Текст книги "Серафина и черный плащ"

Серафина шла уже примерно час, но так никого и не повстречала. Только голубые сойки и синицы-гаички носились вокруг, да протрещало несколько белок, да норка пулей промчалась перед ней по дороге, словно спасала собственную жизнь. Серафина уже не была уверена, что идет в правильном направлении. Но ведь если держаться дороги, заблудиться невозможно?..

И тут она вышла к развилке.

Левая дорога была самой широкой, наверное, по ней ездили чаще всего. Девочка опустилась на четвереньки и внимательно осмотрела каменистую почву. Сложно было сказать точно, но ей показалось, что она видит следы колес от экипажей. Впрочем, средняя дорога тоже была широкая и расчищенная, с редкими вмятинами, напоминающими следы лошадиных копыт. И та, и другая могли вести в Билтмор.

А вот третья дорога была совсем другая. Строго говоря, сейчас ее и дорогой-то нельзя было назвать. Две старые прогнившие елки обрушились крест-накрест прямо на нее. Вокруг разрослись ядовитый плющ и ежевика, они ползли по земле, обвивая повалившиеся деревья, словно пытались удушить их. Сразу становилось ясно, что ни экипажи, ни всадники не пользовались этой дорогой уже много лет. Серафина усомнилась, что там и пешком-то можно пройти.

Она не нашла никакого указателя или таблички, но подумала, что такая заросшая тропа вполне могла вести к заброшенной деревне. Кто знает, вдруг селение покинули из-за того, что дорога пришла в негодность? Или же лес поглотил ее уже после того, как люди оставили свои дома. Так или иначе, если Серафина хотела раскрыть тайну Человека в черном плаще, ей нужны были какие-то подсказки или подтверждения ее догадок. Откуда он взялся? Почему стал таким? Как его остановить?

Плющ никогда не обжигал ее так сильно, как других людей, но все же она с осторожностью пробиралась через густое переплетение ядовитых лоз и колючих ветвей. По ту сторону перекрещенных елок торчали остатки полусгнивших деревьев, которые когда-то были лесом. Между ними то и дело попадались камни с краями острыми, как лезвие топора. Узкая заросшая тропа, извиваясь и петляя, спускалась в лощину, где пропадала из виду.

Серафина смотрела на убегающую в темный лес дорогу и чувствовала, как по спине ползет холодок. Она представления не имела, куда выведет ее эта тропа, но все же решительно двинулась вперед.

10

Некоторое время Серафина шла, перелезая через поваленные деревья и продираясь сквозь колючие кусты. А потом тропа раздвоилась.

Раздумывая, в какую сторону пойти, она услыхала слабые звуки, которые едва пробивались сквозь заросли. Звуки были странные, какие-то неземные. Может, просто ветер запутался в деревьях? Но нет, это больше походило на людские голоса, детские крики и смех.

Поскольку никаких других знаков и примет вокруг не было, Серафина решила пойти и посмотреть, что там такое. Если она вдруг наткнется на жилье, люди подскажут ей направление.

Тропа резко повернула, и Серафина очутилась в глубоком, заросшем папоротниками овраге. Пройдя его насквозь, она снова выбралась наверх и пошла между огромными, покрытыми мхом валунами и старыми, искривившимися от ветра и возраста деревьями. Истосковавшиеся по почве корни накрывали камни, как огромные ладони, и погружали длинные «пальцы» в землю под ними.

«Какое жуткое место», – подумала Серафина, но продолжила идти, поскольку твердо решила не останавливаться.

В отличие от нормальных деревьев, растущих прямо и вверх, к солнцу, эти сгибались и перекручивались, как от мучительной боли. Многие стояли голые и засохшие, словно их поразила какая-то болезнь или неизвестная сила. Еще больше сухих деревьев валялось на земле, будто великан швырял их, не глядя, друг на друга. С покрытой листьями земли начал подниматься туман, постепенно заслонивший все вокруг.

«Ну, здорово, – подумала Серафина. – Теперь, когда ничего не видно, я точно заблужусь».

Она хотела вернуться к последней развилке, но туман стал настолько густым, что было уже невозможно понять, куда идти. Хоть она и пыталась держать себя в руках, страх медленно стискивал горло, мешая дышать. Туман окутывал девочку со всех сторон; только сейчас Серафина поняла, что зря сошла с дороги. «Спокойно, – говорила она себе, – просто подумай хорошенько… и выйдешь к дому».

Тут она зацепилась ногой за бугорок и растянулась на земле, ткнувшись лицом и руками во что-то мокрое и скользкое. Она открыла глаза и охнула: под опавшими листьями лежали кровавые останки оленя или другого крупного животного. Его тело было растерзано, внутренности выпотрошены. Голова и задние ноги пропали, но, судя по тому, что уцелело, оленя специально заманили в ловушку.

Серафина, давясь от отвращения, поднялась, вытерла руки о склизкую кору ближайшего дерева и пошла дальше искать дорогу.

Внезапно впереди снова послышались голоса, и Серафина, воспрянув духом, заторопилась на шум. «Может, это путешественники! – обрадовано подумала она. – Или охотники».

Но, пройдя несколько шагов, девочка резко остановилась. Уже знакомые ей звуки теперь раздавались гораздо ближе: громкие, хриплые голоса, как будто странные дети бегали по лесу, играли и перекрикивались. Серафине опять стало страшно. Руки и ноги задрожали от напряжения. Теперь звуки были над ней и повсюду вокруг, но она по-прежнему никого не видела.

– Покажитесь! – требовательно крикнула Серафина.

Что-то резко коснулось ее плеча, и она мгновенно кинулась на землю, готовая защищаться. Черный силуэт пронесся над головой, всколыхнув воздух, и опустился на дерево. Серафина почувствовала, как зашевелились волосы на затылке.

Она снова огляделась – и увидела их. Сначала одного, потом второго… Хриплые крики, которые слышала Серафина, были карканьем тринадцати воронов. Они перелетали с дерева на дерево, переговариваясь на своем древнем наречии. Но вороны беседовали не только друг с другом, они смотрели на нее, вились вокруг, пытались говорить с ней. Потом, словно раздосадованные ее бестолковостью, несколько воронов принялись кидаться на нее, выставив когти. Нападали или предупреждали о чем-то? Она не понимала.

– Отстаньте от меня! – закричала Серафина, закрыв голову руками, и бросилась бежать.

Она нырнула в густой подлесок, где крупные птицы летать не могли, и, охваченная ужасом, помчалась, не разбирая дороги.

Остановившись наконец, чтобы отдышаться и посмотреть, не гонятся ли за ней птицы, Серафина обнаружила, что стоит на чем-то твердом и плоском. Приглядевшись, она увидела прямой ровный край большого серого камня.

«А это еще что такое?» – подумала девочка.

Камень был частично утоплен в землю, но Серафина присела рядом и смахнула с него грязь и листья. Тогда ей открылась гладкая гранитная плита. Серафина прочитала угловатые буквы, которые кто-то когда-то выбил на ее поверхности:

Здесь наша кровь, и пусть лежит она

Тиха, недвижна и спокойствия полна.

Серафину прошиб холодный пот. Она испуганно посмотрела по сторонам. Всего в нескольких шагах лежала еще одна серая плита. Сбросив сухую листву, девочка прочитала:

Иди сюда, ко мне, с тобой вдвоем

Давай убийцу моего убьем.

Клоуэн Смит (1799–1843)

«Так. Мне здесь совсем не нравится. Это же могилы…».

Серафина вытерла влажные ладони о рубашку и, сделав несколько шагов, обнаружила еще надгробия. Казалось, кладбищу нет конца. Среди деревьев, куда хватал глаз, тянулись ряды каменных плит, покрытых вьющимися побегами.

Многие памятники стояли так близко, что под каждым просто не мог поместиться гроб. Серафине вспомнились рассказы слуг о пустых могилах. Вдруг люди не умирали, а пропадали, и родные, отчаявшись их найти, ставили только надгробия?

Но углубившись в старую часть заброшенного кладбища, Серафина увидела и обычные могилы, в которых наверняка лежали тела, и опустевшие – то ли гробы из них вытащили, то ли мертвые покинули их сами.

Серафина нервно сглотнула, но продолжила идти, хотя ноги подкашивались от страха.

Кое-где земля сбилась, осыпалась, выставив напоказ сломанные прогнившие гробы. Некоторые торчали из земли, некоторые скрывались под сетью перепутанных древесных корней. Серафина шла и читала надписи на могильных плитах, скопившихся здесь за последний век и принадлежавших старикам и молодым, братьям и сестрам, друзьям и врагам, мужьям и женам.

Серафина не раз слышала о большом старом кладбище, хотя никто из живущих ныне не помнил, чтобы там кого-нибудь хоронили. Многие местные жители из горных районов гадали, откуда набралось столько мертвецов. Если верить надписям на надгробиях, за короткие промежутки времени вымирали целые семьи.

Поговаривали, что местные больше не хоронят здесь своих усопших, поскольку не уверены в том, что они останутся там, где их положили. Гробы ворочались в сыпучей земле. Тела пропадали. Умершие бродили по улицам в поисках родного дома, словно их лишили места вечного отдохновения.

Рассказывали также о людях, которые умели принимать облик диких животных, о колдунах и ведьмах, обладающих необычайной силой, о жутких уродливых существах, населяющих лес.

Серафина подошла к двум небольшим могилам, расположенным так близко, что они казались одной. Общее надгробие сообщало, что здесь лежат сестрички:

Темно и мягко наше ложе.

Мы ждем тебя, иди к нам тоже.

Мери Хемлок и Маргарет Хемлок

1782–1791

Спите спокойно и не возвращайтесь.

На словах «не возвращайтесь» руки Серафины покрылись гусиной кожей. Что же это за место такое?

Она искала заброшенную деревню, а нашла старое кладбище. И, похоже, ничего здесь больше не осталось.

Осенние листья шуршали под ногами. Среди могильных камней и памятников, словно отрубленные пальцы мертвецов, валялись сухие ветки. Большинство надгробий давно покосились, другие ушли в землю, некоторые лежали разбитые. Лишь немногие продолжали стоять крестом вверх, но они так густо поросли черным и зеленым мхом и покрылись вьюнами, что практически слились с окружившим их проклятым лесом.

Серафина разобрала еще одну надпись:

Я отдал дань природе, ушедши в мир иной.

Приходит смерть за всеми, придет и за тобой.

Пройдя дальше, Серафина увидела длинные ряды крестов. Старая полустертая табличка поясняла, что эти шестьдесят шесть могил принадлежат солдатам Конфедерации, которых нашли мертвыми однажды ночью, хотя они не участвовали ни в одном сражении.

Еще через какое-то время Серафина вышла на прогалину, как ни странно, не заросшую ни деревьями, ни кустами, ни вьюнами, ни прочей растительностью. Эта часть кладбища радовала глаз только зеленой травой. В центре поляны стоял высокий, высеченный из камня ангел. Еще более странным казалось то, что клубящийся повсюду туман на поляну не распространялся. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь дымку, мягко подсвечивали лицо, волосы и крылья ангела.

– Хорошенький, – пробормотала Серафина, подходя ближе, чтобы прочитать надпись на подножии статуи:

Нашу внутреннюю суть определяют не битвы,

В которых суждено проиграть или победить,

Но сражения, в которые мы не боимся вступить.

Серафина подняла голову, чтобы рассмотреть ангела. Статую покрывали пестрые слои лишайника и серо-зеленого мха; прекрасное лицо и длинное платье запятнали черные потеки столетней давности. Казалось, что по щекам ангела текут темные слезы невыразимого горя. Но крылья его были раскинуты, словно в ярости, голова запрокинута в отчаянном крике, как будто он звал всех на последнюю великую битву. «Какую битву?» – с интересом подумала Серафина. В правой руке ангел сжимал меч. Причем, если саму статую выбили из камня, то оружие отлили из стали; он сверкал, не тронутый временем. Серафина с любопытством протянула руку, медленно коснулась меча и тут же, вскрикнув, отдернула ее. Из пальца текла кровь – клинок был острым, как лезвие бритвы.

Краем глаза она заметила какое-то движение и испуганно вздрогнула. Все ее мускулы напряглись, готовя тело к бегству. На краю поляны лежала старая ива. Меж ее корней, возле опрокинутого надгробия, образовалось что-то вроде крошечной пещеры. Серафине показалось, что там шевельнулась тень.

Нет, не показалось.

Она точно видела – возле старой могилы что-то двигалось.

11

У Серафины от ужаса перехватило дыхание. Ей хотелось опрометью броситься бежать, но любопытство пересилило страх.

Она беззвучно кралась через поляну, представляя, как труп сгнившими руками разрывает землю, чтобы выбраться из могилы. Но, приблизившись к старой иве, поняла, что ее напугал вовсе не мертвец, а вполне живое существо.

Это был зверек, вроде дикой кошки, с желто-коричневой, в черных пятнышках, шубкой и длинным хвостом. Еще через пару секунд Серафина сообразила, что перед ней детеныш пумы.

Неожиданно появился второй детеныш. Котята устроили возню: обхватывали друг друга лапами, кувыркались, мяукали, повизгивали, мутузили один другого. У них были совершенно очаровательные желтые мордашки с черными полосками и пятнышками и длинные белые усы.

Серафина с улыбкой наблюдала за котятами, играющими в яркой зеленой траве у подножия каменного ангела. Страх ее почти рассеялся. Она всегда любила котят.

Девочка, пригнувшись, подобралась поближе, но один котенок заметил ее. Он наставил ушки и принялся внимательно рассматривать незваную гостью. Серафина подумала, что он испугается и убежит, но ничего подобного. Он хрипло мяукнул и поскакал в ее сторону, словно не боялся ничего на свете.

Серафина протянула ему руку и замерла. Бесстрашный котенок замедлил бег, но не остановился. Теперь он подкрадывался осторожно, не сводя с девочки глаз. Подойдя вплотную, он обнюхал ее пальцы и потерся пастью о ладонь. Серафина улыбнулась и почти хихикнула, восхищенная его отвагой.

Она уселась на траву, а детеныш пумы забрался ей на колени. Она обняла котенка, прижав к груди теплое пушистое тельце. Было так приятно сидеть рядом с кем-то, кто не пугал ее до полусмерти. Тут подошел второй котенок, и скоро она уже тискала обоих, а котята терлись об нее и мурлыкали.

– Что вы здесь делаете, малыши? – спросила Серафина.

После всех пережитых страхов ей было удивительно приятно, что эти милые зверята приняли ее за свою. Как будто домой вернулась.

Потом они совсем разыгрались. Серафина носилась за котятами по поляне, делая вид, что хочет схватить их, затем они гонялись за ней. Она опустилась на четвереньки. Один котенок забежал за статую ангела и выглянул с другой стороны, блестя темными глазами: точь-в-точь опасный хищник в засаде. Потом он выскочил, выгнув спинку, словно перед дракой, и прыгнул на Серафину. Следом подлетел второй котенок; он стал хватать ее за руки и за ноги, и скоро все они катались по траве, урча и мурча. Серафина громко хохотала, глядя на восхитительные котячьи наскоки, и ее радостный смех разносился по туманному лесу.

Она играла с котятами с чисто детским удовольствием, которого уже давно не испытывала. А потом вдруг ощутила опасность. Близкую, реальную, смертельную.

Обернувшись, она увидела, как что-то летит к ним сквозь туман. В первый миг она подумала, что это призрак, но тут же поняла, что ошиблась.

Оно не летело, а бежало, очень быстро – и прямо на нее.

Вот тут девочку охватил настоящий ужас. О чем она только думала, когда заигралась с детенышами дикой кошки?! Теперь на нее мчалась разъяренная мамаша-пума, готовая убить, чтобы защитить своих детей.

Страх придал Серафине сил. Пума сделала могучий бросок, выставив клыки и когти. Серафина понимала, что сейчас погибнет, но все же попыталась увернуться. Мощный удар сшиб ее с ног. Девочка и пума покатились по траве рычащим, шипящим клубком, в котором мелькали то когти, то зубы, то клыки.

Серафина билась отчаянно. Никогда в жизни ей не доводилось бороться с кем-то, столь сильным физически. Победить пуму было невозможно; рядом с этой лесной тварью Серафина была лишь жалким котенком. Оставалась одна надежда на бегство. Девочка брыкалась и пиналась, лупила зверя кулаками, била подвернувшейся под руку палкой, и все это время не переставала пронзительно визжать.

Когда пума попыталась добраться до ее шеи, чтобы перегрызть горло, Серафина впилась ногтями дикой кошке в глаза и закрутилась бешеной юлой. Пума чуть ослабила хватку, девочка наконец вырвалась из могучих лап и кинулась бежать, как ошпаренная собачонка.

Пума погналась за ней, но Серафина, спасая свою жизнь, развила просто невероятную скорость. Она белкой юркнула в густой кустарник и помчалась дальше, не останавливаясь ни на мгновение. Серафина перескочила через каменистый ручей, пробежала густой сосновый бор, продралась через заросли чертополоха и ежевики. Она карабкалась по склонам и взмывала на скалы, ни на миг не сбавляя шага. Она бежала без оглядки до тех пор, пока грудь не стиснуло пульсирующей болью.

В конце концов, измученная, она рухнула под куст, точно заяц, и прислушалась к звукам погони. Их не было.

Наверное, пума, удовольствовавшись тем, что прогнала непрошеную гостью, вернулась к детенышам. Серафина представила, как лесная кошка отругала детей за то, что они играли с незнакомкой, а затем запихала обратно в логово под корнями поваленного дерева.

Задыхающаяся и израненная, Серафина поплелась дальше через лес, желая уйти как можно дальше от кладбища и пумы и клянясь себе никогда не возвращаться в это кошмарное место.

Остановившись на секунду, чтобы перевести дыхание, девочка оглянулась. И с кристальной ясностью поняла, что окончательно заблудилась.

12

Серафина продолжала двигаться вперед и скоро очутилась на поросшем деревьями гребне холма. Похоже, она с перепугу пробежала вверх чуть ли не до середины горы.

Совершенно обессиленная, она все-таки решилась немного отдохнуть и осмотреть свои раны. Вся одежда была изорвана в клочья. Кусок бечевки, которым она перепоясывала отцовскую рубашку, порвался и пропал. Глубокие царапины от когтей покрывали руки и ноги. Голова раскалывалась. На груди виднелись следы клыков. Пума здорово ее потрепала, но Серафина боялась, что будет гораздо хуже.

«Больно, но выживу, – подумала она. – Если, конечно, сумею вернуться домой». Она всегда считала, что папаша, говоря о лесе, специально нагнетает страху. Но тот на поверку оказался гораздо темнее и опаснее, чем она себе воображала. После всего случившегося Серафина не сомневалась, что вторая ночь в лесу ее прикончит. Но от дома ее по-прежнему отделяли многие километры, и она не имела ни малейшего представления, в какую сторону идти.

В надежде определить дорогу по солнцу, девочка посмотрела на небо, но его затянули низкие темные облака. Тогда она огляделась вокруг – вдруг какая-нибудь гора вдалеке или другая примета местности подскажут ей путь? Без компаса и карты, не зная, где Билтмор, как Серафина могла быть уверена, что идет в правильном направлении?

Жар погони перестал ее согревать; девочка почувствовала, что замерзает, и тут еще вдобавок пошел дождь.

– Ну прекрасно! – закричала она облакам. – Спасибо тебе. Как это мило, дурацкое ты небо!

Только этого еще не хватало! Серафина ненавидела сырость. Проклятый лес успел ей осточертеть. Она отчаянно хотела домой и ужасно соскучилась по папаше! Девочка мечтала о стакане молока, кусочке жареного сома, уютном пламени печки в мастерской, сухой и теплой постели за бойлером. Еще вчера она тихо кралась по пушистым коврам элегантных билтморских залов, а сегодня застряла в этом холодном, мокром лесу!

Дождь все лил, и Серафина попыталась спрятаться под сосной, но это не помогло. На макушку и шею по-прежнему шлепались крупные капли, и от этого она чувствовала себя совсем несчастной. Из-под ног струились ручейки и бежали вниз по каменистой почве. Мокрая, продрогшая, Серафина стояла, вцепившись в дерево, и страшно боялась, что не удержится и заскользит вниз по размокшему склону горы. Вот бы папаша пришел с лестницей и спас ее, как когда-то в детстве. Но отец даже не знал, где ее искать.

Наконец потоки дождевой воды натолкнули ее на мысль.

Вода течет вниз. Вниз по склонам и в реку.

До сих пор она следовала горной тропой, потому что так было проще, но теперь можно было попробовать другой способ. Что, если спуститься с горы напрямую, хватаясь за стволы и ветки рододендронов, как за перекладины лестницы? Так получится гораздо быстрее.

Серафина шагнула к краю и осторожно глянула вниз. До подножия горы было далеко, но она решительно схватилась за ближайшую ветку, чтобы проверить, выдержит ли та ее вес. Внезапно нога поехала на мокрых листьях, ветка выскользнула из пальцев, и девочка покатилась по склону.

В животе что-то екало, Серафина мчалась ногами вперед, громко визжа. Она попыталась зацепиться за кусты и притормозить, но тут же треснулась о дерево так, что перехватило дыхание. Серафина дернулась в одну сторону, потом в другую, не прекращая стремительного спуска. Она задела ветку. Развернулась. Ударилась о камень. Кувырнулась. И все это время продолжала катиться кубарем, поднимая вокруг себя тучи осенних листьев. От ощущения бешеной скорости и ветра в лицо ей на миг показалось, что она летит, но затем девочка снова врезалась в дерево и вскрикнула от боли. Наконец, едва дыша и подвывая, она рухнула у подножия скалы.

Несколько секунд Серафина просто лежала, не в силах пошевельнуться. Все тело мучительно ныло. Она чувствовала себя избитой, исколотой, изрезанной.

– Спустилась так спустилась, – простонала Серафина.

С трудом поднявшись, она отряхнулась и захромала дальше. Серафина пошла вдоль ручейка, который соединился с горным ручьем покрупнее. Тут она поняла, что умирает от жажды, улеглась на живот у излучины и принялась лакать чистую горную воду, как это делают звери.

Ручей привел ее к водопаду, который с шумом падал в озерцо с высоты примерно в девять метров.

«Интересно, у этого водопада есть название? – подумала Серафина. Зная его, она, возможно, сообразила бы, где находится. Тогда было бы легче отыскать дорогу к дому. – И что это за речка?»

Серафина поняла, что неважно, где она сейчас. Ведь река это не одно место – это движение. Девочка вспомнила слова папаши: «Все ручьи и реки в этих горах, как бы ни были извилисты и бурливы их пути, в конце концов все равно впадают в могучую реку Френч-Брод».

Синие горы считались одними из старейших в мире. Река текла многие миллионы лет, формируя лицо гор. Но главное, она текла через Билтморское поместье, прямо мимо особняка. Значит, река – это дорога домой.

Серафина осторожно перебралась через мокрые скользкие камни, окаймляющие озерцо, и пошла по неровному берегу речушки. Уверенная, что движется в нужном направлении, она переставляла ноги так быстро, как только могла. Она торопилась вернуться к папаше, который, должно быть, уже поседел от беспокойства за нее. Кроме того, Серафина хотела увидеть Брэдена. Девочка не знала точно, она ли бросила его, сбежав в лес, или он бросил ее, уехав домой в дядином экипаже, но они расстались, и от этого ей делалось больно внутри. Чем дольше они не виделись, тем труднее Серафине было понять, что она должна думать и чувствовать. Может ли она считать Брэдена своим другом? Или она все просто нафантазировала, как фантазировала раньше про мальчишку на побегушках, тайком поедающего печенье в коридоре? Всю свою жизнь она выдумывала себе друзей и теперь не понимала: Брэден – настоящий друг или очередной плод ее разыгравшегося воображения?

Они ведь были знакомы совсем недолго, но Серафина то и дело мысленно возвращалась к их разговорам. Для нее эти две короткие встречи значили не меньше, чем многолетняя дружба. Она смаковала воспоминания, как оголодавший зверек, жадно поглощающий крохи, которые заменили ему полную миску еды. Вот только Серафина не знала, скучает ли по ней Брэден так же, как она по нему.

Она шла много часов по течению речки, которая в конце концов соединилась с другой, широкой и спокойной. Серафина надеялась, что это и есть река Френч-Брод, но полной уверенности у нее не было. Девочка ужасно устала, проголодалась, все ее тело ныло от ран. Но она упрямо шагала вперед.

На западе солнце медленно опускалось, и Серафина принялась поторапливать себя. Ей совсем не хотелось провести в лесу еще одну ночь, ведь в темноте на охоту выходят пума, и Человек в черном плаще, и прочая нечисть, обитающая на кладбище. Но, как она ни спешила, все было напрасно. Солнце ушло, щебет птиц и другие дневные звуки смолкли, и ночная тьма пролилась на лес, как поток гуталина.

Совсем измученная, Серафина остановилась, чтобы отдышаться и хоть немного отдохнуть. Она понимала, что оставаться на открытом месте слишком опасно, поэтому забралась в нору под корнями высокого дерева у самой воды. Мокрая и дрожащая девочка свернулась в клубок и уставилась в темноту.

Она неудачница. Вот о чем думала Серафина. Она отправилась в лес, чтобы повидать мир, а вместо этого получила одни неприятности.

Сидя в пещерке под корнями, Серафина смотрела на текущую мимо реку и кусочек покрытого галькой берега. Воздух был тих и холоден, но река шумела, не переставая, и девочка чувствовала речную влагу на своих губах. Восковая луна всплыла над горами и посеребрила глубокие черные воды. Из леса снова выполз туман и разлетелся над рекой сотнями привидений.

Вдали послышался жалобный волчий вой. У Серафины по спине побежали мурашки. Тот волк был где-то высоко в горах, но на его зов откликнулся другой, и Серафина подскочила от неожиданности – этот вой раздался совсем близко.

Рыжие волки были неуловимыми, почти что сказочными существами, которые славились своей яростью. Говорили, что их стаи безжалостно разрывают врагов на клочки сверкающими белыми клыками.

Волк неподалеку снова подал голос, и с другого берега эхом отозвались не меньше дюжины его собратьев. Воздух наполнился леденящим кровь воем. Руки Серафины покрылись гусиной кожей.

Она не слышала его приближения, поскольку волк скользил сквозь туман, словно призрак, но увидела, как он медленно выходит из леса и смотрит через реку на противоположный берег. Серафина, сжавшись под корнями, следила за волком. Она чувствовала терпкий запах его шкуры, видела его дыхание в лунном свете.

Это был молодой волк, худой и поджарый, с густым рыже-коричневым мехом, вытянутой мордой и длинными ушами. Шкура на правом плече была разорвана и пропиталась кровью.

Серафина затаила дыхание и замерла. «Волк не знает, что я здесь, – думала она. – Я – часть леса. Меня не видно и не слышно».

Но волк повернул голову и посмотрел прямо на нее. Ни у одного живого существа она прежде не видела такого умного и проницательного взгляда.

Серафина напрягла мускулы, готовясь к нападению. Но тут ухо волка дрогнуло. Серафина тоже услышала: что-то большое двигалось сквозь лес вдоль берега реки, направляясь в их сторону.

Волк посмотрел туда, откуда доносился звук, а затем снова на Серафину. Он глядел на девочку несколько мгновений, не обращая внимания на шум. А потом, к удивлению Серафины, волк вошел в реку. Он шел, пока не погрузился в воду по плечи, тут река подхватила его и понесла, – Серафине была видна только его голова. Волк боролся с течением, пытаясь плыть туда, откуда доносилось пение его братьев и сестер. И он уплывал от того, что надвигалось на Серафину.

А она вдруг почувствовала себя брошенной.

Из-за шума реки невозможно было разобрать, что именно идет через лес, но невидимое существо неумолимо приближалось. Трещали ветки под ногами, коих было две, то есть рыжего спугнула не пума и не волк. Это человек. Неужели Человек в черном плаще?

Серафина вжалась в землю. Здоровенная многоножка пробежала по ее руке, и девочка дернулась, едва сдержав вопль. Она задыхалась, ее ноги сжались, как пружины, готовые в любую минуту распрямиться и бежать. Но было уже поздно. Человек подошел слишком близко. Хитрый заяц не выскакивает навстречу хищнику – он прячется. Серафина еще глубже забилась в ямку среди корней.

Среди деревьев замелькал свет. Серафина услышала, как раздвигаются ветки кустарника, царапая кору, как металл ударяется о древесину.

«Фонарь, – подумала Серафина. – Такой же фонарь был у Человека в черном плаще в ту ночь, когда он схватил Клару Брамс».

Вся дрожа, она прижалась к земле, готовясь к прыжку.