Текст книги "Идеальный план"

– Вы бы хотели встречаться с дочерью чаще?

Вопрос был риторическим, за этим он сюда и пришёл.

– Конечно.

– Сколько раз в неделю?

– Два, может, три. Либо каждые выходные с двумя ночёвками.

– Вы уверены? Позволит ли вам это режим работы?

Юрисконсульт однозначно не читал художественную литературу, поскольку не признал в визитёре признанного мастера детективного жанра, автора таких известных бестселлеров, как… Да заткнись ты, Пол!

– У меня свободный график.

– Тогда, Роман Валентинович, мы можем разыграть с вами одну партию.

Писатель пригнулся к столу:

– Я вас внимательно слушаю.

Юрист повторил грациозный жест, плавно качнувшись вперёд.

– Можно в судебном порядке установить порядок свиданий с дочерью, – доверительно прошептал он, будто Линда могла их подслушать.

Роман не стал бы недооценивать таланты этой женщины.

– Что для этого нужно сделать? – спросил он, ухватив суть сделанного юристом предложения.

– Для начала мы согласуем цену, подпишем договор об оказании юридических услуг. Вы сделаете у нотариуса доверенность, мои сотрудники подготовят иск и предъявят его в районный суд по месту регистрации ответчицы, то есть вашей бывшей супруги. Судья назначит дату судебного заседания, мы точим штыки и во всеоружии приходим в суд.

Роман не стал пугать юриста страшилками о «вооружении» Линды. Его случай не уникальный, если не сказать обыденный. Профессиональный законник должен понимать возможные доводы оппонента в споре за ребёнка без его любительских подсказок.

Бедная Виола, её, наверняка, выдернут на суд и доведут до слёз лобовыми вопросами.

– Есть причины, по которым судья может отказать?

– Это невозможно. Единственное, судья имеет право не удовлетворять заявленные требования, а разрешить спор «исходя из своих внутренних убеждений».

– Хотите сказать, исход дела зависит от того, что судья съела на завтрак и нет ли у неё «критических дней»?

– Или у него, – пошутил юрист, приглаживая волосы.

– Линде не занимать упрямства. Что заставит её исполнять решение суда, если она не сделает это добровольно?

– Судебные приставы, – подсказал мужчина. – Больше некому.

Роман потёр зажим на груди в области сердца. Ну почему всё так запутано?

– Способность людей договариваться решила бы множество проблем, – произнёс он вслух. – Это решило бы все мировые проблемы, чёрт возьми!

Вопрос повис в воздухе. Всеобщая сговорчивость быстро оставит большинство частнопрактикующих юристов по всей планете без работы.

– Что скажете? Готовы не ослаблять хватку следующие четыре-шесть месяцев?

– Моя бывшая не оставила мне выбора.

– Тогда ознакомьтесь с ценами на наши услуги, и, если они вас устроят, мы заключим договор. Если посчитаете, что цена неприемлема, оплатите консультацию и на этом мы с вами расстанемся.

Роман взял протянутый прейскурант. От обилия цифр на листке бумаги ему стало не по себе. Но сюда он пришёл не мелочиться.

– Меня это устраивает, – сказал он. – Готовьте договор.

– Он будет готов через десять минут. Предоплата составит пятьдесят процентов от общей суммы.

Ничто в этом мире не достаётся бесплатно. Даже встречи с собственным ребёнком.

– Три раза в неделю или два выходных, – повторил он. – Иначе нет смысла затевать процесс.

– Разумеется.

– Мне бы не хотелось сделать положение вещей хуже, чем оно есть сейчас.

– И вы в этом правы. Будьте добры сообщить мне ваши паспортные данные.

Роман полез за паспортом, а заодно и за банковской картой. Когда теряешь рассудок, приятно признавать, что он у тебя был.

Вскоре он вышел из офиса юридической фирмы со своим экземпляром договора. Его кошелёк похудел на двадцать тысяч рублей. Не он первый развязал войну. Самостоятельно Линда не успокоится. Будет проверять на прочность границы самоуважения бывшего мужа, отодвигая порог дозволенного всё дальше и дальше. Она удивится, обнаружив у него вместо гибкого позвоночника сплав прочнее стали.

3

За время отсутствия Антона замок на входной двери поменялся с ригельного на сувальдный. Когда надо, Анжела могла демонстрировать чудеса расторопности. Жаль, что её прыть распространялась на ничтожные уколы, а не действительно стоящие вещи, такие как брак и материнство.

Усмирив недоумение, он положил бесполезный ключ под коврик для ног и нажал на звонок. Два предыдущих дня они с Нилой выползали из кровати, чтобы сходить в туалет, подкрепиться холодными макаронами и консервированными абрикосами. Остальные сорок шесть часов предавались оголтелому разврату. Не мудрено, что кровать под конец начала невесело скрипеть. Такой страсти он не помнил со времён почившей в бозе юности. Да что там, первая подружка лишила его невинности, когда он уже семь лет как брился, то есть в двадцать два. Как позже выяснилось, сделала она это из-за жалости.

С непривычки тело Антона болело сразу в тысяче мест. Особенно необычные ощущения беспокоили в паху. В остальном бесстыдный секс-марафон пошёл ему на пользу. Брак с Анжелой лопнул как мыльный пузырь, теперь их связывал лишь бесполезный штамп в паспорте. Банальная трусость несколько лет не позволяла Антону отпустить подол женщины, видевшей в нём кого угодно, только не мужчину. Полезного идиота, усердного муравья, домашнего слугу, только не надёжного мужа.

Была ли в этом его вина? На сто десять процентов, не меньше.

Дверь открыл незнакомый мужчина в футболке Антона с принтом обложки альбома «Театр боли» скандальных Мотли Крю. Жилистые руки синели от татуировок. Скандинавская мифология с рунами, не сильно отличавшаяся от нацистской символики.

Первой реакцией Антона было убежать, провалиться сквозь межэтажные перекрытия, сказать, что он ошибся этажом. Он не любил и не умел драться. Избегал конфликтов, смирившись с отнюдь не первым местом в пищевой цепочке. Его даже сестра в детстве клала на обе лопатки, а ведь она родилась раньше него всего на год.

Постой, Джордж. Он надел твою футболку. Твою, мать его, футболку. Одну из любимых, между прочим.

Запоздалый гнев вытеснял нерешительность с величайшим трудом. Изображать льва, будучи ягненком, не так-то просто.

– Антон?

Грубый голос неприятно просверлил слух. Сколько блоков сигарет в день выкуривал этот тип?

– Я пришёл за вещами, – сказал Антон, отлепив язык от гортани.

Незнакомец шире отворил дверь. Личные вещи Антона лежали в коробках, выставленных в коридор. Всего штук десять, из них половину занимали предметы, имеющие отношение к музыке: древние аудиокассеты, диски, ноты, биографии рок-музыкантов. Три гитары стояли у стены струнами внутрь. Анжела сэкономила ему время и облегчила задачу. Не похоже на неё.

Он присмотрелся к торчащим на поверхности лоскутам. Кинулся к содержимому коробок с перекошенным от страха лицом.

– Нет! Нет! Нет!

– Я её отговаривал, приятель. Но она завелась как трактор, попробуй останови.

Одежда Антона представляла собой сборище порезанных тряпок. Анжела пустила под ножницы все футболки, рубашки, джинсы. Даже носки с трусами не поленилась разрезать на несколько частей. Аудиокассеты были раздолбаны, магнитная лента спуталась, вырванные из книг страницы торчали вперемешку, в сломанных пополам CD-дисках отражался искажённый потолок.

Самое страшное она сотворила с гитарами: порвала струны, исцарапала деки, написав одно и то же неприличное слово, означающее мужские гениталии, где можно и где нельзя. Ни одной целой вещи, сколько бы он ни рылся в груде хлама. Он прилагал усилия, дабы не расплакаться. Она уничтожила его прошлое. Теперь у него остались только воспоминания и никаких материальных объектов, способных вызвать ностальгию.

Анжела специально вышла из комнаты, чтобы посмотреть на его реакцию. Её глаза улыбались.

– Зачем ты это сделала?!

– Не понимаю, о чём ты.

– Ты всё испортила! Всё, что я собирал годами!

– Вздумаешь замахнуться на меня, Игорь тебя отделает.

– Отделаю, – подтвердил Игорь. – Извини, приятель.

– Сколько же в тебе жестокости, Анжела. – Он понял, что уйдёт отсюда с пустыми руками. Не хотел тащить на свалку повреждённые вещи. – Где мой паспорт?

– В одной из коробок. Может, в нескольких сразу.

Антон схватился за голову. Ещё и паспорт придётся восстанавливать. Что за полоса невезения!

– Ты больна! – воскликнул он, полагая, что остальные документы она тоже привела в негодность. Диплом о высшем образовании, свидетельство о рождении, СНИЛС.

– И это мужчина? Распустил сопли, опустился до оскорблений. Настоящие мужчины так себя не ведут.

– Каким слепцом я был, – прошептал Антон себе под нос. – Ты же мегера.

– В постели с тобой я всегда имитировала оргазм. Представляла на твоём месте другого. С сильными руками и большим хером! Ты удовлетворить женщину не способен.

– Наверное, потому, что ты не женщина. – Перед глазами Антона плясали круги. Он приехал забрать свои вещи, а попал в цирк уродцев.

– Игорь, выпроводи это чучело из моей квартиры. – Отдав приказ, жена Антона скрылась в комнате. Объёмный зад неуклюже переваливался при ходьбе.

– Давай, приятель, ты всё слышал. – Игорь схватил Антона за плечо. Тот выдернул руку. Остатки гитар повалились на пол.

– Убери от меня свои грязные лапы!

– Морду я тебе начищу любыми руками, – сказал мужчина. – Давай, на выход.

Антон попятился спиной вперёд. Перешагнул через порог, не разжимая кулаки. Взгляд упал на выжившую футболку.

– Это моя вещь.

– Ты же не против, что я её надел?

– Вообще-то против.

– Анжела собиралась пустить её в расход. Так что я её в какой-то мере спас.

– Отдай мне её. – Антон протянул руку. Желание забрать хоть что-то пересиливало страх получить по лицу. Он должен вернуть принадлежащую ему футболку. Будет жалеть остаток жизни, если не попробует сделать это.

Мужчина резво стащил с себя футболку, обнажая ещё больше татуировок. Затем разорвал её на две части. Характерный треск ткани разрушил последние иллюзии Антона.

– Так никто не в обиде. Держи. – Мужчина протянул Антону один из двух лоскутов.

– Какое счастье, что вы с Анжелой сошлись. Пока вы вместе другие люди от вас не страдают.

– Мальчик обиделся. – Игорь высморкался в оба обрывка футболки, бросил на пол и вытер об них ноги.

– Придёт момент, и вы перегрызёте друг другу глотки.

– Оставь своё эзотерическое барахло при себе. Была твоя баба, стала моя. Проще некуда. Всего плохого.

Дверь захлопнулась. В отношениях с Анжелой была поставлена жирная точка. Антон вышел на улицу, где в машине его ждала Нила, читающая книгу из серии «Как стать звездой в шоу-бизнесе».

– Что там случилось? – спросила она, когда он забрался на сиденье.

– На меня снизошло откровение.

– Не понимаю.

– Вот и я тоже. Моя жена перепортила всё, что было мне близко. Гитары особенно жалко. Нет работы, нет гитар, нет денег, чтобы их купить. Не самое радужное начало новой жизни.

– Ничего страшного, продадим мою машину. – Она сжала его ладонь. Всё ещё влажную.

Антон посмотрел на свою девушку с изумлением.

– Ты так сильно в меня веришь?

– Гораздо больше, чем ты в себя. Навыки то у тебя не пропали.

– И одна акустическая гитара сохранилась.

Неонила подарила ему поцелуй. Он ощутил у себя во рту горячий язык и мигом возбудился.

– Я хочу тебя.

– Потерпи до дома. Ты собираешься ей мстить?

– Анжеле? Нет. Она с этим и без меня справится.

– Ты слишком добр к ней.

– Доброта тут ни при чём, милая. Связываться с ней себе дороже. Её не ждёт ничего хорошего. А брать на себя грех я не стану. Она дочь своего отца. Это моя вина, что я не замечал черноты в их душах.

– А как же наш план?

– Об этом не волнуйся, – загадочно улыбнулся Антон. – Со стариком Германом нам ещё предстоит встретиться.

4

Тони съезжал от жены после разлада, Вадим занимался поисками толкового помощника взамен ушедшего, и только Роман примчался сразу, как Эл позвонил ему, с радостью вызвавшись побыть для друга жилеткой, о которую можно размазать сопли отчаяния. Им обоим осточертело сидеть дома. Они встретились в городском парке, окружённые записанным на плёнку пением птиц, лившимся из установленных в кронах деревьев динамиков. Близился вечер, раскалённая солнцем лавочка грела спину. Аллеи заполняли потоки людей, выбравшихся на прогулку после рабочего дня.

– Что ты пьёшь? – Роман прихватил с собой новую книгу Джона Гришэма. Меж плотных страниц как антенна торчала яркая закладка. За день он успел прочесть треть. Не лучшая работа автора юридических детективов. Но американский коллега творил на седьмом десятке, в то время как сам он продолжал томиться бесплодием.

– Горячий шоколад.

– Видать, дела у тебя совсем плохи, раз ты перешёл на какао. Ты же терпеть не можешь простые углеводы. Всякие там сладости и мучные изделия.

– Зачем нужны правила, если их нельзя нарушить.

Писатель достал из карманов две упаковки с сэндвич-пирожными. Эл взял одну.

– Про новое модельное агентство ты это всерьёз?

– Одолжишь немного денег на открытие? – Когда Эл говорил, из его рта сыпались шоколадные крошки. – Своих мне не хватит.

– Хочешь привлечь меня в качестве инвестора?

– Думал просто занять. – Эл отпил какао, вытер губы. Внезапно до него дошло. – Пол, ты не хочешь стать моим партнёром в модельном бизнесе? Твои инвестиции, мои знания и время. Просто не будет, зато, если получится, тебе не придётся больше писать книги. Денег хватит до конца жизни.

– Я буду их писать, даже если мне придётся платить за это. – Роман протянул руку. – В случае трений – а они обязательно возникнут – мы разрулим их не в ущерб нашей дружбе.

– Да будет так, партнёр.

Они пожали руки. Будущее Эла принимало зримые очертания. Он был полон решимости не подвести друга, а заодно утереть нос одному зарвавшемуся извращенцу.

– Пробовал искать Лизу?

– Как? У меня нет её адреса, по телефону до неё не достучаться. Я надутый осёл, упустивший лучшую девушку на свете! Она носила под сердцем моего ребёнка, а я, струсив, избавился от них обоих. Я совершил ужасный поступок.

– Разве надутыми бывают не индюки? – произнёс Роман. – Где вы познакомились?

– У меня дома.

Писатель довольно крякнул.

– Твоё умение соблазнять девушек вышло на космический уровень.

– Лиза – фельдшер на скорой помощи. Я подхватил вирус, она делала мне растирание, хотела сбить температуру.

Писатель протёр стёкла очков ветошью. Консультация с офтальмологом намечена на завтра. Здравствуйте, новые хрусталики, прощайте, очки.

– Может, и не надутый, но точно осёл.

Альберт вытер пятнышко со своей футболки.

– Мне нужна твоя поддержка, с критикой я сам справлюсь, – с прискорбием сказал он.

– Ты не понял, Эл. Если вспомнишь день и время вашей встречи, сможешь узнать на станции скорой помощи, какая бригада дежурила в тот день. Или просто узнай, где находится сама станция. Лиза там точно появляется.

Эл выронил опустевший стаканчик. Неужели всё так легко?

– Мне известно, где находится станция! – воскликнул он. – Там вся парковка в машинах скорой помощи.

– Не благодари. – Роман проследил взглядом за девушкой в слишком короткой юбке. Он с удовольствием выписал бы ей штраф за граничащий с провокацией метод соблазнения. Затянувшаяся «диета» света в темноту не прибавляла.

– Как я сам об этом не подумал!

Роман пожал плечами. Совпадения в жизни такая же редкая вещь, как чувство стыда у его бывшей жены.

– Я не случайно сижу здесь с тобой. Когда-нибудь и ты дашь мне нужный совет, «по воле случая» оказавшись рядом.

– Вот как это работает?

– Круто, правда.

– Пол…

– Беги, давай. – Писатель вытащил из книги закладку. – Вот зачем провидение шепнуло мне её прихватить.

Спустя час Эл ждал Лизу на детской площадке многоэтажного дома, еле втиснувшись в детские качели. Водитель скорой помощи читал газету в припаркованной у подъезда машине. Элу повезло застать её, пока медики не спустились из квартиры больного и не уехали на следующий вызов. Хвала богам, оператор станции поверил в историю с потерявшим ключи и телефон мужем, согласившись сообщить координаты бригады.

В предвкушении разговора его трясло как мальчишку, отважившегося пригласить одноклассницу в кино. Он ничего заранее не репетировал, доверившись чувствам. Они найдут нужные слова. Всё, о чём он попросит, – несколько её минут.

Господи, пусть она всё ещё будет беременна.

– Лиз?

Она помогала пожилой женщине спускаться с лестницы, поддерживая её за руку. Следом за ними шёл второй медик с перекинутой через плечо медицинской сумкой. Эл приблизился. «Она много ревела», – подумал он.

– Андрей, помоги, пожалуйста. – Лиза открыла дверцу автомобиля, мужчина по имени Андрей поддержал старушку, когда та забиралась внутрь. Альберта Лиза в упор не замечала. Её внешняя холодность уязвила его.

– Лиз, выслушай меня. – Он коснулся её плеча. Напарник Лиз задвинул дверь, отсекая Эла от Лизы. Они встали лицом к лицу.

– Ты ещё кто? – Эл получил болезненный укол ревности в область сердца. – Лиз, кто это? – Он постучал по обшивке двери.

– Я хотел тебя о том же спросить.

– Уйди с моей дороги.

– А не то?

Брови Эла поползли вверх. Он был шире в плечах, выше ростом и внешне смотрелся физически сильнее горе-заступника. В смелости парню не откажешь.

– Уедешь на этой машине с мигалкой, – сказал он, делая шаг вперёд. Мужчина попятился, прижался спиной к автомобилю. – Ведь я хорошо тебя отделаю.

– Всё в порядке, Андрей. – Лиз вылезла из машины, не дав состояться смертоубийству. – Я скоро.

Эл отошёл с ней в сторону, подальше от детских ушей, в изобилии обитавших на детской площадке.

– Что ты хотел мне сказать? – Она не пыталась скрыть металлические нотки в голосе. Прежняя Лиз бы такое себе не позволила. Сам виноват. Он опустил голову, ни дать ни взять двоечник у доски.

– Чудесно выглядишь.

– Ты это хотел мне сказать? Нам нужно везти пациента в стационар, мир крутится не вокруг одного тебя.

– Какие бы слова я ни произнёс, они не способны передать мои чувства, – проговорил он. – Я был не прав. Сунул голову в песок, перепугался до чёртиков.

– Мягко сказано.

– Мне не нужно твоё прощение. Мне нужна ты. И наш ребёнок, если ты не избавилась от него, послушав мой глупый совет.

– Прошло четыре дня, Альберт.

Он отшатнулся. Оказывается, слова причиняли боль. Без обычного барьера, который он выстраивал с каждой женщиной, ему нечем было защититься.

– Что это значит?!

– Говори тише, – она смущённо отвернулась от направленных на них глаз.

– Да?! Нет?! Лиз, не мучай меня!

– Ты пугаешь детей! – Она закрыла ему рот ладонью. Уголки её рта приподнялись. Он всё понял. Прижал Лиз к себе, покрыл макушку поцелуями, вставляя в промежутки слова признания. Теперь уже шёпотом.

Глава 9. Семейный ужин

Поздним вечером Станислав и Эльвира Троер ужинали в доме с пятью спальнями, построенном на холме. Что не помешало устроить на заднем дворе поле для гольфа с девятью лунками. Хвойный воздух усыплял бдительность гостей. Клюшка и коктейль пробивали любую настороженность. Здесь-то предприниматель и хватал их тёпленькими. За примитивной игрой на сочной траве любые переговоры оборачивались выгодным контрактом. Стоило ли говорить, что раунд он заканчивал максимум за тридцать ударов.

Помимо поля для гольфа восемь гектаров земли вмещали в себя пруд и сад с плодовыми деревьями. Для садовника был даже сооружён щитовой домик, где он делал невообразимо кислое сливовое вино.

Станиславу нравилось объезжать угодья на гольфкаре, стряхивать пепел сигар на землю, укрываясь от солнца в тени тисовой аллеи. Он до сих пор вспоминал наслаждение, с которым поставил галочку в книге желаний напротив записи «большой дом», сделанной одной из первых лет тридцать назад.

– Приятного аппетита, дорогая.

Он разлил по бокалам слабое вино насыщенного рубинового цвета. Сел напротив супруги за длинный, заставленный блюдами стол. Заткнул салфетку за шею, положил на тарелку запечённой говядины с овощами и принялся жевать, пространно улыбаясь. У Эльвиры от такой улыбки кожа покрылась холодными мурашками. Что бы ни задумал её муж, она заранее внутренне содрогнулась.

– Мм… наш повар превзошёл сам себя. Мясо тает во рту. – Он бросил взгляд на её тарелку. – Почему ты не ешь?

Жена смотрела на него с подозрением.

– Когда ты говоришь «приятного аппетита», мне слышится «чтоб ты сдохла».

По лицу Станислава пробежал фантом оскорблённого самолюбия.

– Что на тебя нашло, Эля? Тебе не нравится ужин?

Мужчина, в которого она влюбилась, перестал выходить на связь. Вот что на неё нашло. За два дня ни одного сообщения.

– Ты ведёшь себя неестественно, – увела она разговор в другую сторону. – Вчера ты смотрел сквозь меня, а сегодня воркуешь со мной. Мне твои перепады настроения поперёк горла. Признайся, ты находишься под кайфом или одна из твоих любовниц освоила, наконец, горловой минет?

Мужчина прикончил свой бокал в три глотка. Опьянение поражало мозг медленнее, чем он хотел. Ещё один бокал ускорит процесс.

Они никогда прямо не обсуждали наличие у него на стороне мимолётных связей. Особенно за столом. Неприличная тема была секретом полишинеля, однако на уровень скандала супруга её не выносила.

«К чёрту приличия!» – подумал промышленник. Он даст ей что она хочет.

– Все мои любовницы умеют его делать, Эльвира. Это стандарт. – Он смотрел ей прямо в глаза. – Передай, пожалуйста, рогалики.

Эльвира передала мужу корзиночку с хлебом, наблюдая, как он вонзается зубами в хрустящую корочку. Сама она голод не чувствовала, накалывая на вилку зелёный горошек, чтобы чем-то занять руки. Её не отпускала навязчивая мысль о причастности мужа к исчезновению любимого.

Да нет, он бы давно устроил истерику с пеной у рта, высокопарно осуждая её в аморальности. На это ей было чем ответить.

– Кроме меня, – сказал она. – У меня с этим с самого начала не задалось.

– О, нет. – Предприниматель разделывал мясо ножом на маленькие кусочки, отправляя их по одному в рот. Тонкие губы блестели. Второй бокал вина запустил в голове шум прибоя. – Ты прекрасно это умеешь делать. Другое дело, что ты не делаешь это для меня.

Неоднозначное уточнение мужа привело её в ужас. Толстый слой тонального крема помог сохранить лицо бесстрастным.

– Ты не ответил на вопрос.

– Оставь свои глупости. – Он сделал жест, словно отгонял муху. – Тебе меня не разозлить. Ещё вина?

Эльвира показала ему нетронутый бокал. Чтобы одолеть его, ей нужен ясный ум.

– А я, пожалуй, напьюсь. – Он наполнил третий бокал до краёв. Несколько пролитых капель растеклись по скатерти.

– Зачем ты отпустил прислугу?

– Ты не рада? Имею я право провести вечер наедине с тобой? В усадьбе остались только я и ты. Компания что надо, а?

– Без людей этот дом превращается в душный склеп. – Эльвира приникла к вину, смачивая пересохшее горло, а заодно вторя желанию мужа напиться. Плевать на ясный ум. – Даже некому убрать посуду.

– Не вижу в этом проблемы. Оставь на столе до утра. В крайнем случае, убери сама. Или ты разучилась это делать?

– Этот дом слишком большой для двоих, – настаивала она.

– Когда-то ты считала иначе, – напомнил он – Если тебя что-то не устраивает, отправляйся назад в ту дыру, откуда мы вылезли половину жизни назад. С дырявыми обоями, тараканами и плесенью на стенах.

– Тогда мы были хотя бы счастливы.

– Я и сейчас счастлив.

– Наш сын ночует с нами три раза в месяц. Остальные ночи проводит в борделях, соря твоими деньгами. Когда мы сидели втроём за этим столом последний раз?

– Будь у меня деньги в девятнадцать лет, я бы тоже не пропускал ни одной хорошей юбки.

– Ты неплохо навёрстываешь сейчас, – не удержалась она. Станислав едкое замечание жены проигнорировал.

– Ужинать с родителями? Ты серьёзно? «Лучше пристрелите меня!» – так он и скажет. И будет недалёк от истины. Ему с нами скучно. Как нам было скучно с нашими предками.

– Значит, мы плохо его воспитали.

– Филипп – умный мальчик. Он умеет ходить по грязи, не запачкав обуви.

– Если информация о разгульном образе жизни нашего сына попадёт в газеты, выборы тебе не выиграть. Поговори с ним.

– Отрадно видеть твои волнения, дорогая. – Троер отодвинул тарелку с остатками спаржи и корнишонов. Их единственный отпрыск свою порцию нравоучений заблаговременно получил, заверив отца, что с ним проблем не возникнет. До единого дня голосования уж точно. Испортив отцу репутацию, он лишится денег, без которых сладкая жизнь быстро закончится. Это у него хватало ума понять. – Кстати, у меня для тебя сюрприз.

– С чего бы это? – Эльвира подлила себе вина, не дожидаясь, когда это сделает муж.

– Вы с Филиппом самые близкие для меня люди. Могу я порадовать любимую жену внезапным подарком? Какой смысл в зарабатывании денег, если они не приносят радость. Радость от покупок милых пустяков для родных людей.

Он сходил на кухню не самой твёрдой походкой, вернувшись с тарелкой-баранчиком с перекинутым через руку полотенцем на манер официанта. В полированной крышке искажённо отражались окружающие предметы. Поставив блюдо перед женой, он слегка поклонился.

– Ты приготовил мне блюдо? – Она недоверчиво косилась на него.

– В отличие от тебя, душа моя, я этот навык не утратил. Придётся съесть всё до последнего кусочка. Ты же не хочешь меня обидеть?

Он поднял крышку. Запахло кислой капустой. По краям блюда были разложены лимонные дольки, оливки, веточки зелени. В центре лежало нечто, похожее на свиной шашлык. Жареная шкварка, размером с большой палец.

– Ну же, не робей. – Он протянул ей вилку с двумя зубьями. На короткое мгновение у Эльвиры промелькнула паническая мысль, что он воткнёт остриё ей в глаз, но муж, изрядно захмелевший, лишь помаячил вилкой у неё перед носом.

– Что это? Похоже на разварившуюся сосиску.

– Можно и так сказать. – Станислав мерзко хихикнул.

– Я… я не стану это есть.

«Мелочные создания», – подумал он. Если бы он мог физически обходиться без женщин, никогда не иметь с ними дел. Увы, тяга к сладострастию диктовала свою волю. Нет слаще вкуса, чем поцелуй красивой дряни. Такие вещи не приедаются. Скольких он пропустил через себя? Сколько стояли перед ним на коленях, ублажая разбухшую плоть? Пятьсот? Шестьсот? В любом случае мало для того, чтобы остановиться. Они питались его деньгами, он их энергией, красотой и молодостью. Вполне равноценный обмен.

Он решил выложить карты на стол, смакуя накрывающий её ужас:

– Это именно то, что ты думаешь, дорогая. Больше твой друг не засунет в тебя свой хрен.

– О, нет, нет, нет. – Она начала сползать под стол. Он усадил её обратно, больно дёрнув за руку.

– Фитнес-тренер. – Станислав презрительно сплюнул под ноги. – Как предсказуемо. Отдалась за мускулистое тело, дешёвка. Надо держать марку, ты носишь фамилию Троер, как-никак.

– Ты… ты…

– Ты… ты… – передразнил он. – Ты мне изменила! Твой любовник визжал как поросёнок, проклиная тебя, на чём свет стоит. Загубила парня ни за что. Надеюсь, тебя будут мучить кошмары.

Она залилась слезами, безостановочно дрожа. Нет, он не мог. Не мог отрезать человеку гениталии, чтобы скормить их ей. Не до такой степени у него не всё в порядке с мозгами.

Но глубоко внутри себя она знала, что перед ней именно мужской член, и Стас не отступится, пока она не проглотит чудовищный сувенир.

– Тебе не привыкать к вкусу этого члена во рту. – Он схватил её за волосы и, как следует, тряхнул. – Думала, я не узнаю, сука?! Думала, не узнаю, что моя жена – дешёвая шлюха, готовая отдаться каждому, кто имеет атлетичный торс?!

– Ты… ты псих! – рыдая, смогла она выдавить из себя.

– Это не исключает того, что ты приносишь людям несчастья.

Она попыталась встать со стула. Он приставил к её горлу столовый нож, второй рукой нацепил жуткий деликатес на вилку.

– А ну сядь, продажная сука!

– Нет, Стас, пожалуйста.

– Открой рот.

– Нет!

– Открой рот, Эльвира. Мы оба знаем, что ты это сделаешь.

– Нет, я не смогу!

Он снял с вилки кусок и, как бы она не сжимала челюсти, разжал их, сдавив ей рёбра и вынудив закричать. Прожаренная человечина оказалась у неё во рту. Рвотный рефлекс не заставил себя ждать – она зарыгала.

– Глотай, твою мать!

Эльвира замотала головой, протестуя. От потери сознания её удерживала злость. И ещё страх, не дававший злости вцепиться в мужа-убийцу ногтями. Скукоженная плоть касалась языка, вызывая неприязнь. Их роман длился два месяца. Максим относился к ней по-доброму, показывал, как правильно делать упражнения, давал советы по питанию, разминал плечи перед тренировками. Неудивительно, что между ними пробежала искра, приведшая к близости. Несчастный мальчик. Что же с ним сделал её муж-садист?

Троер снова раскрыл ей рот, вливая в него остатки вина из бутылки. Она чуть не захлебнулась, стала глотать, жестокая пища проскользнула в желудок.

– Ну как на вкус? – улыбался Стас. – Судя по зелёному цвету твоего лица, тебе понравилось.

Она срыгнула содержимое желудка на стол под визгливый смех мужа. Блевала до тех пор, пока из неё не пошла желчь, а диафрагма не стала отдавать болью.

Зря она подумала, что позор на этом закончен. Станислав расчистил от посуды место, прижал жену животом к столу, задрал платье. Разорвал трусы Agent provocateur стоимостью шестьдесят тысяч рублей, подаренных им ей на Рождество. Ткань персикового цвета лопнула как гнилая тряпка, оголяя ровный загар полукруглых ягодиц.

– Немудрено, что бедняга соблазнился. Напомни, почему мы перестали заниматься сексом? – Он щёлкнул пальцами. – Бинго! Потому что ты фригидная сука, привыкшая сосать из меня деньги, а не то, что действительно надо сосать.

Она не отвечала. Ждала в луже собственной рвоты, когда он закончит издеваться, позволив ей отправиться в душ.

– Не против, если мы пропустим прелюдию?

Глядя на интимные части тела своей жены Троер спустил брюки. Эрекция не шла. Он выпил слишком много вина, или перенервничал, или и то и другое сразу. Пришлось вспомнить юность и помочь себе рукой.

– Ты совсем перестала меня возбуждать, – посетовал он. – Что с тобой не так?

Он шлёпнул по подтянутой ягодице, оставив на ней отчётливый след. Эльвира вскрикнула. После этого кровь прилила куда следует в достаточном объёме.

Совершая толчки и пропуская мимо ушей её всхлипывания, Станислав думал о фото с истерзанным трупом. Глаза ввалились, язык, наоборот, вывалился, на шее след от удушья. Так было и будет с каждым, кто позарится на его собственность. У кого хватит самоубийственного отчаяния бросить ему вызов. Такие глупцы, порой, находились. Их участи завидовать не стоило.

Дрогнув изо всех сил, он натянул брюки, оставив Эльвиру лежать на столе посреди разбросанной еды и разлитого вина. Семяизвержение вызвало сонливость.

– Остаток лета проведёшь здесь, – сказал он, отправляя в рот приготовленную на десерт дыню. – Без моего разрешения из дома ни шагу. Ослушаешься – посажу на цепь.

– Я… с тобой… разведусь.

Он плотоядно улыбнулся. Сжал её увеличенную хирургом грудь с такой силой, что она закричала от боли.

– У тебя тоже есть, что отрезать, дорогая. Язык-то уж точно есть за что. Ты же не хочешь быть найденной в канаве с простреленной головой? Или просто исчезнуть.