Текст книги "Вирус"
Автор книги: Руслан Гулькович
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Если наличие вируса подтвердится, то никого из пассажиров и работников не выпустят в течение двенадцати часов. Вы представляете?
– Да, ситуация непростая. Но их можно понять. Они боятся, что вирус распространится дальше.
– Понять? Мы же не больные! Пусть отцепят два последних вагона и наблюдают! – громко стал возмущаться Симаков.
– Тише, тише, Евгений Павлович, не кричите. Значит, они не уверены, что вирус в поезде локализован.
– Вот спасибо, – Симаков взял стакан воды у проводницы и жадно опустошил его.
– Не за что, – улыбнулась Галя и забрала из рук начальника пустую посуду.
У Симакова заиграла мелодия на сотовом телефоне, и он принял вызов:
– Слушаю тебя, Гена. Что?! Подожди, на громкую включу.
– Евгений Палыч, я в пятнадцатый пришел, а тут такое дело… Решил сразу вам сообщить. У них тут, в пятнадцатом, женщине одной плохо. Сердце, наверное. А у пожилого мужчины кровь носом идет, никак остановить не могут. Надо в девятый сходить за медикаментами. Можно я схожу? – доложил и спросил проводник по телефону.
– Нет! Ни в коем случае! – закричала Курганская.
– А что делать-то? – спросил Гена.
– Вагон не покидать! Оставайся там! – грубо сказал Симаков.
– Гена, узнайте, с кем контактировали женщина и мужчина, с кем-то из шестнадцатого, наверное – проинструктировала Курганская.
– Ой, мамочки, – пораженная услышанным присела на полку у двери купе проводница.
– Спокойно, Кутейникова, – посмотрел на нее Симаков.
Минуты ожидания тянулись вечностью. Никто не нарушал молчания в купе. Напряженная пауза тишины нагнетала чувство опасности на каждого, кто хоть немного понимал обстановку. Когда в открытых дверях появился пассажир из шестого купе, все вздрогнули от неожиданности.
– Кто-нибудь объяснит, что происходит? – спросил он.
– Галя, займись пассажиром, – сказал Симаков.
– Пройдемте на ваше место, – вышла к нему проводница и закрыла за собой дверь.
– Евгений Палыч, вы на связи? – спросил мужской голос в телефоне через какое-то время.
– Да, Гена, говори.
– Евгений Палыч, мужчина из нашего вагона помогал одной девушке из подростков забраться в вагон. Они не успевали залезть, поезд уже трогался. А второй мужчина, который с ним курил, вещи подавал.
– Гена, второй мужчина из вашего же вагона? – громко спросила Курганская.
– Да, но он сейчас в четырнадцатом! – ответил проводник.
– Я же сказал прекратить хождения по вагонам! Какого черта он в четырнадцатый пошел?! Кто выпустил?!
– Так Света ему говорила, а он ее не послушал. Пошел пиво пить с друзьями.
– Все, Гена, перезвоню!
Симаков заметно нервничал. Он быстро встал и начал набирать номер на сотовом телефоне.
– Катерина, из своего вагона никого не выпускать! Как?! В какой?! Обратно их запустишь! Все поняла?! – сказал Симаков и закончил разговор.
Он снова нашел в телефоне номер и нажал вызов. Курганская обратила внимание, что от волнения у него дрожат руки.
– Вот что ему сейчас делать? Вернуть сюда я его не могу? – Симаков смотрел на нее.
– Вы Гене набираете?
– Да.
– Включите громкую связь. Я сама с ним поговорю. Я так понимаю, что-то выходит из-под контроля?
– Да, это вы точно подметили, – согласился он.
– Да, Евгений Палыч, – ответил голос проводника в трубке.
– Гена, это Елена Вячеславовна, слушайте меня внимательно. Никого из своего вагона не выпускайте, периодически звоните нам. И скажите пассажирам, пусть закроются в своих купе. Все, мы вам перезвоним, – она прервала разговор.
Симаков набрал номер на сотовом телефоне и ждал, когда примут вызов. Одновременно с этим он сделал знак Курганской, чтоб подождала одну минуту.
– Нина Сергеевна, никого из своего вагона в сторону двенадцатого не выпускать! А гостей из четырнадцатого можешь отправлять обратно. И вот что, Сергеевна, ты объяви пассажирам своего купе, пусть закроются и сидят там. Да, делай, как говорю, авось пронесет. Все, звони, если что, – отключился Симаков.
– Что там? – смотрела на него Курганская.
– Не люди, а идиоты! Некоторые умудрились контактировать друг с другом, да еще и в соседний вагон к знакомым пошли. Короче, опасность заражения есть уже вплоть до тринадцатого вагона.
– Боже, это же… – она не отрываясь смотрела на него.
– Да. Мы, смею напомнить, в одиннадцатом, – Симаков явно нервничал.
– Что же делать? – негромко спросила Курганская и тут же взяла свой сотовый телефон.
Она только думала набрать номер, но мелодия заиграла раньше.
– О, как нельзя вовремя, – сказала она и приняла вызов: – Андрей, я звонила много раз! Как дела у вас?
Симаков смотрел на нее и присаживался напротив. Когда в дверном проеме купе появилась проводница, он показал ей знаками, чтоб не отвлекала. Галя кивнула и скрылась в проходе.
Курганская слушала новости мужа, а потом кратко рассказала о том, что происходит у них в поезде.
– Андрей, что нам делать? Поняла. Да, хорошо. Не переживай, себя береги. Андрюш, я все поняла. Я очень боюсь за тебя! Почему вас не эвакуируют? Но… Да, я все понимаю. Береги себя. Целую. – Она отключила телефон и некоторое время сидела, задумчиво глядя в отражение купе в ночном окне.
– Извините, что, совсем все плохо? – осторожно спросил Симаков.
– А, да. Простите, задумалась. Все районы города в красной зоне. Большое количество врачей умерло или инфицировано. Трупы никто не собирает. Люди умирают, так и не дождавшись помощи. Муж сказал, что они закрылись в больнице и не выходят. Если вирус проникнет, то многие погибнут, и больные, и врачи.
– Вот это ситуация. А нам-то что делать?
– Он сказал, что только жесткая изоляция спасет. Необходимо закрыться и никого не пускать в вагон. Никого, – повторила она.
– Извините, Евгений Палыч, там, в двенадцатом, есть несколько детей. Может, можно их спасти? – открыла шире дверь в купе проводница.
– Кутейникова, какие дети? Пусть сидят в двенадцатом. Они же не одни едут. Пусть о них родители заботятся, – раздраженно ответил Симаков.
– Пока все локализовано тринадцатым вагоном, надо перевести их сюда. Галя, у нас же есть свободные купе? – Курганская посмотрела на девушку.
– Конечно, у нас много свободных.
– Да вы с ума сошли! Елена Вячеславовна, вы же сами только что сказали: закрыться и никого! Слышите, никого?! – громко стал возмущаться Симаков.
– Даже в таких обстоятельствах, Евгений Павлович, надо оставаться людьми! И прекратите кричать! Свяжитесь с проводниками двенадцатого и узнайте, как у них обстановка, был ли у кого-то из их пассажиров контакт с тринадцатым вагоном.
– Я, конечно, позвоню и узнаю. Но вы, Елена Вячеславовна, должны понимать, что рискуете не только собой! – ответил он.
– Звоните! – крикнула Курганская.
Пока Симаков разговаривал по телефону, она задумчиво смотрела в темноту окна. Редкие огни небольших населенных пунктов проносились мимо. Поезд шел без остановок, иногда сильно замедляя ход.
«Как же так? Почему допустили, что вирус распространился на весь город? Все мероприятия мы проводили, выполняли все инструкции. Почему это не сработало? Андрюша, как он? Как они все сейчас будут? Люди… Вот, вина во всем этом. Это безрассудство наших людей. Их изолируют, а они хитрят и обманывают. Ненормальные. Вырываясь за круг оцепления, каждый несет опасность. Боже, какие дураки. Что теперь будет со всеми? Надо позвонить отцу, чтоб сидели дома и детей никуда не выпускали. Неужели это все происходит наяву? Конечно, происходит. Я же сама проверяла готовность больниц и поликлиник. Маринка. Как же я забыла? Надо ей позвонить. Она сегодня должна быть в поликлинике. Уж она точно расскажет больше, чем Андрей», – размышляла она.
– Елена Вячеславовна, ау, вы меня слышите? – наклонился к ней Симаков.
– Да, слушаю вас. Задумалась немного.
– Задумались? Это хорошо. В двенадцатом все нормально. Никто в сторону хвоста поезда не ходил. Может, мы все-таки просто скажем, чтоб они закрылись и ждали? Подумайте, Елена Вячеславовна.
– Да, думаю, вы правы, Симаков. Меня, как женщину, можно понять, но вы совершенно правы, мы не должны поддаваться сиюминутным порывам. И если даже вирусу удастся проникнуть в двенадцатый вагон, то в наш, одиннадцатый, он пройти не должен, – глядя ему в глаза, ответила она.
– Я рад, что вы приняли такое решение. Пойду позвоню и все объясню проводникам, – сказал Симаков и вышел из купе.
Она откинулась спиной к стене и закрыла глаза. Ни о чем не хотелось думать, но мысли сами мешали отключиться. Она прокручивала в голове слова мужа о вирусе и смертях на улицах.
«Надо позвонить Константинову. Он как руководитель департамента должен знать все точно. К нему стекается вся информация. Была б я сейчас у себя в кабинете, все новости проходили бы через меня. Зачем я поехала? Может, стоило остаться? А что бы я изменила, интересно? Ровным счетом ничего. Ничего. Ладно, надо позвонить». – Она открыла глаза и достала из кармана сотовый телефон.
– Сергей Михайлович, здравствуйте, – сказала, когда абонент принял вызов. – Да, я уже давно в поезде. Я хотела узнать, как дела. Не можете говорить? Плохо? Значит, это правда? Сергей Михайлович, может, мне вернуться? Я, наверное, нужнее там? Нет? Почему не возвращаться? Поняла. Хорошо, Сергей Михайлович. Да, я поняла. Держитесь там. До свидания.
Разговор не принес облегчения, а наоборот, добавил тревожности. Чувство страха и безысходности нарастало. Хотелось верить в хорошее, но все происходящее вокруг убивало последние ростки надежды.
– Елена Вячеславовна, кофе будете? – открыла дверь в купе проводница.
– Да, давай пожалуй, выпьем кофейку, – согласилась она.
Девушка принесла две чашечки кофе и печенье.
– А где Евгений Палыч? – спросила Курганская.
– Он в моем купе, разговаривает и ругается с начальством по телефону, – ответила проводница, сделав глоток кофе.
– Понятно. Печенье у вас вкусное, – улыбнулась Елена, запивая его напитком.
– Мне тоже нравится. Это я перед поездкой себе купила, – просияла девушка.
– А я подумала, что вам такие РЖД закупает.
– Нет, что вы.
– Сволочи! – появился в дверях начальник поезда. – Кутейникова, иди к себе. И принеси мне стаканчик крепкого чая.
– Хорошо, – проводница быстро вышла из купе.
– Что случилось? Вы просто кипите от злости, – разглядывала его Курганская.
– Разговаривал с руководством. Они, видите ли, ничего не могут сделать для нас. С нашей ситуацией теперь разбирается ФСБ и Минобороны. А эти, с вашего позволения, товарищи, разберутся. Они так разберутся, что нет гарантий, что мы увидим своих близких, – ответил Симаков, не скрывая злости.
– Ладно, успокойтесь. Чего вы, собственно, ожидали? В нашем поезде есть люди с явными симптомами заражения. А с учетом количества смертей в городе не мудрено, что это дело государственной безопасности.
– Ну да, конечно. С таким успехом вы еще оправдаете их, если они сожгут наш поезд к едрене фене!
– Не говорите глупостей! Никто сжигать не будет, но изолировать они нас должны. Я еще удивляюсь, что поезд продолжает движение.
– Не удивляйтесь, это ненадолго. Поезд гонят в тупик на узловую станцию. Там уже готовят встречу.
– Откуда вы знаете?
– Это по большому секрету мне сказал начальник.
– Ясно. Значит, там и будут держать состав определенное время.
– Что значит «определенное время»? – смотрел на нее Симаков.
– Ну вы что, сами не понимаете, что изоляция не может быть вечной? Какое-то время нас изолируют и будут решать, что с нами делать.
– Это я, конечно, понимаю. Об этом я и говорю. Они такое там придумают, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать.
– Да перестаньте вы паниковать! Лучше займитесь своими подчиненными. Держите с ними связь постоянно. Особенно с двенадцатым вагоном, – слегка повысив голос, сказала она.
В это время поезд сильно снизил скорость. За окном была видна станция, освещаемая прожекторами и уличными фонарями. На перроне плотной цепью стояли солдаты в специальных костюмах химической защиты с автоматами в руках. Курганская и Симаков неотрывно смотрели в окно.
– Вы видите? – появилась в дверях купе проводница.
– Тише, Кутейникова, не шуми, – не оборачиваясь, сказал Симаков.
– Страшно ведь, – девушка тоже присоединилась к ним.
– Галя, сколько купе в нашем вагоне заняты, два? – глядя в окно, спросила Курганская.
– Три, если с вашим. А что?
– Надо следить за пассажирами, чтоб не стали ломиться на улицу.
– Кутейникова, поняла? – обернулся к ней Симаков.
– Да куда они денутся? Двери в тамбуре я закрыла. Между вагонами тоже, – ответила девушка.
– Кутейникова, встань в проходе и смотри. Если выйдут, сразу предупреждай, чтоб вернулись обратно в купе.
– Поняла, Евгений Палыч, – ответила девушка и вышла в проход.
Поезд остановился. Его окружили солдаты в специальных костюмах.
– Товарищи пассажиры! Выход из поезда запрещен! Оставайтесь на своих местах! В связи со сложившейся обстановкой ваш состав будет отправлен на временную стоянку! Убедительно просим соблюдать правила изоляции и не стараться покинуть поезд! В целях предотвращения распространения смертельно опасного вируса солдатам дана команда на применение оружия на поражение! – говорил мужской голос из нескольких громкоговорителей на станции.
Из нескольких приоткрытых окон соседних вагонов доносились крики возмущений. Кто-то кинул в сторону солдат пустую бутылку из-под воды. Поезд медленно тронулся в обратную сторону.
– Ну что, Евгений Павлович, теперь вы поняли, насколько все серьезно? И то, что происходит сейчас в городе, не сон. Весь мир сегодня на грани жизни и смерти, – повернулась к нему Курганская.
– Так а как же?.. Мои в городе остались. Они как же? Вы, случайно, не знаете, какие районы города закрыты? – явно разволновавшись, спросил Симаков.
– Мне очень жаль.
– Что значит «жаль»? Вы что?
– Все районы города в красной зоне. Все, Евгений Палыч.
– Этого не может быть! Еще сегодня утром закрыты были два района, а третий был под вопросом.
– Вы правильно сказали, утром. Прошло более двенадцати часов, и уже во всех районах есть зараженные. Станции «скорой помощи» остались почти без врачей и водителей. Все очень серьезно. Думаю, вы это уже поняли. Именно поэтому ваши руководители ничем вам, а точнее нам, помочь не могут.
– Вот черт! Абонент вне зоны действия сети, – Симаков смотрел на сотовый телефон. – До жены не могу дозвониться. Может, дочке набрать?
– Конечно, звоните. Сколько ей?
– Старшей шестнадцать, младшей десять, – ответил он и опять нажал на вызов. – Тоже недоступна.
– Без паники. Спокойно подумайте, кому еще можно позвонить?
– Теща! Ей, что ли, набрать?
– Конечно. Только не пугайте ее.
– Хорошо, – бросил он и нажал вызов. – Зоя Михайловна, слава богу, хоть до вас дозвонился! Где Катя? Где дети? Что, Людочка у вас?! А Лера? Дома? Я звонил. Ни Катя, ни Лера не отвечают. Зоя Михайловна, только никуда не выходите из дома. Какой, к черту, магазин?!
– Симаков, не кричите! Дайте мне телефон, – Курганская протянула руку.
– В магазин она собралась, – раздраженно сказал он и передал телефон.
– Зоя Михайловна, здравствуйте. Я из Департамента здравоохранения, Елена Вячеславовна Курганская. Скажите, пожалуйста, у вас есть продукты на первое время? Вот видите, на три-пять дней хватит. Я вас прошу, не выходите никуда из дома. И девочку никуда не отпускайте. Просто сейчас это очень опасно. И никого не пускайте к себе. Да, это очень опасно. Женя? А, Евгений Палыч. Он просто переживает за вас и детей. Он обязательно найдет и Катю, и Лерочку. Только вы, пожалуйста, берегите себя и внучку. Да, хорошо, я ему скажу. До свидания. Не забудьте: никуда и никого, – закончила она разговор и отключила телефон.
– Ну что? – смотрел на нее Симаков.
– Когда узнаете что-то о жене и старшей дочери, сообщите ей.
– А, хорошо. Она все поняла?
– Надеюсь, – ответила Курганская и тяжело опустилась на свое место.
Симаков посмотрел на нее и вышел из купе. Она выключила свет, чтоб рассмотреть, что происходит за окном. Поезд медленно шел в обратном направлении. Она посмотрела на часы.
«Господи, почти одиннадцать вечера. Время пробежало как минута. Сколько? Получается, мы в пути уже почти четыре часа. Почему Андрей не звонит? Что у них там? А, Маринке надо набрать». – Она взяла сотовый телефон, и в это время заиграла мелодия.
– О, Андрюша! – посмотрела она на экран и приняла вызов. – Здравствуй. Как ты там? Что, совсем так плохо? – Она включила динамик и продолжила разговор. – Андрюша, я звонила в департамент.
– Это без толку. Пришли новые вводные с Москвы, – медленно, слегка покашливая говорил муж.
– И что там?
– У них появился пациент, переболевший одним из штаммов вируса. А это, сама понимаешь, уже кое-что, – сказал муж и закашлялся.
– Значит, скоро будет лекарство, – обрадовалась она.
– Да, это бесспорно. Но на это нужно время. А с ним у нас проблема, – ответил он и слегка причмокнул.
– Ты что там, чай пьешь? И что за настроение, Курганский? Ты же всегда говорил, что наша медицина самая продвинутая. Я тебя не узнаю. А, ты, наверное, голодный? Ну конечно, сидите там запертые в больнице, чай да кофе пьете, – сказала она и улыбнулась.
– Чай горячий, – ответил он и продолжил: – Лена, я тебя прошу, неукоснительно выполняй то, что я сказал. Спасает только строгая изоляция. Если вдруг в вагоне будет кто-то с симптомами, закройся в купе и никого не пускай. Да, и обязательно приоткрой окно, пусть будет прохладно. Вирус не может долго жить на свежем воздухе. Слышишь?
– Андрюша, ты меня пугаешь. Что случилось?
– Ничего. Просто обстановка такая. Сил нет уже. Самое плохое, что никто даже не понимает, когда это все закончится. Ну да ладно. Позвони своим, пусть детей никуда не выпускают.
– Курганский, что случилось? Я же чувствую, у тебя что-то произошло.
– Ничего, не переживай. Все будет хорошо. Больше не могу говорить.
– Нет! Андрей, что случилось? Скажи, что там у вас? Или я сейчас позвоню Марку Иосифовичу.
– Все, пока. Целую тебя. Иосифовичу не звони. Он умер, и его жена тоже.
– Что?! – Она вскочила с места, но муж уже отключился.
Курганская стояла и смотрела на свой телефон, который во время разговора положила на столик. Услышанная в конце новость, шокирующая новость ударила ее молнией. Она прокручивала в голове последние встречи с известным врачом и его женой. Семья потомственных врачей, они всегда вызывали у нее уважение.
«Если случилось такое, значит, Андрею грозит опасность. Но почему он мне не сказал? Чай пьет. Марк Иосифович умер, а они на одном этаже с Андреем. А жена? Жена от чего умерла? Как такое возможно? Его должно было спасать министерство. Величайший врач, такие операции… Они же знают про все меры предосторожности. Как такое могло произойти? Может, возраст повлиял? А сколько ему было? Ей в прошлом году шестьдесят исполнилось, а он старше на четыре года, значит, шестьдесят четыре. Как жаль. Надо потом опять Андрею набрать, поговорить. Ему сейчас очень трудно. Только бы он никуда не вылез», – размышляла она, присев у столика.
Поезд остановился, и тут же со всех сторон ударили прожекторы. Яркий, белый свет озарил весь состав и территорию вокруг. В нескольких местах за прожекторами горели костры и рядом двигались какие-то силуэты.
– Внимание! Товарищи пассажиры! Прошу вас строго соблюдать правила изоляции! В целях сохранения своих жизней и сведения к минимуму риска заражения советую закрыться в купе и ни с кем не общаться! – раздался мужской голос из четырех аудиоколонок.
– А нам где закрыться, сволочь? Мы в плацкарте! – выкрикнул какой-то мужчина в открытое окно одного из вагонов.
– Ну что, вы это видели? – появился в дверях купе Симаков.
– Видела, видела. Этого и следовало ожидать.
– И что мы будем делать?
– Ничего. Мы, Евгений Павлович, будем просто ждать.
– И все? Надо им как-то сказать, что опасность представляют вагоны хвоста поезда. С последнего и до тринадцатого включительно.
– Успокойтесь. Думаю, они не поверят, – посмотрела она на него.
– Сюда! Евгений Палыч! – услышали они крик проводницы.
Симаков и Курганская выбежали из купе и направились к тамбуру. Девушка держала ручку двери в межвагонный переход, не давая ей опуститься.
– Они хотят пройти! – кивнула она на небольшое окошко в двери.
– Назад! Идите обратно! Вы что?! Гена, ты вообще как оказался в двенадцатом вагоне?! – громко спросил Симаков, помогая Гале держать оборону.
– Евгений Палыч, нам нужно поговорить! Пустите! Мы не больны! – кричал из прохода между вагонами проводник.
– Евгений Палыч, мы, проводники трех вагонов, хотели поговорить с вами! Мы ваши подчиненные! Пустите нас! – голосила женщина в форме проводницы из-за спины Гены.
– Идите обратно на свои рабочие места! Потом поговорим! Когда все закончится!
– Нам нужны лекарства! Пассажиры просят таблетки от температуры! Свяжитесь с начальством, пусть привезут или организуют привоз хоть каких-то лекарств! – кричала проводница.
– Вернитесь в свои вагоны! Поговорим по телефону! – отвечал Симаков.
– Что здесь происходит? – подошли сзади пассажиры вагона.
– Давайте, помогайте! – обернулась к ним Курганская.
– А ну отойди, – сказал молодой мужчина проводнице и стал помогать Симакову.
– Товарищи! Вернитесь на свои места! – крикнула Галя.
– Чуть позже мы вам все объясним! – громко сказала Курганская.
– Галя, а как он дверь смог открыть?! – искренне удивился Симаков.
– Так, Евгений Палыч, у нас же у всех ключи есть! Я просто случайно увидела, что он с ключом возится, – ответила девушка.
– Блин, совсем забыл. Надо еще раз закрыть и чем-то заблокировать дверь в вагон.
– Веревка есть у кого? – спросил молодой мужчина.
– Извините, может, есть у кого-нибудь веревка? – повторила вопрос Курганская.
– У меня должна быть. Сейчас посмотрю, – сказал мужчина лет пятидесяти и быстро скрылся в своем купе.
– Евгений Палыч, в девятом вагоне в аптечке есть лекарства! Хотя бы от температуры! Пассажиры просят противовирусные любые! – кричал Гена и дергал ручку двери.
– Прекрати дергать дверь! Посмотри на меня! – крикнул через стекло небольшого окошка Симаков и, когда проводник поднял взгляд, добавил: – Все потом! Через два-три часа приедут врачи и будут необходимые лекарства! Уходите обратно на свои места!
– Через два-три часа мы все заразимся! Евгений Палыч, мы еще не больны! Пожалуйста, пустите нас! – несильно стукнув ладонью по стеклу, опустил голову Гена.
– Возвращайтесь на свои рабочие места! Через пятнадцать минут я буду всех обзванивать! Идите в свои вагоны! – требовал Симаков и смотрел на них через стекло.
– Вот, держи! – мужчина передал Симакову моток веревки.
– О, нормально! Делай петлю! – крикнул второй.
Симаков сделал петлю и передал молодому мужчине. Тот накинул ее на ручку и, перекинув вверху через железный штырь, натянул веревку. Таким образом ручка была зафиксирована и веревка не давала ее опустить.
– Так, а тут сейчас закрепим и завяжем, – делая крепкий узел, сказал мужчина.
– Ты пока завязывай, а я запру, – Симаков достал длинный, специальный ключ.
Тем временем Курганской понадобилось всего пять минут, чтоб объяснить двум женщинам всю ситуацию. Закончила она словами:
– Теперь получается, последние пять вагонов поезда опасны для всех. Хорошо, Галя вовремя увидела, что они хотят войти, и забила тревогу.
– Спасибо вам, – сказала одна из женщин.
– Да ладно. Чего уж там, – улыбнулась проводница.
– Нет, Галя, ты действительно у нас молодец! – поддержала ее Курганская.
– Да ну, – засмущалась девушка.
– Всё, закрыли и зафиксировали! – появился в проходе Симаков.
– Ну, давайте теперь знакомиться. Ваших женщин я уже знаю, – протянула руку Курганская мужчинам, стоящим за спиной Симакова.
– Миша, – представился молодой.
– Николай Сергеевич, – пожал руку мужчина постарше.
– Курганская Елена Вячеславовна. Вашим женщинам я уже все объяснила. Они вам всё расскажут. Евгений Павлович, вы договоритесь с мужчинами насчет дежурства. Нельзя исключать, что с зараженных вагонов опять захотят пройти к нам.
– Мы нормально закрепили все. Чтоб пройти, им придется помучиться, – сказал Миша, подходя к своей жене.
– Нам надо исключить любую вероятность их проникновения в наш вагон. Иначе нам всем… – Курганская не договорила, а потом добавила: – Светлана, вы поговорите с мужем.
– Да, хорошо, – улыбнулась девушка и потянула Мишу за руку в купе.
– Валентина Ивановна, а вы с Николаем Сергеевичем поговорите. Если возникнут вопросы, я у себя в купе буду. Евгений Палыч, вы со мной?
– Я подойду. Мне надо связаться с проводниками каждого вагона и узнать обстановку. Да и вам отдохнуть не мешало бы.
– Хорошо. Но, думаю, не удастся. Галя, принесешь мне кофе?
– Конечно, Елена Вячеславовна, – ответила девушка и быстро пошла к себе.
Курганская вернулась в купе и тяжело опустилась на полку. Вытянув вперед ноги, она откинулась спиной к стене и закрыла глаза. Эмоциональная и физическая усталость навалилась огромной волной. Необходимо было как-то поднять жизненный тонус.
«Где эта Галя? Я усну прямо сейчас. Что-то я устала. Сколько, интересно, они будут держать нас в этом тупике? А сколько сейчас времени?» – размышляя, она посмотрела на часы.
– Полпервого ночи. Поспать бы. Может, Андрюше позвонить? – негромко говорила она сама с собой.
В купе постучались, и, не дождавшись ее ответа, дверь открыли.
– Это я, – зашла Галя и поставила на столик чашечку кофе с шоколадкой.
– Спасибо, – Курганская сделала глоток.
– Я сделала вам покрепче, – улыбнулась девушка.
– Это хорошо. Как раз надо взбодриться, – Елена наслаждалась вкусом напитка.
– Кутейникова, принеси мне тоже кофе, – зашел в купе Симаков.
– Сейчас, – ответила девушка и вышла.
– Все. Нам всем конец, – обреченно сказал он и посмотрел на нее.
– Что случилось?
– Это точно вирус.
– Откуда такая уверенность? – допив кофе, она поставила чашку на столик.
– Я переговорил с проводниками.
– Не тяните! Что вы за натура такая?! Что вы тянете?! Говорите уже! – она слегка повысила голос.
– А, тоже разволновались? Я и говорю.
– Вот возьмите, – в купе вошла Галя и протянула ему чашку кофе.
– Спасибо. Кутейникова, ты оставь нас поговорить.
– Оставайся, Галя. Евгений Палыч, мы здесь все как в подводной лодке. Что вы хотите скрыть? Пусть тоже знает, что будет, если мы кого-то пропустим в свой вагон, – возразила Курганская.
– Оставайся, – пожал плечами Симаков и сделал пару глотков.
– Вы будете говорить или мне подождать, пока вы напьетесь? – Курганская явно раздражалась.
– Я и говорю. В шестнадцатом вагоне женщина умерла, у восьми человек симптомы сильной простуды или гриппа. В семнадцатом – трое скончались и как минимум у десяти симптомы. Такая же ситуация в остальных. С нашего вагона и до локомотива зараженных нет. Это точно вирус.
– Да, сомнений нет, – согласилась она. – Но есть и положительный момент.
– Да? Интересно, какой? – удивленно подняв брови, он взглянул на нее.
– Мы с вами всё сделали правильно. В другие вагоны вирус не попал, – сказала она.
– А, вы имеете в виду это? Да, это меня очень радует. Я прямо счастлив донельзя.
– Ваш сарказм, Симаков, меня успокаивает. Значит, вы еще не потеряли чувство юмора.
– Я боюсь. Мне очень страшно, – негромко сказала проводница.
– Не бойся, все будет хорошо, – погладила ее по плечу Курганская.
– Да ты не бойся, Кутейникова. Подождем пока в пяти последних вагонах все не сдохнут, а потом пойдем по домам.
– Прекратите, Симаков!
– А вы на меня не кричите! Вы, чиновники, списываете народ пачками! Вагонами целыми! И все у вас хорошо! Вы же все мозги проели своими инструкциями и что?! А ничего! Результат налицо! Сколько, пять вагонов людей?! Всех спишем! Понимаете, всех спишут?! А если что, и нас того, да?!
– Прекратите!
– Не затыкайте мне рот! У себя в кабинете командуйте! – кричал он.
– Успокойтесь! Вы начальник поезда, а не девка на базаре! У вас есть какие-то предложения?
– Я не знаю! Но я хочу спросить. Вас спросить! Где медицина?! Где наши ученые?! Что, денег мало выделялось на все это?! Неужели этот вирус не был известен раньше?! Неужели нельзя было упредить это положение?! Ведь была же похожая ситуация с коронавирусом! Почему выводов не сделали?! – срывался на крик Симаков.
– Вы закончили? – спокойно спросила она. – Можно ответить?
– Да уж, пожалуйста, ответьте! Только что вы можете сказать?!
– Я вам отвечу. Вы абсолютно правы, вопросов много. Но могу вам с уверенностью сказать, что сейчас сотни наших ученых и врачей бьются над вакциной и лекарством от этого смертельного вируса. Вы правы, этот вирус был известен ранее. Он был локализован в Африке. В основе нынешних штаммов лежит мутировавший вирус Нипах. Да, он и так был смертелен для человека, но его мутации стали во много раз агрессивней. Работа по нейтрализации основного вируса велась, но его изменения оказались фатальными настолько, что молниеносно захватили множество стран. Ни одна страна в мире пока не может справиться с ним. И наша с вами задача – соблюдать строгую изоляцию и не дать ему распространиться. Только так мы сможем дать ученым время сделать вакцину.
– Но можно было раньше начать все эти мероприятия?
– Раньше?! А вы наших людей спросите, которые вырываются и обходят оцепления! Которые нарушают изоляцию, считая, что они не больны! Для вас пример: полицейский, который подростков вывез сюда, не так ли? Интересно, чем он руководствовался? Ведь это он подверг нас всех опасности! Это из-за него сейчас умирают люди в поезде! А еще пример: проводники, которые хотели пройти в наш вагон поговорить с вами! Я не права?
Симаков молчал, опустив голову. Он вдруг понял, что возразить ему нечего.
– Согласен, вы правы. Извините. Просто навалилось все, – негромко ответил он.
– Да ничего, я понимаю, – спокойно отреагировала она. – Галя, принеси, пожалуйста, водички.
– Хорошо, Елена Вячеславовна.
– Евгений Павлович, давайте подумаем и проанализируем с вами чего дальше ждать, – посмотрела Курганская на него, когда девушка вышла из купе.
– А чего тут анализировать? Они уже начали умирать.
– Получается, что первые смерти начались через три с половиной часа после заражения. Все происходит именно так, как сообщалось из Москвы. Как сказал мне муж, по новым московским сводкам, по каналам Минздрава, есть выздоровевшие.
– Да вы что!
– Да. Это значит, что скоро появится лекарство. Обязательно появится. Необходимо время. Но ясно одно: не все потеряно. А пока только изоляция.
– Это радует, – улыбнулся он. – А вы не знаете, сколько нас будут держать здесь? Сейчас, считай, уже пять часов прошло с момента возможного заражения.
– Думаю, до двенадцати часов будут держать. То есть, – она посмотрела на часы и добавила: – До восьми часов утра.
– Значит, еще семь часов. Это целая вечность, – обреченно сказал Симаков.
– Остановитесь! Вернитесь в вагон! Прошу вас, вернитесь в вагон! – на улице раздался громкий мужской голос из аудиоколонок.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.