Текст книги "Желтая тень"

Глава 21

Не торопясь мы доехали до моего дома, загнали машину в подземный гараж, поднялись на лифте. Я позвонил в звонок, но никто не подошел к двери, чтобы поинтересоваться, желанные ли прибыли гости. Поэтому я вставил ключ в замок, повернул, повторил ту же процедуру со вторым замком и приоткрыл дверь, насколько позволяла цепочка.

– Это мы, Сильвия. Впусти нас, – и закрыл дверь. Она сняла цепочку. Мы вошли. В наше отсутствие Сильвия прибралась в квартире. Взбила подушки, очистила пепельницы, убрала чашки и тарелки. В спальни я не заглядывал, но, не боясь ошибиться, предположил, что постели застелены. Похоже, она ни в чем не терпела беспорядка.

– Как ваши успехи? – спросила Сильвия.

– Все нормально. Мы сказали все, что хотели, и нас поняли, – ответил Падильо. – Теперь все знают, кому что делать.

– Вы встречались с теми людьми, о которых мы говорили?

– Да.

– Хотите кофе?

– С удовольствием, – ответил я.

Не отказался и Падильо.

Сильвия принесла две чашечки, а потом мы сидели в гостиной и пили горячий кофе. Как частенько по воскресеньям с Фредль. Мне нравился этот день недели, заполненный неспешным перелистыванием «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост» и «Вашингтон стар», обильным завтраком и бесконечными чашечками кофе. Если мы поднимались достаточно рано, я настраивал радио на церковную волну и мы целый час слушали псалмы. Фредль иной раз подпевала. Потом я переключался на городские новости, и комментатор цитировал содержание колонок светской хроники, добавляя собственный анализ поведения тех, кто, судя по газетным полосам, вызывал наибольший интерес публики. Днем Фредль частенько выводила меня на прогулку, а если лил дождь, мы шли в кино и смотрели какой-нибудь старый двухсерийный фильм, уминая при этом пакет воздушной кукурузы. Иной раз мы проводили воскресенье и по-другому, но неизменно в тишине и покое. К примеру, мы могли весь день посвятить Национальной галерее, а то сесть в самолет и улететь в Нью-Йорк, погулять по Манхэттену, выпить пару коктейлей, а вечером вернуться домой. Воскресенья принадлежали только нам, и мы уже привыкли ни с кем их не делить. А потому мне очень недоставало моей жены, и я нервничал, гадая, что она делает и как себя чувствует. Еще более нервировало меня собственное бессилие, невозможность хоть чем-то помочь Фредль.

– Когда же я наконец доберусь до них? – задал я риторический вопрос.

Падильо повернулся ко мне.

– Нервничаешь?

– еще как. Может, мне начать кусать губы?

– Лекарства все равно нет.

– И что бы ты посоветовал?

– Чтобы удержаться от криков?

– Да.

– Я кричал бы молча.

– А это поможет?

– Едва ли.

– Так есть ли смысл пробовать?

– Во всяком случае, ты можешь подумать, а как же этого добиться.

– У нас есть дела на вторую половину дня или это время отдыха?

– Никаких дел у нас нет.

Я встал.

– Тогда пойду вздремнуть. Лучше кошмарный сон, чем такое бодрствование.

Падильо нахмурился.

– Ты еще можешь обратиться в ФБР.

– Я уже думал об этом, но решил, что мы зашли слишком далеко. Я даже не уверен, поверят ли они нам.

– Завтра – крайний срок. Потом будет поздно.

– Если в я сразу позвонил в полицию, Фредль уже убили. А так она жива. С другой стороны, ситуация меняется, и я не уверен, что в нашу пользу. Задействовано уже много людей. Почему не привлечь еще нескольких? Почему не позвонить в ФБР, чтобы их агенты установили слежку за Боггзом и Даррафом, выяснили, где прячут Фредль, проникли в тот таинственный дом и спасли ее? Казалось бы, так просто, так легко. Всего один телефонный звонок. Но видимая простота чревата большой вероятностью ошибки в расчетах.

– Возможно, не очень большой, – возразил Падильо. – Во-первых, они побеседуют с тобой, и тебе придется ответить на несколько вопросов. Ты можешь сказать им о Боггзе, Даррафе и Ван Зандте. Они все проверят, несмотря на их дипломатическую неприкосновенность. На это у них уйдет порядка двадцати четырех часов. Ты можешь сказать им о Димеке, Магде и Прайсе, это они тоже проверят. Мои бывшие работодатели с радостью поделятся всей имеющейся в их распоряжении информацией. Пусть не завтра, но через неделю наверняка. Есть еще Маш, Хардман и его команда. Ты можешь сказать копам и о Хардмане. Они и так знают предостаточно, но кое-что будет для них внове. Хардман и Маш возражать не будут, разве что немного обидятся на тебя. После чего тебе придется частенько оглядываться, чтобы избежать всяческих неприятностей. А все это время Фредль будет сидеть под дулом пистолета. И роковой выстрел обязательно прозвучит днем во вторник, в уже назначенный час. Но ты прав. Возможно, ФБР и сумеет выцарапать ее из рук африканцев. А потом примерно с неделю вы сможете провести в компании друг друга.

– И кто нам помешает?

– Выбор тут богатый. На первое место я бы поставил африканцев, следом – Димека и Прайса. Да не сбрасывай со счетов людей Хардмана. Ты слишком много знаешь, Мак.

– Они запомнят, – вставила Сильвия. – И Дарраф, и Боггз. Я знаю, какие они злопамятные.

Я вздохнул.

– Я же сказал, все слишком просто. Все мои идеи просты, потому что я старался жить просто и спокойно в этом идиотском мире. Я полагал, что нет более безобидного занятия, чем продавать еду и питье, а вышло все наоборот, – я встал и направился к спальне. – Постучите в дверь часов в шесть. Может, к тому времени я устану от кошмаров.

Кровать и на этот раз показалась мне слишком большой для одного, но, к моему изумлению, я быстро уснул. Снилась мне Фредль, как я и ожидал, но насчет кошмара я крепко ошибся. Наоборот, мы плыли на каноэ по кристально чистой реке в теплый июньский день, и особенно радовало меня то, что я не должен часто шевелить веслом. Мы прекрасно проводили время, и я огорчился, когда меня разбудил стук в дверь.

Я умылся, почистил зубы и вернулся в гостиную. Часы показывали восемь, и в гостиной я нашел только Сильвию. Она сидела на диване, поджав под себя ноги.

– Где Падильо?

– Ушел в отель. Он с кем-то встречается в девять вечера.

– С Машем, – кивнул я.

– Вы голодны?

– Кажется, нет.

– Может, мне что-нибудь приготовить?

– Нет, благодарю. Почему вы не разбудили меня раньше?

– Падильо сказал, что сон позволит вам скоротать время.

Мы посидели, болтая о пустяках, потом Сильвия приготовила сэндвичи. Только мы их съели, зазвонил телефон. В половине десятого.

Я взял трубку и услышал голос Боггза.

– Мы дадим Димеку это письмо. Решение не было единогласным. Я возражал.

– Я рад, что вы оказались в меньшинстве. Моя жена здесь?

– Да. Но не пытайтесь ставить новых условий, Маккоркл.

– Их ставил не я. Димек. Он нервничает. Полагаю, он вам не доверяет, и я ни в коей мере не старался убедить его в обратном, потому что не доверяю вам сам. Передайте трубку моей жене.

– Если что-нибудь случится с письмом...

– Я знаю. Можете не повторять своих угроз.

– А я повторю. Письмо должно вернуться к нам.

– Скажите это Димеку. Письмо будет у него.

– Я ему говорил.

– Когда он получит письмо?

– Во вторник.

– Хорошо. Дайте мне поговорить с женой.

– Вы поговорите с ней, когда я закончу. Человек, у которого окажется это письмо, сможет продать его за большие деньги. Если у Димека возникнет такая идея, я бы хотел, чтобы вы убедили его отказаться от нее.

– Он просит это письмо, потому что не доверяет вам. Вы не хотите, чтобы письмо оказалось у нас, потому что не доверяете нам. В этих делах я новичок, но даже мне представляется, что в обстановке всеобщего недоверия каждому нужны хоть какие-то гарантии. Это письмо – гарантия для Димека. И для нас тоже.

– С ним ничего не должно случиться, – отчеканил Боггз. – Вот ваша жена.

– Фредль?

– Да, дорогой. Со мной все в порядке, и, пожалуйста, не пытайся...

В трубке раздались гудки отбоя. Падильо хотел, чтобы я предупредил ее о наших планах на вторник. Но наш разговор закончился слишком быстро. Я положил трубку, потом взял ее вновь, набрал номер Падильо.

– Звонил Боггз. Они дадут письмо Димеку.

– Ты говорил с женой?

– Да.

– С ней все в порядке?

– Да, но я не успел ни о чем ее предупредить. У нее вырвали трубку.

– Что еще сказал Боггз?

– Обменялись любезностями насчет взаимного доверия. Димек, похоже, блестяще сыграл свою роль.

– Я в этом не сомневался. Письмо действительно необходимо, если он хочет получить вторую половину вознаграждения.

– И что теперь? – спросил я.

– Маш только что ушел. Отправился добывать «винчестер» для Димека.

– Ты уже знаешь, что нам делать дальше?

– В основном да. Многое зависит от Прайса, Димека и Магды. На чью сторону они решат встать. Но, думаю, мы справимся.

– Так на вечер особых дел тоже нет?

– Нет. Я позвонил троице и велел быть наготове во вторник, как мы и уговаривались. То есть им дается сегодняшняя ночь и завтрашний день, чтобы решить, чье же они будут резать горло.

– Сильвии лучше остаться у меня.

– Конечно. Пожелай ей спокойной ночи.

– Обязательно. Я буду в салуне к десяти. Не поздно?

– В самый раз. До завтра.

Я положил трубку и повернулся к Сильвии.

– Падильо просил пожелать вам спокойной ночи.

– Что-нибудь еще?

– Мы решили, что этим вечером вам лучше никуда не выходить.

Потом я налил себе шотландского с водой. Сильвия меня не поддержала, но забросала вопросами.

– Вы его хорошо знаете, не так ли?

– Падильо?

– Да.

– Достаточно хорошо.

– Ему никогда никто не нужен?

– Вы имеете в виду себя?

– Да.

– Не знаю. Этот вопрос вам надо бы задать ему.

– Я задавала.

– И что он ответил?

Сильвия уставилась на свои руки, лежащие на коленях.

– Сказал, что он с давних пор не знает чувства одиночества.

– Более он ничего не говорил?

– Говорил, но, боюсь, я его не поняла.

– Что же?

– Он сказал, что отбрасывает желтую тень. Что это значит?

– Кажется, такая присказка есть у арабов. Желтую тень отбрасывает человек, приносящий много горя своим близким.

– Это так?

– Похоже, что да.

– Я в это не верю.

– Падильо тоже. Забавное совпадение, не правда ли?

Глава 22

С Падильо мы встретились в десять утра и провели час, решая проблемы, знакомые тем, кто взялся продавать еду и питье людям, особо не нуждающимся ни в первом, ни во втором. Мы прошлись по списку заказов, и Падильо высказал пару-тройку предложений, которые могли сэкономить нам тысячу, а то и более долларов в год. Мы вызвали герра Хорста и обсудили поведение официанта, который уже несколько раз забывал, когда он должен приходить на работу.

– Думаю, он пьет, – предположил герр Хорст, добавив: – Втихую.

– Какой уж это секрет, если вам об этом известно, – покачал головой Падильо.

– Он – хороший официант, – вступился я за своего работника. – Дадим ему еще один шанс, предупредив, чтобы более он не ждал поблажки.

– Толку от этого не будет, – уперся Падильо.

– Зато чувствуешь себя таким благородным.

– Я поговорю с ним, – пообещал герр Хорст. – В последний раз.

Мы обсудили меню на неделю, решили воспользоваться услугами нового оптового торговца, поговорили о достоинствах и недостатках двух схем медицинского страхования наших сотрудников и остановили свой выбор на одной и согласились с предложением герра Хорста включить в программу ежевечернего эстрадного концерта короткие рекламные объявления. Я один не управился бы с такой работой и за неделю.

Герр Хорст откланялся и прислал нам кофе. Падильо сидел за столом, я – на диване.

– Как твой бок? – спросил я.

– Лучше, но сегодня нужно сменить повязку.

– Поедем к доктору?

– Нет. Сильвия справится сама.

– И с удовольствием. Ей нравится ухаживать за тобой.

– Кому-то она станет отличной женой.

– Я думаю, она уже написала на листочке «Миссис Майкл Падильо», чтобы посмотреть, как это выглядит.

– Для этого я слишком стар, а она – молода.

– Она полагает, что ты в расцвете сил.

– Расцвет миновал десять лет назад. Еще чуть-чуть, и мне понадобится сиделка.

– Она – милая девушка. Едва ли ты найдешь лучше. Падильо закурил.

– Я-то нет. А вот она может найти. Он встал, подошел к бюро, выдвинул ящик. Заглянул в него, но, не найдя ничего интересного, задвинул. Выдвинул второй. Думал он, похоже, совсем о другом.

– Давай прогуляемся, – и он резко задвинул второй ящик.

– Тебе надо куда-то пойти или не хочется в такой день сидеть в помещении?

– Мы осмотрим сад на крыше «Роджер Смит».

– Хорошо.

Мы предупредили герра Хорста, что вернемся, и пешком дошагали до одиннадцатиэтажного отеля «Роджер Смит», возвышающегося на углу Восемнадцатой улицы и Пенсильвания-авеню. Напротив, в здании с историческим номером 1776[9]9
  Год провозглашения независимости США.


[Закрыть], располагалось Информационное агентство Соединенных Штатов.

Отели компании «Роджер Смит» есть и в других городах. К примеру, в Стэнфорде, Уайте Плейнс и Нью-Брансуике. Рассчитаны они на туристов и коммивояжеров со средним доходом. В Вашингтоне «Роджер Смит» особенно популярен, потому что находится в полутора кварталах от Белого дома, а стоимость номера не так уж и велика даже во время Фестиваля цветущих вишен.

На лифте мы поднялись на десятый этаж, а затем – по ступенькам – к стеклянной двери, закрытой на задвижку. Отодвинули ее, открыли дверь и вышли в сад на крыше.

Со стороны Пенсильвания-авеню темнел полукруглый навес для музыкантов, которые играли в летние вечера для тех, кто хочет потанцевать или просто поднялся на крышу, чтобы полюбоваться ночным Вашингтоном. Танцплощадку устилали мраморные плиты, у бетонного куба с лифтовыми механизмами стояли сдвинутые в одно место стулья. На уровне груди крышу обегал бетонный же парапет. Дальше по Пенсильвания-авеню серела громада Экзекьютив Офис Билдинг, в котором когда-то хватало места не только государственному департаменту, но и министерству обороны, со временем перекочевавшему в Пентагон.

В раскраске крыши преобладали красный, желтый и синий цвета, создающие атмосферу нескончаемого праздника. Падильо и я облокотились на парапет и посмотрели вниз.

– Димек справится без труда, – изрек Падильо.

Действительно, перекресток Семнадцатой улицы и Пенсильвания-авеню лежал как на ладони. А парапет служил отличной опорой для ружья.

– Он уже побывал здесь?

– Димек?

– Да.

– Приезжал вчера. Я говорил с ним поздно вечером, после того, как Маш привез ему ружье.

– Какое?

– Как он и хотел. «Винчестер», модель 70.

– А почему оно потребовалось ему так рано?

– Истинная причина в том, что он хочет пристрелять его. Но предлог он назвал другой. Вроде бы ему нужно определиться, как спрятать ружье, когда понадобится принести его сюда.

– А ты уже решил, как остановить его?

Падильо вновь посмотрел на авеню.

– Думаю, да. Все будет зависеть от того, как пойдут дела у тебя. Сможете ли вы освободить Фредль.

– Ты уже определил наши исходные позиции?

Падильо кивнул.

– Хардман заедет за тобой и Магдой в одиннадцать. Затем вы, пикап и фургон поедете следом за Сильвией от торговой миссии. Маш и я будем кружить по городу в его машине. Прайс остается в холле с двух часов до тех пор, пока Димек не поднимется на крышу.

– То есть в половине третьего или чуть позже.

– Осмотр достопримечательностей начнется ровно в два. Машины отъедут от торговой миссии. Сильвия и Фредль должны быть в ваших руках примерно в половине второго. То есть ты успеешь приехать сюда.

– Ты хочешь, чтобы я взял кого-нибудь с собой? Хардмана?

– Нет.

Я взглянул на часы.

– Мне пора в банк. Хардман приедет на ленч... и за деньгами.

– Хорошо. Я дал телеграмму в Цюрих. Деньги должны прибыть завтра. Так что твои затраты я возмещу.

По лестнице мы спустились на десятый этаж, а затем – на лифте в вестибюль. На такси доехали до моего банка. Я выписал чек на пятнадцать тысяч долларов и зашел подписать его к вице-президенту, чтобы получить наличные без лишней суеты. Ему, конечно, не хотелось выдавать такую сумму, но он не подал и виду, сложил деньги в большой конверт и вручил мне.

– Покупаете недвижимость, мистер Маккоркл? – спросил он.

– Проигрался в карты, – ответил я и отбыл под его укоризненным взглядом.

Когда мы пришли в салун, Хардман уже ждал в моем кабинете.

Со словами: «Извините, что опоздал», – я протянул ему конверт.

Он заглянул внутрь, довольно кивнул и засунул его в просторный накладной карман пальто.

– На ленч остаться не могу. Слишком много дел.

– Но стаканчик-то пропустите?

– Только если один.

Я снял трубку и попросил принести три «мартини».

– Или вам шотландского? – спросил я Хардмана. Тот мотнул головой.

– "Мартини" даже лучше.

– Телефоны готовы? – спросил Падильо.

– Их как раз устанавливают.

– Когда закончат?

Хардман взглянул на часы.

– Минут через сорок.

– Селекторная связь не подведет?

– С какой стати? Мы должны задействовать четыре телефона, в моей машине, Маша, в фургоне и пикапе, так?

– Так.

– Маш и я приедем за вами сюда?

Падильо посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– На квартиру Мака.

– Как скажете, – Хардман не возражал.

Принесли «мартини», и Хардман рассказал нам о своих успехах. Пикап и фургон перекрасили, белые комбинезоны он достал, телефоны устанавливались. Тюльпан, Веселый Джонни и Найнболл держались подальше от бутылки. Мы обговорили время, когда он должен заехать за мной и Магдой, и он заверил нас, что все понял.

Допив «мартини», мы последовали за Хардманом в зал, где посетители избавлялись от похмелья, нажитого за уик-энд. Я здоровался с завсегдатаями и представлял им Падильо. В салуне мы оставались до половины четвертого, а затем поехали ко мне. Я открыл дверь ключом и подождал, пока Сильвия снимет цепочку.

– Все тихо? – спросил я.

– Так точно.

– Нервничаете? – добавил Падильо.

– Есть немного.

– Мы ненадолго отъедем, но вечером составим вам компанию, – пообещал он.

Ровно в четыре мы с Падильо спустились вниз и подождали Хардмана и Маша. Я сел в «кадиллак» Хардмана, Падильо – в «бьюик» Маша. На углу «бьюик» повернул направо, а Хардман налево, Он снял трубку и послал сигнал телефонистке. Машину он вел левой рукой, правой прижимая трубку к уху.

– Говорит Уай-эр 4-7896. Мне нужна селекторная связь со следующими номерами, – он назвал еще три номера с теми же буквами. – Да, да, побыстрее.

Трубку положил, и мы продолжили путь к Джорджтауну.

– Мы куда-нибудь едем? – спросил я.

– Нет, просто кружим по городу. Или вам нужно в какое-то место?

Я отрицательно покачал головой.

Мы выехали на Висконсин-авеню, когда зажужжал телефон. Хардман взял трубку.

– Говорит Уай-эр 4-7896. Благодарю, – он протянул трубку мне. – Готово. Назовитесь и скажите им, где находитесь.

– Говорит Маккоркл. Мы на Висконсин-авеню у перекрестка с Ти-стрит, едем на север.

– Говорит Падильо. Мы на Коннектикут-авеню и Эс-стрит, едем на север.

– Говорит Тюльпан. Мы на Джорджия-авеню и Кеннеди-стрит и едем на юг.

– Говорит Веселый Джонни. Я на перекрестке Четырнадцатой улицы и Колумбия-роуд. Поворачиваю на Четырнадцатую и еду на юг.

– Не выключайте связь, – я повернулся к Хардма-ну. – Все нормально.

– Пусть продолжают говорить. Встретимся через двадцать минут на пересечении Небраска-авеню и Милитэри-роуд.

– Так им очень далеко ехать.

– Ничего. За это им и платят.

– Встречаемся на пересечении Небраска и Милитэри-роуд через двадцать минут. В четыре сорок ровно. Как меня поняли?

– Говорит Падильо. Поняли и поворачиваем.

– Говорит Веселый Джонни. Мама миа! Летать я еще не научился!

– Это Тюльпан. Я подъеду.

– Они все поняли, – сообщил я Хардману.

– Пусть не кладут трубки.

– Не кладите трубки. Продолжайте говорить.

Мы повернули направо, держа курс на Небраска-авеню. Долго стояли на перекрестке с Коннектикут-авеню, потом добрались до Небраска и неспешно поехали по ней к Милитэри-роуд. Мимо нас проскочил белый фургон, вслед за ним – пикап того же цвета. Обе машины с надписью "Транспортная компания «Четыре квадрата» на дверцах. «Бьюик» Маша вырулил из боковой улицы. Он помахал нам рукой, я ответил ему тем же.

Хардман взял у меня трубку.

– На сегодня все, – и дал команду телефонистке отключить телефоны.

– Отработали они отлично, – заметил я.

– Завтра будет не хуже, – заверил меня Хардман.

Он отвез меня домой.

– Есть еще какие-нибудь дела?

– Думаю, что нет.

– Тогда до завтра.

– Где вас искать, если возникнет такая необходимость?

– По этому телефону или у Бетти.

Подъехал Маш. Падильо вылез из кабины, и мы вместе поднялись на лифте. Затем Сильвия наложила на рану Падильо свежую повязку, я смешал коктейли, и мы включили телевизор, ожидая выпуска новостей, выходящего в эфир в половине седьмого. О прибытии Ван Зандта комментатор не упомянул.

В семь Падильо позвонил Магде Шадид, Филипу Прайсу и Димеку. Несколькими короткими фразами дал им последние инструкции.

Потом вернулся к дивану и сел рядом с Сильвией.

– Вы звонили сегодня в полицию?

– Да.

– Они что-нибудь нашли?

– Нет. Не могут определить, какая машина сбила папу.

– От вас им что-либо нужно?

– Нет. Я уже договорилась об отправке тела домой, – голос ее ни в малой степени не дрожал.

– Вы должны сообщить близким, как у вас дела?

– Я дала телеграмму маме с этого телефона, – Сильвия повернулась ко мне. – Счет я оплачу.

– Забудьте об этом, – замахал я руками.

– Пистолет все еще при вас? – спросил Падильо.

– Да.

– Завтра возьмите его с собой. Вы сможете его спрятать? В бюстгальтере или где-то еще?

Сильвия чуть покраснела.

– Смогу. Он мне понадобится?

– Не знаю, – ответил Падильо. – Но пусть будет при вас.

Зазвонил телефон. Я взял трубку.

– Можете поговорить с женой, – порадовал меня Боггз.

– Фредль?

– Да, дорогой.

– С тобой все в порядке?

– Да, только немного устала и...

Трубку у нее отобрали, и вновь заговорил Боггз:

– Падильо у вас?

– Да.

– На завтра все готово? Время вы не перепутаете?

– Нет.

– Хорошо, – он запнулся, вероятно, не зная, что сказать. – Наверное, мы не в таких отношениях, чтобы мне желать вам удачи.

– Наверное, нет.

– Тогда спокойной ночи.

Я положил трубку.

– Звонил Боггз.

– Как Фредль?

– Говорит, что все нормально. Жалуется на усталость.

– А чего хотел Боггз?

– Никак не мог решить, желать нам удачи или нет.