Текст книги "Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия"

В дневнике начальника Генерального штаба сухопутных сил Германии Франца Гальдера в эти дни следовали записи одна тревожнее другой:

«18 января 1942 г. Положение на Волховском фронте очень напряженное.

27 января…На фронте группы армий «Север» противник добился тактического успеха на Волхове.

28 января…На фронте группы армий «Север» успешные действия противника у Волхова.

30 января…Группа армий «Север»: чрезвычайно напряженная обстановка на Волховском фронте.

31 января…На Севере, в районе Волхова, обстановка еще больше обострилась.

6 февраля…На фронте группы армий «Север» по-прежнему напряженная обстановка»[124]124
  Гальдер Ф. Военный дневник… 1939–1942 гг. – М., 1971. Т. 3.


[Закрыть].

Почувствовав серьезную угрозу соединения частей 2-й ударной армии с частями 54-й армии Ленинградского фронта генерала И.И. Федюнинского, находившейся в 30 километрах к северо-востоку от Любани, немцы укрепляют свою 18-ю армию. В период с января по июнь 1942 года в район действий Волховского фронта для ликвидации наступления 2-й ударной армии перебрасывается 15 дивизий. Но и это не помогает. В итоге командование группы армий «Север» вынуждено было навсегда отказаться от планов по захвату Ленинграда. Но и трагическая судьба 2-й ударной армии оказалась предрешенной.

Бои шли буквально за каждый метр… Немецкое командование отдавало себе отчет, что дальнейшее развитие советского наступления может привести не только к прорыву блокады Ленинграда, но и гибели 18-й немецкой армии, отрезанной от путей снабжения и прижатой к непроходимым болотам. Немецкое руководство в условиях тяжелейших боев и сложности ситуации немедленно начало принимать меры для закрытия бреши в стыках между 16-й и 18-й армиями.

Командование 18-й армией принял на себя генерал кавалерии Линдеманн, который оценил обстановку и решил захлопнуть «горлышко бутылки» т. е. не только ликвидировать советский прорыв, но и запереть в котле наступающие советские войска. Этому благоприятствовала ситуация в районе Холма и Демянска, где атаки советских войск не давали ожидаемого результата, т. е. уничтожения замкнутых на Валдайских высотах немецких частей.

Как отмечалось ранее, с конца февраля главное направление удара советских войск было смещено и начало развиваться на более узком участке. Первоначально планировавшийся удар предусматривал разгром немцев под Новгородом и прорыв на Любань.

Наступающим советским частям предстояло пройти считаные десятки километров и отрезать этим самым все пути отхода немцам. Для гитлеровцев, получивших приказ драться до последнего солдата, судьба Любанского прорыва значила – жизнь или смерть.

Обе стороны бросали в топку сражения то, что было под рукой. Наспех сформированные батальоны и полки, части, сколоченные из солдат разных стран и родов войск.

«Командир корпуса начал выдавать офицерам и писарям карабины и автоматы… «бригада Кехлинга», собранная «с бору по сосенке» из оставшихся частей 15 дивизий, не сдавала позиции в течение нескольких недель»[125]125
  Карель П. Гитлер идет на Восток. 1941–1943. М.: Изограф, 2003.


[Закрыть].

По немецким данным, наименование «дивизия» лишь номинально использовалось при обозначении остатков частей и подразделений, вышедших из боев. В каждой такой «дивизии» насчитывалось в лучшем случае до 100 человек личного состава.

В состав немецких подразделений, сдерживавших натиск советских солдат, были включены части не только армий сателлитов, но и части, сформированные из уроженцев республик, вошедших в состав СССР перед войной: латышей, эстонцев и т. д.[126]126
  Там же.


[Закрыть]. Ни в коем случае не желая оскорбить память солдат разных национальностей, сражавшихся в составе РККА, нужно отметить, что в боях на Волховском фронте части, сформированные из немецких сателлитов и наемников, сражались достаточно самоотверженно и стойко. Это было вызвано тем обстоятельством, что немцы, несшие в этих боях тяжелые потери, использовали подразделения сателлитов для затыкания брешей в обороне, пополняя ими свои боевые порядки.

Только в боях за Ленинград, по официальным данным, участвовали воинские формирования из таких стран, как:

Испания – 250-я «голубая» дивизия, затем добровольческий легион;

Норвегия – добровольческий легион «Норвегия», затем 1-й батальон мотопехотного полка «Нордланд»;

Голландия – добровольческий легион «Нидерланды», затем 23-й полк пехотной бригады «Нидерланды»;

Бельгия – добровольческий легион «Фландрия», затем штурмовая бригада «Лангемарк»;

Дания – мотопехотный полк «Данмарк»;

Швеция – в составе мотопехотной дивизии «Нордланд»;

Франция – в составе 28-й немецкой легкой пехотной дивизии;

Австрия – в составе 9-й авиаполевой и других немецких дивизий;

Финляндия – добровольческий батальон;

Латвия – легион, затем 2-я латвийская бригада, затем 19-я добровольческая пехотная дивизия;

Эстония – легион, затем 20-я пехотная дивизия.

Многие части после окончания битвы в Волховском котле перестали существовать в связи с огромными потерями… Так, например, произошло с добровольческим легионом «Фландрия», сформированным из уроженцев Бельгии. В нем к лету 1942 года осталось всего 100 человек, и он был практически уничтожен как боевая единица. «Несмотря на постоянные кровопролитные бои, русским не удалось раздвинуть стенки узкого «тоннеля». Они оставили перед позициями 126-й пехотной дивизии примерно 15 000 убитых»[127]127
  Карель П. Гитлер идет на Восток, 1941–1943. М.: Изограф, 2003.


[Закрыть].

«Директивой Ставки ВГК № 170121 от 26.02.1942 г. 54-й армии Ленинградского фронта предписывалось развивать наступление в общем направлении на Любань навстречу войскам 2-й ударной армии. Операция началась 28 февраля. Ценой больших усилий 54-й армии удалось прорвать вражескую оборону западнее Киришей и продвинуться на 12–15 км. Потом наступление приостановилось. Любанская операция окончательно перешла к позиционным боям местного значения.

Недовольство командования действиями 2-й ударной армии традиционно выразилось в кадровых перестановках.

ДИРЕКТИВА

Ставки ВГК № 153189/14 командующим войсками

Волховского фронта, 2-й ударной армией 1 марта 1942 г. 03 ч 00 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает немедленно расследовать обстоятельства позорной сдачи Красной Горки немцам, у которых для этого не было даже достаточных сил – наступал всего лишь один полк противника.

Ставка приказывает немедленно донести, кто командовал войсковым соединением, так позорно сдавшим Красную Горку.

Результаты расследования немедленно донести в Генеральный штаб.

По поручению Ставки

Верховного Главнокомандования

Начальник Генерального штаба Шапошников[128]128
  ЦАМО РФ. Ф. 96а. Оп. 1711. Д. 7а. Л. 64.


[Закрыть]

ДИРЕКТИВА

Ставки ВГК № 170134 командующему войсками

Волховского фронта

Копия: начальнику Главного управления кадров

5 марта 1942 г. 04 ч 30 мин

По вашему представлению Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Начальника штаба 2-й ударной армии генерал-майора Визжилина за плохую работу от должности начальника штаба армии отстранить и назначить его командиром дивизии. Вместо генерал-майора Визжилина в должности начальника штаба 2-й ударной армии утвердить полковника Рождественского, освободив его от должности начальника штаба 52-й армии.

1. Начальника оперативного отдела штаба 2-й ударной армии полковника Пахомова за плохую работу и ложную информацию от должности отстранить. Вместо полковника Пахомова в должности начальника оперативного отдела штаба армии утвердить комбрига Буренина.

2. Утвердить в должности заместителя командующего 2-й ударной армией генерал-майора Алферьева.

По поручению Ставки

Верховного Главнокомандования

Начальник Генерального штаба Шапошников[129]129
  ЦАМО ЗФ. Ф. 48а. Оп. 3408. Д. 71. Л. 60.


[Закрыть]

ДИРЕКТИВА

Ставки ГК № 170136 командующим войсками Волховского фронта и 20-й армией о кадровых перестановках

Копия: начальнику Главного управления кадров 8 марта 1942 г. 23 ч 30 мин

Ставка Верховного Главнокомандования назначает:

1. Генерал-лейтенанта Власова А.А. заместителем командующего войсками Волховского фронта, освободив его от обязанностей командующего 20-й армией.

2. Генерал-майора Воробьева П.И. заместителем командующего 52-й армией.

Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин, Б. Шапошников[130]130
  ЦАМО РФ. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 124. Л. 139.


[Закрыть]

Вот мы и встретились с генерал-лейтенантом Андреем Андреевичем Власовым. Обратим внимание – он назначен заместителем Мерецкова. Дела на Волховском фронте идут так плохо, что Сталин и Ставка считают нужным снять с командования 20-й армией талантливого генерала, героя битвы за Москву. Наверняка с перспективой замены им Мерецкова, когда Власов, до этого находившийся на другом фронте, немного пообвыкнет и войдет в курс дела. Если это понятно даже нам, то Мерецкову это было тем более ясно. И ничего приятного в перспективе не сулило.

Сразу оговоримся – нас интересует только роль, которую Власов играл на Волховском фронте и во 2-й ударной армии, его последующая судьба и оценка морально-этических действий в плену – не тема этой книги. Так же, как и споры вокруг его фигуры, ведущиеся некоторыми «историками» до сих пор. Почему слово «историки» взято в кавычки? Потому что, собственно, нет никаких причин для спора вокруг его фигуры. Предательство всегда предательство и обелять его додумались лишь «демократы» современной России и т. н. «патриоты». Но к трагедии 2-й ударной армии Власов не имеет ни малейшего отношения, он сам в некотором роде жертва этой трагедии. В том, что случилось, виноват не он.

Что же представляла собой фигура А.А. Власова к марту 1942 года, и почему именно он был прислан на заведомо проигрышный фронт?

Власов Андрей Андреевич (1901 г. с. Ломакино Нижегородской губ. – 1946 г.) – советский военный деятель. Родился в крестьянской середняцкой семье, был последним, 13-м ребенком. Отец очень хотел дать всем детям образование, но средств не хватало, так что учился Власов позже на деньги старшего брата.

После войны было просто модно говорить о Власове не иначе как плохо. И если до «перестройки» и «гласности» о нем просто молчали, обходя его участие в военных действиях и в начале войны, и под Москвой, то в конце 80-х появились такие пасквили: «6 марта 1942 года генерал Власов, громадный, похожий на вздыбленного медведя, в окулярах на широком носу, со скуластым лицом «пещерюги» (так прозвали его солистки нашего ансамбля) приехал на Волховский фронт с маршалом Ворошиловым и командующим ВВС Новиковым»[131]131
  Токарев К. Приговор. Из записок военного корреспондента 2-й ударной армии // Комсомольская правда, 3.03.1988.


[Закрыть].

Фотографии показывают нам довольно худощавого, изящного человека с лицом азиатского типа – это понятно, иначе как он мог бы работать военным советником в Китае? И откуда во 2-й ударной армии в марте ансамбль, какой ансамбль, какие солистки? И это пишет человек, якобы воевавший во 2-й ударной! Дальше еще хлеще: «Незадолго до бегства к немцам Власов отпросился на побывку – на родину, в сельцо Ломакино, и отвез туда памятник отцу. Из гранита был изваян бюст бородатого и лобастого мужика с крестом на шее – тот был церковным старостой, кулаком и эсером. «Отцу – от сына» – гласила надпись на надгробии»[132]132
  Там же.


[Закрыть].

Честно сказать, это уже ни в какие ворота не лезет. Все сплошное вранье. Как писал Булгаков: «Поздравляю вас, гражданин Соврамши!» Во-первых, «слово «бегство» применительно к плену Власова совершенно неправильно, правильно – «попал в плен», и, кстати, не он один. Второе – как он мог незадолго до этого уехать в отпуск, на родину, если Власов как попал в котел в марте, так и остался с армией до конца? Откуда он взял гранит в новгородских лесах? И другого времени заказать памятник отцу у него конечно же не было! Кто ему там бюст ваял? А уж осквернять память незнакомого человека, пусть даже он и был отцом Власова, вообще некрасиво. До революции в деревнях было полно церковных старост, это была очень почетная должность, а слово «эсер» бедный неграмотный мужик вряд ли вообще слышал в своей жизни. Вероятно, сам Токарев слабо представлял себе, кто такие «эсеры» и из кого состояла эта партия. Понятно, с какой осторожностью надо подходить к любым «свидетельствам очевидцев»?

Но вернемся к биографии А.А. Власова. После сельской школы он окончил духовное училище в Нижнем Новгороде. Два года учился в духовной семинарии «на правах иносословного, то есть не духовного звания». Закончить семинарию помешала революция. В 1917 году поступил в Нижегородскую единую трудовую школу, а в 1919 – в Нижегородский государственный университет на агрономический факультет, где занимался до мая 1920 года, когда был призван в РККА.

Как видим, в отличие от большинства «сталинских соколов» той поры он был очень хорошо образованным человеком.

Окончил командирские курсы и в 1920–1922 гг. участвовал в боях с белогвардейцами на Южном фронте. С 1922 по 1928 г. Власов занимал командирские должности в Донской дивизии. После окончания Высших армейских стрелковых курсов им. Коминтерна (1929) преподавал в Ленинградской школе тактики им. В.И. Ленина. В 1930 г. вступил в ВКП(б). В 1933 г. окончил высшие курсы комсостава «Выстрел». В 1933–37 гг. служил в Ленинградском военном округе. В 1937–38 гг. был членом военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. С апреля 1938 гг. – помощник командира 72-й стрелковой дивизии. Осенью 1939 г. направлен военным советником в Китай (псевдоним «Волков»). С мая 1939 г. – главный военный советник. Награжден Чан Кайши орденом Золотого Дракона и золотыми часами. В августе 1939 г. «за нарушение норм поведения советского коммуниста за рубежом» был переведен в пограничные районы Монголии. Как поговаривали «злые языки», Власов не столько «консультировал» самого Чан Кайши, сколько его жену, и даже якобы купил себе на три месяца рабыню-наложницу. За это и был отстранен от должности. И орден, и часы по возвращении в ноябре 1939 г. в СССР у Власова отобрали.

После Китая занимал должности командира 72-й стрелковой дивизии и 99-й стрелковой дивизии КОВО. С 28.02.1940 г. – комбриг, с 05.06.1940 г. – генерал-майор. Был награжден орденом Красного Знамени. В должности командира дивизии Киевского военного округа он был на знаменитом совещании высшего командного состава и даже выступал в прениях. Особенно интересно его высказывание применительно к действиям штабных работников: «Я не верю словам, я верю делам». В январе 1941 г. Власов был назначен командиром 4-го механизированного корпуса Киевского военного округа, а через месяц награжден орденом Ленина.

Между прочим, даже в справках биографического характера можно прочитать, несмотря на всю их краткость, что Власов якобы получал свои высокие назначения и награды не за свои заслуги, а исключительно за доносы и подсиживание товарищей. Думается, что это явное преувеличение и злые сплетни, вызванные завистью менее успешных коллег. В высшем руководстве и армии и страны не было такого количества дураков, чтобы не отличить мнимые заслуги от настоящих. Надо всегда помнить, что сам Сталин, независимо от того количества отрицательных черт, которые ему стало модно приписывать начиная с XX съезда, был очень умным человеком. Иначе бы не руководил страной столько лет, не вывел ее на невиданные до того индустриальные рубежи. Подробно останавливаться на этом не будем, есть специальная литература – кто интересуется – прочтет.

Война для Власова началась под Львовом, где он командовал мехкорпусом. За умелые действия он получил благодарность и был назначен командующим 37-й армией, защищавшей Киев. После жестоких боев разрозненные соединения этой армии сумели пробиться на восток, а сам Власов был ранен и попал в госпиталь. В ноябре 1941 г. Сталин вызвал Власова и приказал ему сформировать 20-ю армию. Поскольку Власов попал на Волховский фронт именно в связи со своими умелыми действиями по руководству 20-й армией в боях под Москвой, стоит остановиться на этом чуть подробнее.

Начало у 20-й армии было почти таким же, как у многих советских армий в 1941 г. Она вступила в бой передовыми частями с ходу и раньше намеченного срока. Ее бросили на самый опасный участок, прикрывать который у 16-й армии Рокоссовского уже не было сил – в районе Белого Раста и Красной Поляны, где немцы ближе всего подошли к Москве (до Москвы всего 25 км) и продолжали атаковать. Их и остановили 20-я армия Власова и 1-я ударная армия Кузнецова. Мало этого, они еще перешли в наступление.

По составу 20-я армия была невелика, скорее – усиленный корпус: две стрелковые дивизии, три стрелковые бригады и две танковые. Власов имел около 60 танков. Очень повезло ему и с 64-й бригадой: она была морской стрелковой бригадой. Она состояла из моряков-добровольцев с Тихоокеанского флота, которые не боялись ни бога, ни черта. Немцы очень быстро прозвали их «черными дьяволами» и жутко боялись, особенно если учесть, что всем видам боя моряки предпочитали рукопашную схватку.

Немцы попытались остановить 20-ю армию ударами с воздуха, но лишь притормозили движение, не более того. Вполне естественно, что Ставка уделяла этой армии особое внимание, фамилия Власова часто звучала в кабинете Сталина. Фотография Власова была напечатана 13 декабря 1941 года в «Известиях» вместе с фотографиями других отличившихся генералов – Жукова, Рокоссовского и Говорова. «Особенно восхищался достижениями Власова Молотов. Он говорил: «Наполеоновская хватка, бьет и гонит, гонит и бьет!» Сталину понравилось это сравнение, и он часто спрашивал в шутку, говоря о Власове: «А как Наполеон?», «Что нового у нашего Наполеона?» Шапошников же относился к Власову критически: «Слишком мало расчета, слишком много случайностей, а это, знаете ли, чревато… Измотал армию, а нам еще воевать и воевать». В Генштабе, в узком кругу, назвал Власова не иначе как «долговязым Буонапартом». Но для Шапошникова это было естественно – он всегда и по всем вопросам имел свое мнение. А общее мнение, сложившееся о Власове, точнее всего выразил Г.К. Жуков, давая боевую характеристику прославившемуся генералу: «…в оперативном отношении подготовлен хорошо, организационные навыки имеет. С управлением войсками армии справляется вполне». Получить такую оценку Жукова мог далеко не каждый»[133]133
  Успенский В. Тайный советник вождя. М., 1993.


[Закрыть].

Может быть, Власов угодничал и пресмыкался перед несгибаемым и хамоватым Жуковым? Ничего подобного. Вот донос на шефа бывшего адъютанта Власова майора И.П. Кузина: «Я слышал разговор Власова по прямому проводу с командующим фронтом тов. Жуковым. По разговору я понял, что тов. Жуков ругал Власова. Власов разговаривал вызывающе и бросил реплику: «Может, армию прикажете сдать?» – а потом добавил, что он лично назначен тов. Сталиным, и, когда кончился разговор, он свою злобу вылил в форме мата по адресу тов. Жукова. Кроме того, когда поступали распоряжения из фронта и их докладывали Власову А.А., то он смотрел поверхностно и вставлял слова, что, сидя от фронта за 100 км, можно рассуждать, а здесь надо делать. В феврале 1942 г. тов. Жуков Г.К. прибыл в 20-ю армию и после своей работы решил остаться ночевать, а потом изменил свое решение и ночью выехал. После отъезда тов. Жукова Власов подвергается артиллерийскому обстрелу каждый день, и начальство не замедлило с выездом. Несколько раз я слышал, что Власов рассказывал тов. Сандалову и другим о тов. Жукове, что тов. Жуков просто выскочка, что он способностей имеет меньше, чем занимает положение, и что Власов знает тов. Жукова по работе в дивизии. Когда Власова наградили, тов. Жуков прислал поздравительную телеграмму, Власов прочел и сказал, что тов. Жуков не ходатайствовал о награждении, это помимо его сделано, что тов. Жуков помнит Власову за инспекцию дивизии»[134]134
  Материалы НКВД о генерале Власове. Протокол допроса И. Кузина, эл. ресурс.


[Закрыть].

Такой вот преданный адъютант был у Власова. Речь в конце доноса идет об обстоятельствах награждения Власова в феврале 1942 г. орденом Ленина.

Между прочим, 20-й армии также «не повезло» с увековечением подвига из-за того, что ей командовал Власов. Но поскольку, в отличие от Любанской операции, сражение под Москвой было выиграно, то совсем не говорить об этой армии было нельзя. Но об этой армии мало сказано, мало написано, хотя она сделала в декабре 1941 г. не меньше других. После того как стало известно, что Власов стал работать на немцев, журналисты и историки избегали упоминать об успехах этой армии в Московской битве. Солдаты-то чем виноваты? Доходило до курьезов. В сообщении «В последний час», известившем о контрнаступлении под Москвой, перечислялись отличившиеся армии. Без указания номеров, по фамилиям командиров. «Войска генерала Кузнецова, захватив г. Яхрому, преследуют отходящие 6-ю, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии противника и вышли югозападнее Клина». Следующий пункт был таким: «Войска генерала Власова, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотные дивизии противника, заняли г. Солнечногорск». Документ из истории не выкинешь, он цитировался много раз. А как же с Власовым? И в 1942 году появился следующий текст: «Войска под руководством генерала Сандалова…», хотя Сандалов был заместителем Власова и сам совершенно к подобному обману не причастен. Тогда же, в 1942 г., в издательстве «Искусство» вышел альбом «Москва, ноябрь 1941», где среди прочих фотографий генералов – героев битвы за Москву есть и фотография Власова. Она третья по счету, под ней написано: «в) войска генерала ВЛАСОВА, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизии противника, заняли г. Солнечногорск»[135]135
  Альбом: Москва. Ноябрь 1941 г. Искусство. Москва-Ленинград, 1942.


[Закрыть].

Этот альбом постигла та же судьба, что и все, что соприкасалось с именем Власова – он массово изымался и уничтожался, хотя тираж был небольшой – 3000 экз. Но некоторые книги все же дожили до нашего времени и стали библиографической редкостью.

Естественно, заслуги Власова были широко признаны. И, по мнению Ставки, такой генерал был необходим для исправления положения на Волховском фронте. Власов был в зените славы, являясь одним из самых перспективных военачальников РККА. За успешную операцию по освобождению Солнечногорска и Волоколамска он был награжден орденом боевого Красного знамени, повышен в звании и заслужил особое расположение Сталина.

И попал Андрей Андреевич в самый центр штабной интриги и склок. Вряд ли он по своему желанию оставил 20-ю армию. Думается, что такой умный и образованный человек знал – его направляют на заведомо провальный участок; знал, как его встретит Мерецков, с чем он столкнется в штабе Волховского фронта, с каким отношением к себе. Но приказ есть приказ. Конечно, он должен был понимать и наверняка понимал, что его прочат на должность главнокомандующего фронтом. Перспектива, повышение… Но для этого надо было сделать что-то реальное, то, что не сумел сделать Мерецков.

«В те же дни в штаб фронта возвратился уезжавший ранее в Москву К.Е. Ворошилов. Вместе с ним прибыли член ГКО Г.М. Маленков и заместитель командующего военно-воздушными силами Красной армии генерал-лейтенант авиации А.А. Новиков. На этом же самолете на должность заместителя командующего войсками Волховского фронта прилетел генерал А.А. Власов. Его прислала Ставка»[136]136
  Мерецков К.А. На службе народу, М., 1968.


[Закрыть].

После войны, когда надо было обязательно оглядываться в своих воспоминаниях на идеологический отдел ЦК КПСС, там, где нельзя было избежать упоминания имени Власова, старались писать о нем только плохое.

Маршал Василевский, например, пишет: «…Власов, не выделяясь большими командирскими способностями, к тому же по натуре крайне неустойчивый и трусливый, совершенно бездействовал»[137]137
  Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 2002.


[Закрыть]. Вполне естественно, что ему вторит Мерецков, которому новый заместитель был очень и очень не по душе: «По-видимому, Власов знал о своем предстоящем назначении. Этот авантюрист, начисто лишенный совести и чести, и не думал об улучшении дел на фронте. С недоумением наблюдал я за своим заместителем, отмалчивавшимся на совещаниях и не проявлявшим никакой инициативы. Мои распоряжения Власов выполнял очень вяло. Во мне росли раздражение и недовольство. В чем дело, мне тогда было неизвестно. Но создавалось впечатление, что Власова тяготит должность заместителя командующего фронтом, лишенная ясно очерченного круга обязанностей, что он хочет получить «более осязаемый» пост. Когда командарм 2-й ударной армии Клыков тяжело заболел, Власов был назначен приказом Ставки командующим 2-й ударной армией»[138]138
  Мерецков К.А. На службе народу. М., 1968.


[Закрыть].

О «тяжелой болезни» Клыкова нам еще придется говорить. Пока же два генерала никак не могут сработаться. Как следует из фактов, сам Власов и не думал «подсиживать» Мерецкова, существует даже запись телефонного разговора Власова со Ставкой, в которой он просит оставить его заместителем командующего фронтом, так как у Мерецкова большой опыт боев в лесисто-болотистой местности. Уже будучи в плену, Власов тоже охарактеризовал Мерецкова: «Эгоист… Очень нервная, рассеянная личность. Спокойная беседа между командующим фронтом и командующими армиями была почти невозможна»[139]139
  Бешанов В.В. Любанская операция – Ленинградская блокада // Ленинградская бойня. Страшная правда о блокаде. М., 2010.


[Закрыть].

Кажущаяся бездеятельность Власова, в которой упрекают его Василевский и Мерецков, скорее всего, не что иное, как четкое понимание сложившейся ситуации. Что можно сделать, если нельзя сделать ничего? Тем более обладая «неопределенным кругом» обязанностей…

Вскоре последовала репетиция будущей катастрофы. Еще до приезда Власова на Волховский фронт, 2 марта 1942 г. Гитлер в беседе с командующим группой армий «Север» фон Кюхлером потребовал провести в период с 7 по 12 марта операцию по окружению Любанской группировки советских войск»[140]140
  Исаев И.В. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М.: Яуза, Эксмо, 2005.


[Закрыть].

Из дневника Гальдера:«1 марта… Части противника, вырвавшиеся вперед в районе Любани, отрезаны нашими войсками.

2 марта…Совещание у Фюрера в присутствии командующего группы войск армий «Север», командующих армиями и командиров корпусов. Решение: перейти в наступление на Волхове 7 марта (до 13.03). Фюрер требует за несколько дней до начала наступления провести авиационную подготовку (бомбардировка складов в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить сил на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болото, то это обречет его на смерть»[141]141
  Гальдер Ф. Военный дневник… 1939–1942 гг. М., 1971. Т. 3.


[Закрыть].

Операция получила кодовое наименование «Дикий зверь» («Raubtier»). Целью немцев были две зимние дороги, проходившие через пробитый войсками 2-й ударной армии 12-километровый коридор к югу от Спасской Полисти. Гитлеровцы называли эти дороги «росчисть Эрика» и «росчисть Дора».

Что представляли собой эти дороги? Гниющие болота не давали промерзать земле, и под снегом была болотная жижа. Многочисленные колонны снабжения, пехоты и кавалерии протаптывали снег до грунта, под ногами хлюпала жидкая грязь, в которой вязла и техника, и люди. Чтобы избежать этого, в болото укладывались жерди. Вот эти-то «дороги» и стали целью немецкого наступления.

Войска группы армий «Север» были готовы к выступлению уже 9 марта, но Кюхлер отложил операцию, так как авиация была задействована на отражение советского наступления в районе Холма.

Немецкое наступление началось 15 марта в 7.30 утра. В нем участвовало в общей сложности пять дивизий, собранных в две ударные группы к северу и югу от 12-километрового коридора, связывавшего 2-ю ударную армию с основными силами Волховского фронта. Северную ударную группу составили 61-я и 121-я пехотные дивизии и дивизия СС «Полицай».

Из воспоминаний Фридриха Хуземана:

«15 марта части 1 корпуса, в том числе и СС-полицейская дивизия, начали атаку западнее Спасской Полисти и с большим трудом перерезали коммуникации противника между речками Глушица и Полисть. Навстречу им с юга пробивались части 38-го корпуса.

19 марта ударным группам удалось объединиться. Но вскоре вследствие мощной контратаки противника это окружение было разорвано. Однако проход по обе стороны просеки Эрика сузился до 3 километров. И даже строительство двух полевых дорог через этот узкий проход не могло обеспечить снабжение всем необходимым для 180 000 человек, оказавшихся в котле»[142]142
  Хуземан Ф. С добрыми намерениями. О боевых действиях полицейской дивизии СС. 1939–1945 гг. Гл. 12. Сражение на Волхове с 13.01 до 27.06.1942 г.


[Закрыть].

Южную ударную группу образовывали части 58-й и 126-й пехотных дивизий. В первый день наступления северная группа продвинулась на 3 километра, а южная – на 1 километр. Задача групп была непростой, поскольку им противостояла плотно построенная группировка советских войск, занимающаяся расширением пробитой в январе бреши.

Вот как описывает положение 327-й стрелковой дивизии П.П. Дмитриев: «Снарядов у нас постоянно не хватало. Они доставлялись из Малой Вишеры с опозданием, в количестве, недостаточном для потребностей фронта. Не хватало автотранспорта – частые заторы и снежные заносы мешали движению. Недостаток продовольствия бойцам пришлось восполнять кониной: ведь вся техника была на конной тяге, потери в лошадях были большие, и недостатка в конине не ощущалось. В каждом расчете был свой повар, и огневики не голодали. Хуже было на НП: пища доставлялась сюда только ночью и в замороженном виде, возможности подогревать ее не было. Только в 1943 году у нас появились парафиново-спиртовые плошки.

После нескольких неудачных попыток овладеть Спасской Полистью дивизия перешла к обороне. Появилась новая беда – вшивость. На огневых позициях поставили большую палатку с железными бочками для обогрева и прожаривания белья. Это на какое-то время уменьшало количество насекомых, хотя потом они и восстанавливали свои полчища.

Соседи слева прорвали оборону немцев в районе Мостки – Мясной Бор. В прорыв был введен 13-й конный корпус генерала Гусева. В начале февраля… дивизия получила приказ передать оборонительную полосу под Спасской Полистью другим частям и наступать в направлении Финев Луг – Любань.

В наших ротах оставалось до 30 % личного состава. Получив пополнение, мы двинулись за кавалеристами. Не стало фуража для лошадей, и было принято решение минимально поддерживать только лошадей артиллерийских упряжек и зарядных ящиков, переведя остальных на подножный корм. Лошади окончательно обессилели. Мне пришлось расстаться со своей любимой Теразкой. Хотел ее пристрелить, чтоб не мучилась, но передумал. Авось кто-нибудь подберет и покормит…

Дойдя до Ольховки, дивизия развернулась для наступления. Артиллерийский полк занял боевой порядок, но открыть огонь не удалось. Поступил приказ построиться в исходные колонны и двигаться по левому флангу прорыва в направлении Красной Горки. Впереди шел 1100-й стрелковый полк, за ним 1098-й полк и наш 894-й артиллерийский полк; 1102-й стрелковый полк следовал во втором эшелоне.

Путь пролегал по лесам и болотам, лишенным каких бы то ни было дорог. Передвигались только по компасу. Впереди топографы прокладывали маршрут. Глубокий снег, под ним – незамерзающие болота. Гаубицы весом по 2400 кг тонули сразу на оба колеса. Лошади выбивались из сил. Люди – огневики и управленцы – надели лямки и совместно с помощью подручных материалов тащили на себе через топи орудия. Скорость передвижения определялась метрами, и все же мы старались не отставать от пехоты. На всем пути следования встречалось очень много убитых лошадей – след, оставленный кавалерийским корпусом. Картина ужасная. И это передвижение происходило в непрерывных схватках с отступающим противником. Весь световой день – налеты немецкой авиации.