Текст книги "Идеальный план"

– Спасибо, – повторил Антон. – Не знаю, спасла ли ты мне жизнь. Здоровье точно. Я всё ещё не чувствую пальцы ног.

Неонила заглянула ему в глаза. Он первый отвёл взгляд, предельно смущаясь. Их разделяло восемь лет, Анжела и много чего другого. За месяцы работы бок о бок он ни разу не разрешил себе флиртовать с ней. Наверное, она считала его неуверенным в себе занудой.

– Я сама уволюсь, – внезапно сказал она. – Уже уволилась.

– Не стану тебя отговаривать. – Он мучительно охнул. Оттаявшие руки сводило от боли. – Менять работу всегда непросто. Извини, что втянул тебя в это.

– Это не твоя вина, Антон. Я не могу работать под руководством человека, способного запереть кого-либо в холодильнике. Это ужасно.

– Как Кирилл?

– Ушёл домой. Не думаю, что он вернётся.

– И правильно сделает.

– Я заберу наши вещи и подвезу тебя домой.

– Не хочешь, чтобы я поднимался в офис? – догадался он. – Я и сам не хочу. Спасибо. Ты очень мила со мной.

– Встретимся на стоянке.

Он в последний раз прошёл через проходную с ощущением узника, вышедшего на свободу после долгого заключения. Белый «Пежо» Нилы скромно грелся на солнце в дальнем конце забитой автомобилями парковки. Едва ли тесть сообщил дочери о конфликте с её мужем. Она удивится, когда он придёт домой ближе к полудню. Её удивление станет ещё больше после озвученных им идей. Любая качка вызовет у неё отторжение, Анжела не из тех, кто радуется переменам. Для неё нет ничего лучше безветрия.

Потому что так проще тебя контролировать. Да, Джордж?

Нила тащила на себе футляр, прижимая к платью коробку с утварью. Хрупкие плечи девушки могли ввести в заблуждение относительно её внутренней силы. Однако она у неё была. Непреодолимо притягательная энергия, обращённая на созидание и заботу.

– Как я мог забыть о гитаре.

Он забрал у неё вещи. Вскоре скарб разместился на заднем сиденье, и «Пежо» навсегда покинул территорию склада.

– Чем ты теперь займёшься?

– Плотно поем и постараюсь забыть тяжёлое утро, – честно ответил он.

– Да нет, я про работу. – Нила проворно управлялась с механической коробкой передач. Голые коленки вздымались, когда она отпускала педали. Антон так и не удосужился получить водительское удостоверение. В его семье обязанности шофёра исполняла Анжела.

– Займусь тем, на что двадцать лет не хватало смелости. – Он кивнул на заднее сиденье. – Музыкой. Начну с частных уроков. Параллельно изучу объявления в интернете. Быть может, не самая паршивая группа нуждается в соло-гитаристе. С ритм-гитарой я тоже в ладах. Ещё пройдусь по пабам, где есть сцена. Если не умру от скованности, то смогу заработать за вечер на хороший кусок жареного мяса. А ты?

– Я? – Нила загадочно улыбнулась. – Я буду твоим импресарио.

Он решил ответить ей в такой же шутливой манере:

– Ты будешь самым бедным импресарио во вселенной. Пятьсот раз подумай, перед тем как подписать со мной контракт.

– Ничего, однажды я два месяца питалась одними спагетти с сыром. – Она заметила его недоумённый взгляд и неопределённо пожала плечами. – Долгая история. Ты любишь спагетти с сыром?

– Звучит заманчиво. Осталось понять, как избавиться от лишнего веса.

– Ты меня смутил!

– Ты подумала… о мой бог, теперь я сам смутился. Я не имел в виду ничего низменного.

– Так ты про секс?! – воскликнула она. – А я, дура, сразу на свой лишний вес подумала.

– Я говорил про свой вес, Нила! С твоим телом всё в порядке. Ты очень… видная девушка. – Он отвернулся к окну. – И ничего ты не дура.

– Только с парнями что-то не везёт, – с грустью произнесла она.

– Ты ведь шутила про импресарио?

– Со спагетти неплохо сочетается тёртый чеддер.

– Нет, ты не шутила. – Он присвистнул. Золотое кольцо внезапно сжалось вокруг безымянного пальца. То ли палец распух, то ли кольцо уменьшилось.

На светофоре она достала со дна коробки флешку.

– Что это?

– Список поставщиков и покупателей «Фуд-Трейда». И много что ещё. Скопировала на всякий случай. Вдруг пригодится.

– Что мне с ней делать? – Он вертел в руках зелёный пластик, гадая, какое наказание предусмотрено за похищение информации, составляющей коммерческую тайну.

– Выбросить, оставить на память, продать конкурентам Германа. Что угодно.

– Спасибо за сувенир, – наконец сказал он, пряча флешку в маленький кармашек на джинсах, необходимый то ли для зажигалок, то ли для презервативов, то ли для любой ерунды, которая в него поместится. – Мне, к несчастью, нечего тебе подарить.

Когда Нила ответила, в замкнутом пространстве салона стало нестерпимо жарко.

– Подари мне свою кружку.

3

Около полуночи Антон сидел на кровати, отрешённо массируя Анжеле ступни. Зарывшись в телефон, она время от времени дёргала ногами. Яркое свечение экрана отбрасывало на располневшее лицо гротескные тени. Она не всегда была такой. Когда-то он мог отнести её в спальню из любого угла квартиры. Сейчас за такой фокус придётся заплатить растяжением мышц, а то и грыжей. Страстная любовь к пицце и роллам, сдобренными газированными напитками повлияла на обмен веществ самым ужасным образом. Плюс двадцать три килограмма за неполные четыре года. Объём талии рос быстрее, чем она меняла гардероб, потому вся одежда сидела на ней в обтяжку.

Редкий интим превратился в подъём по отвесной скале. Всегда в одной позе на боку, механически, без поцелуев и объятий. Потом она принимала душ и отворачивалась от него. Каждую ночь он видел перед собой широкую спину и больше ничего. Её перестали интересовать его потребности, успехи и неудачи. Вся её неглубокая жизнь уместилась в чёрной коробочке с логотипом надкусанного яблока. Виртуальной реальности она уделяла больше внимания, чем законному мужу. Он сам гладил свои рубашки, допуская, что благоверная давно забыла, как пользоваться утюгом.

По телевизору шло безликое юмористическое шоу, в котором участники соревновались друг с другом в примитивизме. Он думал о Неониле, оставившей себе Битловскую кружку с чайными разводами и помахавшей ему при расставании из окна автомобиля. А также о возможностях зелёной флешки, совсем не случайно попавшей ему в руки. По крайней мере, он так считал. Разрозненные детали рискованной авантюры выстраивались в голове в башню исполинских размеров. Один неправильно вставленный кирпичик мог привести к катастрофе. И всё-таки стоило дерзнуть. Ему до смерти надоело ходить с нейлоновыми яйцами, терпеть издевательства, сглаживая не им высеченные углы. Люди предавали его, потому что он позволял им это, принимая свою слабость за доброту. Никто не сможет вместо него прервать череду поражений. Он не должен спрашивать ни у кого разрешения, чтобы быть счастливым. Мужчина или берёт что ему нужно, имея внутреннее право, или уходит в закат.

Увы, в области закатов с ним никто не мог сравниться.

Анжела кинула в него тюбик крема с мочевиной. Он потёр плечо. Затем выдавил на ладонь кляксу крема.

– Папа написал мне, что между вами произошло. Тебе следует перед ним извиниться.

– Он сказал тебе, как запер меня в холодильнике?

– Да.

– И что ты об этом думаешь?

– У отца специфичное чувство юмора. Относись к этому как к невинной шутке.

– У нас с ним разное представление о шутках. – Антон втирал крем в кожу её ног, осмысливая просьбу об извинениях. Она пришла домой час назад, когда за окном заступала на дежурство ночь. К его увольнению она отнеслась более чем спокойно. Больше он ни о чём ей не рассказывал. Где жена ходила целый день, он спрашивать не стал. Отчего-то причины её отсутствия его совсем не тревожили. Привычный звон любви угас. Внутри него больше не трепетали струны. Они оборвались, возникшая пустота заполнилось тишиной. Он новому чувству не противился. – Это всё, что он тебе сообщил?

– Хочешь поговорить о болезни отца?

Сдержанный тон Анжелы навёл Антона на единственно правильный вывод:

– Ты давно знала о раке, – заключил он.

– У нас нет друг от друга секретов.

– Почему ты относишься к этому так спокойно? Твоему отцу осталось жить несколько месяцев.

– Мои слёзы не помогут ему излечиться. – Она возилась с пилкой для ногтей, не отрываясь от телефона.

– Ты права. – Он размазал излишки крема по рукам. Субстанция белого цвета с синтетической мочевиной пахла старостью. – Скоро ты станешь богатой.

– Не будь таким меркантильным, Антон. Если бы это зависело от меня, отец жил бы вечно.

Он внимательно посмотрел на жену. Она никогда не называла Германа папой. Всегда только отцом.

– С кем ты переписываешься?

– А?

– Дай мне свой телефон, милая.

Он протянул руку. Она в свою очередь отвела руку с телефоном как можно дальше.

– С чего это вдруг тебе понадобился мой телефон? – Анжела сделала ударение на слове «мой». – Не надо нарушать мои личные границы. Веди себя прилично.

– Моё желание безобидно. Хочу быть в курсе, на что моя жена тратит десятки часов в неделю.

– Да что с тобой?!

– У тебя появился любовник, Анжела Рябинина, дочь своего отца?

– Ты меня пугаешь. – Она перебралась на другой конец кровати с ловкостью медведя.

– Я должен удостовериться, что ты мне верна. – Он переключил телевизор на канал с художественными фильмами. Гоша дрался в подворотне с хулиганами. «Москва слезам не верит» справедливо получил «Оскар». Сейчас такое кино не снимали.

– Сегодня тебе лучше переночевать в гостинице, дорогой. Не вынуждай меня звонить в полицию.

– Уже полночь, Анжела. – Угроза полицией никак его не затронула. – Я никуда не пойду.

– Да, утро не скоро. Не забывай, кто подарил нам эту квартиру. Ты нас собственным жильём обеспечить не смог.

– Зато я обеспечил всё остальное, – ввернул он, уязвлённый её замечанием. – Ты дашь мне телефон, или я возьму его сам.

– Хорошо, поспи на диване в гостиной.

Короткое мгновение в нём боролись две противоположные сущности. Одна жаждала вырвать у неё телефон, другая хотела уйти из остывшей спальни. Победил голос разума. Антон и без телефона знал всё, что ему было нужно.

– Извини. – Он добавил в интонацию горсть примиряющих ноток. – День выдался пасмурным. Твой отец не сдержал обещание. Но он не виноват в том, что я поверил ему.

– То-то же. – Лоснящееся лицо его жены исказила гримаса брезгливости. – Не проси меня ласкать тебя там. Ты знаешь, я это не люблю. Набери ванну с пеной, если не знаешь другого способа снять напряжение. Не втягивай меня в разборки с отцом. Ты большой мальчик, разберись с проблемами сам.

Он свесил ноги с кровати, удар Германа отозвался в груди остатками боли.

– Теперь мои будни будут заполнены музыкой, – сообщил он. – Я намерен сделать из хобби полноценную работу. Могу я рассчитывать на тебя?

– Ты хочешь получить часть отцовских денег?

– Нет, я хочу, чтобы дома меня ждал горячий ужин, когда я буду приходить после концертов выжатый как лимон. Чтобы ты стирала и чинила мою одежду, как подобает нормальной жене. Неработающей жене. Хочу, чтобы ты испытывала за меня радость и верила в меня.

– Ты просишь меня стать твоей прислугой?

– Разве я многого прошу?

– Ты злишься на отца за шалость с холодильной камерой. Не можешь добраться до него, поэтому срываешься на мне.

– Ты услышала хотя бы слово из того, что я сказал?

– Доставка еды работает круглосуточно, милый.

Антон взял подушку. Вернул на экран телеканал растлевающих сознание развлечений.

– Диван в гостиной не так уж плох, Анжела.

В дверях спальни он задержался. У него осталась для неё последняя мысль.

– Я виноват перед тобой. Из-за моего попустительства ты превратилась в бачок для сбора отходов.

– Не смей меня оскорблять!

– Когда-то мы мечтали о хоре детских голосов, называющих нас мама и папа, прогулках под луной и семейных пикниках. Или я один об этом мечтал? Ты променяла радость на удовольствие. Труд на праздность. Из нас не вышло крепкой семьи. Это моя вина.

– Я повзрослела, Антон, а ты нет, – сказала она. – Хватит попрекать меня детьми. Мне не нужны варикозные вены и растянутое сам знаешь что.

– Я тебе тоже не нужен, Анжела. Спокойной ночи.

Он прикрыл за собой дверь, отрезая прошлое от будущего. Швырнул подушку на диван и стал вспоминать, куда положил телефон. Хотел успокоить нервы, переслушав сольный альбом Джорджа Харрисона «Cloud nine» под завязку набитого сладкой для слуха слайд-гитарой. В телефоне четыре часа как болталась присланная Неонилой фотография: тарелка со свежеприготовленными спагетти, посыпанными сырной стружкой, с уложенными по краям вилками. Двумя вилками.

Обручальное кольцо слезало с оплывшего пальца неохотно. Он положил его на стол. После долгих лет брака свободный палец смотрелся непривычно.

«Извини, не сразу увидел твоё сообщение» – написал он. – Последний раз я приглашал девушку на свидание в эпоху динозавров. Согласишься ли ты встретиться со мной завтра? У меня есть непреклонное желание напоить тебя чаем. С плюшками, конечно».

Мгновенный ответ Нилы заставил сердце Антона биться чаще.

«Ты знал, что в нашем городе семнадцать заведений, где посетителям предлагают живую музыку?»

«Нет», – ответил он.

«Теперь знаешь. Забыла сказать – в детстве бабушка научила меня печь замечательные булочки с изюмом. В дуэте с ежевичным чаем они незабываемы».

«Ты вкусно рассказываешь. У меня потекли слюни».

«Мне начинать готовить тесто?»

«Ночью есть вредно».

«Я знаю хороший способ сжечь калории».

Антон выдохнул. Нижней частью тела овладело приятное возбуждение. Общение на откровенную тему нервировало его. Ни одной слайд-гитаре не справиться с этим.

«Я вызываю такси. Нам нужно многое обсудить». – Рубикон дался ему нелегко. В соседней комнате находилась его официальная жена, а он не из тех парней, кто изменяет. Он из тех, кто покидает тонущий корабль последним.

«Купи, пожалуйста, изюм».

Джордж Харрисон запел заглавную песню с альбома. Антон слез с дивана и пошёл одеваться.

Глава 8. Холодный дом[2]2
  Термин из игры в рулетку, обозначающий стол, за которым игроки всегда проигрывают.


[Закрыть]

– Простите, что не предлагаю вам выпить. Не стану утверждать, что вы для меня желанный гость.

Станислав Троер стоял на своём излюбленном месте у окна, вглядываясь в бесконечную городскую даль через поляризованное стекло. На фоне светлой тротуарной плитки новое полотно проезжей части чернело как после дождя. Только нормальный дождь выпадал последний раз дней десять назад. В отсутствие влаги дикая трава успела отчасти выгореть, а земля пойти трещинами. Точно такие же трещины пролегли по лицу Станислава, когда загадочный посетитель сообщил ему об измене жены, подкрепив ужасные слова пачкой глянцевых фотографий.

Эльвира совокуплялась с сопливым недомерком как блохастая псина. На некоторых снимках она засовывала себе в рот его причиндалы. Этими же губами она потом целовала своего мужа.

Он долго разглядывал доказательства адюльтера, сохраняя в памяти анатомические подробности. Такой цветущей он не видел жену со времён отпуска в Форте-деи-Марми на побережье Тирренского моря в Италии три года назад. По возвращении в Россию их отношения вновь заскользили в пропасть. Эля всё чаще наведывалась в винный погреб, а он перебирал подружек как хлеб в булочной. На людях они изображали счастливую пару, которая за закрытыми дверьми превращалась в диких котов, готовых выцарапать друг другу глаза. Ссоры стали такой же обыденностью, как крайне нечастый, лишённый прежней страсти секс.

Его очаровательная жена нашла утешение от безвкусия супружеской жизни в объятиях черноволосого физкультурника, запавшего на женщину, старше себя лет на двадцать. Она испытывала к молодому любовнику отнюдь не спортивную похоть. Высокое качество фотографий позволяло увидеть проблески чувств на вспотевшем лице Эльвиры Троер. Неважно, платила она ему за секс или нет, он ей нравился как мужчина. Именно это обстоятельство расстроило владельца стеклянной башни больше всего.

– Я для вас скорее вскочивший на носу прыщ накануне фотосессии. – Вадим Филатов закинул ногу на ногу, довольный удачной метафорой. Он думал, что миллиардер набросится на него с кулаками, как только увидит вульгарный компромат. Обошлось без драки. Предприниматель принял новость о том, что у него выросли рога, довольно спокойно.

– Это ещё мягко сказано, господин… – Троер повёл ухом в сторону наглого вымогателя.

– Зовите меня Джон.

– Стоит ли спрашивать, где вы взяли столь неудачные фотографии, Джон?

– Неудачные для всех, кроме меня, – уточнил Вадим. Лицо нестерпимо чесалось. Похоже, у него аллергия на автозагар. Маскировку он подобрал крайне небрежно. – Я открою вам подробности, если мы договоримся.

Если? Троер сдержал снисходительную улыбку. Непрошеный гость не понимал, как устроен Станислав Троер. Не тот лакированный болванчик для прессы, а настоящий – с манерами голодного шакала. Тюлень пришёл просить мясо у акулы. Это же надо.

– Откуда мне знать, что это не монтаж? Не происки конкурентов по бизнесу? Не рукотворные издержки избирательной кампании? Вас мог подослать один из моих врагов.

– Это не монтаж, – заверил его Вадим. – Есть видеозапись, откуда я и надёргал снимков. Никто меня не подсылал. Я вылез из кожи пробираясь к вам на приём.

– Вы лишь представились врачом моей живущей в Ставрополе тётки.

– Ещё раз примите мои извинения за намеренную ложь. Другого способа попасть к вам на аудиенцию не было.

Вадим говорил чистую правду. Он корпел над хитроумным планом не один день, сломав и без того загруженный мозг. В итоге решил отправиться к лощёному капиталисту с открытым забралом, рассчитывая на везение и обыкновенный прагматизм. Деловой человек не станет распространяться о щекотливых подробностях нелицеприятной сделки приятелям по яхт-клубу. Кандидат в мэры тем более не будет трепаться об измене жены в преддверии выборов ни единой душе.

– Чудны дела твои, Господи, – пробормотал Троер. – Да, вино превратило мозги моей благоверной в желе. Сама подставилась и меня за собой потянула. Хуже прокола не придумаешь.

Действительно, о чём думала эта шлюха, прыгая в постель к другому мужчине в ответственные дни предвыборного периода. Избирательная кампания касалась и её тоже.

– Для человека вашего статуса вы отнеслись к измене жены довольно прохладно. – Вадим нервно поправил очки без диоптрий в старомодной оправе, которые напялил, готовясь к встрече. – Вы знали об этом?

Скрепя сердце Троер покачал головой. Он умел признавать промахи. На этот раз его интуиция не сработала.

– Не имею привычки закатывать истерики, – сказал он. – Особенно на глазах у незнакомых людей. – Он ткнул пальцем в панель телефона. – Кристина, две банки рутбира, пожалуйста.

Во рту Вадима пересохло от волнения, однако он намеревался до конца соблюдать осторожность.

– Не сочтёте за неуважение, если я откажусь?

Троер сел в кресло и вытянул ноги. «Этот вымогатель полагает, что я могу его отравить», – подумал он не без ехидства. Значит, боится. Это определённо хорошая новость.

– Не волнуйтесь, я выпью обе порции. Чем-то же нужно запить таблетку от головной боли.

Покуда секретарша дефилировала по дорогому ковру, мужчины молчали. Нефтекачалка неутомимо клевала носом на хозяйском столе, привлекая к себе постоянное внимание Вадима.

Безалкогольная травяная газировка по вкусу напоминала сироп от кашля. Миллиардер бросил пустую банку в мусорное ведро.

– И вы просите двадцать миллионов рублей за молчание?

Вадим приободрился. Наконец-то они перешли к обсуждению главного вопроса.

– За оригинал видеозаписи, – поправил он обманутого мужа. – Молчание прилагается бесплатно. Можно оформить перевод за услуги по агентскому договору, но тогда в итоговую сумму придётся добавить налоги. В идеале – наличные. – Он визуально «передал» товар одной рукой и «получил» деньги другой. – Неважно, какими купюрами.

– Почему вы пришли ко мне? Ни к ней, ни к моим конкурентам, а ко мне.

– При всём уважении, господин Троер, вряд ли у вашей жены есть двадцать миллионов, – с осторожностью пояснил Вадим. – К тому же я не знаю её контактов.

Троер принялся за вторую банку рутбира. Пена едва не попала ему в нос.

– И вас не испугала моя возможная реакция? – спросил он. – Я мог бы сдать вас в полицию. Или приказать охранникам отделать вас так, что вы полгода будете плеваться и писаться кровью.

– Это вы и сейчас можете устроить. – Вадим пришёл в логово своей жертвы без оружия. И был прав. На входе его как следует обыскали, не говоря уже о рамке металлоискателя, через которую прогнали дважды. Да и что он мог с собой взять? Бейсбольную биту? И куда бы он её засунул?

– Не думаю, что всё так просто. Так ведь?

Вадим кивнул. В другой жизни они бы с этим прохвостом в дорогом костюме явно поладили.

– Если через час я не выйду отсюда целым и невредимым, мой помощник перешлёт запись одновременно на все телеканалы. А заодно новостным сайтам и в редакции газет. Не забудет про порносайты. Фильм неплох, даже вырезать ничего не надо. Как видите, мы оба рискуем, господин Троер.

– Так почему же вы не пошли к моим врагам? Им незачем вам угрожать.

Вадим пожал плечами. Миллиардер задавал правильные вопросы.

– Не хотел вовлекать посторонних в наше маленькое предприятие. Подумал, что вас драгоценная запись заинтересует больше, чем их. Чем меньше людей знает о записи, тем спокойнее будет вашей семье.

– Вашему помощнику можно доверять?

– Я не говорил, что это живой человек.

– Отложенная отправка?

– Вы умный человек, господин Троер.

– Вы соврали о причинах своего визита сюда. Зачем мне доверять вам в других вопросах? – сказал Троер с подчёркнутым хладнокровием, не открывая взгляда от смуглого мужчины.

Вадим поднялся из кресла с видом уставшего всадника.

– Снимки можете оставить себе. Всего хорошего, господин Троер.

– Присядьте, Джон. Незачем пугать меня дешёвым блефом. Скажите-ка вот что – если я не куплюсь на шантаж, что вы намерены делать с записью?

Вадим медленно сел на место. Небольшое притворство прошло удачно.

– Предложу вашему конкуренту приобрести их за аналогичную стоимость, – ответил он. – Я проявил уважение, придя к вам первому. Теперь жду от вас ответного шага.

«Он тебе не понравится, сукин сын, – подумал Троер. – Пожалеешь, что вообще пришёл ко мне».

– Кто ещё знает о записи? Откуда мне знать, что вы её не растиражировали? Не сохранили файл про запас, чтобы потом прийти ко мне за добавкой? Или что у вас нет записей, сделанных в другие дни? Или это была одноразовая акция щедрости моей жены? Это важные вопросы, Джон. И лучше вам иметь на них ответы, которые меня порадуют.

– Мне нужны деньги, господин Троер. Сейчас у меня есть только моё слово. Поймите меня правильно. При успешном завершении сделки никто из членов вашей семьи не пострадает. Сейчас это всё, что вам нужно знать.

– Дайте мне хоть что-то.

Вадим прикинул, что земля не рухнет, если он приоткроет завесу.

– Других записей нет, господин Троер. Номер снимал любовник вашей жены. О нём мне ничего не известно. Моя камера стояла в укромном месте совершенно случайно.

– Так я вам и поверил.

– Мне не нужно вашей веры. Мне нужны деньги. Я играю честно. Ко мне в руки попала золотая фишка, и я хочу её обналичить. – Он посмотрел, который сейчас час. – В двенадцать двадцать три о записи знаем только мы с вами. В тринадцать ноль-ноль о ней будут знать все, кому она может быть интересна. Если я вас обманул, вы найдёте меня и поквитаетесь. Но я вас не обманываю. Я хочу получить деньги, отдать вам флешку с единственной сохранённой записью и исчезнуть из вашей жизни так же внезапно, как появился в ней. Довольны?

– Сами-то как думаете?

– Вы пережили кризис две тысячи восьмого и две тысячи четырнадцатого годов, господин Троер. Моё вторжение для вас как укус комара. Неприятная мелочь, не более.

Троер повернулся на кресле к окну. Так ему всегда лучше думалось. Он выяснил всё, что нужно. Пришла пора сворачивать затянувшуюся беседу. Настало время делать ход конём.

– Через три дня в двенадцать часов, – сказал он, развернувшись. – Флешка в обмен на сумку с деньгами. Мои гарантии против ваших. Пеняйте на себя, если вы мне солгали.

Вадим бессознательно поскрёб затылок. За семьдесят два часа может произойти много нехороших событий. Обязательно произойдёт, если он будет играть по навязанным правилам. Модный пиджак смердел предательством. Ни парфюм, ни длинный стол не могли скрыть исходящий от богача неистребимый запах коварства.

– У меня нет трёх дней, господин Троер. Я приду завтра в двенадцать. Вполне успеете достать деньги из сейфа или снять со счёта.

– Надо ли спрашивать, почему такой срок?

Джон одарил ухоженного магната лисьей улыбкой:

– Вы вольны спрашивать о чём угодно.

«Ответ всё равно не получите», – додумал за незваного гостя Троер.

– Я согласен, – негромко произнёс он.

– Это правильное решение, господин Троер. Надо ли напоминать вам, что не нужно обращаться в полицию?

«Имея на руках единственную запись, ты ничего не сможешь с ней сделать, – проскочила в голове Троера сладкая мысль. – Но не беспокойся, я подготовлю тебе другой сюрприз».

– Не забудьте отключить отправку писем, Джон.

– Сделаю это сразу, как выйду из вашего кабинета.

– Чего же вы ждёте?

Вадим изогнул губы в лёгкой усмешке.

– До завтра, господин Троер. С вами приятно иметь дело.

– К счастью, не могу сказать о вас то же самое.

Он подождал пока наглый тип не выйдет из кабинета, затем вынул из ящика очередную одноразовую трубку. Лысый толстяк ответил традиционным молчанием.

– Ты мне нужен. Сейчас. В сауне.

Он убрал фотографии в стол, вызвал к себе начальника службы безопасности, приказав ему перенести все записи с камер видеонаблюдения за последний час на один носитель, который принести к нему. Дал он суровому мужчине и другое, более щепетильное поручение. Начальник службы безопасности, съевший с Троером пуд соли, послушно взял под козырёк. Армейский друг будет держать язык за зубами, даже оказавшись в пыточной камере. Что само по себе трудно представить. Загнанный в ловушку громила утащит с собой на тот свет как можно больше противников, но не дастся живым.

Сверхсрочный заказ, помноженный на сложность задачи, будет стоить недёшево. Разве у него есть выбор? Подчищать за супругой всегда было непросто. То она пьяная насмерть собьёт человека на обочине, то выронит из бюстгальтера пакетик кокаина на встрече у губернатора. Следовало преподать Эльвире урок. Любовника призвать к ответу, чтобы не засовывал что не следует, куда не следует. Шантажиста проучить за непочтительную наглость. Никто не смеет безнаказанно ставить благополучие Станислава Троера под угрозу без плачевных для себя последствий. Никто.

На растянутом в подобии улыбки лице мужчины проступили черты злобного Гринча из рождественской сказки. Или клоуна Пеннивайза из другой, более кошмарной сказки.

– Кристина, зайдите ко мне.

Троер запер за девушкой дверь, молча протянул секретарше руку и повёл её в гардеробную.

2

Роман Осипов читал содержание развешанных по стенам благодарностей, помещённых под стекло. Названия некоторых клиентов юридической фирмы «Правое дело» были ему известны. На столе юриста стояла продукция компании Dalvey. От подставки для шариковых ручек до калькулятора со встроенным будильником. Когда-то Линда подарила ему портмоне этой фирмы. Малочисленные бумаги аккуратно разложены по лоткам и папкам. О профессионализме хозяина кабинета это ничего не говорило, а вот о чистоплотности говорило многое.

– Ещё чашечку? – Мужчина в бирюзовой рубашке показал на покрытую хромом кофемашину.

– Спасибо, не надо, – ответил писатель. Целый день его одолевала зевота. Он не сомкнул глаз с трёх часов ночи и к концу дня чувствовал себя совершенно разбитым. По возвращении домой он сразу хотел лечь спать. И лишняя чашка кофе могла расстроить эти планы.

Он скрестил пальцы и сказал:

– Я правильно понял, что мои шансы забрать дочь себе равны нулю?

– Я бы сказал, даже не нулю. Образно выражаясь, вы в глубоком минусе, – подтвердил юрист смутные опасения новеллиста.

– Разве родители не равны в правах на ребёнка?

Мужчина в летней рубашке с коротким рукавом вращал шариковую ручку с колпачком, кивая чему-то недоступному пониманию писателя.

– Суды традиционно отдают предпочтение матерям, – произнёс он очевидную для него, но не для клиента истину. – Ребёнок проживает с матерью, он к ней привязан, разлука нанесёт его психическому развитию вред. Да и судьи – это в основной массе женщины. Каждый случай с определением места жительства ребёнка они проецируют на себя. У вас ведь нет сведений, что бывшая жена ведёт аморальный образ жизни и наносит ущерб развитию ребёнка?

Роман медленно покачал головой. Таких сведений у него не было. Линда пристрастилась к алкогольным коктейлям да любила оголять тело до границы неприличия, хвастаясь первоклассной фигурой. Вот, пожалуй, и все её грехи. Кроме бесчеловечного характера, конечно.

– Тем более, – продолжал молодой юрист, – кто будет воспитывать ребёнка, если вы заболеете или уедете из города по делам? Ваши родители?

– Они умерли.

– Простите. Я хочу сказать, что особых предпосылок для победы нет. Я бы мог содрать с вас приличную сумму за иск и растянуть дело на месяцы, а то и годы, чтобы ещё более обогатиться за ваш счёт. Но я работаю ради результата, и деньги далеко не всегда выходят на первое место в шкале моих ценностей. Вы упомянули, что отчим вашей дочери богат. Это означает, что он выставит против вас целую коллегию адвокатов. Моргнуть не успеете, как они втянут вас в бесконечное сутяжничество, проедутся по вам асфальтоукладчиком и разорят. Вместо нападения вы перейдёте к обороне. Готовы ли вы к этому? Имеется ли у вас финансовая возможность, а также время и терпение для подобной битвы? При условии, что результат может вас огорчить.

Глаза Романа бегали от предмета к предмету, пока не наткнулись на папку с названием «ООО “Кипарис” против Сергеева Н.С. Корпоративный спор». Почти что «Крамер против Крамера»[3]3
  Фильм 1979 г. с Дастином Хоффманом и Мерил Стрип в главных ролях.


[Закрыть], чей сюжет напоминал ситуацию, в которой он оказался.

– У вас есть дети? – сердито спросил он.

– Да, моей дочери восемь лет.

– Значит как отец вы должны меня понимать.

Молодой юрист откинулся на спинку кресла и показательно вздохнул.

– А как юрист должен обозначить подводные рифы. Это мой долг.

– Получается, отчим имеет на мою дочь больше прав, чем я?!

Официально толстосум не приходился Виоле отчимом, однако Роман слишком хорошо знал свою бывшую жену. Рано или поздно Линда затащит денежный мешок в ЗАГС.

– Теоретически нет, но фактически да. У того, с кем ребёнок остаётся после развода, объективно больше прав.

– И что вы посоветуете мне предпринять?

– Вы всё-таки намерены предпринять что-либо?

– Миллионы оппонента меня не остановят.

– Вам кажется, что инициатива принадлежит ему, а не ей?

– Я в этом уверен. Она пляшет под его музыку.

Юрист задумчиво хмыкнул, то ли соглашаясь с последними словами Романа, то ли, наоборот, нет. На уровне глаз писателя стояла металлическая табличка серебристого цвета с выведенными на ней золотыми буквами: «Минаев Артём Александрович».