды Шутт"

Шутт поднял руку и прервал капеллана.

– Всем нам когда-нибудь не везет. Если вы спросите меня, как быть, когда не везет, то я скажу: надо просто отойти в сторонку и ждать перемен. Конечно, нужно вести себя разумно и понапрасну не рисковать. Нужно всегда думать головой и не прыгать выше себя.

Он довольно усмехнулся – словно сказал что-то немыслимо умное.

Преп нахмурился.

– Ну конечно, капитан, вы совершенно правы. – Он попытался вернуть беседу в первоначальное русло. – Но в груди у этого парнишки, про которого я вам рассказываю, пылал огонь.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – одобрительно кивнул Шутт. – Если вы считаете, что он годен для нашего дела, он бы нам тут очень понадобился. Он бы хорошо поладил со всеми остальными. Скажите ему: пусть сошлется на вас, и я со всем вниманием рассмотрю его кандидатуру.

– Но... я не совсем... я не об этом хотел сказать, капитан, – в отчаянии поскреб макушку капеллан. У него было такое ощущение, что капитан Шутник его не слушает, а это было необычно. С какими бы начальниками ни доводилось сталкиваться капеллану, все они твердили, что слушать людей – это очень важно. Правда, все как один на самом деле этого не делали. Капитан, напротив, принадлежал к тем, кто умел действительно слушать своего собеседника, и не просто слушать – он слышал все, что ему говорили. А вот теперь...

– Был очень рад, что вы выкроили минутку поболтать со мной, – объявил капитан. – В последние дни я так занят, что у меня совсем нет времени потолковать со старыми приятелями. Но для вас моя дверь открыта всегда.

– Конечно, капитан, но я хотел сказать, что...

Преп все еще пытался оставить последнее слово за собой.

Но капитан не дал ему договорить.

– Боюсь, я не имею права более отрываться от порученной мне работы, – сказал он. – Беседовать с вами – сущее удовольствие, но теперь я должен заняться делом. – Он встал и протянул капеллану руку. – Когда снова будете на станции – милости прошу, заходите без стеснения.

– Да-да, сэр, непременно, – почти механически пожал руку капитана Преп. – А-а-а... простите, я еще хотел спросить...

Но капитан был непреклонен.

– Почему бы вам не развлечься как следует? У вас такая отличная возможность забыть обо всем и расслабиться на полную катушку. Позвольте кое-что подсказать вам. Наши игральные автоматы – самые лучшие на станции.

Он заговорщицки подмигнул Препу, уселся за столик и углубился в чтение бумаг, ясно дав понять, что разговор окончен.

Преп ушел от капитана совершенно озадаченный. Все оказалось намного хуже, чем он опасался. Он сразу направился к Рембрандт. Войдя в ее кабинет, он молча встал перед письменным столом. Рембрандт устремила на капеллана встревоженный взгляд.

– Ну что, Преп, как прошел ваш разговор?

Преп покачал головой:

– С прискорбием должен сообщить вам, мэм, – ничего хорошего. Совсем ничего хорошего. – Он помедлил, потупился, затем поднял голову и посмотрел в глаза Рембрандт. – Если вы ждете помощи от капитана, боюсь, ждать вам придется долго.

Сообщение Препа убедило Рембрандт в том, что нужно было срочно согласиться на выполнение плана, предложенного Суши, – то есть на поиски пропавшего джипа и Бикера. Приняв такое решение, Рембрандт приступила к формированию поискового отряда.

На поиски отправилась бы вся рота – стоило бы только Рембрандт объявить об этом. В конце концов она отобрала шестерых, обращая особое внимание на наличие разведывательных навыков и опыт выживания в экстремальных условиях. Еще несколько легионеров, не удовлетворявших этим требованиям, умоляли ее зачислить их в поисковый отряд, настаивая на том, что они обладают другими качествами, которые также могут пригодиться. Однако Рембрандт хорошо помнила о том, как закончилась разведывательная вылазка на Ландуре, и осталась непоколебима.

Бесспорным кандидатом в состав поискового отряда был летный лейтенант Квел. Местность он, естественно, знал намного лучше легионеров, хотя и вырос в условиях болотной трясины, а не в полупустыне, окружавшей лагерь. И все же Рембрандт несколько сомневалась – брать ли его в отряд, поскольку не знала, стоит ли полностью доверять зенобианцам. Если на то пошло, в последнем из своих сообщений капитан намекал на то, что в промежутках между переговорами его, вероятно, прослушивают. Кроме того, Квел был единственным зенобианцем на базе, и его отсутствие могло быть быстро замечено. Но в конце концов Рембрандт решила, что знание местности перекрывает все возражения против кандидатуры Квела.

Как ни велико было ее искушение включить в состав отряда всех трех гамбольтов, она все же подумала, что не имеет права отправлять за пределы лагеря всех котоподобных инопланетян сразу, лишая базу тем самым таких непревзойденных дозорных. В итоге в лагере остались Дьюкс и Руб, а в поисковый отряд была зачислена Гарбо, которая из всех троих лучше успела наладить контакт с людьми. Следующим членом отряда стала напарница Гарбо, Каменюка, но не только потому, что они с гамбольтшей были неразлучными подружками. Как выяснилось, Каменюка была родом из засушливого района, который на ее планете именовался Новым Арракисом. Поэтому она обладала врожденными навыками поведения в пустыне.

Махатма и Дубль-Икс также обладали навыками, удовлетворявшими требованиям Рембрандт. К тому же их отсутствия никто бы не заметил, исчезни они с базы хоть на неделю. Если бы не последний фактор, в отряд следовало бы непременно зачислить Бренди и Искриму, но их отсутствие бы ни за что не осталось незамеченным. В общем, Рембрандт собрала самый лучший поисковый отряд, какой только могла собрать, и теперь ей оставалось верить в то, что эти легионеры справятся с порученным им важным делом.

Самым трудным было назначение командира отряда. Все трое сержантов жаждали взять командование на себя, но никому из них нельзя было уходить из лагеря, поскольку исчезновение было бы замечено почти сразу. Наконец Рембрандт решилась.

– Майор к этому заданию не имеет никакого отношения, – сказала она сержантам, – а капитан сейчас не в себе. Я после них двоих – старшая по званию, поэтому я и должна возглавить отряд.

Это произошло до того, как в ее кабинет ворвался Суши и потребовал, чтобы она включила его в состав отряда. Вообще-то Рембрандт этого делать не собиралась, хотя именно Суши принадлежала идея отправки отряда на поиски Бикера и пропавшей машины.

– Послушай, я не могу тебя зачислить в отряд, – терпеливо проговорила Рембрандт. – Во-первых, ты – горожанин и потому будешь замедлять наше передвижение по пустыне. Кроме того, нам нужно, чтобы ты продолжал следить за теми сигналами, которые ты перехватываешь, и сообщал нам о любых изменениях, которые будут происходить. Это значит, что ты обязан остаться здесь и держать с нами связь по коммуникатору.

Суши и не подумал сдаться.

– А разве вы забыли о том, что связь по коммуникаторам отказала? – прищурившись, проговорил он. – Связь обрывается в паре миль от границы лагеря, а отряду придется уйти намного дальше. Теперь, когда я выяснил, на какой частоте передают свои сигналы Прячущиеся, я могу следить за этими сигналами с помощью портативного устройства, над сборкой которого я, собственно, и трудился в последние дни. Вес устройства равняется трем килограммам, и оно умещается в коробке для обуви.

После того как Суши продемонстрировал Рембрандт действие нового прибора, ему удалось убедить ее, и она зачислила его в поисковый отряд. Но это означало, что кого-то из уже зачисленных легионеров нужно было вычеркнуть из списка, чтобы отряд не был слишком многочисленным. Дело это было нелегкое. Все легионеры обладали нужными навыками, но только Квел казался Рембрандт незаменимым. Если бы она отказалась от Гарбо, ей следовало бы отказаться и от Каменюки, и наоборот, а убрать обеих сразу она никак не могла. Оставалось выбрать между Махатмой и Дубль-Иксом.

Над этой проблемой Рембрандт ломала голову до самого вечера, и вдруг ей пришло письменное сообщение, согласно которому она должна была срочно явиться в штаб, как и все остальные офицеры. Поспешно выйдя в коридор, Рембрандт чуть было не столкнулась с Луи, который на большой скорости выехал из-за угла на своем неизменном глайдборде. Синтианец вовремя свернул в сторону, чтобы не задеть Рембрандт, но та, слишком резко остановившись, ухитрилась растянуть мышцы в области поясницы. Когда она добралась до кабинета Портача, спина у нее начала побаливать. К концу планерки спина болела уже так, что Рембрандт с трудом держалась на ногах. Она добрела до медпункта, где ее обследовала аппаратура, именовавшаяся в роте автодоктором. Диагноз оказался неутешительным – спазм поясничной мускулатуры. Автодок снабдил Рембрандт упаковкой обезболивающих таблеток, благодаря приему которых она могла бы сидеть за письменным столом, но теперь можно было и не думать о том, чтобы вести отряд по пустыне.

Вследствие этого фактическим командиром отряда стал летный лейтенант Квел, и Рембрандт порадовалась тому, что уступила настойчивым требованиям Суши о зачислении его в отряд поисковиков. Именно Суши обладал самым сильным потенциалом лидерства и лучше других понимал задачу, стоящую перед отрядом. И еще – что, пожалуй, было самым главным – он лучше других разбирал, о чем толкует Квел. Транслятор переводил высказывания зенобианца так, что они получались порой более мудреными, чем пункты налогового кодекса Галактического Альянса.

Морщась от боли и прихрамывая, Рембрандт вышла проводить отряд, собравшийся у ограды. Лагерь легионеры покинули в полночь, при свете тусклой зенобианской луны. Судя по руководству, местная луна, которую зенобианцы называли Воно, размерами несколько уступала знаменитой земной Луне, но и она казалась яркой и красивой этим легионерам, большинство из которых были родом с планет, где луны были или еще меньше, либо их там не было вовсе.

В принципе отряд мог уйти из лагеря и при свете дня, поскольку в роте «Омега» о том, куда и зачем он направляется, знали положительно все, кроме Портача и Окопника. А если бы отряд остановил майор и попытался задержать, то легионеры попросту лишний раз нарушили бы дисциплину, которую и так намеревались нарушить. Они отлично понимали, что даже в случае сокрушительного успеха их самовольной миссии им было бы не избежать наказания, если бы майор уперся в букву устава. Собственно говоря, никто не сомневался в том, что он поведет себя именно так, а не иначе. Поэтому, во избежание ненужных осложнений, было решено тронуться в путь ночью.

В последний раз проверив вооружение, оборудование и припасы, Квел повел отряд прочь от лагеря. В случае удачи отряд мог добраться до цели незамеченным интервентами-Прячущимися, и майор мог бы и не хватиться пропавших легионеров. Провожая взглядом исчезающих во тьме членов поисковой группы, Рембрандт ощущала досаду из-за того, что она не смогла уйти с ними. Однако боль в спине напоминала ей о том, что она приняла верное решение, оставшись в лагере. Она вздохнула, осторожно развернулась и медленно зашагала к своему домику, надеясь, что верными были и все прочие ее решения. Ответ на это она должна была получить в самом скором времени.

13

Зенобианская пустыня, как и пустыни на большинстве других планет, на самом деле была куда более обитаема и плодородна, чем привыкли думать горожане. Горожане-зенобианцы более других были склонны к тому, чтобы считать пустыни безжизненными, поскольку сами обитали в сырых, болотистых местностях. Им любые засушливые участки планеты представлялись одинаковыми. Однако отряд, отправившийся на поиски источника странных сигналов, очень скоро понял, что это далеко не так, что зенобианская пустыня – не просто обширная территория, покрытая сухим песком. Здесь явно имелась жизнь, и некоторые ее формы были весьма подвижны и опасны для неосторожных путников.

Некоторые из животных, обитавших в пустыне, были знакомы летному лейтенанту Квелу. Хотя он и вырос в городе, этих зверей он видел как во время учений, так и в городских зоопарках. Фактически он стал проводником отряда, но даже он признавал, что многие из жителей пустыни ему неведомы.

– Если заметите что-нибудь, что вам не понравится, советую держаться подальше от этого, – дружески посоветовал он своим спутникам. Остальные понимающе кивнули и в дальнейшем старались следовать совету Квела.

Однако следовать этому совету было не так-то просто, поскольку отряд, как это принято при пересечении пустынь, передвигался ночью, когда не так жарко и когда меньше риска быть замеченными. Но местные животные вели ночной образ жизни, и потому случайные столкновения с ними были более частыми, чем хотелось бы. То и дело поблизости от шагавших по пустыне легионеров раздавались шорохи или писк, от которых все, кроме Квела, испуганно вздрагивали. Порой Квел говорил своим спутникам, как называется то или иное животное. Небольшого коротколапого писклявого зверька он назвал грамблером, а другого маленького, юркого, мохнатого – западным флерном. Еще одна зверушка – со злобными глазками, которые зловеще сверкали при взгляде на нее через очки ночного видения, называлась пятнистым слуном.

От большинства зверьков не было никакого вреда, но время от времени на пути отряда попадались мелкие ящерицы с зубками длиной в полдюйма, способные высоко подпрыгивать и нападать на того, кто их потревожил. Эти твари заставляли путников вздрагивать, стоило только одной из них мелькнуть впереди. При этом звучали ругательства на трех языках и нескольких диалектах. Кусачие попрыгунчики прятались в низеньких кустиках, и даже с помощью очков ночного видения их было трудно разглядеть вовремя и избежать болезненного укуса. После того как пару раз легионерам чудом повезло в этом плане, они стали обходить стороной любую растительность. Эта тактика отнимала у них все больше и больше времени, чем дальше они углублялись в пустыню.

В конце концов, когда на пути отряда оказались плотные заросли кустиков высотой до лодыжек, Квел остановил своих спутников и развернулся к ним.

– Мы продвигаемся слишком медленно, – объявил он. – Есть способ ускорить наше продвижение.

Он снял с плеча парализатор и сжал оружие обеими лапами.

– Здорово! Я поняла! – воскликнула Каменюка. – Мы будем обрабатывать парализаторами участок территории, по которому хотим пройти! И как я сама до этого не додумалась?

– Этим методом нельзя пользоваться слишком часто, – возразил Квел. – Если будут стрелять сразу много парализаторов, есть опасность попасть в кого-нибудь из товарищей. Кроме того, при стрельбе мы рискуем нарушить тишину и можем насторожить наших врагов – представьте себе, что произойдет, если маленькие зверьки начнут валиться с насестов или падать с неба. Кроме того, некоторые из парализованных зверей могут и разбиться насмерть, упав на землю, либо их могут сожрать более крупные звери, которые придут в себя скорее них. Вдобавок частое использование парализаторов приведет к истощению запасов энергии, а на перезарядку уйдет время. Это не слишком хорошо, если нам доведется встретиться с настоящими врагами.

– Что настолько же вероятно, насколько и невероятно, – буркнул Суши. В обмундировании для похода по пустыне он чувствовал себя неловко, но в пути от остальных не отставал. Пусть он был городским жителем, но часы занятий боевыми искусствами не прошли для него даром.

– Если так, то мы должны быть готовы и к тому, и к другому, – с извечной улыбкой заключил Махатма. – Именно этому нас всегда учат сержанты. Но это, безусловно, невозможно.

– Ага. Превысить скорость света тоже невозможно, – проворчал Суши. – Пойди спроси у любого классического физика. Правда, для того, чтобы поговорить с одним из них, тебе придется совершить путешествие во времени, поскольку все они давно умерли. А это, как ты понимаешь, тоже невозможно.

– Слова «невозможно» я никогда не слыхал из уст капитана Клоуна, – встрял в разговор летный лейтенант Квел. – Поэтому я бы посоветовал вам исключить это понятие из ваших рассуждений. Грифы видят только то, что видят грифы, и потому им не понять, что видят горы – так говорила та, что высидела меня. Грифы, конечно, очень глупы.

– Кто такие грифы? – опасливо поинтересовался Дубль-Икс.

– Это такие крупные неуклюжие всеядные животные, – объяснил Квел. – Они не живут в пустыне, поэтому нам нет нужды их бояться. – Он нацелил свой парализатор на заросли и нажал на кнопку. – Стойте на месте. Сейчас я расчищу дорогу, а потом вы пойдете за мной. Как только я использую половину заряда энергии, мое место займет кто-то из вас.

Он шагнул вперед и начал обрабатывать заросли парализатором. Остальные медленно пошли за ним. В дальнейшем кусачие попрыгунчики их больше не беспокоили.

Ничто не доставляло майору Портачу большей радости, чем внезапные проверки. При виде того, как взрослые мужчины и женщины испуганно втягивают голову в плечи, завидев его, майор испытывал неописуемое ощущение собственной власти. При этом люди пытались сделать вид, что не видят его, надеясь, что он пройдет мимо. Порой майор так и поступал, но чаще всего он все же делал охотничью стойку.

Портач даже не скрывал той радости, которую ощущал, наблюдая за той паникой, которую проявляли застигнутые врасплох подчиненные, пытавшиеся что-то утаить от него. Им всегда было что утаить, и тут уж майору предоставлялась восхитительная возможность потыкать провинившихся носом в то самое, что они пытались от него спрятать, а затем образцово наказать. Суровая дисциплина была единственной гарантией того, что его будут бояться, а страх был единственной эмоцией, которую капитан был склонен позволить своим подчиненным.

И вот утром майор вышел из штабного кабинета со злорадной ухмылкой. В такую рань его появления явно никто не ждал. В случае удачи все легионеры сейчас должны были быть заспанными. Майор проворно обвел лагерь взглядом и сморщил нос – ни дать ни взять хищник, вынюхивающий жертву. Пока он не решил, в каком именно месте сегодня нанесет удар, но понимал, что мишень для удара найдется непременно. «Удар, – мстительно думал майор, – будет силен и безошибочен, и тот, кто станет объектом моего праведного гнева, еще многие годы будет дрожать от одних только воспоминаний о нем».

Под навесом неподалеку от главного плаца майор заметил того, кто показался ему потенциальной мишенью. Это был один из тех недотеп, которых ссылали в роту «Омега» из-за того, что в других подразделениях Легиона от них не было никакого толку, – волтрон, читающий книжку. У легионеров не должно было оставаться времени на чтение. Этого наглеца следовало хорошенько проучить за нарушение устава.

Однако майор заключил, что шагать к намеченной жертве через плац неразумно. Если волтрон почуял бы неладное, он мог и уйти из-под навеса, и тогда майор только попусту проделал бы свой путь. Портач решил подобраться к волтрону незаметно, обойдя плац по кругу. Слева он заметил кучку легионеров и направился к ним.

По мере приближения к своей цели майор раскрывал глаза все шире и шире. Такого он не ожидал даже от служащих роты «Омега». Эти легионеры слонялись безо всякого дела, но что хуже того – они были не в форме! На них были надеты всевозможные гражданские одежды, поверх которых легионеры напялили жуткие лиловые жилеты, кепки, куртки. Мало того – большинство из этих парней были небриты и вообще имели крайне неряшливый вид. За все время службы в Легионе майор Портач не видел ничего более возмутительного.

Он налетел на компанию легионеров подобно тактическому бомбардировщику, пилот которого обнаружил необороняемый вражеский арсенал.

– Какого дьявола? – рявкнул он. – Вы чем тут, черт побери, занимаетесь? Это полное безобразие! Где ваша форма?

– А мы ее... того... поснимали, майор, – ответил молодой человек с чудовищным акцентом. – Лейтенант Окопник приказал.

– Что?!! – Физиономия Портача по цвету сравнялась с лиловым противороботским камуфляжем, в который вырядились легионеры. – Если Окопник вправду отдал такой приказ, я его уволю! Когда именно он дал вам этот приказ?

– Да вчера, майор, – сказала девушка, лицо которой показалось Портачу знакомым. – Мы у него спросили, чьи приказы должны выполнять, а он сказал...

– Чьи приказы выполнять? Что за чушь! – Возмущение майора преодолело точку кипения. – Легионеры обязаны исполнять все приказы! Я вам покажу! Где ваши сержанты?

– Без понятия, майор, – пожал плечами первый легионер. Майор прочел его имя на нашивке – «Стрит».

– Сержанты нам не больно-то докучают, – добавил Стрит, – когда мы свое дело делаем.

– Если так, то они ответят передо мной! – гаркнул майор. – Почему вы решили, что вам позволено так одеваться?

Легионеры заговорили, перебивая друг друга.

– Понимаете, майор, сержант нам сказал, что нам, может быть, придется воевать с роботами...

– А раньше нам форму велел носить капитан, ну а мы решили, что теперь-то нам уже нет смысла ее носить, потому что капитан больше не командир...

– Капитан говорит, что роботов нам нечего бояться, только мы ведь теперь не обязаны ему подчиняться...

– А у меня и вообще формы не было...

– У меня тоже не было ничего, кроме гражданской одежды, потому что когда меня забрили...

– Ти-хо! – гаркнул майор Портач.

Легионеры сразу умолкли. На самом деле весь лагерь сковала мертвенная тишина – лишь время от времени слышался шум двигателя и негромкое урчание водяного насоса, возле которого они стояли. Майор подбоченился и проговорил голосом, от которого, будь его воля, всю территорию лагеря сковал бы арктический мороз:

– Я не знаю, что вам сказал лейтенант Окопник, но я никому не позволю нарушать дисциплину, которую должны блюсти все служащие Космического Легиона. Всем вам следует немедленно явиться к лейтенанту Окопнику и доложить ему о том, что вы вели себя неподобающе, после чего вы отправитесь по своим комнатам и переоденетесь в форму. И вы все, все до единого, получите наряды вне очереди, и это будут еще те наряды, это я вам обещаю!

– Но, майор... – проговорил кто-то из легионеров...

– Раз-го-вор-чи-ки! – рявкнул Портач и обвел взглядом лагерь в поисках очередной жертвы. К превеликому огорчению майора, волтрон, на которого он изначально намеревался обрушить свой гнев, исчез. «Ну ничего, – мстительно подумал Портач, – найду еще кого-нибудь». Он в этом нисколько не сомневался.

Поисковый отряд решил остановиться на отдых после первого ночного марш-броска по пустыне. Вскоре должно было взойти зенобианское солнце, и к этому времени нужно было от него укрыться. Решили поставить палатки из теплоизоляционной ткани на северном, более тенистом склоне небольшого холма, проспать в них до заката и возобновить путь, когда станет попрохладнее.

Как раз перед тем, как отряд остановился, Гарбо спугнула небольшую зверушку у входа в норку, а потом они с Квелом догнали ее. После того, как разбили лагерь, Гарбо и Каменюка приготовили жаркое из мяса этого зверька и сушеных овощей, прихваченных с базы. Котелок весело булькал на походной плите, которую поставили между палатками, и источал аппетитный запах. Тем временем летный лейтенант Квел, который предпочитал питаться сырым мясом, удалился в пустыню, дабы найти себе завтрак, более соответствующий его вкусовым запросам.

Суши, забравшись в палатку, установил там свой портативный детекторный приемник, затем протянул антенну длиной в несколько метров от палатки до колючего куста, дабы более точно ловить сигналы.

– Как думаешь, долго нам еще идти, Суши? – поинтересовался Махатма, разместившийся в палатке вместе с японцем и Дубль-Иксом. – Конечно, эта пустыня поприятнее, чем майор Портач, но она плохо согласуется с моими понятиями об отдыхе.

– Пока определить трудновато, – отозвался Суши, настраивая приемник. – Если бы я знал, какова изначальная сила сигнала, я смог бы сказать точнее. Так, навскидку – думаю, нам придется топать еще пару ночей, но если сила сигнала окажется на порядок выше, чем я ожидаю, то, пожалуй, и дольше.

– И что же нам делать, если источник сигналов окажется на другой стороне планеты? – спросил Дубль-Икс, разлегшийся поверх спального мешка и играющий в какую-то игру с помощью карманного компьютера. – Я бы так далеко не пошел даже ради того, чтобы смыться от майора.

– Ну, это уж Квелу виднее, – проворчал Суши. – Интервенты угрожают его сородичам. Это их головная боль, как говорится, так что, я так думаю, он не откажется от поисков, пока они не станут окончательно безнадежными.

– А вдруг он сам так не думает? – не отрывая взгляда от экранчика, вопросил Дубль-Икс. – Он-то может питаться подножным кормом, а у нас рано или поздно припасы закончатся, даже если время от времени мы будем ловить этих пустынных крыс.

– Честно говоря, понаблюдав за тем, как охотится Гарбо, я бы не стал строить таких мрачных прогнозов, – возразил Махатма. – Стоит ей только заметить добычу, она мгновенно ловит ее. И если мое обоняние меня не обманывает, варится сейчас что-то очень и очень вкусное.

– Да, пахнет приятно, – не стал спорить Дубль-Икс. – Но это вовсе не значит, что я буду с радостью поедать это блюдо до конца дней моих...

Суши поднял руку:

– Погодите-ка, помолчите немножко... Я что-то поймал.

Приемник начал издавать прерывистый писк высокой частоты.

– Ой, да будет тебе, Суши, – махнул лапкой Дубль-Икс. – Это просто шумы. Ты, наверное, на солнышке перегрелся, вот тебе и кажется, что это сигналы.

– Суши ничего толком не поймет, если ты не дашь ему послушать хорошенько, – вступился за Суши Махатма и показал Дубль-Иксу кулак.

Дубль-Икс, уже успевший открыть рот, чтобы возразить Махатме, поспешно захлопнул его и понимающе кивнул.

Прерывистый писк продолжал звучать. Он стал громче и немного мягче по мере того, как Суши повозился с системой настройки.

– Какая-то система явно есть, но пока я никак не могу ее засечь, – признался он. – Чтобы раскодировать эти сигналы, мне бы очень пригодился «карманный мозг» нашего капитана.

– А мне бы очень даже пригодились денежки... – вздохнул Дубль-Икс. – Я бы тогда купил себе такую машинку, а потом бы тратил на все остальное, – проговорил он еле слышно.

– Сигналы угасают, – огорченно сказал Суши, припав ухом к динамику. – Я теряю их, проклятие! Нет... погодите, опять стало громче... – Остальные затаили дыхание, но через пару мгновений сигналы утихли окончательно и сменились беспорядочным шумом. Суши в сердцах стукнул себя кулаком в бок. – Ну вот, опять сигнал пропал. Пойдем, что ли, поедим.

– Знаешь, Суши, если те, кто подает эти сигналы, так же не любят жару, как мы, то они, пожалуй, тоже днем ложатся поспать, – высказал предположение Махатма. – Может быть, поэтому днем сигналы исчезают.

– Они не каждый день исчезают, – заметил Суши. – И у этого должно быть какое-то другое объяснение.

– Я думаю, со временем мы узнаем какое, – сказал Махатма и встал. – А сейчас меня больше всего интересует, вкусное ли получилось жаркое. Забавно попробовать гамбольтскую стряпню.

– Между прочим, я помогала Гарбо готовить, – с шутливым возмущением возразила Каменюка.

– Ну, значит, если получилось что-нибудь несъедобное, то мы и тебя отругаем, – невозмутимо отозвался Махатма и, не дав Каменюке сказать ни слова, добавил: – Но пахнет весьма съедобно. Скорее всего мы вас обеих похвалим.

– Будешь продолжать в том же духе – ни кусочка не получишь, – буркнула Каменюка.

Хотя трансляторы плоховато передавали юмор, все члены отряда дружно расхохотались.

Легионеры наполнили походные миски жарким. Оно оказалось настолько вкусным, что сделало бы честь даже Искриме.

Ротный шеф-повар Искрима приподнял крышку кастрюли, в которой варился суп, и старательно принюхался. Он сморщил нос, пытаясь решить, нравится ему запах или нет. Капитан Шутник нашел для него источник снабжения необходимыми пищевыми растениями и специями. Первая доставка была осуществлена как раз перед отлетом с Ландура. До прибытия на базу на Зенобии Искрима упаковку не открывал и только теперь начал понемногу использовать их в своих рецептах. Пока качество специй не вызывало у него нареканий, но Искрима не привык делать поспешные выводы – по крайней мере в области кулинарии.

Сегодня он впервые положил в суп лавровые листья, которые, судя по надписи на упаковке, поступили от огородника, снабжавшего своей продукцией столовую сената Галактического Альянса. Искрима должен был признать, что запах супа был совсем недурен... но каков он будет на вкус, вот вопрос? Выяснить это было можно одним-единственным способом.

Искрима присматривался к супу, кипящему на медленном огне, и пытался решить, пора ли уже зачерпнуть немного варева ложкой и попробовать, и тут в кухню кто-то вошел. Искрима обернулся и одарил вошедшего недовольным взглядом. По какому бы наиважнейшему делу сюда ни явился тот, кто пришел, Искрима не желал, чтобы все думали, будто имеют право шастать по его владениям, когда заблагорассудится. Это правило Искрима намеревался сохранить в неприкосновенности.

Это оказался новый командир роты, майор... Кетчуп или как его там. Помахав стопкой распечаток, он грозно возгласил:

– Сержант, просмотрев эти накладные, я обнаружил, что вы получаете продукты не только через сеть снабжения Легиона. Это является грубым нарушением устава и приводит к превышению установленного бюджета роты. Как вы, черт побери, это объясните?

– А вы что, черт побери, делаете у меня на кухне? – огрызнулся Искрима, глаза которого сверкали, словно раскаленные угольки. – Или вам не нравится моя еда?

Вопрос этот был задан таким тоном, что можно было не сомневаться: тот, кто ответил бы «не нравится», мог схлопотать по физиономии.

По идее, любой человек, обладавший хотя бы самой малой степенью инстинкта самосохранения, должен был бы очень-очень вежливо сказать: «Ну что вы, что вы, очень нравится», и поскорее убраться из кухни, бормоча извинения. Причем уходить следовало бы пятясь, дабы не рисковать и не поворачиваться спиной к этому безумцу, располагавшему целым арсеналом кухонных ножей и топориков.

С инстинктом самосохранения у майора Портача явно было не очень.

– Я просмотрел ваше меню, – заявил он. – Вы потчуете личный состав роты всевозможными деликатесами и тратите на это непростительные суммы денег. Буду очень удивлен, если вы сумеете каким-то образом оправдаться...

– О-прав-дать-ся?! – выпучив глаза, выкрикнул Искрима. – Вы хотите, чтобы я перед вами оправдывался? Ну уж нет! Немедленно выметайтесь с моей кухни, пока я вас в эту кастрюлю не засунул! Нет, этого я делать не буду – тогда никто не станет есть этот суп! – Он шагнул к майору и, прищурившись, добавил: – Хотя вас можно было бы перетопить на жирок...