Текст книги "Последний воин духа"

– Я хочу научиться этому искусству, граф Годрик! – твёрдо ответил Джон и не отвёл взгляд.

Выдержав паузу, граф молвил:

– Быть по сему!

Напряжение сразу спало, непринуждённые разговоры тут и там возобновились. Чарльз нашёл Фрэнка весьма интересным собеседником. Тот не был молод, но высказывал достаточно свежие мысли. К тому же, они пришли к незримому согласию касаемо вкусовых качеств вина. Они нашли его необыкновенным и не уставали пробовать чудесные напитки снова и снова.

Анне тоже захотелось поговорить со своим прадедом, она видела на примере Джона, что граф вовсе не страшен и вполне адекватен. Но он находился за другим концом стола, и Анна решила, что она найдёт ещё время для беседы с ним. Пока же она общалась с графиней Викторией. И обнаружила, что та разбирается в живописи очень хорошо. О журнале разговор не шёл.

Так, постепенно, день перешёл во вторую, предвечернюю половину. Граф объявил перерыв, видя, что люди утомились от безвылазного сидения за столом столько времени подряд. «Эх, побывать бы им на настоящих пирах, что, бывало, закатывались в этом замке и продолжались несколько суток без перерыва!», – подумал граф.

Для гостей вынесли специальные ложи для отдыха, на них они и разместились. Тут можно было перегруппироваться, и Анна поспешила разместиться поближе к графу. Джон с Уолтером возлежали немного на отшибе. Они оживлённо обсуждали недавние события.

– Ну, Джон, признаюсь тебе, дружище, после твоих слов о том, что нужно поднимать людей… Я думал, разразится буря.

– Да, я бы никогда не осмелился сказать такое. Тем более вперёд леди Арталиэн, мы же в гостях у её родственников. Но что-то нашло на меня, я почувствовал, что должен сказать это.

Уолтер подавил смешок.

– Хорошо что у тебя не возникло непреодолимое желание декларировать свои стихи.

– Хм, а ты не думал над тем, что граф вполне может познакомиться с нашими стихами через журнал!

– Не думал, – ответил Уолтер и посерьёзнел. – Но, как говорила леди Арталиэн, наш журнал предназначен не только для узкого круга сочувствующих. Мы пишем не в угоду какой-то определённой прослойке, мы излагаем наши мысли такими, какие они есть. – Ребята посмотрели друг на друга.

Прошёл час или немного больше. Солнце начало тонуть за линией горизонта. Граф вновь призвал всех к столу, перерыв закончился.

– Думаю, мы вполне отдохнули. Теперь же пришло время чаепития.

На столе появился большой самовар, расставили чашечки и салфетки. И много всяких сладостей, пирог и торт. К некоторому своему удовольствию Джон отметил, что вина со стола не исчезли. Наоборот, прибавилось ещё несколько новых сортов.

– Это лёгкие вина, – заметил граф как бы отвечая на вопрос Джона. – Они очень хороши на десерт, когда желудок полон, в теле приятная расслабленность, но душа требует общения!

За столом автоматически произошла перегруппировка – женщины расселись ближе к самовару и сладостям, мужчины заняли места рядом с вином. На группы больше не разбивались, все разговаривали со всеми сразу.

– Граф Годрик, расскажите историю той секиры, что довелось мне опробовать в бою на Новый Год? – спрашивал Джон. – В частности, мы не понимаем, откуда на варварском оружии надписи на латыни.

– Тот топорик… да, я помню его. Подарил Дженни лет двадцать назад. А его подлинная история – кто знает? Мы можем только гадать. От викингов топор мог попасть к варварским племенам на континенте, которые совершали набеги на Священную Римскую империю. Так он и попал к тем, кто выбил на нём эту надпись. Вы же понимаете, это всего лишь одна из возможных версий. Гораздо интереснее научиться применять его по прямому его назначению, нежели изучать надписи, а?! – и он задорно подмигнул ребятам.

– Граф, вы правы. – Чарльз поднялся. – Предлагаю тост за гостеприимство графа. Честно говоря, я не ожидал такого тёплого, радушного приёма. Арталиэн… то есть Дженни подтвердит – она еле уговорила меня на эту поездку. Мне казалось, что как только граф узнает, что в женихах у её внучки – простой работяга, не граф и не принц – он меня и на порог не пустит.

– Нет, друзья мои, дорогие гости! – и граф учтиво предложил Чарльзу занять его место за столом. Когда-то, признаться, я был крайне консервативно настроен. Думаю, все вы знаете историю о том, как Дженни покинула этот дом когда-то. Я горевал, но был непреклонен. Я считал, что она непременно пропадёт, что путь, выбранный ею – гибелен. Но жизнь – удивительная вещь. Даже такая старая закалённая гвардия, к которой я имею честь принадлежать, иногда может в чем-то меняться. Да, жизнь не стоит на месте, жизнь меняется. Я мог бы до сих пор упорствовать и не признавать беглую внучку. Но сколько бы я тогда упустил? Упорствуя так, как я когда-то, неминуемо оказываешься на берегу реки жизни, выброшенным туда бурным течением как неспособного держаться на плаву и нестись вперёд. И ведь я бы не познакомился с такими замечательными людьми как вы! Так что, этот тост – и за вас!

В таком ключе прошло ещё около полутора часов. В воздухе повеяло вечерней прохладой, сгущались мягкие, крадущиеся сумерки.

– Наступает самое интересное время друзья, – говорил граф. Пришла пора доказать, что мы – настоящие мужчины не только в разговоре и выпивке, но и во владении оружием! Призываю к оружию всех, кто после такого продолжительного застолья всё ещё способен держать его!

– Дорогой граф, – поднялся вновь Чарльз. – Я забылся в вашем радушном гостеприимстве и позволил себе лишний рожок вина. Пусть мой меч покоится в ножнах сегодняшним вечером! С вашего позволения! – и Чарльз отвесил грациозный поклон.

Фрэнк тоже не был расположен к упражнениям с разящим металлом, а потому изрёк:

– Граф, вы же знаете, я мирный художник, люблю писать с натуры идиллические картины сельской жизни, природу… – он как бы извиняясь улыбнулся.

– А я готов учиться у вас, граф! – воскликнул разгорячённый Джон. Хотя он и старался лишь «пригублять», крепкое, хорошо выдержанное вино из кладовых замка сделало своё дело. В неверном свете уходящего дня смотрело на Джона словно выточенное из камня суровое лицо полководца-графа. Это лицо улыбнулось Джону одними глазами. Те несколько секунд, что смотрел он на графа, показались Джону продолжительным временем. Звучали будто в отдалении женские голоса и звонкий смех леди Арталиэн, но Джон не слышал их. В оглушительной тишине стоял он на пороге неизведанного и лишь кровь стучала в висках его: «бум-бум».

– Зажечь огни! – громко скомандовал граф.

– Я тоже участвую! – закричал заведённый этим моментом Уолтер. Он тоже что-то почувствовал.

– Отлично! – и граф направился давать дальнейшие распоряжения.

Вскоре были разожжены большие костры. Стало совсем темно, из-за ярких огней за пределами поляны ничего не было видно. Люди графа выносили на поляну различное оружие, доспехи, щиты. Годрик облачился в те же одежды викинга, в которых встретил утром гостей. Уолтер выбрал английский средневековый доспех, Джон же, как и граф, тоже решил быть викингом. Он уразумел, что легче будет крутить тяжёлой сталью, если на теле не будет много лишнего веса. Ведь это тренировочный бой. Джону помогли облачиться в кольчугу двое людей.

– Это Джин Санборн и Вик Сэлари, они неплохо владеют оружием и помогут нам, – коротко объявил граф своих помощников.

Джон посмотрел на груду мечей. Все они были в отличном состоянии – ровны, начищены до блеска, остро заточены. Джон выбрал один.

– Хороший выбор, Джон, – одобрил Вик. – Начинаем?

Граф протрубил в рог и окрестности огласил протяжный звуковой сигнал, тренировка началась. Вик показал Джону, как правильно держать меч, выбрал ему щит. И внезапно сделал колющий выпад в его сторону:

– Защищайся!

Джон едва ушёл от резкого удара, настолько он был неожиданным.

– Да! – прокричал Вик. – В настоящем бою тебя никто предупреждать не станет.

Последовала серия ударов стали о сталь.

Джин подобрал Уолтеру подходящий ему меч, но тот не послушался и теперь размахивал над головой двуручным. Джин теснил его щитом, а затем сделал толчок в незащищённый живот, Уолтер крякнул и повалился на спину. Лезвие клинка Джина моментально оказалось у забрала доспехов Уолтера.

– Ты слишком открыт с этим мечом. Говорю же – возьми поменьше!

Ещё около часа продолжалась тренировка и граф наконец прокричал:

– Достаточно, пусть ребята отдохнут! – и, подобрав свой меч, обратился к Вику с Джином:

– Я к вашим услугам, господа!

Тут началось настоящее зрелище, Уолтер, тяжело дыша, прилёг на землю рядом с Джоном и они стали зачарованно наблюдать.

Вик с Джином пытались теснить графа, но он, возвышаясь над ними на полголовы, рогатый шлем в лунном свете, не отступал ни на шаг. Меч в левой руке осуществлял приём веерной защиты, правая же успешно парировала удары Джина, сыпавшиеся на графа что орехи в лесу, – самые разные – колкие выпады, удары вскользь, плашмя, выбросы щита, обманные движения. Грозный викинг, казалось, совсем не устал. Ребята, открыв рты, позабыв обо всём, смотрели в оба. Вот Вик ошибся и получил сильный удар в щит. Он занимал неверную позицию, потому потерял равновесие и завалился наземь. Тут два меча графа замелькали в отсветах огня так быстро, что ничего нельзя было разобрать. Джин отступал. Вот мечи их зацепились и скрестились, заскрежетал металл. Вторым, свободным мечом граф нанёс сильный удар в щит противника и Джин покачнулся, потеряв равновесие. Граф добил его рукояткой в живот и второй его соперник так же завалился. Грозный победитель в рогатом шлеме подошёл к столу, налил себе самый большой бокал, выпил залпом и закричал:

– Граф Годрик непобедим!

Тут Джон с Уолтером не выдержали. Это был открытый вызов, и молодая кровь в них взыграла. Схватив свои мечи, они бросились в атаку на графа. Тот, казалось, только этого и ждал. Спокойно поставив бокал на стол, он резко ушёл в сторону от удара Уолтера и отбил меч Джона. Тот почувствовал боль в кисти и чуть не выронил меч. Но думать или отвлекаться на боль было некогда. Не успев понять, что он делает, Джон нырнул под меч графа, молнией прокатился по земле и низко прочертил мечом, пытаясь зацепить ноги графа. Тот едва успел отскочить. Но пряжка на сапоге всё же звякнула от чиркающего удара.

– Браво! – воскликнул граф. – Так держать.

Джон поднялся с земли, отдышался и вновь занял боевую позицию. Теперь граф лично обучал его. Вик занимался с Уолтером, а Джин бился с Арталиэн и Анной, также не удержавшимися от огня схватки. Поляна полнилась возгласами и лязгом оружия. Это продолжалось довольно долго. Джон потерял счёт времени. Он не чувствовал усталости. Он не видел ничего и никого, только своего противника и его меч. Через час или полтора он вдруг словно провалился куда-то на несколько мгновений. Он увидел, как извиваются, медленно выползая из костра, языки пламени, увидел застывшие гримасы людей, поднятые мечи. Ничего не двигалось. Всё замерло словно вылепленное из воска. Он и сам не мог пошевелиться. В эти несколько мгновений у Джона была только одна мысль – что всё это он уже видел когда-то. И этот меч – с каждым ударом Джон держал его всё уверенней, он словно вспоминал давно забытое умение вертеть смертоносным оружием…

Мир вновь ожил. И Джон снова услышал звон стали и крики. Он отбивал удары и уже не думал как это лучше сделать. Его тело знало это за него, оно двигалось само по себе, словно ярость берсерка вселилась в него.

И вот, граф призывает его остановиться. Джон, усталый, повалился на траву. Уолтер лежал где-то рядом. Среди пляшущих теней и огней Джон видел как Арталиэн билась с графом и никто из них не хотел уступать. Как Анна с двумя мечами, такая маленькая, уверенно держалась сразу против двоих – Вика и Джина. И чёрное бездонное небо сияло своей глубокой, непостижимой темнотой надо всем этим, оно давило, прижимало к Земле, показывало человеку его место. И крохотные звёзды на нём неумолимо светили, и где-то там, за облаками, одноглазый отец Один в небесных чертогах Вальхаллы пирует и смотрит на достойных своих сынов…

Из прострации Джона вывел голос графа:

– Достаточно на сегодня! Доблестные воины, вы оказали мне честь, вступив со мной бой. Окажите же мне честь и отужинать со мной. Ведь пир только начинается!

Граф помог Джону подняться, обнял его одной рукой, в другой руке держа меч. Так они побрели в замок.

– Джон Шелтон! – молвил граф гордо. – Ты не из тех молодых людей, полных энтузиазма, но погибающих в первом же настоящем бою. Ты – воин! У Дженни отличные друзья! Я не перестаю удивляться. Теперь ты всегда желанный гость в моём доме.

– Благодарю вас, милорд!

С мечом в руке вошёл граф в родные пенаты, отворив массивные дубовые двери. Другой рукой он обнимал за плечо обессилевшего Джона. Со стороны могло показаться, будто конунг, предводитель хирда, поддерживал своего раненого викинга. Конунг, который вернулся домой из похода и сразу закатил пир. В огромном зале горели свечи, никакого электрического освещения видно не было. Невообразимых размеров стол уже распространял ароматы, на которые желудок реагировал немедленно. На столе помещались вертела с зажаренными целиком поросятами, гусями, бараниной. И вина в большом количестве.

– Один свидетель! – вскричал вдруг Джон, – я голоден!

– Вот это по-нашему! Чай с конфетами пусть потребляют женщины. Из тех, что не являются воинами как и мы, – и он довольно оглядел усталых Анну и Арталиэн, усаживающихся к столу. И этот миг запомнился Джону – измождённые лица людей в неверном, плывущем мареве свеч. Арталиэн сидит подперев руками голову, глаза закрыты. Анна невидяще смотрит будто сквозь стол, прядь волос съехала на измазанное в саже лицо. Рядом с людьми их оружие, граф снял шлем и разглаживает волосы…

Всю ночь до рассвета продолжался этот пир. Виктория с Марией ушли спать. Анна с Арталиэн, разгорячённые, воспрянувшие и сияющие радостью, присоединились к мужчинам. Никто не переодевался и не посещал никаких душевых. В ту ночь всё было как у славных предков. Лишь Уолтер снял английские доспехи, оставшись в кольчуге. Джон ел поросёнка пока не устал жевать. Выкатили бочку вина, и оно полилось рекой. Чарльз с Фрэнком сидели на лавке в обнимку и громко читали наизусть Шекспира, перемежая это со стихами собственного сочинения. Женщины смеялись, то и дело раздавался стук кубков, казалось, опьянели все, кто не носил фамилию Хорнсбари. Вот тень под сводом залы шелохнулась и поплыла на Джона. Нетвёрдой рукой он отмахнулся от неё и поставил кубок на стол. Ближняя часть зала волнообразным движением прошла сквозь него, скрутив пространство в бараний рог; Джон выпал из реальности. Чуть позже он видел Уолтера сидящим с лютней на столе, что-то играющего, Анна пела. Ещё через какое-то время Анна с Арталиэн весело плясали какую-то старинную джигу, прихлопывая и притопывая. Граф сидел в окружении кубков, довольно улыбался, непобедимый, всё так же обозревая свою армию как великий полководец. А Уолтер, кажется уже стоял на столе и размахивал мечом, провозглашая какие-то идеи, а может и их с Джоном стихи; колыхалось пламя свечей и плыл дым, заслоняя отблески далёких пожарищ на бирюзовых берегах по ту сторону Моста Вечности, слышался лязг мечей, тихо переходящий в перестук паровозных колес на далёких, окраинных линиях в прериях Дикого Запада… Кажется, всё это было вчера. Джон открыл глаза. Он лежал на каких-то шкурах, рядом слышался беспечный залихватский храп, в крепкий дубовый стол почти по самую рукоять был вогнан меч. Плотную тишину вокруг больше ничто не нарушало. Джон приподнял голову и тут же со стоном уронил её обратно – его череп пронизала сильная боль.

– Где же я вчера так ударился затылком, что не могу голову поднять? – пробормотал Джон. И словно через расходящиеся круги на воде узрел лицо Арталиэн над собой. Лицо сказало ему:

– Прошедшей ночью ты встретился с сильным противником. Чувствуешь, как он сковал твою голову и не отпускает? Возьми, выпей! – Арталиэн протянула Джону кувшин.

– Что это? Вино? – недоверчиво спросил он.

– Это чистая родниковая вода из ближайшего источника, которую я набрала сегодня утром в окрестностях замка.

Джон приподнялся и осторожно сделал глоток. По телу сразу же разлилась чудесная утренняя свежесть. Джон приложился к кувшину как следует. По мере того как он пил, глаза его открывались, переставая слипаться, грудь распрямилась и наполнилась силой, дыхание мощной струёй ворвалось в лёгкие, боль в затылке отступила на самые дальние закоулки черепа и почти затихла.

– Благодарю Вас, леди Арталиэн! Кажется, мне уже лучше!

– Вот и хорошо. Это обычная родниковая вода. Ты не знал, что она обладает целебными свойствами?

– Откуда в нашем городе настоящая родниковая вода?..

– Да, верно. Городская вода сильно отличается от этой.

– Пойду, умоюсь и осмотрю окрестности, надеюсь никто не будет против.

– Конечно, Джон. Тебя проводить? Не заблудишься? – улыбнулась Арталиэн.

– Я думаю, замок-то виден издалека, так что такого шанса у меня нет.

Арталиэн протянула Джону флягу.

– Возьми в дорогу.

– Что это?

– Родниковая вода. Ты можешь не найти источники сам.

– Спасибо. Я прогуляюсь с часок, подышу воздухом.

Джон вышел на улицу, спустился по ступенькам, сделал несколько медленных шагов, вдыхая и выдыхая. Воздух был пропитан сыростью. Низкое тёмное небо висело прямо над головой. Лёгкий ветерок изредка доносил морось, которая умывала лицо. Джону стало хорошо. Он осмотрелся – виднелся сад со статуями, в котором они пировали вчера. Дальнейшее закрывал от взора туман. Джон решил обогнуть замок и посмотреть, что за ним. Огибая замок около угловой башни, он оказался совсем близко от камня кладки. Джон приблизил лицо, рассматривая трещинки, приложил ладонь. «Стены с тысячелетней историей. Возможно ли такое? Какие мы все маленькие, не сравнимые с этим величием… Но я создам такое, что переживёт эти стены!»

Джон двинулся дальше. За поворотом перед ним открылся живописный вид почти нетронутой природы. Пересечённая местность, с холмами, ручейками, поваленными деревьями. Джон заворожённо двинулся туда, к журчанию ручейков, к туманной стене, за которой была пустота. Он ступил на мягкую, стелющуюся по земле, выцветшую прошлогоднюю траву. И ощутил, что проваливается. Джон по колено опустился в траву, но не промок. Он лёг на спину. Нереальность происходящего полностью поглотила его воображение. Где-то каркнула ворона. Было так тихо, что слышалось собственное сердце. Вокруг всё было серое. Нигде не виднелось зелёной травы – только прошлогодняя, жёлто-жухлая. А ведь стояла уже поздняя весна. И перед замком лужайки были в зелени, и по дороге к нему. А здесь – словно проваливаешься куда-то в неестественный чёрно-белый мир, явно сошедший с экрана телевизора полувековой давности. Джон глотнул из фляги. Бодрящая ледяная вода разлилась внутри, возрождая жизнь в организме. Так что же было вчера, ночью и под утро? Тело болело и ныло, и не сказать, что это была приятная ломка в мышцах после тренировки. На руках и ногах имелось несколько настоящих ссадин, хорошо ещё без заноз обошлось. И почему-то болела спина. Джон сделал ещё глоток, боль немного отступила. Вечер, костры. Мечи. Фигура графа. Вино, много вина, бочка вина. И тут ясность сознания понемногу стала возвращаться к нему. Сквозь рвущиеся в отсветах пламени костра тени и звон мечей к пиру в замке, к графу, высоко воздевшему кубок и Уолтеру, читающему стихи со стола… К последним мутным мгновениям перед сном, оказавшимся в эту ночь крепким сном воина без сновидений. И вот утро. «Да, бой был славный. Вино тоже. Вот только слишком много… а кто же это меч-то в стол вогнал? Ну если это Уолтер королём Артуром заделался, это будет позор на все оставшиеся времена, нас изгонят из гостеприимных покоев графа навсегда». Джона утешала только одна мысль: у Уолтера вряд ли хватило бы сил на такое сверхдеяние. Хотя чем граф не шутит со своими чудодейственными винами! Ну не Арталиэн же это сделала! Представив это, Джон улыбнулся и приподнялся на локтях. «Да нет, конечно нас не изгонят. Граф – великий человек, настоящий предводитель, просто живой полководец древности. Под началом такого хоть в ад, хоть на верную смерть! Вот он действительно может поднять людей, и вчера он это доказал. Древняя кровь нурманов не испаряется в прокопченных тысячелетиями городах среди измельчавшего рода человеческого, позабывшего самоё себя в забвении и ищущего слабого утешения в сомнительных радостях электронного века. И стены замка, обветшалые, но непокорённые, простоят гораздо дольше иных достижений технических революций, приводящих разве что к…» Джон поднялся на ноги. Пора идти обратно – неплохо было и перекусить, благо, туман в голове рассеялся, и появился аппетит. Успеть бы к завтраку!

Тут как раз звонкий протяжный клич рожка огласил окрестности, и Джону живо представился граф на дозорной башне, созывающий всех на пир. Сквозь туманную утреннюю дымку разглядеть графа на башне не было никаких шансов, и Джон бодро зашагал обратно в преддверии вкусного обильного завтрака. Жизнь в замке начинала ему нравиться! Ну, может и не жизнь, – она могла всё же быть довольно однообразной здесь, – но гостить у графа ему уже определённо нравилось.

Завтрак ожидания Джона ничуть не обманул. Его встретил сам граф, действительно спускающийся по внутренней лестнице с дозорной башни.

– А, юный воин! Доброе утро и прошу к столу! – приветствовал он Джона.

– Приветствую вас, граф! Я вот немного прогулялся, развеялся после… вчерашнего.

Граф браво подмигнул и прошествовал на своё место за столом. Там с потрепанным видом, к явному облегчению Джона, уже сидели вчерашние ценители Шекспира Чарльз и Фрэнк, а также всклокоченный, с красными глазами Уолтер. Джон уселся за стол и украдкой оценивающе посмотрел на графа. Поразительно – ни следа от вчерашнего пира! «Интересно, а как там Анна с леди Арталиэн?» – успел подумать Джон и услышал скрип открывающейся двери за спиной и знакомый звонкий смех:

– Что ты видишь, дщерь моя? Не обманывают ли меня глаза мои – сегодня снова пир, точно вчера иль не прекращался он до сего утра?

– Я вижу меч в столе, и коль не убран он, – ни меч, ни стол, – значит гремит ещё хмельное веселенье, и кто-то выпил слишком много эля!

Услышав такие лёгкие и одновременно благородные слова, одни мужчины начали автоматически поправлять несуществующие галстуки, другие стали приглаживать всклокоченные волосы.

Граф заметил это и поспешил первым приветствовать вошедших:

– А, храбрые воительницы, доблести и чести вам не занимать! Прошу к столу, хоть и не убран он, право, со времени вчерашней битвы. И кубок мой вновь полон! За здравье дам!

Тут все оживились, так как поправить здоровье было бы не лишним этим промозглым утром туманных и винных испарений, и на сотую долю не опустошивших погребов графа. Последовал знакомый стук кубков, в котором Анна – единственная – не участвовала. Перед ней стоял кувшин с родниковой водой, в целебных свойствах которой она уже убедилась этим утром. Арталиэн немного пригубила вина, остальные же с упоением выпили.

– Ну, Уолтер, на столе мечом ты вчера махал почти так же виртуозно, как зачитывал стихи. Впрочем, ты делал это одновременно, сражая невидимых противников мечом и словом, – усмехнулся граф в усы.

Уолтер слегка покраснел, отчаянно пытаясь вспомнить, что же он там зачитывал. Про размахивание мечом он и вовсе позабыл.

– Может быть, я читал Шекспира? – осторожно спросил он.

– Нет, до Шекспира тут и так было много охотников, – граф ухмыльнулся в сторону Чарльза и Фрэнка. – Как и до крепкого вина!

Арталиэн улыбалась. «Где же она была в тот момент?» – подумалось Джону. Сейчас он уже не мог вспомнить, как Арталиэн с Анной пустились в лихой пляс, топая и хлопая. А Уолтер как раз провозглашал стихи.

– А стихи-то мне понравились. Никогда не слышал их раньше, – подмигнул граф. – Ну что же, наполним снова кубки, друзья. Пришло время сказать вам слова прощания и напутствия, ибо вы уезжаете сегодня.

Граф поднялся, хотя его и так было прекрасно видно во главе стола. Вид у него был слегка торжественный, хотя улавливалась в этом и некая грусть. Но ни одна морщинка не выдавала этого, и усы графа не опустились, а так же лихо топорщились к небу. Он подошёл к тому месту, где из стола торчала рукоять и взял её одной рукой, в другой он держал кубок. Тут Джон вдруг отметил про себя, что стол дубовый, кованый, толщина бруса сантиметров двадцать.

– Друзья! – молвил граф грустно, но достойно. – Сегодня настал день вашего отъезда, так запланировала ваша предводительница. Я не могу воспрепятствовать этому, но хочу поблагодарить Бога и вас всех за то, что погостили у меня, разделили со мной скромную трапезу и истинно мужские воинские утехи. – Он перевёл взгляд на женщин. – Да, для воинственного рода Хорнсбари это не только мужская привилегия. Я окончательно уяснил для себя, что моя внучка умеет выбирать себе друзей, и за неё можно более волноваться. Но, кто знает, может быть это наша последняя встреча! – Тут все кроме Арталиэн изобразили лёгкие усмешки и недоверие. Лицо же Арталиэн оставалось непроницаемым, и Джон мельком заметил это. – Поэтому я хочу пожелать вам идти до конца по выбранному пути и никогда не сдаваться. Бейтесь каждый день, бейтесь за каждый свой день так, как будто это последний бой в последний день существования мира! – Граф с силой посмотрел Джону в глаза и приблизил к нему свой кубок. – Я вогнал в этот стол меч, когда принял окончательное решение. Когда понимание пришло ко мне. Я поверил в вас в тот миг и закрепил свою волю в этом дереве. – Множество глаз было устремлено на рукоять, торчавшую из дуба. – Я благословляю вас на ваши великие свершения!

После этих слов послышался прощальный стук кубков. В родовом замке Хорнсбари провожали в дорогу дорогих гостей.

Вечерний поезд вновь мчал их сквозь пустыню мира, но только теперь в обратном направлении – домой в Рибчестер. Путники устали от гостей и обильных застолий, поэтому тихо разошлись по своим купе. Джон снова ехал в купе вдвоём с Уолтером, они молчали. Уставшее тело болело и саднило, но откуда-то сверху спускалась абсолютная ясность, придавая Джону покой. Сбылась его давняя мечта – потренироваться в бою на мечах, в доспехах, и с прочей воинской атрибутикой, чтобы всё было как в древние времена. И в то же время Джон чувствовал, что увозит с собой нечто несравнимо большее, чем один вечер упражнений на мечах. Тёплая волна накрывала тело от макушки, сходя через шею, лёгкие, перетекая во все части тела. И Джон перестал отвлекаться на телесную боль, которая уже почти прекратилась, будучи смытой этой волной. Внезапно мысль пронзила существо юного воина, она струилась вслед за волной, записываясь в каждую клетку тела. Одна мысль, она нарисовала Джону ясную картину несокрушимого человеческого духа, которым в данном случае был граф Годрик. Именно силой духа, а не только силой мышц и умением побеждал он всех во вчерашних поединках. Вся их компания, Союз, даже леди Арталиэн, хотя и верили во что-то, боролись, но противник их был всё-таки воображаемый, не физический, скорее даже просто идеологически-метафизический. Более того, битва зачастую происходила внутри самого человека. И в таком абстрактном сражении всегда можно отступить, спрятаться, прекратить бороться и вообще начать жить обычной жизнью, вкушать все доступные плоды… А вот на настоящем поле боя выхода нет: либо ты победитель, либо твой противник. Здесь впервые родилась у Джона мысль об игрушечности всей их войнушки, журнала, собраний и громких речей. «Что мы можем изменить? Мы просто развлекаем себя и тешимся глупыми надеждами. Если это и можно назвать войной или революцией, то в нынешний век она стала невидимой игрой ума одного человека, которому кажется, что он воюет с внешним миром; на самом же деле, через несколько лет такой „войны“ этот борец за дух вдруг с ужасом понимает, что в мире ничего не изменилось, и все страдания его были напрасны, все мечты порушились, а реальность всё так же жестока, и люди так же надевают свои кальсоны по ночам и умирают в неведении, прожив полвека на одном месте, тихо старясь в алкоголическом безумии, незаметно охватывающем усталый, жаждущий уже только покоя мозг… А такие воины как граф более не нужны миру. Хотя, кто знает…»

«Бейтесь каждый день, бейтесь за каждый свой день так, как будто это последний бой в последний день существования мира!» Вспомнив эти слова и укрепившись духом, Джон заснул под мерный стук колёс.