Текст книги "Серафина и черный плащ"

20

Серафина надела прекрасное темно-бордовое зимнее платье, которое ей прошлой ночью подарил Брэден.

Длинная юбка тяжело повисла вдоль ног, замысловатый корсет из черного велюра плотно облегал спину и грудную клетку. Серафина забеспокоилась, что он будет сковывать ее во время решающего боя, и долго крутилась и вертелась, проверяя свободу движений. В женской одежде было странно и непривычно, но так захватывающе! Впервые в жизни она примеряла настоящее платье, и это казалось ей чуть ли не волшебством. Ткань была такая мягкая, гладкая – женственная. У нее еще никогда не было таких вещей. Серафина чувствовала себя одной из девочек, о которых раньше только читала в книжках. Настоящей девочкой, у которой есть семья: братья и сестры, мама и папа, друзья.

Серафина быстро умылась, причесалась и привела себя в порядок, чтобы казаться хорошенькой. Пусть это смешно, но ей необходимо было выглядеть самым лучшим образом. Девочка представила, что собирается на необыкновенный бал, что бальный зал полон сияющих красотой дам и джентльменов. И мальчиков, которые будут приглашать ее на танец.

К сожалению, она шла вовсе не на бал. И ни на секунду не забывала об этом.

При мысли о том, куда именно она собирается на самом деле, о тех темных силах, с которыми ей предстоит встретиться, ее охватывала жуть, как будто она прыгнула в бездонную пропасть и уже никогда не выберется обратно.

Серафина постаралась задвинуть подальше страшные мысли и принялась шнуровать платье на спине. Пальцы дрожали, было ужасно неудобно. «У обычных девочек должны быть чрезвычайно длинные и гибкие руки, чтобы справляться с этим каждый вечер», – подумала она.

Закончив наряжаться, Серафина в последний раз оглядела мастерскую. Ее не оставляло чувство, что она сюда не вернется. Девочка посмотрела на спящего отца, такого усталого и озабоченного. Он совершенно вымотался за последние дни, пытаясь починить генератор и уследить за вечно пропадающей дочерью. Серафине очень хотелось свернуться калачиком у него под рукой, как она любила, но сейчас было не до того.

Спи, па.

Наконец, собравшись с силами, Серафина покинула мастерскую, прошла через подвал и поднялась на первый этаж.

Передохнула немного на верхней ступеньке и зашагала по темному коридору.

Она специально шла медленно. Не пряталась и не шарахалась по углам, а двигалась по центру широкого коридора, как и пристало юной леди, как ходили все девочки, за которыми она столько раз подглядывала из темноты на протяжении многих лет. Серафина изо всех сил изображала беспомощную дочку одного из гостей. Не охотницу, а беззащитное дитя.

В воздухе не было ни ветерка. Лунный свет падал сквозь окна на мраморный пол. Старинные часы в Большом зале пробили двенадцать раз. Коридоры были пусты, лишь кое-где горели редкие свечи, освещая дорогу гостям. Но девочка чувствовала, что еще не все легли.

Медленно прогуливаясь в длинном платье, Серафина никак не могла привыкнуть к мысли, что она сейчас не на охоте, никого не выслеживает. Наоборот, она – жертва и вся на виду. Внутри у нее все сжималось, мускулы вздрагивали от напряжения, готовые к бегству. Было невыносимо трудно шагать прямо и неторопливо.

«Ты обычная девочка, – твердила себе Серафина. – Дыши ровно, вдыхай и выдыхай. Ты самая обычная девочка». Оказывается, требовалась редкостная смелость для того, чтобы просто идти по прямой на открытом пространстве.

Она уже сталкивалась с Человеком в черном плаще, но на этот раз все должно быть иначе. Сегодня ночью она объявляла ему бой на своих условиях и по своим правилам, бой не на жизнь, а на смерть.

Серафина ненадолго задержалась возле зимнего сада с высоким стеклянным потолком, неподалеку от входа в биллиардную. Насколько она поняла из вечернего разговора мистера Вандербильта со своим гостем, ловушку следовало ставить именно здесь.

Внезапно дверь биллиардной распахнулась. Серафина увидела мистера Вандербильта, Бендэла, Торна и несколько других джентльменов, которые сидели в кожаных креслах и пили из стаканов странной формы. До нее донесся аромат сигар. Из комнаты выскочил мистер Пратт; ловко балансируя на одной руке большим серебряным подносом, он умчался по коридору.

Серафина ступила в тень колонны, чтобы ее не увидели раньше времени, и замерла в ожидании. Она была фарфоровой куклой, духом на границе света и тьмы.

Беседа у камина затихала. Наконец мистер Вандербильт поднялся и пожелал по очереди всем гостям спокойной ночи. Мистер Бендэл пожал всем руку и также откланялся. Постепенно гости разошлись, остался только мистер Торн.

Серафина с колотящимся сердцем следила за ним сквозь приоткрытую дверь. Он сидел в полном одиночестве в освещенной свечами биллиардной, потягивал напиток из стакана, курил сигару.

«Выходи же, – мысленно подгоняла его Серафина. – У нас с тобой есть одно дело». Но он, похоже, наслаждался очередной победой. Серафина не могла прочитать его мысли, поэтому попыталась сложить вместе все, что знала, чтобы понять, о чем он сейчас думает.

Во время войны он потерял все, потерпел полное крушение. И тем не менее ему удалось вернуть себе законное, достойное его, положение в обществе – он снова знатный господин, близкий друг одного из богатейших людей Америки. Чтобы достигнуть этого, ему всего-навсего пришлось украсть души и способности какой-то сотни жалких хилых детишек.

Но почему он не поглощал души взрослых? Это было не так просто? И почему теперь, достигнув желаемого, Торн продолжал нападать на детей, рискуя быть разоблаченным? Если он уже много лет питается душами, почему именно в последние дни его обуяла такая жажда, что он начал каждую ночь поглощать по ребенку? Нет, это было не просто желание получить новый талант. Это было что-то гораздо более насущное и необходимое.

Мистер Торн сидел на диване, попыхивая сигарой и попивая коньяк. Сегодня он выглядел иначе, чем при их первой встрече. Лицо стало каким-то серым. Кожа под глазами покрылась морщинами и шелушилась. Волосы уже не были такими густыми и блестящими, как в тот день в Гобеленовой галерее, или в то утро, когда он вместе с поисковым отрядом обнаружил Брэдена, а потом отвез его в Билтмор.

Мистер Торн отставил пустой стакан в сторону и поднялся.

Серафина напряглась. Время пришло.

Как и все остальные джентльмены, мистер Торн носил черный сюртук и галстук, и девочка слышала, как поскрипывают его кожаные туфли, ступая по деревянному полу биллиардной. Но когда девочка увидела то, что было перекинуто у него через руку, у нее перехватило дыхание. Это был черный плащ. Атласный, поблескивающий, чистый – такой же нарядный и прикидывающийся чем-то иным, как и сама Серафина.

Для окружающих это была просто модная верхняя одежда. Вообще, все выглядело очень просто – хорошо одетый джентльмен собирался совершить небольшую прогулку по поместью перед тем, как отойти ко сну. Но Серафина знала правду: это был не просто плащ. Это был черный плащ. А значит, джентльмен задумал недоброе. И он был ее врагом. Ей предстояло с ним сразиться.

Девочка задрожала всем телом. Она боялась до ужаса, до смерти.

«По крайней мере, умру в красивом платье», – промелькнуло у нее в голове.

Он вышел из биллиардной в коридор, где в тени пряталась Серафина, и остановился у двери. Девочка не шевелилась, и он ее не видел. Но чувствовал.

Он стоял всего в нескольких шагах от Серафины, прямо напротив. Ее сердце забилось так, что стало трудно дышать. Все хитроумные планы показались вдруг нелепыми и смешными. Ей хотелось спрятаться, убежать с громким криком как можно дальше отсюда.

Но она заставила себя успокоиться. И сделала то, что было страшнее всего на свете, – вышла из тени.

21

Серафина стояла в своем нарядном платье, освещенная огнем свечей, на виду у мистера Торна.

Его волосы были не такие темные, как ей запомнилось, а, скорее, седые. А глаза были похожи на синие льдинки. Он казался гораздо старше, чем раньше, но был удивительно, пугающе красив какой-то благородной красотой, и это на миг сбило ее с толку.

Серафина собиралась прикинуться маленькой растерянной девочкой, богатой дочкой одного из гостей Вандрбильтов, которую так легко поймать. Ее кажущаяся беспомощность должна была стать частью приманки.

План был отличный. Но Серафина вдруг поняла, что ее хитрость не удалась.

Они смотрели в лицо друг другу, и по выражению Торна было очевидно, что ни прекрасное платье, ни причесанные волосы его не обманули. Серафина похолодела от ужаса.

Она была той самой девочкой, которая вырвалась из его хватки в ночь исчезновения Клары Брамс. Она была той самой девочкой, которая накинулась на него в лесу, когда он поглотил юного конюха. Она была девочкой, которая передвигалась в темноте без фонаря, которая умела потрясающе бегать, прыгать и прятаться, обладала невероятной реакцией. Она была очень одаренной девочкой…

И вот она стояла прямо перед Торном – только руку протяни.

Бежать было слишком поздно. Мистер Торн улыбнулся, и Серафина вздрогнула. Но с места не двинулась.

От страха ей было больно дышать. Корсет сжимал грудную клетку, как костлявая рука дьявола. Ее ступни горели – так хотелось кинуться прочь.

Но она стояла. Она не должна была просто сбежать.

Серафина медленно и глубоко вздохнула, затем повернулась и не спеша пошла по коридору.

Она тащилась, как ей казалось, со скоростью улитки, делая вид, что даже не догадывается, кто он такой, не подозревает, что ее жизнь в опасности. Торн остался у нее за спиной, поэтому она больше не видела его. Зато слышала шаги, которые все приближались и приближались, громом отдаваясь в ушах. Они уже звучали так близко, что у нее от страха шевелились волосы на затылке. Руки и ноги отчаянно дрожали.

Серафина ни минуты не сомневалась в том, что это были шаги не обычного человека, но Человека в черном плаще. Похитителя душ. Злодея, поглотившего Анастасию Ростонову, Клару Брамс, Нолана, сына пастора и бесчисленное множество других детей.

Он был у нее за спиной.

Серафина упорно смотрела на маленькую боковую дверь в конце коридора.

«Еще несколько шагов», – думала она, не останавливаясь.

«Еще три шага…»

Девочка медленно шла.

«Еще два шага…»

И наконец она одним стремительным движением выскочила за дверь и очутилась в холодном мраке ночи.

Мистер Торн вышел следом за ней, на ходу накидывая развевающийся плащ на плечи, а капюшон – на голову.

С освещенного луной неба мягко сыпал снег. Серафина пробежала по лужайке и нырнула в лабиринт – беспорядочное сплетение дорожек, густой растительности и темных теней, обманок и тупиков. Место, где Человеку в черном плаще уже доводилось убивать. Но Серафина тоже неплохо знала лабиринт. Да она знала его лучше всех.

Девочка быстро бежала по дорожкам. В какой-то миг ей померещился призрак Анастасии Ростоновой, которая скользила среди теней, разыскивая свою белую собачку.

Человек в черном плаще шел за ней по пятам.

– Почему ты убегаешь от меня, дитя? – страшно прохрипел он.

Не смея отвечать, Серафина побежала дальше. Она оглянулась через плечо, чтобы узнать, насколько опередила Торна, – но он был совсем рядом. Летел за ней, раскинув полы плаща, в полуметре над землей, выпрямившись, не шевеля ногами, вытянув перед собой огромные окровавленные руки.

Серафина, поперхнувшись криком, рванулась вперед с бешеной скоростью. Остановка означала смерть, но умирать было еще рано.

Она бросилась в кусты и, покинув ухоженные дорожки лабиринта, ворвалась в лес. Здесь ей удалось немного оторваться от Торна. Она бежала напролом через подлесок, лавировала между деревьями, ныряла в глубочайшие тени. Она мчалась, мчалась, мчалась через самую темную ночь, а за ней по пятам неслась ее судьба.

Но в густом лесу Торну было сложнее ее преследовать. Деревья росли так тесно, что взрослый с трудом протискивался между ними. Колючие кусты цеплялись за одежду, преграждая путь. Серафина же, маленькая и юркая, легко подныривала, подпрыгивала, огибала, пробиралась между, над и под ветками. Она вертелась, как ласка. И сейчас лес был ее другом.

Серафина боялась, что Торн нагонит и убьет ее, но и пропадать у него из виду тоже не собиралась. Как только он начинал слишком сильно отставать или терял ее след, девочка замедляла бег, позволяя ему нагнать себя. Серафина уводила Торна все глубже в чащу леса. Но она помнила дорогу и прекрасно знала, куда направляется. Несмотря на то, что они двигались коротким путем, им было еще бежать и бежать.

Чтобы не потерять решимость, Серафина представляла себе Брэдена, папашу, Вандербильтов, вспоминала, что Торн сделал с Кларой, Анастасией и Ноланом. Она должна была нанести поражение мистеру Торну. Она должна была уничтожить его. Но ей был известен только один способ…

Серафина устала. Она задыхалась от бега, с хрипом втягивая воздух, и с трудом передвигала подламывающиеся ноги. Неизвестно было, сколько она еще продержится. И тут наконец-то она увидела то, к чему так стремилась.

Могилы.

Сотни могил, посеребренных светом луны, в обрамлении голых ветвей корявых деревьев. Она до жути боялась этого места. Но именно сюда и должна была привести Торна.

Серафина выбежала на кладбище. Зловещий туман поднимался над заброшенными могилами, струился между изогнутых стволов.

Девочка оглянулась. Человек в черном плаще выплыл из тумана; он все так же тянул к ней окровавленные руки.

Серафина припустила из последних сил.

Она пробежала мимо могилы убитого Клоуэна Смита.

Она перескочила через могилы двух сестер.

Она пулей промчалась мимо шестидесяти шести солдат Конфедерации.

И наконец, измученная и задыхающаяся, выскочила на прогалину со статуей крылатого ангела. Она слышала, как с шумом продирается через подлесок Человек в черном плаще. У нее оставалось всего несколько секунд.

Серафина похолодела от ужаса. Только сейчас она представила, как сойдутся в бою две могучие силы, – а она окажется между ними. Серафину могла уничтожить любая из сторон.

Девочка добежала до дальнего конца прогалины, где лежала старая, вывернутая с корнями ива. Вокруг мощного ствола и тяжелых ветвей закручивались густые пряди тумана. Узкие листья, все еще зеленые, несмотря на зиму, блестели в свете звезд.

Моля бога, чтобы могучая желтая хищница была на охоте, Серафина торопливо отыскала лаз в земле под корнями и, опустившись на четвереньки, заползла в логово пумы.

Она тут же нос к носу столкнулась с двумя пятнистыми котятами, которые уставились на нее большими испуганными глазами.

– Где ваша мама? – спросила Серафина, подползая.

Узнав Серафину, котята облегченно зашевелились. Они придвинулись к девочке, начали тыкаться в нее носами и тереться об нее.

Серафина проползла мимо них в самый дальний угол и свернулась клубком.

Ловушка была расставлена.

Так же, как когда-то в сушильной машине, девочка замерла в полной неподвижности. Она попыталась выровнять дыхание и сердцебиение. Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь почувствовать лес.

«Я знаю, что ты где-то здесь, охотишься в своих владениях. Где ты? Твои дети в опасности…»

Серафина почувствовала, как где-то во тьме леса за кладбищем пума-мать прервала охоту. Вот она склонила голову набок, прислушиваясь. В ее лес пришли чужие. Двое. Котятам угрожала опасность. Пума повернулась и огромными скачками помчалась к своему логову.

Человек в черном плаще выплыл на прогалину и огляделся.

– Куда ты привела меня, прелестное дитя? – спросил он, пытаясь понять, в каком направлении скрылась Серафина.

Он обошел кругом статую покрытого мхами ангела.

– Неужели ты думаешь, что можешь спрятаться от меня, зайчишка?

«Я тебе не зайчишка», – яростно подумала Серафина. На миг она почувствовала себя победительницей, потому что пока все шло по плану. Человек в черном плаще будет беспомощно топтаться на прогалине, не догадываясь, куда она подевалась. Как будто она раз, и пропала.

Она спаслась!

Но тут Серафина вспомнила про снег. Этого она предусмотреть не могла! Ее следы вели прямо к поваленной иве.

– А… Вот ты где, – проговорил Человек в черном плаще, заметив отпечатки маленьких ног на снегу.

Он подошел к логову, опустился на колени и заглянул под дерево.

– Я знаю, что ты там. Выходи, прелестное дитя, пока я не рассердился.

Серафина затаила дыхание. Человек в черном плаще просунулся в логово, ощупывая темноту окровавленной рукой. Она чувствовала исходящий от него отвратительный запах гниения. Полы плаща извивались по-змеиному, пытаясь проникнуть как можно глубже, и гремели, предвкушая трапезу.

В ужасе прижав к себе котят, Серафина вдавилась в стену. Она знала, что если рука или пола плаща ухватится за нее, то вытащит из логова целиком, и тогда жизнь ее окончится самым кошмарным образом.

– Я не обижу тебя, дитя… – хрипел он, вытягивая руку.

И в этот самый миг из лесу вырвалась вся материнская ярость в обличье огромной кошки. Увидев чужака возле своего логова, пума не раздумывая бросилась на него.

Мощный удар швырнул Человека в черном на землю. Могучие когтистые лапы вонзились в его спину и грудь, а смертоносные клыки прокусили шею.

Монстр закричал от боли и неожиданности, начал отчаянно отбиваться, выхватил кинжал – но пума одним движением распорола ему руку. Шипя и рыча от ярости, дикая кошка принялась рвать и кусать чужака.

Человек в черном плаще, отбрыкиваясь, попытался вскочить на ноги, но разъяренная пума была гораздо быстрее и сильнее его. Торн не успел поднять выпавший из рук кинжал. Он попробовал ударить ее здоровенным суком, но зверюга так припечатала его лапой, что разорвала плоть в клочья и снова повалила на землю. Затем она прыгнула на чужака и, придавив его сверху, как оленя, попыталась прокусить артерию на шее. Она сжала его горло мощными челюстями и не разжимала их до тех пор, пока противник не перестал сопротивляться и не замер.

Человек в черном плаще обмяк.

Пума бросила его окровавленное тело, как бросала останки мертвого животного.

Ловушка захлопнулась. Серафину охватило ощущение счастья и облегчения. Ее план сработал! Она победила Человека в черном плаще. Победила! Она спасла Брэдена. Спасла Билтмор. Девочка дрожала от волнения. Как жаль, что нельзя мысленно связаться с Брэденом и рассказать ему обо всем, что произошло. Ей хотелось стать птицей и взлететь в небеса, кувыркаться там, как козодой, и делать петли в облаках, пока голова не закружится.

Вне себя от восторга Серафина поползла к выходу из логова, чтобы скорее бежать домой.

Слишком поздно. Ее тоже поджидала смерть. Разъяренная пума ворвалась в логово, чтобы растерзать второго чужака.

Серафину.

22

В логове был только один вход, и он же выход. А пума собиралась разорвать Серафину на мелкие кусочки. Прикончить так же, как первого чужака. Дикая кошка не делала между ними различий.

Онемевшая от ужаса Серафина попятилась назад к стене, как можно дальше от пумы. Она тяжело дышала и скребла ногами землю, стремясь убежать, как лошади. Но бежать было некуда.

Пума устремилась прямо на девочку. Мощные мускулы перекатывались под гладкой бронзовой шкурой, глаза сверкали. Пасть приоткрылась, обнажая острые блестящие клыки и выпуская облачка пара в морозный воздух. Бока ходили, от шкуры тоже поднимался пар. Глядя на Серафину, пума издала низкий угрожающий рык, собираясь убить существо, проникшее в ее логово.

Серафина вжалась в земляную стену, закрывшись котятами. Ей бы хотелось мужественно выпрямиться, но она тряслась, как осиновый лист. Понимая, что бежать некуда, она прижала коленки к груди, готовая брыкаться, кусаться и царапаться. Она даже щелкнула зубами и зарычала.

Пума напряглась перед прыжком, готовясь перегрызть горло врагу. Тогда Серафина уставилась прямо на нее и, угрожающе оскалив зубы, закричала громко и отчаянно, как загнанная в угол рысь. Она хотела, чтобы пума поняла: пусть она маленькая, но без боя не сдастся.

Пума, не обращая никакого внимания на этот визг, уставилась на незваную гостью огромными пронзительно-желтыми глазами. Серафина ахнула. Глаза у пумы были точь-в-точь такого же цвета, как у нее.

Пума остановилась всего в паре шагов от девочки. Судя по всему, она думала о том же: у них одинаковые глаза.

Они не были хищником и добычей.

Они не были защитницей и чужаком.

Их что-то связывало между собой.

Серафина смотрела в глаза пуме, а пума смотрела в глаза девочке. Они ничего не говорили друг другу, и не могли сказать. Но в эту минуту между ними возникло взаимопонимание, протянулась нить. Они были одинаковые. Охотницы. Ночные хищницы.

Они были одной крови.