Текст книги "Последний воин духа"

– Эмили! Боже мой! А ты что тут делаешь? Только не говори мне, – и Джон даже позволил себе криво улыбнуться, вспомнив вдруг все детские состязания с Эмили из разряда «кто круче», – не говори мне, что вы все тут остались!

– Не все, Джон, – Эмили словно и не заметила иронии. Или не пожелала заметить. – Остались лишь самые молодые представители славной фамилии Робертсон.

Пару секунд Джон соображал, кто, кроме Эмили может являться самым молодым представителем этой фамилии. Никого больше не вспомнив, Джон, сильно удивившись, изрёк:

– Ты?! Но почему?

– А это потому, – и тут Эмили, наконец, позволила себе скривить физиономию («ты смотри, ну прямо как в детстве», – подумал Джон), – что ты всегда думаешь о людях хуже, чем они есть! Ты, наверно, думал, что мы все тут такие трусы, что побросаем всё и свалим в теплые места? А я, знаешь ли, свой город люблю, и дом свой люблю. Да, уехали родители, но я наотрез отказалась. Не поеду и всё, баста! Закончится же этот снег рано или поздно. – Эмили очаровательно улыбнулась. – Ну, долго там стоять будешь? Поднимайся уже чай пить!

Входя в дом, Джон с удовлетворением заметил, что у входной двери заботливо расчищен снег. «Неужели сама? – подумал он. – Надо будет спросить». Но, поднявшись на второй этаж, первым делом спросил совсем другое.

– А как же мы будем пить чай, я слышал, электричество отключили?

– Слышал! Ха-ха-ха! Джоник, ну ты вечно как с Луны или с Марса! А сам что – не проверял?

– Нет. Я в последнее время… – Джон осёкся, решив, что рассказывать о своём изучении Дома двух А. сейчас неуместно. Пока, во всяком случае.

– Свет сегодня выключили, но ты, наверно, забыл, что мы всегда готовили на газовой плите! У меня ещё целый большой баллон в запасе. – Эмили поставила чайник на плиту.

– Ах, ну да. Давно тут не был, – медленно произнес Джон и огляделся по сторонам. – Баллон я, правда, не помню. Но вот картина на стене – точно висела всегда. И кухонный гарнитур тот, что был.

– Да, тот, – улыбнулась Эмили.

Джону вдруг стало как-то хорошо. Может, он несправедливо относился к Эмили в последний десяток лет? Ведь они вместе росли. И всё же какое-то неприятное чувство изредка кололо его изнутри. Ему казалось, что Эмили стала другой, как повзрослела, и стала крутиться в весьма сомнительной компании. Джон почувствовал, что лучше сейчас это всё высказать и не держать больше в себе.

– Ну а кто ж тебе дверь-то откопал и на пороге снег прибрал? Небось, ребятки из твоей веселой компании? – Джону не хотелось, чтобы его голос звучал так язвительно, он бы рад произнести это как можно более равнодушно, но уж как вышло.

– Кто? – засмеялась Эмили. – Ах, эти маменькины сынки! Да что ты! Они все уже сразу посмотали из города, как только первый снежок посыпал. Да и не общаюсь я уж давно с ними. Это раньше там, года три-четыре назад… Эх, Джон. А вот и чай, кстати! – и Эмили сняла свистящий чайник с плиты и принялась разливать чай по добротным чашкам. Вот печенье, а тут конфетки. Ты с сахаром пьешь, забыла? Вот песок, если надо.

– Эмили, да я просто интересовался. Ну, не нравилась мне эта твоя компашка никогда. Я просто…

– Да всё мне понятно, брось. А помнишь, как мы на великах с тобой гоняли, как ездили далеко-далеко? А как в лесу шалаши строили, в индейцев играли? Это было ещё в 80-х, а такое ощущение, что уж полвека прошло.

– Да, – отвечал Джон, прихлёбывая чай. – Печенье очень вкусное. Помню, конечно. – И тут снова не выдержал: – Я только несколько удивлён, что ты это помнишь.

Эмили отставила чашку, подперла руками голову и укоризненно уставилась на Джона.

– Вот за что ты мне всегда нравился – ты не такой как все. Ревнивец, но стоишь на своём, гнёшь свою линию. Не хочешь идти туда, куда все идут, но выдумываешь свои пути, нехоженые, трудные…

– Да уж, сейчас куда ни глянь – все пути нехоженые. Ну, просто «неисповедимы пути рибчестерские». – И Джон, наконец, засмеялся, а с ним и Эмили.

– Пойдем, – она по-дружески взяла его за рукав, – покажу кое-что. – Возьми чашку с собой, если хочешь. Потом ещё вскипятим.

Они прошли в комнату Эмили. Джон тут не был очень давно, и пока шли, пытался вспомнить, что же он видел когда-то в этой комнатке – может, фигурки индейцев? Рисунки сказочных принцесс? А вот и дверь. Сейчас она откроется, и на него хлынет непередаваемый запах далёкого прошлого, и да распахнет свои двери музей детства, и воззрятся на Джона сотни машинок и солдатиков, ряженых, пожелтевших от времени кукол, пустых тюбиков из-под детских зубных паст, конструкторов, баночек с засушенными жуками и бабочками, рукописными номерами газеты «Рибчестер таймс», которую они с Эмили придумали и делали дома… Двери, наконец, действительно, отворились, рассеивая нахлынувшие призраки ушедших времен. Джон сразу узнал эту комнату – обстановка почти не изменилась. Только добавилось несколько длинных рядов полок во всю длину комнаты. Все они были уставлены лепными пластилиновыми фигурками. Кого тут только не было – воины, царевичи, мифические существа, бегемоты, слоны, огромные коты, Икар с Дедалом, лики древних мечтателей… то есть, видимо, греческих философов.

– Ого! – вырвалось у Джона.

– Нравится? – усмехнулась Эмили. – А ты, небось, думал, что я только тусовками и модными шмотками интересуюсь? Ну, ведь думал, да?

– Да я это…

– Пойдем ещё чайку попьем! Если захочешь, потом рассмотришь всё более детально.

Они всё сидели на кухне и умиротворённо пили чай, вспоминая прошлое. Джон даже на какое-то время совсем позабыл о том, что творится за стенами дома. Но все же фоном что-то навязчиво маячило, чему он не хотел давать названия, усиленно отгонял, но оно через некоторое время всё-таки вернулось и вылезло отвратительной реальностью.

– Хм, да, хорошо было… Я вот что… Хочу узнать у тебя, если ты в курсе, кто в городе-то остался? А то я пока шёл на площадь, вообще никого не встретил. Только сосед у меня один там обнаружился…

– Ну, город все-таки не маленький, хотя теперь, надо полагать, населения сильно поубавилось, если не сказать – на порядки.

– Да ты что?!

– За последние дни я видела на улице несколько человек – это Риз Уолпастон, Джек Биггли, Кевин Уайли. Ещё Джош Даркнетт. Когда ещё не столько снега навалило, я до парка прогуливалась, смотрела, что у нас вообще творится. С Кевином немного пообщалась, он с женой остался. В округе, говорит, все уехали.

– Эмили, ты молодец. Я, правда, рад, что ты осталась с нами. У меня и мысли не было куда-то там ехать, хватит того, что все мои друзья разъехались за последнее время. Ну, то есть не совсем все. – Он вспомнил Уилла и мимолётно улыбнулся. – Я сейчас пойду до своего дома, точнее, до дома, где сейчас проживаю. Мне надо крепко подумать, всё это очень неожиданно свалилось…

– Как снег на голову? – скривила рожицу Эмили.

– Ну и шуточки у тебя! – воскликнул Джон и все же улыбнулся. – Завтра надо увидеться. На площади днём давай. Надеюсь, ещё можно будет туда добраться. Лопата у тебя есть? – и подумав немного, сам ответил на свой вопрос: – Ах, ну да, в прихожей видел. Эмили, завтра в два дня на площади. – Джон толкнул входную дверь, застыл на пару секунд и, обернувшись, философски произнес:

– Послушай, Эмили… Почему всегда так происходит?

– О чём ты?

– Ну, что всегда должно пройти столько лет, всегда выпадает море снега, а люди приходят в мир и уходят из него, прежде чем ты можешь узнать, каков на самом деле человек, которого ты так хорошо знал когда-то, но потом потерял и думал о нём совершенно нелепые вещи?

Губы Эмили слегка дернулись, их тронула тень почти незаметной улыбки. С грустинкой во взоре, сквозь которую, впрочем, пробивалось уже что-то новое, неведомое до поры, она негромко произнесла:

– Наверное, всему своё время, Джон. И неисповедимы пути… рибчестерцев!

Джон широко улыбнулся Эмили и без слов вышел в бескрайний снежный мир за порогом.

Качаясь на волнах, в фарватере ветра судьбы

По пути домой Джоном всё больше и больше начинало овладевать какое-то лихорадочное возбуждение. Столько всего свалилось на него буквально за один день! Да ещё такая приятная встреча со старой подругой. Вековая апатия, глубоко пустившая корни в молодом затворнике, словно улетучивалась, испарялась на глазах. А вот и Дом двух А. – то есть, ныне и его дом. Он толкнул входную дверь. «Ого, ещё не занесена!» Ввалившись, с радостью ощутил, что дома, действительно, тепло без всяких обогревателей. Это хорошо, очень хорошо, думал Джон, поднимаясь на второй этаж. Сейчас мы чайку вскипятим… мелькнула привычная мысль о вине, но удивляясь сам себе, он покривился и отбросил бутыль, которую принес с улицы. К черту! Надоело! Будем действовать! С чашкой чая Джон вышел на балкон. Пола на сей раз видно не было. Снежок продолжал валить в своём медленном, меланхоличном темпе. «Что ж, – думал Джон, – начнем с расчистки дорожек между домами. Вечно прыгать по сугробам даже молодым тяжело, что уж говорить о тех, кто постарше будет…»

Холодно не было. Джон всё грел чай и каждый раз выходил с новой полной чашкой на балкон. «Так… дорожка до дома Пола, хорошо… Далее большой промежуток – четыре дома до Биггли. Значит, нужно назначить дежурных по своим участкам, чтобы расчищали снег. Так мы хотя бы наладим сообщение внутри города. Так. Интересно, а радиостанция в городе есть? Ну, хоть какой-то передатчик. И генераторы нам понадобятся в любом случае. Или не в любом? Может, эта хворь вся завтра потает, а я тут наполеоновские планы развожу!» За поглотившими Джона мыслями было не успеть даже ему самому; так он и не заметил, как наступил вечер. Наконец, увидев, что на улице уж совсем темно, он зашёл в комнату, плотно прикрыл балконную дверь, разжёг камин и, усевшись около него, достал с полки первую попавшуюся рукопись и начал читать. Оказалось, что это старое сочинение леди Арталиэн «Качаясь на волнах, в фарватере ветра судьбы». И подписано ещё было «Дженни Хорнсбари». «Господи, это ж наверно было сто лет назад, – подумал Джон. – Может даже ещё в замке у графа. Граф… как он там, интересно?» Постепенно накатывал сон. Джон потянулся за пледом, накрылся и свернулся калачиком около камина. На толстом ковре было вовсе не жестко, наоборот – тепло и уютно.

Снилось что-то приятное и совсем не беспокойное. Может быть, во сне даже приходила леди Арталиэн, но что она говорила, Джон не запомнил. А может, и вовсе молчала, только улыбалась – ну так одна её улыбка могла, известно, привести в чувство многих. Как бы там ни было, проснулся Джон в хорошем настроении. Первым делом он пошёл на балкон проверить снежный покров. «Похоже, это становится привычкой», – успел подумать он, открывая дверь. «Ну что ж, с виду – ничего такого страшного. Значит, быстро завтракаем и вперед». Сварганив горячий чаек и пару сырников, Джон быстро позавтракал, оделся, прихватил лопату и вышел на улицу. Первым делом подчистил снежок у своей двери. Потом завернул за угол и попрыгал к дому Монтгомери.

– Пол! Пол! Ты жив там?

– А, Джон! Привет! – Пол вылез на балкон. – Как дела?

– Слушай, я тут подумал. Надо нам уже начинать расчищать дорожки между нашими домами. А от твоего – до других. Если каждый день это делать – сможем хоть немного по городу передвигаться.

– Хорошая идея. Сейчас оденусь и лопату возьму.

– Отлично. А я начну от своей двери, будем продвигаться друг навстречу другу.

– Прям как метростроители?

– Ха-ха! Где ты в радиусе пятисот миль тут метро видел?

Они управились в течение какого-то получаса. От дома к дому теперь вела аккуратненькая дорожка, снег был свален по бокам, возвышаясь почти в человеческий рост.

– Уф! Ну, теперь пора и покурить. Табачку? – Пол предложил Джону трубку.

– С удовольствием. – Джон затянулся и почувствовал, как сладко ноют мышцы после работы, а табачный дым успокаивает и расслабляет. – Ты как, не совсем ещё выдохся? – спросил Джон своего напарника.

– Да нет вроде. Вот, помню, мы в 75-м…

– Погоди, потом расскажешь, – улыбнулся Джон. – Я вот что думаю. Сейчас сбегаю к дому Биггли, он ведь, говорят, тоже остался, и ту же идею предложу ему. Пророем проход от твоего дома до него. Кстати! А сколько времени-то?

Пол взглянул на часы.

– Сейчас без пятнадцати час.

– Ага. А то мне в два надо на площади быть. Что-то вроде собрания. Так что я пока что попрыгал к Джеку Биггли.

Джек был, разумеется, дома – куда тут вообще пойдёшь – и воспринял идею Джона на ура. Джон помог «туннельным рабочим», покуда у него было время, а потом заспешил на площадь. На площади уже ждали – Уилл, а рядом Эмили в лёгкой шубке. О чём-то они там мило беседовали. Интересно, подумал Джон, он и ей табачок предложил? Но, подойдя ближе, увидел, что ошибся. Эмили стояла, облокотившись на снегоуборочную лопату и смотрела на приближающегося Джона. Легкий ветерок слегка трепал её непослушную челку. Уилл покуривал трубку.

– Всем привет, – поздоровался Джон и продолжил: – У меня тут появился нехитрый план… на первое время, – и ознакомил людей с последними изысканиями путей в снежных полях Рибчестера.

Уилл одобрительно кивнул. Эмили улыбнулась. Джон вдруг понял нелепость ситуации и, виновато поглядев на Эмили, промолвил:

– А ты это… копать-то сможешь?

– Ну, Джоник, – весело отозвалась Эмили, – ты ж помнишь старый анекдот? Могу копать, могу не копать!

Все засмеялись.

– Ты вообще, забыл, как мы с тобой в детстве туннели в снегу прорывали?

– Туннели? – Джон почесал в затылке, пытаясь вспомнить события стародавней поры. Но, так и не вспомнив, тем не менее, утвердился во мнении, что Эмили всё это под силу, и сказал:

– Ну, раз так, поднимай своего соседа, и ройте друг к другу.

– Что рыть? – невинно хихикнула Эмили. – Друг другу ямы?

– Друг к другу, черт возьми! – захохотал в свою очередь Джон. – Сосед-то у тебя не уехал?

– Я ж говорила, Кевин Уайли остался. Через пару домов от меня живет.

– Так. Тогда давай к нему. А мы с Уиллом сейчас будем решать, как с другими домами быть, пустующими.

Эмили весело поскакала по снегу, насвистывая какую-то песенку. Джон глядел ей вслед и думал: «Насколько же её хватит? Ведь это не шутки. Девчонка, похоже, хоть куда, но это и не наши с ней детские игры в индейцев, эх…» Но вслух сказал:

– Уилл, надо полагать, ты от своего дома пророешь к соседнему? У тебя там остался кто?

– На моей улице посложнее будет, только через несколько домов сейчас сосед остался, это Джош Даркнетт. Попробуем с ним прорыть проход.

– А я вот, словно шахматист, уже начал ходы вперед просчитывать. Вечно раскидывать снег мы не сможем, его просто будет некуда девать, верно ведь?

– Ну, это ещё не завтра, надо полагать.

– Не завтра. Но такой момент наступит. Если этот чертов скандинавский циклон, или что там синоптики нам придумали, не уйдет… – Джон попросил трубку и затянулся. – Так вот, если не уйдет… или будем говорить насущным языком, если снежок так и будет сыпаться с небес, проходы придется забыть.

– И что же ты предлагаешь? – немного удивленно спросил Уилл.

– А ты не догадываешься? – ответил вопросом на вопрос Джон.

Последовало недоуменное молчание.

– Будем переселяться в другие дома, чтобы быть ближе друг к другу. Ничего, ничего. Здесь все свои. Когда всё нормализуется, никто ругать не будет. – Тут Джон приложился к трубке и с беспокойством подумал, что сам-то он из Дома двух А. – такого любимого и родного – никуда переезжать не хочет, о нет!

– Что ж, жизненная идея. Я как раз подумал – вспомни, когда людям плохо или холодно, они часто жмутся друг к другу; так и в древности у одного костра грелись… и животные до сих пор так делают. Ведь в стае легче выжить, чем…

– Ты прав, Уилл. Обстоятельства говорят о том, что это верно даже для таких ярых индивидуалистов как мы, не до эгоцентризма сейчас. Правда, хочется надеяться, до полного коллапса не дойдет. Теперь вот что. Надо нам всё-таки понять, сколько же людей осталось. Есть ли среди них старики и прочие, нуждающиеся в помощи, например те, кто не в состоянии передвигаться самостоятельно. Второе. С этого момента, я так понимаю, раз администрация города нас бросила, берём управление на себя. Нужно выяснить, сколько у нас бензина; каковы запасы продовольствия, дров, лекарств. Ну, теплой одежды, я думаю, везде валом найдется. Да и мороз не такой лютый. – Тут Джон посмотрел на небо. – Вот только снежок…

– Да, снежок, – невесело ответил Уилл. – Чую я, не собирается он переставать. А до весны ещё месяца три.

– А если весны не будет?

– Да ну, не болтай ерунды, – пробасил Уилл. – А то ещё какой-нибудь конец света напророчишь.

– А что? – засмеялся вдруг Джон. – Конец света по-рибчестерски! Это звучит!

– Да ну тебя, право! – засмеялся в ответ Уилл и обнял друга за плечи. – Скажешь тоже – не будет!

Через пару дней всё задуманное Джоном было выполнено. И работали все, надо сказать, весьма старательно. В небольшом, в общем-то, городке удалось прокопать проходы в снегу почти между всеми домами, где остались жить люди. А двое человек, живших в разных концах на отшибе, копать от домов которых было бы сущим безумством, просто переселились к другим обитателям городка. Наконец-то, было подсчитано и общее количество оставшихся рибчестерцев – пятьдесят три человека. «Да, это, конечно, не густо, – думал Джон. – Но с другой стороны, чем меньше народу, тем более экономно мы сможем расходовать припасы». От домов были также прокопаны пути на центральную площадь. Да, да, ту самую, где до сих пор болтался ледяной человечек-чучело. С подачи Джона площадь быстро стала традиционным местом сбора горожан. Собирались обычно днем, около двух. Приходили практически все. В городе оставалась лишь пара людей, которые в силу возраста не могли быстро передвигаться, но им потом исправно сообщали, что обсуждалось на площади. Благодаря идее прокопки проходов в снегу, Джон как-то быстро снискал уважение горожан. И теперь на каждом собрании ему предоставлялось первое слово.

– Ну что же, – вещал он перед собравшимися пятью десятками человек, – пока всё обстоит не так плохо. Нам только нужно поддерживать проходы в рабочем состоянии. С водой-то при таком снеге проблем не предвидится. А на складах и в магазинах обнаружилось достаточно большое количество риса, круп, соли и даже мяса, которое можно хранить практически вечно даже при отсутствии холодильников – при такой-то уличной температуре! Тут в толпе послышались отдельные смешки, и кто-то весело проронил:

– Нас, видимо, тоже…

– Ну! Всё не вечно под луною, господа! – отшутился Джон. – А есть ли у кого какие предложения?

Тут вперед выступил Риз Уолпастон.

– А что, если нам соорудить крышу над площадью? Я и Кевин Уайли – плотники, думаю, осилим с маленькой помощью наших друзей! Ведь это теперь наше место сбора, полагаю, нужно сделать его максимально комфортным и защитить уже от этого… – Он посмотрел на небо, откуда постоянно сыпался мелкий снежок и как-то нелепо ткнул туда пальцем. – Ну, вы поняли от чего.

Джон заметил, что уже не первый раз видит в людях некий суеверный страх называть вещи своими именами. Не называть снег снегом. Вообще не употреблять это существительное. «Да что за ерунда, – подумал Джон, – всего-то неделю снег сыплет, а люди уже его боятся…»

– Я думаю, это хорошая идея, – задумчиво ответил Джон Ризу. – Но долго ли продержатся деревянные конструкции?

– А почему именно деревянные? – вступил в разговор Джош Даркнетт. – Можно сварить и стальные. – Пол, у тебя ещё аппарат остался сварочный? – обратился он к Полу Монтгомери, а Джон тут же про себя подумал – одни слесари, плотники… хоть бы какой профессор литературы остался. Впрочем – зачем он нам сейчас?..

– Остался, – отвечал тем временем Пол. – Но ты не забывай, он тебе на птичьем помёте работать не будет, тут, брат, электричество нужно. Джон, что там с генераторами, проверял?

– Да хоть бы и на птичьем, они всяко уж на юга улетели… в теплые края!

– Да погодите вы! – перебил Джон. – Топливо у нас пока есть, генераторы мы вчера с Уиллом проверили, работают вполне. Но как и из чего делать такие конструкции? У нас ведь никакой техники, про всякие краны нынче можно забыть.

– Зато у нас несколько десятков рабочих рук, – прозвучал голос из кучки людей, стоявших рядом с Кевином и Эмили. Оказалось, это был Джек Биггли, которого Джон сначала и не приметил среди собравшихся. – Если уж Египетские Пирамиды голыми руками построили, то что, мы не осилим соорудить навес над этой маленькой площадью?

Все невольно подняли головы, осматривая крыши зданий. Площадь, как уже отмечалось, была не очень-то большой – всего десять на десять метров. Ее со всех сторон окружали здания, причем не деревянные, а из кирпича.

– Что, Джон, на это скажешь? – спросил после небольшой паузы Джек. – Ты ведь у нас генерал-генератор нынче! – и Джек улыбнулся, среди людей послышались одобрительные хлопки.

– Я думаю, что попробовать нужно. Я, конечно, не архитектор, и академиев не кончал, – тут он сам усмехнулся подслушанной в каком-то старом фильме фразе, – но думаю, поставив несколько стальных балок и оперев края поперечников на крыши зданий, мы получим вполне неплохую крышу. Какое-то время она должна простоять.

– Да сколько бы ни простояла! Сделаем! – и Джек убедительно потряс в воздухе кулаком. – Кстати, нам электричество тут и не для всего нужно. Сваи заколотим, настоящие. Помните машину из соседнего города привозили для строительства нового дома, да так и не увезли после Нового Года, не до неё стало. Вот её и используем. Загоним сваи, затем заварим поперечники, сверху положим пару слоёв листов из нержавейки. Я их на стройке нового дома видел.

– Сколько тебе нужно людей, Джек? – спросил Джон. – Нам ведь проходы приходится постоянно расчищать.

– Я думаю, управимся ввосьмером где-то. Я возьму Риза, Пола, Джоша и ещё нескольких ребят. Ведь их есть кому заменить на вашем участке на время?

– Есть, есть, не беспокойся, – отвечал Джон. – Вот, правда, у меня ещё одна идейка появилась. И я даже не знаю, что важнее-то: крыша или… В общем, вот что. Пока нас совсем не завалило, предлагаю все проходы расширить. – Джон взял паузу, ожидая некоторого недовольства. Но все внимательно слушали. – Расширить – чтобы не только один человек мог пройти.

– Чтобы две конных телеги смогли разъехаться? – сострил кто-то из толпы.

– Расширить до пары метров. Пока ещё это сделать можно. В этом случае у нас как бы будет некий запас. Если снег так и не прекратится, то его можно будет кидать от центра по бокам, где ещё будет свободное от него место.

– Да, мы поняли, Джон. Хорошая идея, – послышался знакомый низкий голос Уилла. – Думаю, ребята, начинать нужно прямо сейчас. Сначала полностью расчищаем эту площадь. И потом дорогу для нашей сваезабивательной машинки.

Тут кто-то радостно выкрикнул в толпе:

– Так вперед, за лопатами!

– Как, а ты разве свою не притащил с собой? – ответил какой-то юморист. – Ведь наш девиз нынче: всё своё ношу с собой!

– Всё, всё, – Джон призывно захлопал в ладоши, – начинаем!

Ударным трудом менее, чем за неделю над площадью была возведена долгожданная крыша. Её закрепили на сваях и подняли до уровня самых высоких кровель зданий вокруг. Таким образом, даже если всё будет засыпано снегом по крыши двухэтажных домов, на площадь всё равно будет проникать дневной свет, так как перекрытие над площадью расположили на уровне третьих этажей. Кроме того, через образовавшиеся «окна» обеспечивалась вентиляция площади, на ней вполне можно было жечь костры. И сигнал, созывающий горожан был бы хорошо слышан во всех концах города, вот только не нашлось ни громкоговорителя, ни колокола. Но главное теперь – чтобы конструкция выдержала.

Энтузиазм захватил практически всех оставшихся жителей городка, рабочих рук было гораздо больше, чем нужно, поэтому работала обычно бригада из восьми человек, остальные просто толклись рядом и то и дело снабжали работающих своими ценными советами, постоянными шутками, а то и просто подбадривающими выкриками. С виду крыша вышла весьма добротной, и, хотя никто и не знал, сколько она продержится, надо всеми теперь довлело некое чувство выполненного долга; осознание того, что пусть снег, пусть лёд – но рибчестерцев так просто не возьмёшь. «Что ж, – думал Джон, – это хорошо, это просто отлично – боевое настроение у людей!» В эти дни он метался по всему городу, стараясь везде быть полезным, и повсюду совал свой нос. Несмотря на то, что часть людей была занята на стройке, в эти дни на всеобщей волне подъёма было проделано множество дополнительных проходов в снегу – прорыли тропинки ко всем магазинам и складам. И даже сделали пробную вылазку к порту – посмотреть, что там с рекой. Риббл, понятное дело, замёрзла, но так всегда и бывало в это время года… в нормальные годы. Несколько человек даже попробовали половить там рыбку с помощью ледобуров, и за целый день достигли значительного успеха – пара вёдер карасей была торжественно сварена на площади прямо под новым навесом. По случаю небольшого праздника Джон снова говорил перед собравшимися.

– Думаю, выражу общее настроение последних дней, если скажу, что все мы хорошо поработали, и имеем право гордиться нашими скромными успехами! – послышались аплодисменты, одобрительные возгласы. – На эти работы мы израсходовали около половины дизеля, что у нас оставалось в запасе – но дело нужное, расстраиваться рано! Я тут, к слову, исследовал содержимое двух наших хозяйственных, к которым в последние дни тоже дороги прорыли. Кое-что полезное по хозяйству есть. В частности, думаю, не лишним будет взять пилы, топоры и снегоуборочные лопаты тем, у кого их нет, или, скажем, у кого они засыпаны под сугробами в сараях. Также нашлась пара бочек с керосином – что нам тоже не помешает. Ну а ещё я выкопал там солнечные батареи, но зарядить от них мы сможем, пожалуй, только наручные часы…

– А что, мы, может, тут теперь что-то вроде дикарского племени, насечки на столбе будем делать. Но раз часы есть – не откажемся! – подал веселый голос Джош Даркнетт.

– Да можно использовать и обычные механические, зачем нам эта ненадёжная электроника, – отозвался Кевин Уайли.

– Ну, так или иначе, – продолжал Джон, – для серьезных нужд эти батарейки не подходят. Я искал более серьезный генератор – это на тот случай, когда закончится дизель и керосин. И нашёл!

– Да, и что же это? – влезла вдруг Эмили, стоявшая в первых рядах. – Вечный двигатель по чертежам Леонардо Да Винчи? Машина Голдберга? Внемлите, граждане рибчестерцы, Джон Шелтон изобретает велосипед! – Эмили нагло, как показалось Джону, и крайне изуверски хихикала, чем вызвала в нём какое-то непонятное смятение. – Может это богадельня на колесиках? Ах-ха-ха-ха-ха!!!

Тут Джону страсть как захотелось наброситься на Эмили, извалять её в снегу и ещё подергать за косичку – прямо как в детстве. Но косички у Эмили давно не было, и детство было далеко за снегами в стране их младых грёз. С грустью осознал он сейчас, как не хватает ему таких вот остреньких шуточек Уолтера, который сейчас вообще неизвестно, как и что…

– Ну, погоди у меня! – крикнул Джон и бросился к Эмили, которая всё задорно хихикала. Собрав двумя ладонями кучку снега, Джон с размаху приложил её ко рту Эмили, как бы затыкая её. – Варварка хренова! – крикнул он.

Но Эмили даже не обиделась, она, быстро черпнув снег ладонью, попыталась сделать с Джоном то же, но сзади её руки поймал Уилл и, как обычно, спокойно проговорил:

– Ну, будет, будет! У нас тут собрание, в войнушку потом поиграете, дома!

– Да, – немного успокоившись, деланно важно произнесла всё ещё улыбающаяся Эмили, протирая физиономию от снега. – Ты слышал, Джон? Дома поговорим!

Тут последовал взрыв хохота, все любили Джона, но и Эмили уже успела снискать некоторое уважение и любовь – такая молодая, красивая, активная, неунывающая! И это посреди снежной пустыни по имени Рибчестер, который покинули почти что все его жители… покинули, но не все!

– Так вот, – продолжал тем временем Джон, искоса поглядывая на Эмили. – Я нашёл велогенератор. Крутишь педали – вырабатывается электричество. Если час крутить, его хватит на…

– Ой, наш Джоник решил по прохладным тенистым аллейкам на велике прокатиться! – не унималась Эмили. – Попивая ананасовый сочок под пальмами! Резину зимнюю не забудь поставить! – шутка Эмили снова взорвала собрание. Джон понял, что сегодня, похоже, достаточно умных речей – во всяком случае, о деле уже не поговоришь. И добавил:

– Да! К тебе на свидание на самокате ездить, и чтоб сзади красный габарит горел вместо цветка розы, а мой нежный призывной клаксон – би-биип! – ты будешь слышать с другого конца города!

– Слушай, Пол, – обратился к Монтгомери в уже возникшем вокруг веселом шуме Риз Уолпастон, – а давай-ка попробуем ещё один велогенератор сделать! И отдадим его, скажем, Уиллу. Так у нас будет хоть какая-то связь между разными частями города. Раций ведь, к сожалению, только две штуки, обе у Джона нашлись.

– Давай, Риз, попробуем, – отозвался Пол. – Плотник и слесарь уж как-нибудь да осилят подобное чудо техники!

– Вот это было бы здорово! – одобрил Джон предложение Риза. – Металлический корпус, деревянная начинка, гвозди «сотка»…

Вокруг уже все улыбались и галдели, серьёзная часть собрания явно подошла к концу. Кто-то достал из-за пазухи деревенскую скрипку, заиграл веселую мелодию и люди, не сговариваясь, пустились в лихой пляс. Джон с Эмили кружили среди пляшущих, держась за руки. На вытоптанной земле особо не потанцуешь – не танцпол все-таки; через некоторое время они обессилели и повалились наземь, всё ещё смеясь. В этот вечер зажгли множество свеч, ели уху, а также различные припасы, не сильно их жалея, кто-то принёс несколько бутылок вина, и единственным не притронувшимся к этому напитку был, наверное, Джон. Ему было и так хорошо, его полностью захватило давно не посещавшее его чувство счастья и полноты жизни.

Наконец, смерклось. Люди стали расходиться по домам. «Вот оно, – думал Джон, ступая по снегу. – Смех, шутки, небывалое единение людей, доселе едва знавших друг друга. Люди уже в буквальном смысле разбирают на дрова заборы, которыми когда-то отгораживались от своих же соседей. Как быстро меняются отношения в исконном человеческом симбиозе! Стоило лишь некой внешней силе нарушить шаткий баланс установившихся социальных связей и прорвать надуманную завесу отчуждения, как шар сдвинулся с места! Мы плыли в своей косности, в своей бесконечной инерции, не зная ни пути, ни цели. И – бац! Всё изменилось. Не потому ли отшельники ищут уединения в пустынях, а безумцы лезут на самые опасные вершины? Не потому ли в одиночку месяцами бродят по лесам и… уплывают на кораблях постигать мир? Взорвать свой собственный потолок!»